Текст книги "Все драконы любят апельсины (СИ)"

Автор книги: Уна Лофт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Если все, что она сообщила, правда, кто-то не просто деньжат себе на пенсию отжал, кто-то подписался под уничтожением клана, всего, во что мы верим, всего, чему мы служим.

Да, из моих уст это непривычно слышать, ты, наверняка, думаешь, что не мне напевать тебе о чести и морали. Пусть я не самый лучший представитель своего клана, и пусть я здесь за дело, гораздо более худшее, чем ты или щенок Лодик, но я – раайэнне. На моем счету есть и дела чести…, и уж чтобы я не стал делать, так это…

– Не мне тебя судить, Мирэйн, – Рэм неприязненно на него посмотрел. – А вообще я рад, что ты показал свое истинное лицо. Такое мне больше по душе.

Мирэйн недобро улыбнулся, вставая.

– Ладно, Рэм, я все сказал. Захочешь поговорить – приходи. Только знай, тебе некому больше довериться, кроме меня, и не с кем поговорить. Лайл – парень неплохой, да…

– …да куда уж ему до тебя. Я тебя услышал, – Рэм решил с ним не ссориться, мало ли что, и потом у него были другие планы на остаток вечера, ему хотелось, чтобы старик ушел, а не вступал с ним в споры, – я подумаю, правда.

Подумаю и напишу кое-кому пару писем, да и ты напиши, кому следует, но панику сеять не стоит. Надо собрать информацию. И вот еще что, если мы правы, значит, этот предатель постарается сделать так, чтобы задумка Эррнгрид не удалась…

– Она это уже поняла, поэтому и приехала сюда. Колди уверен, что мы выручим здесь больше, но что если Эррнгрид хотела другого – заработать хоть вообще сколько-нибудь?

Оба эльфа внезапно замолчали и переглянулись.

– За ней бы присмотреть, Рэм, там, на Большой Земле, – медленно произнес старый раайэнне, осененный догадкой. – Не захочет ли кто ускорить работу кхаари? Последую твоему совету, напишу старым знакомым.

Глава 5. Знакомство со Смертью. Эррнгрид

Покинув Малый Зал после выдающейся в истории всех раайэнне – да чего уж там, в истории всех эльфов Ран-Тарра – речи, роунгарри огляделась по сторонам, решая куда пойти, и побрела вдоль крепостной стены, тихонько ведя кончиками пальцев по камню. Шершавый, прохладный, с резкими бороздами и глубокими морщинами, из которых ветра и дожди отчаянно выбивают песчинку за песчинкой, камень отозвался на ее небрежную ласку, потеплел и легонько задрожал.

Лицо Рэнни приняло задумчивое выражение. Продолжая выводить тонкими пальцами с розовыми ноготками одной ей понятные узоры, Рэнни размышляла. Странный мир, странный замок. Ей довелось повидать много всякой всячины, но никогда еще ее так не тревожило, как в Обители. И дело не в близкой кончине. В конце концов, ей не привыкать.

Найдя глазами север, она вдруг помрачнела, ей слышался шепот и мерещился торжествующий оскал Зимы. Близкая и понятная на ее островах – в Эйаггерр-Фьордур – царица вечных льдов и снегов с тиарой, мерцающей в крупных локонах россыпью голубых и розовых бриллиантов, в шикарном вечернем туалете из тонкого кружева-паутинки цвета игристого вина с Южных земель Ран-Тарра благосклонно правила бал.

Зимние забавы с чередой роскошных раутов, первенством лучших местных и приезжих мастеров по ледяным скульптурам, нескончаемой вереницей дней рождений и юбилеев – северные роунгарры рождались преимущественно зимой, ведь именно в стужу они получали родовые силу и закалку – даже у древних роунгарров вызывали, пусть холодные и мимолетные, но проблески радости.

Здесь же, в Обители, она была лютой и злой старухой с торчащими в разные стороны неопрятными седыми паклями, черными бородавками, из которых росли мелкие белые волоски, вонью изо рта и гнилыми осколками зубов. Держа в узловатых и скрюченных старческих пальцах искореженное прожитыми эпохами подобие посоха, она будет решать, какой Зиме быть. Утратившая за древностью лет разум, одетая в рванье, безумная ведьма выставляла уродливый палец, направляя извечных врагов и обрушивая ненависть на всех тех, кто отличается от ее слуг. Отличается теплом и жизнью.

Жатва, то есть жратва, каждой Зимы своя: зомби с синей кожей и темными впадинами рта и носа, красными глазами, ходячие мертвецы с зелеными вспученными венами, с роем мух-падальщиц, отложивших личинки под серую кожу, неупокоенные – все они, подчиняясь вечному зову – зову голода, приходят в сырость и ливни; твари с Той Стороны – в ясные звездные ночи, чтобы их было лучше видно в битве; а вот Исступленные демоны, доводящие до безумия и пожирающие душу, предпочитают метель и стужу, завьюживая и закруживая в вихре ветра и снега попавшую в сети добычу.

Прищурившись, Рэнни смотрела на север – каким-то внутренним зрением она видела там зарождающуюся снежную бурю и поступь холодной зимы.

Ее снежное чувство говорило, что зима будет очень холодной, и что за холодами, когда все покроет снег, когда вокруг не будет никого, в полном одиночестве придут Исступленные, человекоподобные существа, наполовину демоны, видимые лишь в звездном и лунном свете, поэтому они дожидаются буранов и вьюг. Без кровавой резни они, тем не менее, сделают свое дело, насылая видения, вводя в помешательство и заставляя терять рассудок. Бестелесные призраки возьмутся за свою безумную жатву.

Машинально сунула руку в карман, достала зажигалку и пачку сигарет. Прикурив от золотой зажигалки, благо в этот раз ничто не мешало, она глубоко затянулась. Постояла, выпуская дым и задерживая дыхание, потом снова посмотрела на север.

– Джуно, кажется, я не успеваю выполнить обещание, которое дала тебе. И поэтому вынуждена расторгнуть наш с тобой договор. Ты свободен. Ты мне больше не служишь и волен найти нового хозяина, – оборачиваясь к темной фигуре своего доверенного, тихо произнесла Рэнни. Ей нравилось, что Джуно всегда рядом, когда нужно, и, в то же время, он умеет быть незаметным и ненавязчивым, предоставляя возможность побыть в одиночестве.

Джуно не ответил, Рэнни посмотрела на него. Глаза затянуло черным, белок исчез, а клыки слегка выдвинулись вперед.

– Что молчишь? Тебе нехорошо?

– Эта Обитель так на меня влияет. Но на счет нашего с Вами договора, не извольте беспокоиться, миледи. Я бы предпочел остаться с Вами до конца.

– Вот как? Зачем это тебе?

Джуно снова ответил не сразу

– Я думаю, так будет лучше для нас всех. Делайте что нужно, миледи.

– Будет лучше для тебя или меня? Или для тех, кому ты по-настоящему служишь?

– Делайте что нужно Вам, миледи.

Закончив такой малопонятный стороннему уху (с острым кончиком!) диалог, она поднялась по широкой витой лестнице наверх и попала в длинный коридор. Светильники ярко горели белым и голубым светом, освещая стены и перила, но все равно не разгоняли до конца темень. Как будто замок не хотел раскрываться перед ними полностью.

– Да ты у нас скромняга, – иронично пробормотала Рэнни. В дальнем конце коридора что-то ухнуло, отвечая ей. Ее услышали.

Она быстро нашла гостевые, хотя бы потому, что от стены отклеился молчаливый раайэнне, ждавший ее все это время, и показал ей нужную дверь.

– Ваши вещи уже там, роуни. Отдыхайте.

Покосившись на Джуно, ему придется жить на третьем этаже, в неотапливаемой комнате, раайэнне удалился.

Закрыв за собой двери, Рэнни огляделась. Неплохо, очень неплохо. И не подумаешь, что так живут отшельники и изгои. Стены были выровнены и отштукатурены розоватой штукатуркой, на потолке висел светильник в форме лилии в несколько кругов свечей, помимо этого небольшие магические рожки нежным светом украшали комнату. На полу дорогой ковер бежевого оттенка. Затопленный камин, пара невысоких, но мягких кресел, на одном из которых плед из белой шерсти. Уютно, со вкусом. Из комнаты, судя по всему, гостиной, вела еще дверь. Спальня? Кабинет? Сейчас выясним.

Спальня с большой кроватью, на прикроватном столике белые с голубоватой окантовкой снежные розы на длинном синеватом стебле (редкий и дорогой сорт) в простой стеклянной без орнамента вазе – кто-то неплохо изучил ее вкусы. И что это у нас – еще одна дверь?

Ванна, отделанная персиковым мрамором, нежнейшие хлопковые полотенца и шелковый халат в небольшом платяном шкафу из белой березы, в прозрачных баночках вкусно пахнущие мази и снадобья для тела и волос. Свежая лилия в стакане с водой. Запах соли, стоявший в ванне, напомнил ей о солнце и море.

Купаться она не собиралась, как и загорать, поэтому, закрыв дверь, сняла плащ и ничком бросилась на кровать. Кровать спружинила и приняла ее в свои объятья. Через некоторое время глаза осоловели и стали сами собой закрываться.

Нет, спать нельзя. Нехотя поднявшись, она открыла дверь и вышла на балкон. Замок светился и переливался голубыми огнями, а за ним, как будто не было границы, вздымалась стена черноты. Здесь свет, дальше – тьма. Перехода не было. Рэнни хотела даже протянуть руку – такое детское желание потрогать эту стену, но передумала, услышав вдалеке крики и визг, какая-то дикая пляска первобытных племен – танец дождя? Хотя чего его танцевать, сам пойдет, вот лучше бы танец огня или света или…

«– Вот интересно, какой танец танцевали дикие племена роунгарров, если мы вообще когда-то были дикими?

– Это же так очевидно, дорогуша».

Танец денег – что тут думать.

Напрягая слух, ледяная роунгарри поняла: вопли-то разумным существам не принадлежат… «Ну что же, ночами тут не скучно».

Впустив достаточно свежего воздуха, Рэнни хотела уже закрыть балконную дверь и вдруг застыла – ни на балконе, ни на стенах замка не было теней. Источник света был, а вот теней не было. Покрутившись на месте, Рэнни еще раз взглянула на вздымающуюся кверху черноту, отрезающую замок от остального мира. Стало совсем не по себе. Стена была ровной, и уходила вверх, насколько видел глаз. Со своего балкона она не могла видеть, огибает ли стена замок. Но она в этом не сомневалась. Все тени всосало в стену, сделав ее твердой и непроницаемой.

«– Это как-то связано с созданием Обители. Мы взяли и отрезали куски живой плоти Ран-Тарра, соединили, наскоро залатали и пришили к плоти другого, как мы думали, незаселенного мира, да если и заселенного… Имели ли мы на это моральное право?

– Мы отрезали куски зараженной плоти. Чтобы спасти остальной мир.

– Поскольку с ними мы ничего придумать не могли, не могли выбросить или утилизировать, пришлось создать такого… голема, уродца? Который теперь контролируем или делаем вид, что контролируем. Мы несем ответственность за то, что происходит здесь. И никто больше. До нашего прихода, этот мир был здоров.

– Ты бы предпочла, чтобы уродец жил с нами, в Ран-Тарре? Где рождаются и растут наши дети? Видеть, как уродец жирнеет, захватывая их маленькие души-мотыльки, играется с ними, отрывает крылышки, а выпивая из них радость и свет, отбрасывает в сторону?»

От тяжелых мыслей отвлек стук в дверь. Раздумывая открывать или нет, она так и стояла на пороге комнаты. Стук повторился. «Я могу быть в ванной или уже лечь спать». Судя по настойчивости, нежданный посетитель отлично знал, что она не легла. Пришлось идти открывать.

– Алана? – Эррнгрид была удивлена, дочь Рэма. Очень красивая девушка с темными волосами. Вероятнее всего в мать, потому что Рэм был светловолосым и светлоглазым. Волосы двумя большими прядями с двух сторон были убраны наверх и заколоты на заколку в виде перекрестия двух серпов лун – белой и голубой, сзади густым треугольником спадала еще одна волна. Впуская ее в комнату, роунгарри отметила и ее наряд – вечерний к ужину: открытые плечи и небольшое декольте, в стиле ей не откажешь.

– Прошу прощения, роуни Эррнгрид, если прервала Ваш отдых, но в нашем замке ложатся поздно и обычно в это время ужинают. Позвольте пригласить Вас на наш скромный семейный ужин, будут только свои.

– Не люблю семейные ужины. Может, в другой раз.

– Другого такого раза может и не быть: случай не подвернется, кто-то будет в отъезде или занят, или…

«Или умрет».

– Может, и так, – не смутилась раайэнни, – в любом случае, не откажите нам в любезности.

Поняв, что Алана не отступит (упрямая – а это уже в отца), Рэнни нехотя согласилась.

– Мне Вас подождать или найдете столовую для гостей сами?

– Думаю, найду.

– Хорошо, тогда оставлю небольшой план – Вам надо дойти до конца коридора, дважды повернуть направо и один раз налево, спуститься вниз в половину пролета и первая дверь с левой стороны. Будем ждать. Без Вас никто не начнет.

Закрыв за ней дверь, Рэнни вздохнула. Семейный ужин. Полный мрак. Запретив себе вспоминать свои семейные ужины, хотя некоторые из них, особенно до ее замужества и особенно, если там присутствовал дед, были недурны, Рэнни критически осмотрела себя в зеркало.

За столько лет многочисленных приемов и раутов, у нее не было проблем собраться. Ее личный рекорд – десять минут, ну или почти десять. Десять с небольшим. Как-то так. Волосы собрала сзади в пучок, сделав небольшой пробор и пригладив его воском для волос. Подкрасила губы помадой поярче. Далее, подводка для глаз – сделаем черные стрелки, что же немного серых теней, румяна на скулы, тушь. Неплохо. Так как нужно, не очень роскошно, все-таки семейный ужин, а не королевский бал, где надо всех поразить, но и умирающей она так не выглядит.

«Для раайэнне ты всегда будешь умирающей. Народ такой, понимаешь, – внутренний голос снова вступил с ней в диалог, – хлебом не корми, дай кого-нибудь срочно сделать умирающим – убить или задушить, или отравить, или… Зона комфорта, из нее сложно выйти…

– Достаточно. Я уже поняла».

Далее, пара длинных серег, а вот ожерелий не любила. Ей они напоминали ошейник. А она давно с ним распрощалась. Платье было одно. Какая же женщина поедет даже в деловую поездку без вечернего платья и шпилек? Открытые плечи закроем чернобуркой, голые руки и кхаари спрячем под перчатки. Темно-синие замшевые туфельки на тонких шпильках.

Вот и все. А-х, да. Чуть не забыла. Драконьи духи. Вот, «Шанс» подойдет.

Рэнни быстро нашла нужное помещение, в дороге ничего не случилось, хотя пару раз слышала за собой… шорох, шепот, шаги. Обернулась, немного постояла, не почудилось, не ей, но в коридоре никого и ничего не было. Окна были закрыты и задернуты тяжелыми портьерами, не списать на ветер. Так-так.

Спустилась вниз и не успела постучать, как дверь ей открыли. На пороге ярко освещенной столовой-гостиной стоял Рэм.

– Добрый вечер, рад Вас видеть. Прошу, – он пропустил ее вперед и встал сзади, закрывая дверь.

Оглядев столовую, Рэнни, закипая, произнесла:

– Не стоило этого делать.

– Этого?

– Манипулировать мной с помощью своей дочери. Ведь Вы знали, что раз у меня пропала собственная дочь, то я не откажу в просьбе о семейном ужине Вашей. Умно. Но в следующий раз не надо ее присылать. Честнее будет, если пригласите меня сами, – Эррнгрид вконец разозлилась.

– Но ведь Вы не пойдете.

– Не пойду. И буду права.

Рэм по-прежнему закрывал собой выход. Смиренно улыбнувшись, не очень виновато признал:

– Просто хотел с Вами поужинать. Только с Вами.

– Я не голодна.

– Тогда десерт?

В последнее время Рэнни слишком часто соглашалась, хотя бы потому, что не было сил на споры, если уж и отстаивать свои права, то только в самом важном и нужном. Ужин не был вопросом жизни и смерти.

«Если только это не ужин со Смертью, дорогая…».

Раньше на принятие решения у нее уходили тысячные доли секунды, сейчас она все еще стояла и разглядывала Рэма. Он неплохо выглядит, хотя как будто что-то его снедает. Значит, оно тут, еще не отдал… Вполне ожидаемо. И… вот уж сюрприз так сюрприз.

Неизвестно, что отразилось в это время на лице Эррнгрид, но Рэм улыбнулся. Осторожно взял ее руку и приложил к своим губам. Сквозь тонкую ткань холодную, как обычно, руку обожгло кипятком. Горячие руки, горячие губы. Пффф… Сейчас пар пойдет, а нет, не сможет, рука же в перчатке.

К ужину он переоделся и подготовился. Одет в серый сюртук (цвет клана), застегнут на две пуговицы снизу, подчеркивая треугольный силуэт – широкие плечи и подтянутый стан. Тонкая голубая сорочка с традиционными эльфийскими завитками по вороту и открытым вырезом (что-то слишком открытым), можно было разглядеть и хорошо развитые мышцы шеи, и тренированную грудину, и ключичную впадину, и едва заметный шрам под ключицей…

Не вынимая своей руки из его крепкой ладони, да что с тобой! Эррнгрид позволила отвести себя за стол и усадить на стул с высокой спинкой.

Столовая-гостиная была большая. От входа надо было спуститься пять полукруглых ступеней, покрытых ковровой дорожкой, которая была прижата на каждой ступени металлическими прутками с набалдашниками в виде головы единорога. В центре комнаты, занимая в длину два оконных пролета, стоял накрытый стол, на котором красовалась вытянутая цветочная композиция из белых роз и лилий. Помимо традиционного камина здесь находились высокие стеллажи из темного дерева с книгами, тяжелый дубовый стол с письменными принадлежностями, два больших кресла, кушетка-диван.

Никакая это не столовая. Это его личный кабинет. Он неплохо устроился.

– Могу себе позволить небольшие привилегии как наместник замка и глава всех здешних эльфов.

Небольшие, значит. Рэнни с детства привыкла к роскошной обстановке, выбрав минимализм только в последние годы, ее сложно было чем-то удивить, но вот пара вещиц – две статуэтки на каминной полке – ее очень заинтересовали, она собиралась спросить разрешения их взять в руки после ужина, но Рэм ее удивил:

– Хотел перед Вами извиниться.

– За что? – Эррнгрид изумленно на него посмотрела.

– За небольшое представление там, в Зале.

– А, – махнув рукой, словно говоря: «Не стоит», – Я была к нему готова. Раайэнне Вам верят, и было бы странно, если бы Вы сразу приняли мое предложение, даже не попытавшись возмутиться. Наверное, на Вашем месте я бы так и сделала.

«Но я не на Вашем».

Рэм подошел к ее месту и элегантно снял крышку с парующей тарелки.

Рэнни принюхалась:

– У Вас на десерт суп из шпината?

– Давайте начнем есть десерт с супа…

– Мне, по-Вашему, пять лет?

Рэм рассмеялся. Смех был теплый, в уголках собрались маленькие морщинки.

– Повар очень старался, хотя бы попробуйте.

Рэнни снова вздохнула. Крем-суп был такой нежный-нежный и с каждой ложкой ее печали и заботы уносились прочь. Но много съесть она не могла. Не было аппетита. А еще потому, что разом уносящиеся проблемы и горести возвращаются с друзьями, ну или изрядно растолстевшими. Проглотив еще две ложки, она отложила прибор.

– Рамидар, – в ее исполнении «р» звучала сильно и раскатисто, как рык дракона. Сами раайэнне произносили его мягко и почти неслышно, поэтому на общеэльфийском букву писали через апостроф, показывая обязательность ее смягчения в речи. А сильный начальный звук ему понравился. В нем слышался… вызов? – У меня к Вам будет просьба.

Рэм промокнул салфеткой рот и откинулся на спинку стула.

– Слушаю.

– Мне нужно встретиться с Длорангом.

Рэм внезапно нахмурился.

– Зачем?

– У меня к нему дело.

Рэм чуть подался вперед и, пристально глядя ей в глаза, сказал:

– Он болен и очень серьезно. Это не объяснить, это надо видеть.

– Это важно.

– Если Ваше дело касается событий прошлого, когда он был мастером над монетой, то он не вспомнит ничего.

– Нет, я хотела поговорить с ним о другом.

– О чем?

Рэнни замолчала и посмотрела в окно, надеясь там найти ответ. Но как обычно ни в окнах, ни в камине ответов не было. А жаль, что они там не растут, ведь туда так часто смотрят.

– Эррнгрид? О чем Вы хотели с ним поговорить?

– Я не знаю. Я подобрала мальчика в лесу, там, в Герриндоре. Наимил сказал, что это племянник мастера Ракейна. Сам мальчик ничего не говорит. Вообще. Но все понимает. Я не знаю почему, но мне нужно увидеть его дядю. Чувствую, что так будет правильно. Я взяла опекунство над мальчиком, сам Рилинн не против, по крайней мере, от меня еще не сбегал.

– И что вы хотите от Длоранга?

– Мне надо ему сказать, что мальчик у меня, и что с ним все в порядке. И не возражает ли он против моего… опекунства.

В клане раайэнне мальчика могла бы взять любая семья, поскольку с рождением детей у клана были большие проблемы последние сто лет. О чем Эррнгрид узнала, когда вошла в Совет.

Она отложила салфетку с колен в сторону.

– Позвольте, – Рэм стоял рядом, помогая ей выйти из-за стола.

– Не надо.

– Не надо чего?

– Быть слишком милым.

– Ничего не могу с собой поделать, рядом с Вами могу быть только таким.

Она все-таки подошла к камину и, показывая на статуэтки, попросила:

– Можно?

– Вам – все что угодно.

Эррнгрид бережно и осторожно, как будто перед ней снежинка, и она вот-вот растает в руке, взяла в руки одну из статуэток. Древняя мощь ударила ее, как будто хлыстом перетянули по лицу, кончики пальцев стало покалывать, а неприятные ощущения усиливаться.

Рамидар, все это время за ней наблюдавший, не мог не отметить, как она изменилась. Это уже не та больная роунгарри, шатающаяся на ветру и скрывавшее свое изувеченное тело под семью слоями ткани, а весьма и весьма привлекательная женщина.

Стройная шея без намека на шрамы или уродства с идеально ровной кожей и золотым загаром была прикрыта роскошным боа. Он видел каждый черный волосок меха, любовно щекотавший кожу и трепетавший от ее тихого дыхания. Хотелось снять ненужную здесь и сейчас вещь, чтобы рассмотреть, как четкие линии с шеи переходят в плечи и растекаются нежным золотом ниже, опускаясь через вырез на грудь и…

От мыслей о том, каким бы мог быть цвет загара ниже, и есть ли он там, его отвлек шевелящийся рот Эррнгрид. Вопроса он не слышал, и, тем не менее, сходу ответил:

– Семейная реликвия. Переходит по отцовской линии в нашем роду.

– Вот как? И как давно переходит?

– Сколько себя помнит мой род – с тех пор у нас эта реликвия.

Эррнгрид благоразумно промолчала, не спросив с каких, поскольку каждый эльфийский род считал себя более древним, чем остальные, неважно какому клану принадлежал, переведя тему:

– Так что с моей просьбой?

– Я организую Вам встречу. Завтра с утра подойдет?

– Вполне.

Поговорив еще немного на нейтральные темы, Эррнгрид стала прощаться. Рэму хотелось так много ей сказать, что его распирало, но стоило открыть рот и заговорить, так слова получались не те, какие надо. Поняв, что ничего путного уже ей не скажет, любезно вызвался ее проводить.

На обратном пути шагов и шорохов не было. Рэнни только сейчас обратила внимание, что стены исписаны как будто теми же чертами и резами, как в Малом зале, с небольшими различиями. Напоследок, она его спросила:

– Что Вам удалось выяснить о прежних владельцах замка?

– Немного, они здесь жили, оставили кое-какие безделушки и ушли, – нехотя ответил Рэм.

– Негусто. Что за безделушки?

– Хотите взглянуть? Что же, после встречи с Длорангом, могу Вас проводить в Хранилище.

Тем временем, они подошли к ее двери.

– Спокойной ночи, роуни, – прощаясь, сказал Рэм, снова прижимая ее руку к своим губам.

– Спокойной ночи.

После того, как закрылась дверь в ее комнаты, Рэм закрыл глаза, приложил ладонь к двери: «Храни ее покой», затем постоял какое-то время. К себе не вернулся, ему надо было сделать еще одно дело.

***

Рано утром за Рэнни зашла одна из Бесцветных сестер, сказав, что ее ждут. Девушка была скромна, глаз на роунгарри не поднимала, ведя себя с почтением, но отстраненно, за что Рэнни ее мысленно поблагодарила. Девушка не представилась, а Эррнгрид не стала ее спрашивать. Ожидая, пока Рэнни соберется, она терпеливо стояла на пороге, не проходя в комнату.

Проведя ее переходами и крытыми галереями, частично уже отремонтированными, а частично, затянутыми в леса, они спустились во двор. Замок определенно поднимался из руин, Рэнни понравилось то, что реставраторы бережно отнеслись к древней неизвестной культуре, оставляя надписи и рисунки в своем первозданном виде.

Какое-то время они шли по саду. Карт уже был здесь, что-то напевал, подвязывал, перекапывал.

– Прекрасное сегодня утро, роуни, – Карт ей приветливо улыбнулся и вернулся к своим обязанностям. – «Все-таки есть одна общая черта у нашего народа, если он и любопытен, то не показывает этого, а если и показывает, то деликатно».

– Ваши цветы прекрасны, лэйден. Мой любимый сорт. Благодарю.

– Рад, что они Вам понравились, роуни, из всех сортов только снежная роза чувствует себя здесь хорошо, цветет и пахнет дольше остальных. Хорошего дня, роуни.

– Хорошего дня, лэйден.

Пройдя красными дорожками и садиком-лабиринтом, они, наконец, вышли к непримечательному серому строению с остроконечной крышей из красной черепицы и небольшого эркера. Здание было невысокое, в три этажа, последний – третий был мансардой.

У входа ее ждали одетый по всем правилам приема официального гостя Рэм и Дора, в сидящем по фигуре бежевом платье, сверху была серо-голубая фетровая накидка, отороченная мехом. Волосы были заплетены в косу и убраны кверху завитком.

Либо ее попросил Рэм, либо Дора сама могла изменить отношение к Рэнни, но неприязни ни в ее приветствии, ни вызывающего тона в поведении не было. Впрочем, роунгарри на это и не обратила бы внимания – да, не любят ее, ну и что?

– Доброе утро, Эррнгрид, – Рэм грациозно поклонился и едва приложил к губам ее руку. – У Раайэнни Доралисс есть к Вам небольшой разговор, именно она присматривает за раайэнном Ракейном.

Дора взглянула на Эррнгрид и спокойно произнесла:

– Раайэн Ракейн серьезно болен, о чем Вас предупредил раайэн Рамидар. В настоящее время он спокоен, поскольку мы дали ему успокоительное, но будьте осторожны. Его спокойствие резко сменяется вспышками ярости и буйством. Вы можете с ним поговорить, но надеяться на то, что он Вам ответит, не стоит.

– И все же, я хотела бы попробовать.

– Тогда не будем терять времени, роуни. Дора уверенно пошла ко входу, Рэнни взглянула на Рэма, тот ободряюще улыбнулся. Она повернулась и вошла внутрь здания. Темный коридор, белые стены, пол, потолок. Пока ничего необычного.

По широкой лестнице в центре коридора они поднялись на второй этаж. В нос ударил резкий запах лекарств и еще чего-то, что даже острый нюх роунгарра не смог опознать. На Рэнни накатило то же ощущение, как тогда вечером при виде черной стены, питающейся тенями. Надо будет поподробнее расспросить Рэма об этом. Он ее понял и кивнул, говоря:

«Когда захотите».

Рэнни нахмурилась – неужели так легко прочесть ее мысли?

«Нелегко, но возможно, пока Вы на нашей территории».

На нашей территории – да, пожалуй, все умирающие и больные становятся проницаемы для мыслей раайэнне. Это их зона. Она вспомнила их первую встречу. А с другой стороны, мысли раайэнне становятся проницаемы для мыслей больных и умирающих.

Тем временем, они подошли к деревянной, обитой стальными полосками, двери. На фасад были нанесены охранные знаки и символы. Рэнни любила криптографию, но многие письмена остались неизвестны. Бегло осмотрев символы, она уловила понятие кхааграш – «запретная сущность».

Дора достала небольшой серебряный ключ и дважды повернула замок. Втроем они вошли в пустую комнату с зарешеченным окном прямо напротив двери. Из комнаты выходили две такие же деревянные двери с полосками толстой стали и охранной вязью – направо и налево. Они подошли к правой.

В это время в комнату вошли еще двое молчаливых раайэнне, одетых в серые униформы. Бесцветные братья. За ними молодая девушка вкатила столик, на котором лежали различные медицинские препараты, плотные салфетки и белые сферы с голубыми огоньками. Склянки со звездным светом. Очень дорогостоящая вещь, одна склянка стоила как целый дракон. Потому что трудно собрать свет, его надо вытянуть из крупных созвездий, только в безоблачные ночи и только на островах близких к экватору. Там звездный свет получался сильным и ярким.

Ледяные роунгарры тоже пытались в ясные ночи собирать свет на своих островах. Но его надо было много, чтобы наполнить склянку, и он был тусклым. Кто-то предложил отцу Рэнни собирать свет со Звёздного материка, надо же ему оправдывать название, но технология была не до конца отработана, а результат был нестойким. Одна склянка со светом падающего метеорита заменяла две склянки со звездным светом, но быстро теряла свои свойства. Свет падающего метеорита и его столкновение с землей надо было использовать быстро, иначе пропадал весь эффект.

Сердце вдруг начало отстукивать очень узнаваемый ритм, пальцы побелели, где-то внутри зашевелился вэйраш.

«– Таа-ак, – заорала она себе, – спокойно». Но успокоиться не удалось, в воздухе резко похолодало, еще немного и пойдет снег – прямо в комнате.

Дора лишь плотнее запахнулась в меховую накидку и предусмотрительно отошла к левой двери, кивнула Рэму. Рэм звучно произнес:

– Эррнгрид, Вы готовы? Если готовы, я открою дверь, у Вас будет несколько минут, мы подождем Вас там, в соседней комнате.

Роунгарри кивнула. И пошел снег. Она стояла перед дверью, за которой сидело нечто, которое эльфом давно не было.

Рэм открыл дверь. За ней оказалась решетка с толстыми металлическими прутьями, которые входили в закладную балку над дверью и опускались прямо в пол, перпендикулярные прутки делили проем на маленькие квадратики. Она не открывалась. «Наверное, прутья отъезжают в стороны поворотным механизмом». Рэм неслышно отошел в соседнюю комнату. Она осталась одна.

Рэнни стояла и смотрела прямо вперед, не приближаясь к решетке и не удаляясь. Вэйраш стоял за ней, дыша ледяным дыханием ей в затылок, нашептывая об ее истинной природе, от которой, как всем известно, никуда не убежишь. Он как-то предложил перевести ее за порог максимальной трансформации и увести ее туда, где живут все ей подобные. Надо ли говорить, что ее телом будет править он, отведя ей место на задворках сознания в самой темной яме.

Вэйраш живет в каждом роунгарре, проявляясь очень по-разному в зависимости от силы крови. Чем древнее кровь, тем сильнее вэйраш, тем на большее он способен, тем сильнее слышен его голос. И тем сложнее им управлять. У нее с ним были сложные отношения, впрочем, как со всеми мужчинами. И именно поэтому их было очень много рядом с ней. Ее круг общения был исключительно мужским, пора было его разбавлять… Н-да. Самое подходящее время для психоанализа. Где же еще как не перед камерой с душевнобольным исповедоваться себе самой.

Шаркающие старческие шаги, так обычно двигаются ветхие старики. Судя по металлическому скрежету по бетонному полу он приволакивал одну ногу в обуви с жестким подноском.

Звук прекратился, он стоял около проема, изучая ее, рассматривая ее мысленным взором, нюхая ее, но не появляясь. Время шло, медленно текли минуты. Затем перед ней возник высокий пожилой раайэнне с бельмами на глазах, его невидящие зрачки смотрели прямо на нее. Одетый в белый балахон, он был коротко пострижен, так что неприкрытые волосами были видны обвисшие уши. С возрастом у всех эльфов обвисает ушной хрящ.

– Здравствуйте, раайэн Шар Ракейн. Меня зовут…