Текст книги "Семеро с планеты Коламба (сборник)"

Автор книги: Вадим Чирков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

ПОКЛАЖА С ВОЗА НАШЛАСЬ!

Роботы были похожи друг на друга, как братья. Только на одном из них была шляпа.

– Привет! – сказал Помощник.

– Здорово! – ответил ему Сообщник точно таким же голосом.

– Я – Помощник! – с гордостью сказал наш робот. – А ты?

– Я? Кто я такой? – Сообщник еще раз внимательно посмотрел на собрата. – Недавно я был, как и ты, Помощником. Но я развился и теперь стал Сообщником! – Робот произнес это с той же гордостью, что и Помощник.

К ним подошел Знайка.

– Скажи, пожалуйста, какой ты серии?

Сообщник глянул на него сверху вниз.

– Я видел на заводе таких, как ты. Вас там зовут коротышками.

– Меня зовут Знайка.

– А меня – ЭР ША ПЭ ТРИ ЭС-ЭКС!

– Что такое ЭС-ЭКС?

– Самообучающийся экспериментальный!

– Вот оно что, – как бы самому себе сказал Знайка. – Так, так… А что ты думаешь об этом сейфе?

– Я? – снова переспросил робот. С тех пор, как он стал сообщником, ответы его задерживались. Он, видимо, сначала примерял их к новой роли, а потом уже говорил. – Я думаю, что если в нем нет запасных частей для роботов, аккумулятора или масленки, мне он не нужен.

– Ничего этого в нем нет, – заверил его Знайка. – Сейф предназначен для других вещей.

В это время Пожилой боязливо приблизился к роботам.

– Сейфик-то, ребятушки, мой. Как бы его до машины донести? Может, помогли бы? Вы ведь вон какие сильные. А я вам за это самым лучшим маслицем суставчики смажу…

И вдруг Знайка, к удивлению Помощника, загрохотал таким громким голосом, какого тот от энциклопедиста не ожидал:

– Из-за этого сейфа вот уже сто семьдесят два года печалится вся страна! Дети чуть не плачут, когда говорят о нем! А вы утверждаете, что он ваш! Мы своими глазами видели, как вы выкопали его из земли! Об этом сейфе, если хотите знать, говорил сам Иван Андреевич Крылов. Он называл его поклажей!

– Какая кража? – забормотал Пожилой, пятясь, – никакой кражи! Этот ваш Крылов ошибается, хоть он, наверно, милиционер или даже следователь!

Пожилой пятился и пятился, пока не кинулся со всех ног в глубь леса. Никто за ним не погнался.

Помощник, с того момента, как Знайка сказал, что сейф и есть Поклажа, которую они ищут, застыл и не сводил глаз с металлического ящика. Рот у него то открывался, то закрывался, но он не мог вымолвить ни слова.

Сообщник же, услышав последние слова Пожилого, издал странный звук, похожий на кашель или на подавленный смешок.

– Роботы серии ТРИ ЭС-ЭКС знают, кто такой Крылов, – объяснил он, – и кто такой Пушкин, и многое другое. Мы знаем не меньше пятиклассника. Это сделано для того, чтобы над нами не так-то легко было подшутить. А то ребята в школе в последнее время только этим и занимались.

– Как ты попал в их руки? – Знайка кивнул в сторону убегавшего Пожилого.

– Вот этого я не знаю, – сказал Сообщник. – Последний раз я себя помню на заводской проверке. Меня подключили к питанию, заставили выполнить кучу всяких заданий, спрашивали, как на экзамене. В конце концов сказали «хорошо» и… отключили. В следующий раз я открыл глаза в машине этих людей. Мы подъезжали к лесу, на мне была шляпа…

– Они тебя украли, Помощник, – сказал Знайка.

– Я Сообщник, – поправил его робот. – Помощник – это прошедший этап. В лесу я развился – я ведь самообучающийся.

– Ты называешь это развитием?

– Я узнал то, чего мог никогда не узнать, не встреть я этих людей, – не сдавался Сообщник. – Вот послушайте. – Он надвинул шляпу на лоб и зарычал – На кого батон крошишь? На кого кефиром дышишь?.. Где еще я мог этому научиться, как не в лесу? Или вот это: тебе что, два глаза – роскошь?.. На заводе, – продолжал Сообщник, – когда мой мозг наполняли всякой всячиной, кроме «Великий электрон!», я не слышал ни одного стоящего выражения. А здесь, с ними, я сразу начал развиваться. Поначалу выучился говорить «черт». Но скоро одного черта мне показалось мало, и я стал их умножать, как учили меня на заводе. Потом я понял, что чертей можно делить и даже извлекать из них квадратный корень. Вот например: корень квадратный из дюжины прыгающих на горячей сковородке чертей! Представляете, что это за штука! Я хотел уже выдать ее моим сообщникам, но тут услыхал такое, что мои математические черти показались мне детской игрой. Вот эти слова: «Как дам по кумполу – позвонки в трусы посыплются!» Правда, это могут говорить друг другу только люди – ведь у роботов нет позвонков и трусов они не носят… Но если и дальше совершенствоваться, можно в человеческой речи подобрать словечки, которые подойдут к роботам. Я уже нашел кое-что…

– Интересно. – Помощник придвинулся поближе к Сообщнику.

– Кошмар, – прошептал Знайка.

– Слушайте же. – Сообщник сдвинул шляпу на затылок. – Про кого сказано: «У тебя все шурупы на месте?» Разве не про робота? А «шарики за ролики заехали»? А вот этот жест? – Сообщник покрутил пальцем у виска. – Разве он не напоминает движения отвертки, которой пользуется ремонтник, чтобы проверить твой мозг? И если я, разговаривая с кем-то, покручу у виска…

– С кем поведешься, от того и наберешься, – пробурчал Знайка. – Тебе не кажется, что ты развился в обратную сторону?

– Развитие, по-моему, – это когда узнаешь больше, чем знал, – не согласился Сообщник.

– Самого главного ты не понял – того, что не всякие знания идут на пользу… Ладно, – сказал Знайка, – оставим этот разговор на потом. Пора выбираться отсюда. Кто понесет сейф?

– Я! – тут же вызвался Помощник. – Я чувствую себя исторической личностью, когда прикасаюсь к нему.

– Я тебе помогу, – Сообщник тоже взялся за сейф, – он все-таки тяжелый. – И объяснил – Кое-что от Помощника во мне осталось.

Роботы дружно подняли сейф и понесли.

– А скажи мне, – обратился через некоторое время Сообщник к Знайке, – что писал Крылов об этом сейфе? Я знаю не все его басни.

– Что писал Крылов? Сейчас вспомню… – Несколько метров энциклопедист прошагал, повторяя – Сейчас… сейчас… Готово! – крикнул он. – Слушай. Сто семьдесят с лишним лет назад Крылов написал басню про воз с поклажей, который не смогли вытащить, – тогда ведь ни тракторов, ни роботов не было. Она заканчивалась строчкой «Да только воз и ныне там…» Но недавно выяснилось, что эту строчку следует читать иначе: «И был бы воз и ныне там», потому что, оказывается, за нею следовали иные строки, тогда утерянные, а ныне найденные. Вот они:

 
Но все ж случились крепкие ребята,
Воз отыскали, под землей упрятан,
Поклажу дружно та-та-та снесли,
Чем людям бескорыстно помогли!
 

– Что такое «та-та-та»?

– Это вместо одного слова: его на старой бумаге – ей сто семьдесят с лишним лет – так и не смогли прочесть.

А как ты понял, что этот сейф и есть Поклажа с крыловского воза? – задал Помощник вопрос, который не давал ему покоя.

– Я думаю, ты и сам догадывался об этом, только не успел сказать.

– Ты прав, Знайка, – ответил, помедлив, как всегда, с минуту, Помощник, – я почти догадался, но мне чего-то не хватило.

– Я знаю – чего, – сказал Знайка, шедший впереди и раздвигающий кусты для несущих сейф. – Тебе не хватило смекалки. Нам, знайкам, ее на заводе вложили больше, чем помощникам. Зато вы сильнее.

– А как прознали про поклажу эти люди? – прогудел Помощник. – Ведь они думают, что Крылов – это милиционер.

На этот раз взялся объяснять Сообщник:

– Где закопан сейф, знали не эти люди, а другие – какой-то Сеня по прозвищу Харя и какой-то Керя. Они сказали про него моим сообщникам. Но их посадили в тюрьму. Может быть, Керя и Сеня читали когда-нибудь Крылова…

Вопросы Помощника к Знайке на этом не кончились.

– А почему ты мне не говорил, что знаешь продолжение басни?

– Я приберегал это к концу всей истории – чтобы сделать тебе приятное.

– А знаете, – признался Сообщник. – Мне тоже приятно. Оказывается, Крылов все предвидел. Как, ты говоришь, он назвал тех, кто отыскал сейф?

– Крепкие ребята.

– Крылов, конечно, имел в виду роботов, которые когда-то должны будут появиться, – уверенно заключил Сообщник. – Эти хлюпики не смогли бы вытащить сейф из ямы сами. Они кажутся сильными, только когда ругаются. Уж тут-то они прямо богатыри! Хотите, кое в чем признаюсь? Чем дальше, тем меньше мне нравится быть их сообщником. Крепкий парень Помощник – вот это да!.. Куда нам нести сейф?

ПОКЛАЖА ВЕРНУЛАСЬ ЛЮДЯМ

Выйдя из леса, роботы увидели на дороге три машины, а возле них группу людей. На двух машинах мигали синие фонари. Двое мужчин из группы были им знакомы. Это были Пожилой и Молодой.

– Так, – произнес, заметив роботов, милиционер с погонами капитана, – куда идем, граждане роботы? Что несем?

– Мы хотим вернуть эту поклажу людям, – опередил всех Помощник.

Роботы поставили сейф на землю, и Помощник положил на него руку.

– Правильное решение, – одобрил капитан. Был он небольшого роста, но держался так, словно он и их, роботов, командир. – Вы все так думаете?

– Все! – ответил Знайка.

– Крылов назвал нас крепкими ребятами, – добавил робот, который, к удивлению милиционера, был в шляпе, – и я полагаю, он не ошибся.

– Кто этот Крылов? – поинтересовался капитан.

– Баснописец!

Капитан внимательно посмотрел на ответившего.

– А почему на тебе шляпа? – спросил он. – Уж не боишься ли ты солнца? У тебя, может, что-то с головой?

– Шляпа? – робот схватился за голову, будто только теперь обнаружил на ней что-то лишнее. – Она мне вовсе не нужна. Это они надели ее на меня, чтобы сделать своим со… со… сопутчиком. Есть такое слово?

– Он хотел сказать – попутчиком, – подсказал Знайка.

– Да, разумеется, попутчиком, именно это я и хотел сказать! – Робот сдернул шляпу с головы и перевел глаза на Пожилого и Молодого, стоящих у машины. – Эй, вы! – крикнул он. – Ваша шляпа мне не нужна! Возьмите ее себе! – И запустил шляпу волчком так, что она долетела до их ног.

Капитан, проводив глазами шляпу, повернулся к роботам и распорядился:

– Несите сейф, или, как вы говорите, поклажу, к машинам. А ты, Знайка, пройдись со мной.

Когда сейф был погружен и беседа капитана со Знайкой была окончена, люди стали занимать места в машинах. Пожилой и Молодой оказались на задних сиденьях, справа и слева от них сидели милиционеры.

Роботы снова стояли рядом и ждали, что будет дальше. Капитан, отдав какой-то приказ, вернулся к ним.

– Дело вы сделали доброе, граждане помощники, – сказал он, зачем-то подмигнув Знайке, – и мы, милиция, и другие люди очень вам благодарны. Теперь уже никто не будет считать, что воз и ныне там. Давняя ошибка, когда Лебедя, Рака и Щуку впрягли в одну упряжку, исправлена: сейчас все тянут в одну сторону. Спасибо! – И приложил руку к фуражке. – Теперь последнее. Пойдете домой втроем или тебя подвезти? – спросил он у бывшего Сообщника. – Тебе ведь нужно на завод, а им – в школу…

– А куда вы повезете тех людей, с которыми я выкапывал сейф? – поинтересовался робот.

– В милицию, конечно! Во-первых, они украли тебя. Во-вторых, хотели присвоить сейф с немалыми ценностями.

– Можно я пойду с роботами? – попросился Помощник номер два. – Нам есть о чем поговорить.

– Лады! – согласился капитан. – Только не забудь, что тебе нужно на завод.

– Мы его проводим, – хором сказали Знайка и Помощник номер один.

– Тогда – счастливой дороги!

Машины развернулись и, подняв пыль, исчезли из глаз.

– Лады, – повторил Знайка, – вот еще словцо, которого нет в словаре…

И роботы зашагали по шоссе: два высоких Помощника, а посередине маленький Знайка. Они шли в город и о чем-то оживленно разговаривали.

Капитан Север ловит вьюгу

Судно было уже в море, когда капитан Север получил радиограмму: «Срочно требуется вьюга тчк изловите зпт доставьте целости зпт сохранности берег зпт шеф тчк».

«Повторите буквами третье слово», – запросил капитан Север.

«Ватерлиния мягкий знак ют гак ахтерштевень тчк вьюга тчк желаем удачи зпт конец тчк», – ответили ему.

– Ватерлиния! – в сердцах сказал капитан Север. – Мягкий знак, ют, гак, ахтерштевень! Конец света! Всю жизнь я ловил рыбу, а сейчас должен поймать вьюгу. Возможно, завтра я получу приказ изловить вчерашний день!.. Интересно, кому она понадобилась? А еще интереснее – как я внесу эту графу в производственный план?

Капитан Север вызвал старшего помощника.

– Потрогайте мой лоб, – предложил он старпому. – А теперь посчитайте пульс. Гляньте и на язык. Все в порядке? Дважды два – четыре, девятью восемь – семьдесят два. Вот видите, я здоров. Все это для того, чтобы вы не подумали, что я сошел с ума… Вам когда-нибудь приходилось ловить вьюгу?

– Нет, – признался старпом и посмотрел на капитана более чем внимательно, – не приходилось…

– А у вас в роду все были здоровы? – спросил Север. – Тогда читайте радиограмму.

– Ну, – сказал капитан, когда старпом прочел ее, – что будем делать?

– Ловить, – ответил старпом, ни секунды не помедлив, – мелкоячеистой сетью. Той, что на кильку. – Старпом всегда считал, что начальству виднее, и над приказами не задумывался.

– Кхм! Умница! – похвалил Север. – Давай. Ты будешь с людьми ловить, а я останусь на мостике. Мало ли чего… Пошли подвахтенного на марс – пусть высматривает вьюгу… Но мне все-таки любопытно знать – кому она понадобилась?

– У нас на севере – никому. Это, видать, кто-то с юга просит.

– Юга – вьюга, – сказал капитан. – Хоть стихи сочиняй. Вот что… Наш поэт не на вахте? Пришлите-ка его сюда. А сами идите подготовьте людей. Объясните попонятнее. Главное, скажите, чтоб не доверяли ей, вьюге то есть…

Поэт был в каюте капитана через пять минут.

– Кэп, – сказал он, – в чем дело? – Поэты зовут капитанов кэпами и никогда не робеют перед ними.

– Ты там все пишешь… – сказал капитан. – Я читал: рифмуешь «вьюгу» с «подругой». Снежноволосая, говоришь. Ну, бог, как говорится, тебе судья. Ловить мы будем твою подружку…

– Как ловить?! – удивился поэт.

– Сетью, – сказал капитан Север. – Мелкоячеистой. Той, что на кильку. На, читай радиограмму.

Поэт прочитал раз и другой.

– Ничего себе, – сказал он. – Она что, русалка, что ли? Она ж просто ветер со снегом, вьюга-то!

– Смотри, как заговорил! Тебя, наверно, там начитались – вот и приказ. Сознавайся, посылал стихи в центр?

– Посылал, – сознался поэт.

– Про вьюгу, конечно. В центре начитались, думают: дай-ка изловим хоть одну – рыбакам слава, нам почет…

Поэт переминался с ноги на ногу.

– Ладно, шутки шутками, а у меня к тебе дело. Надо отразить это событие в стенной печати. На всякий случай. Вот тебе рифма, пока не забыл: «юга – вьюга». Это получше подруги. Опиши событие в стихах.

– Годится! – Поэт повеселел. – Отражу. Такое начало подойдет?

«Было: радирует Северу юг: «Срочно нуждаемся партии вьюг. Станцию шлем специальный вагон». И три восклицательных знака вдогон. «Вьюшек»? – летит телеграмма на юг. «Вьюг, – отвечают ему. – В-Ь-Ю-Г».

– Уже успел? Про меня там не забудь, – посоветовал капитан.

– «Север фуражкою хлопнул об пол», – продекламировал поэт.

– Не об пол, а об палубу, – поправил его Север. – Ты ж не на берегу, не огурцы выращиваешь, а рыбу в море ловишь!

– Об стол, – переиначил строчку поэт.

– Это другое дело, – сказал капитан. – И по-морскому, и фуражка у меня чище будет, хотя палуба, конечно, драена… Давай! – распорядился он. – Действуй!

Поэт пошел на бак и стал сочинять стихотворение для стенгазеты. Он пробовал слова так и этак, и у него получилось вот что:

«Ходит сердитая в море волна, скалится будто, дымится она. Встанет над палубой шаткой стеной, пала – и стелется гладью речной. Бросит – поймает – швырнет – зашумит – вдруг оплеухою ошеломит! Кошка, похоже, играет с мячом… Сейнеру кошка-волна нипочем. Вахтенный – коваль парнягу ковал – держит стальными руками штурвал. Травят матросы, собравшись в кружок, жарит котлеты на камбузе кок…»

Вдруг марсовый заорал сверху:

– Вижу вьюгу! Дистанция – три мили. Направление норд-норд-ост! Крутится!

– Все наверх! – скомандовал капитан. – Сеть к выброске приготовить! Старпом – шлюпку! Рулевой – курс на вьюгу!

Матросы попрыгали в шлюпку, шлюпка развернулась и пошла к льдине, на которой крутилась и танцевала вьюга. Судно стояло.

Шлюпка приткнулась к льдине. Матросы, – поэт был среди них, – стали вьюгу окружать. Они шли по белой от снега льдине черной цепочкой, заводя сеть с флангов.

Вьюга вдруг затрубила, как слон, и кинулась на охотников. Те уперлись кто во что и выдержали удар. Сеть затрещала, надулась.

Капитан, держа мегафон у рта, командовал:

– Молодцы, ребята! Ишь, негодница!.. Так и норовит сбежать!

Вьюга заржала и встала на дыбы. Но матросы сомкнули кольцо и удержали сеть. Вьюга билась в ней белым конем.

– Держи ее! – неслось с мостика. Капитан топал ногами. – Поэта, поэта мне отпустите! – вдруг закричал он. – Пусть посмотрит со стороны! Пусть отразит!

Поэт отбежал в сторону.

Зрелище было невиданное.

«Вьюга. Она нам не сразу далась. Сеть наша, как паутина, рвалась. Крепко стояли на льду рыбаки – черными буквами длинной строки. Было нетрудно строку прочитать: ВЬЮГУ, ХОТЬ ТРЕСНИ, ДОЛЖНЫ МЫ ПОЙМАТЬ!»

Вьюга стала колесом. Громадным белым колесом. Оно, свистя, шипя и завывая, покатилось на охотников. Но не успело колесо набрать скорость, как его перехватили, подняв сеть повыше.

Колесо упало и тут же превратилось в карусель. Брызжа колючим снегом, как точильный круг искрами, и визжа, она раскручивалась все сильнее. Всякий, кто попал бы в ее круг, отлетел бы. Охотники окружили карусель и, отворачивая лица от колючего снега, опять сомкнули цепь. Они стояли твердо, как вкопанные. Снег облепил их с одной стороны так, что они стали похожи на бутерброды.

Карусель вдруг замедлила ход, зашуршала и опала на лед простым сухим снегом.

«Неужели всё?»– подумал поэт.

Снег внезапно собрался и взвился вверх стаей белых птиц. Стаей белых голубей, невесть откуда взявшихся на севере. Но рыбаки все равно их перехватили. Они чуть не взлетели вслед за стаей – так рванулась их сеть вверх.

Голуби упали на лед… Мгновение – и вот уже огромная белая анаконда пытается вырваться из окружения. Она пробует проползти под сетью то там, то тут – но матросы прижимают сеть ко льду ногами.

Долго билась в сети и неистово бушевала вьюга, превращаясь то в белого медведя, то в моржа, но тщетно. Охотники одолели ее. Вьюга обессилела, рыбаки скрутили сеть и, крича «ура», потащили ее к шлюпке.

Поэт сел в шлюпку последним. Он был грустен и часто оглядывался.

Вьюгу смайнали в трюм, заперли, так и не выпустив из сети.

– Малый назад! – скомандовал капитан и передал по трансляции – Команде – чай пить! Третьей смене приготовиться на вахту! Старпому прибыть в каюту капитана!

Северу не терпелось поговорить о событии.

Судно легло на курс, и капитан отправился в свою каюту. У дверей его уже ожидал старпом.

– Ну, – начал капитан, – что ты обо всем этом думаешь? Поймали ведь! Не что-нибудь – вьюгу! А?

– Поймали, – ответил старпом. – Нам приказали – мы и поймали. – Он только это и сказал и больше ничего интересного о приключении не придумал. Приказано было – вот они и поймали. А что тут такого…

– Ты пойми, – вознегодовал капитан, – я не хочу разных там «ах-ах-ах». Но ведь не каждый же день мы ловим вьюгу! Поговорить-то об этом можно? Эх, что с тобой толковать! Давай зови ко мне поэта. Он хоть не моряк, а кое-что смекает.

Поэт еще с порога закричал:

«Трудно поверить, но в трюме у нас, синий ворочая гибельный глаз, крылья не в силах свои развернуть, вьюга! – вы можете сами взглянуть. Белое чудище, тысяча лиц, спутает сто мореходных таблиц, сто заглушит пароходных гудков, вот она… Боцман, проверьте найтов…»

– Во дает! – одобрил капитан. – Понял, как надо?! – обратился он к старпому. – С ним не соскучишься. Молодец! Только ты мне скажи: может, хоть ты догадался, на что она кому-то понадобилась? Наука сейчас такова, что из камня тянут нить и ткут платья… Почему бы, предположим, из вьюги не связать носки? Может, за этим мы ее и ловим? А? Ты как считаешь?

– Не знаю, – сознался поэт, – я в науке не силен.

– Жаль, – вздохнул капитан. – Ну, домой придем – скажут. А ты свое «не знаю» в стихах можешь выразить? Конец поэме требуется.

– Смогу, наверное, – сказал поэт.

– Так сделай, – закончил капитан.

Поэт вышел из каюты капитана и пошел на бак (так моряки называют палубу на носу корабля), бормоча про себя:

«Можно ль пушистую снежную нить в дело полезное употребить? Вихорь за вихор поймать я бы смог и вихорок завязать в узелок? Знать – я не знаю, но хочется знать: можно ль из вьюги хоть шарфик связать? Шарфик на шею… Но только кому?..»

Море было темное и холодное. Нос сейнера раскачивался, как качели, то ухая в воду, то высоко над нею подымаясь, словно собираясь нырнуть. Волны догоняли друг дружку, скалили белые зубы, а не догнав, шипели и обессиленно распластывались по воде.

– Да-а… – вздохнул поэт. – Ну ладно… – И вдруг вскочил.

– «Вьюга, красавица, дурня прости!»– выкрикнул он. – «Надо же так заблудиться в пути! Я поступал, извини, как простак, – вел я поэму и этак, и так, всяко волною валяло ее, стрелки компаса дрожит острие…»

Поэт открыл люк и с этими словами скрылся в трюме…

А через несколько минут на палубе раздался свист, и из трюма вырвалась белая стремительная струя. Она взлетела над сейнером фонтаном, ракетой, достигла какой-то точки наверху – и опала, осыпав поэта сверкающим снегом. Потом взмыла вверх и давай кружить над сейнером!

Все выскочили на палубу.

Вьюга свистела на тысячу ладов, пела, гудела пароходами.

Можно, конечно, не верить, но многие после говорили, что в тот день пахло сиренью, как в мае.

Вьюга подлетела к поэту, прикоснулась к нему, словно прощаясь, и улетела стаей белых птиц – все услышали хлопанье множества крыльев.

Капитан подскочил к поэту.

– Ты что натворил?! Как я отчитаюсь теперь в порту?! Чем? Твоими стихами? – кричал он.

– А что, – дерзко ответил поэт, – стихи и стихия – разве они не схожи? Разве они не одного корня? Подождите – вот что пришло мне в голову буквально сию минуту:

«Стихиен стих, как дождь, как снег. Стихийна, как метель, поэма. Но запланирован разбег, и строчка снега – вдохновенна! Копись, мой стих, и зрей, как гром. Потом пади! И сыпь дождем! И лейся, звонкая строка в грозу рожденного стиха!»

– Черт побери! – вскричал капитан. – Мне от твоего стихотворения ни холодно, ни жарко. Ты мне про вьюгу ответь – где мне еще одну взять?

– Капитан! – раздался голос из радиорубки. – Радиограмма!

– Читай оттуда, – распорядился Север.

– «Третье слово предыдущей радиограммы следует читать: «сейнер есть ватерлиния реверс ют гак ахтерштевень».

– Уф, – вырвалось у капитана.

– Ну вот, – сказал поэт, – теперь совсем другое дело. Уж севрюгу-то я никогда не спутаю со стихами.

– Ты вот что, – посоветовал капитан, – спрячь свою поэму подальше. Оставь ее для маленьких, как сказку. А то кто-то узнает, что я ловил вьюгу…

– И поймал, – вставил поэт.

– … и до конца жизни будут у меня спрашивать, как да как это было. Слава богу, что хоть выпустил ее… – И капитан пошел к себе в каюту.

– Я просто не хотел, чтобы из стихии вязали носки! – крикнул поэт вдогонку капитану.

– Тебя бы не спросили! – буркнул Север, захлопывая за собой дверь.