Текст книги "Все драконы любят апельсины (СИ)"

Автор книги: Уна Лофт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

ЧАСТЬ I. Печать убийцы

Глава 1. Восточное побережье Герриндора, за час до наступления сумерек. Джуно (настоящее имя неизвестно).

Джуно, прослужив тридцать c лишним лет у госпожи Эррнгрид Трайрасакс, урожденной Ссэйнрахалл, так и не привык к ее импульсивным и с первого взгляда непонятным, а иногда и нерациональным поступкам, хотя всегда был к ним готов. «Готовься к плохому, ожидая худшее», – таков был его девиз в отношении действий своей хозяйки.

Высокомерная, самонадеянная, заносчивая, требовательная, расчетливая – все это и не только, он много раз слышал от большинства ее близких и дальних знакомых, и был с этим согласен.

Впрочем, она бы тоже с этим согласилась. Потому как не считала эти качества своими недостатками, а заносила в список своих достоинств.

«Как ты можешь у нее служить, как ты можешь с ней работать, как ты ее терпишь, как ты ее выносишь», – все эти бесконечные «как» оставались без ответа, Джуно только улыбался.

Потому что он прекрасно отдавал себе отчет, ради чего ему приходится выполнять зачастую непростые, а порой и очень-очень непростые обязанности и поручения, число которых год от года увеличивалось, терпеть ее сложный характер и детскую беспомощность, выносить ее пренебрежение и безразличие, нетерпимость к чужим недостаткам и слабостям.

Что же, определенно, ему не было с ней скучно, о чем она была прекрасно осведомлена.

Вот и сейчас ее просьба, хотя нет, она же никогда не просит, приказ, съехать с оживленной магистрали на какую-то колею, и ехать по ней, пока она не скажет остановиться, не показалась ему чрезмерной. И, признаваясь самому себе, он не был сильно удивлен.

«Я ведь ждал чего-то подобного».

Колея, на которую съехала повозка, быстро сменилась ухабами. Ее сильно трясло, несмотря на модификацию подвески задней части корпуса.

«Будет жаль малышку, если поломается».

В больном лесу плохо пахло, если не сказать, смердело. Душный воздух и мошки облепили лицо. На природе осенью должно пахнуть свежестью, но этот лес, вероятно, считал по-другому.

Джуно даже хотел повязать себе на лицо шейный платок на манер грабителей почтовых дилижансов, но так и не решился, надо было править упрямившимися лошадьми, которых приходилось нахлестывать.

Он надеялся на то, что Эррнгрид вот-вот прикажет остановиться, но шли минуты, а она все молчала.

Вонь стала невыносимой, закружилась голова. Наконец, экипаж заехал в тупик и встал. Джуно тяжело спрыгнул с высокого сиденья и открыл дверцу.

Леди Ри, а он так ее называл, оперевшись на его руку, милостиво кивнула и соизволила выйти. Она стянула перчатки из тонкой кожи и подняла с земли комок грязи. Понюхала.

Стряхнув с пальцев сухую грязь изящным щелчком, она задумчиво направилась к едва заметной тропке, уходящей вверх по склону горы.

Джуно ее понял без слов: «Жди здесь, я скоро», – так, наверное, сказал бы человек. Но человеческое видение ситуации ей было чуждо.

Наблюдая за тем, как она неуклюже, но, не теряя достоинство, взбирается по тропе, Джуно подошел к лошадям, погладил по морде, прошептал что-то успокаивающе. Лес им точно не приглянулся.

Не надеясь, что леди Ри скоро вернется, и, не желая терять времени даром, он открыл толстую книгу – «Полное Уложение о наказаниях Герриндора». Том 2, исправленный и дополненный под редакцией лорда – судьи Кира Д. 3021 г. и углубился в чтение.

Через час, захлопнув фолиант, Джуно убрал его в дорожную сумку и посмотрел в сторону, куда ушла Эррнгрид.

Опускались сумерки. Поднялся ветер, и стало совсем не по себе. Он отхлебнул из фляжки обжигающей горло жидкости, полегчало. Сделав еще пару глотков, вытер тыльной стороной ладони губы.

Резкий спазм в правом запястье не дал ему закрыть фляжку пробкой. Он посмотрел на руку – пальцы дрожали.

Совершенно неожиданно накатили воспоминания событий, которых у него не было и быть не могло – пустая комната с обоями в розовый цветочек, мертвое тело женщины с капелькой запекшийся крови на подбородке, детский плач, спешный топот ног, хлопанье дверей.

Сделав глубокий вдох, он быстро пошел за Эррнгрид. Надо отсюда убираться. Немедленно.

На его счастье, уже спускалась уставшая, но удовлетворенная роунгарри. Правда, задумчивость с ее лица так и не сошла.

– Надо ехать, миледи, смеркается, да и кони волнуются – благожелательно сообщил он, стараясь унять волнение и не показывать, как он был рад ее видеть.

Да, старичок, тебе бы не помешало новое тело. В следующий раз ты пустишь от умиления не только слюни.

Она не ответила, лишь неопределенно мотнула головой и заняла свое место в карете.

Джуно спешил покинуть это место, а вот место, наоборот, совсем не спешило с ним расставаться.

***

Сумерки.

Когда стало совершенно ясно, что пространство играет с ними в свои игры, поскольку через положенное время они к магистрали не выехали, Джуно остановил карету. Надо посоветоваться с леди Ри. Ехать в таком же темпе в никуда не имеет смысла.

Вход там, где выход – нехитрая мудрость быстро пришла на ум, но если выхода там, где был вход, не нашлось, что мы имеем?

Двойной тупик – и выйти нельзя, и остаться невозможно. Это выражение он как-то услышал от леди Ри, она обмолвилась, что его придумали людские врачи для определения, смешно сказать, внутренних невротических конфликтов. Тогда он посмеялся над этим, люди – что же с них взять. Мало того, что живут немного, так еще и терзаются не пойми чем всю жизнь. Но вот сейчас оно подходило как нельзя кстати.

Он вздохнул, заглянул в незашторенное окошко. Леди Ри, откинувшись на сиденье, крепко спала. Будить он ее не стал. Надолго не заснет, нет у нее такой привычки, а отдохнуть ей не помешает.

Он поймал себя на том, что мыслит как его госпожа, прежде чем взяться за решение задачи, надо правильно определить, что у нас дано. Как в математике.

Дано: двойной тупик.

Необходимо: срочно отсюда выбираться.

Решение:…эээ.

Чудесно. Математика явно не была его сильной стороной.

Импульс сесть и все обдумать он погасил в зародыше. Итак ясно, они – в заднице. А если они в заднице, то нечего сидеть и думать, что это за задница такая, какая она на вид и на вкус, из чего состоит и кто в ней живет. Надо из нее выйти, а поразмышлять можно и потом в приятном и безопасном месте.

Джуно был нечеловеком действия.

Он снова огляделся, ничего не изменилось. Дорога – спереди, дорога – сзади, старые как мир стволы неизвестных ему деревьев, изъязвленные листья, давящее на плечи ощущение.

Вообще-то, природу Джуно любил и берег, хотя бы потому, что большую часть своей жизни предки его тела провели под землей. Работала генетическая память, не иначе. Это только название красивое – Материк Падающих Звезд.

На самом деле удовольствие от постоянной бомбежки падающих с неба булыжников размером с голову дракона то еще. Метеориты только в слоях атмосферы создают красивый визуальный спецэффект, а, приземляясь, выжигают в радиусе сотни милей все вокруг. Невозможно жить, невозможно дышать, невозможно ничего посадить и вырастить.

Непрестанные метеоритные дожди изменили и силу тяготения – там она была значительно слабее, а также разрядили воздух, повысили уровень солнечной радиации.

Пребывавшие сверх положенного времени на солнце люди получали тяжелейшие ожоги и умирали в мучениях. От радиации спасала только драконья кожа, ее обменивали на звездный металл, прошедший при прохождении слоев атмосферы самую качественную из всех возможных термообработку – предельные температуры. Именно это делало его таким востребованным.

Поэтому большинство людей так и проводили лучшие годы под землей, пока не перебрались на соседние континенты, потеснив герриндорцев и лимирцев. Тяжелые условия жизни сделали из них выносливую и неприхотливую рабочую силу. Их с удовольствием приняли и драконы.

Роунгаррами была проведена даже специальная программа по переселению со звездного материка, правда, она быстро закрылась. Ведь желающих оказалось столько, что за два года они перевыполнили все миграционные квоты, а жить в тесноте драконы не хотели.

Сейчас на материке почти никто не жил, туда ездили научные экспедиции изучать в обсерватории атмосферные явления и небесные тела, там же в научном городке рождались многотомные шедевры вроде «Строительство многоуровневых подземных систем под давлением с учетом радиации».

Шахты прекратили выработку горных пород и добычу металла по причине высоких издержек. Был у материка Звездопадов и еще один секрет.

Отойдя от кареты на четыреста ярдов и не выпуская ее из виду, Джуно замер. Он только сейчас осознал, что по дороге видел что-то странное и непривычное, но не остановился. Что-то привлекло его внимание среди быстро проносящихся картинок увядающего пейзажа.

За его спиной слева кто-то был. Он медленно открыл кобуру на бедре, и опытным движением выхватил револьвер, одновременно развернувшись.

Через два удара сердца он убирал его обратно.

Маленький эльф, ребенок, тощий, в грязной куртке и стоптанных сапожках молча стоял на обочине. Синие круги под глазами выдавали его усталость, а правильные черты лица не скрывали изможденность и наступающее отчаяние. И вместе с тем во всем его облике сквозила решимость и сила.

В руках он сжимал серебряный медальон. На поясе был приторочен небольшой охотничий нож.

– Здравствуй, малыш, я – Джуно. А там, – махнув в сторону кареты, – моя хозяйка леди Эррнгрид. Она – роунгарри.

Мальчик молчал.

– Здесь совсем-совсем не место для детей. Мы подвезем тебя, куда скажешь. Разговор шел на общем, но Джуно показалось, что эльфенок его понял.

– Пойдем со мной, у нас есть хлеб и сыр, и теплые вещи.

Джуно считал себя приятным малым, так, в общем-то и было, дружелюбный и улыбчивый, он пользовался успехом у женщин и вызывал уважение мужчин, но ладить с детьми у него получалось плохо, в его присутствии они робели и замыкались.

А вот леди Ри, совсем наоборот, при своей холодной и замораживающей внешности, оказывала на детей удивительное воздействие. Они к ней тянулись, а она тянулась к ним. Наверное, парень почувствовал это на расстоянии, поэтому шустро зашагал к карете.

Джуно, не доходя ста ярдов до кареты, увидел, что дверца открыта. Подойдя ближе и не обнаружив своей хозяйки, он растерянно помотал головой, соображая, куда она могла бы уйти.

– Похоже, дружок, леди Ри вышла размять ножки, – сообщил он эльфенку, протягивая сумку и торопливо запихивая его в карету, – скоро вернется.

– Давай забирайся внутрь, вот плед, а вот хлеб, сыр, и копченое мясо. Сиди тут и не выходи. Я скоро.

Мальчик осторожно принял сумку и принялся за еду.

«Как она умудрилась выйти незамеченной? Я же все время держал ее в поле зрения», – размышлял Джуно, осматривая окрестности. Минут через пятнадцать, облазив все кусты и колючие заросли, расцарапав лицо, уставший и раздраженный он вышел к экипажу. Мальчишки в нем не оказалось.

– Да они что, издеваются?! – разозлился Джуно. Сперва моя отмороженная на всю голову хозяйка, потом этот сопляк!

Гневался он крайне редко, просто потому, что долго не мог остыть. И в приступах гнева мог ненароком подпалить виновника, сдерживала и остужала его обычно Эррнгрид. Но ее сейчас не было.

Лукавые искорки в глазах, обычно такие теплые и притягательные, когда Джуно был в хорошем настроении, пел или смеялся, разрослись до настоящего адского пламени. Тело стремительно нагревалось и непонятно чем бы это все закончилось, пока его кто-то не взял за рукав. Джуно резко обернулся – перед ним стоял эльфенок и насмешливо смотрел на него.

– Думаешь, это смешно? – с трудом сдерживая себя, чтобы ему не наподдавать, зарычал Джуно.

Мальчишка ему только улыбнулся и довольно кивнул. Затем он ткнул пальцем на еле приметный след, ведущий вправо от дороги, мотнул головой, говоря: «Пошли».

Джуно выдохнул, успокаиваясь.

– Пошли, но больше так не делай, понял?

Парень, глядя на него абсолютно честными глазами, снова широко улыбнулся.

«Хорошая у него улыбка, за такую многое можно простить, вот подрастет, и сведет девчонок с ума».

Не успели они пройти и пятнадцать шагов, как услышали выстрелы.

Глава 2. Восточное побережье Герриндора. Сумерки. Рилинн (из дневника)

Необходимость завести дневник возникла, когда моя личность стала распадаться на множество маленьких Рилиннов, а сам я стал забывать отдельные события и моменты своей жизни. Я даже не уверен, какой из этих маленьких Рилиннов пишет дневник.

Сейчас я устал и очень хочу есть. А до ближайшего луча еще топать и топать.

Мало времени…Стоп.

А это кто тут у нас – чернокожая говорящая обезьяна с космами, заплетенными в косички, занятно. (Рисунок на полях тетради в виде макаки с косичками).

И кто ему их заплетает? Неужели еще одна обезьяна? Что-то много их тут развелось. По осени.

Еще и меня не видит, блеск. Обезьяны слепые от природы. И глухие.

Говорит, что тут опасно, предлагает еду, мне?

Хмм. От еды, денег и женщин никогда не отказывайся. Так говаривал мой папаша, по рассказам его друзей – балбесов – именно это и свело его в могилу.

Еда так еда, и ногами даже не придется топать. Кто там у него в карете? Ух-ты… Обезьяна ищет хозяйку?

Поможем ему. Кто же это мне говорил, что надо помогать братьям нашим меньшим? Мамаша. Допомогалась, сгинула как и папаша.

Предатели, ненавижу их. Оставили меня одного и бросили, бросили…

Глава 3. Восточное побережье Герриндора, за час до наступления сумерек. Эррнгрид

Рэнни стояла на краю обрыва и рассеяно глядела вдаль, тонкие пальцы неторопливо перебирали коричневый комок суглинка, растирали, разминали, пересыпали из руки в руку.

Со стороны казалось, что Рэнни любуется открывшимся видом, хотя он был так себе – серые ели и голые скалы, навсегда увязнувшие в липкой голубизне горизонта, но она искала след… Ментальный отпечаток давно пропавшего брата – близнеца.

Неуловимый и едва-едва осязаемый след его мысли, тонкого тела, петлял, вилял, частенько заводил в тупик, оказывался ложным, и молодая женщина с трудом, но нашла подтверждение тому, что когда-то давно ее брат был здесь. Но не один. Рядом с ним кто-то находился, но кто, она не уловила.

Нить, связавшая их с рождения, была крепкой и прочной. Поэтому странное, на первый взгляд, желание оставить карету, пройтись пешком и подняться на утес принесло неожиданный отклик – застучало в висках, ускорилось сердцебиение, вспотели ладони…

Даже по прошествии многих лет роунгарри поняла, что ее брат стоял у самого края и так же, как и она, бросал мелкие камешки вниз, вдыхал влажный воздух леса, собираясь с духом… И она улыбнулась ему, стоявшему здесь много лет назад.

В одном из миров она наткнулась на книжку «Что может быть проще времени?». По названию ясно, что ее писал человек, потому как только короткоживущие и почти ничего не видевшие за свою жизнь люди стремятся своим умишком объять необъятное, самонадеянно компенсируя недостаток опыта и недолгую жизнь своей иногда весьма неплохой «нетленкой». Кто-кто, но уж она-то понимала, что нет ничего сложнее этой категории мироздания. Время иногда вытворяет непонятные штуки – закручивается в петли, создает воронки, иногда время движется линейно, а иногда – скачками, и не ясно куда приведет скачок. Поэтому Касс, даже в прошлом, но находясь на этом же самом месте, обязательно почувствует ее поддержку.

«Ну, что же, если решился, не медли…»

Рэнни не любила лес, и Касс – тоже, в конце концов, кому как не ей знать его вкусы, но след вел туда, и это было, мягко говоря, необычно, но отговаривать его не стала.

Вздохнув, Рэнни хмуро посмотрела на корявые стволы с опухолевидной чагой, белесые нитки склизкой паутины, вьющуюся мошкару, уродливые корни деревьев, впивающихся за последней каплей влаги в каменный грунт – лесу явно было нехорошо, и решительно повернула обратно, вниз, на дорогу, к ждавшему ее экипажу.

«Еще не время…»

Когда оно придет и придет ли, этого Рэнни не знала. Но понимала, что соваться в заросли в длинной юбке и замшевых полусапожках с тонким каблучком, подходившим для идеально подогнанных мраморных плит Нового Роунгарриона, но не для прогулки по густому ельнику, бессмысленно. А Рэнни не любила бессмыслицы.

Ведь ей, как представительнице клана роунгарров – эльфов, в жилах которых текла капля крови самих Безначальных, двигал, прежде всего, расчет.

«– Ни в одном из миров этой Вселенной нет ничего невозможного», – часто думала она прежде, чем что-либо предпринять, – другой вопрос: зачем мы это делаем?».

Спускаться было не проще, чем подниматься. Рэнни недовольно сопела, продвигаясь вниз, одной рукой придерживая юбку, а другой – хватаясь за ветки, чтобы не упасть. Каблуки и тормозили ее, застревая в корнях ельника, и не давали упасть. Обувь придется выбросить, она быстро пришла в негодность.

Ловкость и проворство, присущее ее расе, стоило Рэнни оказаться на лесной, петляющей тропке, куда-то подевались.

«– Что же, если кому-то придет в голову проследить ее путь от кареты до утеса, то с этим справится и пятилетний человеческий ребенок, даже опытного следопыта не надо нанимать», – усмехнулась она себе.

Далекая от науки поиска физических следов она не догадывалась, что путь можно проследить с закрытыми глазами только по запаху ее дорогих, но тяжелых духов, намертво въевшихся в эту часть леса.

Дорогой назвать козью тропу было сложно, в лесу нет дорог, одни – направления, и, тем не менее, небольшая карета, запряженная четверкой беспокойных вороных, с трудом, но уместилась на крохотном пространстве между деревьями у подножия скалы.

– Если кони и обратно так будут себя вести, то большую часть дороги придется вести их под уздцы, – приятным баритоном, будто призванным смягчать плохие новости, сообщил встретивший ее Джуно, личный помощник, неплохо совмещающий обязанности слуги, кучера, телохранителя уже на протяжении четверти века.

Если бы Джуно был человеком, то, скорее всего, уже бы умер. Вот только ни человеком, ни эльфом он не был. Темнокожий мужчина на вид пятидесяти лет с курчавыми волосами, заплетенными в мелкие косички, и хищным резным профилем только производил впечатление спокойного и невозмутимого уроженца материка Падающих Звезд.

В его черных глазах частенько загорался настоящий огонь, заставляя простых людей спешно отводить глаза и избегать его общения.

Рэнни недовольно поджала красивые губы, подведенные темно-красной помадой, и слегка приподняла левую бровь…

– То есть… вернемся к зиме?

– Немного раньше, – лукаво улыбнулся Джуно. – Дурное место, дурной лес, кони это чувствуют.

– Они чувствуют драконью кровь, и это их, ммм, – она замолчала, подыскивая слово, – драконит.

Участок лесной дороги, которую им предстояло преодолеть, расстоянием в пять с половиной миль до скоростной и, естественно, платной магистрали, ведущей в Драконий город (хотя крылатые огнедышащие и ледяные ящеры к нему не имели ни малейшего отношения), и в самом деле был тревожным. Он навевал дурные мысли, неясные воспоминания обид, злых и подлых поступков, лжи, обмана, измен, несдержанных обещаний. Словно здесь раскинул щупальца разжиревший на негативных эмоциях невидимый спрут, питающийся отбросами и шлаками нерешенных проблем, невыполненных задач и сбившихся с пути душ. Хотя почему словно?

– Нет, они давно к Вам привыкли, их беспокоит что-то другое.

Рэнни не ответила, протянув руку Джуно, она села в свой экипаж, откинулась на мягкое сиденье и прикрыла глаза. Очень устала, что ни говори, подъем и спуск ее здорово измотали. Хорошо хоть не напрасно.

Под неспешный перестук копыт, ощущая легкое, благодаря рессорам и дутым из драконьей кожи обручам, потрясывание кареты, она смогла сосредоточиться на главном.

Главное же заключалась в том, что не пошла она в лес не потому, что пожалела юбку или ботинок. В конце концов, запасная одежда и удобная обувь (хотя в каких бы удобных сапогах по лесу не ходи, удобного мало) находились здесь же – в экипаже, помимо теплых вещей, одеял и небольшого количества припасов, на всякий случай. Она не пошла потому, что совсем рядом начиналась граница раайэнне – эльфийского клана Возлюбленных Бесцветной Девы (попросту Смерти), а что бы там ни говорили про роунгарров, они чужие границы не нарушали. Потому что их чувствовали и без приглашения не пересекали. А приглашали раайэнне кого бы то ни было ох как нечасто. К счастью.

«Неужели он пересек границы раайэнне?»

Наступали сумерки, осеннее солнце закрыли плаксивые тучи, вот-вот начнет накрапывать дождь.

Ветер даже не стих, а скорее, затаился в кронах высоких деревьев. Неясное чувство тревоги шевельнулось в душе, но роунгарри его отбросила: скоро должен показаться указательный знак на двух языках – общем и эльфийском, до человеческого и гномьего строители дороги не снизошли – и съезд на главную, а там и магические фонари зажгут.

Вскоре она вдруг поняла, что дорога до магистрали что-то уж очень затянулась. Пяток миль превратился в асимптоту, бесконечно долго стремящуюся к главной.

«…и никогда ее не достигающей», – услужливо подсказал внутренний голос.

Внезапно повозка остановилась. Рэнни прислушалась. Тихо. Затем неторопливо открыла дверцу и медленно вышла наружу.

Оставив дверцу открытой, она обошла карету. Никого. Пусто. Джуно нигде не было. Окликать его она не стала.

Кони негромко фыркали и прядали ушами. Перед ними тянулась дорога, позади – тоже, но с дорогой, которой они проехали пару часов назад, она не имела ничего общего.

Тот же осенний лес, те же опавшие листья, притихшая перед наступлением зимы природа, серое небо, промозглый воздух, но запах – вот запах был совсем другим. Он тянулся с тропы, уходившей вправо от дороги.

Ждать Джуно у кареты не хотелось, а ехать без него Рэнни не могла, и не только потому, что недолюбливала коней, запах не давал покоя, он сводил с ума, забивая ноздри и облепляя все тело, волосы, кожу.

Споро переодев обувь на сапоги, понадобились-таки! она аккуратным движением достала из-за пояса небольшой блестящий револьвер, щелчком проверила патроны, и двинулась по тропке за запахом. Сильный, зовущий, тягучий и плотный он уводил в густые заросли валежника.

***

Сумерки.

Рэнни медленно продвигалась вглубь леса, если не сказать, ползла. Время встало. Она давно заметила, что на их холодной родине время движется намного быстрее, словно, толкаемое волей к жизни, боится замерзнуть. Здесь, во влажных лесах Герриндора с умеренным теплым климатом, исчезает вовсе, уступая место межвременью – тому, что происходит между тем, как единица времени сдвинулась вперед, а вторая еще не подошла.

Лес будоражил ее, возбуждал, все инстинкты обострились, зрачок вытянулся вертикально, бело-синяя радужка растеклась по всему глазу, запахи стал тугими и крепкими как морской канат, звуки оглушали.

Отодвинув рукой колючие ветки, Рэнни ступила на небольшую полянку овальной формы, как будто ее искусственно создали посреди леса. Совсем малюсенькая, она неведомой силой удерживала теснившиеся вокруг огромные стволы, плотными рядами сжимавшие ее в кольцо, но так и не решающиеся пересечь невидимую черту.

Кровь закипела, вернее, заледенела, температура тела понизилась до предельно допустимой для почти живого существа.

Просыпался ее внутренний вэйраш – страж, хранитель, наследие ледяных Безначальных, тот, кто живет внутри и только в минуты опасности проявляется, захватывая все тело и подчиняя разум роунгарров своей собственной воле. Ему невозможно было сопротивляться.

«Он здесь, значит, опасность совсем рядом», – Рэнни замерла.

Звук капающей слюны был громче рева водопада и доносился справа.

Рэнни повернулась. Тварь сидела на камне у противоположного края поляны и смотрела прямо нее, длинный бугристый язык с фиолетовыми прожилками и синими сосцами вывалился из пасти, его конец обвивал чью-то ногу в светло-коричневом кожаном сапоге. В высокой густой траве тела не было видно.

Телом и хвостом тварь напоминала ящерицу, но лапы явно принадлежали сиамской кошке, чуть толще и мощнее, чтобы поддерживать массивное туловище. Кошка ощетинилась, издав приглушенное шипение, переходящее в рык.

Слюна, попадая на штанину, шипела, оставляя красные следы.

Ядовитая!

Роунгарри выстрелила, не целясь, все нажимая и нажимая на курок, а время опять провернуло свое любимое коленце – вдруг разогналось до световой скорости. И полукошка – полуящерица с толстым чешуйчатым хвостом и роговыми наростами вдоль всего туловища прекрасно в него вписалась, как будто была с ним заодно. Вздувшиеся перед прыжком мускулы натянули болотную кожу. Казалось, что она рванула вверх раньше, чем пули успели ее достать, но тут зверюга заревела от боли и ярости, и роунгарри поняла, что не промахнулась. Кровь, больше похожая на комки зеленоватой слизи, выдавилась из дырки в брюхе и двух глубоких царапин на спине и задней лапе. Морду твари и без того отвратительную исказила гримаса, выражающая и боль, и ненависть одновременно.

Ствол револьвера покрылся инеем; трава, где стояла Рэнни, побелела и пожухла, на глазах превращаясь в крошащийся лед; бело-голубые дорожки льда тянулись от сапог дальше, в заросли сухостоя; изо рта шел пар, а с неба падал настоящий колючий снег.

Вэйраш пробудился в полную силу.

Мышцы напряглись, сердце стучало ужасающе редко, прожилки вен приобрели ярко-синий оттенок, по лицу пополз тонкий рисунок сосудов и капилляров, кожа побелела и покрылась прозрачной ледяной корочкой. Окружавшее тело женщины облако из белого огня создавало защитный контур, соприкасаясь с которым все живое и неживое превращалось в лед.

Спавший долгое время вэйраш теперь жадно тянул ее силы, наслаждаясь такими сладкими и давно забытыми ощущениями. Рэнни показалось, что она даже слышит довольное чавканье.

Ее сознание, память, желания и чувства, все, что создавало ее идентичность, медленно погружалось в темные глубины подсознания, уступая место новому хозяину.

Вэйраш с удовольствием вдохнул, повел плечами и посмотрел в сторону, куда могла предположительно прыгнуть тварь. Вот только ничего, указывавшего на присутствие раненого зверя не было – ни крови, ни следов помятых стеблей, ни рыка боли. Тишина.

Постояв еще немного, страж плавно двинулся к неподвижно лежащему на опавшей листве телу. Не доходя ярда, замер.

Одного беглого взгляда хватило понять, что раайэнне неопределенного возраста доживал свои последние мгновения. Широко раскинув руки и глядя вверх немигающими серо-голубыми глазами, он почти не дышал. Серая кожа обтянула скулы, черты лица заострились. Дыхание было неровным и поверхностным.

Ран на теле, за исключением кислотных ожогов на ноге, не обнаружилось, да и те, вряд ли можно было считать смертельными. Одежда была в полном порядке, рубашка из плотной серебристой ткани у горла заканчивалась тугим воротом с витиеватой вышивкой. Поверх нее был надет камзол из темно-серой шерсти. Пояс перехвачен ремнем из телячьей кожи с тусклой пряжкой. Брюки были аккуратно заправлены в сапоги.

«– Прямо сейчас в строй», – хмыкнул вэйраш.

И, тем не менее, душа лежащего на земле эльфа собиралась уйти в вечность. Рэнни заворочалась в глубине сознания, пытаясь подвинуть стража, но он только усмехнулся. Когда опасность пройдет, тогда он снова заснет, не раньше. Сейчас его задачей была безопасность своей вэйраш-им – подопечной. Но нападать на них никто не спешил, тварь не объявлялась, умирающий эльф все так же с мукой смотрел вдаль, и белое сияние чуток погасло,

«– Не хватало его еще заморозить, – задергалась Рэнни, – раайэнне достанет ума догадаться, от чего умер их собрат, давай уж сразу мой адрес им оставим, хоть сэкономят время, разыскивая незадачливого роунгарра».

Вэйраш не ответил, белое пламя погасло совсем, и только тогда он подошел к эльфу, вероятно, нетерпеливо ждавшему встречи со своей Бесцветной госпожой, опустился рядом с ним, сделал неглубокий разрез на ладони, пара капель синей крови упала на лоб. Капли ожили, свернулись в блестящие бусины и сползли в глаза и ноздри раайэнне. Серо-голубые глаза побелели, словно их закрыло бельмо. Эльф заворочался и захрипел.

Вэйраш капнул своей крови ему в рот.

– У тебя есть несколько минут, возлюбленный Бесцветной Девы, чтобы оставить послание тем, кто еще ждет своей встречи с Вечностью, – голос роунгарри прозвучал механически и неэмоционально.

Что бы там ни говорили, а не только раайэнне чтили последнюю волю лийоминне (уходящих к звездам), потому что нельзя нарушать негласные законы бытия. Никому.

– Нам…невероятно… повезло, – выдавил из себя эльф и протянул к сидящей рядом с ним белой девушке руку.

Вэйраш не торопился ее брать. Он застыл, задумавшись, и глубоко ушел в себя. Внутри роунгарри шла борьба, с одной стороны, тварюка была где-то недалеко, раненый зверь опасен вдвойне, а с другой, выпив сейчас весь резерв, страж не сможет провести частичную трансформацию тогда, когда это будет действительно нужно. Целесообразность вновь взяла вверх, вэйраш отступил назад, в подкорку бессознательного, и Рэнни облегченно вздохнула – давящее на затылок ощущение прошло.

Еще не полностью владея своим телом, она легонько тронула протянутую руку. Эльф слабо улыбнулся, ответив на пожатие. Внезапно рукав куртки натянулся и вспучился, под курткой зашевелилось нечто. Рэнни пыталась отдернуть руку, но умирающий эльф вдруг крепко ее схватил, как будто передумал умирать или решил забрать с собой. С ужасом Рэнни увидела, как из-под края манжета показался круглый черный предмет с мелкой резьбой на плоской крышке. Резьба зашевелилась, обнажая лепестки – зубки, кругляш раскрылся, как личинка майского жука распрямляет тельце, вытягиваясь в линию, выросли ножки. Металлическая сороконожка замерла, будто бы раздумывая, куда ползти дальше, но в следующую секунду дернулась, шустро перебежала на руку Рэнни и стала в нее ввинчиваться. Роунгарри закричала от боли и омерзения, другой рукой она попыталась стряхнуть насекомое, но оно уже почти полностью погрузилось в руку и застыло, не оставив и следа.

– Не…причинит вреда, не…бойся, не надо, – раайэнне уже не говорил, только шевелил губами.

Руку жгло невероятно. Прислонившись к камню и теряя сознание, Рэнни только сейчас поняла, что уже в течение нескольких минут слышит торопливые шаги.