355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Уильям Айриш » Вальс в темноту » Текст книги (страница 10)
Вальс в темноту
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 18:21

Текст книги "Вальс в темноту"


Автор книги: Уильям Айриш


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Глава 31

Снова май. Нестареющий май, наступающий снова и снова, каждый раз все такой же светлый и чистый. Люди стареют и расстаются с любовью, без всякой надежды обрести новую, а май продолжает возвращаться. И всегда находятся те, кто ждет его прихода, чья очередь еще не наступила.

Снова май. Май восемьдесят первого года. Спустя год после их свадьбы.

Поезд из Нового Орлеана прибыл в Билокси уже ближе к вечеру. Небо было чистое, словно только что обожженный фарфор, лишь местами запачканный едва заметной дымкой облаков. На верхушках деревьев блестели нежные молодые листочки. А вдали, словно россыпь сапфиров, сверкали воды Мексиканского залива. Чудесное место, чудесный вид. Но что ему до того – он слишком стар и озлоблен.

Он последним вышел из поезда на платформу. Нехотя, тяжело, словно ему было все равно – задержаться здесь или продолжать свой путь. Да так оно и было. Он хотел всего лишь отдохнуть, забыться на время. Залечить раны, дать шрамам покрыться безобразной коркой. Новый Орлеан пробуждал в нем слишком много воспоминаний.

Романтики с трудом переживают потери, а он был романтиком. Только романтик мог сыграть такую роль, так складно, как по нотам, разыграть дурака. Он принадлежал к тем мужчинам, которые просто созданы для того, чтобы находиться под каблуком у женщины, он и сам теперь уже начал это осознавать; не будь ее, на этом месте оказался бы кто-нибудь другой. Если не дурная женщина, то одна из тех, кого называют «порядочными» женщинами. Даже такая быстренько прибрала бы его к рукам. И хотя результат был бы менее катастрофическим, его внутреннее достоинство все равно оказалось бы смято и уничтожено. Единственный способ его сохранить – это держаться от них подальше.

Теперь, после того как украли коня, на двери конюшни висел замок. Замок, ключ от которого выбросили так, чтобы больше не найти. Потому что незачем теперь открывать эту дверь.

Он стоял среди толпы отдыхающих, приехавших к морю на пару недель из глубины страны и теперь с шумом и болтовней растекавшихся по маленьким группкам навстречу друзьям, подошедшим к поезду; он стоял один в стороне рядом со своей дорожной сумкой.

Несколько незамужних дамочек, стоявших поблизости в окружении своих друзей или родственников, устремили в его направлении оценивающие взгляды, видимо прикидывая, вписывается ли он в их ближайшие планы, ибо что же это за отдых без толпы поклонников? Но, встретившись с ним глазами, они поспешно отводили взгляд, и не только из соображений приличия. Их постигало то чувство разочарования, которое испытываешь, когда неодушевленный предмет по ошибке принимаешь за человека. Все равно что флиртовать с фонарным столбом или водяной колонкой, а потом и заметить свою оплошность.

Платформа постепенно расчистилась, а он все стоял. Поезд из Нового Орлеана тронулся с места, и он полуобернулся, как будто хотел снова войти в него и продолжить путь. Но вагоны один за другим прошуршали мимо, а он так и остался стоять на платформе.

Глава 32

Вскоре у него вошло в привычку каждый вечер, часов в семь, заходить в бар одной из близлежащих гостиниц, «Бельвью», чтобы неторопливо выпить стакан пунша. Или иногда два, но ни в коем случае не больше, поскольку его привлекала не выпивка, а отсутствие необходимости чем-либо заниматься до ужина. Он выбрал это место, поскольку в его гостинице ничего подобного не было, а этот бар находился ближе всех других.

Он был типичным для заведений такого рода того времени – веселый, шумный, оживленный. Питейное заведение для мужчин. И на этой исключительно мужской территории, как и везде, где женщины отсутствуют физически, их присутствие неизменно ощущалось в мыслях, воображении, намеках и разговорах. Ими был пропитан воздух, они фигурировали в каждой двусмысленности, в каждом слове, в каждой шутке, в каждой хвастливой истории. И были они такими, какими их желали видеть мужчины и какими они редко бывают вне этих стен: необычайно любезными. При любом упоминании и в любых обстоятельствах.

Женщина царила и в окружающей обстановке. На стене перед стойкой из красного дерева в форме подковы, освещенной с двух сторон весело подмигивающими лампами – подобно свечам алтаря в стеклянных колпаках у женских ног, – висел огромный масляный холст, изображавший полулежащую женскую фигуру, вероятно богиню. Над ее головой витали два крылатых амурчика, а у изножья кровати из рога изобилия сыпались цветы и фрукты. Присутствовала на картине и малиновая драпировка, служившая скорее для того, чтобы подчеркнуть, нежели скрыть пышные формы; одна полоска ткани была перекинута через плечо фигуры, другая, совсем узкая, охватывала ее талию. На заднем плане по лазурно-голубому небу, не удостоенному внимания ни одного зрителя, плыли пушистые белые облака.

Благодаря этому полотну, приковывавшему к себе, как и было задумано, взгляды всех посетителей, Дюран и завязал первое по прибытии в Билокси знакомство. Во время второго посещения бара Дюран заметил стоящего рядом с собой человека, одинокого, как и он сам, который жадно пожирал картину глазами и, глупо улыбаясь, потупил взор, когда Дюран, случайно взглянув в его сторону, уловил выражение его лица.

Дюран не мог удержаться и не улыбнуться самому себе, а не другому мужчине, но тот, заметив, что губы его тронула едва заметная улыбка, уже готовая исчезнуть, принял ее за знак тайного родства мыслей и поспешил на нее ответить, высказав при этом самое искреннее воодушевление, которое отсутствовало в ошибочно им истолкованном настроении Дюрана.

– За них! – с жаром воскликнул он, направляя поднятый бокал в сторону композиции.

Дюран сдержанно кивнул в ответ.

Мужчина, осмелев, повысил голос, так, чтобы его было слышно через три или четыре разделявших их ярда, и предложил:

– Не желаете ли составить мне компанию, сэр?

У Дюрана не было ни малейшего желания принимать приглашение, но отказ выглядел бы как крайняя невоспитанность, так что ему пришлось двинуться в сторону соседа, а тот, в свою очередь, тоже сделал несколько шагов навстречу.

Отсалютовав друг другу вновь принесенными стаканами, они проглотили их содержимое, таким образом исполнив вступительный ритуал.

Насколько мог судить Дюран, его собеседнику было лет сорок пять. Лицо его, довольно привлекательное, но очень бледное, в то же время выдавало слабость и безволие, а пересекавшие лоб морщины происходили скорее не от возраста, а от дряблости кожи. Черный цвет его волос сохранялся, вероятно, с помощью обувной ваксы. Ростом он был меньше Дюрана, но шире в обхвате за счет полноты и рыхлости.

– Вы здесь один, сэр? – осведомился он.

– Совершенно один, – ответил Дюран.

– Веселого мало, – фыркнул тот. – Значит, как я полагаю, вы здесь впервые?

Дюран кивнул.

– Когда вы разберетесь, что к чему, вам здесь понравится, – пообещал он. – Обычно нужно несколько дней, чтобы осмотреться.

– В самом деле, – без воодушевления согласился Дюран.

– Вы тоже в этой гостинице живете? – Он ткнул пальцем в сторону внутренней двери, ведущей в само здание.

– Нет, я остановился в «Роджерсе».

– А зря. Лучше, чем здесь, вы места не найдете. Там у вас довольно скучновато, так ведь?

Дюран сказал, что он этого не заметил. И вообще он здесь долго задерживаться не собирается.

– Что ж, может, вы передумаете, – радостно предположил его собеседник. – Может, мы заставим вас передумать, – добавил он, словно его связывали с этим курортом какие-то собственнические интересы.

– Может быть, – вяло согласился Дюран. – Разрешите вас угостить? – вежливо предложил он, заметив, что в стакане его соседа проглядывает дно.

– С удовольствием, – последовал пылкий ответ, и стакан был немедленно опустошен.

Дюран уже приготовился сделать заказ, когда из стеклянной двери, соединявшей бар с гостиницей, появился коридорный, который, оглядевшись, заметил сидящего рядом с Дюраном, подошел к нему и, извинившись, прошептал ему на ухо несколько слов. Дюран их не расслышал. Тем более, что он и не прислушивался.

– Ах, уже? – удивился собеседник. – Рад это слышать. – Он протянул мальчишке монету. – Сейчас приду. – Он повернул голову к Дюрану. – Меня зовут, – радостно объяснил он. – Как-нибудь в другой раз продолжим нашу беседу. – Он расправил плечи, дотронулся до галстука, провел рукой по волосам, отряхнул рукава пиджака. – Вы же понимаете, нельзя заставлять даму ждать, – добавил он, не в силах скрыть от Дюрана причины своего ухода.

– Ни в коем случае, – согласился Дюран.

– Всего вам хорошего, сэр.

– Всего хорошего.

Он проводил своего нового знакомого взглядом. С лица того полностью исчезло расслабленное выражение, а подойдя к двери, он толкнул ее так, что она долго качалась на петлях – так он торопился.

Дюран улыбнулся – улыбкой, в которой смешались презрение и жалость, – и поднес к губам стакан.

Глава 33

На следующий вечер они снова встретились. Когда Дюран вошел в бар, его вчерашний знакомый уже сидел за столиком, и Дюран без лишних церемоний подсел к нему, поскольку по этикету за ним оставалось угощение, и, попытайся он избежать этой встречи – что бы он сделал с гораздо большим удовольствием, – это выглядело бы как попытка уклониться от обязательства.

– Вы, как я вижу, все еще один, – приветствовал он Дюрана.

– Один, – кратко ответил тот.

– Ну что ж вы совсем не шевелитесь? – осуждающе покачал он головой. – Что вам мешает? Да на вашем месте можно было бы уже успеть не одну… – Вместо слов он закончил фразу многозначительной ухмылкой.

Дюран, кисло улыбнувшись, заказал им выпивку.

Они подняли бокалы и поднесли их к губам.

– Кстати, разрешите представиться, – добродушно продолжал его новый знакомый. – Я – полковник Гарри Ворт, служил в армии, недавно вышел в отставку. – По его интонации сразу стало ясно, какую армию он имеет в виду, словно других на свете и не существовало.

– Меня зовут Луи Дюран, – представился Дюран.

По инициативе его собеседника они пожали друг другу руки.

– Откуда вы, Дюран?

– Из Нового Орлеана.

– А-а, – одобрительно кивнул полковник. – Хороший город. Я там бывал.

Дюран не спросил его, откуда он. Плевать мне на тебя, мелькнуло у него в голове.

Они поговорили о том о сем. О деловой обстановке (оба). О малышке из Натчеза (полковник). О правительстве (оба, с таким ожесточением, словно это было чужеземное ярмо). О малышке из Луисвилля (полковник). О рецептах изготовления напитков (оба). О лошадях, их разведении и скачках (оба). О «желтой» малышке из Мемфиса (полковник, звучно похлопывая себя по бедру).

Затем, когда Ворт уже приготовился снова подозвать официанта, опять появился коридорный и что-то прошептал ему на ухо.

– Мне пора, – сказал он, протягивая руку Дюрану. – Мое почтение, мистер Рандалл. Рад буду с вами встретиться.

– Дюран, – поправил его Дюран.

Полковник отпрянул с преувеличенным ужасом и рассыпался в извинениях:

– Верно, простите, ради Бога. Со мной такое бывает. Вечно путаюсь с именами.

– Ничего страшного, – с безразличием произнес Дюран. У него зародилось подозрение, что эта ошибка будет повторяться на протяжении всего их знакомства; если со второго раза полковнику не удалось запомнить его имя, то вряд ли удастся с четвертого или даже с десятого. Но Дюрану было глубоко безразлично, как его называют, равно как безразличен был ему и сам полковник.

Ворт, вероятно желая загладить свою оплошность, повторил их рукопожатие. Собравшись уходить, он потянулся рукой к стойке и, взяв несколько пряных гвоздичек, засунул их в рот.

– На всякий случай, – проказливо подмигнул он.

Он вышел в заднюю дверь, ведущую в гостиницу. Дюран же остался сидеть неподалеку от выхода на улицу. Через несколько минут, рассеянно повернув голову в сторону мутного толстого стекла зеленого цвета, выпуклого, как фонарь, которое украшало фасад заведения, он случайно увидел проходившего мимо полковника.

Хотя разделявшая их преграда несколько размывала очертания фигуры, Дюран мог с точностью сказать, что это он. Из-за него выглядывали три разрозненные детали туалета, не свойственные мужчине, выдававшие, что он сопровождает даму. Из-за его спины, на высоте лопаток, высовывался кончик блестящего страусового пера от невидимой женской шляпки, как будто в полковника воткнули ярко раскрашенную стрелу.

Пониже, на уровне поясницы, далеко за пределы его скромного контура простирался турнюр, волнующий и вместе с тем элегантный, надувавшийся пузырем при каждом шаге его владелицы. И, наконец, у ног полковника, словно неряшливо сползший носок, волочившийся за ним, виднелся краешек подола, раскачивавшийся из стороны в сторону параллельно земле шлейф юбки.

Но Дюран даже не дал себе труда проводить взглядом эту странную, комбинированную фигуру на достаточное расстояние и посмотреть, как она распадется на две.

И снова он улыбнулся той же снисходительной улыбкой, что и накануне. На этот раз он еще и поднял бровь, как будто хотел сказать: «Каждому свое».

Глава 34

В тот вечер коридорный задерживался. Поэтому полковник выпил на стакан больше, чем в предыдущий. Это сказалось только в его возросшем дружелюбии и в том, что он через каждое слово норовил похлопать Дюрана по плечу или схватить за руку. В остальном же речь Ворта оставалась разборчивой, а ход мыслей – ясным.

– Она такая милашка – моя невеста, Рандалл, такая милашка, – настойчиво повторял он, словно одного раза было недостаточно, чтобы донести эту мысль до собеседника.

– Не сомневаюсь, что так оно и есть, – в третий раз согласился Дюран. – Не сомневаюсь. – Он уже один раз за вечер поправил полковника и решил себя больше этим не утруждать – пусть тот зовет его как хочет.

– Я счастливейший человек, вот что я вам скажу. Но вы должны сами на нее поглядеть. С какой стати вам мне верить – посмотрите и убедитесь сами.

– Да что вы, я вам верю, – сдержанно возразил Дюран.

– Вам бы такую подружку. (Шлёп.) Вам тоже следует обзавестись такой же подружкой. (Шлёп. Шлёп.)

– Не всем же быть такими везучими, – пробормотал себе под нос Дюран, не переставая водить подошвой ботинка по железным перилам вдоль стойки бара.

– Да я просто не могу смотреть, как такой видный мужчина слоняется как неприкаянный. (Шлёп.)

– Я ни на что не жалуюсь, – ответил Дюран, отрешенно выводя дном стакана беспорядочные круги на поверхности стойки.

– Но, черт возьми, взгляните на меня. У меня опыта лет на десять побольше вашего. Нечего стоять и ждать, пока они к тебе подойдут, говорю я вам. Так вы никого не подцепите. Нужно и самому пошевелиться.

– Верно, у вас это хорошо получается, – согласился Дюран с видом человека, давшего себе обещание поддерживать разговор, чего бы ему это ни стоило.

Полковника вдруг охватили сомнения по поводу того, не переступил ли он грань приличия. На этот раз он не стал хлопать себя по бедру, а мертвой хваткой вцепился в лацкан пиджака Дюрана.

– Я, может быть, касаюсь слишком личных тем? – доверительно осведомился он. – Если так – скажите, и я замолчу. Ни в коем случае не хочу вам показаться настырным.

– Вы меня ничуть не обидели, – заверил его Дюран. Он нисколько не покривил душой. Для него это было все равно что обсуждать любую другую абстрактную тему, вроде астрологии.

– Вы знаете, почему я проявляю к вам такой интерес? Дело в том, что вы мне нравитесь. Мне чрезвычайно приятно ваше общество.

– Могу вам сказать то же самое, – серьезно произнес Дюран, слегка поклонившись в ответ одной лишь, казалось, макушкой головы.

– Я хочу познакомить вас со своей невестой. Малышка что надо.

– Почту за честь, – ответил Дюран. Он уже начал досадовать на то, что так долго не было коридорного.

– Мы договорились, что она сейчас ко мне спустится. – Полковника охватила гордость при мысли, что он может продемонстрировать свою собственность. – Пойдемте сегодня вместе с нами? Я с удовольствием проведу вечер в вашем обществе. Выйдете вместе со мной, и я вас ей представлю.

– Не сегодня, – несколько поспешно отказался от приглашения Дюран. Не зная, за какой бы предлог ухватиться, он провел ладонью по подбородку. – Я не рассчитывал… Боюсь, что у меня неподходящий вид.

Полковник оценивающе вскинул голову:

– Чепуха. Вид у вас что надо. Вы вполне чисто выбриты. – Он пошел на компромисс. – Ну что ж, выгляните со мной на минутку за дверь, и, когда она спустится, я вас познакомлю. А уж дальше мы одни пойдем.

Дюрана вдруг одолел приступ щепетильности, пришедшийся очень кстати.

– Вряд ли она вам скажет спасибо за то, что вы представите ей человека, вышедшего из этого заведения. Вы же знаете дам – ей это может показаться неприличным. В конце концов, это же мужской бар.

– Но ведь я сам прихожу сюда каждый вечер, – неуверенно возразил полковник.

– Но вы же с ней знакомы. А я для нее – совершенно чужой человек. Это разные вещи.

Прежде чем полковник успел обдумать этот деликатный момент, появился коридорный с известием:

– Ваша дама ждет, сэр.

Полковник вложил ему в руку монету и осушил свой стакан.

– Вот что я вам скажу. Я придумал кое-что получше. Что, если нам встретиться двумя парами? Я попрошу свою невесту кого-нибудь для вас подыскать. Она наверняка уже успела познакомиться с молодыми дамами без кавалеров. Так вы себя будете чувствовать увереннее. Как насчет завтрашнего вечера? У вас ведь нет на завтра планов?

– Никаких, – подтвердил Дюран, довольный тем, что получил хотя бы временную передышку. А завтра он найдет какой-нибудь предлог, чтобы отвертеться. Если он сейчас будет продолжать упорствовать, то даже такой толстокожий тип, как Ворт, может обидеться, а Дюрану ни в коем случае не хотелось его незаслуженно обижать.

– Замечательно! – просиял Ворт. – Значит, договорились. Я вам скажу, где нам лучше всего встретиться. Тут есть одно местечко под названием «Грот». Открыто допоздна. Вполне приличное заведение. Там можно отлично поужинать. Хорошая музыка, и вино подают отменное. Мы с мисс Касл туда частенько заглядываем. Тут в гостинице слишком много любителей посудачить, так что лучше нам встретиться прямо там. Я приведу обеих дам.

– Отлично, – ответил Дюран.

Полковник удовлетворенно потер руки: его прошлые привычки давали себя знать явственнее, чем ему бы того хотелось.

– Я закажу у них отдельную нишу. За занавеской, чтобы никто не докучал. Там вы нас и найдете. – Он ткнул Дюрану в грудь указательным пальцем. – И не забудьте – я приглашаю.

– Тут я готов с вами поспорить, – возразил Дюран.

– Что ж, поспорим, когда придет время. Так, значит, завтра вечером. Договорились?

– Завтра вечером. Договорились.

Ворт поспешил к коридорному, который ждал его в дверях, поскольку, по-видимому, получил от особы, хорошо знакомой с полковником, указание привести его непременно.

