Текст книги "Операция молот"

Автор книги: Уолтер Уэйджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 38 страниц)

24

– Вертолеты в воздухе! – доложил генерал Стоунсайфер по линии прямой связи в штаб САК в Небраске.

Это сообщение услышал Маккензи и члены его боевого штаба, услышал президент Стивенси его помощник Бономи, услышал и генерал К. О. Уорсоу, а также все, за исключением одного, члены комитета начальников штабов. Командующий корпусом морской пехоты генерал Н. Д. «Гончий» Питчер, все еще находился в военно-морском госпитале в Бетезде после перенесенной операции на желчном пузыре. Его замещал первый заместитель и зорко блюл законные интересы вверенного ему корпуса, на которые вечно посягали эти ублюдки из других родов войск. В «боевом кабинете» комитета также находились еще трое: министр обороны Дарби, глава Разведывательного управления министерства обороны и Ивен Майклсон. Майклсон предпочел бы следить за развитием событий из своего кабинета в штаб-квартире ЦРУ, но военные наотрез отказались установить прямую связь с Лэнгли по соображениям строжайшей секретности. Возможно, это только предлог, размышлял Майклсон, отговорка, имеющая своей целью выиграть очередное сражение в бесконечной межведомственной партизанской войне.

Он не ошибся.

В «боевом кабинете» не присутствовали ни члены фронта женского освобождения, ни члены руководящих органов «Студентов за демократическое общество», ни «Черные пантеры», ни «Дочери американской революции», ни члены польской миссии при ООН, ни даже члены рок-группы «Джефферсон-эйрплейн». В кабинете Пентагона собрались лишь представители узкого круга истеблишмента: ни одного младше сорока пяти, ни одного с бородой, ни одного с индейской налобной повязкой.

Правильно мыслящие и озабоченные.

Весьма и весьма озабоченные.

Об этом можно было судить по их напряженным сумрачным лицам.

– К телефону не подзывать! – распорядился председатель Комитета начальников штабов. – Это строгий приказ, полковник, – он обращался к своему адъютанту. – Я не хочу, чтобы нас прерывали или отвлекали от… если, конечно, это не будет сообщение НОРАД о ядерном нападении русских… или что-то столь же срочное. Вы меня поняли?

– Так точно, сэр!

– Отлично. Теперь соедините меня с командиром ударной группы «Иерихон».

«Иерихон» было кодовым обозначением частей быстрого развертывания, окружавших «Гадюку-3».

– Спутниковая телевизионная связь в рабочем режиме, сэр, – доложил майор корпуса связи. – Картинка сейчас появится на втором экране. Вот и она – видимость четкая.

Вудсайд и прочие взглянули на экран, где появилось изображение караульного домика на территории ракетной базы «Гадюка-3».

– Я полагаю, они поставили скремблер на этот канал, – тревожно произнес начальник штаба морских операций.

– Да, сэр. Мы дважды проверяли, – заверил его офицер связи.

– Пит, твои телики дают потрясающую картинку, – похвалил Крейна начальник штаба сухопутных войск. – Куда лучше, чем у моего домашнего «Панасоника».

– Этот телик стоит своих денег, черт побери, – процедил Крейн.

– Командир ударной группы «Иерихон» на связи, сэр!

Вудсайд снял трубку серого телефона.

– Здесь Вудсайд. Да, картинка четкая. Но я не об этом. У вас там все готово?.. Через минуту?

Пока он разговаривал, начальника штаба ВВС вызвали к другому телефону: переговорить с командующим Противовоздушной обороны Северной Америки.

Трехзвездный генерал в бункере НОР АД, погребенном в горах Колорадо, хотел уточнить, состоялся ли перевод глобальной обороноготовности на четвертый уровень.

– А что? – спросил Крейн.

– Что-то случилось, Пит?

– Да, можно так сказать, но больше не могу, Гарри. Мы сейчас пытаемся все выяснить.

– Насколько это серьезно?

– Это довольно серьезно, и если в ближайшие два часа нам не удастся как-то с этим разобраться, даю руку на отсечение, что к утру уровень обороноготовности повысится до «тройки». Только не говори никому! – посоветовал Крейн, но не успел он произнести последнее слово, как понял, что самое большее через девяносто секунд об этом уже будет знать добрая половина генералов НОРАД.

– Что ты предлагаешь, Пит?

– Сегодня я бы не выходил из лавки. И между прочим, я собираюсь хорошенько подкрепиться, с запасом на ближайшие восемнадцать часов или что-то около того, так, на всякий случай…

– Ага… Вот что, Пит, тебе бы надо об этом знать: на наших радарах вообще ни черта нет! Я уже дважды вызывал Гренландию, Аляску и Англию, обзвонил все сторожевые корабли и самолеты. У нас ничего нет – вообще ничего! Мне казалось, тебе надо об этом знать.

– Я это знаю. Послушай: ничего нет – пока! Ничего, что можно засечь радаром. Так что не распускай пары, Гарри, пока еще рано. Армейские считают, что все еще можно уладить.

И вдруг из динамика под телеэкраном номер два раздалось скрежещущее урчанье танков: это прорезался канал радиосвязи с ударной группой быстрого развертывания.

– Тут у нас началось, – повысил голос Крейн. – Я тебе позже перезвоню!

Это было то еще зрелище! Если процитировать искреннюю простосердечную прозу телекомментаторов, описывающих парады на День благодарения, президентские инаугурации и концертные номера в перерывах футбольных матчей, а также голливудские свадьбы, среднезападные торнадо, – это было то еще зрелище! Прожектора разрезали территорию ослепительными лучами, обычно ассоциирующимися с премьерой кинофильма или открытием нового автосалона. Сновавшие взад-вперед танки походили на заблудившихся носорогов, случайно забредших на съемочную площадку политической драмы. Шум и гам стоял невыносимый, все суетились, по экрану мелькали люди и бронетехника, из грузовиков и боевых машин пехоты выскакивали все новые и новые солдаты с амуницией.

Пятеро обитателей подземной капсулы наблюдали всю эту суматоху на своем крохотном мониторе, не ведая, что ту же самую картину наблюдают другие люди, находящиеся далеко отсюда.

– Что это они там затеяли? – забеспокоился Шонбахер.

– Понятия не имею, – признался бывший майор. – Что-то они там вдруг зашевелились, но это, по-моему, обычная суматоха, сопровождающая любую крупную военную операцию. Похоже, они подтягивают подкрепление и осуществляют перегруппировку сил.

– Мне это не нравится, – заявил Пауэлл.

– Мне это тоже не нравится, хотя они остаются за пределами ограждения. Между прочим, – заметил Делл, – кое-какие части, похоже, немного отошли. На этом малюсеньком экране трудно определить расстояние, но мне кажется, некоторые части отошли назад.

– Может, они хотят бомбить караулку? – предположил Фэлко.

Делл и Пауэлл, не сговариваясь, отрицательно замотали головами.

Это же бессмысленно.

Этим они ничего не добьются.

– Говорит КП «Иерихон», – произнес командир ударной группы, обращаясь к другой аудитории телезрителей. – Мы обнаружили приборами ночного видения вертолеты примерно в трех милях отсюда. Они приближаются в полном соответствии с планом.

Вертолеты должны были с потушенными огнями подойти на высоте трех с половиной тысяч футов, то есть выше уровня наблюдения обзорной телекамеры капсулы, достигнув «слепой точки» прямо над караульным домиком, обе винтокрылые машины должны были медленно и по возможности тихо снизиться до пятидесяти футов над крышей. Рев танков должен был заглушить шум вертолетных винтов.

– Вот они!

Два темных силуэта на пентагоновском телеэкране укрупнились, и через минуту стало ясно, что это транспортные вертолеты «Белл». Они приближались, прорезая ночную тьму, пока не оказались непосредственно над караульным домиком, на высоте тысячи ярдов, и начали медленно снижаться спиралью. Они опустились на пятьсот ярдов, после чего один из них завис, а другой снизился до двадцати ярдов над крышей. Из разверстого брюха вертолета вниз скользнул нейлоновый альпинистский канат, и спустя несколько секунд первый десантник начал осторожный спуск, размеренно перехватывая руками канат.

Он ступил на крышу, огляделся и махнул автоматом. Через секунду из вертолета сбросили веревочную лестницу и остальные бойцы отделения, нагруженные необходимым оборудованием для штурма, поспешили вниз.

– Пока все идет неплохо, – с надеждой произнес Маккензи.

Его адъютант, похоже, испытывал меньшее удовлетворение.

– Знаю, знаю, что тебя тревожит, Дуг, – заметил главкомстратав. – Сбой в системе. Ошибка в мерах безопасности, так? Раз наши стрекозки сумели проскочить в «слепую точку» над караулкой, значит, и вражеские стрекозки сумеют сделать то же самое, ведь так?

– Да, сэр. И нам придется заделать эту дыру!

Аналогичное наблюдение было сделано, в менее вежливой форме, и в Пентагоне, где начальник штаба сухопутных войск не без гордости отметил, что его «прыгуны» нашли-таки брешь в оборонительных укреплениях ракетной базы САК.

– Я не хотел тебя расстраивать, Пит, – заметил он на прощанье.

– Мы всегда приветствуем конструктивную критику в наш адрес, – холодно отозвался Крейн.

Теперь первый вертолет опустел и начал набирать высоту, и в пятистах ярдах от земли чуть подался в сторону, давая возможность второй машине снизиться по тому же невидимому вертикальному коридору.

– Ну, вот и они, – проговорил Вудсайд, увидев, как Лебо и его солдаты сбросили канаты с крыши караулки и начали медленно спускаться вдоль стены здания.

И в этот момент Делл повернул телеперископ, установленный на крыше.

– Давай-давай! – шептал офицер-десантник.

Трое… четверо… пятеро зависли у стены, а электронный глаз продолжал неторопливо прочесывать местность.

– Поторопитесь!

Шестой и седьмой десантник запутались в своих канатах.

– Уноси-ка свою задницу с крыши, Фарли! – зашипел Лебо сержанту, – а не то я дам тебе хорошего пинка!

Телекамера снова пришла в движение.

Сержант скрылся из виду – на крыше остались только Лебо и двадцатилетний солдатик из Канзаса.

– Если ты, Браймен, не можешь слезть, прыгай, – приказал майор.

Телеглаз уже почти впился в них.

Вняв словам командира, капрал, бывший большим докой по части падений, прыгнул. Как только он исчез за кромкой крыши, Лебо перелез через край, держа в руке ящик: за пять секунд до того мгновения, как телекамера нацелилась на него.

– Черт! Черт! Чуть не засекли! – шептал про себя Маккензи, наблюдая всю эту сцену.

В «боевом кабинете» Комитета начальников штабов весьма высокопоставленные военные высказывали весьма сходные мысли, хотя используемый ими для этого язык был весьма невыразителен.

Второй вертолет начал снижаться.

А первое отделение уже было на полпути к земле, вне зоны видимости установленного на крыше телеперископа. Один за другим десантники прыгали на землю, прижимались к стене караулки и проскальзывали в раскрытую дверь. Они двигались бесшумно, ибо на ногах у них были теннисные тапочки. Они стояли во тьме, переводя дыхание, пока Лебо быстро пересчитывал личный состав.

…Пять, шесть, семь.

Браймен?

Тот, который прыгнул.

Где, черт бы его побрал, Браймен?

Лебо услышал странный звук, передернул затвор своего автомата «М-16» и увидел, как кто-то вполз внутрь через порог.

– Это ты, Браймен? – тихо спросил он.

– Да, сэр.

– Ты в порядке, малыш?

– Я-то в порядке. Да, кажется, сломал ногу. А так в порядке.

– Болит?

– Зверски!

Лебо обдумал ответ капрала и принял решение.

Он передал раненому свою походную рацию.

– Ты, Браймен, оставайся здесь. Прикрой дверь – на тот случай, если эти ублюдки поднимутся из «ямы» не на лифте. Прикрывай дверь и держи связь. Если мне что-нибудь понадобится, передай им по рации, понял?

– Понял, сэр.

Лебо повернулся и, собравшись уже уходить, остановился.

– Эй, Браймен, как твоя лодыжка?

– Кажется, накрылась лодыжка. Не привык прыгать в тапках.

– С тобой полный порядок. Да-да, полный порядок! – повторил Лебо, точно его слова могли сращивать сломанные кости и порванные сухожилия.

И тут они услышали, что отделение Типпетта начало высадку на крышу.

– Браймен, скажи им по рации, чтобы они глядели в оба и не попали под объектив этой чертовой телекамеры. А ты, Фарли, подойди ко мне и возьми у меня это спецядерное устройство.

Он произнес последние два слова с нескрываемой иронией, передразнивая жаргон армейской разведки. Сержант подхватил контейнер с зарядом и последовал за узеньким лучиком фонарика Лебо в глубь коридора. Остальные молча шли следом, и через минуту они уперлись в массивную стальную дверь-гармошку грузового лифта.

Кабина лифта стояла на дне шахты.

– Черт! – процедил сквозь зубы майор Жан-Шарль Лебо.

– Вот тут есть кнопка, – прошептал сержант Фарли. – Наверное, можно вызвать лифт.

– Ага, и поднять тревогу. Все это заведение напичкано датчиками тревоги: сигнализация на сигнализации и сигнализацией погоняет… Нет, доставай-ка свои кусачки и перекуси дверные рейки. Проделай-ка в гармошке дыру, чтобы можно было просунуть руку и открыть дверь изнутри.

Фарли приступил к работе, а солдаты первого отделения стали слушать голоса своих боевых товарищей из второго отделения, которые топали по крыше и начали спуск по канатам.

– Браймен! – тихо позвал Лебо. – Передай-ка в штаб, что мы тут колупаемся с гармошкой двери лифта и что Типпетт спускается вниз.

– Что-то я ни черта не вижу, Ларри! – весело заметил Фэлко, находящийся девяноста восемью футами ниже. – Все та же ерунда, которой они уже полчаса как занимаются.

– Вот то-то меня и беспокоит. Должна же быть на то какая-то причина.

– Они что-то замышляют, – предположил пухлый насильник.

– Фигня!

– Нет, Жеребчик, не фигня, – не согласился Виллибой Пауэлл. – Все это очень странно. В кромешной тьме не может быть такой бешеной активности. Что-то там у них происходит. Так что я вынужден согласиться с Харви.

– На хрен этого Харви, с его потными ладонями и раззявистым хлебалом!

Делл продолжал вращать телеглаз на крыше.

– Оставь Харви в покое, слышишь, Жеребчик? – приказал он. – Он же неважно себя чувствует.

– Да хоть бы он и вовсе загнулся… Ладно, ребята, вы тут поглядывайте, а я иду спать. Если будет что-то новенькое на экране, дайте мне знать.

– Сладких снов! – бросил Делл.

– Нет, лучше эротических! – поправил его наемный убийца.

Его пожелание оказалось более жизнеподобным, ибо спустя пять минут после того, как «Жеребчик» Фэлко перенес лейтенанта Канеллиса на верхнюю койку рядом с Тауном, а сам растянулся внизу, он вновь переживал – в цвете! – потрясающий уикенд, который он провел с тремя клевейшими молодыми особами в апартаментах пуэрториканского отеля «Эль Сан-Хуан». Одна была рыженькая – настоящая рыжая, как он установил после тщательного изучения ее волосяного покрова. Это был чудесный сон, и хотя он не шел ни в какое сравнение с теми видеозаписями, которые можно сделать в спальне какого-нибудь затейливого чикагского издателя, он навевал ласкающие душу воспоминания о былом и сулил упоительное обещание возможного грядущего.

– Так, ну вот все внутри, – сообщил командир «Иерихона», – и пока что все идет как по маслу.

– А что дальше? – пробурчал начальник штаба сухопутных войск.

– Может, помолимся? – предложил Вудсайд.

Командующий сухопутными войсками задумчиво воззрился на председателя комитета начальников штабов, пытаясь определить, шутит тот или говорит серьезно.

– А ты что думаешь, Винс? – спросил президент в пяти милях от Пентагона.

– А я не думаю, я обильно потею.

– А я думаю, как нам удалось вляпаться в эту заваруху.

– Ты имеешь в виду «Гадюку-3» или глобальное ракетно-ядерное противостояние не на жизнь, а на смерть?

В Вашингтоне было около половины третьего утра, и президент Стивенс сидел с покрасневшими от бессонницы глазами. Он зевнул, вздохнул и опять зевнул.

– Да и то и другое, Винс…

– Уж не знаю, Дейв, – ответил Бономи, зевая. – Я даже ума не приложу, что такой милый парнишка вроде меня делает в этом кабинете.

– Да, для работы в Белом доме ты малопригоден, – согласился президент, – но ты не ответил на мой вопрос. На хрена нам все эти водородные бомбы, межконтинентальные ракеты, флотилии атомных подводных лодок, способных спалить все города мира своими ракетами. Что за мир мы создали, в котором какой-то задрипанный автомеханик болтает по телефону с женой, а двадцать генералов, затаив дыхание, слушают их беседу?

– Ну, отчасти, в этом виноват и он, Дейв. Если бы он остался в своем гараже и не показывался в том баре, никому бы не была интересна его семейная жизнь.

В ответ Бономи услышал глубокий вздох.

– Да, отчасти это его вина – но как насчет нашей вины?

Вдруг из телевизора прорвался голос капрала Браймена.

– Второе отделение входит в караульный домик!

Типпетт повел свое отделение через караулку по коридору к лифту, где Лебо наблюдал за работой сержанта с кусачками.

– Есть контакт! – доложил капитан Типпетт.

– Я рад что тебе это удалось, Норм. Погоди секунду. Похоже, Фарли сейчас раскурочит эту стальную решетку.

Типпетт опустил на пол спецядерный боеприпас, с видимым облегчением освободившись от сорокадвухфунтовой ноши.

Фарли вцепился кусачками в очередную рейку решетчатой двери-гармошки, с силой нажал и перекусил стальную полоску. Он просунул руку внутрь, пошарил там и, наконец, нащупав замок, откинул щеколду.

– Дверь открыта, – тихо сказал он.

Лебо отстранил его, рванул стальную гармошку вправо и устремил луч фонарика в шахту. В десяти ярдах внизу виднелась крыша кабины лифта. Куда ближе располагалось нечто более интересное: стальные тросы подъемника, по которым можно было достигнуть дна шахты. Лебо осветил тросы фонариком и заметил, как сверкнула их блестящая, смазанная маслом поверхность.

– Похоже, малость скользко, Норм, – сообщил он своему заместителю. – С табельным оружием в руке это еще куда бы ни шло, но как по тросам можно спуститься, держа в руке такой вот ящичек, я не представляю. Тут можно просто сверзнуться за милую душу.

– Хочешь, я попробую?

– Только без ядерного заряда, – твердо ответил Лебо.

Типпетт натянул рукавицы, потянулся к тросам, но не смог ухватиться.

– Ты же классный прыгун, Норм, – зашептал Лебо. – Попробуй прыгнуть!

Капитан отошел на несколько шагов, раз-другой качнулся взад-вперед на напряженных ногах и прыгнул в шахту, растопырив руки. Левой рукой он ухватился за один из тросов и по инерции сделал пол-оборота вокруг него, стараясь поймать другой трос правой. После десятка попыток это ему удалось. Он повисел, отдуваясь, и осторожно стал спускаться вниз, держась за оба троса. Это было опасное путешествие, состоящее из рывков, остановок и качания над пропастью.

Он добрался до крыши кабины, перевел дыхание и дал сигнал ожидающим вверху людям, что все в порядке.

– Нет, сэр, это слишком уж захватывающее дух мероприятие. Слишком уж захватывающее, – рассудил Лебо, – и слишком опасное. Доставайте-ка свои запасные канаты, парни.

Четверо, Лебо и трое других, собрались спускаться на белых нейлоновых канатах.

Четверо, двое из которых понесут ядерные заряды, а двое других будут их прикрывать с автоматами.

– Стоило сидеть в вертолете, чтобы потом лезть в шахту лифта, – пробурчал один из десантников, копошась со своим канатом.

– Тебя ждут лавры героя, Копецки! – пообещал майор. – Твоим именем, малыш, назовут какую-нибудь скоростную автостраду и общественный сортир.

Копецки не предпринял попытки соревноваться в остроумии со своим командиром, он просто полез вниз. Остальные последовали за ним. Спуск оказался несложным для тех, кто не был обременен «Типом-ІЗЗА». Для тех, кто нес ядерные заряды, это был кошмар с неимоверным напряжением всех сил. Путешествие длилось дольше двух с половиной минут.

Типпетт жестом указал на отверстие, которое он проделал в крыше кабины, вынув одну из панелей, и солдаты проникли в лифт первыми.

– Ты в порядке? – спросил Типпетт Лебо.

– Учитывая мой возраст, природную лень и несносный характер, все замечательно. Ну валяй, Норм, шевели задницей, янки на тебя рассчитывают!

Им повезло.

Дверь лифта оказалась открытой, так что им не пришлось ничего трогать, двигать или отпиливать, а это снижало риск наткнуться на какой-нибудь потайной контакт системы сигнализации. Жан-Шарль Лебо, приложив палец к губам, повел солдат к стальной двери. Да, это была здоровенная чушка, но один, ну в крайнем случае два спец-заряда «Тип 133А» разворотят ее и, конечно же, изумят всех засевших за ней.

Изумят?

Оценка была крайне нечестная и ужасно осторожная.

Взрыв, эквивалентный сотне тонн взрывчатки в замкнутом пространстве, почти наверняка уничтожит их всех, превратив в жидкое желе розового цвета.

Их всех – пятерых преступников и двоих офицеров 168-го ракетного крыла.

Эти двое – в их честь уж точно назовут государственные офисные здания и военно-воздушные базы ВВС США… Не просто общественный сортир им. Уолтера Рида или крематорий им. Пита Дженкинса. Черт, да ради этих несчастных стоит переименовать парочку общаг Академии ВВС – а вот Лебо если что и получит, то всего-то «серебряную звезду». Перспектива была не особенно радужная, поскольку у него уже была и «серебряная звезда», и золотой ретривер стоимостью 275 баксов, и девчонка Патти, вся бронзовая от загара – миленький пупсик, обожавший записи Джуди Коллинз. Загляденье, а не девчонка – так всегда говорил ей Лебо.

– Я ничего не разберу, – говорил Делл в девятнадцати ярдах от стальной двери. – Это все из-за прожекторов. Они постоянно направляют лучи на глазок нашего перископа, так что в таком ослепительном свете мало что увидишь.

– Думаешь, они это нарочно делают?

– Уж не знаю, Виллибой, трудно сказать.

А с внешней стороны четырехфутовой двери Лебо начал развязывать ремни, опоясывавшие ящик со специальным ядерным зарядом.

Через двенадцать, ну, тринадцать минут все будет кончено.

Две или три минуты, чтобы открыть контейнеры и установить часовой механизм, десять, чтобы вернуться к вертолетам. Нет, девять. Не стоило тут особо тянуть резину.

– Но там порядка тысячи людей! – прикинул Пауэлл, когда Делл опять стал двигать телекамерой. – У всех прямо руки чешутся нас убить.

– Но не у всех же руки чешутся убить нас, а?

– Не у всех, майор. У кого-то руки чешутся ноги помыть, у кого-то чешутся трахнуть телку, а у кого-то и вовсе не чешутся. Но у многих чешутся убить нас.

– Но я же ничего не сделал, – запротестовал бывший офицер САК. – С чего им меня убивать?

– Ты кое-что сделал. Ты жену убил.

Прежде чем майор Лоуренс Делл ответил, сержант Фрэнсис Фарли наклонился, чтобы освободить второй ящик от ремней и чуть не ткнулся плечом в гигантскую дверь. Он не дотронулся до металла, но этого и не нужно было.

Горячей волны от его вспотевшего тела было достаточно, чтобы потревожить датчик термостата системы сигнализации.

На командирской приборной доске в «яме» замерцала голубая лампочка и завыла сирена – с неприятным, нарастающим металлическим визгом.

Фэлко мгновенно проснулся и, вскочив с койки, увидел, как Пауэлл уже схватил автомат.

– Жеребчик, ты с Вилли прикрой дверь, – скомандовал Делл. – Эти суки сидят у нас под дверью!

Фэлко повернулся и наклонился, чтобы поднять свое оружие с пола, и как раз в этот момент капитан Стэнфорд Таун и лейтенант Филип Канеллис бросились на него с верхнего яруса.