Текст книги "Вопросы"

Автор книги: Тони Ронберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Уйдя из сети, он не порвал всех нитей. И за тридевять земель от «Фортуны» наконец понял, что вне структуры для него не будет жизни. Не будет никакой другой жизни, куда бы он ни уехал и сколько бы ни пытался начать все заново, по одной простой причине – его сердце отнято и уничтожено. А без сердца… ничего не может начаться – ни в одной стороне света, ни на одном континенте.

И как только Дим это понял, он удивился тому, что был так долго слеп и не замечал простых вещей, продолжая жить по правилам обычных смертных: добивался любви Тани, переживал о Риге, мечтал о семейном счастье. Зачем? Для чего было пытаться прикладывать к своей жизни общие шаблоны? Для чего было обманывать себя и врать Тане? И вспомнился Джин – великий мастер своего дела и очень ловкий наркоделец, предупреждавший его о магнетическом воздействии сети.

Первый передел, второй, третий – это не эксцессы. Это ритм сети. Это ее пульс. Рига тоже надеялся, что сеть оставит ему сердце и свободу. Но и Рига все потерял. Все – и  очень быстро.

Наконец, мысли пришли в порядок. Дим почувствовал внутри ледяной холод. Больше не было ни изматывающих раздумий, ни колебаний, ни сомнений. Может, это спокойствие было сродни тому, которое Таня неожиданно ощутила в железнодорожной больнице маленького провинциального городка после разговора с доктором о прошедшей любви. Но – в одно и то же время – люди, которые когда-то были родными, почувствовали что-то похожее.

Странно, когда самолет летит так долго. Кажется, он уже не один раз обогнул земной шар и так и не нашел места, где Дима ждали бы.

Наконец, Дим вышел в столичном аэропорту и не почувствовал радости. Может, так вампир, проведя ночь в городе, к утру возвращается в свой гроб, не рад ему, но в то же время знает, что это единственно данное, и никакие силы добра не вернут его в число живых людей.

В ближайшем автосалоне Дим купил «рено». Протянул банковскую карту и купил, как, может, обычные люди покупают бублики. И номера оформил за считанные минуты – правда, за несчитанные деньги. Машина была не очень дорогой – для Дима, но он остался доволен быстрой покупкой. Сел за руль и свернул к южной трассе.

Зима отступала. Трасса была сухой, но по краям дороги еще лежали сугробы, растекающиеся, как тающее мороженое. Дим вспомнил, как впервые ехал из столицы на юг – поездом, к Тане, в дом Выготцева. Таня… Вот уж с кем судьба обошлась наиболее жестоко. От старика – сходу, с размаху она бросилась в пучину сети, рискуя никогда не вынырнуть. Он тогда… должен был оттолкнуть ее, но еще надеялся, что сеть оставит ему сердце.

И все, что было между ними – и сказочно прекрасное, и мучительно болезненное – все теперь казалось Диму закономерным. Сеть ломала ее – и не сломала, подкупала ее – и не подкупила, пытала ее – и ничего не выпытала. Нет клетки для свободного ветра.

Ближе к югу снег почему-то казался грязнее. И небо здесь было мутным, словно он ехал не навстречу весне, а прочь от нее. Дим уже не думал ни о чем – глядел на трассу и редкие автомобили, которые ему приходилось обгонять.

Когда наступили сумерки, он причалил к заправке – залил полный бак горючего и купил пачку чипсов. Пожевал и понял, что не голоден. И удивился: так мало осталось у него обычных желаний. В последнее время ему почти никогда не хотелось есть, он мало спал, а когда выпивал, то не испытывал ничего, кроме пьяного утомления.

Дим вернулся за руль и снова погнал к «Фортуне». Город ждал его. Сеть ждала его. На какой-то миг ему стало жаль Ригу, который шел его путем и не знал всех последствий своей связи с сетью.

– Это неизбежно, – сказал про себя Дим. – Необратимо.

На рассвете Дим въехал в город. Поразило затишье. Возникло ощущение, что это минута тишины перед всхлипом похоронного марша. Дим даже вышел из авто и пригляделся. Город еще спал, но Дим, хорошо знавший сеть, уже уловил дыхание близкой смерти. Очень тихо – не видно патрульных машин, не видно милиции. Дим не мог ошибиться.

Теперь он не торопился, ехал и разглядывал улицы города, все больше убеждаясь в том, что что-то произошло.

Парень у ворот «Фортуны» узнал Дима. Это был Бурик, работавший еще в прошлом сезоне. Обнялись. Дим хлопнул его по плечу.

– Не знал, что я приеду?

– Не знал, Босс.

– А я – на похороны.

– Сегодня, – кивнул Бурик. – Много наших.

– А тех?

– И тех много.

– А Смол?

– И Смол…

18. ЗАЧЕМ ЛЮДИ НАВЕЩАЮТ БОЛЬНЫХ?

         Доктор застыл от неожиданности. Руст стоял на коленях перед постелью Тани. У дверей замерла пораженная сценой медсестра.

         Наконец, Виктор пришел в себя.

– Выйди, Лена! – крикнул дежурной. – Все в порядке.

– Поднимись, Рустам, – попросила Таня. – Не надо.

Руст покорно поднялся.

– Как видишь, я жива. И найти меня оказалось несложно… как я и подозревала. Вот это мой доктор – Виктор.., – Таня забыла отчество. – Если хочешь, он передаст Риге мою историю болезни…

– Рустам, извините, – вмешался Виктор. – Таня пережила клиническую смерть, мы вернули ее с большим трудом, и все эти волнения…

Руст мрачно покосился на него.

– Это не волнения, Виктор. Это и есть моя жизнь, – усмехнулась Таня.

– Вы должны покинуть палату! – скомандовал вдруг врач, обращаясь к гостю.

Руст криво улыбнулся. Виктор, будучи одного с ним роста, не казался ему достойным противником.

– Док, не лезь, – предупредил его спокойно. – Вообще не мельтеши здесь. Мне перетереть с Таней надо.

– Разговоры ей противопоказаны. Убирайтесь отсюда вон!

– Что?!

Руст в один миг прижал доктора к стене и занес кулак, направив его на  прямой и ровный нос хирурга.

– Нос когда-нибудь тебе ломали, док?

Но тот вместо ответа крутнулся, оттолкнувшись от стены, и, ослабив хватку, ударил первым. Выпад вышел слабым, но переломанная челюсть Руста заныла.

– Ах ты, лекарь! Падла! – Рустам мгновенно встал в боксерскую стойку.

– Руст, прекрати! Виктор… Вы! Культурный человек! – взывала Таня. – Что вы делаете?! Рустам – мой друг. Он приехал издалека. Пожалуйста, ради меня…

Руст отступил. Шмыгнул носом.

– Он первый начал!

Таня умоляюще взглянула на Виктора, сжавшего кулаки.

– Оставьте нас, пожалуйста. Руст не причинит мне вреда.

Доктор резко отвернулся и вышел.

– Как ты попала в эту лечебницу? – спросил Руст. – Тут и лекари буйно помешанные.

– Мне стало плохо в поезде, и меня сюда отправили. Я думала, что умру, но вот… Виктор… завел мое сердце заново. А у вас там что? Рига жив?

Она спросила очень спокойно. Просто спросила. С такой же интонацией она могла бы спросить: «Потеплело в «Фортуне»?» или «Ты купил новую машину?»

– Кажется, жив. По крайней мере, я вчера говорил с ним по телефону. Он занят сейчас со Смолом. А мне поручил тебя найти. И если не найду и не верну – мне не жить. Так он сказал…

Она поняла, кивнула. Словно услышала голос Риги.

– Там война?

– Да. Но не в «Фортуне». На территории Смола. Короче, как обычно. Вот только у меня необычное задание...

Она взяла его за руку.

– Я поеду с тобой, не волнуйся.

Руст ничего не сказал. Вдруг отвернулся от нее и подошел к окну за пропечатанной занавеской.

– Я все думал, что смогу уйти… Что вот, типа, это последнее задание – и я чистенький, и ухожу. А… весна уже, а я прирос прочно. И Рига ясно сказал: не уйдешь. Из «Фортуны» только одна дорога – на кладбище.

И я хотел бы, чтобы ты ушла. Я сейчас вернусь – скажу, что не нашел тебя. А ты – переезжай быстренько, только переоденься и старайся не зацепить точки, иначе – сеть зазвенит, и обязательно докатит до «Фортуны». Так я думаю. А Рига, может, и погибнет. Если есть Бог на свете. И ты спасешься.

Оглянулся и увидел, что она плачет.

– Не плачь, Таня. Я тебя не выдам. Моя жизнь – ерунда, пустой звук, и тот глохнет. А ты чуть-чуть поправишься – и уезжай куда-то вглубь. Денег я тебе сейчас оставлю, потом со счетов будешь вытягивать – на всю жизнь хватит. Есть у тебя счета или открыть?

Она замотала головой: Дим обо всем позаботился в свое время.

– Не надо? – переспросил Руст. – Я еще успею. Потяну время, а Рига пока никого другого на поиски не отправит. Так я думаю. А потом – все равно, что будет. Только бы ты жива была…

– Я не хочу жить…

– Надо, Таня. Надо жить, детей рожать, мужа любить. Если тебе не жить, кому тогда? Так я думаю, – повторил Руст. – Я уеду сейчас, не переживай.

Он положил на тумбочку деньги и пошел к двери.

– Рустам! – зарыдала она.

– Прощай, Таня. Надеюсь, никогда не увидимся…

В коридоре наткнулся на испуганную медсестру.

– Док где?

– Виктор Карпович? В ординаторской. Я позову… Я…

Рустам прислонился к стене, и когда врач вышел к нему, взглянул на него угрюмо и произнес глухо:

– Я не знаю тебя, док. Дерешься ты херово, но Таня тебе верит. Сейчас ни Дим, ни Рига, ни я не можем защитить ее. Она должна спастись, и мне некому поручить позаботиться о ней. Поэтому я прошу тебя, док… забудь обо всем, но спаси ее, спрячь ее, увези куда-то, только спаси ее. Сохрани ее жизнь, слышишь? Я тебя прошу…

Руст протянул ему деньги.

– Я не возьму, – отказался тот. – Я  не меньше вашего хочу, чтобы она жила.

– Это пригодится, – Руст сунул деньги ему в карман. – Я не приеду больше. У меня… другие дела будут. А ты не ляпни лишнего – не видел и не знаешь. Это единственное, что я могу для нее сделать. Она должна выжить. Так я думаю.

Горло Виктора вдруг сжало спазмами.

– Кто она?

– Таня? Жена Риги. Ригу знаешь?

– Нет.

Руст вдруг засмеялся.

– Тебе очень повезло, док. Лучше сто раз на день смотреть в глаза самой смерти, чем один раз в жизни посмотреть в глаза этому парню. Он горячий тип, наш Рига.

Руст направился по коридору к выходу, а Виктор остался стоять в растерянности. То, что вошло в его жизнь вместе с появлением Тани, вдруг стало разрывать его сердце болью. Она… эта хрупкая девочка… жена какого-то ужасного Риги, какого-то преступника, бандита, садиста. И неизвестно, что ей грозит, если он отыщет ее…

Вик вернулся в палату и увидел, что Таня уже не плачет, но пятна на подушке еще не высохли.

– Ваш друг Рустам оставил мне денег.

– Мне тоже. Руст сегодня играет в Санта Клауса. Извините его за… прямоту действий.

– Думаю, не все ваши друзья так безопасны. Я перевезу вас отсюда.

– Куда?

– К себе домой.

– К вам? –  она покачала головой. –  Я пробуду в этой больнице не более трех дней. За три дня со мной ничего не случится.

– А через три дня?

– А через три дня… я вернусь к Риге. Я вернусь – в каком бы состоянии ни была. Если я умру за эти три дня, то поднимусь из могилы и пойду к нему мертвой, потому что Руст не должен погибнуть из-за меня.

– Рига может убить его?

– Несомненно.

– Но что же – в таком случае – делать мне?! – воскликнул док. –  Он поручил мне заботиться о вас и беречь вашу жизнь. Что мне делать, скажите?!

Таня вдруг заулыбалась.

– Для начала предлагаю перейти на «ты»…

19. ЗАЧЕМ ЛЮДИ ОБЪЯСНЯЮТСЯ В ЛЮБВИ?

         Теперь Дим относился ко всему очень спокойно. Ничего из того, что могло произойти в «Фортуне», не удивило бы его – настолько досконально он знал сеть. Похороны могли не означать окончание передела. И Таню могли еще не вернуть в «Фортуну».

         Рига изумился, увидев его. В его мозгу пронесся миллион мыслей, вплоть до той, с войной или с миром приехал Дим. Воевать сейчас, после разгрома Смола, сил не хватило бы. Но Дим раскрыл объятия.

– Здравствуй, друг.

– Здравствуй, – откликнулся торопливо Рига.

Дим огляделся, словно искал кого-то в комнате.

– Ее нет, – сказал Рига. – Похоже, это не было похищением. По крайней мере, Смол умер, так и не сознавшись. Но Руст ищет ее.

– Зачем?

– Зачем? – Рига прищурился. – Она моя жена, если ты этого не знаешь.

Дим кивнул. Рига держался цепко. Крепко. Железно. Только худое лицо вытянулось, и жесты, обычно пружинившие, теперь казались дергаными.

Рига тоже заметил перемену в друге.

– Что с тобой произошло? Ты очень… спокоен.

– Я, наконец, понял, что волнения – бесполезны.

– Молодец! – похвалил Рига с иронией. – Мне бы твою просветленность! Смысл жизни перестал составлять для тебя тайну?

– Перестал, – ответил Дим серьезно. – Для меня смысл жизни – это смысл сети. Другого не дано.

Рига убедился, что приехал он не с войной. И не за Таней. Зачем тогда? Зачем?

– Как Австралия?

– Так же, как и «Фортуна». С той лишь разницей, что там теперь осень.

– А кенгуру?

– Не встречал.

– А у нас по программе – похороны, – улыбнулся вдруг Рига. – Из близких – никого. Уже не осталось в живых никого из близких.

– Макс?

– Его убили. Просто на дороге, тупо. Это было начало – со Смолом.

– А Смола?

– Я сам. Поедем теперь – помянем пацанов, – оборвал сам себя Рига.

Уцелевшие ребята смотрели на Дима растерянно. Некоторые подходили и обнимали его, а потом косились на Ригу. И Дим видел, как они панически боятся этого тонкого парня с волнистыми волосами. К общему давлению сети прибавилось его личное, персональное давление. И двойной гнет совсем клонил пацанов к промерзшей земле.

Так они и остались вдвоем в «Фортуне». И вечера были – на двоих. Без Тани. Ее отсутствие теперь казалось дурным предзнаменованием. Даже живя с Выготцевым, она была ближе. Ради нее в этот город приехал Дим. Потом она жила здесь с ним, потом – с Ригой. Здесь звучал ее голос, здесь слышались ее шаги. Из этих окон она смотрела на море. По этим аллеям она прогуливалась. На этих скамейках читала книги.

Рига упал в кресло и взглянул на Дима.

– Останешься?

Пожалуй, так нерадивые жильцы спрашивают у хозяина, сдавшего им на время свой дом и вернувшегося без предупреждения. Рига поймал себя на том, что опасается утвердительного ответа, и в то же время – хочет его. Поднялся и закурил.

– Если ты останешься, мы свернем горы… Эверест – к чертовой матери…

– Моральный аспект тебя уже не волнует? – сухо поинтересовался Дим.

– Разве мы не должны быть лучшими? Разве сеть не должна быть единой?

– Единой?

Дим узнал собственные слова и кивнул.

– Несомненно, сеть должна быть единой.

Болезненное, нервное состояние беспокойства, которое мучило Дима в Мельбурне, покинуло его совершенно. Рига никак не мог привыкнуть к произошедшей в нем перемене, более того – перемена пугала его, словно с приездом Дима власть зимы и смерти над «Фортуной» стала сильнее. Его синий взгляд скользил равнодушно, отталкиваясь от всего, словно полируя поверхности. И все вокруг уже блестело этим ледяным синим взглядом.

– Как видишь, я удержал сеть. И столицу, и «Фортуну», – сказал зачем-то Рига, словно оправдываясь перед Димом.

– Как Запад?

– Запад на Поляке, но Запад отстает, как обычно. Выручают только лыжные курорты, но в целом – другие нравы. Другой уклад. Там люди живут прочно и семейно, и за детьми больше надзора. Другой ритм, короче.

Дим пожал плечами.

– У сети свой ритм, и она легко навяжет его любому региону. Скорее всего, брешь в покрытии. Все горные курорты наши?

– Частично.

– Значит, есть, куда расти.

Сети всегда есть, куда расти. Дим хорошо чувствует направление. Это он задает ритм.

– А знаешь, кто все переделы с нами прошел и не подвел? – усмехнулся вдруг Рига.

– Кто?

– Южин.

– Не хвали при мне ментов! – отмахнулся Дим. – Дурной тон.

– Знаю. Но я думал, он давно ссучится, а он – с нами, с «Фортуной». Со Смолом сейчас вот поддержал – железно, чуть ли не сам по городу рыскал. Думаю его в столицу перевести и министром сделать.

– Выборы скоро…

– Знаю. Южин усидит. Мы уцелеем – и Южин уцелеет.

– Ставишь на оппозицию?

– На всех ставлю – не по одному миллиону. Есть режим, есть оппозиция, а есть сеть. И сеть будет всегда, все это понимают.

Дим кивнул: ни старое, ни новое правительство не будет воевать с сетью. И вдруг мысли зацепились за что-то так, что в голове зазвенело.

– Что? – Рига взглянул в его лицо. – О чем вспомнил?

– Сам не знаю. Странно возвращаться. А в то же время, как и не уходил.

– Я очень скучал по тебе, – признался вдруг Рига. – Еще с тех пор, со столицы. Я очень тебя люблю. Ты знаешь.

– Любишь? – Дим вскинул синие глаза.

Теперь никому и в голову не пришло свести разговор к шутке.

– Не знаю, почему и за что, – сказал Рига. – Это жуткое какое-то чувство. Я все время думаю о том, где ты и что с тобой. Не так вот, как о Тане, например, или о женщинах вообще, или о родных в детстве думал, а как о… себе самом. Как о своей жизни. Как о своей судьбе.

– Ты считаешь, что это любовь?

– Да, – выдохнул Рига. – И я рад, что ты вернулся. Рад, но у меня мурашки по коже.

Дим, наконец, отвернулся от него.

– Не знаю, что ты чувствуешь, Рига. Я чувствую только одно: мы – люди сети. А Таня – совсем другой человек.

– При чем здесь Таня?

– Ей не место здесь. Я хочу, чтобы ты прекратил поиски. Хотя бы – ради меня…

– Ты хочешь? Ради тебя? – Рига усмехнулся и мгновенно сменил тон. –  Если бы кто-то другой учил меня, что мне делать с моей женой, его уже не было бы в живых. Так что, Дим, мои дела – это мои дела. Таня – это не сеть. Она на двоих не делится. Ты просветленный, я понял. Ты – Гуру. Но послушай меня, Гуру, держись подальше от Тани и от моих личных дел! Таня – моя. Она мне нужна. Сейчас я, по крайней мере, должен знать, где она и что с ней. Не может быть и речи о том, чтобы я прекратил поиски. Более того, если Руст вернется ни с чем – он собственной башкой заплатит!

– Но зачем она тебе?

В этот раз Рига почему-то ничего не сказал о любви.

– Я ее муж. Она моя жена. Что тут непонятного?

20. ЗАЧЕМ ЛЮДИ РАССТАЮТСЯ?

Медсестра Света очень удивилась, когда Таня взяла в руку ложку. Но та, не глядя по сторонам, стала есть – молча и сосредоточенно. И когда вошел Виктор, даже глаз на него не подняла.

– Перемены меня радуют, – кивнул он.

Сел рядом. И вдруг понял, что значат эти перемены: она ест, чтобы только хватило сил подняться и уехать.

– И не радуют, – добавил хмуро.

Она промолчала.

Все это время он думал об одном: о том, что невозможно привязаться к человеку, не зная его и не зная ничего о его прошлом. О том, что нельзя влюбиться в его возрасте – так нелепо, словно споткнуться на ровном месте. Но он споткнулся – это и поразило, и испугало его.

– Я считаю, что тебе нельзя ехать! – сказал он все-таки. – Ты очень слаба, и не перенесешь дороги.

Она снова не ответила.

– Тогда я поеду с тобой, – решил он, и на миг показалось, что боль в сердце затихла.

– Нет. Ни в коем случае, – ответила она спокойно. – Я еду домой. Я возвращаюсь к мужу. Еще один мужчина мне не нужен.

– Я твой врач…

Столько обиды и отчаяния было в его голосе, что Таня смягчилась.

– Вик, я знаю, – произнесла она. – Но здесь нет вариантов. Это основное правило «Фортуны» – нет вариантов.

– В жизни всегда есть варианты, и есть выбор…

– В «Фортуне» нет жизни.

И снова он сдался. Когда Таня начинала говорить о «Фортуне», ее лицо изменялось: черты заострялись, и глаза отдавали чернотой.

На другой день она поднялась с постели.

– Только об одном попрошу – проводи меня на вокзал. Пожалуйста…

Он вышел вместе с ней в ясный мартовский день. Все таяло, было грязно. Виктор чувствовал, что и его сердце тает и падает в грязь – ей под ноги.

Таню слегка пошатывало. Но она продолжала идти, крепко вцепившись в его руку. Потом вдруг остановилась и заговорила, глядя прямо ему в глаза:

– Не знаю, будет ли другой случай… поблагодарить тебя. Не за то, что ты спас мне жизнь. Многие люди не один раз спасали меня, и я не была им благодарна. А за то, что ты был очень добр и внимателен. За то, что ты оказался далеким от сети, от криминала, нормальным, честным, уравновешенным человеком. И при этом – настоящим мужчиной. За то, что существует… существует еще где-то… здравый смысл, честная работа, нормальные отношения и совесть. Спасибо за твою совесть, Вик.

Он взял ее руки в свои.

– И я не знаю, выпадет ли другой случай сказать тебе…

Сбился, глядя ей в глаза.

– Сказать, что…

– Не надо! Не говори ничего…

– Таня!

Она пошла вперед.

– Знай только одно: ты всегда можешь вернуться. Я буду ждать тебя – каждый день, – все-таки сказал он.

Таня не стала спорить, пораженная тем, что она – даже в таком состоянии – смогла заинтересовать кого-то.

Здание вокзала оказалось мелким и неказистым. Она оглядела перрон. Виктор, переплатив в кассе, поскольку документов у нее не было, взял билет на поезд, следующий в южном направлении. Оставалось полчаса.

И вдруг она, научившись в «Фортуне» различать людей подобного сорта, кивнула самой себе, словно узнала кого-то…

– Хочешь покажу тебе, как действует сеть? Как Руст нашел меня, натянув всего лишь одну-единственную, тоненькую нить паутины? – обернулась к Виктору.

Он посмотрел непонимающе. Таня вдруг направилась к продавцу газет, стоявшему на вокзальной площади.

– Не подскажешь, где здесь памятник герою войны?

– Здесь я сам герой, – отозвался парень.

– Ты меня знаешь, герой?

– Ты Таня, жена Риги, – юноша спокойно кивнул.

– Видишь, они все знают, на кого работают, – сказала она Виктору, словно парня и не было рядом. – Это ты видел меня ночью, когда меня забрали с поезда?

– Я не думал, что это ты. Только когда Руст позвонил, я понял.

– Понятливый ты парень…

И отвела Виктора в сторону.

– Ерунда это. Обычный мелкий дилер. Но ты в любое время дня и ночи сможешь купить у него все: от самокрутки до чистого героина, от проверенной органики до новейшей синтетики. Он сделает все, он достанет все, он обеспечит тебя всем. Так действует сеть.

– Даже в нашем городе?

– Как видишь…

– Я не думал, что все так централизовано.

– Моему мужу есть, чем гордиться, хотя… и не он создал сеть.

– А кто?

– Один человек… который не знал, к чему это приведет всех нас. Один очень хороший человек. Не такой, как Рига. Человек, который лучше всех на земле, но его путь – замкнутый круг, и этот круг – сеть.

Объявили прибытие поезда. Только теперь Таня заметила, что Виктор не смотрит на нее и почти не слушает. Смотрит только вдаль – в какую-то точку, из которой должен появиться поезд и увезти ее навсегда, и невольно стискивает ее искалеченную руку все крепче.

Наконец, поезд стал приближаться. Десятый вагон, в который у Тани был билет, оказался прямо перед ними, бежать не пришлось. Она подошла к проводнице и протянула билетик.

– Пятнадцатое место, проходите! – распорядилась та.

Таня – в последний раз – обернулась к Виктору.

– Спасибо за все, Вик. И прощай.

– Я буду тебя ждать, – повторил он.

И только теперь поверил в то, что она, действительно, уезжает. Навсегда…

– Таня…

Привлек ее к себе и обнял.

– Ну, начинается! – прокомментировала проводница. – Мужчина, не задерживайте!

Но он уже целовал ее губы, и Таня растерявшись все медлила, уступив его отчаянному чувству. Объявили отправление.

– Я вернусь, – сказала она.

Поднялась на ступеньку и махнула рукой.

– Я вернусь!

Виктор шел за поездом. Она еще помахала из окна.

Наконец, он исчез. Исчез перрон. Все исчезло, кроме дороги в «Фортуну».

Она сказала это «вернусь» просто, чтобы утешить его. Но, оставшись одна, почувствовала, что осталась в пустоте, что ей отчаянно его не хватает, что это был необычный человек, которого судьба подарила ей в тяжелую минуту, чтобы спасти ее, может, в последний раз.

И всю дорогу, глядя на старенького соседа по купе, Таня думала о том, что потеряла навсегда умного, тонкого, спокойного, скромного, и в то же время нежного и чувственного парня, и что они никогда больше не увидятся. Прощальный поцелуй еще дрожал на губах… Если бы не обстоятельства, они остались бы вместе. Если бы не обстоятельства… Таня заплакала, и старичок покосился испуганно.

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Да, уже хорошо, уже хорошо.

Все исчезло, но Виктор не исчез. Его вытянутое лицо, его усталые черты, его губы, его высокая фигура – остались перед глазами.

«Фортуна» приближалась. Таня сидела неподвижно, едва дыша, и смотрела в темноту. А к вечеру поезд прибыл в замечательный курортный город. Пассажиры, радуясь окончанию утомительного путешествия, высыпали на перрон. Старик-сосед сразу угодил в объятия своей дочери и внуков. Таня пошла прочь. Остановила такси.

Назвала знакомый адрес, таксист присмотрелся и узнал ее.

– Риге позвонить?

– Не надо, – она покачала головой. – Отвези просто,

21. ЗАЧЕМ ЛЮДИ ВЗВОДЯТ КУРОК?

Ожидание затянулось, Рига не находил себе места. Срывался по пустякам, и все бросались от него в разные стороны, чтобы не попасть под горячую руку.

– Выходит, что я сижу в бездействии, что я не ищу! Надеюсь на этого придурка Руста! А он даже трубку не берет!

– Мобильная сеть уступает нашей по покрытию, –  усмехнулся Дим.

– Ты находишь это смешным?

Тот пожал плечами.

– Не кипятись. Сам же сказал, что она плохо себя чувствовала, может, у нее просто нет сил вернуться. Ей нужно отдохнуть.

– А Руст? Тоже не может вернуться? Ему тоже нужно отдохнуть?

Море набухло от таяния снега. Солнце слепило, прорываясь в «Фортуну». Рига курил, и Дим видел, как трясутся его пальцы.

– Я не могу не кипятиться, – сказал он. – Прошел миллион лет – и никакого результата. Чем занят Руст? Где он вообще? Может, он забыл, чем грозит ему такая медлительность?

– Таня непредсказуема. Она может быть где угодно. Руст здесь ни при чем.

Рига швырнул окурок в распахнутое окно.

– Не знаю.

Издали море казалось ярко-синим в лучах солнца. Ветер унес дым от заводов за город, небо очистилось, облака опустились к самой воде.

– Здесь бывает очень красиво, – заметил Дим.

– Что?

Рига окинул пейзаж равнодушным взглядом, продолжая думать о своем.

– Не понимаю, где он может быть…

Солнце уже склонилось к самому морю, а Рига так и продолжал сидеть на подоконнике и курить. Наконец, заметил внизу машину Руста. Дим словно услышал, как бешено застучало его сердце, захлебываясь собственным ритмом.

Руст вошел и остановился в дверях. Посмотрел растерянно на Дима. Дим подошел и обнял его.

– Здравствуй, друг.

Заглянул в его серые, преданные глаза и застыл на мгновение. Это не был взгляд испуганного человека, но, несомненно, взгляд человека, что-то решившего для себя и собравшегося отчаянно защищать свое решение, стоять за него насмерть. Дим нахмурился. Пожалуй, он видел такой взгляд у своих ребят только перед началом передела.

Руст приблизился к Риге и остановился в шаге от него.

– Где Таня? – спросил Рига сурово.

– Не знаю, – покачал головой Руст. – Я не нашел ее.

– И никто ее не видел? Нигде? Ни в одной точке?

– Нет.

Теперь и Рига смотрел в глаза Русту очень пристально. Даже Дим почувствовал себя неуютно. Глаза Руста совсем не умели врать.

– Ты хочешь сказать, что… не нашел ни одного следа? – нажал Рига.

– Не нашел, – сказал Руст хмуро.

– Придется начать поиски заново, – вмешался Дим, пытаясь нейтрализовать нарастающее напряжение.

– Подожди! – Рига подошел к Русту вплотную. – Ты мне хочешь сказать, что вернулся ни с чем? Отлично… Другой попытки у тебя не будет. Я предупреждал тебя: вернешься без Тани – тебе не жить. Ты это помнишь?

– Помню, – ответил Руст равнодушно.

– Значит, ты не очень стараешься выжить. А мы здесь – без тебя – очень старались: мы разбирались со Смолом, мы воевали, мы хоронили наших ребят…

– Как обычно, – заметил Руст.

– Да, это наша обычная жизнь. Обычная жизнь сети. Знаю, что она всегда тебя не устраивала, и могу утешить – ее для тебя скоро не будет.

Рига достал из кобуры пистолет, с которым никогда не расставался, и направил его на Руста. Тот дернул массивными плечами.

– Делай, что хочешь.

Рига взвел курок.

– Последний твой шанс, парень: где она?

– Я не знаю.

Дим, некоторое время наблюдавший молча, вдруг понял, что Рига, действительно, выстрелит. Уже только потому, что не отступит от своих слов.

– Рига, прекрати! – вмешался Дим. – Парень не виноват, что не нашел ее. Начнем все заново.

– Что?! Ты разве не видишь, что он врет? Я уверен, что он виделся с ней и теперь так благородно жертвует своей жизнью ради ее спасения. Ты думаешь, это такая игра, Руст? В рыцарей и прекрасных дам? Думаешь, я играю с тобой? – Рига усмехнулся, губы дрогнули. – Так вот… сейчас твои мозги растекутся по этой стене – и красивого в этом ничего не будет, говорю тебе прямо.

Руст снова пожал плечами.

– Мне все равно.

– А ведь это ничем ей не поможет. Я найду ее и верну в «Фортуну»! Пусть поплачет потом на твоей могиле.

Руст спокойно стоял под дулом пистолета. Не пытался даже ударить Ригу или выбить ствол: видно, уже приходилось сталкиваться с ним в рукопашной. Он просто ждал, когда Рига выполнит свою угрозу.

– Последний вопрос, – Рига подвел черту. – Где Таня?

– Я не знаю, – покачал головой Руст.

Рига уже не пытался выровнять дыхание. Злая досада застлала все перед глазами.

– Ну, прощай. Ты плохо справлялся со своей работой, хоть и был «хорошим парнем». Сети не нужны «хорошие парни». Нужны, наоборот, чуть похуже…

Это была уже эпитафия. Рига больше не раздумывал и не колебался.

Дверь вдруг открылась, и в комнату вошла Таня. Рига мгновенно спрятал оружие. Руст, стоя спиной к двери, не мог понять внезапной перемены его намерений.

И Дим увидел, что Таня – не прежняя. Так отрешенно человек может ступать только по битым стеклам.

Руст оглянулся и замер, словно окаменел. Лицо исказилось гримасой отчаяния.

Рига шагнул ей навстречу.

– Таня!

– Я вернулась, – сказала она просто. – У бабушки гостила. А вы здесь… что решаете?

И только теперь взглянула на Дима, замершего у стены.

– Да вот… Дима встречаем! – нашелся Рига. – Вернулся наш Маугли!

– Я знала, что ты вернешься, – сказала ему одному и усмехнулась. – Я словно попала в музей восковых фигур. Все такие знакомые… и такие мертвые… И никто не может никуда уйти.

– Сегодня я здесь … самый живой! – насилу улыбнулся Руст.

Она кивнула, поняла, что успела. Подошла и обняла Ригу.

– Я очень соскучилась по тебе. Отпусти всех, давай поговорим спокойно.

22. ЗАЧЕМ ЛЮДИ ЖИВУТ ВМЕСТЕ?

         Было бы лето – было бы легче. Были бы гости и это… отвлекало бы. Но март тянулся в бесконечность – они жили в «Фортуне» втроем. Может, раньше кто-то из них видел бы в этом идиллию. Но сейчас Таню не покидало чувство, что уже никто из них не властен над собственной жизнью.

– Ты болела? – спросил потом Рига.

– Да. Даже умерла. Но потом меня оживили. Один доктор…

– Денег ему дать?

– Не надо. В провинции люди привыкли работать ради чистой совести.

Ответ Ригу успокоил.

– Я не могу с тобой сексом заниматься, – добавила Таня.

– Ничего. Все, как всегда.

И по его лицу Таня не могла понять, рад ли он ее возвращению. Наконец, он обнял ее, прижал к себе и поцеловал в щеку холодными губами.

– Рига? – Таня снова заглянула ему в лицо. – Что происходит? Что здесь делает Дим?

– Дим… вернулся. Просто вернулся. Да он и не уезжал, если по правде.

– И что будет дальше?

– Будет семейный бизнес: я, ты и Дим.

– Только не я, –  Таня покачала головой.

Каждый вечер они ужинали вместе. Со стороны это выглядело странно. Между ними стеной стояла пустота, не давая вести даже самые обычные разговоры. И оттого, что никто никого больше не ревновал, не подозревал ни в чем и не мучил расспросами, и Дим, и Рига все больше казались Тане призраками тех, кого она давно знала и за кого – до такой степени – болело ее сердце.