Текст книги "В ритме сердца (СИ)"
Автор книги: Тори Майрон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)
– Вот так ещё лучше. – Она расправляет пальцами упавшие на плечи светлые пряди, потрясённо разглядывая моё отражение. – Ты такая красивая, Николь, почему ты это всячески скрываешь?
Её вопрос заставляет меня усмехнуться, одновременно почувствовав смущение.
– Спасибо за комплимент, конечно, но такое платье любого сделает красивым, – констатирую я, наконец вглядываясь в ценник. – О-о-ого! Да чтоб меня!!! Ничего себе! – Цифра с четырьмя нулями на конце не удерживает меня от бурной реакции, которая вновь не остаётся без внимания недовольных продавцов.
– Не говори ерунды, Ники. Дело в тебе, а не в платье, но его несомненно нужно брать, – ни капли не шутя, заявляет Эми.
– Что, прости?
– Платье однозначно нужно брать! Оно будто создано для тебя.
Я нервно посмеиваюсь, оборачиваясь к подруге.
– Эмилия, ты, похоже, немного забылась. Это платье стоит как три мои месячные зарплаты, и то, если я на работе буду из кожи вон лезть, чтобы вытрясти побольше чаевых.
– Но оно прекрасно! – разводя руки в стороны, отчаянно скулит она. – Давай я тебе его куплю!
– Ещё чего?!
– Ну а что? Это будет моим подарком! Я же никогда тебе просто так ничего не дарила, думаю, пришла пора исправить эту оплошность, – на полном серьёзе говорит Эми, адекватно не оценивая допустимый лимит стоимости подарков.
– Ты что, с ума сошла?!
– Вовсе нет.
– Даже не думай! Я не приму столь дорогую вещь, – категорично отказываюсь я.
– Но Николь… это платье…оно…
– Оно мне не нужно, Эми, – понижаю голос так, чтобы нас никто не услышал. – Куда я, по-твоему, пойду в таком платье? Подметать шлейфом грязные улицы Энглвуда или, может, вытанцовывать в «Атриуме» перед мужиками? Боюсь, они не оценят наряда – уж больно много лишней ткани.
Мысленно представляя всю нелепость этой картины, я лишь сильнее убеждаюсь, что подобное платье, как и любая другая элегантная одежда, не для меня. В ближайшем будущем мне однозначно суждено носить только невзрачные шмотки, что не станут привлекать ко мне лишнего внимания, либо жалкие обрывки тканей в «Атриуме», где отсутствие одежды как таковой лишь приветствуется и увеличивает мои шансы заработать больше.
Кстати, по поводу денег…
В ту ночь я унеслась из «Атриума» сломя голову, наплевав и на деньги, и на то, что своим побегом от клиента однозначно перечеркнула возможность сохранить себе работу.
И представьте моё удивление, когда я ещё не успеваю добежать до дома, как мой телефон разряжается звоном с именем Эрика на экране, который, будто сговорившись со своим братом-близнецом, решил ошарашить меня несвойственным для себя поведением.
Если причину поразительного терпения Тони я выяснила ещё во время незабываемой встречи с его другом, то объяснить неожиданную благосклонность Эрика ко мне я до сих пор не в состоянии.
Мало того, что он выплатил мне оговорённые с Тони пять тысяч за приват, так ещё был бесконечно признателен за безупречно проделанную работу.
Клянусь, он так и сказал: «Безупречно сработано, Аннабель! Ты была на высоте!»
И подождите… Это ещё не всё!
Главной вишенкой на тортике моего глубокого ступора стало миролюбивое заверение Эрика в том, что впредь он не станет докучать меня уговорами о предоставлении интимных услуг клиентам; позволит спокойно продолжать участвовать в групповых танцах в шоу и работать только в зале; и окажет мне своё личное покровительство в случае любых проблем и происшествий во время смен в клубе.
Что за добрая муха укусила этого алчного мерзавца – для меня непостижимая тайна, которую я вряд ли смогу разгадать, но, немного придя в себя после ситуации с мужчиной и как следует подумав, я поняла, что не могу не воспользоваться столь удачным шансом остаться в «Атриуме», даже несмотря на то, что теперь весь наш «дружный» женский коллектив точит на меня зубы.
Заработанные в ту ночь пять тысяч спасли нас от потери квартиры, но сумма долгов, годами накопленных мамой и Филиппом, до сих пор остаётся солидной, на покрытие которой мне необходимо выдержать ещё как минимум полгода изнурительной работы в клубе.
Остаётся лишь надеяться, что друг Тони больше не явится туда. А даже если и так, то я просто буду стараться не попадаться ему на глаза, так же, как я это делаю с Марком, который пару раз был замечен мной в «Атриуме» в полубессознательном состоянии в компании моих коллег.
– Ты точно уверена? – сочувственно переспрашивает Эми, не отрывая взгляда от платья. – Оно так тебе идёт! Если ты переживаешь из-за денег, то не стоит. В плане финансов родители меня не ущемляют, да и ты же знаешь, что мне для тебя ничего не жалко. – Обойдя меня сзади, подруга опускает подбородок на моё плечо.
– Знаю, Эми, но дело, правда, не только в деньгах. Как бы я ни хотела, но это платье никогда не впишется в мою убогую жизнь. – Склоняю голову к её щеке, пытаясь справится с щемящим чувством, неприятно сдавливающим мне грудь.
– Не говори так, Николь, твоя жизнь не… – Эми собирается что-то возразить, но отвлекается на ритмичный звон, доносящийся из её сумки.
Она отстраняется от меня и, взглянув на экран мобильного телефона, мгновенно расплывается в такой лучезарной улыбке, что даже спрашивать не надо, чтобы понять, кто ей звонит.
Я медленно направляюсь обратно в раздевалку и в последний раз перед тем, как снять с себя нежнейшую ткань платья, аккуратно провожу рукой по переливающейся водной глади юбки, с грустью задумываясь: смогу ли я когда-нибудь позволить себе подобную роскошь или хотя бы просто выбраться из нищеты?
Мечтать не вредно.
К тому времени, как я выхожу из кабинки, сияющая Эмилия уже заканчивает расплачиваться за покупки и пытается собрать многочисленные пакеты.
– Дай что-то мне. – Подхожу к ней, желая облегчить ей задачу.
– Я сам помогу, – неожиданно рядом с нами доносится мужской голос, который я предпочла бы никогда не слышать, и уже в следующий миг стильно одетый брюнет вынимает обновки из рук Эми, следом целуя её в губы. – Привет, детка.
– Марк?! Что ты здесь делаешь?! – Сбитая с толку Эми ещё больше округляет свои крупные глаза. – Ты же только что сказал, что едешь домой.
– Так и есть, но решил сначала забрать тебя, – он игриво подмигивает.
– Серьёзно? – Эмилия расплывается в блаженной улыбке, глядя на своего идола с благоговением.
– Конечно, я так по тебе соскучился, что не хотел ждать до вечера. – Небрежно отодвигая своим телом меня в сторону, он нежно обнимает Эми, утыкаясь носом ей в шею.
– Я тоже по тебе соскучилась, – тихонько мурлыкает Эмилия, словно забывая обо всём окружающем мире.
– Надеюсь, ты уже готова ехать? У меня для тебя подготовлен сюрприз.
– Что за сюрприз?
– Не будь такой любопытной, детка, скоро всё узнаешь, – максимально ласковым голосом воркует Марк, продолжая измываться над её шеей.
Лицо девушки тут же покрывается застенчивым румянцем, а изо рта вот-вот и потекут слюни. Утрирую, конечно, но вы поняли, что за сцену мне приходится наблюдать.
Детка…
Кто-нибудь, несите тазик – меня сейчас стошнит!
Да он каждую так называет, просто потому что не желает перепутать имена. Но глаза Эми завешаны такой плотной пеленой влюблённости, что теперь я даже не удивляюсь, почему она не видит, что за фарс он перед ней устраивает.
– Кхе-кхе… – демонстративно кашлянув, напоминаю о своём присутствии, и далеко не сразу, но Эндрюз наконец поворачивает свою наглую физиономию ко мне.
– Оо, Никс, привет. Я тебя не заметил. – Натягивая на себя фальшивую приветливую улыбку, он как всегда меряет меня презрительным взглядом.
– Ага.
– Сегодня не планируешь накидываться на меня с кулаками? – спрашивает он, открывая перед нами входную дверь бутика.
– Если не будешь давать поводов, – сухо отвечаю, вдыхая тёплый весенний воздух.
– Тебе они и не нужны. Я до сих пор не услышал от тебя извинений, – с ослепительной улыбкой поглядывая на Эми, напоминает Эндрюз.
– И не услышишь. Считай, тот удар был авансом.
– Ты когда-нибудь допрыгаешься со своими высказываниями и неадекватным поведением.
– Ты мне сейчас угрожаешь? – мрачно усмехаюсь, наблюдая, как Эндрюз закидывает пакеты в багажник автомобиля.
– Констатирую, – надевая солнечные очки, также ухмыляется Марк.
В ответ я недовольно фыркаю.
– Вы хоть когда-нибудь можете нормально пообщаться? – вмешивается Эмилия.
– Поверь мне, это самое нормальное общение, на какое способна Никс, – ехидно добавляет парень и, открывая перед Эми дверцу, обращается ко мне: – Тебя до дома подвезти?
Мои брови взлетают вверх от его напускной любезности, предназначающейся исключительно для глаз Эмилии, которая заворожённо смотрит на своего галантного возлюбленного.
– Нет, спасибо, боюсь подцепить какую-нибудь заразу. В твоей машине такие специфические кадры оказывались, каких даже в страшных снах не увидишь. Мне ли не знать, что ты пол-Рокфорда уложил на…
– Николь! – прерывает подруга, глядя на меня с выражением лица «Ты же мне обещала», а Марк заметно напрягает челюсть, с трудом сдерживая себя от ответного грубого высказывания.
– Ладно, прости, молчу, – невинно поднимаю руки.
– Тебя точно не подвезти? – Эмилия недовольно поджимает губы.
– Точно, я лучше прогуляюсь.
– Но скоро дождь начнётся. – Она настороженно разглядывает затяжное серое полотно туч вдалеке.
– Ничего страшного, я не сахарная.
– Это ещё мягко сказано, – еле слышно цедит Марк, явно желая поскорее избавиться от моей компании.
Я целую Эми на прощание и, бросив косой взгляд на Эндрюза, тороплюсь оставить наедине идеальную «влюблённую» парочку.
Всего пара секунд – и за своей спиной я слышу рёв двигателя стремительно удаляющейся машины, а вслед за ним – гулкий раскат грома.
Поднимаю лицо к небу и жмурюсь, наслаждаясь последними минутами ласкающих лучей солнца, что мне чрезвычайно редко удаётся поймать. Люблю тепло, солнечный свет, чистое небо и запах приближающегося лета. Но ещё больше люблю океан, хотя никогда в своей жизни его не видела.
Странно, да?
Но вправду люблю представлять его солёный воздух, шум прибоя, крик прибрежных чаек, разноцветные ракушки и паруса вдали плывущих кораблей. Не сосчитать, сколько раз, сидя на отсыревшем подоконнике, я вглядывалась в хмурую картинку за окном, мечтая оказаться на ослепительно белоснежном пляже, зарыться ногами в песок и наблюдать за ленивыми гладкими волнами, что с тихим шорохом набегают на берег, а затем, вдоволь отогревшись под зноем солнца, с разбегу окунуться в кристально чистую воду, растворяясь в могучей стихии океана.
Это моя маленькая мечта, которую я обещаю обязательно воплотить в реальность. Хотя бы одну. Всего лишь одну мечту из множества заветных, которым, неизвестно, суждено ли хоть когда-нибудь осуществиться?
Глава 14
Подгоняемая ветром, я ускоряю темп, надеясь успеть оказаться дома до того, как грозовая буря разразится потоком дождя. Оглушительный грохот с небес на пару со сверканием молний, с каждой минутой всё ближе подбирающиеся ко мне, заставляют содрогаться, но не пугают так, как назойливое ощущение того, что меня кто-то преследует.
Ещё на полпути до дома я вновь ощутила предостерегающее покалывание в районе сердца, и оно никак не связано с изменением обстановки на улицах, что заметно ухудшается с каждым пройдённым кварталом по мере приближения к Энглвуду.
Украдкой оглядываясь по сторонам на случайных прохожих и весьма слабый поток машин, я невольно ёжусь, замечая в десятке метров медленно следующий за мной чёрный автомобиль.
Мне даже не приходится гадать и задумываться над вопросом, чья личность скрывается за тонированными стёклами. Я и так знаю. До конца не понимаю, как, но я интуитивно ощущаю нечто, что уже чувствовала совсем недавно. Буквально несколько дней назад, когда совершила глупость и, проигнорировав внутренний крик об опасности, вошла в комнату, в которой чуть было не потеряла себя. Но в этот раз я не собираюсь повторять ту же ошибку.
По привычке в целях моральной защиты порываюсь накрыть голову капюшоном, но вспоминаю, что из-за тёплой погоды на мне нет толстовки, поэтому, не теряя больше и секунды, с быстрого шага срываюсь на бег.
Пролетая несколько улиц, устремляюсь в сторону столпотворения на очередном перекрёстке, в котором, затерявшись в потоке людей, скрываюсь в одной из подворотен. Прижимаюсь спиной к кирпичной стене, пытаясь отдышаться после скоростного бега. Сердце отбивает испуганную дробь, ладони холодеют, над головой сгущаются тучи, отчего вокруг всё темнеет, а воздух наполняется запахом грозы.
Простояв так несколько минут, я наконец осторожно выглядываю из-за угла, старательно осматривая улицу в поисках преследующего автомобиля, но кроме кучки местных подростков, пары сидящих на асфальте бомжей и нескольких припаркованных вдоль дороги машин ничего настораживающего больше не вижу. Облегчённо выдыхаю, радуясь, что мне удалось скрыться. Сейчас лишь остаётся как можно быстрее преодолеть последние метры до дома.
Как он опять меня нашёл и какого хрена ему вообще от меня надо? – задаюсь не на шутку тревожащим вопросом и, резко оборачиваясь, подскакиваю на месте. Мой короткий вскрик заглушает мощный удар грома, а рот плотно накрывает крупная рука.
Вот же чёрт! Не может быть!
Меня точно молнией ударяет от запаха его парфюма, а уже знакомая сила притяжения проносит ток по венам, поднимая дыбом все волоски на теле. И эти глаза… опять эти чёрные глаза, что вытягивают всю душу.
– Тебе ещё не надоело бегать от меня, дикарка? – намертво прижимая меня своим телом к стене, он отрезает всякую возможность вырваться.
Боже! Неужели всё повторяется? Он снова слишком близко, а его магнитная энергия властно диктует каждому атому моего тела придвинуться к нему ещё ближе.
А ну быстро забыла об этом, Николь! Ты этого в самом деле не хочешь! В этот раз у него не получится затуманить твой разум! Я так легко больше не дамся.
Я начинаю неудержимо колотить его руками, но он, ни разу не пошатнувшись, ловко разворачивает меня и впечатывает грудью в стену, прочно скрепляя за спиной мои запястья.
– Да тихо ты, не дёргайся, самой же больнее будет, – его горячий шёпот обжигает кожу, шевеля кончики моих ресниц.
В смысле, больнее?
Он что, собирается завершить начатое в «Атриуме» прямо здесь, в подворотне? От этой картины вместо тошнотворного страха тело охватывает мелкая дрожь, а зной, сгущающийся где-то в груди, лавиной спускается к женскому центру.
Боже, пожалуйста, только не это…
После той ночи мне пришлось неоднократно ласкать себя самостоятельно, чтобы избавиться от этого ненастоящего возбуждения, что он на меня наслал. И вот опять!
Это нереально! Нереально! Я этого не чувствую!
Я не могу пошевелиться, но продолжаю невнятно мычать ему в руку, глупо надеясь, что меня кто-то услышит.
– Никогда не встречал столь неугомонной девчонки, – с злостным хрипом произносит он возле моего уха. – Ты можешь наконец успокоиться?
Ещё чего вздумал? Успокоиться, чтобы облегчить ему задачу сделать со мной всё, что ему заблагорассудится? Вот уж нет!
Я крепко сжимаю веки, вновь пытаясь дотянуться до той, кому под силу удержаться от его гипнотической ауры, что отделяет моё безвольное тело от разума. Но, как и в прошлый раз, она совсем не торопится попадаться мне в руки.
– Я сказал – угомонись! – вслед за новым раскатом грома в голове эхом разносятся его слова, вынуждая меня физически замолкнуть, но внутри себя я не прекращаю повторять:
Ну давай же, Николь, дотянись до неё и поверь, что ничего не чувствуешь. Ты же делала это уже тысячи раз. С другими мужчинами. Почему же с этим не получается так же?
– Вот… Другое дело. Умница, дикарка, – хвалит меня точно глупого питомца, который наконец сумел верно выполнить команду своего хозяина, отчего теперь его мягкий голос помимо плотского желания вызывает сильнейшее возмущение, плавно перерастающее в злость.
Обычно я всеми способами пытаюсь погасить её на корню до того, как она обретёт разрушительную форму и ввяжет меня в новую череду проблем, но сейчас эта внезапная алая вспышка впервые в жизни работает на меня положительно, позволяя приглушить чувствительную реакцию тела на близость мужчины.
– Я уберу руку, если ты пообещаешь мне вести себя спокойно. В ответ я даю тебе слово, что ничего тебе не сделаю. Можешь не переживать: соблазнять, целовать или трогать не буду, если сама об этом не попросишь. Я хочу всего лишь поговорить, – он нарочито медленно протягивает каждое слово, будто пытается донести до дикого неразумного зверька, что он не представляет для него никакой опасности.
…Если сама об этом не попросишь…
Ха! В этом и заключается вся опасность.
С трудом верится в его слова, но другого выбора у меня не остаётся. Цепляясь за злость как за спасительную соломинку, я принуждаю себя расслабиться и прекратить сопротивляться, что у меня довольно удачно получается сделать, ощущая, как противоестественное вожделение к нему понемногу спадает.
– Кричать больше не будешь? – спрашивает он, слегка касаясь носом моей щеки, рукой подавляя мой порыв от него отстраниться.
Я покорно киваю.
– Убегать тоже не станешь?
Ещё один еле заметный кивок.
– Резать или ослеплять баллончиком?
Раздражённо закатываю глаза, но всё-таки киваю, чем явно забавляю его. Глухой мужской смех, словно ласкающий ветер, забирается под одежду и пробегает по телу мурашками, затевая в моей голове вселенский хаос.
Он освобождает меня, но страх перед тем, что я могу вновь попасть в плен его обсидиановых глаз, останавливает мне от того, чтобы обернуться.
– Давай же, посмотри на меня, я вовсе не такой страшный, как ты думаешь, – подначивает вкрадчивый голос, а меня невольно знобит от ощущения его пугающего взгляда, словно от дула пистолета, приставленного к моей спине.
Да что со мной? Я же не трусиха! Чего я боюсь? В этот раз я не потеряю контроль. Не потеряю!
Наконец я разворачиваюсь к нему лицом и, оценивая мужчину настороженным взглядом, осознаю, что впервые вижу его при свете дня.
Уж лучше бы он был страшным…
Затаив дыхание, досконально осматриваю его внешность, что поражает своей противоречивой смесью красоты и мрака. На вид ему не больше тридцати. Твёрдо очерченное лицо, прямой нос, мягкий, чувственный рот и густая щетина на подбородке, что только усиливает его дерзкую мужественность. Но это ещё не всё: из него вновь будто струится невидимое сияние, что порождает иллюзию магнита, завораживающего и притягивающего к себе.
– Вот видишь, я вполне себе безобидный. – Он демонстративно приподнимает руки вверх и расплывается в самодовольной улыбке, от которой желание сладким сиропом распространяется по венам.
Этот наглец прекрасно понимает, как воздействует на меня, но совсем не осознаёт, что тем самым подпитывает мою злость, что неким образом помогает мне удерживать в подчинении импульсивные желания тела.
– Что ты хочешь от меня? – даже не ожидала, что мой голос прозвучит настолько твёрдо. В прошлый раз кроме стонов меня мало на что хватало.
Улыбка слегка сползает с его губ, а глаза вновь загораются нехорошим блеском, который он в тот же миг умело скрывает за железной маской невозмутимости.
– Я же сказал, что хочу просто поговорить, – бесстрастно произносит он.
– О чём нам с тобой разговаривать? – недоумённо оглядываю его с головы до ног, про себя отмечая, что наши с ним миры находятся в абсолютно разных галактиках.
От него пахнет богатством даже за версту: породистый, холёный, его высокая, статная фигура одета в классический костюм безупречного покроя, дорогие ботинки, золотые наручные часы и идеально гармонирующие с ними запонки, что выдают его высокий статус. На безымянном пальце нет кольца, но я замечаю это не из-за личного интереса о его семейном положении, а исключительно по отработанной в «Атриуме» привычке придавать значение каждой детали внешности мужчин. Это существенно повышает шанс выбрать более выгодного и щедрого для себя клиента среди целой толпы отдыхающих клуба.
Но сейчас он не клиент, а я – не обворожительная танцовщица.
Сейчас я – это я. Обычная, невзрачная девчонка из неблагоприятного района, у которой нет за душой ни одного лишнего цента.
– Мне кажется, наши первые две встречи прошли в слегка агрессивном ключе, что не позволило нам с тобой нормально познакомиться, – будничным тоном говорит он, вводя меня в ещё большее смятение.
– Разве нам нужно знакомиться? – мой голос сочится недоверием.
– Крайне необходимо. – Ровный ответ.
– Я так не думаю.
– Полностью уверен.
– Почему?
– Потому что я так хочу.
– А мои желания не учитываются?
– Почему же? Очень даже учитываются, тебе лишь стоит научиться их точно излагать, – многозначительно произносит он и едва заметно сжимает челюсть, спуская пронзительный взгляд с моих глаз чуть ниже.
– Что? – пальцами касаюсь своего подбородка. – Почему ты так смотришь? У меня что-то на лице? – Провожу по щеке, чувствуя, как от его пристального взора моя кожа сгорает, как от палящего солнца.
– Мне нравится твоя родинка, – перехватывая мою руку, мягче произносит мужчина. – Очень нравится.
В горле пересыхает, голова дуреет, а его бездонные зрачки вновь затягивают в губительную пучину и, чёрт подери, невероятно возбуждают. Всего на миг мне нестерпимо хочется прижать его ладонь к своей груди, животу и к тому, что изнывает ниже, но я силой воли удерживаю себя, лишь сердито заглядывая во мрак его глаз.
– Ты обещал меня не трогать, – сухо напоминаю.
– Я и не трогаю, – очаровательно улыбнувшись, вместо того чтобы выпустить моё запястье, он крепко сцепляет наши ладони в приветственном рукопожатии. – Буду рад представиться – Адам Харт.
Кожа немеет даже от столь невинного прикосновения. Я сужаю глаза в недоверчивом прищуре, до сих пор не понимая, что вообще он от меня хочет. Стоит ли мне продолжать это бессмысленное общение или уже сейчас вновь попытаться убежать?
Хотя куда бежать? Где скрываться? Он нашёл меня уже дважды, а, значит, сумеет найти и ещё раз.
– У тебя такое лицо, словно ты раздумываешь, стоит ли тебе засовывать голову в пасть льва или нет. – Копируя меня, он хищно прищуривается. – Ты можешь расслабиться. Если бы я хотел тебе навредить, то сделал бы это ещё в «Атриуме».
Я подавляю нервный смешок.
Расслабиться? Как он себе это представляет?
Крепость, защищающая меня от его влияния, столь же шаткая, как карточный домик: одно опрометчивое движение или внезапное дуновение ветра – и всё полетит к чертям.
– Так ты и навредил мне в ту ночь – после тебя красные следы на шее и синяки на бёдрах не проходили несколько дней, – выплёвываю обвинительным тоном.
Конечно, боль не создавала мне совершенно никакого дискомфорта, в отличие от неудобств маскировки его отпечатков на коже во время смен в клубе.
– Ты тоже меня не особо щадила, дикарка, но я не жалуюсь. Твои следы греют мне душу. – Он театрально прикладывает руку к груди. – Да и насколько помню, тогда, в комнате, тебе всё очень даже нравилось.
От напоминания, сказанного его томным голосом, моё лицо и шею вмиг обдаёт огнём.
– Мне так всё нравилось, что я не прекращала просить отпустить меня? – В мыслях упрёк звучал сурово и уверенно, на деле же мой голос предательски сорвался.
– Так разве я не отпустил тебя, когда ты по-настоящему просила?
Он сейчас это сказал или сладко промурлыкал?
Не могу определить, но от резкого накала температуры тела мои следующие возражения встают поперёк горла.
Да и что тут сказать? Какой смысл спорить? Ведь он полностью прав. Телу всё нравилось. Оно его хотело. Хотело, чёрт подери, и я ничего не могла с этим поделать.
– Не нужно бояться, Николина. Я не сделаю тебе ничего плохого. Уверяю, у меня на твой счёт исключительно благие намерения, – произносит он с чувственной хрипотцой и наклоняется чуть ближе, нахально вторгаясь в моё личное пространство.
Сердце делает кульбит и начинает биться с удвоенной скоростью, а я даже не могу определить, стала причиной этому новость о его «благих» намерениях или тот факт, что он назвал меня настоящим именем.
– Так понимаю, со мной ты познакомился уже заранее, – недовольно констатирую я, отодвигаясь от его лица. – Тони выдал моё имя? – высказываю первое предположение, что приходит на ум, хотя прекрасно помню, что в контракте присутствует пункт о сохранении конфиденциальности личной информации стриптизёрш от клиентов.
Но, видимо, у близких друзей начальства есть свои преимущества.
– Эрик, – спокойно отвечает он, устремляя короткий взгляд в почернелое небо и вновь на меня. – Думаю, нам стоит где-то укрыться.
– Я не собираюсь с тобой нигде укрываться! – резко возражаю, и, боясь даже подумать о том, чтобы вновь остаться с ним наедине, возвращаюсь к теме. – Это ты попросил Эрика не увольнять меня, даже несмотря на то, что я убежала?
По тому, как его губы еле заметно сжимаются, могу предположить, что мой вопрос пришёлся ему не по вкусу.
– Вообще-то я требовал сделать обратное, но этот подонок не мог не воспользоваться столь уникальным случаем насолить мне.
– Разве вы с Мэрроу не друзья? – растерянно интересуюсь.
– С Тони, а с его братом у нас ещё с детства ведётся холодная война, которая, по всей видимости, никогда не закончится. Эрик лишь в очередной раз забыл одну маленькую деталь.
– И какую же? – спрашиваю я с подозрением.
– Я всегда добиваюсь желаемого, – отвечает он уверенным голосом, свысока глядя на меня, отчего мне кажется, и так метровая дистанция между нами сокращается ещё сильнее.
– Это ещё как понимать? Ты не успокоишься, пока я не потеряю работу? – встряхиваю головой, избавляясь от навязчивого желания прикоснуться к его губам, всё ещё держа на коротком поводке сидящую внутри меня злостную силу.
– Ты сама уйдёшь из клуба.
– С чего это ты так решил? – Его самоуверенный ответ точно порция масла, брошенная в мой защитный огонь от его притяжения.
– Не знаю, – неопределённо пожимает плечами. – Просто интуиция подсказывает.
– Значит, в твоей интуиции произошёл сбой: я не собираюсь прекращать там работать, – возвращаю голосу воинственный оттенок, что на мужчину действует исключительно как повод для усмешки.
– Даже если я скажу, что у меня для тебя есть гораздо более выгодное предложение? – таинственно произносит он, прокладывая взглядом путь вдоль линии моих скул, по губам и подбородку.
Чёрт бы его побрал!
Ему даже не нужно прикасаться ко мне, чтобы разжигать низменный инстинкт, побуждающий меня бездумно действовать в направлении удовлетворения плотских желаний.
Но не в этот раз. Ни сегодня, ни когда-либо ещё!
– Меня не интересует твоё предложение.
– Ты его ещё даже не услышала, – его лицо заметно напрягается.
– И не собираюсь слушать. И вообще, Адам… или как там тебя, я думаю, нам незачем больше тратить время друг друга. Будет лучше, если мы разойдёмся в разные стороны уже сейчас. Давай забудем о наших встречах, словно их никогда и не было. Окей? – на последнем дыхании задаю вопрос, на который даже не хочу слышать ответа, и спешу наконец покинуть тесный переулок, в котором всё сильнее ощущается нехватка кислорода.
Но с моей стороны было глупо предполагать, что он так просто меня отпустит.
Мне удаётся сделать всего несколько торопливых шагов по прилежащей улице, когда он настигает меня и резко разворачивает. Я застываю на месте, вновь оказавшись в опасной близости от его лица, по-прежнему не выдававшего никаких эмоций. Лишь вспыхнувшая буря в тёмных глазах раскрывает мне занавес перед чем-то мощным и разрушительным, что он рьяно прячет внутри.
Каких-то несколько коротких секунд нашего столкновения взглядов кажутся мне длиною в вечность, в которой каждый миг моей жизни проходит в упорном сопротивлении.
– Ты опять меня трогаешь, – продолжая противостоять его пленительному мраку, приподнимаю руку, что он крепко сжимает.
– А ты опять убегаешь, – сдержанно произносит Адам, и я поражаюсь тому, как ни один мускул на его лице не подрагивает, в то время как мои внутренности завязываются тугими узлами.
Кожа теперь уже не просто немеет, а плавится в местах прикосновений его пальцев, и от этого контраста с нарастающей непогодой меня зябко передёргивает, когда новый порыв ветра приносит за собой первые капли дождя.
Он спускает свой цепкий взгляд на мои оголённые плечи с руками, что стремительно покрываются мелкой россыпью мурашек.
– Что ты делаешь? – сжимаюсь ещё больше, когда он отпускает меня и начинает стягивать с себя пиджак.
– Ты вся дрожишь и вновь вовсе не из-за моего «очарования», – голос не выдаёт и капли раздражения, но теперь я физически чувствую, как оно его переполняет.
Очарование?
Это так он называет то, что заставляет меня погружаться в состояние возбуждённого опьянения?
Адам ловко укрывает меня своим пиджаком, пропитанным терпким мужским одеколоном и запахом его кожи, что действует на меня как афродизиак.
Я непременно пожалею о своей слабости, но никак не могу справиться с порывом и, блаженно прикрывая веки, утыкаюсь носом в гладкую материю его одежды.
Что за дьявол? Как он это делает?
Одна лишь ткань, сохраняющая его сексуальную энергию, доводит меня до лихорадочного исступления.
– Я же вижу, что тебе это нравится.
Его слова вырывают меня из нирваны.
– Что нравится? – Как дура, делаю вид, что не понимаю, о чём он говорит.
– То, что ты чувствуешь.
– Мне это не нравится, – пытаюсь звучать убедительно.
– Нравится.
– Нет!
– Ты всегда любишь спорить?
– Только когда знаю, что права.
– И снова врёшь!
Уверенность его голоса обескураживает.
– Не вру. Мне не нравится то, что ты делаешь со мной. Я не понимаю, как такое возможно? Это ненормально и, знаешь ли, ощущается крайне стрёмно. – Мне приходится чуть ли не задерживать дыхание, чтобы не ощущать аромат пиджака, застилающий моё сознание томной поволокой.
– Стрёмно, – мрачно усмехается он, покачивая головой. – Так ещё никто не определял эти ощущения. Ты уверена, что подобрала правильное слово? Там должно быть нечто большее. – Пытливо смотрит на меня.
– Оо, да там целый букет из серьёзных нарушений функций организма, – натянуто улыбаюсь.
– Опиши это.
– Описать?
– Да, расскажи, что сейчас чувствуешь?
– Ты что, сам не знаешь, что делаешь? – недоумённо хмурюсь.
– Обычно знаю.
– Так, значит, это для тебя вполне обычная хрень?
– Я бы не называл это хренью. Женщины всегда остаются в экстазе, – без капли стеснения заявляет он.
– Женщины? Ты на всех так влияешь?
– Да.
– Что, прям-таки на всех? – от изумления повышаю тон, ещё больше привлекая к нам внимание прохожих, что и так приглядываются к безукоризненному облику мужчины.
– На всех.
– И им это нравится?
– Сходят с ума от удовольствия, – самоуверенно отвечает Адам.
Он явно не в курсе, что такое скромность.
– Как такое возможно? – искренне поражаюсь.
– Ты о моём магнетизме?
– Не только. Как им может это нравиться? – Он хмурится, будто совсем не понимает смысла моего вопроса. – Я имею в виду, как может нравиться то, когда тебя лишают контроля и ясности мыслей?
