Текст книги "Энциклопедия загадочного и неведомого. Полтергейсты."
Автор книги: В. Винокуров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)
Напасти все продолжали удивлять обитателей дома и посетителей своим неистощимым разнообразием: громкие крики "ведьма!", "ведьма!"; барабанный бой в воздухе посреди комнаты, когда ничего не было видно; внезапный сильный жар в нетопленой комнате в холодное время года. Видели даже поднятый в воздух барабан, при этом он издавал громкие бухающие звуки. Содержимое ночных горшков нередко обнаруживалось в кроватях. А однажды одна из задних ног лошади самого Момпессона оказалась столь крепко затиснутой в ее рот, что несколько человек с трудом вытащили ее с помощью рычага. Слышалось царапанье и пыхтенье, чувствовался неприятный цветочный запах – в самый разгар холодной и на редкость суровой зимы. Библия матери судьи как-то была найдена в золе, она лежала страницами вниз. Момпессон, подняв ее, заметил, что книга была раскрыта на третьей главе Евангелия от Марка, где упоминается сам Вельзевул…
В конце января – начале февраля 1663 года "нехороший" дом посетил Гленвиль. Вот что он там наблюдал: "При мне это досаждало детям как раз в то время, когда они ложились спать… Поднимаясь по лестнице, я слышал какое-то странное поскребывание, а когда мы вошли в комнату, заметил, что это было как раз позади валика, подкладываемого под подушки детской кровати… Царапанье было такое сильное, какое только возможно сделать длинными когтями… В кровати лежали две маленькие скромные девочки, примерно семи и одиннадцати лет. Я видел их ручки, лежавшие поверх одеял, так что они никак не могли издавать звуки, которые слышались за их головами. Так как мне сказали, что он может подражать всякого рода звукам, то я, ради опыта, попробовал поцарапать несколько раз по простыне – пять, семь, десять раз подряд, – и все это было воспроизведено с остановкой после каждого повтора. Я осматривал под кроватью и позади, поднимал одеяла и простыни, ощупывал валик, обстукивал стену за кроватью – словом, я проделал все возможное, чтобы только убедиться, не было ли тут какой-нибудь проделки или естественной причины; то же самое сделал и мой коллега, но мы ничего не могли обнаружить… После царапанья, которое продолжалось около получаса или более, это перешло в середину постели, под детей, и тут стало пыхтеть очень громко, подобно запыхавшейся собаке. Я положил руку на это место и почувствовал, что постель приподнимается к моей руке, как если бы кто-нибудь изнутри подталкивал её… Это пыхтение было до того сильно, что производило весьма заметное сотрясение комнаты и окон… В то время, как слышалось пыхтение, я случайно увидел, что в холщовом мешке, висевшем у другой кровати, как будто что-то шевелится. Думая, что это крыса или мышь, я схватил мешок одной рукой за верхний конец, . а другой прощупал его сверху донизу, но ровно ничего не нашел. Поблизости никто не стоял, так что шевелить мешок было некому, да если бы и было кому, то, во всяком случае, никто не мог бы произвести именно такого рода движение, которое, казалось, происходило изнутри, как бы от шевеления какого-нибудь живого существа".
По завершении исследования Гленвиль пришел к таким выводам: "Я вполне убедился, убежден и поныне, что эти звуки – дело какого-либо демона или духа… тут было нечто необычайное, нечто такое, что у нас принято называть сверхъестественным". Он уехал, сетуя на то, что собственная его лошадь заболела на обратном пути и через несколько дней пала.
А барабанщика Уильяма Друри, похоже, подвел длинный язык. Он с марта 1662 года был на свободе, но попался на воровстве и с конца ноября или начала декабря 1662 года сидел в тюрьме. Там его как-то навестил земляк. Барабанщик поинтересовался, какие новости на воле, но знакомый ответил, что там вроде бы все по-старому.
"Как так, – переспросил Друри, – а разве ты не слышал о барабанном бое в доме одного джентльмена, который живет в Тедворте?"
"Ну, об этом-то все говорят", – ответил посетитель.
"Это моя работа, – неожиданно признался заключенный, – и я не оставлю его в покое до тех пор, пока он не заплатит за конфискованный барабан".
Земляк бродяжки, конечно же, поделился новостью с друзьями и знакомыми. Так признание Друри достигло ушей судьи, который уже давно сжег барабан в чистом поле, надеясь заодно избавиться и от дьявола, но не тут-то было, и Момпессон принялся за того, кто, по собственному признанию, все это напустил. Прежде всего, судья навел о нем справки, подтвердившие его наихудшие опасения: бродяжка много болтал о каких-то книгах, будто бы полученных от некоего старика, слывшего за чародея. Друри четыре года служит в армии Кромвеля, но, вернувшись к мирной жизни, нигде не работал, а ходил по деревням: показывал фокусы, демонстрировал ловкость рук, прыгал через обручи, в общем, жил, как говорится, в свое удовольствие, благо возраст, похоже, позволял. Однако попался на краже поросят. К тому же теперь ему предстояло сразиться со своим главным обидчиком – судьей, который достаточно серьезно воспринял столь опрометчивое признание заключенного. "Если его слова будут доказаны, – писал Момпессон, – они обернутся для него самыми тяжкими последствиями".
В истории многое повторяется. Так, тот самый Сидоров, который подозревал соседку в колдовстве, нашел-таки некоего "деда", и тот 21 февраля 1989 года подтвердил ему, что так оно и было, добавив при этом: "Кажется, у соседки есть какая-то черная книга. Вот она и болтает по ней". Сидоров уточняет: "Можно верить. Она мужа своего загнала в петлю. Он повесился. Так говорили мне об этом".
Однако Друри сидел в тюрьме другого города и к тому же обвинялся по статье о воровстве, что создавало для Момпессона некоторые трудности в привлечении того еще и к ответственности за предполагаемое колдовство. В начале апреля 1663 года суд приговорил барабанщика, как вора и бродягу, к ссылке. 10 апреля 1663 года его, вместе с другими заключенными, погрузили на баржу для доставки на судно, следующее в Бристоль. Однако Друри ухитрился освободиться от оков, прыгнуть за борт и доплыть до берега, но, прежде чем прибыть на место постоянного жительства – а оно у него все-таки было и располагалось в том же графстве Уилтшир, – он как-то исхитрился купить новый барабан. К несчастью для бродяги, в это же время поблизости оказался Момпессон. Услышав о возвращении Друри, судья тут же распорядился арестовать его.
Момпессон возбудил против Друри уголовное дело по статье 12 Закона о колдовстве, принятого в 1604 году. По ней привлекались подозреваемые в этом черном деле. Суд состоялся быстро. Большое жюри склонялось к признанию Друри виновным в колдовстве, поскольку вынесло решение предать его суду, малое же, то есть собственно суд, вынесло, правда, не без некоторых трудностей, оправдательный приговор, признав участие подсудимого в свалившихся на дом Момпессона напастях недоказанным. Однако сам факт таинственных явлений был удостоверен на суде рядом свидетелей, которые дали показания под присягой, что видели и слышали следующее: "Движение кресел, стульев и других предметов без всякого к ним прикосновения, звуки барабанного боя в воздухе, над домом, Х в светлые ночи, без видимого в том участия кого бы то ни было, сотрясение пола и самых массивных частей дома в совершенно тихие ночи и много "других вещей того же характера".
О дальнейшей судьбе барабанщика история умалчивает, о Тедвортском же барабанщике люди помнят до сих пор.
Как бы то ни было, но судебный процесс вывел тедвортского барабанщика на новый виток популярности. Многие приезжали в Тедворт специально в надежде лично засвидетельствовать необычное. Некоторые возвращались удовлетворенными, другие нет. Даже король направил к Момпессону двух придворных, лорда Фелмута и лорда Честерфилда. Но члены этой высочайшей комиссии сделали типичную при подобных проверках, однако, роковую для репутации.
Гленвиль отлично понимал ошибочность отрицательного заключения лордов: "Не надо забывать, что явления происходили не постоянно, а с перерывами, иногда на несколько дней, а то и недель, так что затишье во время пребывания придворных могло быть случайным". Он сравнивает логику лордов с умозаключением одного испанца, который, пробыв в Англии шесть недель при пасмурной погоде, пришел к выводу, что в той стране вообще нет солнца…
Тем не менее, многие с торжеством восприняли вывод комиссии как полное опровержение фактов. Среди них были и злостные скептики, и те, кому так и не удалось соприкоснуться с необычным во время посещения дома судьи – ведь полтергейсту действительно свойственно протекать с перерывами, когда бы он ни пакостил – во времена Гленвиля или в наши дни. Скептики же, естественно, во всем усматривали обман. Если бы это было действительно так, то какой интерес мог бы в том иметь Момпессон? Никакого, отвечает Гленвиль и поясняет: "От напастей страдало его доброе имя, его состояние, дела и общее спокойствие семьи. Не признающие духов и чародейства считали его обманщиком. Многие другие в выпавших на долю судьи злоключениях видели Божью кару за какое-то особо дурное или нечестивое деяние. Таким образом, его имя постоянно подвергалось всяческим пересудам, недвижимость, имущество и состояние в целом страдали от постоянного наплыва толп любопытных, от неизбежного отвлечения от собственных дел, от страха, наводимого всем этим на слуг, из-за чего он с трудом находил соглашавшихся служить в его доме. Если же к этому добавить вечно тревожное состояние семьи, преследования детей – их запугивание, подкидывания, нарушения сна и покоя во всем доме, то мало разумного в предположении, что весь этот якобы обман подстроил Момпессон, который сам же более чем кто-либо, и пострадал".
К тому же, считает Гленвиль, во всей этой истории засвидетельствованы проявления, которые уж никак нельзя подделать или объяснить обманом: "Самопроизвольное движение досок и стульев; барабанный бой посреди комнаты и в воздухе, когда не было видно ничего стучащего; внезапный сильный жар в нетопленой комнате суровой зимой; царапание и пыхтение, сильные стуки в кроватях и их сотрясение без всякой очевидной причины".
Вот какими примечательными и столь современно звучащими словами философ завершает свой рассказ о тедвортском барабанщике: "Факты эти настолько необычайны, что нельзя не признать в них действия какого-то невидимого необыкновенного деятеля, а потому и доказательства существования духов, иногда столь заметно вмешивающихся в наши дела. Кажется, это доказано достаточно ясно, ибо все происходило не в невежественный век, не среди дикарей, и свидетелями были не два и не три человека, не душевнобольные и не суеверные, да и рассказывали они не корысти или интереса ради. Случившееся не было делом ни одного дня, ни одной-единственной ночи или мимолетным явлением привидения. Напротив, это происходило вблизи и недавно, гласно и часто, длилось свыше года, было засвидетельствовано массой компетентных, свободных от предрассудков людей и, наконец, возымело место в веке пытливом, неверующем! Сказанного, кажется, достаточно, чтобы мог убедиться каждый некичливый, толковый ум".
Однако либо кичливых, бестолковых умов оказалось больше, либо уж такова сама природа человека, но страсти, вызванные чудесами в доме судьи, продолжали бушевать и после того, как исчезли вызвавшие их причины, то есть будоражащие воображение необыкновенные проявления полтергейста. Прошло десять лет после начала событий, и молва стала приписывать их обману, будто бы, в конце концов, обнаруженному и признанному самим Момпессоном. 9 ноября 1672 года судья в письме к Гленвилю дал четкую оценку распространившимся слухам: "Доктор Пирс, с которым я случайно встретился у сэра Роберта Баттона, передал мне содержание Вашего разговора с лордом Р. относительно бывших у меня беспокойств и преследований. Ввиду занятости ограничусь, со своей стороны, несколькими фразами.
В последнее время мне очень часто задают вопрос: правда ли, будто я уже сознался Его Величеству или вообще кому-то, что вся моя история объяснилась простым обманом? На то я даю и буду давать всегда, до последнего дня моей жизни, один ответ: что я налгал бы на самого себя и нарушил бы свою присягу, если бы признал обман там, где его не было и, по моему разумению, не могло быть, как я показывал это на суде, вместе с местным пастором и двумя другими свидетелями, людьми, несомненно, добросовестными, поддерживая свою жалобу на барабанщика. Верят или не верят этому люди, мне безразлично, лишь бы Бог оградил меня в будущем от такой напасти".
Еще при "жизни" тедвортского барабанщика, как и в случае с нашим Барабашкой, о нем стали складываться легенды, вовсю заработало устное народное творчество. До наших дней дошла баллада "Чудо из чудес" неизвестного автора, напечатанная в 1662 году. Скорее всего, она была издана в конце года, судя по тому, какие события и явления в доме судьи в ней описаны, причем с большой точностью. То, что происходило в 1663 году, в балладе не отражено. А то, что отражено, до мельчайших подробностей совпадает с имеющимися документальными свидетельствами о тех давних событиях.
В начале восемнадцатого века английский драматург Джозеф Аддисон вдохновился идеей написать пьесу, основанную на материале тех происшествий. В 1716 году он воплотил свой замысел в комедии "Барабанщик, или Беспокойный дом". Однако она не имела успеха и выдержала только три представления. И, наконец, в 1936 году английская поэтесса Эдит Ситуэлл опубликовала поэму "Барабан", сюжет которой опирается на свидетельства Гленвиля.
Как бы то ни было, но случай тедвортского барабанщика английские исследователи полтергейста считают классическим и продолжают находить все новые и новые документальные подробности этого происшествия. Большинство из них отражено в книге А. Гоулда и А. Корнелла "Полтергейсты", опубликованной в Лондоне в 1979 году, и в монографии Г. Прайса "Полтергейст над Англией", изданной в 1945 году.
О давнем полтергейсте в Тедворте англичане не забыли до сих пор. Будем ли мы столь же долго помнить о событиях в Лихоборах, или память о них останется лишь в исполняемом со сцены бедовом куплете, покажет будущее.
Происхождение термина. Уважаемые читатели, если вам встретится утверждение, что термин «полтергейст» «впервые появился в немецко-английском словаре Кэсселля в 1965 году», не верьте этому. Здесь все неверно, за тем исключением, что в Новом немецком словаре Кэсселля 1965 года издания слово «полтергейст» действительно присутствует. Версия же о том, что оно именно в нем появилось впервые, целиком лежит на совести известного читателю В. Т. Исакова, выдвинувшего и гипотезу о «колдовской» природе самого феномена.
Свою "кэсселлевскую" версию Исаков обнародовал в 1987 году в двух популярных и в одном специализированном издании, после чего она стала всеобщим достоянием. И хотя я указывал ему на ее ошибочность, Виктор Трофимович в статье о полтергейсте, опубликованной в первом номере журнала "Парапсихология и психофизика" за 1994 год, все оставил по-старому.
В обоснование своей версии Исаков ссылается на книгу "Руководство по парапсихологии" (Нью-Йорк, 1977). В ней содержится статья "Полтергейсты" самого известного в США исследователя феномена У. Ролла. Она начинается с такой фразы: "Когда вы ищете слово "полтергейст" в Новом немецком словаре Кэсселля (Беттеридж, 1965), вы находите его в словарной статье под заголовком "полтерабенд". Взятое в скобки означает фамилию издателя и год издания этого словаря. Но отсюда отнюдь не следует, что в данном словаре Термин "полтергейст" появился впервые в мире. Кстати, и сам Ролл в той статье этого никоим образом не утверждает. Он обращается к словарю Кэсселля лишь затем, чтобы показать некоторое сходство значения слов "полтергейст" и "полтерабенд": последнее означает вечеринку накануне свадьбы, когда молодые приглашают друзей и бурно прощаются с прежней жизнью: бьют на счастье бокалы, старую глиняную посуду и вообще поднимают большой шум. Глагол «полтерн» означает "стучать, громыхать, шуметь, браниться". Все это, замечает Ролл, свойственно и полтергейсту, вовремя буйства, которого также нередко бьются тарелки и бокалы, производится много шума – раздаются удары и стуки, иногда передвигается и даже опрокидывается мебель. В общем, почти как и при полтерабенде.
Как бы то ни было, но странный феномен, ныне именуемый полтергейстом, действительно долгое время не имел общепринятого названия, а то, что при этом происходило, приписывалось проделкам нечистой силы в лице, например, демона, дьявола, а то и самого сатаны. Считалось, что подобные злые духи способны досаждать человеку как сами по себе, так и при содействии злых волшебников, колдунов, чародеев и иных подобного рода умельцев.
Кому бы или чему бы ни приписывали такие происшествия или проделки, но люди, во всяком случае наиболее проницательные из них, в конце концов не могли не признать эту жуткую и темную реальность. Однако то была лишь одна сторона дела. Другая же заключалась в том, как всему этому противостоять, для чего надо знать врага. Так родилась демонология учение о демонах, или злых духах, якобы творящих все эти несусветные безобразия, иногда делающие жизнь людей совершенно невыносимой.
Ученый иезуит Мартин Дель Рио в книге "Исследования в области магического", изданной в 1599 году, выделил и описал восемнадцать классов демонов. Для нас наибольший интерес представляет шестнадцатый, представители которого, по словам Дель Рио, в известное время и в определенных местах или домах вызывают суету, треволнения и потрясения, о чем пишут как старые, так и современные ему, указывает ученый иезуит, авторы. Эти демоны бросают камня, вышвыривают людей из кроватей, стучат и громыхают, но не наносят человеку телесных повреждений. Однако чтобы бросать камни или совершать нечто подобное, вообще-то говоря, замечает Дель Рио, требуются руки или иные органы, но схоласты пока не пришли к согласию по этому вопросу. Сам же он склонен разделять мнение тех, кто считает, что демон, реально находясь в данном месте, волевым усилием приводит в движение воздух, а уже тот – камень или что-либо еще.
Как бы то ни было, но демоны шестнадцатого класса имеют одно явное отличие от остальных: они все еще продолжают нам досаждать. Правда, сейчас это называется полтергейстом, однако же, людям от этого не стало легче.
Слово "полтергейст" – немецкого происхождения и переводится как "шумный (шумливый, шумящий) или озорной дух". Оно стало весьма популярно в Германии времен реформации благодаря трудам основателя протестантизма Мартина Лютера (1483 – 1546). В них он использовал слово "полтергейст" для обозначения демонов, которые отличаются особо шумным и разгульным поведением.
Возможно, слово "полтергейст" в его современном смысле – как термин, обозначающий строго определенный класс аномальных явлений, – в немецком языке впервые было употреблено в 1714 году в связи с описанием бурной вспышки феномена в доме и лаборатории некоего Бертольда Герстмана из Дортмунда, что началась 5 мая 1713 года и окончилась через двадцать пять дней. Внезапно на дом обрушился град камней, которые становились видны лишь на завершающей стадии полета. Затем в лаборатории была перебита вся стеклянная посуда. Далее пошли поломки и самодвижения различных предметов домашнего обихода, слышались голоса. В последний день одежда младшего сына хозяина дома оказалась разорванной в клочья. Сам же Герстман записывал необычные события в дневник и в следующем году издал книгу "Явления духов и полтергейстов в Дортмунде". Уже одно ее название показывает, что автор делает четкое различие между обычными духами, которые иногда принимают образ привидения, и полтергейстами, то есть шумными духами.
Слово "полтергейст" в английском языке приживалось очень долго и спустя некоторое время после укоренения даже стало как бы международным. Но случилось это нескоро. Согласно Краткому Оксфордскому словарю 1947 года издания, в Англии это слово впервые было использовано в 1838 году, но не в специальной, а в художественной литературе; его значение толкуется как "дух, который сообщает о своем присутствии шумами; шумный дух".
Заслуга введения слова "полтергейст" в его современном значении в английский язык принадлежит писательнице Кэтрин Кроув, чья знаменитая книга "Ночная сторона природы, или Духи и духовидцы" (Лондон, 1848) стала бестселлером середины прошлого века. В ней часто используется это слово – оно даже введено в название главы: "Немецкие полтергейсты". Кроув первой выделила этот особый тип аномальных проявлений как отличный от всех других, со своими, только ему присущими характеристиками.
Однако прошло свыше шестидесяти лет, прежде чем слово было официально узаконено в английском языке – ведь оно отнюдь не сразу стало популярным, да и долгое время писалось то раздельно (полтер гейст), то через дефис (полтер-гейст), то слитно. Его все чаще начинают использовать в последней трети прошлого века. Например, Э. Тэйлор в известной книге "Первобытная культура" (Лондон, 1871) обсуждает (в приложении к верованиям древних) лирическую природу феномена: "Вампиры проявляются по типу полтергейста или стукача". С 1882 года, когда стали выходить "Журнал" и "Труды" английского Общества психических исследований, в которых статьи и исследования о полтергейсте печатаются и в наши дни, это слово начали использовать все чаще и чаще. Но все же то были узкоспециальные издания, термин не получил более широкой известности, а "потому не был упомянут даже в Стенфордском словаре англизированных слов 1902 года издания. Однако в Оксфордском словаре английского языка выпуска 1910 года слово "полтергейст" уже есть. Таким образом, оно именно тогда и было официально введено в английский язык. В следующем году вышел очередной том одиннадцатого издания Британской энциклопедии со статьей "Полтергейст", лучшей из всех написанных когда-либо об этом феномене. Ее автор – Эндрю Ленг. "В слове "полтергейст" явление приписывается действию духа – старое популярное объяснение всех оставшихся без объяснения явлений", – мудро заметил он…
Но тогда термин так и не стал достоянием английской общественности. Английский психоисследователь У. Баррет в изданной в том же 1911 году книге "Исследования в области человеческой психики", переведенной на русский язык три года спустя, писал: "В английском языке нет точного термина для обозначения немецкого понятия Poltergeist, и обыкновенно оно переводится словом hobgoblin – домовой".
Чтобы слово приобрело общенациональную известность, требовалось некое исключительное событие, с ним связанное. Оно произошло в 1926 году, когда Гарри Прайс, журналист и известный английский охотник за духами и привидениями, привез в Лондон тринадцатилетнюю Элеонору Цугун, румынскую девочку, чье имя тогда гремело по всей Европе благодаря всюду преследовавшему ее полтергейсту, который весьма наглядно демонстрировал свой гнусный характер, в том числе и на глазах исследователей. После ряда публикаций Прайса о случае Элеоноры Цугун слово "полтергейст" в британской прессе стало столь же популярным, как и имя Барабашка в советской шестьдесят два года спустя. Прижившись таким образом в Англии, оно стало со временем проникать и в англоязычные страны, прежде всего в США, где впервые попало в печать еще в 1852 году. Однако потребовалось почти столетие, прежде чем термин укоренился и по другую сторону океана. И, наконец, в середине текущего века слово "полтергейст" становится законной принадлежностью средств массовой информации как в Англии, так и в США и все более и более проникает в другие языки мира. Со временем оно приобрело поистине международный характер, и в наши дни его как бы чураются разве что в Германии, но тому есть весьма уважительная и психологически вполне понятная причина.
В самом деле, в любом цивилизованном обществе вера в духов всегда считалась и считается признаком дурного тона. Чуждое любому ненемецкому уху слово "полтергейст" ныне воспринимается просто как вполне определенное понятие, широко известное в наши дни и потому не требующее расшифровки. Любой образованный человек, в чьих устах это слово прозвучало, конечно же знает, что оно означает "шумный дух", но если он не немец, то как бы абстрагируется от его буквального смысла. Немцы же, для которых это слово родное, не в силах отстраниться от его истинного значения и потому, как нация, принадлежащая к цивилизованной части человечества, избегают употреблять слово "полтергейст", дабы не давать оснований для подозрений, что они якобы верят в духов, тем более шумных. Но ведь как-то же надо это называть! И немцы с честью вышли из положения, использовав в качестве синонима слово "шпук" (Spuk). Оно имеет два значения: привидение, призрак и – шум, гвалт, причем с элементами как бы некоторой чертовщинки.
Несмотря на то что слово "полтергейст" успешно прижилось и в США, американские парапсихологи все же продолжают испытывать некоторую стеснительность при его употреблении, введя равноценное с их точки зрения словосочетание "периодически повторяющийся самопроизвольный психокинез". Однако такое нововведение не совсем удачно, поскольку полтергейст не исчерпывается только психокинетическими проявлениями.
В русском языке слово "полтергейст" также приживалось очень долго. Впервые оно было напечатано, скорее всего, в 1914 году, когда в Санкт-Петербурге была издана уже упоминавшаяся книга У. Баррета. Однако оно не прижилось, и главным образом потому, что еще примерно с восьмидесятых годов прошлого века феномены полтергейста стали называть самопроизвольными медиумическими явлениями, благодаря их сходству с теми, что наблюдаются во время спиритических сеансов.
После 1917 года в СССР феномен долгое время вообще никак не называли, что тем не менее нисколько не мешало ему досаждать советским людям. Прошло шестьдесят восемь лет, прежде чем слово "полтергейст" вновь было напечатано на русском языке – в третьем номере переводного, но малотиражного периодического издания США "Труды Института инженеров по электронике и радиотехнике" за 1982 год. Оно несколько раз было использовано в обширной обзорной статье Р. Джана "Нестареющий парадокс психофизических явлений". Однако ставшая известной только узкому кругу специалистов статья осталась не замеченной широкой общественностью.
В оригинале – парапсихологических, но редакция сочла это слово неприемлемым.
Честь введения слова "полтергейст" в русский язык, подобно тому, как это было в английском, также принадлежит журналистам. Всеобщее распространение термин получил с 26 мая 1987 года – после публикации в газете "Известия" статьи Л. Ивченко и Н. Лисовенко "Енакиевское "диво", что о нем думают ученые". С тех пор слово "полтергейст" стало часто использоваться в средствах массовой информации и прочно вошло в нашу лексику.
В англо-русских словарях этому слову присвоено два значения: привидение (призрак) и домовой, что отнюдь не исчерпывает его смысл и вместе с тем заставляет использовать слова, которые не всякое общество воспримет благосклонно, будь они произнесены или напечатаны. Именно вследствие подобных причин в других языках данное слово оставлено без перевода, а в немецком используется синонимическое шпук. Ведь на всех языках, кроме немецкого, весьма респектабельно прозвучит такое, например, название статьи о феномене: "Психофизическая модель полтергейста" (В. Т. Исаков, 1987). Но "Психофизическая модель домового" уже режет слух…
На что способны шумные духи. В статье о полтергейсте, напечатанной в одном из номеров американской газеты "Бостон пайлот" за 1852 год, утверждается, что шумные духи, проникнув в дом и перевернув там все, что ни есть, вверх дном, способны за час сотворить такое, что тысяча обезьян едва ли наворотит за день. И это вовсе не преувеличение, даже если я буду опираться на собственный опыт пребывания в некоторых "нехороших" квартирах, взятых штурмом невидимыми проказниками. А если к этому добавить свидетельства пострадавших от нашествия шумных духов в разные времена и в разных странах, тем или иным образом запечатленных в памяти человечества, картина станет еще более выразительной. Однако, к счастью, шумные .духи редко буйствуют столь круто. Наш Барабашка, в отличие от тедвортского барабанщика, лишь на вторые сутки стал до неприличия нагло и шумно ломиться в девичью комнату, но перестал безобразничать и старался казаться благовоспитанным после того, как наладил контакт с девушками. Правда, он тем не менее резко изменил их судьбу. Тедвортский же барабанщик, с которым так и не удалось договориться, помимо ощутимых материальных убытков и прочих весьма неприятных издержек, наградил судью плохой репутацией, долгое время серьезно осложнявшей жизнь по всем признакам в высшей степени добропорядочного человека. В обществе, склонном верить в происки нечистой силы, семьи, на которые обрушился полтергейст, в сознании окружающих остаются отмеченными печатью самого сатаны. Это если говорить об отдаленных последствиях внимания феномена к человеку.
Не легче приходится и тогда, когда шумные духи непосредственно творят свои черные дела. Людей, прежде всего, пугает внезапность и загадочность свалившихся на их головы напастей, противоречащих здравому смыслу и жизненному опыту. Они с большим трудом осознают реальность происходящего, первое время не верят самим себе и лихорадочно ищут хоть какое-то естественное объяснение невероятным происшествиям, но все предположения вскоре отпадают: все происходит само собой, без какого бы то ни было приложения рук человеческих. Но ведь этого не может и не должно быть! Соседи, знакомые, любопытствующие, наконец, официальные власти считают точно так же и начинают, вместо того чтобы хоть как-то помочь семье, подозревать ее в обмане и искать его мотивы. Время идет, но ни обмана, ни скрытых мотивов не обнаруживают. А явление между тем выкидывает одно коленце за другим, каверзу за каверзой, да так искусно, что и самые большие скептики впадают в глубокое раздумье. Однако же на этапе разбора полетов проявляют твердость, утверждая, что обман просто-напросто так и не удалось доказать.
Если же удалось, что тоже бывает, то всё с чистой совестью списывается на обман со всеми крайне отрицательными для семьи последствиями.
А явления-то происходят и впрямь диковинные. Откуда ни возьмись, раздаются самые разнообразные звуки, и даже человеческие голоса. Возникают призраки, иногда озвученные, вступающие в беседу. Чувствуются крайне неприятные запахи, ощущаются чьи-то невидимые прикосновения, что-то ударяет по телу, иногда накатывает невыразимый ужас, все время кажется, что рядом находится кто-то невидимый.
