Текст книги "Полковнику нигде…"

Автор книги: Вад Капустин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 50 страниц)

Глава двадцать первая
Не все коту

 
«К больному сердцу моему
Прильни, мой милый кот»
 

Ш.Бодлер

В тот вечер Лен-На явилась в Богему в необычном для нее взвинченном состоянии. Накануне она крупно повздорила с Мяуро, который, неизвестно почему, вдруг начал предъявлять собственнические претензии. Кот проследил за ней до «Богемы», где Лен-на, как обычно, задержалась поболтать о литературе с Андреем, как раз посетившим кафе в менее громоздком человеческом облике, и устроил скандал.

– Я хочу понять, что у тебя общего с этими гуманоидами? – Мяуро оказался страшным ревнивцем. Он был, по происхождению, из астероидных котов, которые, повзрослев и обретя пару, обычно проводят жизнь, блуждая по звездам сложившимися семьями. Сейчас он почему-то решил, что именно юная симах и является той долгожданной единственной спутницей, которую он так давно и настойчиво искал многие годы.

Нелепая идея приятеля поставила Лен-Ну в чрезвычайно затруднительное положение. Идея парования симахам – одиноким ночным хищникам – совершенно чужда. Любая близость, кроме связи матери и дочери, которой та должна передать, по достижению пятилетнего возраста, наследие своей души, а также, может быть, еще и единения со святилищем хранителей, кажется представителям этой незаурядной расы кошачьих совершенно излишней. Встречаются же самки с самцами только во время весенних гонов, ведомые непреодолимым инстинктом размножения, и во время осенних священных обрядов, когда приносятся дары хранителю разумов, а затем равнодушно расстаются до следующей случайной встречи во время ночной охоты или весенней случки.

Именно эти свежие идеи бывшая Нафс и попыталась донести до настойчивого поклонника. Оскорбленный, Мяуро обозвал ее вертлявой кокеткой и кокетливой вертихвосткой, и ушел, громко хлопнув дверью бара «Кошкин дом», где, на потеху многочисленным, беззастенчиво подслушивающим свидетелям, и происходило объяснение влюбленных.

Впрочем, через несколько минут Мяуро вернулся, чтобы предъявить подружке окончательный ультиматум. На размышление кот дал Лен-Не две недели, после чего, как ей было заявлено, между ними все и навсегда будет кончено.

Девушка погрузилась в мрачные размышления. Полчаса, проведенные дома перед выходом в Богему, она посвятила углубленному самоанализу: десять минут смотрела в зеркало на собственный хвост. Хвост действительно кокетливо вертелся, даже совершенно помимо ее воли. С этим ничего нельзя было поделать.

Неужели Мяуро был прав? Неужели она, Лен-нафс – и в самом деле кокетливая вертихвостка? И все ее усилия, затраченные на то, чтобы обрести чувство собственного достоинства, стать истинной революционеркой и интеллектуалкой, оказались тщетными?

Неудача заставила девушку подумать о некоторых уступках буржуазной морали. С глубоким отвращением Нафс попыталась хотя бы мысленно, про себя, назвать Мяуро женихом. С трудом, но это ей удалось.

– Жених! – фыркнула она вслух, вызвав в собственной душе бурю противоречивых чувств. Лен-на не могла понять, как можно пожертвовать дружбой, литературной работой, партией, революционной борьбой ради бессмысленных блужданий с кем-то одним по малонаселенным звездам. Да оттуда даже не о чем писать интеллектуальные репортажи!

С другой стороны, брак помог бы ей расширить жизненный опыт и завести дочь. Полукровку! – пришла ей в голову еще одна трагическая мысль. Непонятно было, как к смешанному браку отнесутся жрецы, с которыми обязан советоваться каждый хиджистанский симах. И на все это Лен-Не давалось всего две недели!

Понятно, что в Богему, где ей предстояло впервые встретиться со знаменитым Баль-За-Мином, кошка пришла совершенно неспособной размышлять о чем-либо другом. Небрежно ответив на приветствие удивленного ее необычной рассеянностью Андрея, Лен – Нафс объяснила, что недавно поссорилась с женихом. Она специально произнесла это слово вслух, чтобы привыкнуть к его отвратительному звучанию. Шокировало же оно только одного из присутствующих – потрясенного явлением прекрасной девы Мирчу Брома.

Увидев Нафс, поэт был сражен. Казалось, в Богему явилась его Муза, его богиня, его Снегурочка. Впрочем, для Снегурочки на кошке было слишком много шерсти.

Шерсть Баль-За-Мина не испугала – ни одного истинного поэта не взволновало бы нелепое уголовное обвинение в межвидовом и межрасовом скрещивании: кого они только не любили в своих стихах!

А Мирча с детства обожал животных: хомяков, собак и кошек. О собаках он уже написал достаточно. Не зря же его литературный друг сказал: «Хватит! Пора погрузиться в декаданс!». А что может быть ближе к декадансу, чем кошка? Уж конечно, не хомяк!

Баль-За-Мин внезапно осознал простой факт: он, в сущности, всегда мечтал о женщине-кошке. И вот сейчас, когда идеальная мечта вдруг, наконец, обрела плоть, его потрясло и возмутило упоминание о женихе. Его муза была не свободна! У нее уже был возлюбленный!

Мирче оставалось только одно: удалиться от мира куда-нибудь подальше, на окраину галактики. И там, в уединении, написать возвышенную романтическую поэму, посвященную чувству неразделенной любви. На ум сразу же пришло отличное название для будущего шедевра: его поэма буджет называться «Нелюбимый».

Баль-За-Мин не сводил глаз с прекрасной незнакомки, которая, в раздражении выпустив пятисантиметровые когти, царапнула лапой ножку ближайшего стула. Незваное вдохновение пришло к нему, подсказав нужные первые слова:

 
   Приди ко мне, мой милый друг,
   И коготки втяни!
 

Попытавшись срифмовать следующие строчки, поэт огляделся по сторонам – в поисках того самого, так необходимого сейчас уголка одиночества. Ничего подобного вокруг не наблюдалось – в Богеме как всегда было довольно людно и шумно.

– Хочу в пустыню! В лес! В пещеру, – Мирча выразил свое негодование вслух.

Его вопль отчаяния был услышан самой Нафс. Кошка, оторвавшись от самоуничижительных размышлений, впервые обратила внимание на так долго боготворимого, а сейчас внезапно отошедшего на второй план поэта. Не хуже Капитолины Николаевны разбираясь в самых сокровенных оттенках родственных биополей, Лен-На сразу поняла, с кем имеет дело.

– Я знаю, кто ты! – удивляясь тому, как тесна галактика, торжествующе сказала девушка. – Ты – сын полковника Брома! Вот он-то обрадуется!

Мирча скуксился, услышав из желанных уст такую знакомую, но как раз сейчас почему-то не очень приятную фразу. Кошка знала его отца! Ну, конечно! Опять двадцать пять! Парня охватили самые мрачные подозрения. Чьей невестой еще могла бы быть его возлюбленная?

Мирча вспомнил многочисленных молдавских изменниц и перебежчиц. В Молдове он был вовсе не так популярен, как среди альтаирских красавиц. Молдавские девушки требовали того, чего он никогда не имел: денег, честолюбия, стремления к успеху и сходства с отцом!

– Очень сомневаюсь, что обрадуется! Это он – твой жених? – горестно вопросил страдающий стихотворец.

– Еще чего! Вовсе нет! – возмутилась дурацкому подозрению Лен-На.

При близком знакомстве, Баль-За-Мин совсем не показался ей таким замечательным и значительным, каким Нафс воображала поэта прежде. Хорошо знакомая ей по редакционной тусовке категория творческих личностей – не от мира сего – девушку скорее отталкивала.

Кошка хотела объяснить поэту его ошибку, сказать, что «полковник ведь гуманоид»! Однако, поняв по блуждающему рассеянному взгляду Мирчи, который как раз напряженно искал рифму к слову «хвост», что этот аргумент не относится к категории приемлемых и доступных, решила ответить проще, более убедительно.

– Он же мой начальник! – по мнению Нафс, этим было все сказано.

По мнению Мирчи, это было еще хуже. Поэт все понял. Перед его мысленным взором прошли все многочисленные, беззаветно любившие полковника Брома за гусарскую щедрость прекрасные секретарши, в том числе и незабвенная домна Родика…

– А как к этому относится твой жених? – в его словах скрывался не очень вежливый, язвительный упрек, который, впрочем, девушка абсолютно не поняла. Ее наивный ответ прозвучал для Мирчи жестоким откровением.

– Мой жених? – поразилась странной поэтической логике Лен-На. – Он ничего об этом не знает. – Симах хотела сказать, что Мяуро не знает о ее работе на великого Манью, однако ее слова поняли превратно.

Ну, разумеется! Бедняге невеста ни в чем не призналась! А он, Мирча, не мог, не имел права в чем-то ее упрекнуть. Смешно было бы ждать от кошки преданности и постоянства. От нее, которая всегда была символом вероломства! Баль-За-Мин мысленно заметался в поисках утешения.

– Где? Где оскорбленному есть сердцу уединенный уголок? – бессовестный плагиат. – Где я, отвергнутый тобою, страдать вдали б от мира мог?

– Я знаю такое место! – решительно пришла на помощь Лен-На, которой поэт уже немного наскучил. Просьба Мирчи удивительно совпадала с ее собственными намерениями. Девушка как раз подумала, что неплохо было бы сейчас махнуть в Хиджистан и посоветоваться со старым жрецом насчет личных проблем.

– Мне как раз туда и надо. Если хочешь, можешь отправляться со мной. Там ты узнаешь, что значит быть настоящим симахом! – с немалой долей законной национальной гордости заявила Нафс.

– Стать настоящим симахом! – звучало очень привлекательно. Мирча внезапно понял – это именно то, что нужно. В конце концов, жених – это не обязательно надолго. Сказала же она сама, что только что с ним поссорилась. Может быть, еще не все потеряно! – Хорошо, я согласен, – ответил поэт. – Когда отправляемся?

Лен-На не видела никакого смысла откладывать важную беседу:

– Немедленно!

Через мгновение они были в тайном лесном святилище. Там гостей с нетерпением ожидал предвидевший их появление старый жрец.

Сомнения Лен-Ны он разрешил легко.

– Я знаю твою проблему. Мой ответ – да! Хранители согласны на твой брак. Нашей расе давно необходима свежая кровь космических кошачьих. Нас осталось слишком мало!

Растерянная девушка, ожидавшая безоговорочного отказа, пришла в смятение. Она неожиданно потеряла предлог, который мог бы положить конец всем ее колебаниям и сомнениям, позволив спокойно сказать «нет» настойчивому приятелю, при этом сняв с себя всякую ответственность.

– Ну, тогда мне пора, – Лен-на засобиралась обратно.

– Я хочу стать симахом! – вмешался в этот момент в разговор забытый спутницей поэт для которого слова старика прозвучали приговором.

– Симахом надо родиться! – сурово ответил старик. – У тебя другое предназначение: ты должен спасти Хиджистан. Если хочешь, можешь остаться здесь. Я разрешаю. Если ты, конечно, уверен.

Такая постановка вопроса озадачила поэта. Был ли он уверен? Баль-За-Мин внимательно оглядел лесное святилище. Его окружали каменные стены, поросшие пушистым мхом. Огромные изваяния симахов заставляли грезить о вечности. Алтарь для жертвоприношений наводил на мысль, что пришла пора посвятить себя медитациям и поиску смысла жизни, такой безжалостной к нему в последнее время. И кто знает, может быть, тогда ему удастся переломить ход судьбы. Это был именно тот уединенный уголок, о котором Мирча недавно мечтал, место, где можно было создать великую поэму. И жрец сказал, что здесь нужно кого-то спасти. Он спасет! Не важно, кого, как и от чего! Новая для Мирчи роль спасителя показалась очень привлекательной. До сих пор обычно спасали только его.

– Да, я уверен! – решительно сказал поэт.

На Альтаир Лен-Нафс вернулась одна.

– Интересно, как я буду рассказывать все это полковнику Брому? – задавала себе кошка нелегкий вопрос, не зная, как объяснить дорогому вождю странный выбор его внезапно появившегося и немедленно исчезнувшего чада. – Выложу честно, как все было!

Это прекрасное намерение так и осталось не осуществленным – оно было из тех благих порывов, которыми вымощена дорога в ад. События следующих, до предела насыщенных важнейшими событиями дней заставили Лен-Ну надолго забыть о сыне полковника Брома. Впрочем, нужно сказать, что за все это время она ни разу полковника и не встречала.

Как только Нафс появилась в редакции, Капитолина Николаевна молча протянула ей газету. Это была желтая бульварная газетенка, под названием «Светская хроника», которая почему-то пользовалась на Альтаире немалым спросом среди артистической молодежи. Посвященная Ле-Не статья была аккуратно подчеркнута заботливой начальницей.

– Читай, читай! – с сочувствием глядя на девушку, сказала бывшая учительница. Заметка гласила:

«На днях в популярном баре «Кошкин дом» известный в столице представитель золотой молодежи, талантливый астрофизик, соучредитель и сопредседатель неформальной организации «Авангард ученых котов за свободную галактику», разбивший немало дамских сердец, похоже, решил заявить о своем окончательном выборе. Выбор плейбоя пал на известную в богемных кругах под псевдонимом Лен-На революционную интеллектуалку, юную корреспондентку газеты «Пожар».

Читая эту строчку, симах немного приободрилась – на кого-то она все же производила достойное впечатление! Ее ждало немалое разочарование.

Журналист продолжал:

«Решение молодежного лидера, очевидно, было поспешным и опрометчивым. Его предложение встретило решительный отказ. Жестокая кокетка (!), как оказалось, просто играла мужскими чувствами.

Поговаривают, что исчезновение знаменитого в авангардных кругах поэта Баль-За-Мина, являющегося объектом романтической страсти многих прекрасных дам, который внезапно решил удалиться от мира и посвятить себя служению примитивному религиозному культу, также вызвано неразделенной страстью к роковой красавице».

Лен-На была сражена. Она робко подняла глаза на строгую учительницу. К ее глубокому удивлению, Капитолина Николаевна заговорщески улыбнулась и подмигнула.

– Они стоят в пикете вокруг редакции с самого утра, – почему-то таинственным шепотом, сказала учительница.

– Кто? – тоже шепотом спросила Лен-на, удивленная ее странным поведением.

– Дамы. Девицы и кошки, – объяснила Капитолина Николаевна. – Хотят посмотреть на роковую красавицу, сразившую их кумиров.

– И что? – с ужасом представляя себе возможное общение с толпами разгневанных соперниц, спросила симах.

– Барсик все здорово организовал! – с гордостью за боевого товарища ответила учительница.

Она объяснила, что желающим взглянуть на красотку через щелочку – личный контакт строго воспрещался – кибер, в качестве компенсационного взноса, предлагал купить недавно выпущенную революционным издательством книгу писем Виорики Степановны.

Речь шла о том, чтобы пополнить партийную кассу, хотя, конечно, кое-что Кибербарс положил и себе в карман для покупки дефицитных регуллианских запчастей.

После приобретения сборника любопытствующие дамы могли пять минут понаблюдать, как украшенная красным бантиком Лен-На – в спешке изготовленный кибером фантом – напряженно трудится в кабинете главного редактора над написанием очередного революционного творения. Общей реакцией было глубокое разочарование.

– Кошка! – презрительно восклицали покинутые любвеобильным Баль-За-Мином гуманоидные самочки.

– Бесхвостая! – не менее презрительно отзывались отвергнутые длиннохвостые поклонницы темпераментного Мяуро.

Лен-На поняла, что на сегодня оскорблений с нее достаточно. Хотелось с головой погрузиться в работу и на ближайшие, отпущенные ей пару недель забыть о несправедливых обвинениях и о своем новоявленном женихе.

Капитолина Николаевна поддержала благородную кошачью тягу к бескорыстному труду. У нее как раз было для молодой подруги ответственнейшее задание.

В составе официальной журналистской делегации Лен-На отправилась на созванную новым председателем ООМ учредительную конференцию в качестве собственного корреспондента газеты «Пожар!!!».

Поглощенная тревожными раздумьями, симах едва обратила внимание на самое важное событие текущего тысячелетия – великий объединительный съезд, вошедший в историю галактики как «Первый Учредительный», который принял историческое решение о полном восстановлении ООМ.

Конечная цель самоотверженной борьбы интернацболистского движения была достигнута! Благодаря напряженной подготовительной работе и блестяще организованной и осуществленной Маньей провокации, народы большинства миров, сплотившись вокруг Альтаира, готовились выступить против общего врага.

На конференции Фор-Е-Мейль был единогласно избран заведующим сектором параллельных миров, первым заместителем великого председателя Квам-Ням-Даля и временно исполняющим обязанности президента – на период отсутствия оного: новый глава объединенной галактики постарался обезопасить себя от всяких случайностей.

Сиртану оставалось уладить только кое-какие мелочи: предотвратить фатальный военный конфликт двух крупнейших сверхмиров, наказать виновников раскола и избавиться от соперников.

Устранение соперников имело для владыки первостепенное значение. Что-то подсказывало, что с остальными проблемами сумеют справиться и другие – именно те, которых, тем или иным способом, предстояло убрать позже.

Первыми в списке на выбивание стояли двое: наследный император галактики Дрейк и партийный вожак Манья. С разных сторон, каждый по-своему, они угрожали власти председателя. Поразмыслив, Фуримель решил начать с более простого. Манью президент решил пока не тревожить. Партийный вожак должен был решить еще несколько важных проблем, после чего ему предстояло исчезнуть навсегда. Дрейку приглашение временного президента доставили в тот же день. Оно было с благодарностью принято.

Увидев, кто он, этот таинственный глава объединенных миров, Нафс долго не могла поверить собственым глазам. Хиджистанский сиртан! Куда только катится галактика!

Впрочем, больше всего кошку взволновало другое. Если владыка здесь, значит, где-то рядом должна была оказаться и ее дорогая, любимая, так необходимая ей сейчас бывшая хозяйка. Единственная, кто мог бы дать ей такой необходимый жизненный совет. Больше всего Лен – на мечтала о той минуте, когда заседание, наконец, закончится, и она сможет подойти к преседателю и спросить, где Азарис.

Ее надежды оказались напрасны. Приблизиться к Фуримелю ей не удалось: владыку сразу окружили толпы дипломатов, политиков и восторженных сторонников, которых никак не могла удержать обеспокоенная охрана. Однако, удайся ей даже осуществить свое страстное намерение, симах все равно ничего бы не узнала – никаких известий о дочери у сиртана не было.

Мысли об Азарис вызвали у девушки странное беспокойство. Возникшая когда-то давно, в детстве, телепатическая близость, несмотря на разделявшее их сейчас огромное расстояние, внушала ей смутные, отвратительные предчувствия. Азарис грозила смертельная опасность. И об этом немедленно следовало сообщить полковнику Брому. Скоро им предстояло увидеться на очередном – решающем боевом совещании.

Глава двадцать вторая
Спасательная операция

«Он почувствовал, что Вселенная слишком мала, чтобы вместить его целиком»

Дзен: «Пробуждение»

– Итак, какие будут предложения? – спросил Аурел Бром, оглядывая собравшихся – в узком кругу посвященных – на инструктаж старых боевых товарищей: Цвирк, Грыз, Капитолина Николаевна, Кибербарс, Нафс, Кагор, Цып-Люс и спешно введенная в курс дела капитан Маделин. Веганский корабль избрали в качестве флагмана. Со змеежительницы были взяты торжественные обещания: святыми идеалами феминистского движения она лично полковнику поклялась молчать о предстоящих событиях до конца своих дней.

Бром был непривычно благодушен. На его риторический вопрос никто не ответил: все давно было решено и подписано. Нелегкая задача спасения галактики благополучно двигалась к счастливому разрешению.

– С Орионом надо кончать! – твердо заявил внезапно обеспокоившийся судьбами далекого отечества Цвирк-Дирк.

– Вот-вот! И я так думаю! – охотно согласился Бром. – Давно пора! И с Регулом что-то нужно делать.

– Как это? – негодующе вскинулся отверженный патриот.

– Ну, это-то просто! – ответил полковник. Взгляд его обратился к Ай-Вану и киберу. – Кто-то тут что-то говорил о свертывании пространства? Как сейчас помнится, дело было в Хиджистане. Свернуть пространство вокруг Ориона и дело с концом!

– Технически вроде несложно, – с сомнением начал магистр, – но целое созвездие?

– Плевое дело! – оптимистически заявил Кибербарс. – Свернем за пять минут!

– Меня тоже другое волнует! – не отрицая всеобщую, оправданную жизнью уверенность в безграничных возможностях партийных «технарей», отозвался Бром. – Там ведь наш профессор! Да и этот, как его там? Председатель Квам. Да и ты, – обратился он к Цвирку, – виртуально тоже как бы там, в заключении. Тебя надо спасать!

– А чего его спасать-то? – наивно удивилась Лен-На, глядя на Цвирка. – Что с ним не так? Вроде, жив-здоров!

– Детка! – снисходительно поглядев на «недалекое будущее», откликнулся Бром. – Ты фильм-то наш вспомни! Это для тебя он жив-здоров. А для всей галактики агент 1:0 гниет сейчас после пыток в сырых орионских темницах, слабый и больной. И извлечь его оттуда – наша задача. И при этом надо наделать побольше шума, чтобы все это заметили. Для того, чтобы спасти друга и прославить имя партии. Учить тебя еще и учить!

Лена устыдилась. Но любопытство вновь потянуло ее за язык:

– А Манья?

– Правильно! – на этот раз полковник вопросом был доволен. Именно о дальнейшей судьбе партийного вождя, в первую очередь, и следовало поговорить. – Очень своевременный вопрос. Революционный вожак нужен во время революции. В мирное время Манья должен исчезнуть. До тех пор, пока он вновь не понадобится галактике. Мавр, так сказать, должен уйти!

Предвидя, грядущие после освобождения Квам Ням-Даля, грандиозные разборки на вершине власти, Бром не собирался участвовать в жестокой драке как третья сила. За его шкурой и так уже охотились слишком многие. И через пару дней число охотников должно было резко возрасти.

– Что предлагаешь ты сам? – поинтересовался Ай-Ван, прикидывавший, сможет ли он справиться с внезапно обезумевшим руководителем ГИПС, решившим удалиться на покой.

– На операцию я пойду как полковник Бром, заместитель Маньи по безопасности, – развеял сомнения в своей нормальности Аурел. – Под Манью замаскируем кибера Барса. После завершения «смертельно опасной» операции, кибер-Манья сделает официальное заявление о намерении удалиться на окраину галактики до лучших времен. Дескать, вернусь, когда вновь понадобится помощь, он вернется, как поступали все предыдущие великие герои. И бесследно растает в воздухе.

Бром ненадолго задумался и продолжил:

– Потом Барс трнасформируется и будет изображать заключенного в темницу императора Регула. Его место в группе займет замаскированный Цвирк. Освобожденные же пленники будут иметь дело с полковником Бромом, никому неизвестным, – Аурел многозначительно обвел взглядом друзей, – неприметным гуманоидом, который, тем не менее, спас их драгоценные шкуры. Или что там у них есть! Будем рассчитывать на благодарность спасенных. Эта легенда мне поможет как-то устроиться в жизни после окончания борьбы, ну и выручит нас всех в первое время. Да и остальных я смогу поддержать, по мере сил.

Все печально, но одобрительно покивали. Ясно было, что освободительному движению и партии предстоят тяжелые постреволюционные времена. Пришло время обеспечивать тылы, спасать кадры, уходить в подполье, пристраивать лучших. Еще неизвестно, против кого им придется бороться в будущем. Угроза могла исходить от Фор-Е-Меля или звездных сеятелей. Или Квам-Ням-Даля. Дело было очень далеко от полной стабильности.

– Ты уверен, что не хочешь быть императором Регула? – прямолинейно обратился к Цвирку полковник. – Свой человек на таком месте нам бы не помешал. Независимый хозяин очень помог бы пристроить многих ребят…

Цвирк содрогнулся:

– И не мечтай. Там и без меня каша заваривается, не расхлебаешь. Да и не справиться мне с мальчишкой! Отрекусь в его пользу! – пояснил он.

– Ты прав… Регул тебе не по зубам! – реально взглянув на вещи, отказался от заманчивой идеи полковник. – Силы у нас не те. Похоже, парень – ставленник Фор-Е-Мейля.

– Но не пешка! – предупредил Цвирк.

– Нет, не пешка, – согласился полковник. – Но это еще хуже.

Амбициозные планы Дрейка, сделанные достоянием широкой общественности, вполне вписывались в регуллианскую концепцию мироздания: наш Император – это император Вселенной, регуллианская цивилизация превыше всего, других таких нет.

– О чем, собственно, идет речь? – вмешалась в разговор, недоумевающе переводя взгляд с одного на другого, ничего не понимающая Капитолина, пораженная внезапно зазвучавшей в разговоре тревожной ноткой.

– О будущем, – многозначительно ответил помудревший полковник, пролиставший за последние дни немало учебников альтернативной истории. – Впрочем, вам лично ничего не грозит. Так ведь? – он обратился к киберу, всю прошую неделю корпевшему над составлением долгосрочных прогнозов и в данный момент тоже занятому делом.

Барс, отказавшись от ненадежных научных расчетов, перешел к испытанным народным средствам и увлеченно гадал по картам, раскладывая сложный пасьянс.

– Так, так, – голосом провинциальной прорицательницы ответил Кибербарс. – У вас, Капитолина Николаевна, все будет хорошо. В казенном доме вас ждет крестовый король со своей любовью. Звезды сулят вам большое личное счастье!

– Хорошо бы! – вздохнула Лина, недоверчиво косясь на быстро мелькающие в щупальцах кибера карты.

– Все так и будет! – уверенно пообещал полковник Бром.

Кибер, между тем, продолжал:

– Так, так, точно! Очень большое счастье! Трое детей в законном браке.

– С ума сошел! – убежденно отозвалась Капитолина Николаевна. – У меня только сын. Один!

– Пардон! Ошибочка вышла! – мгновенно откликнулся доморощенный предсказатель. – Двое детей и любимый зять!

– Ну, – кое о чем вспомнив, промямлила учительница, бросив в сторону Аурела Брома неприязненный взгляд, – Тогда еще может быть. – Лина серьезно задумалась о личном счастье гипотетической дочурки. С каждой секундой полковник ей нравился все меньше и меньше.

– А у меня? – по неосторожности, поинтересовался Ай-Ван, с любопытством наблюдавший эту сцену. – Что со мной будет?

Не глядя в карты, кибер сделал несколько таинственных медленных движений в воздухе передними щупальцами.

– Пассы! – догадалась жаждавшая задать собственные вопросы Лен-На.

Кибер тем временем ехидно сообщил, почему-то переходя на «Вы»:

– У вас сильная деформация кармы, поскольку ваша бабушка сильно поссорилась с дедушкой за двести лет до вашего рождения. Опасный пробой в районе первой чакры. Утечка полевых структур в другую Вселенную. Тяжелый случай! Запущенный! Но будем лечить!

Ай-Ван, который выслушивал эту белиберду, с каждым мгновением багровея от возмущения, поднявшись с места, громко пригрозил:

– Вот я тебе сейчас такую чакру пробью!

– Напугал! – презрительно отозвался хихикающий кибер. – Не с твоей чакрой в суконый ряд!

– Ребята, не отвлекайтесь! – раздраженно сказал полковник. – Нашли время! Устроили тут детские игры! – Под его угрожающим взглядом старший магистр вернулся на место и, разозлившись, демонстративно надел наушники и погрузился в мир любимой музыки.

Лен-На, которой тоже ужасно хотелось попросить кибера погадать, ждет ли ее в будущем большое счастье в семейной жизни, разочарованно вздохнула. На нее, как всегда, у начальства не хватило времени. Бром продолжал:

– Итак, Цвирк, тебе я доверю самое дорогое – партию.

– А сам?

– Сказал уже – буду твоим заместителем. По безопасности. Такая несложная рокировочка выйдет. Представляешь, как отлично это будет смотреться в газетах: «Не сломленный в застенках палачей император Вселенной отрекается от престола в пользу малолетнего сына и берет на себя руководство осиротевшим, после ухода Маньи, галактическим революционным движением».

– Вроде речь шла только об императоре Регула? – усомнился кибер.

– Это если б Цвирк согласился! А коли нет, зачем мелочиться? Отрекаться, так сразу от всей Вселенной. И звучит солидней, и все равно ничего не теряешь.

– Так что будем делать с Квам-Ням-Далем? – вернулся к теме Ай-Ван, снимая наушники и прислушиваясь к разговору, от которого полностью отключился на несколько минут.

– Сумеешь старика незаметно вытащить? – удивился Бром.

– Запросто! – не подозревая об опасности, легкомысленно отозвался черный маг.

– Ты что же, хочешь сказать, что и раньше в любую минуту мог найти и освободить и его и профессора? А чего ж ты…! – От возмущения Капитолине Николаевне не хватило слов.

Магистр немного смутился. Эта мысль как-то не приходила ему в голову.

– Ну, мог, – нехотя признался он. – Так ведь не просил же никто! Да и я тут занят был. Делами. Финансами!

– Ага! Музыкой заслушался! – обрадовался возможности кинуть в другого камень Цвирк. Аурел отреагировал на неожиданное признание совершенно спокойно:

– Сдается мне, здесь еще кое-кто слишком много может и долго молчит?

Все, лично не заинтересованные огляделись в поисках подозреваемых. Они себя выдали сами. Смущение отразилось на кошачьей физиономии Нафс и в псевдорегуллианских глазах кибера. Барс высказался первым:

– Ну и я, конечно, мог бы. Только я подумал: зачем он вообще тут нужен, этот Квам-Ням-Даль? Когда нам и без него довольно весело? – В этих словах был свой резон. Симах ничего не сказала. Ей было очень жаль добрейшего профессора, но она тоже сама не сообразила вмешаться. Полковник не стал бросаться обвинениями, обойдясь укоризненным взглядом в сторону «саботажников», и приступил к изложению программы действий.

Цвирка и остальных предстояло «спасать» прямо на месте. После съемок второго фильма в одном из кабинетов редакции сохранился антураж сырой темницы. Показать, как в ней неожиданно появляются, разбрасывая свирепых орионских охранников (киберовская биоимитация) крутые герои: Манья (кибер) вместе с Аурелом Бромом и Великим Черным магом, – освобождая благодарного императора Вселенной, потребовало от действующих лиц минимальных артистических дарований.

Перед началом акции, по всегалактической информационной сети лично Маньей было сделано торжественное заявление о намеченной ГИПС на ближайшие дни сложнейшей спасательной операции, детали которой, по соображениям безопасности, он раскрывать отказался.

После чего, немедленно, второй дубль освободительной акции пошел прямо в эфир, в сеть и в астрал. Потрясенные галактяне увидели короткую схватку героев с тюремной охраной, усыпанную трупами темницу, а затем – освобожденного из страшного узилища гордого и не павшего духом регуллианского мученика, который немедленно сделал сенсационное заявление об отречении от престола и вступлении в ГИПС и Фронт Полного и окончательного освобождения.

– Чтобы история не повторилась! – заявил Цвирк.