355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Турмуд Хауген » Сказочные повести » Текст книги (страница 24)
Сказочные повести
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 00:49

Текст книги "Сказочные повести"


Автор книги: Турмуд Хауген


Жанр:

   

Детская проза


сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)

Ли взглянула в другую сторону. Холм полого сбегал к равнине, на которой незнакомые деревья отбрасывали косые тени, а далеко впереди поднималась синяя стена гор. Проникнуть за эти горы ее взгляд не мог.

Ли устала, ее мучил голод и жажда. Она села на землю. Земля была холодная, на траве серыми жемчужинами висела роса. Ли хотела идти дальше, но у нее не было сил. К тому же ее удерживал страх за родителей.

– Что же мне делать? – проговорила она. – Я ушла, но ведь еще не поздно и вернуться. – Она подняла глаза. На синем шелковом небе сияла полная луна. Луна! – позвала ее Ли, и луна, словно отвечая ей, засияла еще ярче. Ли вдруг стало спокойно и захотелось плакать.

– А ты поплачь, – посоветовала ей луна. – Поплачь.

– Что же мне теперь делать? – думала Ли. – Как вернуться к помещику, чтобы он не покарал ни моих родителей, ни меня. Я согласна на все, лишь бы он простил нас.

Она заплакала. Луна ласково смотрела на нее, и Ли услыхала шепот:

– Отдай помещику драгоценный камень, какого у него еще не бывало. Свой глаз!

– Нет, только не это! – всхлипнула Ли.

Она плакала долго. «Я не могу и не хочу идти дальше, – подумала она. – Но как отдать ему свой глаз?»

Она снова заплакала.

– Ну, ну, успокойся, – сказала луна. – Я помогу тебе.

Ли закрыла руками глаза, и вдруг в руке у нее оказался фиолетовый камень. Она испуганно потрогала свои глаза, но они были на месте. Она посмотрела по сторонам и тогда обнаружила, что видит только одним глазом.

На ладони у нее грустно сверкал необыкновенно красивый камень. В глубине его проплывали залитые луной пейзажи – далекие леса, бескрайние равнины, бурное море.

Ли с облегчением вздохнула и пошла назад. Теперь у нее было, чем задобрить помещика.

– Я вернулась, – сказала она ему.

Помещик с удивлением посмотрел на Ли, он не узнал ее.

– Я Ли! – настойчиво повторила она.

– У ходи, незнакомка! – сказал помещик. – Ли исчезла, и теперь я уже никогда не буду счастлив.

– Я принесла тебе подарок, чтобы ты не слишком сурово наказал моих родителей и меня, – проговорила Ли и протянула ему аметист.

Помещик взглянул на него, вскрикнул и отпрянул назад.

– Такие глаза были у Ли! – воскликнул он. – Что с ней случилось?

– Я здесь, перед тобой, – в отчаянии прошептала Ли.

Помещик двумя пальцами осторожно взял камень и посмотрел сквозь него на луну. Какие красивые были у нее глаза! – вздохнул он и нежно поцеловал камень.

Ли растерянно смотрела на него.

– Ради этого камня я пощажу родителей Ли, – сказал он. – Но ты уходи. И никогда больше не попадайся мне на глаза! Ты слишком похожа на Ли. Ступай прочь!

И Ли ушла. Она шла, не разбирая дороги. Ночью она остановилась и огляделась. «У меня нет больше сил», – подумала она. И снова услыхала тот же незнакомый голос. Над головой у нее щебетала птица, шумел в деревьях ветер, плескалась река. Ли встала и протянула руки к луне.

– Я смогла… – прошептала она.

Дай-Ши замолчал. Молчал и светловолосый.

Молчание длилось несколько минут.

– И это все? – спросил светловолосый. – Я не думал…

За стеной палатки вдруг послышались возгласы и звон сабель. Заржала лошадь, яростно залаяли собаки.

– Что это? – светловолосый вскочил.

Дай-Ши по-прежнему молчал.

– Легенда кончена? – спросил светловолосый.

– Да, и луна ушла уже слишком далеко, – ответил Дай-Ши.

– Что там происходит? Ты заколдовал лагерь своей легендой?

– Если ты это чувствуешь, значит, ты уже видишь больше, чем тебе кажется, – ответил Дай-Ши.

До палатки донеслись возмущенные возгласы.

– Это твоя работа! – крикнул светловолосый. – Смотри у меня! – И он выбежал из палатки.

Глава 10

Николай опять провел бессонную ночь. Мать, как и накануне, вернулась поздно и сразу прошла к себе.

Утром Николай бесшумно покинул дом. Будить мать ему не хотелось, тем более говорить с ней: он боялся услышать от нее новую ложь.

Он опять прогулял школу и долго бродил по городу, над которым нависло серое небо. Зашел в кино, но ему было трудно следить за развитием сюжета, и он ушел, не досидев даже до половины. Заглянул в магазин пластинок, в книжный магазин, в газетный киоск, опять в магазин пластинок. В магазине спортивных товаров долго разглядывал хоккейное снаряжение. Наконец он зашел в кафе, съел гамбургер и поиграл на автоматах.

Домой он вернулся в сумерки. Матери дома не было, но сегодня он был этому даже рад.

Наутро Флоринда встала с трудом.

У нее ныло все тело, она плохо спала, ее мучили путаные сны.

Она заварила себе чай, зажгла свечи и, выглянув в окно, подумала, что вечером луны не будет видно из-за туч и, может быть, еще днем пойдет снег.

Ей вспомнились обрывки сна. Она куда-то вела отца. Он – высокий, в темном костюме, она – маленькая, в белом платье. Почему-то она видела себя со спины. Они поднимались по широкой лестнице с высокими ступенями. Пахло сиренью. Вдруг отец остановился, протянул руку и кто-то положил в нее блестящие мокрые камни.

Флоринда улыбнулась. Она вспомнила, как однажды на берегу Ладоги нашла красивые камешки и отдала их отцу. Был воскресный июньский день, жарко пекло солнце и вдали звенел одинокий коровий колокольчик.

Флоринда отодвинула чашку, лицо у нее стало серьезным.

Странный сон. Она стояла рядом с отцом, когда блестящие камни упали к нему на ладонь.

Глаза ее скользнули по чашке, по чайнику на плите. Она вдруг пожалела, что у нее нет самовара. Первые годы в Норвегии она очень тосковала по самовару. Потом ее мысли почему-то перешли на Владимира, а к этому она была не готова.

Максим проснулся в гостинице, у него болела голова. Дрожащей рукой он прикоснулся к затылку и нащупал шишку – откуда она там взялась?

Он застонал и попытался сесть. Напрасно.

Как он вернулся в гостиницу? Как добрался до постели?

Он ничего не помнил. Голова была пуста, в ней не было ничего, кроме боли. Максим все больше жалел, что приехал в Йоханнесбург. В ушах шумело, и сквозь этот шум Максим разобрал несколько слов: «…не вздумай обмануть меня… так долго работали вместе и вот, пожалуйста…» За голосом возникло знакомое лицо – холодные голубые глаза с ледяным блеском.

Больше Максим ничего не помнил, но все острее чувствовал, что запутался в чем-то, от чего следовало держаться как можно дальше.

Лидия сразу заметила человека, который вышел из такси. Он оглядел улицу, и наконец его взгляд остановился на ее доме. Она стояла у окна в темной кухне, спрятавшись за занавеску – научилась соблюдать осторожность.

Он еще шагу не сделал, а она уже знала, что он идет к ней и что это имеет какое-то отношение ко вчерашнему письму и звонку.

«Царские камни, – думала она. – Что же это за царские камни?»

Дверной звонок молчал. Лидия выглянула в окно, но никого не увидела.

Она прошла по всем комнатам от одного окна к другому, внизу и наверху, – никого. Никто не стоял на улице, прислонившись к фонарю, никто не скрывался в саду за кустами. Спуститься в подвал в каминную она не решилась. Там шторы не были спущены. А вдруг он прижался там лицом к стеклу и ждет, когда она выдаст свое присутствие в доме.

В конце концов Лидия укрылась в холле под лестницей, здесь ее из окон не было видно. Но все было тихо. Она покрылась испариной, ей стало не по себе. Она слышала подозрительные звуки и в доме, и снаружи. Или все это ей только чудилось?

Не выдержав, Лидия позвонила в полицию и сказала, что у нее по саду шныряет чужой человек и что ей страшно.

Через час приехал полицейский и успокоил Лидию – в саду никого нет. Лидия сдержанно поблагодарила полицейского. Когда он уехал, она вышла из дома. Она и так потеряла слишком много времени и была недовольна, что позволяет себе пугаться по пустякам.

Глава 11

Элиам впервые попала в мужской храм лунного полукружия. Она и теперь не успела разглядеть его как следует. Ее провели в большие покои, напоминавшие покои Алии, и она поняла, что оба храма похожи друг на друга.

В покоях Олима света не было. Алия держалась сзади, и Элиам остановилась у двери.

Олим скрылся в темноте. Элиам заметила, что полукруглые проемы окон, смотревшие в ночь, здесь золотистее, чем у Алии. Но ведь и луна уже передвинулась и стояла совсем не там, где она была, когда они уходили из женского храма.

Неожиданно в темноте засветились еще три оконных проема. Должно быть, Олим отдернул занавеску.

– Подойди сюда, Элиам, – позвал он. – Посмотри в эти окна и расскажи нам с Алией, что ты видишь.

Его волнение удивило Элиам.

– Иди, Элиам, – шепнула Алия и подтолкнула ее к окну.

Элиам колебалась. За последние часы столько всего случилось, что она боялась какого-нибудь нового потрясения.

– Не бойся, это не опасно, – спокойно произнес Олим. – Мы только хотим знать, что ты видишь. Это очень важно для нас, для тебя да и для луны тоже.

Рука Алии прикоснулась к ее локтю.

– Иди же, Элиам, – сказал она почему-то очень торжественно.

Элиам, недоумевая, подошла к Олиму. Он подвел ее к первому проему.

– Посмотри и расскажи, что ты видишь, – по-прежнему взволнованно сказал Олим.

«Что может быть нового в этой освещенной луной равнине?» – подумала Элиам, но послушно подошла к первому окну. Она увидела только небо. Почему-то ни равнины, ни гор вдали видно не было.

– Что ты видишь? – спросил Олим.

– Небо… – растерянно ответила она.

– А еще что? – нетерпеливо спросила Алия.

– Я вижу семь мерцающих звезд. Они очень большие. Я никогда не видела таких звезд.

– Ты не ошиблась? Их действительно семь? – удивился Олим.

– Да, семь. И они расположены полукругом.

– Полукругом… – тихо повторила Алия. – Подумать только, полукругом!

– Ты не ошиблась? Их действительно семь и они расположены полукругом? – снова спросил Олим.

– Я не ошиблась, – твердо сказала Элиам.

Олим подвел ее к следующему окну. Он молчал, но теперь Элиам уже знала, что от нее требуется.

– Я вижу… планету, – сказала она, сама удивляясь своим словам. – И ее окружает светящееся кольцо.

Олим и Алия молчали, наконец Олим нарушил молчание:

– Ты слышала, Алия? Планету окружает светящееся кольцо.

Алия не ответила, Элиам уловила лишь ее тихий вздох.

– Ну, а теперь что ты видишь? – спросил Олим, когда она подошла к третьему окну.

Элиам слышала по его голосу, что он с нетерпением ждет ответа.

– Я вижу далеко-далеко… Кругом темно, возможно, это ночь. Мой взгляд проникает еще дальше… Я вижу незнакомые звезды и планеты…

Откуда к ней пришли эти слова? Ведь она ничего не знает о звездах и планетах.

– И там… Там очень светло. Наша луна освещает чужую луну, которая в свою очередь дает свет другому солнцу, сияющему над другим миром… Не знаю, я никогда раньше не видела планет, – прибавила она в смятении и отошла от окна. Она была напугана и увиденным, и собственными словами.

Олим тут же оказался рядом с ней.

– Ты принесла нам чудесную весть, Элиам, – сказал он. – Садись, отдохни.

Элиам опустилась в мягкое кресло. Теперь к первому окну подошла Алия.

– Элиам! – торжественно начал Олим. – Ты клялась в верности Алии и ее храму?

– Да.

– Ты веришь Алии?

– Да.

– Она когда-нибудь навязывала тебе свои мысли? Внушала, что ты должна видеть?

– Нет.

– Хорошо.

Олим повернулся к Алии:

– А теперь расскажи, что видишь ты.

– Я вижу три звезды… – помолчав, сказала Алия.

– Как же так? – воскликнула Элиам, но Олим заставил ее замолчать.

– Я вижу светящийся синий круг, – сказала Алия, подойдя ко второму окну.

– А планета?.. – растерянно прошептала Элиам.

Они не обратили на нее внимания. Алия стояла уже у третьего окна.

– А теперь я вижу нашу равнину, окруженную горами, – сказала она. Элиам встала:

– Как же так?.. Я не понимаю…

Алия быстро подошла и обняла ее. Олим в волнении ходил от окна к окну.

– Невероятно, – говорил он. – Просто невероятно. Наконец-то кто-то увидел больше, чем мы…

– Что это означает? – испуганно прошептала Элиам.

– Это означает, что ты дитя луны, – сказала Алия. – В наших храмах такое случилось впервые за несколько столетий.

– Но… Но ведь мы смотрели в одни и те же окна.

– А увидели разное. И ты увидела гораздо больше, чем я. То, что мне представлялось пустотой, для тебя было исполнено смысла.

– Это открывается только избранным, – вмешался Олим. – Только тем, кто служит непосредственно луне.

– Но как все объяснить? – У Элиам перехватило горло.

– Подойди сюда, – сказал Олим. – Теперь посмотри в это зеркало.

Элиам неохотно встала. К зеркалам она относилась с опаской. Они стали ей неприятны. Однако она позволила Олиму и Алии подвести себя к зеркалу.

Кто-то из них зажег восковую свечу. Зеркало занимало почти всю стену. Алия поставила ее перед зеркалом и отошла. Элиам осталась одна.

Она увидела в зеркале свое лицо, освещенное пламенем свечи, все остальное растворялось в темноте. У Элиам участилось дыхание, застучало сердце, закружилась голова.

Неожиданно в глубине за ее отражением вспыхнули светящиеся точки. Ей захотелось оглянуться и посмотреть, что там у нее за спиной, но точки в зеркале разгорались все ярче. «Надо отойти от зеркала», – подумала она, но шагнула почему-то вперед. Она увидела в зеркале какую-то чужую комнату. Ей не хотелось подходить ближе.

– Нет, нет, – прошептала она, но остановиться уже не могла.

Олим и Алия не сводили с нее глаз. Они видели, как она медленно, словно через силу, подошла к зеркалу. Олим хотел было остановить Элиам, Алия окликнула ее. Но Элиам не остановилась.

Она исчезла в зеркале прежде, чем они успели вмешаться. Они слышали только ее голос, звучавший в темной глубине, как жалобный стон.

Глава 12

По саду прошел ангел.

Он был высокий, гораздо выше среднего человеческого роста. На спину падали длинные вьющиеся волосы. Белое одеяние шлейфом скользило по траве. В руке ангел держал меч.

Вдруг он повернул голову и посмотрел прямо на Николая, который от страха закрыл глаза. Когда он их открыл, ангела уже не было.

Это случилось восемнадцатого октября во второй половине дня. К саду подступала темнота, однако было еще светло от измороси. Это немного напоминало зиму.

Николай сидел в каминной у большого окна. Он любил сидеть там по вечерам и смотреть комиксы, попивая кока-колу и грызя конфеты.

Должно быть, его обманули ветвистые кусты, голые яблони и изморось, которую ветер гнал по саду.

Почему ему вдруг почудился ангел? Он никогда не думал об ангелах и даже не верил в них. Больше всего он был ошеломлен и напуган тем, что ангел посмотрел на него.

Взгляд у ангела был строгий и суровый, глаза голубые. Нет, ангел ему не почудился! Но ведь ангелов не бывает!

Николай перебрался в глубь комнаты, чтобы из сада его не было видно. Сумрак сгустился, слабо поскрипывала лестница. Дверь начала тихонько открываться, и щель заполнилась чем-то черным.

Николай быстро вскочил и зажег лампу на каминной полке. Потом резко обернулся, но в комнате никого не было. Дверь, правда, была приоткрыта, но он сам и оставил ее приоткрытой, когда пришел сюда. От света лампы окно каминной сразу почернело. Николай задернул занавеску.

Лучше, когда сада не видно. Однако Николая не покидала тревога. Он никак не мог убедить себя, что ангел ему привиделся, был лишь плодом его воображения.

Тут была какая-то тайна. Может, появление ангела – это предостережение? Но о чем?

«До чего же я сама себе надоела», – думала Флоринда. Она стояла под стеклянной крышей и уныло смотрела на сумеречное небо и бегущие облака. Вечер обещал быть безлунным.

Флоринда оглянулась. Темнота слабо колыхалась, это колыхание напоминало морскую зыбь, которая непременно смутила бы Флоринду, если б она стояла по пояс в воде.

Флоринда быстро распахнула дверь в столовую. И здесь то же самое колыхание, но уже более сильное.

Она испугалась, но страха в ней не было.

В кабинете темнота колыхалась уже совсем зримо. Однако Флоринда успокоила себя тем, что это обман зрения – у нее просто устали глаза.

Наконец она прошла в «книжную комнату» и остановилась перед зеркалом.

По спине у Флоринды побежали мурашки, кожу стало покалывать. Зеркало почему-то испугало ее, но она все-таки подошла к нему вплотную.

На темной блестящей поверхности появилось ее отражение. Лицо лишь смутно угадывалось. Оно напоминало ей одну белую лилию, которая раскрывалась, когда Флоринда подходила к ней близко.

Слабый ветер шевельнул шторы. Он дул из зеркала. Вот он усилился, растрепал Флоринде волосы, надул парусом юбку, прижался к ногам, нежно погладил лицо.

Поверхность зеркала слегка светилась, напоминая воду, подернутую едва уловимой рябью. Лицо расплылось в белое пятно, но потом его черты стали хорошо видны. Однако это было не ее лицо. Флоринда уже видела его вчера. Из темноты выступила тонкая девушка. За ней угадывалась полутемная комната, в которую заглядывала луна. Может быть, там были и другие люди.

Неожиданно поверхность зеркала пошла трещинами и сломалась, хотя ни один осколок не упал в комнату. Перед Флориндой появилась незнакомая девушка.

Они молча смотрели друг на друга. Незнакомка была совсем юная, глаза у нее были испуганные.

Но Флоринда не испугалась, и голова у нее была ясная. «Это случилось наяву, – думала она, – и вовсе не потому, что я стара и выжила из ума».

Незнакомка огляделась, быстро и робко. Снова устремила взгляд на Флоринду, открыла рот, словно хотела закричать, но с ее губ не сорвалось ни звука.

Потом она повернулась к зеркалу и протянула к нему руки. Поверхность зеркала треснула второй раз. Флоринда сама видела бегущие по стеклу трещины. Незнакомка проскользнула в одну из трещин и исчезла.

И вновь зеркало было целое и блестящее, теперь в нем отражалась одна Флоринда.

«Я должен вернуться домой, – думал Максим. – Оставаться здесь больше ни к чему».

От усталости у него кружилась голова, но это не остановило его. Он хотел одного – вырваться из этого кошмара, державшего его мертвой хваткой.

Максим не понимал, почему Гус ван Даан обвинил его в нечестной игре. Правда, Максим утаивал от контрактов часть алмазов, но ведь Гусу ван Даану это было известно. Они поровну делили между собой прибыль от этих алмазов.

– Если ты будешь и впредь ловчить и обманывать меня, мне придется ввести свои жесткие правила, – сказал Гус ван Даан.

Максим вздрогнул, представив себе сильного, угрюмого шофера с неподвижным лицом и злыми, как у самого Гуса, глазами.

В дверь осторожно постучали.

Максим вскочил с кровати и, схватившись за голову, тут же рухнул на стул.

Опять постучали, кто-то крикнул:

– Мистер Сверд, вам телеграмма!

Максим, пошатываясь, подошел к двери и открыл ее. В коридоре стоял посыльный и протягивал ему телеграмму. Максим взял ее и поблагодарил посыльного. Закрыв дверь, он сообразил, что не дал посыльному чаевых, потому тот и смотрел на него так сердито.

Максим развернул телеграмму:

Скорей возвращайся домой очень важно не звони будет хуже.

Подписи и адреса отправителя не было.

Максим выронил телеграмму и простонал:

– Как бы я хотел проснуться!

Но шишка на голове красноречиво напоминала ему о том, что это был не сон.

Лидия решительно вошла в кабинет мужа. Это были его владения, и Лидия делала вид, будто считается с этим. До сих пор Максим не обнаружил, что она частенько наведывается сюда, Лидия хотела «быть в курсе дела», как она выражалась.

Она всегда замечала и обходила его ловушки: будто бы небрежно брошенный лист бумаги, угол между подставкой для ручек и скоросшивателем, волоски перед замочными скважинами в ящиках письменного стола… Обнаружив их впервые, она даже оскорбилась его недоверием к ней.

Первым делом Лидия подошла к репродукции Эдварда Мунка «Девушки на мосту» и сняла ее со стены. Нажала на скрытую пружину в стенной панели, и едва заметная дверь ушла в сторону. Перед Лидией был сейф. Цифровой код сейфа она разгадала уже давно. Но никак не могла разгадать шифр, которым Максим пользовался для записи своих счетов. Это раздражало ее.

Она решила сделать очередную попытку. Ей нужно было снова просмотреть последние страницы во всех бухгалтерских книгах и найти цифры, которые могли бы иметь какую-нибудь связь с числом тридцать шесть – столько было алмазов, которые, по утверждению Харри Лима, куда-то исчезли.

Лидия знала, что уцепиться ей почти не за что, но, может, такое простое число, как тридцать шесть, поможет ей разгадать шифр Максима. Кто бы подумал, что Максим так обведет ее с этим шифром!

Дверца сейфа раскрылась. Лидия застыла в изумлении. Он был пуст. В нем не было даже листочка бумаги.

Лидия с такой силой стиснула зубы, что у нее заломило челюсти.

– Так вот что! – прошептала она. – Он хочет сбежать от меня! Ради этих денег он готов бросить дом, семью, сына…

Она захлопнула дверцу сейфа, задвинула панель и небрежно повесила на место репродукцию.

– А еще говорит, что любит меня!.. – закричала она. – Что нам так хорошо вместе! Ах ты… – Она не смогла сразу найти подходящее бранное слово.

Вспомнив, что Николай сидит у себя в комнате, она испуганно зажала рот рукой.

Потом она выбежала из кабинета, схватила пальто и по телефону вызвала такси. Вообще-то она никогда не брала такси, когда ехала к себе в контору. Соблюдала осторожность. Между их виллой и конторой Кирстен Вик не должно было быть никакой связи.

Но сегодня Лидия торопилась. Ей хотелось поскорей попасть туда, чтобы подумать, может быть, кое-что узнать и поговорить с Харри Лимом.

«Ладно, Максим, – думала она, сидя на заднем сиденье такси, – может, я и недостаточно знаю тебя, но ты-то меня и вовсе не знаешь!»

Она попросила у шофера разрешения закурить сигарету, хотя в машине висела табличка с просьбой не курить.

В зеркало она увидела его глаза и долго смотрела в них.

– Курите, – разрешил шофер.

Лидия улыбнулась, наслаждаясь своей властью над людьми.

«Все будет в порядке», – думала она, закуривая длинную розовую сигарету. Ей нравился запах этих сигарет, и она надеялась, что шоферу он тоже понравится.

Заседание комитета. Смешно! И Максим верит этим выдумкам! Николай еще ребенок, его обмануть ничего не стоит. Вчера в конторе, когда она разрабатывала планы своих тайных денежных операций, все тоже проходило под маркой этих заседаний.

Но смех быстро замер у нее на губах. Лидия сама не понимала, почему ей вдруг стало так грустно.

В большом двухэтажном холле было почти темно.

Николай стоял у входной двери и оглядывался по сторонам, словно попал сюда в первый раз. Как будто появление ангела заставило его на многое взглянуть новыми глазами.

Широкая лестница вела из полутемного холла на галерею, идущую вдоль стен. На нее выходили двенадцать дверей. Комната Николая была самая дальняя слева от лестницы. Ее окна смотрели и на улицу и в сад.

На галерее возле лестницы висели две старинные керосиновые лампы, переделанные на электрические, их красные шары излучали неяркий свет. Лампы не освещали ни холл, ни галерею, но были как бы приветливой точкой в этом огромном темном пространстве.

Николаю было немного страшно. Он слышал сердитый крик матери, но не разобрал слов. Она быстро собралась и выбежала из дома, не сказав, по обыкновению, куда идет и когда вернется. По обыкновению? Нет, почему же. Несколько дней назад она предупредила его, что идет на заседание комитета.

Раздался телефонный звонок, но Николай не снял трубку.

Он все еще стоял внизу и смотрел на умолкнувший телефон, когда сердито и громко позвонили в дверь.

Взбежав на лестницу, Николай сообразил, что пытается укрыться именно от этого сердитого звука.

Опять позвонили, и Николай побежал дальше вверх.

Когда он был уже на галерее, позвонили в третий раз. Он остановился и посмотрел вниз на прямоугольник двери, который был все-таки темнее вечера, заполнившего холл.

Кто-то вставил ключ в замочную скважину. Николай быстро присел, спрятавшись за перилами. В дверь вошли, женский голос спросил:

– Ты уверена, что никого нет дома?

Другой голос, тоже женский, ответил:

– Мы же с тобой все проверили! Лидия сказала, что едет на совещание, которое кончится не раньше одиннадцати. Николай на хоккейной тренировке. А Максим, как всегда, в отъезде.

Тренировка! Николай совсем забыл про нее.

– Но…

– Видишь, какая темень? Наверное, не боятся грабителей. А напрасно: у них такая дорогая мебель, антиквариат, картины.

– Да уж мне ли не знать, что у них есть!

«Вера и Эллен», – Николай вздохнул с облегчением. Невестки матери. Однако продолжение их разговора ему решительно не понравилось.

– А вдруг кто-нибудь из них все-таки вернется и обнаружит нас здесь? – спросила Эллен.

– Нам слишком много известно об их делишках, чтобы они посмели обвинить нас в краже.

– Где надо искать?

– Прежде всего в святая святых – в кабинете Максима. Свет лучше не зажигать.

О чем это они говорят?

Николай был уверен, что отец не давал им ключа от дома. Максим строго следил, чтобы ключи были у сына, у Лидии и у него самого. Три запасных ключа лежали в ящике на кухне. И Максим часто проверял, на месте ли они.

Вера и Эллен скрылись в кабинете. Николай прошел по галерее, радуясь, что толстый ковер заглушает его шаги. Спустился вниз. Двадцать ступенек. Он всегда считал их, когда спускался или поднимался. Не мог избавиться от этой привычки.

Внизу он быстро скользнул в темноту под лестницей, совсем забыв о стоявшем там старинном столике. К счастью, он лишь чуть-чуть задел столик рукой – слабый звук был похож на вздох. Николай замер от страха, но Вера и Эллен ничего не заметили.

Дверь в кабинет была прикрыта не плотно. Рядом с ней стояло старинное кресло. Лидия всегда жаловалась, что оно стоит не на месте, но Максим настаивал, чтобы кресло стояло именно там.

– Мне в нем удобно думать, – говорил он всегда.

Николай прокрался мимо двери и присел за креслом на корточки. Теперь ему было слышно, о чем говорят в кабинете.

– Как думаешь, где он прячет ключи от ящиков письменного стола? – спросила Вера.

– Однажды он хвастался, что у него есть тайник, который невозможно найти. Тоже мне хитрец! Главное, чтобы никто не пришел.

– Не понимаю, чего ты так нервничаешь? – сказала Вера. – Нельзя допустить, чтобы Лидия с Максимом получили все, а мы ничего.

– Дело не в этом…

– Ты вспомни, Дитер всегда говорит, что Лидия любого обведет вокруг пальца, если ей это выгодно. А он зря не скажет, ты знаешь, ведь он твой муж.

– Патрик тоже ей брат, но от него я не слышала ничего подобного, – жалобно сказала Эллен.

Вера холодно засмеялась.

– Может, Дитер кое-что утаивает от тебя, так что не будь растяпой сама. Я, например, про Патрика все знаю.

– Патрик не…

– Давай не будем терять времени. Патрик сидит в машине и, конечно, задержит Лидию и Николая, если они вдруг появятся. Но надолго его не хватит.

Николай слышал, как они передвигают что-то на письменном столе, шарят на книжных полках.

– А что мы должны искать, если найдем ключ? – спросила Эллен. – Неужели ты думаешь, что он станет держать дома драгоценности?

– Скорей всего, Их у него вообще нет. Они у Флоринды. Эта старая ведьма не желает расставаться со своими камнями.

– Тогда что же мы ищем?

– Во-первых, ключи, а во-вторых, письма, документы, что угодно, что может бросить тень на Максима. Мы должны любым путем заставить его поделиться с нами этими драгоценностями. Я уверена, что их истинную стоимость нельзя даже выразить в цифрах.

Николай не мог больше их слушать. Вера никогда не была такой злой, как сегодня. Он не хотел оставаться в доме, пока здесь хозяйничали эти женщины. Пусть лучше не знают, что он слышал их разговор.

Если Патрик ждет их в машине возле дома, надо выйти черным ходом через кухню. Николай бросился на кухню, схватив по пути куртку и сапоги. Зажечь свет он не решился.

Он долго и безуспешно пытался натянуть на себя куртку, пока не сообразил, что надевает ее наизнанку. С сапогами задержки не было. В кухне он налетел на стул, и тот с грохотом опрокинулся. Не обращая внимания на то, что Вера и Эллен могут услышать его, Николай повернул ключ и выскочил на крыльцо.

В лицо ударил мокрый снег. Николай зажмурился и пожалел, что забыл взять шапку. Щурясь от ветра, он осторожно выглянул из-за угла на улицу. Никого. В десяти метрах от калитки стоял красный «оди» Патрика. Сидит ли Патрик в машине, Николай не видел.

За домом было темнее, чем на улице. Николай вспомнил ангела., прошедшего здесь в сумерках. Сейчас он уже не сомневался, что видел его на самом деле, и даже испугался, что этот высокий ангел с горящим взглядом и огненным мечом снова появится в саду.

Николай побежал через сад, скользя на мокрой траве. Два раза он чуть не упал, а на третий не удержался и со всего маху шлепнулся на землю. Штаны сразу промокли. Ему стало холодно и противно.

Он не успел дойти до ограды, как снег на волосах и на лице уже растаял и за воротник потекли ручейки. Шарф он забыл дома.

Николай перелез через изгородь и вздохнул с облегчением при виде освещенного дома соседей. Их сады разделял узкий проход. Николай выбежал на улицу. Фонари светились, словно маленькие луны. В их лучах летящий наискось мокрый снег был похож на стрелы. На белом покрове тротуара еще не было видно никаких следов, но мостовую уже исчертили черные полосы от колес.

Николаю хотелось с кем-нибудь поговорить.

Он побежал по улице. Из-под сапог летели брызги. Мокрые волосы стали тяжелыми. Он стряхнул с себя снежную шапку.

В телефонной будке горел красный свет. Николай знал, что Флоринде можно позвонить в любое время. Он распахнул дверцу. К счастью, автомат был исправен. Николай с облегчением услышал гудок. Он так спешил, набирая номер, что ошибся, и ему пришлось набирать его заново. На двух последних цифрах его рука замерла.

Что он скажет Флоринде?

Про ангела? Про Веру и Эллен? Все это звучало неправдоподобно. Николай медленно повесил трубку на рычаг и вышел из будки.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю