Текст книги "В ритме сердца (СИ)"
Автор книги: Тори Майрон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц)
Слова о маме из его уст, сказанные издевательским тоном, вызывают внутреннюю дрожь, и чтобы не сорваться, не спустить с цепи своих разъярённых псов, до крови прикусываю язык и благоразумно игнорирую его очередную провокацию. Вновь совершаю попытку подойти к музыкальному центру, но не успеваю сделать и шаг, как шершавая ладонь хватает меня за шею и с силой припечатывает к деревянному стеллажу.
– Как же ты меня достала! Никогда не можешь остановиться вовремя. – Его хватка ощутимо сдавливает горло, лишая возможности вдохнуть. – Смирись, деточка, я здесь хозяин, и ты никак не сможешь это изменить. Поэтому прекрати портить мне жизнь.
– Никогда, – ядовито улыбаюсь.
– Ты думаешь, я тебя боюсь? Не смеши меня! Ты жалкая, недолюбленная девочка, которая своими тщетными попытками избавиться от меня лишь сильнее отталкивает от себя Юну.
– Мне плевать, что… что ты думаешь, – с трудом хриплю я. – А ты силь… сильней сжимай. И уда… рить ещё можешь, чтобы у меня был… были доказательства.
– Какие ещё на хрен доказательства? – непонимающе хмурит морщинистое лицо, заметно уставшее от пагубного образа жизни.
– Засажу тебя, скотина! – шиплю я и хватаюсь за его руку, из последних сил стараясь не потерять сознание от нехватки кислорода. – Не за кражу… так за нападение…
Его ладонь мгновенно расслабляется, но уж лучше бы он задушил меня, чем произнёс следующие слова:
– Дорогая моя доченька, у меня и в мыслях не было нападать на тебя. Зачем мне вредить «золотой жилке», что приносит доход в этот дом? – Он освобождает мою шею, спуская руку ниже. – Но я давно уже умираю от любопытства посмотреть, что ты там скрываешь под своим тряпьём.
Из-за отсутствия воздуха и дурмана сдерживаемой злости до меня не сразу доходит смысл его слов, но когда чувствую потную ладонь под своей толстовкой, грубо сжимающую обнажённую грудь, моё тело мгновенно каменеет, обрастает невидимой коркой льда, словно самостоятельно пытается защититься и приглушить отвращение от липких касаний к моей коже.
– Ого! Ничего себе, какие формы! Знал бы – давно испробовал, – шепчет он возле уха, слегка проводя колючей щетиной по моей щеке.
От мощного выброса адреналина звенит в ушах и перехватывает горло, так что не сразу удаётся закричать. Жалобно скулю и брыкаюсь, отрывая от себя руки Филиппа, но по его потемневшим зрачкам понимаю, что все мои попытки освободиться только сильнее его возбуждают.
– Отвали от меня, сволочь!!! Не трогай! Не смей! – наконец голос прорывается, и я истошно кричу, объятая паникой и его цепкой хваткой.
– Тише, деточка, тише, успокойся. Я хочу сделать нам обоим приятно.
– Отпусти меня! Отпусти!!! – дико ору, нещадно пинаясь ногами.
– Да заткнись ты! – рявкает Филипп, схватывая меня за ворот толстовки и небрежно отшвыривает к противоположной стене. Я сильно ударяюсь затылком, но кроме головокружения ничего не испытываю. Никакой боли. Только леденящий страх подстёгивает реакцию – бороться и бежать!
Пытаюсь вынестись из комнаты, но Филипп резко тянет меня за волосы и опрокидывает на диван.
– Веди себя спокойно и обещаю – я буду нежным. Тебе понравится, – с этими словами он наваливается на меня, и своим бедром я ощущаю выпирающий бугор из его штанов.
– Не трогай меня, Филипп! Я убью тебя! Нет! Слезь с меня! – кричу, разрывая горло до крови, но мне плевать. Я не смирюсь с происходящим. Ни за что! Бьюсь руками и ногами, даже не разбирая, попадаю хоть раз по мужчине или нет. И лишь когда слышу его сдавленный, протяжный стон, невероятно радуюсь, что так удачно получилось залепить по его вздыбленному месту.
Пользуясь возможностью, сталкиваю его себя, вскакиваю с дивана и от всей души загадываю, чтобы у него больше никогда не «поднимались паруса».
– Сука… Тварь!!! – болезненно мычит он, сжимая руки на члене. Только сейчас замечаю, что Филипп, оказывается, успел даже приспустить штаны. Если бы мой желудок не был пуст, меня бы непременно вывернуло наизнанку.
Порываюсь ударить насильника с ноги, но он неожиданно быстро справляется с острым приступом боли и хватает за стопу, поваливая меня на пол.
– Думаешь, так просто сбежишь от меня, деточка? – слышу его сиплый голос позади, продолжая отталкиваться от него ногами.
Следующий удар он получает по носу, что даёт мне возможность быстро подняться и побежать прочь.
– Сука-а-а! Ну всё, бля*ь! Ты доигралась! Хочешь по жёсткому – значит, получишь! – несмотря на подбитые нос и яйца, Филипп резво бросается мне вслед.
– Тебе некуда бежать, деточка, и кричать тоже нет смысла. Мамы дома нет! Так что нам никто не помешает, – ехидно сообщает Филипп, с каждой секундой всё ближе подбираясь к кухне, где я беспомощно мечусь по нескольким квадратным метрам комнаты в попытках найти спасение, но всё тщетно. Раздражённый отчим уже стоит в нескольких шагах от меня, норовя вновь напасть, чтобы свершить своё гадкое дело.
– Попалась, сладкая?
И всё. Я больше не думаю. В один-единственный момент просто переключаюсь – выдвигаю ящик стола и, не глядя выхватывая первый попавшийся нож, резко выставляю его вперёд к мерзкой роже Филлипа.
– Стоять!!! На месте! Ещё хоть шаг…
– И что ты сделаешь? Заколешь? Поцарапаешь? Не смеши меня, детка. У тебя для этого кишка тонка. Завязывай ломаться и приступим к делу, это всё равно случится, хочешь ты того или нет, – криво усмехаясь, Филипп продолжает медленно идти на меня.
– Как же ты ошибаешься, мразь! – не узнаю свой голос. Глухой, бесцветный, словно всю жизнь высосали. Меня лихорадочно трясёт, но нож держу уверенно, крепко, сжимая до побелевших костяшек. – Сделаешь ещё хоть шаг, и клянусь тебе – я зарежу тебя к чёртовой матери. Не сомневайся! Знал бы ты, как давно я мечтаю об этом. – Я несколько раз полоснула ножом, разрезая тесное пространство между нами, тем самым заставив Филиппа отпрыгнуть назад и стереть с его лица тошнотворную улыбку.
– Осторожнее, детка, ты так можешь пораниться.
– Я тебе не детка, гниль ты паршивая!!! – с прохладного шёпота мой голос срывается на леденящий крик.
– Тихо… Хорошо, хорошо. – Он поднимает руки, словно сдаваясь, а в глазах зарождаются первые искорки страха. – Ты лучше нож убери.
И не подумаю!
– Только попробуй ещё хоть раз прикоснуться ко мне или даже приблизиться, я клянусь жизнью матери – моя рука не дрогнет! Убью тебя на хрен! – Я даже не замечаю, как из защиты перехожу в нападение – сама сокращаю расстояние до отчима и провожу остриём ножа возле его лица, заставляя вновь отступить назад.
– Николь… успокойся… – Но я пропускаю мимо ушей его слова, сказанные уже ощутимо напуганным голосом. Он сделал всё, чтобы довести меня до невменяемого состояния, а теперь просит спокойствия?
– А может, мне не ждать и избавиться от тебя уже сейчас? – продолжаю вилять кончиком холодного оружия возле его побелевшего лица, получая неизгладимое удовольствие от всех оттенков ужаса, что мелькают в его мутных глазах.
– Николь… Что ты делаешь? Николь! – Вижу прямо перед собой гадкую рожу Филиппа, но голос его звучит где-то далеко, точно за толстым слоем стекла. Приглушённо. Невнятно. Расплывчато.
– Всего одно движение, и у меня не будет больше проблем. – Мои губы движутся, но говорю словно не я.
– Николь, мне больно. Остановись! Что с тобой?
Всего одна капля крови, торопливо стекающая по шее Филиппа, и я будто пробуждаюсь.
Боже, что со мной? Что я делаю?
Как лезвие оказалось прижатым к его горлу? Неужели я в самом деле собиралась это сделать? Собиралась его… убить…
Я делаю поспешный шаг назад, но даже несмотря на то, что Филипп застывает в неподдельном изумлении, не опускаю руку с ножом вниз.
– Ты ненормальная, – хрипло стонет он, дотрагиваясь до продолговатой царапины на шее.
Он прав. Я не в своём уме. Вновь потеряла контроль над собой. Над злостью и гневом. Но это он виноват. Только он! Этот гад собирался меня изнасиловать.
Боже! Он довёл меня. Я сорвалась! Только не опять!
Дыши, Николь, дыши! Прошу! Просто дыши! Ты же знаешь, как с этим справиться. Ты же можешь.
Глубокий вдох и выдох, вдох и выдох.
Но это не помогает! Я слишком заведена, чтобы так просто успокоиться. Всё тело сгорает изнутри, плавит органы, кости, нервы. Мне хочется кричать, неистово крушить и разбивать всё на своём пути, либо бежать без оглядки на максимальной скорости до полного изнеможения, чтобы, точно проснувшемуся вулкану, выплеснуть наружу всё беснующееся пламя и освободиться.
– Да, я ненормальная, а потому слушай и запоминай, что я тебе сейчас скажу, – медленно проговариваю я не человеческим голосом, а скорее животным рычанием. – Если ещё хоть раз на долю секунды в твоей пустой голове мелькнёт мысль вновь коснуться меня, то знай – в следующий раз я не остановлюсь, не пожалею и перережу тебе глотку этим самым ножом! – Выставляю слегка окровавленное лезвие вперёд, до конца убеждая его в своих намерениях.
Филипп нервно сглатывает и не отводит от меня взгляд, будто боится, что я вновь могу напасть. Но я больше не в состоянии дышать одним воздухом с этой мразью, убираю нож в карман кофты и направляюсь к выходу.
Мне нужно сбежать. Немедленно. Как можно дальше.
– Что это с тобой? Куда так несёшься? – как сквозь сон слышу недоумённый голос мамы, в которую сильно врезаюсь на пороге квартиры. Она вернулась из магазина с полными пакетами бутылок. Конечно, куда же она ещё могла ходить? Только за новой порцией алкоголя.
Но сейчас мне плевать. Я себя не контролирую.
Мне нужно сбежать.
Ничего не отвечаю. Не могу больше говорить. Накидываю капюшон, желая спрятаться от всего окружающего мира, и вылетаю из квартиры, с грохотом закрывая за собой дверь.
Свежесть вечернего воздуха и встречные порывы ветра, что, словно пощёчины, наносят мне удары, не помогают испытать и доли облегчения.
Бегу в неизвестном направлении, на всей скорости пролетая квартал за кварталом, даже не глядя по сторонам. Бегу что есть силы, пытаясь потушить ненавистный костёр в душе, но он не гаснет, а лишь раздувается шире, выше и ярче. Тело сотрясает нервный озноб, а кожа нестерпимо зудит. Я всё ещё чувствую мерзкие отпечатки пальцев Филиппа, его едкий запах немытого тела и зловонное дыхание у своего лица. Как жаль, что грязь смогу стереть только с тела, а не из воспоминаний.
Бегу, не чувствуя ни боли, ни усталости. Лишь сердце в груди скачет на бешенной скорости, вот-вот норовя вырваться наружу. Но я не имею права останавливаться, мне нужно продолжать, потому что нет другого выхода. Я не хочу сбрасывать злость на кого-то другого, не хочу никому вредить, как делала это раньше. Слишком отчётливо помню, какие муки совести и сожаления следуют потом. Они ещё хуже, чем ярость. Я больше не могу этого допустить.
И потому бегу, не сбавляя темпа. Бегу и даже пытаюсь заплакать, надеясь, что выпущу злость вместе с потоком слёз, но ничего не выходит. Слёз больше нет. Их давно уже нет. В этом вся и проблема.
Бегу, совершенно не видя дороги, нескончаемую череду жилых домов и безликих, редких прохожих до тех пор, пока один единственный звук с корнями не вырывает меня из собственного пекла.
Звук, который я никогда ни за что не забуду. Просто не смогу.
Этот звук – моя фобия.
Мой самый страшный кошмар, который превратил меня в то, кем я сейчас являюсь.
Я слышу протяжный звук скрежета тормозящих колёс об асфальт, который много лет назад пронзил мне насквозь сердце. И лишь этот звук, словно холод самой суровой вьюги, в одно мгновение гасит во мне жгучий огонь.
Выплывая из глубин своего сознания, я возвращаюсь в реальность за долю секунды до столкновения и чудесным образом успеваю увернуться от капота автомобиля. Свалившись навзничь на каменистую обочину, я до мяса раздираю ладони и ощущаю острую боль в правой ноге.
Но какая к чёрту разница? Никакая физическая боль не сравнится с той, что я повторно проживаю в мыслях. Словно это было только вчера.
Этот звук… Это ужасающий звук. И тело папы…
Не ощущая холода земли, аккуратно переворачиваюсь на спину и смотрю в ночное, звёздное небо.
– Не нужно быть выше всех звёзд, Николина, важнее быть ярче остальных!
Слышу отголоски его последних слов и задыхаюсь. Папы давно уже нет, и мне так его не хватает. Безысходность, тоска по нему и отчаянье собирается в болезненный ком, вставший поперёк горла, лишающий сил и дыхания.
Но сердце… оно продолжает бешено стучать, гоняя кровь по телу, а мощный взрыв адреналина, воспламенивший миллиарды нервных клеток, напоминает, что я всё ещё жива.
Да, я жива!
Боже… Не могу поверить, что по собственной вине чуть было не закончила свою историю так же, как папа…
Дыхание сбилось от продолжительного бега, голова невероятно кружится, ладони с повреждённым коленом нестерпимо саднят, а в душе вообще царит тотальный кавардак, но я живая и не могу сдержать глупой, счастливой улыбки. Столь редкой, глубокой и искренней.
Перед глазами пролетают цветные кадры из фильма длиною в целую жизнь, но щелчок открывающейся автомобильной двери и мерные, широкие шаги в мою сторону дают понять, что лежу на земле не дольше нескольких секунд. Немного приподнявшись, возвращаю капюшон на голову и осматриваюсь по сторонам.
В какую именно часть города меня занесло – понятия не имею, но по одинаковым производственным зданиям по обе стороны дороги осознаю, что забежала на территорию одного из городских предприятий.
– Пацан, тебе что, жить надоело? – Сижу к водителю спиной и потому не вижу, но его до неприличия спокойный голос вводит меня в ступор, словно не он всего несколько секунд назад чуть не сбил человека.
Я молча встаю на ноги, превозмогая дискомфорт в колене, но сильное головокружение ослабляет тело. Непроизвольно сжимаю глаза, ожидая нового падения, но мужская рука грубо схватывает меня за шкирку и словно провинившегося котёнка удерживает на весу.
– Ты что здесь делаешь, сопляк? – вновь слышу сталь в его равнодушном голосе, и кожа будто покрывается морозным инеем, а желание извиняться перед водителем за свою невнимательность напрочь отпадает.
Воротник толстовки неприятно сдавливает горло, всё же вынуждая обернуться к мужчине и попытаться его оттолкнуть, но легче было бы бетонную стену сдвинуть с места, чем массивное тело водителя. Когда понимаю, что мне не удастся его пошатнуть даже на сантиметр, я сильно прищуриваю глаза в желании рассмотреть эту тяжеленую глыбу, но и тут удача явно не на моей стороне – из-за яркого света прожектора прямо за его широкой спиной я совершенно не вижу лица обладателя бездушного голоса.
– Оглох, что ли? Ты что здесь делаешь? – Лёгкие нотки раздражения проскальзывают в его словах, а я, опустив взгляд вниз, замечаю бордовые пятна крови на своих разорванных штанах.
– Вот чёрт, – порываюсь коснуться повреждённого колена, но хватка мужчины не позволяет согнуться, и потому я наконец отвечаю ему: – Я не глухая и оказалась здесь случайно, просто заблудилась.
Сжатая ладонь быстро расслабляется, немного приспуская меня вниз, но в тот же миг ощутимо напрягается его крупное тело. Я физически чувствую, как от него летят шипящие искры, и мне это совершенно не нравится.
– Девчонка? – недоумённо спрашивает он и в следующую секунду срывает с меня капюшон.
Свет мгновенно ослепляет, заставляя болезненно зажмуриться, и немного справившись с резью в глазах, всё-таки приподнимаю голову.
В полумраке вижу только очертания высокой фигуры и смутные детали его бесстрастного лица. В свою очередь мужчина пристально изучает меня в тёплом луче прожектора, заставляя ежесекундно замирать от мерного звука его горячего дыхания в опасной близости от меня.
– Со мной всё нормально, спасибо, что спросили, – не выдерживая тягостного молчания, говорю я, желая поскорее скрыться от его глаз. – Выход найду сама, так что можете уже отпустить меня и ехать дальше.
– Я сам решу, что и когда мне делать. – Я думала, холоднее его голос стать уже не может, но ошибалась. Меня непроизвольно передёргивает от столь низких нот.
– Хорошо, стойте здесь, сколько пожелаете, только меня отпустите, – прикладывая усилия, говорю мягче, не на шутку начиная опасаться весьма недоброжелательного незнакомца. Решаюсь отцепить его ладонь от толстовки, но стоит только коснуться его, как он сам резко одёргивает руку, вынуждая меня покачнуться.
Нет, ну что за грубиян? Ладно я сама – дура невнимательная, забрела на чужую территорию и чуть не кинулась под его машину, но разве это повод быть таким резким?
Не теряя времени, разворачиваюсь и направляюсь в сторону входных ворот, но властный голос за спиной вмиг сковывает тело:
– Остановилась и быстро села в машину! – И это не просьба, даже не предложение, а самый настоящий приказ.
Что он о себе возомнил?
– Сказала же – я сама найду дорогу назад, – теперь уже не скрывая раздражения, отвечаю я, продолжая отходить от него на безопасное расстояние, с каждым шагом возвращая себе способность ясно мыслить.
Рядом с ним со мной происходит что-то непонятное. Нечто, что меня жутко пугает.
За свою короткую жизнь я успела повстречать множество разных людей – начиная с богатых, властных, уверенных в себе посетителей «Атриума», заканчивая нищими, импульсивными и опасными преступниками Энглвуда, но никогда ещё я не встречала людей с такой мощной энергетикой, как у этого случайного мужчины. В течение всего одной минуты нашего скудного общения и отсутствия чёткого портрета его лица я каждой фиброй тела впитываю исходящие от него электромагнитные импульсы.
И я хочу вам сказать – это далеко не самые приятные ощущения. Словно мрачные грозовые тучи плотно сгущаются над твоей головой, пока ты беспомощно стоишь с одурманенным разумом и скованный страхом гадаешь, что тебя ждёт – смертельный удар молнии или тёплый летний дождь?
И звук быстрых преследующих меня шагов так же даёт мне ясно понять, что, ко всему прочему, мужчина ещё и не принимает отказов.
Не успеваю сорваться на бег, как он вновь схватывает меня, но на сей раз за руку. С такой силой, что уверена – после него на коже непременно останутся синяки.
– Я не привык повторять дважды. – Круто разворачивает к себе лицом, заставляя врезаться в крепкую грудь, обтянутую приятной тканью классической рубашки. Вновь попадая в его магнитное поле, я судорожно вздыхаю, чувствуя необъяснимый трепет от излишней близости к мужскому запаху кожи. Его явно дорогой парфюм почему-то не отталкивает, а даже наоборот – вызывает непреодолимое желание уткнуться в его шею носом и больше никогда не отстраняться.
На мгновение мне кажется, что земля проваливается под моими ногами, а мир вокруг мужчины распадается на пиксели и так же быстро собирается вновь, когда я встряхиваю головой и беру под контроль своё испуганное сознания.
Леденящий страх сковывает всё тело и в той же мере наполняет силами спастись. Мне нестерпимо хочется оттолкнуть мужчину, почувствовать безопасность, разойтись в разные стороны и больше никогда не встречаться. Но у мрачного незнакомца, по всей видимости, совершенно другие планы на меня. Не применяя излишних усилий, он ведёт меня к своему автомобилю, даже несмотря на все мои отчаянные попытки вырвать руку из его железной хватки.
Вырываюсь, кричу, бью, царапаюсь, рычу… и мысленно поражаюсь – что же со мной всё-таки не так? Как я умудряюсь так смачно влипать в одну проблему за другой? Как я могла забыть сумку со всеми деньгами в прихожей, прекрасно зная, с каким конченым уродом я живу? Почему мне не удалось удержаться от очередной ссоры с Филиппом, которая чуть было не закончилась изнасилованием и убийством, и однозначно завершилась потерей контроля над собой? Как меня угораздило попасть под машину не простого жителя Рокфорда, а властного, безэмоционального, не терпящего возражений богача, который физически давит на плечи своей ядерной энергетикой и сейчас так уверенно тащит меня в свой автомобиль?
Эта вся сплошная череда происшествий – какая-то идиотская насмешка судьбы? Шутка?
Я должна посмеяться? Хорошо, без проблем! Я посмеюсь.
И я в самом деле начинаю смеяться. Не мысленно у себя в голове, а по-настоящему. Звонко. Безудержно. На всю улицу. От всей души. До коликов в животе и боли в щеках. Меня настолько накрывает беспричинное веселье, что задыхаюсь, не в состоянии выдавить из себя и звука. Ещё немного, и из моих глаз полились бы слёзы, которых не видела уже много лет, но хлёсткий, совершенно неожиданный удар по лицу приводит меня в чувство.
Прикладываю холодную ладонь к щеке, ошеломлённо глядя на мужчину. Его лицо озаряет свет, и первое, что вижу – чёрные бездны глаз, с головой погружающие на неизведанное дно мрака, который своей таинственностью неудержимо притягивает, завораживает, интригует, разжигает нездоровое любопытство проверить, что же там прячется в самом низу?
Никогда не могла даже подумать, что скажу подобное, но в этот момент я несказанно рада, что в моей жизни вполне хватает своей собственной тьмы, чтобы суметь удержаться от манящего образа мужчины.
– Ты меня ударил! – отмираю я, наполняясь оскорбительным негодованием.
– У тебя началась истерика, – сухо констатирует он. – А теперь садись в машину. Быстро, – и открывает пассажирскую дверь, уже порываясь затолкнуть меня силой.
Но во мне больше нет ни страха, ни бушующей ярости, ни желания смеяться. Только необходимость спастись!
Этот нескончаемый час, полный эмоциональных землетрясений и торнадо, который чуть было не закончился для меня трагедией, просто не может завершиться так. Я чудом избежала гибели не для того, чтобы сейчас мирно сесть в чужую машину, отправиться неизвестно куда и беспрекословно выполнять всё, что потребует какой-то незнакомец.
– Я никуда с тобой не поеду! – набравшись смелости шиплю я, и, вытаскивая нож из кармана, одним порывистым движением провожу по его предплечью. Я вовсе не хочу его калечить, мне просто необходимо, чтобы он меня отпустил. И представьте моё безмерное удивление, когда он этого не делает.
Мужчина молниеносно выбивает оружие из моей ладони, и, безразлично мазнув взглядом по краснеющему пятну на белой рубашке, свысока смотрит на меня.
– А ты, как погляжу, совсем дикая. – В его бездонных омутах глаз мелькают черти и капля удивления, а губы расплываются в дьявольской улыбке. – Это будет интересно, – словно в предвкушении чего-то, уверенно говорит он, но многозначительное обещание словно предназначается не мне, а самому себе.
От неожиданности я цепенею, сердце стучит как барабан, разбитые ладони предательски потеют. Впервые замечаю живые эмоции мужчины и неохотно признаю, что он страшно красив. И не побоюсь сделать акцент на слове – страшно.
Всеми вибрирующими внутри меня клетками тела чувствую, что нужно срочно смываться. Несмотря ни на что рискнуть и попытаться спастись, пока ещё есть хоть какая-то возможность.
Интуиция подсказывает, стоит сесть в машину – и на этом конец.
– Да, будет очень интересно, – вполголоса отвечаю я, что, безусловно, вводит его в некоторое замешательство.
Посмотрим, как ты справишься с этим… – думаю я и вынимаю моё первое и самое главное орудие защиты – перцовый баллончик, который ещё с детства приучила себя держать в кармане каждой пары штанов.
Ловко вытаскиваю, без предупреждения выпускаю точную струю прямо в чёрные глаза и мгновенно получаю долгожданное освобождение. Не теряя драгоценные секунды его дезориентации, я игнорирую сдавленную ругань мужчины и со всех ног уношусь прочь.
– Я найду тебя… – единственное, что успеваю расслышать, скрываясь за поворотом.
Не найдёшь. Просто не сможешь. Наши миры слишком далеки друг от друга…
В крови вскипает адреналин, рука горит в месте его грубых прикосновений, а колено всё ещё продолжает кровоточить, но я бегу, раз за разом спотыкаясь о камни, а на лице неудержимо расплывается улыбка. Не знаю – это очередная истерика на подходе или простая радость свободе и тому, что всё ещё жива? Даже после всего.
Бегу быстро и как-то непривычно легко – ни красной пелены перед глазами, ни белёсой дымки в голове. Точно лечу, долго не задумываясь о направлении. Ведь в моей жизни есть лишь одно место, куда я всегда могу прийти. Лишь одно место, где мне ничто не угрожает. Лишь одно – где меня любят и ждут.