Вдруг Ворт остановился, повернулся и, поспешно вернувшись к Дюрану, приподнялся на цыпочки и прошептал ему на ухо:

– Я забыл вас спросить. Блондинка или брюнетка?

На мгновение перед мысленным взором Дюрана возник ее образ.

– Брюнетка, – коротко ответил он, скривившись на мгновение, словно от боли.

Полковник по-панибратски ткнул его локтем под ребра.

Глава 35

Однако на следующий день на него напала такая апатия, что он не послал вовремя своих извинений и не успел оглянуться, как наступил вечер, так что, пускай по недосмотру, он подтвердил свое согласие на встречу и уже не мог от нее отвертеться, не проявив при этом величайшей грубости, чего бы не случилось, отмени он эту договоренность несколькими часами раньше.

Одевшись, он после обеда прилег на постель, чтобы немного вздремнуть, а когда проснулся, назначенное время уже почти подошло, и ему ничего не оставалось, кроме как выполнить обещание и отправиться в «Грот».

Вздохнув и скроив своему отражению в зеркале недовольную гримасу, он тем не менее начал приготовления и так яростно стал взбивать кисточкой пену в глиняной плошке, что она перевалилась через край посудины и струйками потекла вниз. Он решил, что посидит полчаса для приличия, а потом подойдет официант, с которым он заранее договорится, и вызовет его, якобы по неотложному делу. И обязательно нужно будет расплатиться, чтобы его уход не истолковали превратно. Они, конечно, обидятся, но меньше, чем если бы он вообще не появился.

Приободренный этим намерением, он побрился, надел чистую рубашку, влез в пиджак, расстегнул бумажник, чтобы убедиться, что его содержимого будет достаточно, и отправился в путь. Наверное, с таким угрюмым взглядом и кислой физиономией никто еще не шел на встречу, обещавшую приятное времяпровождение. Закрывая за собой дверь, он тихонько бормотал проклятия: в адрес чрезвычайно заботливого полковника, который вовлек его в эту затею; в адрес незнакомки, за которой ему предстояло ухаживать и которая, будучи женщиной, имела право его к этому принудить; но прежде всего – в свой собственный адрес, за то, что накануне у него не хватило смелости напрямик отказаться от навязанного ему приглашения.

Какая-нибудь глупая, жеманная телка, на которую никто больше не польстился. Можно догадаться, зная самого полковника, какой у того вкус на женщин.

После десятиминутной ходьбы под звездным куполом неба, нисколько не смягчившим его язвительного состояния ума, он достиг цели.

«Грот» оказался узким и длинным одноэтажным строением, имевшим снаружи, подобно многим недолговечным курортным заведениям, довольно безвкусный и аляповатый вид. Сквозь все щели сочился свет масляных и газовых ламп, окрашенный в голубые и розовые оттенки. Здание было, вероятно, построено в ложбине, поэтому, чтобы попасть внутрь, нужно было, после поклона темнокожего лакея, спуститься на несколько ступенек вниз. Поглядев сверху на обеденный зал, можно было увидеть беспорядочно разбросанные столы под белыми скатертями, окруженные головами сидящих за ними посетителей. На каждом столе мерцала лампа с голубым или розовым абажуром – новшество, заимствованное из Европы, – затемнявшим обычный для таких заведений блеск до сумеречной мягкости и намекавшим на скрытый романтизм и недозволенную таинственность. Это придавало помещению вид поляны с мигающими огоньками светлячков.

У подножия ступенек его приветствовал напыщенный метрдотель с густыми завитыми бакенбардами, наискосок, словно художник палитру, державший в руках меню.

– Вы один, сэр? Посадить вас за столик?

– Нет, у меня здесь назначена встреча, – ответил Дюран. – С полковником Вортом и его друзьями. В одной из кабинок. Где они?

– А, сэр, тогда вам нужно пройти прямо в конец зала. Вас ждут. Они в первой кабинке справа.

Он направился в глубь ресторана по длинному центральному проходу, продираясь, словно сквозь густую толпу, через пелену разговоров и запахов. Совершенно несопоставимые друг с другом ароматы распределялись по зонам, находились каждый в своей ячейке, не смешиваясь друг с другом; в одном месте пахло омаром, в другом – поджаренным на углях антрекотом, в третьем – пролитым вином и промокшей скатертью. Точно так же обрывки разговоров и смех концентрировались, не смешиваясь, в своих изолированных кружках.

– Мне он говорит одно, а другой даме – совсем другое. Имейте в виду, я все про вас знаю…

– …Такое правительство погубит нашу страну! Плевать, что меня слышат, я имею право на собственное мнение…

– …А теперь перехожу к самому интересному. Я вам сейчас такое расскажу…

Затем помещение сужалось до служебного коридора, ведущего на кухню. Однако по обеим его сторонам располагались те самые кабинки, о которых говорил Ворт. Дверей у них не было, но все они были деликатно отгорожены занавесками. Самые первые по обе стороны висели не параллельно проходу, а под углом к нему.

Еще не дойдя до той, что была справа, когда до нее оставалось пройти мимо последнего столика, он уже нацелился на нее взглядом, и в этот момент занавеска откинулась в сторону и из-за нее показалась спина официанта, который, видимо уже собравшись уходить, задержался на минутку, чтобы дослушать какие-то указания. И на это короткое время он отодвинул рукой занавеску так, что между тканью и стеной образовалась конусообразная щель.

Опустившаяся на пол нога Дюрана уже больше не поднялась. Он замер на месте как вкопанный.

И сквозь эту щель, словно специально открытую для его взора, перед Дюраном предстали предельно отчетливые и ясные очертания картины, выписанные на темном бархатном фоне подобно рисунку на греческой вазе.

С одной стороны был виден кусочек грузной фигуры полковника, отдававшего приказания официанту. С другой стороны выступал курносый профиль незнакомки, темноволосой и темноглазой.

А между ними анфас, вполовину роста, белая, как алебастр, ослепительная, как мрамор, безупречно сложенная, как миниатюрная Юнона, прекрасная, как белокурая Венера, с обнаженными плечами и полуобнаженной грудью, перед ним, словно по мановению волшебной палочки, воплотившей его грезы в материальную сущность, предстала фигура, которую он никогда в жизни не мог бы забыть.

Джулия.

Он даже увидел, как блестели золотистым отливом ее волосы. Он даже увидел, как ее глаза, когда на них упал свет, вспыхнули хрустальной искоркой.

Джулия, убийца. Разрушительница.

Удивительно, как она его не заметила. Все в ней, кроме зрачков, было обращено к нему. Видимо, они – он не мог разглядеть этого на таком расстоянии – перемещались от одного собеседника к другому и не остановились на нем.

Официант опустил вытянутую руку, край занавески коснулся стены, рисунок на вазе исчез.

Он стоял как громом пораженный, застывший, обездвиженный, словно это на мгновение вспыхнувшее и тут же снова угасшее видение опалило его слишком близко ударившей молнией и пригвоздило к полу. Хорошо еще, что она не повергла его ниц, прямо здесь, у всех на глазах.

Тут официант, поспешивший пройти мимо, задел его и привел в движение; так бывает, когда один бильярдный шар начинает катиться, ударившись о другой.

Теперь он неуверенно двинулся назад, в противоположном направлении, натыкаясь на столы и спинки стульев, окаймлявшие его маршрут, на мгновение встречаясь с удивленно поднятыми ему навстречу лицами, мимо затемненного света настольных ламп, которые, как бесполезные маяки, только сбивали его с толку и не могли указать верный путь прямо по центру.

Когда он добрался до входа, к нему заботливо обратился тот же самый метрдотель:

– Вы не нашли своих друзей, сэр?

– Я… я передумал. – Он достал бумажник и, скомкав десятидолларовый банкнот – невероятно огромная сумма, – вложил его тому в руку. – Я о них не спрашивал. Вы меня не видели.

Спотыкаясь, он поднялся по лестнице и, пошатываясь, вышел из ресторана, словно за эти несколько минут успел уже накачаться вином. Вином ненависти, выдержанным в погребе гнева.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю