Текст книги "Пристрелочник (СИ)"

Автор книги: В. Бирюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Отдельная забота: прохождение самого каравана. Были… негоразды. И в Коломне, и в самой Рязани. Причём в Рязани наезд пошёл именно когда узнали: чей караван и куда идёт.

– Калауз велел. Сам.

– И как же ты?

– Одному – в морду. Другому – в лапу. Третьему… должок вспомнил. Разошлись. Но, Иване, другой раз – так не пройти. Глеб Рязанский – будет гадить.

Вот же блин же! Мне только этой заботы…!

– Яков, когда назад думаешь?

– Гонишь? Не боись, не объем. Поживу-посмотрю. Лодку дашь и пару-тройку гребцов. Дней через несколько.

Я ещё долго крутил в руках свой дрын – какой-то он маленький стал, спрашивал и переспрашивал, вытаскивал из Якова подробности Рябиновского житья.

* * *

Как-то мне… как собственный детский велосипед. Всё такое… родное, милое, пережитое и прочувствованное. Дорогое и знакомое. И люди, и вещи, и места. Но уже… прошедшее.

 
«Пусть я впадаю,
пусть
В сентиментальность
и грусть…
Вот и свела судьба,
вот и свела
судьба,
Вот и свела судьба
нас».
 

Прям по Ободзинскому. Судьба – свела. Она же – судьба – и развела. Меня с Рябиновкой. Но – не с тамошними людьми. Мы с тобой, народ мой, ещё поживём, ещё делов понаделаем. «Только не отведи глаз».

Вырос. Я вырос из Рябиновки.

И в смысле: воспринял, унаследовал тамошнее видение жизни. «Яблоко от яблони». Только вот – далековато укатился.

И в смысле: тесно стало. «Костюмчик жмёт». Как с велосипедом: кататься – научился. Но повторить на нём – коленки в руль бьются.

И дрын надо менять. На – побольше. Этот – не по руке.

* * *

Яков уловил, уточнил:

– Значит, не вернёшься? Аким… расстроится.

– Нет, Яша, не вернусь. Лучше вы к нам. Что было – то прошло. Хорошо – что было. Вам – здесь всегда рады.

«И хотя нам прошлого немного жаль,

Лучшее, конечно, впереди».

– «Впереди»… Это – кому как. Годы, Иване.

Это он ещё мне говорить будет! Ты, «чёрный гридень», вляпайся как я! В тотальный интеллектуально-гормональный диссонанс. Когда мозги пытаются дифуры вспомнить, а тело рвётся на одной ножке попрыгать. А интересно было бы посмотреть на Якова в подобной ситуации. Пойдут в ход «настойки из мухоморов» для разрешения внутреннего конфликта?

Глава 361

Мы засиделись с Яковом почти до света. Уже решили расходиться, как прибежал боец:

– Докладаю! Человек у реки! С мальком. В крови. Тебя, Воевода, зовёт. Там… ну… девушка… с ним осталась. Из лекарок пришедших.

В караване было десятка полтора женщин. Из выучениц Мараны, помощниц Гапы и Домны.

Соотношение женщин и мужчин у меня сейчас 1:12. Хуже, чем первые полвека существования Петербурга – 1:7. Эксцессов, слава богу – пока нет. Народ у меня, преимущественно – воспитанный, друг друга – давно знающий. И о моём отношении к нарушениям порядка – осведомлённый. Так что дамы пользуются привычной безопасностью и непривычным всеобщим вниманием. Аж хмелеют. Просто купаются в восторженном отношении к ним множества молодых мужчин. Выбирай – не хочу. Но некоторые… соблаговоляют.

Вот и этот… «избранный счастливчик» пошёл гулять с девушкой на Окский пляж ночью. Да нарвался на… новость. А девчушка у него – не трусиха. Ночью, с незнакомым человеком, в диком месте… Так кого же там черти принесли?

На берегу, возле лодки с свеже-надрубленным бортом и парой торчащих стрел, лежал мой знакомец – Илья Муромец. Рядом хлюпал носом его мальчишка. Девчушка сразу понесла командно-медицински:

– А где носилки?! Его срочно к Маране надо. А где снадобья?! Вы что там так долго делали?!

– Что с ним?

– Шесть ранений. Одно… скверное. Стрела лёгкое пробила. Я её обломала, вытащила, оттуда кровь… Я первый раз такое… Я…

И ударница врачебного фронта разрыдалась от пережитых впечатлений.

Мда… Надо будет отдать Маране несколько пленных. Которых надо сперва наловить. Для тренировок личного состава. Бойцы – будут пленных резать, лекари – лечить. Оказывается, не только моим гридням необходим такой заблаговременный опыт. Не на своих же тренироваться!

Лежавший неподвижно на песке Илья, шевельнулся от света моей «зиппы», что-то попытался сказать. На губах вспухли розовые пузырьки пены.

Я повернулся к мальчишке:

– Что он говорит?

– Тятя… Велено передать. Воеводе Всеволжскому от князя Гургия. Мурома по Оке бежит. Князь следом идёт. Не пуща-а-ай…

И малолетний гонец зарыдал в голос.

Коллеги! Ну и где тут найти время для прогрессизма?! Когда, факеншит уелбантуренный, заниматься этими… пенициллином с мартеном? Или что там у нас символ прогресса?!

Вот только-только как-то устаканилось! Место хорошее нашёл, людей, понимаешь, собрал. Жить бы и жить… А тут – мурома. Я ж к ней… ни сном, ни духом! На кой хрен она вообще мне нужна?! Но вот же: «она бежит – он её догоняет»! У них что – любовь?! Такая… с оттенком христианства, государственности, толерастии и… и некрофилии?

* * *

«Некрофилия» – потому что в отличие от мари, которые как этнос родились с полвека назад, другой этнос – мурома с полвека как «приказал долго жить».

 
«Так уж бывает, так уж выходит
Кто-то теряет, а кто-то находит».
 

Я имею ввиду: национальную самоидентичность.

Мурома – ещё одно здешнее смешанное племя. «Смешанное» – в смысле происхождения. Финно-угры с примесью балтов, родственных голяди, группы мордвы-эрзя, тюрки в хазарском и булгарском вариантах. Довольно небольшая территория 30х50 км по Оке, между левыми притоками – Ушна, Унжа и правым – Теша. В середине – главный город Муром. Святой страстотерпец князь Глеб пытался отстроить свой городок в 12 верстах. Но не вынес. И вообще оттуда сбежал.

Тут есть своеобразный прикол. Дело в том, что и сам Муром – исконно-посконно городом муромы никогда не был.

По булгарской летописи «Гази-Барадж тарихы» Муром построил балтавар (князь) Кара-Булгара («чёрных булгар») Чернояр (Караджар). Громя, по соглашению с хазарами, уходивших на запад мадьяр. Что есть, видимо, хвастовство или ошибка летописца.

По археологии – построен в середине 10 века на пустом месте между муромскими и славянскими селищами. Очередная хазарская фактория. Но лет через 10–15 пришёл Святослав-Барс и «уронил» каганат. Ещё через 20 лет – его сынок Владимир-Креститель немножко «уронил» эмират. И тут стало «сказываться славянское влияние в части керамики».

Я уже говорил: из всех местных насельников только славяне умеют делать и крутить гончарный круг. Хоть какой-то, хоть – самый уродливый.

Ошалевшие от вращения кривичами комков глины, туземные жители перестали плести свои уникальные женские цацки: дугообразные головные украшения из конского волоса и полосок кожи, спирально оплетенных бронзовой проволокой. У других финских народов такой визажизм отсутствует. А главное: стали укладывать покойников головой на запад. По-славянски. А не на север, как все финны.

Другой «фигурный болт» этого народа – кони.

Селища муромы располагались на возвышенностях у пойменных лугов. Потому что основой хозяйства было скотоводство. Коровы – во множестве, как у славян. Есть свиньи – не мусульмане же! И – кони. Коней не только ели, но и хоронили.

Мурома единственный угро-финский лесной народ, который массово хоронил человека с его конём. Как привычно для, например, тюрок или готов. Но они пошли дальше: стали хоронить коней и коров отдельно. Самих по себе, без хозяина. Известно 96 таких погребений в 11 могильниках. Две трети – молодые кони, которых еще не могли использоваться для верховой езды; их и погребали без сбруи.

В принципе, скотские жертвоприношения – весьма распространены. Говорят, что Пифагор, когда доказал свою теорему, устроил празднество, на котором отблагодарил богов, зарезав 100 быков. Хотя сам был вегетарианец. «С тех пор все скоты плачут, услышав о математике».

«Лошадиность» культуры подчёркивается погребениями коней с женщинами. Без мужчин, но с жеребцами. Похоже, никто больше так женщин не хоронил.

Пример: женская могила, браслеты, перстни, нагрудная бляха с дверцей, серебряная чаша. Кости и зубы коня покрыты берестой, на которую положены украшения сбруи.

Чем-то напоминает селфи: вот я – в бриллиантах, вот моя болонка – в рубинах.

А вот пахать мурома не умела. Да и мотыжить – не любила. Земледелие – факультативно.

Цветная металлургия, как у мари – женское дело. Лет 200 назад появляются и кузнецы по железу – к аборигенам присоединились кривичи, потом словены. Странно: славянская колонизация в этих местах шла снизу, от устья Оки и Клязьмы, а не сверху – вятичи не дошли даже до Старой Рязани.

Это были мирные отношения. Мурома, прежде впитавшая в себя группы балтов, тюрок и мордвы, сама довольно быстро ассимилировалась: практически все захоронения на территории Муромского края у славян и у мурома общие.

Я уже говорил о своеобразии славянского расселения. При наличии огромных слабо-используемых пространств резаться по теме: «кто у кого в порах» – непривлекательно.

Здесь, в нижнем течении Оки, добавлялись ещё пара причин.

Мурома ориентировались на скотоводство, славяне – на пашенное земледелие. Это устраняло часть точек возникновения конфликтов. Хотя, конечно, конкуренция в части «ловов» – звериных и рыбных, общих занятий всех жителей – оставалась.

Племена здешних угро-финнов строятся не по кровному родству, а по принципу соседства. У германцев родовая община сменилась соседской только в ходе Великого переселения народов. У муромы и мари это – изначально. Поэтому приступы ксенофобии: «он – чужой крови!» – не типичны.

Второй маркер системы «свой/чужой» – религиозный – тоже не играл существенной роли. Разноплеменные группы приходили всегда со своими богами. Постоянное присутствие иудеев-хазар, мусульман-булгар и разнообразных тюрок-тенгриан на опыте столетий показало: бог – не повод для конфликта.

Славяне технологически превосходили аборигенов. Что создавало почву для взаимовыгодной торговли. И очень злило других «технологически продвинутых» – хазар и булгар.

«Здоровая конкуренция – когда мне здорово. А конкуренты – все вымерли».

Походы булгар на Суздаль, выжигание Мурома – носили оттенок «оздоровления конкурентной среды». В булгарском понимании. С обычными, для средневековья, грабежом и резнёй всех не убежавших.

Мурома, в силу более выгодного экономического положения, была наиболее продвинутой частью местных угро-финнов. Наиболее сытыми, наиболее повидавшими разного и разных. Самыми умными. Поэтому они стали «русскими людьми» в числе первых.

Та же мещера, особенно в части тех родов, которые долго бедовали в болотах, вылезли оттуда с немалым запаздыванием, сохранила какие-то отличия, хотя бы – специфическое ругательство в свой адрес, до конца 19 века.

Национализм – от нищеты? Когда нечего жрать – остаётся только радоваться: мы – не такие? У древних греков патриотизм на другом конце имущественного спектра: когда у человека всё есть, когда он обеспечен и успешен «… и последнее, что можно пожелать – гордости за своё отечество».

Племена муромы славянизировались. Но вслед за первыми княжескими походами в эти края, вслед за падением «столпа» здешнего мира – хазарского каганата, в Муром пришла христианская проповедь.

 
«Мы к вам заехали на час,
Привет, бонжур, хэлло!
А ну скорей любите нас,
Вам крупно повезло!
Ну-ка все вместе
Уши развесьте,
Лучше по-хорошему
Хлопайте в ладоши
Нам!».
 

В отличие от добровольности на концерте «Бременских музыкантов», в христианстве – тотально. «Кто не со мной – тот против меня». Остальных… «Лучше по-хорошему хлопайте в ладоши!».

Народ не сильно возражал: «крестьянскую вшу княжим мечом – не зарубишь, крестом православным – не задавишь». Но местные вятшие…

Кого заботит хлеб насущный, кого – посмертие по понятиям. По местным сию-минутным племенным понятиям. И личный кусочек проистекающей из этих «понятий» – власти. Над вполне земным «хлебом насущным».

Сын Крестителя юный князь Глеб столкнулся с жестоким сопротивлением. Что не ново.

Так возражали вятшие, жрецы, фанатики и примкнувшие к ним – у словен в Новгороде, кривичей в Суздале, меря в Ростове, во множестве славянских и не-славянских племён по всей Русской Равнине. Так сопротивлялись исламу Аламуша булгары и суваши на Волге.

Родственный всему этому конгломерат в Муроме повёл себя аналогично:

«И егда приде святый Глеб ко граду Мурому, и еще тогда невернии быша людие и жестоцы, и не прияша его к себе на княжение и не крестишася, но сопротивляхуся ему. Он же отъеха от града 12 поприщ на реку Ишню и тамо пребываше до преставления святаго отца его».

Христианину и болгарину (по матери) Глебу не удалось утвердиться здесь. Что неудивительно: смена идеологии означает смену местной аристократии. При том, что значительная часть родо-племенной аристократии остаётся на своих местах вплоть до полного уничтожения или изменения народа (здесь – до татаро-монгол), но их взаимный вес, влияние, процветание… «долька власти» – меняются.

В 1097 году Муром попал в удел Ярославу. Тоже – посмертно святому. Князь угрозами и посулами заставил муромцев принять христианство и крестил народ в Оке. Событие отмечено строительством церкви Благовещенья. А на месте убийства язычниками его малолетнего сына, тоже святого, и в 21 веке стоит крест.

Вообще-то это – боковая линия, «отходы производства» – эпизод войны между Гориславичем и Мономахом, который потерял сына Изяслава в сражении княжеских дружин как раз под Муромом.

«Посулы» были богатые: это тот самый Ярослав, который был вывезен матушкой Одой Штаденской в Германию. А возмужав – вернулся и спрятанные родительницей сокровища – откопал.

Муромские язычники продали свою веру за серебрушки. Не уникально: уже и в 18 веке монах с Соловков матерно ругал старовера-охотника в Архангельской губернии – охотник пришёл к нему креститься третий раз. Потому что вновь-окрещённому давали пятачок. Скромный такой бизнес. Но на пропой – хватает.

Итак, этнос «умер», стал – «русским народом». Как стали «русскими» различные славянские и неславянские племена. Приняли общую веру, власть, закон.

Но – не все.

В каждом племени были «супер-патриоты» – особо пострадавшие: местные князьки, утратившие часть власти, местные жрецы, лишившиеся своего влияния вслед за сменой господствующего комплекта суеверий. Просто неудачники с амбициями, неспособные получить желаемое и возлагающие вину за это на окружающее общество.

Прошло лет 70. Тут подоспело очередное – Бряхимовское – русско-булгарское обострение. И – смена поколений.

У эмигрантов отмечен своеобразный психологический процесс: первое поколение – старается стать местными, второе – считает себя местными, третье – будучи местными, старается выделиться – придумывает себе, в поисках своей «группы психологической поддержки» – «великих предков из далёких стран». Или – времён.

Идеализация прошлого, выкапывание окаменевшего дерьма и размахивание им – весьма распространённое явление. «Дух Нибелунгов», «великие укры», «арийские хорваты», «поляки-сарматы»… множество примеров.

Здесь это выражается в попытках возродить «тайное язычество предков». «Сакральные истины» сохранённые «божественным чудом». За «приобщение» – плати. Как материально, так и личным участием.

«– Скажите, – спросил Кислярский жалобно, – а двести рублей не могут спасти гиганта мысли?…

– Да, – шептал Остап. – Мы надеемся с вашей помощью поразить врага. Я дам вам парабеллум».

Про подарки «друзьям эмира» перед Бряхимовским походом – я уже… Были среди этих «друзей» и персонажи из-под Мурома.

Подданные Муромского князя, в массе своей, на бредни «засланных эмировых казачков» не поддались – помнили ещё как булгаре в начале столетия выжгли Муром, и чего хорошенького мусульмане делали с местными всех наличных конфессий. Маразм идеи разрушения нынешнего приличного бытия ради восстановления странно понимаемой «исторической справедливости» – не вдохновлял. На Бряхимовском поле муромцы дрались честно. Не только княжеская дружина, но и городовой полк, и отряды лесовиков-охотников.

Эмира побили, землю свою от разорения отстояли, войско русское ушло далеко. Живи себе спокойно. Но «подарки» же надо отрабатывать! А то больше не дадут.

«Мастера муромской самостийности в булгарском понимании для русских» втянули соседей с востока – эрзя. Там полным ходом идёт кораническая проповедь. «Бабы» (баба – религиозный бродячий проповедник, тюрск.), распространившиеся там в последнее время, дружно призывали новообращённых туземных правоверных, а особенно – упорствующих в языческих заблуждениях, поддержать соседей-язычников в их стремлении загубить свои души поклонением идолам. И в прочей, для всякого внявшего учению пророка, мерзости.

Эти «бабы», на мой взгляд – очень разумные люди. Побить неверных (муромских христиан) неверными же (муромскими и мордовскими язычниками) – очень конструктивная идея. Эдак можно не только Бряхимов удержать, но и Муром под себя подмять. Что, при разумном налогообложении, даст весьма приличные деньги.

В муромско-мордовском пограничье звучали фантастические обещания типа: «Запад нам поможет!». В смысле: Восток. В смысле: мордва. Братский народ, скорбя об унижении муромской древней отеческой исконно-посконной веры, готов…, все как один…, проливая свою кровь, не щадя живота своего…

Туфта, конечно. Пробулгарская мордва пошла на Бряхимовское полчище – эмиру нужно много воинов, и он хорошо платит. Их там сильно побили. Они дружно попрятались по своим селищам, и больше всего мечтали, чтобы продолжение войны в виде русского войска – к ним не пришло.

Но несколько групп, в главе с «агитаторами и пропагандистами великой муромской независимости от всего», а прежде всего – от проклятого христианства и здравого смысла, успели войти на земли княжества. Задавить их было бы не трудно: любому здравомыслящему человеку понятна эта глупость. Но князя, большей части бояр и войска – не было на месте.

Проповедники «конских захоронений» успели обрасти людьми, заняли несколько окраинных селений и устроили кучу гадостей.

Типа: убили двух попов, сожгли пяток селений и множество хлебных полей. Поскольку: раз пашут, значит – русские. В смысле: православные. «Бей! Их всех!». То, что сами славяне, по сути своей, остаются в значительной мере язычниками, что языческие святилища от Карпат до Стрелки будут функционировать вплоть до Батыя, что и в 20 веке русское православие – двоеверие… «Друзьям эмира» это не интересно, за это – не платят.

На самом деле всё просто – хлебное поле, когда колос вымахал и наливается, наиболее удобная цель для диверсии. Жильё запалить труднее.

Дальше, как обычно, объективные законы социально-общественного развития сработали персонально: нагадил? – Получай.

Живчик вернулся – стал пакостников… прямо скажу – истреблять. Я уже говорил: он человек позитивный, но мягкотелостью не страдает.

* * *

Всё это я понял чуть позднее. А тогда я сидел возле голого Ильи Муромца, которого обрабатывала негромко матерящаяся на своих подручных Марана, поглаживал по плечику прижавшегося к моему боку мальчишку. Накаченный успокоительным, он, однако, никак не мог выключиться. Остановившимся, расфокусированным взглядом смотрел на раны Ильи, и, изредка всхлипывая, без эмоций, монотонно, отвечал на мои вопросы. Преимущественно: «не знаю». Или: «господь ведает».

* * *

Я восхищаюсь коллегами-попандопулами! Нет, я от них просто балдю! И – обалдеваю! Они же, мать их, не ругавшись, всё знают! Не только про законы физики или, там, даты солнечных затмений, но и где, когда, сколько, как… вооружённых врагов, откуда явятся.

«Сюда не ходи, снег башка попадёт! Туда ходи» – им какой-то абориген всё заранее точно рассказывает!

Коллеги, подавляющая часть исторических событий – в историю не попала. Точнее – в известную нам историю. Вот сплавляется по Оке какой-то отряд каких-то национально-религиозных психов. Их нет ни в одной летописи! Ничтожный эпизод, недостойный внимания потомков. Но я-то, здесь и сейчас – совсем не потомок, я-то – этим придуркам современник! И резать меня будут – вполне по-современному – здесь, сейчас, насмерть. И – весь мировой прогресс всего человечества в моём лице.

В 21 веке мы даже названий богов этих людей не знаем. А здесь придурки, во имя каких-то сущностей… чиркнут-тыркнут и…

 
«И над могилою моей
Гори-сияй моя звезда».
 

Горючими слезами умывается скорбящая душа моя в глубокой печали о тяжкой судьбе непрогресснутого человечества. Человечество! Не бойся! Ты можешь на меня надеяться! Я не сдохну! Фиг вам – не дождётесь! Я выживу, и всех вас, хомнутых сапиенсов неоднократно… хомну и сапну! Всеми известными мне средствами и способами. И ещё придумаю!

А пока уточним оперативно-разведывательную информацию.

* * *

Наконец, малёк вырубился, у Ильи перестала кровь на губах пузыриться, и я пошёл собирать своих… военачальников.

– Итак, господа-товарищи. Живчик… Виноват – князь Муромский Юрий побил мятежников. Часть из них убежала на восток, в мордву, часть на запад, в мещеру. Самые упёртые – бегут по Оке. Численность беглецов… от полусотни до полутысячи. Вооруженность… разная. Есть удальцы из эрзя, есть, кажется, мастера из сувашей и булгар. Есть свои – подготовленные и обученные. Остальные – местные смерды и разнородные придурки. Кого сколько – неизвестно. Когда придут – неизвестно. Будут ли высаживаться – неизвестно. Предполагается, что беглецы постараются прорваться в Волгу и уйти вниз. Но это – «вилами по воде». Князь идёт следом. Просит задержать крамольников. Какие будут предложения?

– Князя – нахрен.

Мда… История с Любавой и последующие… приключения, принёсшие мне прозвище «Княжья Смерть», сильно подействовали на мировоззрение Чарджи. Он до сих пор казнит себя за то, что я – осмелился прирезать обкорзнённого пакостника, а он… – табу не позволило. Не смелости не хватило, а просто не подумал о такой возможности. А теперь это выглядит как… как трусость?

– Чарджи, нам здесь жить. Муромский князь – сосед. Не уважить…

– У нас три… ну, четыре десятка бойцов. Отроков. Недорослей. Против полтыщи… Побойся бога, воевода.

Вот уж чего никогда не делал, так это – «побойся бога». Чего его бояться? «Даже волос не упадёт с головы без божьего соизволения». Если всё – и хорошее и плохое в мире – божий промысел, то «будет что будет». «И что положено кому – пусть каждый совершит». А страх – только мешает.

– Ивашко, запомни накрепко: готт мит унс. С нами бог. И Пресвятая Богородица. Их не надо бояться, им надо помогать. Поэтому…

Сказанное – ересь. Русское народное пожелание – обратное: «Бог – в помощь». Но при нашем русском исконно-посконном языческом христианстве… – если очень хочется, то можно.

«Ближники» мои молчат. Николай открыл, было, рот, но передумал. И это правильно – твоё время придёт, когда трофеи собирать будем. Гражданские помалкивают – дела воинские. Яков – молчун «лаоконический», Любим и Ольбег – молоды ещё. Тогда – сам.

Собственно говоря – выбора-то нет.

– Первое: поднять бойцов. И – охотников. Кто своей охотой надумает. Терентий, желающих – вооружить. Ивашко – годность проверить. Второе: Чарджи – дозорных на верхний край Дятловых гор. Третье: гражданских поднять, всё майно с берега убрать. Лодки – от воды под обрыв. Прибраться на пляжу. Спешно. Терентий, Николай – присмотреть. Четвёртое… сам бой… Факеншит… Сколько ворогов – неизвестно. Если с полтысячи – сидим на горах, смотрим на проходящих. Улыбаемся и машем. Храбростью – не хвастать. Если они лезут на берег – бьём сверху. Держимся до подхода муромских. Если сотня-две… Тремя-четырьмя лодками идём навстречу, бьём издалека стрелами, близко не подходим – перестреляют. Клинки в бою – признак поражения. Отжимаем их к Гребнёвским пескам. Потом придёт Живчик – пусть сам с ними разбирается. Лодки – проверить.

Я внимательно оглядел свой совет. Наиболее полное согласие с моими умственными построениями видно в обожающем взгляде Курта. А, сходно смотрят Алу и Ольбег. Остальные… А куда они денутся? С этой «подводной лодки типа Всеволжск».

– Вопросы? Тогда начали.

Снова – фактор времени. И «повешенное прежде на стену ружьё» – обученные сигнальщики. Едва самый дальний пост выскочил на Соколову гору, едва сыскали там подходящую высокую сосну и проверили связь с соседями, как мимо по Оке, в предрассветном сумраке пошёл караван мятежников.

Связь – великая вещь! Часа за два до подхода противника я уже довольно чётко знал – с чем нам предстоит иметь дело. Они ещё не видели Стрелки, а я уже представлял себе эту… толпу плавсредств.

Два десятка ботников с парой-тройкой человек в каждом. Десяток разнокалиберных лодок покрупнее. И три здоровенных плота-дощаника. В которых нет досок.

Россия, итить ять! «У меня на сарае написано – х…, а там – дрова».

Плоты, с обозначенными носами и бортами из брёвнышек. Каждый из которых тянет пара лодок.

Мы довольно долго скрытно поджидали пришельцев на берегу. Наконец, их вынесло на гладь реки перед нами. Навскидку первая оценка подтверждается: до трёх сотен, большинство – гражданские.

По команде бойцы попрыгали в лодки, нас выпихнули в реку, и мы пошли.

 
«На бой кровавый, святой и правый…».
 

В смысле: по просьбе уважаемого человека.