355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Турмуд Хауген » Сказочные повести » Текст книги (страница 35)
Сказочные повести
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 00:49

Текст книги "Сказочные повести"


Автор книги: Турмуд Хауген


Жанр:

   

Детская проза


сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)

С этими словами она выплеснула вино ему в лицо, потом повернулась и вышла из «Риголетто».

Максим встал раньше обычного. Он слышал, когда Лидия накануне вернулась домой, и даже хотел встать, чтобы поговорить с ней. Его мучила неизвестность, и к тому же он еще не рассказал ей о погроме, учиненном кем-то в его магазине.

Лидия неслышно поднялась по лестнице. Максим так и остался лежать, решив отложить разговор до утра.

Он спал недолго и проснулся с тревожным предчувствием. В доме стояла тишина. Максим зажег лампу на ночном столике и сразу почувствовал себя уверенней. Однако заснуть больше не мог.

В шесть часов он встал, выпил на кухне кофе и вышел в холодную, густую изморось.

В машине ему захотелось поставить кассету с Вивальди, но его рука замерла на полпути – он был не в силах выслушивать сейчас очередные угрозы.

Максим бесцельно колесил по улицам. Идти в магазин было еще рано. Да и что ему там делать? Снова смотреть на это разорение?

Потом он вспомнил, что забыл отдать распоряжения своему помощнику и все-таки поехал в магазин.

Помощника он отпустил до конца недели, разумеется, с сохранением жалованья. «Кое-какие дела требуют не открывать пока магазин», – сказал он ему по телефону и положил трубку, надеясь, что тому не придет в голову заглянуть в магазин, чтобы узнать, о каких обстоятельствах говорил Максим.

Время шло, а Максим все сидел среди руин своего некогда процветавшего магазина. Он всегда брал для продажи только те вещи, которые нравились ему самому.

В какой-то степени был разорен его дом.

В полдень Максим решил, как обычно, пойти в Театральное кафе. Не прошел он и нескольких шагов, как рядом с ним остановился черный автомобиль. Шофер открыл дверцу и выглянул, это был тот человек, с которым Максим разговаривал в Театральном кафе.

– Садись, Сверд, – сказал он.

– С какой это стати? – Максим хотел пройти дальше.

– Шеф велел мне привезти тебя. И думаю, тебе лучше не сопротивляться.

– Он хочет увидеть меня?

– Да.

– Лицом к лицу?

– Да.

Максим обошел машину и сел рядом с шофером.

– На этот раз мне не завяжут глаза? – иронически спросил он.

– Нет, шеф ничего не говорил про это.

Они ехали молча. Миновали центр, теперь дорога шла вдоль фьорда, который под нависшим небом казался мрачным и бездонным. Какой-то пароходик тяжело преодолевал невысокие волны с серыми гребешками. Потом машина свернула, Максим не знал, как называется улица, по которой они едут.

Наконец они остановились перед кирпичной виллой, похожей на небольшой замок. На одном из углов была башня с бронзовым шпилем. Входная дверь могла бы украсить любой дворец. Шофер позвонил, снаружи звонка не было слышно. Вскоре дверь беззвучно открылась, и женщина в черном фартуке, увидев пришедших, молча отступила в сторону.

Шофер подтолкнул Максима в спину, и они вошли в большой холл, слева наискосок была приоткрыта дубовая дверь.

Шофер осторожно постучал.

– Войдите, – ответил низкий голос.

Шофер впихнул Максима в комнату и закрыл за ним дверь.

Там, лицом к окну, стоял высокий человек. У него были густые, седые волосы, свободный коричневый костюм, он опирался на палку. Максим ждал, сам не зная чего. Человек долго любовался видом за окном. Наконец он сказал, так и не обернувшись:

– Я надеялся избежать этого, Максим Сверд.

Наконец он отошел от окна. Левая нога немного не поспевала за ним. Максим не мог разглядеть его лица – он стоял против света.

– Садись, – сказал он Максиму.

Максим оглядел комнату. Тяжелая кожаная мебель. Диван, стоявший спинкой к окну, темный массивный стол, три кресла. Максим сел в одно из них и провалился, но постепенно пружины снова подняли его на поверхность.

Человек все еще стоял спиной к окну.

– Я очень надеялся избежать этого, Максим, – повторил он. – Было бы лучше, если б мы встретились при других обстоятельствах. Но не вышло.

«Ничего не понимаю», – подумал Максим, но промолчал. Он ждал.

– Если я правильно понял, ты отказываешься сказать, где находятся царские камни?

– Это не совсем так. Я не отказываюсь. Я просто не знаю, где они и что это такое. Я услышал о них только на допросе, учиненном вашими помощниками.

– Мне очень жаль, – человек махнул свободной рукой, – но у Тони свои романтические представления о методах дознания. Насмотрелся фильмов с Хэмфреем Богартом… Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос…

– Я не знаю, где эти драгоценности, – холодно повторил Максим. – Вы напрасно привезли меня сюда.

Человек у окна молчал, постукивая палкой об пол.

– Могу я предложить тебе чашечку кофе?

– Нет, благодарю.

– А чего-нибудь другого?

– Нет, благодарю.

Постукивание продолжалось.

– А если я скажу, что ты единственный, кто знает, где находятся драгоценности?

– То я отвечу, что вы лжете! Это все чушь!

– Эти драгоценности взял ты!

Максим оторопел. По какому праву этот незнакомец обвиняет его в таком чудовищном воровстве?

– Да, именно ты, и речь идет вовсе не о воровстве. Что делает ребенок, который не хочет, чтобы его мать уехала от него?

Максим молчал. Откуда-то из темноты выплыла безумная мысль. Он хотел прогнать ее, но было уже поздно. Он с трудом глотнул воздух, не зная что сказать, боясь произнести слова, которые вертелись у него на языке. Он с удовольствием проглотил бы их.

– Откуда вы знаете? – прошептал он.

– Я видел, как ты взял их.

– Как вы могли это видеть? – проговорил Максим почти не слышно, однако человек понял, что он сказал.

– Потому что я был в той же комнате. Ты наклонился над коробкой с драгоценностями и быстро схватил блестящее украшение. Потом ты убежал. Твоя мать этого не заметила.

– Но вы заметили. Почему же вы не остановили меня?

– Я рассудил, что так будет справедливо. Что еще тебе осталось от матери? Немного смутных воспоминаний? Да и то вряд ли. Ты был еще слишком мал.

Максим почувствовал головокружение и схватился за подлокотники.

– И теперь я хотел бы получить назад это украшение. Пришло время.

– Получить назад? – Голос изменил Максиму, он кашлянул. – Вы говорите так, словно оно ваше.

Человек промолчал.

– Я хотел бы получить его в обмен.

– В обмен на что?

– Предположим, в обмен на пятнадцать миллионов швейцарских франков. Максим вскочил с кресла:

– Что вы такое говорите?.. О чем это вы?.. Как это возможно?..

У него подкашивались ноги, он снова сел.

– Это украшение стоит, по-видимому, гораздо больше. Ты еще молод, и деньги в любом случае доставят тебе радость. Я же стар, и времени у меня мало. А если я и переплачу тебе, воспоминания восполнят мне этот ущерб.

– Какие воспоминания? – Максим почувствовал острую боль в сердце. Он всегда опасался сердечных приступов. Дышать стало трудно. На лбу выступила испарина. – Воспоминания о чем? – прошептал он.

Человек помолчал, потом медленно подошел ближе, внимательно наблюдая за Максимом.

Наконец он остановился возле дивана. Тусклый свет упал ему на лицо, и Максим понял, что когда-то видел этого человека. Он узнал его черты, похожие на его собственные.

– Ты?..

Человек кивнул:

– Да, Максим. Я Эгон Сверд, твой отец.

Сделалось очень тихо. Боль в груди была невыносимой. Кто-то всхлипнул. Максим с удивлением провел рукой по щеке, и рука оказалась мокрой. Неужели он плачет? Максим был не в силах унять дрожь.

Сколько он так просидел, откинув голову на спинку кресла и закрыв глаза?

Что он испытывал к этому незнакомому человеку, который через сорок лет вернулся и называет себя его отцом?

– Я не могу объяснить, что творилось тогда с Идун, – говорил Эгон Сверд. – Ночью она просыпалась от тревожных снов, но никогда их не рассказывала. Случалось, она ночью уходила в ванную. Один раз я подглядел за ней. Она стояла перед зеркалом, но смотрела не на свое отражение, а куда-то дальше, в глубь зеркала. И руки ее скользили по стеклу, словно она что-то искала.

Я любил ее и знал, что она меня тоже любит. В тот день, когда она сказала, что должна уехать в Россию, нам обоим было одинаково тяжело. Она сказала., что не хочет этого, но не может противиться зову. Какому зову, она объяснить не могла, она сама ничего не понимала. Только обещала вернуться, когда найдет то, что ищет. Но я понимал, что мы с ней прощаемся навсегда.

Эгон Сверд вздохнул и вытянул левую ногу.

– Я спросил у нее, почему бы нам не поехать туда втроем, но она ответила, что должна все совершить одна. Она ничего не взяла с собой, только несколько книг, наши фотографии и ожерелье, которое получила от Флоринды к свадьбе.

Я видел Максим, как ты взял это ожерелье. Ты был такой маленький и несчастный. Тебе было всего три года, но ты понимал, что мама уже не вернется. Что она уезжает навсегда.

А потом и я тоже покинул тебя… Я был раздавлен отъездом Идун. Не мог ничем заниматься. Не заботился о тебе, не обращал на тебя внимания. Ты все время напоминал мне о ней, и мне было тяжело тебя видеть. Тогда я не думал об этом ожерелье и даже не спросил у тебя, куда ты его дел. Я уехал из Норвегии, колесил по свету, работал, где придется. Наконец я оказался в Бразилии и даже нашел там золото, которое принесло мне богатство. Но я не мог заставить себя вернуться домой. Все эти годы я по мере сил следил за тобой. У меня сохранились некоторые связи, мне писали о тебе. Я был очень огорчен, когда ты занялся контрабандой алмазов.

Максим покраснел и вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком.

– Я и есть тот самый шеф, который скупал все привезенные тобой алмазы. Деньги я клал на счет, открытый на твое имя в швейцарском банке. И все эти годы, когда ты был уже взрослым, я время от времени пополнял этот счет.

Эгон Сверд наклонился вперед и тихо сказал:

– Деньги не могут заменить любовь, но тем не менее…

Максим открыл глаза и посмотрел в потолок, он не мог заставить себя взглянуть на человека, который был его отцом.

– Мне необходимо это ожерелье, Максим. Ты единственный, кто знает, где оно.

Максим покачал головой:

– Я ничего не помню. Я не знаю, где оно.

Эгон Сверд с трудом встал:

– Ну хорошо, у тебя есть отсрочка до вечера.

– А если я не найду его, что тогда?

– Тогда я сниму обратно те пятнадцать миллионов.

Максим тоже встал.

– И ты говоришь о любви! Ты прав, деньги – не любовь, они бесконечно далеки от нее. Я всю жизнь жил без тебя, проживу и дальше без тебя и без твоих проклятых денег! Забирай их обратно!

Он вышел из комнаты, и Эгон Сверд не окликнул его.

Шофер ждал. На этот раз Максим сел на заднее сиденье. Ему не хотелось сидеть рядом с шофером.

Проживет ли он без Эгона Сверда? Конечно. А почему бы и нет?

– Отец, – прошептал Максим и заплакал. У него тряслись плечи. На шофера он не обращал внимания.

Глава 26

– Странно, – сказал светловолосый, сидя в кресле с высокой спинкой и глядя перед собой, – но сегодня меня нисколько не пугает то, что происходит в лагере. Хотя я этого и не понимаю…

Дай-Ши молчал.

– Многие видели пожилую женщину, которая неожиданно появлялась и также неожиданно исчезала. Ее видели мельком. Одни уверены, что видели ее на самом деле. Другие думают, что им показалось. А что скажешь ты?

Дай-Ши посмотрел ему в глаза:.

– Чужеземец, – сказал он, – ты не должен так говорить с пленником. Твой голос звучит дружески, и ты спрашиваешь моего мнения, как у равного. Но ты оскорбил мое достоинство, унизил меня. Не жди, что я отвечу тебе.

Светловолосый долго смотрел на него. Костер вдруг затрепетал, словно в палатку залетел ветер.

Светловолосый встал, снял с Дай-Ши цепи. Снова сел.

– Ты свободен, – сказал он.

Дай-Ши покачал головой.

– После того что было, мы с тобой никогда не будем равными. Ты принудил меня рассказывать тебе о лунных камнях. Ты взял в заложницы мою племянницу, и я даже не знаю, что с ней.

Светловолосый вышел из палатки. Вскоре он вернулся с молоденькой девушкой. Она испуганно оглядывалась по сторонам.

– Видишь, она цела и невредима, – сказал светловолосый. – Спроси у нее самой.

Дай-Ши молча внимательно смотрел на девушку.

– Если хочешь, она может остаться здесь, пока ты рассказываешь. Я не против.

Дай-Ши сказал что-то племяннице, и она села подальше от светловолосого, свет от костра почти не достигал ее.

– Она получала вдоволь и пищи, и воды, – сказал светловолосый. – Мы хорошо с ней обращались.

– Это ничего не меняет, – сказал Дай-Ши. – Равновесие между нами нарушено и его нельзя восстановить. Рассказать тебе седьмую и последнюю легенду?

– Значит, это последний вечер? А что произойдет, когда последняя легенда будет рассказана?

– Не знаю, – ответил Дай-Ши.

– Узнаю я, где найти эти камни?

– Легенды – не указатели, которые ведут к ним, – ответил Дай-Ши. – У легенд другое назначение.

– Какое же? – Светловолосый быстро наклонился к нему, и от этого резкого движения у него с головы упала шляпа.

Из-за длинных светлых волос он казался моложе, чем думал Дай-Ши.

Светловолосый медленно поднял шляпу, повертел ее в руках и положил рядом с креслом.

– Рассказывай! – велел он.

Дай-Ши ждал.

Светловолосый поднялся и откинул лоскут, прикрывавший прорезь в крыше палатки.

– Царю Астиагу из Медии приснилось, что его дочь Маннана затопила водой его город и всю Азию.

Напуганный царь пошел к толкователю снов, и тот сказал, что его дочь родит сына, который станет царем вместо него.

Астиаг собирался выдать дочь замуж за одного богатого медийца, однако передумал и выдал ее замуж за перса по имени Камбис. Хотя Камбис был из знатной семьи, царь ставил его ниже медийца из среднего сословия.

Когда Маннана должна была родить ребенка, отец снова увидел сон, будто из чрева его дочери выросло винное дерево, крона которого закрыла всю Азию.

Этот сон так напугал царя, что он велел дочери тотчас приехать из Персии домой – он хотел убить ребенка, как только тот появится на свет.

Маннана очень любила отца и всегда слушалась его. Она покорно вышла замуж за перса и полюбила своего мужа, хотя так и не поняла, почему отец не позволил ей выйти замуж за соплеменника.

Когда отец потребовал, чтобы она приехала домой, Маннана расценила это, как заботу о ней и ее будущем ребенке. Камбис был рад этому приглашению, потому что ему часто приходилось отлучаться из дому по делам.

Маннана родила сына, она была счастлива и надеялась, что отец разделяет ее радость. Но когда отец забрал у нее сына, а ее отправил обратно в Персию, она испугалась. По пути домой, к Камбису, в ней проснулась ненависть к отцу, и она поклялась отомстить ему, ибо поняла, что он задумал убить ее первенца.

Через год Маннана родила дочь. Она отдала много времени и сил, воспитывая дочь в ненависти к деду, чтобы в будущем сделать ее орудием своей мести.

Альдима, дочь Маннаны, слушала рассказы матери о злобном деде, который исковеркал жизнь своей дочери, убил брата Альдимы и, конечно, постарается убить и их с матерью.

Альдима быстро усвоила уроки Маннаны, она плакала вместе с ней, грозила кулачком деду, скрежетала зубами от ярости и поклялась отомстить за мать и за брата.

Когда Альдиме исполнилось двенадцать лет, Маннана решила, что час настал и ее дочь хорошо подготовлена. Она отправила Альдиму к Астиагу, будто бы для того, чтобы он повидал внучку и обучил ее придворным обычаям.

Однако сын Маннаны не был убит. Царь сам считал, что его убили, но мальчика отдали в семью пастуха, который воспитал его, как своего сына. Звали мальчика Киром.

Однажды Кир попался на глаза царю, и царь признал в нем своего внука. Толкователь снов считал, что прежние сны больше не угрожают царю, и Кира отправили к родителям в Персию.

Брат и сестра разминулись в пути, не зная об этом.

Кир вернулся домой. Он и не подозревал, что у него есть сестра, которая отправилась к деду, чтобы отомстить за него. Альдима тоже не знала, что ее брат жив и отправлен домой в Персию.

У царя Астиага ее встретили как дорогую гостью. Альдима была готова к этому и сделала вид, что и она рада видеть деда.

Ее очень удивило, что он оказался совсем не похожим на того злодея, каким его описывала Маннана. Но Альдима решила, что дед притворяется. Она ждала, что в любую минуту он обнаружит свое истинное лицо.

В складках одежды она прятала маленький флакон с ядом, и к ноге у нее был привязан небольшой кинжал. Альдима была готова убить Астиага.

С раннего детства Альдима только и слышала о его жестокости, однако своими глазами видела другое. Дед горячо привязался к ней.

В честь Альдимы устраивали празднества. Астиаг гулял с ней по саду, любуясь цветами и птицами. Он взял ее с собой на охоту и несколько дней они ехали рядом верхом, потому что Астиаг хотел показать ей, как прекрасна его страна.

Альдима удивлялась все больше и больше. Слова матери не вязались с тем, что она видела и слышала, и вскоре она уже не понимала, чему верить.

К великой радости Маннаны, Кир вернулся домой, и ее охватило раскаяние. Сын с восторгом отзывался об Астиаге, и мать тут же послала туда гонца, чтобы тот предупредил Альдиму – уговор выполнять не надо, пусть поскорей вернется домой.

Но гонец опоздал.

Альдима потеряла покой и сон – уж слишком слова матери расходились с тем, что она видела своими глазами. Сближаться с дедом она не смела, мать запретила ей это. Всякий раз, когда Астиаг хотел погладить Альдиму по голове, она отшатывалась от его руки, как от когтистой лапы. Если он пытался нежно обнять ее, она убегала, словно он намеревался проглотить ее.

Астиаг замечал, что она чуждается его, но причины не понимал. Он уговаривал себя, что внучка просто не в духе и это скоро пройдет.

Бессонными ночами Альдима бродила по саду, и ее единственной утешительницей была луна. Она доверяла свои мысли только ей. Шепотом рассказывала луне о своих сомнениях и о своем отчаянии. «Что мне делать? – говорила она. – Чему верить?»

И не находила ответа.

– Альдима, – сказал однажды вечером Астиаг во время их прогулки по саду, – подойди ко мне, я хочу сделать тебе подарок.

Альдима подошла, и он протянул ей золотую цепочку, на которой висели маленькие фигурки, выточенные из цветных камней. Тут была летящая птица, сверкающий полумесяц, окруженный звездами, распускающийся виноградный лист, бегущий олень.

Альдима с трудом сдержала слезы. Мать внушила ей ненависть к деду, а она при всем желании не могла проникнуться ею.

– Это тебе, – сказал Астиаг. – Я очень люблю тебя. И он нежно погладил ее по щеке.

Альдима закричала, но беззвучно, кожа ее вдруг затвердела, и она почувствовала, как бесконечно далеко отдалились от нее солнечный свет и аромат цветов. На глазах у испуганного Астиага она превратилась в камень.

Он был вне себя от горя, но понимал, что его вины в этом нет. Должно быть, Альдима оказалась во власти злых сил.

Он отправил гонца к Маннане, прося ее вернуть к нему Кира. Астиаг надеялся, что брат сумеет оживить Альдиму.

Каждый день Астиаг ходил к каменной Альдиме и разговаривал с ней, пытаясь В победить колдовские чары, но все было напрасно.

По ночам, когда всходила луна и в саду никого не было, лунные лучи падали на камень и немного согревали его. Тогда камень начинал мечтать. Альдима замечала, что сердце ее тихонько бьется, и перед глазами проплывают образы, которые она была не в силах прогнать.

Приехал Кир. Астиаг тут же отвел его к камню и оставил брата наедине с каменной сестрой.

Вечером над садом, в котором не было никого, кроме Кира и Альдимы, звучало нежное щебетание птиц.

Кир опустился перед сестрой на колени.

– Дорогая сестра моя, я твой брат Кир, – обратился он к Альдиме. – Я пришел, чтобы освободить тебя от каменных пут. Подай мне знак, и я все сделаю!

Его слова достигли души окаменевшей Альдимы. Брат! Но ведь она считала его мертвым. И хотела отомстить за его смерть. Всю свою недолгую жизнь Альдима жила ненавистью и местью. Она почувствовала, что камень становится плотнее и тверже. «Нет, – думала она, – я не дам камню заполнить меня целиком».

Но она не могла противостоять тем могучим силам, которым подчинялась всю жизнь и которые превратили ее в камень.

Луна нежно коснулась лучами каменной Альдимы, словно хотела утешить ее. Кир поднял глаза и увидел, что из трещины на вершине камня сочится влага.

Влага собралась в каплю, и эта капля упала ему в руку. Она тут же затвердела, превратившись в камень. Он имел форму слезы, сверкал черным серебром и был пронизан нежными розовыми прожилками.

Кир не смог освободить Альдиму и вернулся к матери с печальным известием. Узнав о судьбе дочери, Маннана онемела и оставалась немой три года.

А камень с тех пор начал понемногу меняться. Людям казалось, что он становится выше и выше, словно тянется к небу, к солнцу.

Дай-Ши сложил ладони и почтительно поклонился луне, которая в этот миг в последний раз заглянула в прорезь палатки.

– Это конец седьмой легенды? – спросил светловолосый.

Дай-Ши кивнул.

– Что же я узнал из твоих легенд? – удивился светловолосый. – Чем они могут помочь мне?

Дай-Ши молчал.

– Ты можешь объяснить мне? – Светловолосый встал.

– Нет, – ответил Дай-Ши. – Я не знаю, что ждет тех, кто слушает легенды. У каждого своя судьба.

– Но как мне найти эти камни? Как использовать их силу?..

– Я не знаю, где они, – ответил Дай-Ши. – И я не знаю, как человек может использовать силу камней для своей выгоды. Я знаю только легенды, вернее, отблеск этих легенд. Никому неизвестно, что на самом деле случилось в те далекие времена. Легенды рассказывают об этом по-разному. Я передал их тебе такими, какими сам слышал.

– Значит, я приехал в такую даль лишь для того, чтобы послушать сказки? – Светловолосый рассердился. – Я убил целую неделю, выбросил кучу денег, а в результате услышал какие-то выдумки!

– Разве я обещал тебе больше того, что ты получил?

– Но ведь это не простые легенды! Они должны сложиться в единое целое, которое может указать путь к этим камням!

Дай-Ши промолчал.

Его племянница сидела неподвижно, она не понимала языка, на котором рассказывал Дай-Ши. Вдруг она ахнула, и Дай-Ши услышал звон разбитого стекла. И тут же в палатке оказалась старая чужестранка.

Светловолосый вскрикнул от удивления, отступил назад и упал в свое кресло.

– Невероятно! – пробормотал он. – Так не бывает!

– Ты говоришь по-норвежски? – Женщина с удивлением повернулась к нему.

– Да… И ты тоже? Кто ты?

Женщина долго не спускала с него глаз и молчала.

– Так это ты держишь Дай-Ши в плену? – спросила она наконец.

– Разве это плен? – рассердился светловолосый. – Разве он скован цепью или связан?

– Сегодня уже нет, – ответила она. – Что тебе от него надо?

– Я хотел услышать от него легенды о лунных камнях.

– Ты имеешь в виду царские камни?

Светловолосый выпрямился.

– Да. А ты тоже знаешь о них?

– Они принадлежали мне. Много лет назад, когда я ехала через Россию, их у меня украли.

– Россия? – прошептал светловолосый. – Значит, ты Идун Сверд? Дочь Флоринды Ульсен?

Идун удивилась.

– Да. Но как ты это узнал?

– Ты уверена, что у тебя украли эти драгоценности? Может, они все-таки у тебя? Выходит, я напрасно потратил столько времени и денег?

– Все зависит от того, какие у тебя были цели, – заметила Идун.

– Но как ты здесь оказалась? – Голова у светловолосого шла кругом, он не мог сосредоточиться на одной мысли.

– Я прошла сквозь зеркало, – просто ответила Идун.

– Сквозь зеркало? Но это невозможно!

– Если ты так считаешь, значит, ты плохо понял легенды, – улыбнулась Идун. – А кто ты?

– Теперь это уже не имеет значения. Все пошло прахом.

– Кто знает? Мне кажется, это еще не конец.

Она повернулась к Дай-Ши и рассказала ему, что происходит на равнине возле лунного озера. И спросила, не хочет ли он присоединиться ко всем служителям Луны и увидеть, как закончатся легенды, которые он рассказывал.

Дай-Ши снова наклонил голову. Это было совершенно непонятно. Неужели сбудутся лунные письмена?

– Идем, – сказала Идун. – По-моему, твое место там, раз ты причастен К легендам и силе камней.

– Ты тоже можешь пойти с нами, – позвала она светловолосого. – Ты увидишь то, чего никогда не видел.

– Что я увижу? Где?..

– Не спрашивай! Если я отвечу тебе, ты все равно мне не поверишь, – сказала Идун.

Они вчетвером покинули палатку. Впереди шла Идун, за ней Дай-Ши с племянницей, которая не захотела оставаться одна, и замыкал шествие светловолосый.

Их появление в лагере вызвало переполох. Одни схватились за оружие, другие хотели задержать их, но светловолосый успокоил своих людей.

Они покинули лагерь и пошли по равнине, залитой лунным светом. С гор тянуло холодом.

Вскоре они увидели впереди семь светящихся точек, похожих на семь спустившихся с неба звезд.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю