Текст книги "Все драконы любят апельсины (СИ)"

Автор книги: Уна Лофт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 11. Джуно. Без указания местности и времени

Когда Джуно, себя он решил именовать так, хотя у него не было имени, такие субстанции, как он себя вообще не именовали, предложил одинокой роунгарри в Сером Порту сделку, он даже представить не мог, чем все это для него обернётся.

Он помнил тот день, когда встретил ее в маленьком, насквозь пропахшим рыбой и плохим настроением занюханном городишке, проживая моменты их знакомства раз за разом.

Штормило, на памяти его тела, такого еще не было. Просто тело было относительно молодым и сильным, поэтому мало что помнило. И это было неплохо, поскольку говорило о том, что дух предыдущего хозяина благополучно достиг дээйлира и отправился дальше.

То, что тело было сильно повреждено радиацией, (за каким-то хер…. глубоким и неведомым ему смыслом предыдущий хозяин полез на Звездный материк без защиты) он понял много позднее.

Но тогда ему хотелось есть, пить и… сильно любить женщин. А денег не было. Как и у большинства местных жителей.

Как он оказался возле той гостиницы, он и сам не точно помнил, вернее, помнил, но все это было ложной памятью. Как у тела, оставшегося без ноги, возникает желание ее почесать, так и в памяти Джуно чесались воспоминания предыдущего хозяина. Иногда сильные и красочные, иногда туманные и неясные.

В общем, издержки переселения из одного тела в другое. Что-нибудь всегда остается.

Вход в гостиницу был ярко освещен голубоватым светом, привлекая своим сиянием местных бродяг.

Под проливным дождем в толпе пьянчужек и бездомных он стоял и смотрел, как из богатого экипажа со множеством добротных кожаных сундуков на запятках выползает. ммм… точно не мужчина, белая старуха в непонятной мотне вместо человеческой одежды. Она была закутана в несколько слоев ставшей склизкой и неопрятной под проливным дождем меховой шубы. Старуха медленно поставила ноги в сапожках с узким носком и длинном каблуке на выложенную грубой плиткой центральную дорожку.

Стара. Богата. Одинока. Легкая добыча. То, что ему надо.

Старуха уловила его посыл. Несмотря на то, что он был у угла не один, обернулась и посмотрела прямо на него.

И он с удивлением осознал, что это не старуха! – Правильные черты лица, пронзительные глаза с сумасшедшим блеском, впалые щеки, острые скулы, высокий лоб и прямой с хищными крыльями нос принадлежали эльфийке. Она болела, этим объяснялась ее походка и осанка, точнее, отсутствие последней.

Джуно впервые за долгое время почувствовал себя неуверенно. Смерив его насмешливым взглядом, она прошествовала внутрь за выбежавшим навстречу богатой путешественнице служкой.

Стало еще более неуютно, чем было. Ему хотелось еще раз на нее взглянуть, так потрясла ее внешность. Невероятно прекрасная и ужасающая одновременно. Поражающая и своей красотой, и недугом. Эльфы, только они остаются верны своей красоте долгие годы, несмотря на лишения и болезни.

Ливень разыгрался не на шутку. Клокочущие струи нещадно колотили его по голове и плечам, выбивая из него остатки тепла и надежды, грозя и его смыть в сточную канаву, обратив в мутный поток сора и песка.

Бродяги и попрошайки потянулись в иные, более доходные места, а он застыл на месте, и все смотрел на маленькие огоньки внутри гостиницы, согреваясь их видом и внутренним ощущением, что она там, в тепле и безопасности. Словно через нее он сам мог поесть и согреться.

Через некоторое время вышел лакей, тот самый служка, что встретил женщину, и презрительно его окликнул:

– Эй ты, иди сюда. Наша постоялица желает развлечься.

Джуно с недоверием на него воззрился, но нетерпеливый новый окрик привел его в чувство:

– Да живее же.

Джуно быстро пошел за ним, проходя по залитым водой дорожкам за служкой – молодым парнем в намокшей ливрее. Они шли не к центральному входу, а, по всей видимости, к черному.

И точно, над неприметной дверью болтался фонарь в проржавевшей металлической обрешетке.

Зайдя внутрь небольшого помещения, Джуно облегченно выдохнул – запахи еды и вина. Здесь было сухо и тепло, вкусно пахло.

Внутри было натоплено и уютно, хотя из обстановки была пара потертых кресел с журнальным столиком, на котором лежали карты, вероятно, прервали партию, длинный обеденный стол, на котором стояла грязная после обильного ужина посуда, лавки вдоль стола для прислуги, справа от входа ряд вешалок для одежды.

– Тебя велели помыть и накормить, – властный голос не дал времени ему осмотреться.

На него брезгливо смотрели толстая деваха с красным лицом, пожилой статный человек в дорогом костюме и тот самый лакей.

– Тебя проводят. Мира, – пожилой человек голосом совсем непожилого человека окликнул стройную девушку с доверчивым лицом и застенчивой улыбкой.

Мира присела и в следующую секунду, шустро засеменив, повела его по длинному коридору, заставленного сундуками и ларями, свернули направо.

Мира показала на дверь:

– Там вы найдете все необходимое.

За ним закрылась дверь. Он оказался в маленькой низкой и плохо освещенной комнатке с двумя широкими потемневшими от влажного воздуха и чьих-то грязных ляжек лавками. Помещение было без окон. От соседней двери тянуло жаром и влагой. – Мыльня.

Отмывшись жесткой щеткой и душистым мылом, он вышел из мыльного отделения и обнаружил чистую одежду: нижняя рубаха и портки из плотного хлопка, а штаны, сапоги, ремень и куртка – из черной кожи с переливающимися плотными чешуйками – неужели драконья?

Провел пальцем по коже, шершавая, бугристая и от нее шло едва уловимое тепло. Недолго думая, стал одеваться. Свои лохмотья решил оставить здесь. Пусть сами решат: выбрасывать или пустить на тряпки.

Начало неплохое, сейчас бы еще поесть и выпить.

Одевшись и заплетя длинные волосы в косичку, вышел в коридор. В коридоре, перетаптываясь с ноги на ногу, его ждал уже знакомый лакей.

– Иди, быстро поешь, и тебя уже ждут, – недовольно оглядывая его с ног до головы, просипел он.

Судя по неодобрительным и завистливым взглядам, которыми его встретила местная прислуга, он определенно поймал удачу за хвост. Драконий хвост. Или драконью удачу. Или…Его прервал запах горячей еды.

Вернувшись в столовую для слуг, он обнаружил стол прибранным и вытертым. На крае стола стояла большая тарелка с мясной похлебкой, на разделочной доске лежал огромный кусок пирога с зайчатиной, рядом примостился вместительный кувшин с местной настойкой из кислых ягод с сахаром. Воздав должное таланту повара, а это и, правда, был мастер – готовил простые, но очень вкусные блюда домашней кухни, он поблагодарил и пошел навстречу судьбе. Нет, не так, навстречу Судьбе.

Да, так людям и кажется, что стоит поесть и помыться, то капризы Судьбы преодолеть будет легче, поэтому многие, если не большинство, так и поступают: едят и моются, на этом преодоление заканчивается. Как правило, скоро выясняется, что этого явно недостаточно, но не так просто съехать с наезженной колеи, особенно если речь идет о набитом желудке и чистой заднице.

Выйдя из половины, предназначенной для отдыха персонала гостиницы, они оказались в большом холле – гостиной, здесь всем постояльцам предлагали нехитрые развлечения: карты, музицирование, общение. Неудивительно, что гостиная пустовала.

Пройдя ее насквозь, поднялись по широкой лестнице, устланной ковровой дорожкой на второй этаж. И почти сразу остановились перед лакированной дверью с цифрами 1306.

Постучав, лакей подождал и открыл дверь. Полумрак. Джуно ударил в нос запах сигарет и дорогих духов.

Лакей почтительно поклонился:

– Госпожа, вы просили…., – тут лакей замялся, не зная, что сказать, – полулежавшая на софе в дальнем углу женщина его выручила, протянув руку с блестящими монетками. Лакей подобострастно изогнулся в поклоне, подошел за чаевыми и быстро удалился.

Джуно остался стоять у входа в комнату.

– Присядешь или тебе удобно стоя?

– Что удобно, миледи? – Джуно только много лет спустя приноровился, вернее, он себя убеждал в этом, к ее манере речи: говорить недоговаривая.

– Разговаривать, конечно.

Женский голос звучал удивительно: низкий, должно быть от курения, с рычащими нотками, обволакивал и подчинял. Мягко, но властно. Вернее, предлагал подчиниться. Многие охотно соглашались.

Джуно оглядел большую и богато уставленную комнату. Он бы сказал, забитую дорогой мебелью.

– Соглашусь, полная безвкусица.

Джуно выбрал маленькое креслице с изогнутыми ножками, стоящее напротив мягкой софы, на которой лежала эльфийка.

Худая, больная, тем не менее, она не вызвала в нем жалости, скорее, желание защищать и накормить.

– Спасибо за заботу, но я не голодна. – Она выпустила струю дыма, и посмотрела на него. В ее голосе не было благодарности, лишь едкая насмешка и холод.

– Не знал, что мои мысли так просто прочесть.

– Все написано у тебя на лице, просто неприлично быть таким эмоциональным.

Джуно взяла досада.

– Грустить об этом будешь позже, не сейчас и не при мне. Я этого не люблю. Давай к делу. Мне нужен слуга, сама я, в силу сложившихся обстоятельств, не в состоянии выполнять ранее привычные для меня дела, поэтому предлагаю это тебе.

– И что я должен буду делать?

– Все.

***

Джуно, справедливо рассудив, что таких предложений ему, в теле бездомного бродяги, коих миллионы в Ран-Тарре, никто больше не сделает, согласился.

Все, в ее понимании, значило абсолютно и даже больше. Много больше. Удручающе больше: лакей, кучер, телохранитель, секретарь и прочее… Обязанности ширились и множились, и до него быстро дошло, что ему не хватает не только знаний тела, но и его, личных, умений не всегда бывает достаточно.

А ведь он неплохо собирал информацию из окружающей среды – она приходила в дорожной пыли, с каплями дождя, в шуме грозы или ветра, но лучше всего он мог управляться с тлеющими углями. Многого, к сожалению, позволить себе не мог. Человеческая оболочка хрупка и слаба, как весенняя бабочка-однодневка, не выдержит его способностей. Тело приходилось беречь, иначе, жизнь тела быстро закончится, а ему придется вернуться в дээйлир, в пустоту.

Свои условия он обозначил в первый же вечер. Ему нужно новое тело, и не просто человеческое тело, а тело перворожденного, который согласится добровольно его передать. Только так возможно переселение. В теле эльфа для него открывались несоизмеримо большие возможности, чем в простом человеческом теле.

Она согласилась. Правда, условий с ее стороны было втрое больше, ее монолог растянулся на полчаса, она старалась оговорить все форс-мажоры и пункты сделки, предусматривая для себя пути отхода.

Ей надо время, и, возможно, придется сменить два или три тела, чтобы получить желаемое, а еще и, самое главное, он подыщет подходящий ей мир, в котором можно будет жить с этим – сняв перчатку, она продемонстрировала покрывавшую руку белую чешую и роговые наросты, идущие по средней фаланге к запястью и предплечью.

Ему потребовалось все его мужество, чтобы спокойно на это взглянуть. Медленно подняв на нее свои глаза, он тихо произнес:

– Я понял, слышал, есть такой.

– Отлично, если ты хочешь что-то добавить или возразить, то самое время…

– Не хочу.

– Хорошо, потому что я бы не приняла их.

– Что? – не понял Джуно.

– Твои возражения и дополнения.

– Зачем тогда…

– Чтобы соблюсти все формальности и дать тебе возможность выйти из сделки, и пойти дальше своей прокисшей дорогой прямиком в радиационную могилу.

Джуно даже не нашелся, что ответить…

– Правильно, и не надо ничего говорить, что тут еще скажешь?

Кивнул и поднялся.

– Твоя комната соседняя. Обустраивайся. Завтра мы тронемся в путь. И вот еще, держи… – она протянула ему маленькую черную коробочку. Тогда он впервые познакомился с тамлин.

– Хорошо, хотя я бы предпочел здесь задержаться еще на один день.

– Вот как? Ты бы предпочел?! Ты не можешь предпочесть или не предпочесть, давай договоримся раз и навсегда, и лучше бы это тебе запомнить, не люблю повторять – везде предпочитаю я.

– Так будет лучше. Не могу объяснить, просто поверьте мне на слово.

Она сухо и натянуто рассмеялась.

– Это как-то связано с конфигурацией звезд перехода? Хорошо, останемся еще на один день.

За окном посветлело, то есть посерело, потому что утро было таким же, как и вечер – промозглым и подавленным.

Первые несколько часов после встречи превратились в один сплошной поток ценных указаний, приказов, поручений, дел. Часы сменились днями, дни месяцами, а, биополе Земли настолько его захватило, что не было сил даже на то, чтобы сказать: «Мяу».

Поначалу первые несколько лет он обижался как ребенок, ныл как девчонка, психовал как подросток, что несмотря, казалось бы, на безукоризненное выполнение поручений, всегда находилось пара-тройка существенных замечаний.

Потом он привык, и понял, что если идеал и достижим, то не в этом теле, не в этой жизни, не в этом мире. И успокоился. Дела стали продвигаться куда лучше.

***

Увидев ее на крыльце лаборатории, понял, дело – дрянь. За столько лет жизни бок о бок, он научился чувствовать ее настроение задолго до того, как она расскажет, в чем дело.

Она не просто была рассержена, она была в бешенстве. А бешенство обычно плохо заканчивалось, для окружающих, естественно.

Тут он немного завидовал Джейку, вот он обычный человек, а какое спокойствие и выдержка, как искренняя невозмутимость. Не безразличие, а участие, но внимательное и чуткое. Наверное, это потому, что самое страшное, что может пережить человек, он уже пережил в детстве. Поэтому даже раздраконенный ледяной ящер ему не угроза.

Усадив ее в машину, вздохнул про себя с облегчением, когда она с жадностью засунула шоколадку в рот как младенец соску. Сейчас успокоится. Наверное.

Путь был небольшой, по американским меркам, дороги ровные, правда, все время через лес. Поэтому надо быть внимательным, как будто едешь по горному перевалу – на дорогу может выскочить олень или барсук.

Джуно нравились автомобили, а дорогие автомобили ему нравились еще больше. Вот, пожалуй, и все.

Леди Ри собирается вернуться, чего он ждал с большим нетерпением, не хотелось бы застрять здесь надолго, а в случае третьей мировой войны, вероятность такая существовала, с современными видами вооружения, он, даже утратив тело, может застрять на тропах между мирами надолго. И его планы, а у него были очень далекоидущие планы, могут встать.

Не доезжая пары ярдов до границы резервации, выполняя тем самым своеобразный ритуал, он заглушил двигатель и вышел из машины, чтобы открыть дверь в салон.

Леди Ри вышла и стала оглядываться. За ними должны подъехать индейцы, чтобы проводить к вождю. На тонких каблуках и в узкой черной юбке грациозной походкой прошлась по гладкой дороге вперед, ясно видя эту черту, отделявшую территории резервации от границы штата. Подняла голову верх, принюхалась. Поднялся было ветер и внезапно стих. Умолкали пташки, зверье, лес застывал нарисованной трехмерной картиной.

Джуно насторожился, привычный вид лесной чащи и непролазных тропок, сперва отчетливо видимых в глубине влажного и мшистого нутра, а потом теряющихся за соседним стволом, вдруг стал его напрягать. В этот раз все было не так. Как будто природа, таившая до этого свою сущность, решила разом ее обнаружить.

Много лет убеждая человека в том, что он – хозяин прерий и дремучих плантаций деревьев-великанов, вдруг переменил свое мнение, предложив сыграть в игру наоборот: теперь Лес – настоящий хозяин, а человек – так, его козявка-букашка, добыча и лишь малюсенькое звено пищевой цепи.

В каждом дереве и за ним чувствовались глаза, пристально следящие за двумя хрупкими и слабыми созданиями природы (да, природы не этого мира). Но от этого лес ухмылялся еще больше и потирал вспотевшие от нетерпения зеленые ручищи, в его чреве что-то смачно чвакнуло в предвкушении… охоты. Он прятал нечто, до поры – до времени скрытое от глаз белых и индейцев. Ладно, белые, но краснокожие всегда были ему друзьями.

Вероятно, здесь нашлось самое простое объяснения – у леса никогда не было друзей, он сам себе и друг, и брат.

Джуно привычным образом проверил оружие, холодная сталь и тяжесть пистолета его немного успокоила, но лишь немного. Лес знал, что у людей есть оружие, но его это не смущало.

Леди Ри увидела его жест, но ничего не сказала. Вдалеке послышалось гудение старого пикапа. Их встречали. Лицо его хозяйки приняло незнакомое выражение, так, наверное, смотрел бы ящер, оценивая добычу, сейчас завалить или позднее.

Старый-престарый Форд, его рождение не иначе совпало с президентством Никсона, еле-еле полз по дороге. Даже царапал, пытаясь содрать слои добротного асфальта, но американские дорожные компании делали дороги на совесть, заливая бетоном аж целый ярд вглубь, давая гарантию на работы немного-немало – двадцать пять лет.

Джуно и леди Ри переглянулись. Она подняла левую бровь – признак недовольства, Джуно не понимал, зачем она ее вообще поднимала, ведь все время была недовольна, так бы и ходила с ассиметричными бровями, он, конечно, не browmaster, типа спеца по бровям, но вроде сейчас так модно. В смысле асимметричные брови, а не недовольство.

Под взглядом пронзительных и моментально потемневших синих глаз стушевался, ну так, самую малость.

Ладно-ладно, леди Ри, воля ваша, как и ваши брови, хотите поднимать, так поднимайте.

У нее при этом открылся и рот. Она впервые в жизни посмотрела на него так, как будто…, хорошо, да, он несет полную околесицу. Просто волнуется.

Форд до них не дополз лишь несколько ярдов, заглох на границе. Водительская дверца открылась, и вышел старший и самый спокойный из сыновей вождя. Им повезло. Вождь их действительно ждал, поэтому прислал Калеба.

Джуно в очередной раз подивился его нечеловечески красивому лицу с характерными национальными чертами, сильному мужскому профилю, идеально гладкой копне волос, не доходящих до плеч, и темным маслянистым глазам.

В этих черных глазах тридцатилетнего мужчины сквозила тьма веков и история тысячелетий. И их глубина могла поспорить даже с драконом.

Вот, интересно, если бы они столкнулись взглядами, кто бы одержал вверх? Джуно не был уверен, что леди Ри была бы верным расчетом. А все потому, что за спиной зрелого, по индейским меркам, индейца, стояли духи предков, а дракон был один.

– Миссис Голд, мой отец ждет вас. Вы можете заехать на нашу территорию.

Леди Ри едва заметно кивнула и вернулась в свою машину.

***

Резервация сильно отличалась от тысяч ей подобных: ровные дороги, освещение, школа и свой медицинский пункт, хорошенькие домики с ухоженными газончиками, пастбища лошадей и коров, тянущиеся за деревянными оградами вдоль дороги. Все зеленело и цвело.

Все было искусственно и ненатурально: слишком зеленая трава, слишком толстые коровы, слишком цветастый орнамент пончо и сапог из мягкой кожи, слишком черные волосы – по лицу леди Ри как в отражении на стекле мелькали ее представления и ожидания в отношении индейцев.

Но как это обычно и бывает, грубая реальность их грубо разрушала, не считаясь, подумать страшно, с мнением великой владычицы земли американской.

– Ехидство еще никого до добра не доводило, Джуно, – обратилась она к нему, поглядев в зеркало заднего вида.

– Простите, миледи.

– Ничего. Я знаю, что ты обо мне думаешь, и мне лестно. Но на будущее, если оно у тебя будет, не стоит думать о своих хозяевах так, что может быть расценено не в твою пользу, особенно в присутствии своих хозяев, и особенно, на территории враждебного к нам народа. Мы должны выступить единым фронтом, иначе… какой в твоем служении смысл?

Вот умеет она сказать так, что вмиг почувствуешь себя виноватым.

– Я усвоил урок, миледи. Больше этого не повторится.

– Я знаю, если бы я поняла, что ты их плохо усваиваешь, ты давно у меня не работал, вернее, я бы тебя не наняла совсем.

Прикусив язык так, что во рту возник вкус крови, Джуно поворачивал за развалюхой Калеба к огромному озеру.

Гладь озера встречала въезжающих в резервацию яркой синевой воды, словно какое-то божество смотрело в этот мир одним глазком. Этот глазок иногда светлел, а иногда темнел, в зависимости от настроения божества, или по индейским представлениям, озерного духа.

Потемневшие воды означали бедствие и проблемы, светлые и прозрачные – благополучие и процветание. Озеро наставляло индейцев долгие годы, предупреждая свой народ о тяжелых временах. Резервация так и называлась – Темная вода, чтобы в периоды благоденствия не забывать о лишениях и несчастьях.

Дом вождя находился на краю резервации, у самого леса, но с другой стороны холмов, поэтому, чтобы к нему попасть пришлось подняться на гору и спуститься немного вниз, взяв левее, огибая озеро.

Солнце весело отливало на газоне и играло на черепичной крыше большого двухэтажного с просторной мансардой дома из толстых бревен, стоящего за изящной металлической оградкой у столетнего дуба. Украшали входные двери из сосны ветвистые рога оленя. Для всех вождь назывался Читом.

Вождь в большом пончо, в синих потертых джинсах и сапогах из оленей кожи уже поджидал их на крыльце, засунув руки в карманы штанов. Черная и тут, самое уместное сравнение будет, как вороново крыло без единого седого волоса, грива падала тяжелым каскадом на плечи.

Припарковав машину на отведенном месте, Джуно заглушил двигатель, но выходить не спешил. Он вопросительно посмотрел на леди Ри. Та лишь неопределенно махнула рукой.

Индейцы не жаловали леди Дракон, но относились уважительно, как к серьезному противнику или хищному зверю, предпочитая держать того на расстоянии, признавая за ним право на свою свободу и проявление силы, но не на их территории.

Леди Ри, не торопясь, поднялась по выложенной декоративной светло-бежевой плиткой узенькой садовой тропинке и поздоровалась с вождем.

– Чит.

– Энн.

Он радушно пригласил ее на открытую веранду с чудесным видом на озеро. На веранде с обратной стороны дома стоял накрытый белоснежной скатертью с бахромой стол, на котором в дымящемся чайнике стоял чай с мятой и чабрецом. В хрустальной вазочке краснел земляничный джем, сверкая темно-желтыми вываренными семечками ягод. Аромат был потрясающим.

Чит указал ей на маленькое креслице с мягкими подушками и ярким лоскутным одеялом на спинке.

– Чаю? – предложил он ей.

– Лучше покурим, Чит.

– Трубку?

– Трубку, но вряд ли мира.

Оба улыбнулись. Вождь Чит был немногословен и безмятежен, во всем его облике чувствовались уверенность и внутренняя сила. Но леди Ри никогда не считала его отношение доброжелательным. Индейцы прекрасно владели собой, не хуже перворожденных, так он мог разговаривать и с другом, и с врагом.

– Мы покурим, Энн, но после, а сначала выпьем чаю с вареньем, семейный рецепт Маргарет, она старалась.

– Как она, Чит?

Его жена недавно перенесла операцию на сердце и теперь проходила курс реабилитации в одной из частных клиник. Вождю пришлось уступить Энн, и он сдал в долгосрочную аренду часть земли для небольшой нефтедобывающей компании. Надо ли говорить, что это сделало напряженные отношения еще напряженнее.

– Спасибо, Энн. Она в порядке.

– Рада слышать, – леди Ри соблаговолила взять чашку с чаем и сделала маленький глоток. – Я возвращаюсь, Чит. Домой.

– Хорошо, Энн. Давно пора.

– Нет. Просто время пришло. Не скажу, что буду скучать.

– А я этого и не ждал.

Джуно наблюдал за ними со стороны, сидя на садовой скамеечке, и понимал, что ему многому придется поучиться.

Вождь лично ни разу не поддержал ни одной инициативы Энн, косвенно, не в открытую, настраивая местную власть и местных вообще против чужачки, несмотря на то, что Энн сделала очень много для умирающей глубинки.

Ее деньги, вернее, деньги ее компаний, превратили малонаселенный край в привлекательный для туристов центр. Резервация много получала с доходов от туристов и любителей заповедной красы. Да и помимо туристов, здесь были и другие интересы.

Она навела порядок: создала рабочие места, отправила детей и подростков в школы, для взрослых организовала курсы переквалификации, поставила своих людей на ключевые позиции, кроме шерифа Ромеро, с ним поделать ничего не могла, его назначили люди совсем другого уровня, пресекла сбыт и употребление наркотиков, это была вообще война, никому невидимая, но от этого не менее жестокая.

Но факт остается фактом, за время ее пребывания здесь, она не снискала приятия и дружелюбия. Ведь не любят Чит и Энн друг друга, и в то же время в их неприязни друг к другу было что-то загадочное и притягательное, что же это как не любовь? Любовь к нелюбви. Даже болезненная зависимость, тяга. Проверить друг друга на вшивость, сказали бы в народе, пощекотать нервы, а пощекотав, разойтись не миром, но и не войной.

– Позволишь, небольшое напутствие напоследок, Энн? – Чит дал понять, что пора расходиться.

– Не откажу.

– All you need is love*.

– Вот как? А как же – too much love will kill you?**

– Это заблуждение, Энн, простое человеческое заблуждение.

– Я тебя услышала.

Женщина встала и направилась к выходу. Самое главное ей вождь не сказал, пока.

– Звонил Ромеро, – его фраза догнала ее на нижней ступеньке. Она повернулась, вождь стоял, слегка нависая над ней и опираясь на перила крыльца.

– Я знаю, Чит. Иначе как бы ты еще узнал, что я подъехала к резервации?

– Ну, мне могли сказать зайцы, белки, совы… – Ладно, Энн, звонил Ромеро, сказав, что ты приедешь и захочешь поговорить.

– Не поговорить, попрощаться. Я попрощалась.

– Удачи, Энн.

Джуно понял, что разговор закончен, пора было отправляться в обратный путь.

***

Проследив за отъезжающим черным монстром, почему-то называющимся внедорожником, Чит вошел внутрь дома, неторопливо подошел к стационарному телефону, стоящему в кабинете на столике, набрал нужный номер.

– Ромеро, – раздался резкий голос в трубке.

– Все выходит не совсем так, как мы хотели, Ник, похоже леди Ди решила предоставить нам возможность самим решить возникшие проблемы.

– Не совсем так, как мы хотели? А по-моему, все выходит просто отлично, – шериф отключился.

Чит стоял спиной к входной двери и не слышал, как вошел Калеб, но он его чувствовал:

– Собирай охотников, сынок.

– Разве мы не должны сперва оповестить Санни (инспектора федерального надзора по охоте и рыболовству)?

– Мы его оповестим, Калеб, обязательно оповестим.

Примечание авт.: *, ** – конечно, герои разговаривают на английском языке, в данном случае, имеются ввиду цитаты из песен группы *The Beatles и **Queen.