355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Уолтер Уэйджер » Операция молот » Текст книги (страница 14)
Операция молот
  • Текст добавлен: 30 октября 2016, 23:28

Текст книги "Операция молот"


Автор книги: Уолтер Уэйджер


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)

– Вы позволите мне подойти к судейскому столу, ваша честь? – потребовал Эверетт.

– Конечно.

Обвинитель вышел из-за своего стола.

– Ральф, – тихим мрачным голосом заговорил он, – нам надо что-то предпринять, пока это дело полностью не вышло из-под контроля.

Но все и так вышло из-под контроля, и если «старик Рис» не полный идиот, он бы мог это понять.

– Ральф, это же должен был быть простой и быстрый процесс. Так нам говорили. Ты же знаешь, они очень рассердятся, если все пойдет не так, как надо, и кому-то придется за это расплачиваться.

«Расплачиваться придется Эверетту, а не мне», – подумал судья.

Оставалось два месяца до окончания его срока, после чего он собирался выйти на пенсию.

– Есть какие-нибудь соображения, Рис? Я готов сделать все, что в моих силах. Ты же знаешь, я не потерплю никакого балагана в суде, и я, конечно же, с удовольствием прислушаюсь к любому предложению, как вернуть это дело в нормальное русло – причем это должно быть правомерное с юридической точки зрения предложение, чтобы потом не возникло проблем в случае передачи дела в апелляционный суд, как собирается сделать этот парень.

– Не давай ему месяца, Ральф. Прошу тебя, не давай ему месяца!

Ну и болван. Гиллис ведь предупреждал и Эшли, и Пикелиса, что Эверетт – болван, но они не вняли его словам и сделали Эверетта окружным прокурором, потому что тот здорово фотографировал, а приказы исполнял еще лучше. И теперь вот Дэвидсон докажет им – и всем прочим, – какого же они сваляли дурака. В каком бы процессе ни участвовал Джошуа Дэвид Дэвидсон, репортеры всех телеграфных агентств и крупнейших национальных телекомпаний и корреспонденты журнала «Лайф» и газеты «Нью-Йорк Таймс» появлялись в зале суда ровно через двадцать четыре часа. Пускай теперь Эшли и Пикелис попробуют их всех проконтролировать!

– Мистер Дэвидсон, – обратился судья к адвокату защиты и знаком попросил его приблизиться к судейскому месту. – Я хочу предложить вам взять трехнедельную отсрочку, а затем, если вам понадобится еще несколько дополнительных дней, я удовлетворю вашу просьбу. В любом случае, мы начнем слушание дела в самый разгар чудовищной августовской жары.

– Не возражаю, ваш честь, – ответил ньюйоркец. – Как однажды сказал бывший президент Трумен, «если ты плохо переносишь жару, тебе нечего делать на кухне». Я участвовал в процессах в различных уголках нашей страны во все времена года. Что ж, это будет мой первый процесс в августе, ибо большинство судов в августе уходят на каникулы. Но жара меня нимало не смущает – ни в зале суда, ни вне его.

Да он был готов дать ему и месяц, если бы тот стал настаивать, но эти «три недели» должны обрадовать Эверетта. Обрадовать? Нет, просто немного унять его истерику.

– Ну, значит, три недели, – объявил судья. – Какие-нибудь еще просьбы?

– Я прошу немедленно произвести медицинское освидетельствование подсудимого, дабы установить, не подвергали ли его избиениям или иным насильственным действиям, чтобы заставить подписать так называемое признание. Согласно постановлению Верховного суда Соединенных Штатов…

Гиллис жестом прервал его.

– Не надо называть дату и исходящий номер этого постановления, – перебил он резко. – У вас есть на это право. В любое время. И можете пригласить любою врача.

– Спасибо, ваша честь. Мои судмедэксперты прибудут в тюрьму через час. Ими являются доктор Хэлси Трэвис с медицинского факультета Тулейнского университета и доктор Эвери Брайхем с медицинского факультета университета Эмори.

Умно! Он и впрямь умник. Тулейнский университет находится в Новом Орлеане, а университет Эмори – в Атланте. Вместо того, чтобы призвать сюда специалистов из Гарварда или Колумбийского университета, он приведет известных и уважаемых на Юге медэкспертов. Приятно было наблюдать за работой Дэвидсона: он не допускал ни малейшего промаха.

– Мистер Эверетт позаботится, чтобы им обеспечили возможность осмотреть подсудимого, – провозгласил Гиллис.

У мистера Эверетта был такой взгляд, точно он собирался организовать нечто совсем иное – скажем, немедленную депортацию, если не кончину, Джошуа Дэвида Дэвидсона.

– У меня есть еще одна просьба, ваша честь, – заявил адвокат защиты. – С позволении высокочтимого суда, я бы хотел попросить ордер на ознакомление со списком присяжных – тех лиц, которые соответствуют требованиям, предъявляемым присяжным, – в округе Джефферсон.

– Зачем?

– По данным последней переписи, тридцать один и четыре десятых процента населения округа Джефферсон составляют чернокожие, а мой клиент, который также является чернокожим, должен предстать перед представительным жюри присяжных. Согласно постановлению Верховного суда…

– Я выпишу вам ордер, – рявкнул Гиллис с притворным раздражением.

Кажется, все летит к черту, но будет довольно интересно. Из сорока с лишним тысяч цветных, проживающих в округе, менее ста включены в списки кандидатов в присяжные. Ну и что же теперь «старик Рис» будет со всем этим делать? Что же расскажет «старик Рис» федеральным судьям, если они обратят внимание на эту интересную деталь? Более важным, подумал судья, является то, что он скажет Эшли и Пикелису, ибо весьма вероятно, что «старик Рис» измыслит какую-нибудь складную небылицу, чтобы переложить ответственность за грядущую катастрофу на плечи Ральфа Гиллиса. Чтобы предотвратить такое развитие событий, Гиллису лучше всего по телефону изложить собственную версию случившегося – то есть голые факты. В этом он преуспел, умудрившись вызвать интригана прокурора к себе сразу же после закрытия заседания и заставить прождать его в приемной, пока он звонил мэру Эшли из кабинета.

– Я все понимаю, Ральф, – успокоил его Эшли. – Я до сих пор достаточно кумекаю в юриспруденции, чтобы понять, какая заваруха началась и кто в этом виноват. Не сомневайся: я объясню Джону все как есть и очень скоро. Минут через пятнадцать мы с ним должны встретиться и поговорить.

Пикелис как раз разговаривал – и весьма злобно – с толстощеким начальником полиции Парадайз-сити. Не обращая внимания на чудесную панораму под окнами пентхауса, рэкетир свирепо излагал Бену Мартону, так сказать, суть дела.

– Слезоточивый газ, зажигательные мины, автоматы с глушителями – все это, конечно, впечатляет, но тем не менее все это простые железки, а железки можно купить у кого угодно, и это может сделать кто угодно, у кого есть связи и деньги, – доказывал Пикелис. – И я требую, чтобы ты узнал, кто этот негодяй!

– Я бы сказал, эти, Джон. По меньшей мере их трое, судя по показаниям твоего шофера.

– Верно, и мне нужны все трое. Может, их больше. Мне нужна вся группа – и побыстрее.

Мартон кивнул.

– Живыми или мертвыми, Джон?

Он увидел, что лицо Пикелиса вновь исказила гримаса гнева.

– Я неудачно пошутил, Джон, – виновато добавил он. – Но я хочу в точности знать, чего ты хочешь. В конце концов, моя работа в том и заключается, чтобы делать то, что ты хочешь.

Он старался умаслить властелина округа Джефферсон, но с небольшим успехом.

– Ты лучше со мной не шути, Бен. Но ты чертовски прав, что твоя работа в том и заключается, чтобы делать то, что я хочу, и я рад, что ты это понимаешь.

– Я этого никогда не забываю, Джон.

Только так можно было разговаривать с Пикелисом в минуты его праведного гнева.

Главарь гангстеров задумался и буркнул:

– Я хочу, чтобы по крайней мере один остался жив – пока он не скажет нам, кто стоит за этой всей операцией. И тогда мы узнаем, по какому адресу отправить трупы. Это будет моим первым ответом той сволочи, которая замыслила это дело. Сожгли мою машину, а! Да я его сам сожгу – заживо!

Мартон не сомневался, что Пикелис так и поступит. Он уже расправлялся подобным образом со своими врагами раньше, хотя с тех пор прошло уже лет восемнадцать или двадцать.

– Я полагаю, ты понимаешь, что кто-то из их компании сидит в «Фан парлор», Джон, – заметил начальник полиции. – Это или тот, кто там работает, или тот, кто там часто бывает.

– Кто-то из сотрудников. А иначе как же еще они могли проникнуть через служебный вход? А иначе как они могли узнать про спрятанный распределитель охранной сигнализации? Я займусь этим вместе с Деннисоном, – пообещал Пикелис, – а ты найдешь остальных гадов. Твоим ребятам не составит труда найти трех-четырех-пять гастролеров, которые приехали в город за последние месяц-два. Они, наверно, залегли в дешевых отельчиках или в мотеле где-нибудь за городом. Если они работают в стиле обычных банд, они где-то сидят общей кучей и, могу поспорить, разъезжают на машине с номерами из другого штата. Словом, они твои, Бен. Это для тебя теперь задание первоочередной важности.

– Мы их возьмем. Это будет нелегко: мы же не знаем, ни как они выглядят, ни какая у них машина. Но мы их возьмем.

Пикелис извлек из сигарницы две контрабандные кубинские сигары, откусил кончик у одной, а другую бросил начальнику полиции.

– Ты получишь хорошую премию, Бен, – пообещал он. – Я дам тебе десять коробок этих сигар и десять тысяч наличными. Десять больших коробок.

– Цена хорошая, – подтвердил Мартон и ушел.

В дверях он, к своему удивлению, столкнулся с Эшли – впрочем, начальник полиции ничем своего удивления не выказал. Если Пикелис никогда не посвящал компаньонов в свои делах другими членами организации, то и толстокожий Бен Мартон никогда не выдавал своих эмоций.

– Надеюсь, ты к нему с хорошими новостями, – сказал Мартон, указывая пальцем в сторону гостиной.

– Могли быть и лучше, Бен. Он что, не в духе?

– Сам увидишь, мистер мэр, – усмехнулся капитан.

Эшли вошел в гостиную и терпеливо ждал пять минут, пока главарь гангстеров разговаривал с госпитализированным Вилли Деннисоном по телефону – эта личная линия Пикелиса дважды в месяц подвергалась проверке на «жучков».

– Так, два официанта – нет, мне нужны их имена немедленно. Продолжай! Ясно… Два официанта… та рыжая шлюха с толстой задницей… Крупье из Вегаса… уборщица. Это все люди, кого ты взял за последние три месяца – так? Хорошо, я этим займусь. Поправляйся, Вилли. Я не забуду того, что ты вчера сделал. Запомни: если тебе что-то нужно, заказывай, не стесняйся, а счет перешлешь в мою компанию.

Он положил трубку и вздохнул.

– Ах, если бы все были такие, как Вилли, – произнес он с восхищением. – Настоящий мужик. У них были автоматы – у обоих! – а Вилли собирался со своим крохотулькой «тридцать вторым» защитить кассу. Молодчина. Кремень этот Вилли. Получил три пули в руку – за мои денежки.

– Хороший он парень, – согласился Эшли.

– Лучший! Знаешь, он же работал на Майера в Гаване. Настоящий профи, преданный до гробовой доски. Такой не продаст… Ну, так с чем ты пришел, Роджер?

Эшли выглядел расстроенным, взвинченным и явно нуждался в выпивке. Это плохой знак, ибо перспектива превращения марионетки мэра в законченного алкаша была еще одной проблемой, которая Пикелису не доставляла радости. На алкашей положиться нельзя, а мужик, которого в одиннадцать утра тянет к стакану, – это уже почти алкаш.

– Вчерашнее происшествие в «Фан парлор», Джон. Не означает ли оно, что мы попали в серьезную беду? – выпалил Эшли. – Я, знаешь ли, не большой любитель стрельбы и кровопролития. Это же подорвет наш туристический бизнес. Все это очень обеспокоило и меня… и весь город.

Этот парень вызывал только смех – и жалость: неужели он и впрямь думает, будто кто-то считает его главой муниципалитета Парадайз-сити? Ну, может быть, и есть несколько болванов, которые воспринимают его серьезно, но все крупные люди – торговцы, управляющие предприятий, юристы, банкиры – знают, в чьих руках власть. И все же невредно пролить бальзам на его ранимое сердце.

– Роджер, я рад, что ты меня об этом спрашиваешь, я, разумеется, прекрасно понимаю, насколько тебя встревожил этот инцидент, – ответил рэкетир. – Как главу муниципального правительства, тебя не могут не заботить такие проблемы. Что же касается беды, то могу сказать тебе сугубо конфиденциально, что да, возникли некоторые сложности, но все не так серьезно. Все должно быть улажено в ближайшие дни.

– Если это война между бандами, то это очень плохо, Джон, – пробормотал Эшли.

– Не могу с тобой не согласиться, но это маловероятно. Что-нибудь еще тебя тревожит?

Мэр взглянул на бар Пикелиса, переборол искушение и рассказал Пикелису о звонке судьи Гиллиса.

– Я не думаю, что затея с этим процессом, Джон, была слишком удачной, – слабым голосом заключил Эшли. Я тебя не виню. Но ведь с самого начала было ясно, какой это большой риск – то, что обвинение готовит окружной прокурор Рис Эверетт. Ты как считаешь?

Главарь гангстеров улыбнулся, точно он и не собирался сровнять с землей эти помпезные человеческие руины.

– Очень может быть, Роджер. Но как я слышал, римские императоры использовали хлеб и зрелища с большой выгодой для себя. Вот почему долгие годы мы тоже прибегали к аналогичному средству. Мне кажется, и на сей раз это средство возымеет свое действие, – объяснил он.

– Но, может быть, времена изменились, Джон.

– Может быть. Я обсужу с Эвереттом и с Беном Мартоном сложившуюся ситуацию, так что тебе останется заниматься другими более важными проблемами нашего славного города. О’кэй? Ну и ладно. Да, вот что, Роджер, боюсь, я сегодня не очень-то гостеприимен, – заявил коварный рэкетир с исключительной сердечностью. – Как насчет одной на посошок?

Эшли виновато нахмурился.

– Вообще-то еще рановато, а? – пробубнил он.

– Да уж почти полдень. Один стаканчик тебе не повредит, – настаивал Пикелис, который точно знал, что к трем мэр уже не будет лыка вязать.

Роджер Стюарт Эшли в один присест заглотнул двойную порцию бурбона, счастливо улыбнулся и ушел без малейшего подозрения, что Пикелис уже подыскивает возможного кандидата на пост мэра к следующим выборам. Разъяренные жители бразильского города Сан-Паулу избрали своим мэром то ли гиппопотама, то ли носорога – в знак протеста против подставных кандидатов от главных политических партий, припомнил Пикелис недавний сюжет из программы теленовостей. Властелин округа Джефферсон в случае необходимости мог заменить этого самодовольного алкоголика крокодилом или даже таким идиотом, как Рис Эверетт. После того, как разрешится недоразумение с непрошеными гостями города, и после того, как будет покончено с Сэмом Клейтоном – а это дело нескольких недель, – Пикелису надо выработать план перегруппировки политических сил. В худшем случае мэра Роджера Стюарта Эшли всегда смогут найти – мертвым или мертвецки пьяным – под обломками его машины близ болота за городом. Развеселившись от этой мысли, Пикелис взял записную книжку и ручку и набросал список недавно взятых на работу служащих «Фан парлор», чтобы Лютер Хайетт с ними разобрался. Две официантки, толстожопая рыжая шлюха, крупье и уборщица – не такой уж и большой список.

В тот же день, в четыре десять пополудни, Тони Арболино вошел в здание публичной библиотеки Парадайз-сити, чтобы вернуть сборник пьес Теннесси Уильямса. После ритуального обмена репликами с мисс Джеральдиной Эшли о том, что в этот самый день – 24 июля – родился «выдающийся французский писатель Александр Дюма-отец», каскадер вышел из библиотеки с «Графом Монте-Кристо» под мышкой и с песней в сердце. Песня из кинофильма «Вестсайдская история» называлась «Мария» – что очень важно отметить, ибо никто бы не смог услышать эту мелодию, кроме опытного кардиолога, вооруженного чувствительной аппаратурой. Арболино, во-первых, скучал по своей жене, во-вторых, ликовал от успешно осуществленного вчера налета на казино, и, в-третьих, он взял «почту». Его «почтовый ящик» находился в одном из их «укромных углов» – в пустоте за кафельным квадратиком в нижней части стены мужского туалета библиотеки. Через полчаса он вновь перечитал послание Уиллистона и позвонил в правление одного профсоюза в Нью-Йорк. Как и попросил его профессор, Арболино представился корреспондентом газеты, потом задал свой вопрос, и, как предсказывал Уиллистон, вскоре получил ответ.

Это было просто удивительно.

Удивительно!

Каскадер взглянул на часы и вспомнил, что по условленной схеме связи Уиллистон должен стоять в телефонной будке – в дальней левой будке – в аптеке Хаммера в пять ноль пять по вторникам, четвергам и субботам. Сегодня был четверг, поэтому в пять ноль пять Арболино набрал номер телефона-автомата аптеки Хаммера.

– Симон слушает, – произнес голос на другом конце провода заранее обговоренный пароль.

– Это Робеспьер, – ответил каскадер, используя кодовое имя, под которым он фигурировал давным-давно во Франции.

– Есть?

– Не то слово! Ого! Я звонил в АГЭИ, и ключевое слово в этом шифре – большое громкое «ого».

– Перевод? – потребовал Уиллистон.

Он выглянул из будки, посмотрел в сторону прилавка, заметил довольную улыбку упитанной продавщицы-блондинки и подумал, что ей кто-то рассказал забавный анекдот или опять потрепал по заду.

– Два слова, mon ami. Сестра Талейрана. Ну и что ты на это скажешь?

Ого!

– Я просто потрясен, – ответил Уиллистон. – Младшая сестра Талейрана – все сходится. Никто из нас, конечно, этого не мог предположить, но все сходится. Я попробую связаться с нашим чудо-математиком. Он сможет узнать ее адрес.

– Только смотри не спугни ее! И держи меня в курсе событий. Если тебе понадобится компания верных…

– Я тебе сообщу, – пообещал профессор.

Младшая сестренка Талейрана.

Он и впрямь был потрясен.

– Наша большая распродажа начинается на той неделе, – объявил мистер Хаммер с довольной улыбкой, поймав Уиллистона у выхода. – Так что не забудьте, вы меня слышите?

– Я запомню.

– Крем для загара, мужской одеколон, жаровни для гриля, складные стульчики, освежители дыхания, средство для борьбы с насекомыми – все по очень низкой цене, – пропел с гордым видом аптекарь.

– Я запомню. Даже землетрясение не сможет мне преградить к вам дорогу.

Выйдя на солнцепек, Уиллистон нацепил темные очки и медленно поплелся к бару, где Гилман должен был появиться ровно в шесть. Профессор двигался к цели кругами, с остановками: изучил рекламу будущих киносеансов в кинотеатрах «Сентрал» и «Джефферсон», потом заскочил в музыкальный магазин «Рейз рекордз», послушал альбом Боба Дилана в стиле «кантри» под названием «Нэшвильский горизонт». Он прослушал одну сторону, потом протиснулся сквозь стайку подростков к прилавку и купил пластинку. Покупка не была слишком практичной на данный момент, – потому что его проигрыватель стоял в нью-йорской квартире, но ему подумалось, что двадцать минут наслаждения музыкой и предвкушение будущего удовольствия делают его трату менее дурацкой. «Ну вот, теперь у меня есть еще один стимул для выживания», – подумал Уиллистон, выходя из магазина с покупкой под мышкой.

Без десяти шесть он увидел вдали бар «Лакиз ден» и внимательно огляделся по сторонам. Он обошел квартал кругом, толкнул дверь бара и под дуновением ветерка из кондиционера чуть сощурился. Бар представлял собой длинный зал с низким потолком, длинной деревянной стойкой, десятком пластиковых столиков и восемью игральными автоматами у дальней стены. Лаки Лену Ласситеру эти однорукие бандиты приносили неплохой доход – приличный настолько, что он с легким сердцем отдавал две трети выигрыша фирме Пикелиса, которая поставляла ему игральные автоматы и обеспечивала услуги по их ремонту. А у ремонтников Пикелиса работа спорилась, так что даже если хозяин какого-нибудь заведения оказывался настолько туп, что пытался припрятать денежки, съеденные однорукими бандитами, они все равно действовали на опережение.

В таких случаях в заведение ежедневно в разное время заявлялись двое или трое и, вытащив свои инструменты, изъявляли желание повозиться не в металлических внутренностях, а в брюхе самого хозяина. Подобные инциденты, впрочем, давно уже стали достоянием истории, ибо в последние годы мало кто в этом городе нуждался в подобном «ремонте». А коль скоро «Геймз инкорпорейтед» имела 2/3 % выручки от игорных автоматов, владельцу этого бара нечего было опасаться – в том числе и полиции. Кстати, когда Уиллистон вошел в «Лакиз ден» и уселся за стойку, здоровенный сержант полиции – в форме – отправлял четвертаки в глотку «бандита».

– Пиво, – сказал Уиллистон человеку в белом фартуке.

– Сию минуту.

Лазутчик пил холодную жидкость и рассеянно прислушивался к беседе трех любителей бейсбола, обсуждавших достоинства питчера балтиморской команды. Время от времени он поглядывал на дверь бара, отраженную в огромном зеркале перед собой. Шесть часов. В бар зашел прохожий, обменялся приветствием с полицейским, выпил джин с тоником и ушел. Уже десять минут седьмою, Гилман опаздывал. Это совсем на него не похоже, подумал Уиллистон. Когда стрелки часов показали шесть двадцать, бывший агент У СО понял, что, видимо, что-то случилось, и собрался уходить. Это был их обычный уговор. Если другой агент не появлялся на явке через двадцать минут после назначенного часа, надо было немедленно уходить – как можно быстрее и незаметнее, в надежде, что гестаповские патрули еще не успели полностью отрезать все пути.

…Они обычно приезжали в крытых грузовиках, блокировали все перекрестки, и из них высыпали солдаты с ужасными автоматами «МП-40». Девятимиллиметровые «парабеллумы», по тридцать два патрона в магазине, пятьсот выстрелов в минуту, полная автоматика – он очень хорошо помнил это оружие. С тех самых пор, как он всадил автоматную очередь в Деннисона, устаревшая и ненужная информация начала всплывать в его памяти в самые неподходящие моменты, вызывая в душе мучительные чувства.

…Так, вот теперь они бросились врассыпную, заблокировав переулки и разместив снайперов на крышах всех прилегающих зданий…

…Еще минута – и немцы ворвутся в бар…

Он зажмурился, отогнал страх и стал уговаривать себя, что это просто старый ночной кошмар, воспоминания из далекого прошлого, и ничего больше.

Выйдя из бара в духоте улицы, он заметил Гилмана на углу неподалеку. Человек из Лас-Вегаса шел в противоположном направлении от «Лакиз ден», во рту у него торчала незажженная сигарета. Он остановился, поднес ко рту зажигалку и три раза ею щелкнул, прежде чем показалось пламя. Опасность! Надо уходить. Этот сигнал опасности тоже был очень знакомым, подумал Уиллистон, отводя взгляд за спину крупье. Да, за ним был хвост – не такой профессионал, каких использовали в вишистской Франции, но все же не менее опасный. Мистер Пикелис с удивительной оперативностью приступил к проверке недавно взятых в штат сотрудников казино «Фан парлор» – быстро, но не неожиданно, ибо Гилман предвидел подобный ход событий. И теперь хитроумному заговорщику придется целую неделю, а то и две, смириться с необходимостью жить под недреманным оком филера – до тех пор, пока банда Пикелиса не потеряет к нему интерес и не вычеркнет из своего черного списка.

А Марии Антуанетте придется добывать адрес сестры Талейрана без его помощи.

Профессор вернулся к себе в отель после ужина, посмотрел телевизор и тщательно осмотрел номер, пытаясь обнаружить следы тайного обыска или подслушивающие устройства. Нет, все чисто – пока что. Они – Пикелис и его люди – не настолько еще перепугались, чтобы устраивать слежку за всеми одинокими и по видимости «чистыми» постояльцами городских отелей, – пока что. Интересно, насколько же сильным должно быть потрясение, которое заставит их прибегнуть к таким отчаянным мерам. В одиннадцать тридцать Уиллистон покинул отель «Джефферсон» и отправился в сомнительный район неподалеку от Первой баптистской церкви. Он старался держаться в тени, осторожно пробираясь к домику за церковью и в течение нескольких минут внимательно осматривался, прежде чем подойти через лужайку к освещенным окнам.

– Я вас ждал, – спокойно сказал преподобный Снелл. Он сидел в кресле-качалке на заднем крыльце – чернокожий мужчина, неприметный во мраке безлунной ночи. – Заходите, выпейте чего-нибудь холодненького.

– Если у вас найдется еще одна качалка, я бы предпочел посидеть на свежем воздухе. К тому же так будет удобнее, если мне вдруг придется спешно уходить.

Он взошел на крыльцо, устроился в стареньком, но удобном кресле-качалке и стал медленно раскачиваться, ни слова не говоря. Прошло секунд тридцать-сорок, прежде чем священник нарушил молчание.

– Вы заплатили аванс, сэр, – заявил он. Он был достаточно хитер, чтобы не называть имен. – Это довольно приличная сумма. Если кто-то и может спасти моего друга, то только человек, которого вы наняли, – как и обещали. По его словам, вы выделили шестьдесят пять тысяч долларов, и он также сказал, что не знает, кто вы… Нет, я ему не проговорился. Я тоже держу свое обещание.

– Я не сомневался, что вы надежный человек, преподобный отец.

– Надеюсь. Хотя не уверен, что разумный человек стал бы заключать такую сделку вслепую да еще и с – уж вы простите мне такое мелодраматическое выражение – таинственным незнакомцем. Думаю, пришла пора рассказать вам о себе и своих намерениях.

Уиллистон некоторое время обдумывал эту просьбу.

– Я не могу вам сказать, кто я… кто мы такие… но могу сказать, что мы группа людей, которые хотят освободить Парадайз-сити от преступной организации Пикелиса и его политических сообщников. Мы намереваемся уничтожить эту организацию любыми средствами. Нам требуется помощь местных жителей, которые хотят очистить свой город. Нам нужна ваша помощь.

– Чтобы вы смогли сами управлять Парадайз-сити? – спросил осторожный священник.

– Нет, мы уйдем из города через двадцать четыре часа после уничтожения Пикелиса. Это вполне возможно. Он не такой уж неуязвимый, не такой уж непобедимый.

Потом лазутчик объяснил Снеллу, как он собирается использовать его прихожан и друзей в качестве разведывательной сети, отметив, что, пользуясь языком негритянского писателя Ральфа Эллисона, негры являются «невидимками», на которых почти не обращают внимания их белые сограждане.

– И это все?

– Я могу попросить о большем позже, – признался Уиллистон – и тогда вы вольны решать, хотите вы или нет помогать нам дальше. Тут возможен еще больший риск, большая опасность.

– Я бы сказал, что опасность и так велика при том, что вы и ваши… ваша группа… собирается здесь сделать… опасность лично для вас… опасность, которая кажется бессмысленной, если вы и впрямь не собираетесь захватить в свои руки власть в нашем городе.

– Мы обучены для такой деятельности. Мы в каком-то смысле профессионалы.

– Вы агенты ФБР?

– Нет… Я не могу вам сказать больше. Подумайте над моими словами. Если вы с нами, поместите в понедельник в городской газете объявление о продаже голубого велосипеда за пятьдесят пять долларов. Если вы решите отказаться, поместите объявление о продаже зеленого велосипеда за шестьдесят пять.

– А что случится с Сэмом Клейтоном, если я откажусь?

Уиллистон встал и хмыкнул.

– Мы гарантируем вам жизнь Сэма Клейтона в любом случае в качестве предварительного предложения о сотрудничестве. Это вроде контракта с клубом любителей книги, – пояснил он. – Если вы оформите контракт, мы дополнительно вышлем вам полное собрание речей Рональда Рейгана и большой глобус с подсветкой. Давайте только прямо договоримся об одном. Мы не обещаем вам освободить черное население Парадайз-сити или десегрегировать здесь школы. Это пусть остается вашей заботой, заботой федерального правительства и ваших соплеменников.

– Наши шансы на успех повысятся, если Пикелис уйдет?

– Безусловно. Эта война – ваша война, и я могу предложить вам только нашу моральную поддержку плюс некоторый неиспользованный инвентарь, который останется здесь после нашего отъезда.

– Благодарю вас за искренность… Доброй ночи, – сказал преподобный Эзра Снелл.

– Доброй ночи… Скажите, до машины меня сопроводят те же люди?

Священник тихо рассмеялся.

– Значит, вы их все же заметили, когда шли сюда?

– Я же сказал, что мы отлично обученные профессионалы.

Не дожидаясь ответа, Уиллистон прошел два квартала к своему «дарту» и направился обратно в отель. «Я сделал все, что мог», – подумал он о своем разговоре с чернокожим священником. Теперь ему предстояло разыскать сестру Талейрана.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю