Текст книги "Сказочные повести"

Автор книги: Турмуд Хауген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)

13

Виллем бежал.

Он не хотел думать о Питере. Однако Питер не шел у него из головы… Он внушал себе, что ничуть не нуждается в нем, и тем не менее ему очень хотелось, чтобы Питер был рядом.

Когда человек один, ночь кажется ему совсем другой: вдруг она никогда не кончится, вдруг станет еще чернее?.. Вдруг погасит все звезды?..

Виллему чудилось, что на каждой улице его подстерегает опасность. За каждым углом пряталось большое, черное чудовище с жадной огнедышащей пастью и горящими глазами. Но когда Виллем, набравшись храбрости, заворачивал за угол, чудовище отбегало и пряталось за следующий угол.

Виллем побежал быстрее.

Вернется ли он к Сюденъельму с его потерянными детьми и Карине, если навсегда так и останется невидимкой?

Нет, там тюрьма, а Виллем не хотел жить в неволе.

Он прибавил шагу. У него закололо в боку. Во рту появился странный привкус. Но останавливаться было нельзя. Он уже бежал по опушке леса – сейчас будет поворот и Серая расселина.

В конце концов он все-таки остановился. Как раз там, где они с Питером услыхали плач потерянного мальчика. В лесу было очень тихо.

Виллем уже намеревался бежать дальше к Серой расселине, но неожиданно для себя свернул в лес и побежал к той поляне, на которой плакал мальчик.

Тьма вокруг сгущалась. Деревья казались Виллему великанами. Из глубины леса доносились тяжкие вздохи. Поляны все не было, и Виллем не узнавал леса.

Наверное, я перепутал дорогу, – решил он, но тут же увидел впереди просвет.

Конечно, на поляне никого не было. Виллем рассердился на самого себя. В глубине души он надеялся встретить здесь Питера: Питер начнет каяться, ссылаться на всякие обстоятельства, которые якобы помешали ему прийти Виллему на помощь, и будет клясться, что этого никогда не повторится.

Как будто Виллем непременно снова попадет в плен. Как будто Виллему вообще есть дело до этого глупого Питера, которого здесь, на поляне, даже и не было. Нет, надо раз и навсегда выкинуть его из головы. Точка!

Виллем повернулся, чтобы идти обратно, но вдруг заметил, что под березой кто-то сидит.

– Питер? – шепотом спросил он.

Под березой послышалось легкое шевеление.

– Чего тебе?

– Что с тобой случилось?

– Ничего, – невозмутимо ответил Питер. – Сижу себе, скучаю и думаю, не пора ли мне обратно…

– Он скучает! А кто обещал спасти меня?

– Неужели я? – Питер был очень удивлен. – Не сердись, пожалуйста! Ты уверен, что ни с кем меня не путаешь?

– Ты Питер Пэн или нет? – закричал Виллем.

– Конечно, я Питер Пэн, только зачем ты так орешь?

Виллем подошел к нему, и Питер поднялся с земли.

– Но ты же мне обещал… – сказал Виллем.

Питер разглядывал Виллема и как будто не мог припомнить, кто это.

– Ну чего ты на меня уставился? – не выдержав, закричал Виллем. Ты что, забыл, кто я?

– Да… Нет… Ты… ты… Вспомнил! – Питер просиял. – Я обещал тебе помочь. Ты прислал мне письмо с воздушным шариком.

– Наконец-то! А еще ты обещал спасти меня от Сюденъельма.

– От какого еще Сюденъельма?

У Виллема лопнуло терпение.

– Катись-ка ты подобру-поздорову! С меня хватит! – Крик Виллема ударился о стволы деревьев. – Ты мне больше не друг. Я не хочу тебя видеть! Самовлюбленный эгоист! Думаешь только о себе и о своей дурацкой стране Нетинебудет! На других тебе наплевать! Обещал выручить, а сам сидишь тут и скучаешь! Скучно ему, видите ли! А я должен томиться у Сюденъельма. Ладно, прощай! Можешь лететь на все четыре стороны, обойдусь без тебя…

Виллем повернулся и, не разбирая дороги, кинулся в лес. К счастью, ноги сами вывели его на тропинку.

– Эй! Погоди! Как там тебя… Виллем! – крикнул Питер ему вслед.

Но Виллем не остановился.

Он бежал, заткнув уши, чтобы не слушать Питера.

Вдруг кто-то сверху дернул Виллема за волосы. Виллем испуганно поднял глаза. Над ним летел Питер, он так и держал Виллема за вихор.

– Пусти! – рявкнул Виллем.

– Да постой ты! Вот бешеный! Подумаешь, дело большое! Когда я, бывало, попадал в плен… – начал он.

Виллем ударил Питера по руке, и Питер отпустил его волосы.

– На этот раз в плену был я, я – это не ты. Я – это я. И я сыт по горло твоими историями о том, как тебя топили пираты или индейцы заперли в пещере. Сыт по горло, понятно! Ты думаешь только о себе.

Виллем орал все громче, он и сам не понимал, откуда у него берутся такие слова.

– Ну хватит, Виллем, мир! Теперь я все вспомнил. Я не виноват, что так легко забываю…

– Да, забываешь! И мне не надо такого друга.

– Мы же договорились лететь вместе в страну Нетинебудет, – жалобно сказал Питер. – Не забывай, какой мне пришлось проделать путь, чтобы прилететь к тебе на помощь.

– Только не говори мне о помощи! Ты прилетел, чтобы забрать меня с собой, ты вообразил, что я тебе там пригожусь.

Виллем снова побежал по неровной, извилистой тропинке. Он спотыкался, перепрыгивал через рытвины, чуть не падал, но не останавливался.

– Виллем! – донеслось издалека.

Сейчас, вот-вот, он будет у Серой расселины.

– Отстань от меня! – крикнул Виллем. – Такой друг мне и даром не нужен!

Позади все стихло.

На душе у Виллема скребли кошки. Но он ни в чем не раскаивался и ни о чем не жалел. Лучше быть одному в этом большом, полном опасностей мире, привыкнуть к мысли, что он невидимка. Чему быть, того не миновать.

Показалась Серая расселина. Значит, он не сбился с пути.

Виллем остановился, чтобы перевести дух. Он очень устал, и ему хотелось плакать, но плакать было нельзя. Чего доброго услышит Питер.

Постепенно Виллем отдышался. Подняв голову, он смотрел на отвесную стену Серой расселины. Там, на уступе, поросшем лесом, стоял дом, в котором светилось несколько окон. Дом был похож на крепость.

Здесь живет Розамунда, подумал Виллем.

Почему-то ему стало смешно, что Розамунда живет в крепости и умеет колдовать.

Однако посмеяться он не успел. Лес, из которого он только что вышел, внезапно наполнился знакомыми шорохами. Они медленно приближались.

Это был не ветер. Это Сюденъельм со своими помощниками шел по его следу. Только бы не попасть снова к ним в плен!

Теперь это был уже не шорох, а топот легких ног, которые бежали по всем лесным тропинкам.

Виллем припустил что было духу. Он должен успеть добежать до Розамунды, пока его опять не схватили.

– Ах, Питер, Питер, – подумал Виллем. – Был бы ты сейчас здесь со мной, остался бы моим другом…

Но сейчас было не время думать о Питере. Погоня приближалась. Виллем мог полагаться только на себя.

Хоть бы Карина была не с ними! Впрочем, почему она должна быть лучше других?

Виллем мчался, боясь обернуться назад.

Он со страхом ждал, что вот-вот за его спиной раздастся победный крик: «Держи его!»

Он как будто уже слышал горячее сопение и шарканье ног по гравию. Еще чуть-чуть и его схватят чужие руки.

Луна давно скрылась. Дороги было не видно. Нескончаемая ночь помогала врагу.

Над головой Виллема сияли окна дома-крепости, к нему вела дорожка. Виллем свернул на нее, он помчался к двери, освещенной фонарем, прочь от ночной темноты, от догонявших его детей, от пожизненной неволи.

14

Виллем даже не дотронулся до двери, она сама беззвучно распахнулась перед ним. Внутри было еще темнее, чем снаружи.

С разбега Виллем запнулся о порог и растянулся на полу. От боли он даже вскрикнул. Повернув голову, он увидел, что дверь за ним затворилась.

«Ловушка!» – подумал Виллем.

В ушах у него шумело, дышать стало трудно. Он хотел было закричать, но вдруг услышал женский голос:

– Я уже начала тревожиться.

Помолчав, она добавила:

– Ты не ушибся?

– Нет, – прошептал Виллем.

– Прости, пожалуйста, что здесь так темно. Возьми меня за руку, я провожу тебя в гостиную.

Чьи-то пальцы тронули его руку. Тронули и исчезли. Потом они снова нащупали его руку и сжали ее. Сперва осторожно, потом покрепче.

Никто никогда не держал его за руку так крепко. Но он чувствовал, что в любую минуту, если захочет, сможет высвободить свою руку. Сейчас он этого не хотел.

– Я ждала тебя, – тихо проговорила она.

«Интересно, она увидела меня в хрустальном шаре или в волшебном зеркале?» – подумал он.

Ему опять стало страшно. А вдруг эта незнакомка ведет его в холодное и сырое подземелье?

– Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого, – прошептала она.

– Ты Розамунда? – тоже шепотом спросил Виллем.

– Да, – ответила она.

Дверь открылась, и внезапный свет ослепил Виллема.

Чуть погодя он разглядел массивную мебель, тени, неяркую лампу, которая после темноты показалась ему ослепительной.

– Садись, я сейчас вернусь, – сказала Розамунда и исчезла так быстро, что Виллем не успел ее разглядеть.

Он сел на пуф, обойдя стороной слишком большие и глубокие кресла.

Розамунда вернулась с подносом. Она замешкалась в дверях. Лицо ее скрывала тень. Чашки на подносе слегка позвякивали.

Второй раз за эту ночь Виллем почувствовал запах какао.

Повернувшись к нему спиной, Розамунда поставила на стол две большие чашки. Потом она села на диван напротив Виллема.

Наконец-то он мог ее разглядеть.

В душе Виллема шевельнулась непонятная тревога. Он уже видел эти глаза! Эта затаенная улыбка когда-то согревала его! У Розамунды были длинные, темные волосы, и Виллем почему-то знал, что когда они прикасаются к щеке, от них становится щекотно. На каждой руке Розамунды, державшей чашку, было по кольцу с красным камнем. Кажется, он уже видел эти камни!

Но ведь этого не могло быть!..

Виллем с удивлением заметил, что глаза Розамунды наполнились слезами, она поспешно наклонила лицо к чашке. Розамунда долго пила какао большими, редкими глотками.

Когда она отставила чашку, слезы уже высохли. Теперь ее глаза улыбались так же, как и губы.

– Виллем!

Мальчик вздрогнул. Этот голос он слышал во сне, когда был совсем маленький.

– Как ты узнала, что я приду? – прошептал он.

– Мне позвонил Мерлинсен. Ты, наверное, думал, что я увидела тебя в хрустальном шаре или в волшебном зеркале? Нет, я не ведьма, хотя ночью все видится иначе, и люди меняются при свете луны.

Розамунда наклонилась к Виллему, и ему захотелось, чтобы так она смотрела на него все время.

– Расскажи все, что с тобой сегодня случилось, – попросила она, не сводя с него глаз.

Виллему было легко рассказывать ей свою историю. И он рассказал все, без утайки, так, во всяком случае, ему казалось.

Когда он рассказывал, как папа забыл, сколько у него штанов, и искал их не там, где они могли быть, она тихо рассмеялась, но смех у нее был невеселый.

– Теперь я уже ничего не понимаю, – вздохнул Виллем. – Одни меня видят, другие – нет. Почему так?

– А что с тобой случилось вчера? – спросила Розамунда.

– Этого я не помню.

– А позавчера?

Виллем кивнул – позавчерашний день он помнил.

– Тогда расскажи, что ты делал позавчера.

Виллем пожал плечами.

– День как день, ничего особенного. Утром я встал и пошел в школу. Забыл дома тетрадку с сочинением. На математике первый раз в жизни писал примеры на доске. Дома сделал уроки, пообедал, потом немного почитал и лег спать. Розамунда нахмурилась.

– В самом деле, ничего особенного. Только, по-моему, очень скучно. Правда?

– Правда, – согласился Виллем. – Но что поделаешь.

– Ты охотно пошел в школу?

– Нет, – вырвалось у Виллема, и он испугался своей откровенности. Очевидно, заметив его испуг, Розамунда поспешила его успокоить:

– Лунной ночью можно без страха признаваться в чем угодно.

– Мне хотелось прогулять школу, – честно сказал Виллем.

– А сочинение ты написал хорошее?

– Наверное. Мои сочинения всегда хвалят. Только…

– Что только?

– Только мне хотелось бы написать совсем о другом.

– А решать у доски примеры тебе было приятно?

– Нет. Я чуть не швырнул мелом в учителя. Мне хотелось крикнуть ему, что все это глупости.

– Может быть, ты так сделал, не помнишь?

– Да нет… – собственная неуверенность озадачила Виллема.

– Ты не ошибся?

– Я никогда так не делаю. И я хорошо помню все, что случилось позавчера. Ничего такого не было. Позавчера…

Странно, почему он сделал упор на слове «позавчера»?

– А дома тебе хотелось делать уроки?

– Нет. Мне хотелось пойти куда-нибудь с Фреде и Янусом, это ребята из моего класса. Они всегда придумывают что-нибудь интересное, только мне редко удается поиграть с ними…

Это была чистая правда, но почему-то раньше Виллем не думал об этом. В голове у него опять стало покалывать. И в черном провале памяти замелькали белые тени.

– Почему ты меня обо всем расспрашиваешь? Ты же меня совсем не знаешь! – Виллем даже рассердился.

Розамунда откинулась на спинку дивана, глаза ее смотрели вдаль.

– Да, я тебя совсем не знаю… – шепотом сказала она.

Как вдруг заболела голова! Виллем подпер ее руками.

– Тебе не хочется, чтобы я тебя расспрашивала?

– Не понимаю, зачем тебе это? – Виллем не поднимал на нее глаз.

– Я хочу тебе помочь, но для этого мне надо кое-что узнать.

Голос Розамунды дрогнул. Виллем удивленно посмотрел на нее. Ее взгляд по-прежнему был устремлен вдаль.

– Тогда давай, спрашивай! – Виллем не рассчитывал, что это прозвучит так грубо.

Розамунда взглянула на него:

– Позавчера вы с папой делали что-нибудь вместе?

– Нет, палы почти весь день не было дома. Он был занят.

Виллем снова подпер голову руками. Он ждал совсем других вопросов, а на такие ему отвечал, не хотелось… Но Розамунда продолжала спрашивать. Он слушал вполуха.

– А твоя мама?.. Что ома говорит?

– У меня… нет мамы. Она уехала от нас, когда я был совсем маленький.

Розамунда замолчала. Она молчала долго. Виллем украдкой наблюдал за ней.

Вдруг ока встрепенулась и быстро спросила:

– А почему ома уехала? Ты знаешь?

– Нет. Папа об атом не говорит…

– Ага, не говорит… Впрочем, так и должно быть…

Виллем в упор посмотрел на нее.

– Кто ты? – прошептал он.

– Я? – Розамунда быстро встала. – Ты меня не знаешь. Я… я не могу тебе сказать, кто я… пока не могу… И не спрашивай меня об этом, пожалуйста…

Тут Розамунда заплакала по-настоящему. Виллем не сводил с нее глаз. Она подошла к окну и чуть-чуть задернула шторы.

Она долго стояла у окна, и Виллему казалось, что ей не хочется его видеть.

Наконец она сказала:

– Как бы там ни было, сам ты себя видишь. И я тебя вижу. И Питер, и Сюденъельм, и Карина…

– Но мне так страшно, – тихо признался Виллем.

Розамунда медленно повернулась и подошла к столу. Она протянула руку, что-.В бы погладить Виллема по голове, но ее рука застыла в воздухе.

– Пей какао, а то остынет.

Виллем слушал Розамунду, но не понимал смысл ее слов.

– Ты только запомни – ночь не опасна…

За спиной у Виллема что-то скрипнуло. Он вскочил и испуганно обернулся.

В темном углу была лестница, которая вела на второй этаж.

– Эта лестница всегда поскрипывает, когда в щели дуст ветер, – успокоила его Розамунда. – Садись, не бойся.

Виллем снова сел.

– Значит, тебе не хотелось бы жить у Сюденъельма? Подумай, может, у него не так уж и плохо?

– Нет, – прошептал Виллем. – Я не хочу там жить.

– Ну, а Питер? Разве плохо улететь вместе с ним нынче же ночью? В стране Нетинебудет тебя ждут всякие приключения.

– Мы больше не дружим.

– По-моему, тебе нечего бояться, – сказала Розамунда. – И уж во всяком случае…

Раздался телефонный звонок. Розамунда вздрогнула.

– Странно, так поздно?.. – пробормотала она и скрылась в соседней комнате.

Виллем не слышал, о чем она говорила по телефону. Зато он вновь услыхал тихое поскрипывание. Как будто кто-то осторожно шел по лестнице и ступеньки предательски скрипели. На этот раз ветер был ни при чем.

Виллем медленно обернулся. Он обвел взглядом все ступеньки, начиная с нижней. Верхние ступеньки были погружены во мрак. Но именно там, где-то на самой верхней ступеньке, кто-то стоял и ждал.

15

Вернулась Розамунда. Лоб ее перерезали две морщинки.

– Ничего не понимаю, – сказала она. – Почему-то мне никто не ответил…

Она улыбнулась, но улыбка получилась натянутая.

Подойдя к Виллему, Розамунда взяла его за руки:

– Пока ты здесь, тебе нечего бояться.

– Там на лестнице кто-то стоит, – прошептал Виллем. – Я слышал…

– Зачем кому-то понадобилось забираться сюда? – спросила Розамунда, глядя Виллему в глаза.

– Может, это Сюденъельм?

Розамунда еле заметно вздохнула.

– А ты не ошибаешься, может, он вовсе не такой, как ты думаешь?

– Ведь я же убежал от него!

– Идем!

Виллем повиновался. Розамунда повернула выключатель, и лестница озарилась желтым светом.

Они начали подниматься по ступенькам. Розамунда все время держала Виллема за руку. В тишине шорох ее платья казался Виллему раскатами грома.

Неожиданно лестница закончилась.

Наверху никого не было.

Однако… Виллем принюхался. Он почувствовал какой-то знакомый запах. В доме Розамунды этот запах был чужой. Где же могло так пахнуть? Сегодня он уже слышал этот запах, но где?

Розамунда молча повела Виллема дальше. Они вошли в первую комнату, заглянули за кресла, в шкафы, осмотрели все уголки. Никого. Они прошли в другую комнату.

Они проходили комнату за комнатой, спальню за спальней. Какие-то непонятные помещения. И всюду Виллем слышал тот же запах, что и на лестнице..

– Ну, убедился, что здесь никого нет? Тебе просто показалось, – сказала наконец Розамунда.

Они остановились в небольшом коридоре у высокого окна, в которое заглядывала осенняя ночь.

Однако Виллем знал, что он прав. В доме кто-то был, кто-то спрятался от них, и даже Розамунда не могла найти его.

– Давай-ка лучше… – Розамунда не успела договорить, в дверь дома громко застучали. Виллем и Розамунда вздрогнули.

– Боже мой! Так поздно? Кто же это?

Она торопливо направилась к лестнице.

– Идем, Виллем! – крикнула она, сбегая вниз.

Но Виллем остался в коридоре. Взгляд его был прикован к окну. Окно было приоткрыто, в щель тянуло холодом.

Виллему показалось, что это сон. Он подошел к окну и открыл его.

За окном все было залито белым лунным светом, чернели тени, было по-осеннему холодно.

Под окном виднелась темная крыша маленькой веранды, и по ней кто-то полз.

– Я тебя вижу. – неожиданно для себя сказал Виллем.

Темная фигурка выпрямилась и подошла к окну. Виллем посторонился, чтобы она могла перелезть через подоконник.

Перед ним в сумраке стояла Карина.

– Ты пришла за мной? – спросил он.

Карина покачала головой.

– Я убежала от Сюденъельма, – сказала она и продолжала, не дав Виллему опомниться: – Когда ты сбежал, он вовсе не рассердился. Но был очень расстроен, как я и говорила. Он уселся в углу и не хотел ни с кем разговаривать. А я задумалась. Мне хорошо жилось у Сюденъельма, но он никогда не обещал, что я в будущем перестану быть невидимкой. А ты был уверен, что это невозможно, и смело сбежал от него… Мне стало страшно, я почувствовала себя такой трусихой…

Она горько вздохнула и опустила глаза.

– Как ты меня нашла? – спросил Виллем.

– На поляне под деревом сидел твой чудной друг. Он даже не хотел со мной разговаривать, потому что все время пытался вспомнить что-то очень важное.

– Питер? – удивился Виллем. – Так он меня еще не забыл?

– Забыл, но потом вспомнил. Когда я спросила у него, где ты, он очень расстроился, потому что никак не мог понять, о ком идет речь. Но потом все-таки вспомнил тебя и даже показал, в какую сторону ты убежал. Хорошо, что здесь мало домов, я стала заглядывать во все окна и наконец нашла тебя.

Виллем молчал. Ему не хотелось думать о Питере. Ведь он все еще сердился на него.

– Понимаешь, – продолжала Карина. – Мне вдруг стало одиноко. Захотелось, чтобы ты был рядом… Если ты не против… Мне тоже хотелось бы перестать быть невидимкой.

Карина вдруг ойкнула и отпрянула от окна. Виллем обернулся.

На крыше веранды, где только что была Карина, появилось какое-то огромное существо, похожее на человека. Растрепанные волосы торчали во все стороны. Кончики пальцев серебрились. Глаза напоминали две черные дыры. Лицо было мертвенно-бледно. Красный рот безобразно кривился.

Сквозь закрытое окно они отчетливо услышали знакомый голос:

– Карина, вернись, будь хорошей девочкой!

Сюденъельм почти плакал.

Карина замотала головой.

– Нет, – прошептала она и отодвинулась от окна, ее пальцы впились в руку Виллема.

Сюденъельм протянул к ней руки, но их разделяло оконное стекло.

– Тебе было так хорошо у меня, – уговаривал Сюденъельм Карину. – Ты ведь никогда не жаловалась. Вспомни, как я тебя нашел! Была холодная ночь, дул ветер, лил дождь.

Карина дрожала. Ее пальцы постепенно разжались.

– Тебе некуда было идти, у тебя не было крыши над головой, не было дома. Слова «мама» и «папа» ты давно забыла. Ты даже не знала, сколько времени бродяжничала в одиночестве… Помнишь?

И Карина вспомнила. Она нерешительно двинулась к окну.

– Ты была невидимкой, – продолжал Сюденъельм. – Только я мог тебя видеть. Помнишь, как ты этому обрадовалась? И дети, которые жили у меня, тоже тебя видели. Ты обещала, что никуда от меня не уйдешь. Помнишь, Карина?

Карина и это вспомнила. Она медленно приближалась к окну. Виллем хотел удержать ее, но был не в силах пошевелить даже пальцем. От голоса Сюденъельма на него напало странное оцепенение.

– Ты навсегда останешься для всех невидимкой, – сказал Сюденъельм.

Он злобно сверкнул глазами на Виллема и снова перевел взгляд на Карину.

– Не слушай Виллема. Он ошибается. Уж я-то знаю! Тебе суждено всегда быть невидимкой.

– Неправда, – прошептал Виллем. – Это не может быть правдой! Я не верю ему! Не слушай его, Карина!

Карина закрыла глаза. Она дрожала всем телом, медленно переводя взгляд с Виллема на Сюденъельма.

– Вернись домой, Карина! – умолял Сюденъельм. – Я дам тебе вдоволь шоколада, позволю читать любые книги. Ты сможешь делать все, что захочешь! Карина, милая, вспомни, как я старался, чтобы тебе было хорошо. Где бы ты сейчас была, если б я не нашел тебя тогда ночью? Ты бы до сих пор бродила по мокрым дорогам, мерзла холодными ночами. Или превратилась бы в воздух и слезы.

– Нет! – закричала Карина, она зажала уши, затопала ногами. – Замолчи! Хватит! Я не вернусь к тебе! Никогда!

– Карина!

В черных глазах Сюденъельма вспыхнуло красное пламя, казалось, оно проникает и сквозь стекло.

– Ты сама не знаешь, что говоришь! Ты сейчас не в себе. Пойдем со мной…

Руки Сюденъельма ощупывали окно. Он хотел попасть в дом.

Карина метнулась к Виллему и схватила его за руку.

– Бежим, спрячемся! – закричала она. – Найди такое место, где бы он не нашел нас!

Карина помчалась по коридору и потянула за собой Виллема. Он втолкнул ее в первую открытую дверь, повернул ключ, и тут же в коридоре с шумом распахнулось окно.

– Карина! – голос Сюденъельма разнесся по всему дому.

Внизу на первом этаже что-то крикнула Розамунда. Ей ответил громкий мужской голос. Виллем знал этот голос, но не мог вспомнить, кто это. Они с Кариной бежали из комнаты в комнату, запирая за собой все двери. Однако Виллем понимал, что никакие замки не остановят Сюденъельма.