Текст книги "Вопросы"

Автор книги: Тони Ронберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Она невесело усмехнулась. В чем-то Рига был прав: Таня перестала узнавать саму себя. Чувствовала только, что ее жизнь не принадлежит ей теперь ни на йоту. Что это не ее жизнь.

4. ЗАЧЕМ ЛЮДИ НАПРЯГАЮТСЯ?

К напряжению, охватившему Ригу после приезда в столицу, прибавилось еще и другое – странное, подтачивающее беспокойство от ее взгляда. Хорошо зная женщин, Рига понимал, что та, которая остается с ним неудовлетворенной, все равно будет искать – подсознательно – того, с кем ей будет лучше. Таня пока не ищет… Пока. Она его жена, скоро станет и матерью его детей, но… беспокойство не проходило.

Неизвестно, как и что было у нее с Димом. Это был Дим, пускай, она его любила, и Дим любил ее безумно, и вообще… это был исключительный случай. Так бы Рига и считал, если бы не посмотрел тогда ту кассету – о ней и Дави. Она ведь хотела его, она получала удовольствие от его власти над ней. Да, закончилось все печально, но в тот момент, тогда… Рига холодел и чувствовал дрожь и покалывание в пальцах. Он бы с удовольствием убил Дави еще раз.

Значит, она была способна на такие страстные эмоции, а с ним оставалась, как и прежде, холодной, покорной, равнодушной. Дарила ему ласки и ничего не чувствовала – не то что в сердце, а даже чисто физически – ноль. Ничего. Пустота.

Это бесило Ригу. Не хотеть ее он не мог, а хотеть ее – все равно, что бронзовую статую своей мечты, во вред самому себе. Фактически – каждая близость с ней доказывала ему, что он не мужчина. У Риги от этого крышу сносило. А что делать? Он был и нежным, и жестким, он менял тактику, он играл с ней в такие игры, которых не знала за ним ни одна из его любовниц, но Таня, вся сжавшаяся  в комок, напряженная, никак не была в состоянии откликнуться на его старания. Плевать на ее душу, думал Рига, но ее тело – разве в нем не те же механизмы, что и у прочих женщин? Разве не существует обычных законов физиологии, которые действуют безотказно? Рига все думал над этим и мрачнел еще больше.

И говорить с ней прямо – бесполезно. Не спрашивать же, как трахал ее  Дим, и что у него было такое, чего нет у Риги. Какого черта?! – ругался он про себя и уже начинал злиться на нее. Присматривался к тому, как она ведет себя с другими мужчинами, а – никак, так же скованно. С Максом чуть мягче… С Рустом тоже, пожалуй. Может, неудачники ее привлекают, неуверенные в себе люди, сомневающиеся, искатели, страдальцы. Рига не из таких. Он отказывается страдать! Довольно!

Косится на ее тоненькую талию под облегающим свитером и вздыхает. Она не откажет ему, а что толку? Понимает Рига, что не стоит сушить себе мозги подобными переживаниями, но подозрения не оставляют его. Наоборот, нарастают. Она обязательно будет искать лучшего…

Между тем в столице не очень спокойно. В «Фортуне» – тише, хотя оборот больше. А здесь то и дело поднимает голову кто-то нелояльный, да и до президентских выборов недолго. А новая метла, всем известно… Смол помогает – железно. Контролирует столицу полностью. Ясно, что один Рига не в силах уследить за всеми движениями в сети и за ее безопасностью.

Но… что-то стало разлаживаться – и Рига это почувствовал. Наверное, из-за Тани так все заострилось. Словно заболело что-то внутри – и отозвалось болью во всех органах, и жесты утратили молниеносность. Таня… растеклось дурное предчувствие… Таня…

– Че там у тебя? – прищурился Смол. – Семейная жизнь?

– Ну.

– Знаешь, не хочу не в свое дело лезть, но чтобы не вышло потом так, как…

– Знаю! – оборвал Рига. – Тут другая ситуация.

– Дим тоже был уверен, что его не опустят, – заметил все-таки Смолин.

– Тут другое, Смол, – повторил Рига упрямо. – В Диме это всегда было: из крайности в крайность.

– Как он сейчас?

– Не знаю.

– Перезваниваетесь?

– Бывает. Говорит, здания там наполовину из стекла. И трамваи смешные.

– Это где?

– В Мельбурне.

– У нас тоже трамваи смешные. Я, когда мимо на своей «бэхе» еду, всегда ржу. А вообще он как?

– Никак. Бабки тратит.

– Куда?

– На жизнь. На телок. В казино каком-то. Как все.

– Дим – как все? – Смол засмеялся.

– Красиво там, говорит.

– Там ему и место.

И снова Ригу напрягло. Значит, Смол считал Дима красивым, а его самого – так себе. Рига так ощетинился, словно Смол был его любовником. Подумал, что, может, и Таня так же рассуждает.

– Значит, Дим тебе нравится?

– То есть? – не понял Смол.

– Ну, как он выглядит.

– Ты чего? – Смол попятился. – В своем уме? При чем тут это? Так просто – ляпнул. Он, правда, обалденно красивый чел, но мне-то что с того? Я и сам девкам нравлюсь, ему не завидую.

И понял, что ответ не удовлетворил Ригу и наполовину. Даже показалось, что Риге мерещится измена с его, Смола, стороны.

– Если не так что – скажи только. Достанем его и за океаном – чтобы не было. Мы дотянемся, – заверил с готовностью.

– Нет, этого не нужно, –  Рига замотал головой. –  Нет.

Смол так и ушел ни с чем. Понял, что Рига подозревает, но в чем? Да если бы Смол работал на Дима, разве стал бы развозить о его неземной красоте?

Но Рига напрягся. Вернулся домой раньше обычного. Таня выпустила из рук книгу, поцеловала его в щеку.

– А я в музей ходила…

– С кем?

– С ребятами. То есть, они за мной ходили. Так смешно. Зевали там.

– Не люблю музеи, – Рига поежился. – Там холодно. Все вокруг мертвое. Не люблю мертвые вещи.

И, наконец, решился.

– Спросить тебя хочу, Таня. У вас с Димом всегда все гладко было?

– Нет, не всегда. Мы ссорились. Я не решалась выйти за него замуж.

– А в постели?

– Ты уже спрашивал.

– Но это не дает мне покоя.

– Я не хочу быть виноватой в том, что было! – отрезала она.

– Ты не виновата, но я не могу понять, чего нам не хватает…

– Я не знаю.

– Может быть, тебе нужно что-то экстремальное? Как с Дави?

– С кем?! – она отшатнулась.

– Я видел ту запись. Дим – нет, а я смотрел ее.

– О, Господи! – Таня вздохнула и развела руками. – Как же ты измучил меня, Рига! Что ж ты вечно лезешь мне в душу?! Что-то выпытываешь все время. В чем-то сомневаешься. Разве я не верна тебе?

– Но я хочу сделать тебя счастливой.

Она расхохоталась.

– Счастливой? Меня?! Мое счастье давным-давно закончилось – еще до того, как Дави насиловал меня, до отрубленных пальцев, до похорон Глеба, до нашей свадьбы. После этого – мне все равно, что со мной будет, с кем я буду: с Дави, с тобой или с другим бандитом!

И Рига залепил ей пощечину. Пытался ослабить удар, но вышло – со звоном.

– Этим ты меня ничуть не удивил! – бросила она зло, зажав обожженную щеку руками.

– Разве я когда-нибудь был с тобой бандитом, моя дорогая? Ты еще плохо меня знаешь, чтобы ничему не удивляться!

Злость выплеснулась, обоим стало легче. И – намного тяжелее, чем до первой ссоры.

5. ЗАЧЕМ ЛЮДИ РАСКРЫВАЮТ ТАЙНЫ?

В «Фортуне» зимой все по-другому. Море не леденеет, но темнеет и сгущается, превращаясь в застывшее желе. Или это только так кажется. Или в желе превращается ее тягучее существование в «Фортуне».

Выпал снег, занес тополя, отель и ракушки на берегу. Илона шла по аллее, боясь поскользнуться на высоких шпильках и вцепившись в Танину руку. Перипетии Таниной семейной жизни тревожили ее больше, чем саму Таню. Она выспрашивала подробности.

– Он ударил тебя?! – округлила глаза и чуть не выпустила Танину руку. – И ты это простила?!

– Конечно, – сказала Таня просто. – Я понимаю его. Понимаю, отчего он злится. Я старалась, как могла: притворялась, восхищалась, стонала, говорила ему комплименты, но его таким не обманешь. Он видит, что я с ним ничего не чувствую, что не хочу его, и места себе не находит. И меня обвиняет. И понимает, что я не виновата. И боится, что я буду ему изменять. И детьми меня связать хочет…

– А ты?

– Я не хочу…

Илона вдруг остановилась и всмотрелась в ее лицо.

– Не врешь?

– Я объясню, почему…

Таня помолчала. И вдруг на глазах выступили слезы.

– Я очень хочу ребенка. При одной мысли о том, что у меня будет ребенок, я готова разрыдаться. Но я не стану рожать от Риги. Никогда! Знаешь, Рига ведь не думал так жить, как он живет. Он университет закончил и диссертацию уже писал, но у него в крови это. Он воин. Более того – он убийца. Его отец, его дед, его прадед и все предки – неизвестно до какого колена – воевали.  И он не ушел от этого. В его крови живет этот вирус. А я не хочу, чтобы мой сын был убийцей…

– Но ты же… ты воспитаешь его по-другому, – заспорила Илона.

– Где? В «Фортуне»? В столице? Везде сеть. Рига – ее владелец. Здесь не может быть по-другому…

– Ты сумасшедшая! Бред несешь!

Таня покачала головой.

– Пойдем, я замерзла. Знаю, что детей от Риги я рожать не буду. Буду предохраняться – сама, буду аборты делать. Я видела, как он убивает. Если бы это не на моих глазах было, но я это видела – как он разламывал лицевые кости одним ударом, как стрелял и мозги текли по стенам. После этого я рожать детей не буду. Я не люблю бандитов. Потому и Дима не могла представить отцом своих детей.

Илона засеменила к дому.

– Не знаю, чего ты хочешь. Вот я родила от Выготцева – и никого другого не ждала.

Таня заулыбалась.

– И он был очень хорошим отцом. И по-своему хорошим мужем.

– Ну, тебе ли не знать, каким мужем он был! – поддела Илона. – А Рига любит тебя. Это всем известно.

– Любит. Он и убьет меня потому, что любит. Убьет – от любви.

– Что-то мне кажется, не конца тебя в дурке полечили! – сорвалась Илона. – А я, знаешь, сколько лет я локти себе кусаю? Знаешь, как я люблю его?! Так, что в подушку рыдаю, как школьница!

– Кого любишь? – не поняла Таня.

Обе остановились у отеля и посмотрели друг на друга.

– Ригу?

– Ригу. Еще с тех пор, как он впервые к нам зашел – в карты играть. Фокусы показывал. Выготцев тогда хохотал, как сумасшедший.

– С тех пор?

Таня была очень удивлена.

– Так почему же ты никогда… не пыталась?

– Да я его на десять лет старше! – с болью бросила Илона.

– Ну и что? Что такое десять лет? Ты сейчас попробуй!

Таня предупредила ее растерянный взгляд:

– Я же не ревную его. Если ты его хочешь, Лона… я же не против.

– Да ты что?! Я просто тебе сказала... Думала, ты давно в курсе.

Таня пожала плечами. Только теперь объяснила себе все расспросы Илоны и ее постоянный интерес к их личной жизни.

Обе одновременно оглянулись и заметили в конце аллеи Ригу, который приближался к отелю. Полупрозрачный контур на фоне заснеженного побережья невольно приковывал взгляды. Вдруг Таня почувствовала гордость. Она теперь не была унижена перед Илоной, она перестала быть бесправной гувернанткой в доме ее мужа, более того – теперь Илона, едва ли не со слезами на глазах, просила, как милости, внимания Риги.

Он подошел – кивнул Илоне, обнял Таню и поцеловал в губы. И она обняла его и улыбнулась подруге.

– Пойдем с нами чай пить?

– Чай? Нет, я домой.

– Дети ждут?

– Да, дети.

Рига вдруг пригляделся к злой и растерянной Илоне и брякнул:

– А ты, Илонка, сдаешь. При старике такая дама была – хоть куда. А теперь – куда?

– Куда и раньше.

Рига засмеялся, увлек Таню к «Фортуне», она на ходу махнула Илоне рукой. Та посмотрела им вслед взглядом безумной кошки, навсегда лишенной своей весны.

В гостиной Таня невольно залюбовалась Ригой, словно увидела его в первый раз – даже не в «Фортуне», а в доме Выготцева, когда он принес ее забытую перчатку и спас ее от наглых охранников. С тех пор – он не раз спасал ее. Разве нет?

– Что-то случилось? – Рига поймал ее улыбающийся взгляд.

– Нет. Просто любуюсь.

– Мной?

– Ты очень красивый.

Рига посмотрел настороженно.

– Ничего не случилось?

– Нет.

– Как себя чувствует Илона?

– Она тебя хочет.

– Меня? Илона? Эта старая кляча?

– Она не старая.

– У нее дети старше меня.

– Кольке только десять.

– Трахнуть ее?

– А ты смог бы?

– Почему нет? Она неплохо выглядит. И она должна быть горячей: у нее быстрые реакции. Она подвижна и, наверное, будет активна в постели. У нее тонкие губы, но – с ее хваткой – думаю, она классно исполняет минет. У старика, небось, не вставал без минета, а? Не помнишь?

– Не помню, – Таня покачала головой.

Не могла понять, к чему Рига говорит все это – с целью обидеть ее, или завести, или вызвать ее ревность.

– Так что, на счет Илоны, я подумаю.

– Не надо. Мне это не нравится! – решила Таня. – Не хочу снова делить с ней мужчину.

Рига заулыбался.

– В таком случае, тебе придется что-то предпринять. И немедленно.

– Я предприму…

Кажется, в этот момент Таня хотела только одного – почувствовать до конца свою победу над Илоной. Но с другой стороны… неизвестно еще, кто из них был больше наказан этой победой. Как только Таня намекнула Риге, что устала и хочет спать, он предупредил почти серьезно:

– Пойду к Илоне.

Было весело. И не очень весело. Словно сама над собой смеялась, над своим фальшивым счастьем.

6. ЗАЧЕМ ЛЮДИ РИСКУЮТ ЗДОРОВЬЕМ?

После неожиданного признания Илоны отношения между Таней и Ригой стали спокойнее и ровнее. По крайней мере, обычные разговоры перестали провисать и разрываться на части. В то же время Таня вспомнила житейскую мудрость: никогда не возвращаться к прежнему любовнику. Уже знакомая ей усталость от ежедневной, требовательной близости с Ригой стала охватывать ее тело и сознание.

Она невольно стала сторониться его – больше времени проводила с редкими гостями, пересмотрела в кинозале все новые фильмы, и в результате несколько раз Рига ночевал один, раскинувшись на их огромном семейном ложе.

На Рождество съехались «близкие» – люди, у которых не было других родных и другого дома, только Рига и «Фортуна». Из столицы приехал Макс, оставив дела на Смолина, с Запада явился Василь по кличке Поляк, представитель Риги во Львове, от «Фортуны» был Руст. Остальных Таня знала плохо, но все улыбались, целовали ее в щеки и дарили подарки. Очень дорогие подарки.

Таня была рада снежному Рождеству. Илона тоже праздновала в их компании, смотрела на Ригу, и Таня замечала, как он, натыкаясь на ее страстный взгляд, иногда подмигивает ей и смеется. Наутро вдруг стало тошнить. Она подумала, что, может, выпила лишнего.

На следующее утро снова тошнило. И на следующее – тоже. Она с трудом чистила зубы и внезапно поняла, что беременна.

Как это могло произойти? Теперь уже не вспомнить, как, когда… Когда-то. Тем более, что Рига этого хотел.

В город она выезжала только с охраной. И путь был только один – к Илоне.

– Илона… я не могу пойти к врачу – Рига узнает об этом. Он узнает и заставит меня рожать. Илона, сходи ты, я прошу тебя, пожалуйста…

– И сделать за тебя аборт?!

– Нет, ты попроси каких-то таблеток – я любые деньги заплачу. Еще только месяц, еще можно что-то сделать.

Илона вспомнила, как сама была счастлива, когда забеременела, когда Выготцеву это удалось, когда она поняла, что теперь он никуда от нее не денется, разве что – на тот свет. И как он сам был рад. Как кормил ее бананами. Сколько она бананов тогда съела! И ей больно стало за Таню.

– А… полынь ты пила? Как чай, просто. Рига не поймет. Ее можно в аптеке купить…

– Полынь?

Танины глаза наполнились огромными зелеными слезами.

– Я хочу быстрее избавиться от этого. Пока это еще не ребенок, пока я еще не люблю его. Иначе сердце разорвется…

– Я знаю. Завтра пойду к врачу. Не волнуйся. Просто мои пилюли могут тебе не подойти… Это опасно.

– Ничего. Не страшно. Моя жизнь – не очень большая ценность.

И тогда Илона обняла ее и заплакала. В этот момент она совсем не завидовала Тане. В комнату вбежала Маринка и замерла на пороге: женщины всхлипывали, Таня уронила голову на руки, и ее плечи вздрагивали от безудержных слез.

Маринка подошла и дернула Илону за рукав.

– Не плачь, мам, не надо.

– Правильно, – улыбнулась Илона сквозь слезы и прижала дочку к себе. – Пусть тетя Таня сама плачет.

В «Фортуне» еще длились праздники. Море стало затягивать льдом, гости фотографировались на фоне занесенного снегом побережья, Таня тоже позировала перед объективами фотоаппаратов.

– Улыбайся! Улыбайся!

Рига как-то хлебнул из ее чашки – ничего не понял. Проглотил полынь и поморщился.

– Прокис твой чай, что ли? Не отравись, смотри.

Илона принесла таблеток.

– Одну? Две? – Таня взяла в ладонь упаковку.

– Две, наверное. Хотя и от одной можно помереть.

В итоге, что-то помогло, если можно так сказать. Что-то помогло избавиться от ребенка, которого она так хотела – и так не хотела. Сначала Таня почувствовала резкую боль внизу живота и сильное сердцебиение. Подумала, что ее сердце может не справиться с тайфуном гормонов. Сразу же открылось кровотечение. Таня видела, как ее брюки заливает кровью, но продолжала сидеть за столом, не зная, как подняться при Риге. Он взглянул на нее и сам побледнел.

– Что с тобой? У тебя лицо… мокрое.

– Не только лицо.

Она встала, опершись руками о стол. Он не понял, решил, что месячные.

– Ну, вот – опять неделю без секса.

Боль не прекращалась. Таня ушла в ванную, потом легла и стала ждать. Кровь продолжала течь, словно в ее теле образовалась брешь, через которую могла вытечь вся жизнь. Она не спала до утра. На рассвете все-таки решила ехать к врачу. Но постепенно кровотечение стало уменьшаться. Стало похоже, действительно, на долгожданные критические дни, хотя боль не проходила. Таня несколько дней провела в постели, но потом поднялась. Больше ее не тошнило.

Не тошнило, но качало. От секса с Ригой она отказалась наотрез по причине плохого самочувствия, женского воспаления и мигрени. Рига смирился.

Периодически – боль возвращалась, какая-то странная, ноющая и липкая, словно Танина жизнь еще сомневалась, уходить ли ей или оставаться в ее теле. Таня цеплялась холодными руками за углы мебели, прислонялась плечом к стенам и замирала. И боль замирала. И жизнь замирала на полувздохе.

Илона смотрела на Таню с ужасом. Она никогда не проводила над собой подобных экспериментов и видела все как-то иначе, в страшном свете кровавого риска. Видела, что Таня убивает саму себя – втайне от Риги. То есть, чтобы он не убил ее первым.

– Нет, только иногда болит, – успокаивала ее Таня. – Не страшно.

Рига обнимал ее хрупкие плечи и вдыхал запах волос.

– Может, отвезти тебя к доктору?

– Нет, все нормально. Так у меня бывает – зимой. Где-то ноги застудила.

Ее болезнь все тянулась, Рига спал один и смотрел на нее сочувственно. Но ехать с ним доктору – к его доктору – она не могла. Илона приходила в гости каждый день и сидела подолгу. Думала о том, что Таня наказана за что-то, и сама наказывает себя еще больше, но какой должна была быть ее вина, чтобы собственноручно подписывать себе приговор, не могла представить.

– Давай, отвезу тебя в город, – кивнул как-то Рига Илоне. – Мне по делам надо.

– Один ездишь?

– Здесь – один могу, в столице – нет.

Она села рядом с ним в «мерс» и зажмурилась от удовольствия. В ее глазах Рига был не меньше, чем Богом. И даже дверью хлопнул – божественно!

– Ну, что, как ты?

– Потихоньку.

– Не работаешь?

– Не-а. Мне Выготцев денег нормально оставил.

По городу закружили улицами.

– Ты вообще куда едешь? – спросила Илона.

– Домой тебя везу.

– А сам?

– А что?

Еще раз окинул оценивающим взглядом ее фигуру. Искоса – нехотя, но постепенно привыкая к ее присутствию рядом.

– Появились идеи? – усмехнулся криво.

– Появились, – кивнула она.

– Или они давно были?

– И давно были.

– Я так и понял.

Рига помнил адрес. Машина уверенно двигалась к роскошным коттеджам Поля Чудес. Илона вышла и хлопнула дверцей. А он остался сидеть за рулем. Она пошла к дому, Рига смотрел ей вслед. И она поняла, что он не решится, что сейчас – в этот самый момент – он снова думает о Тане. И она опять почувствовала злость и досаду. Не хочется проводить ночи в одиночестве, когда тебе чуть-чуть, слегка, совсем немного – за тридцать. Или за тридцать пять.

7. ЗАЧЕМ ЛЮДИ НАЧИНАЮТ РЕВНОВАТЬ?

Рига так и не решился. Хотел отвести душу с Илоной и вдруг понял, что эта связь не будет иметь к душе никакого отношения. Наоборот – не по душе это. Посмотрел ей вслед и поехал обратно в «Фортуну».

Таня продолжала сторониться его, ее самочувствие не улучшалось, и Риге уже казалось, что она больше притворяется, чем, действительно, страдает от мигрени, хотя лицо ее было бледным, скулы выперли, и нос заострился, как у покойницы. Тягучее и непроходящее недомогание измотало вместе с ней и Ригу.

Из гостиной послышался мужской голос, и Рига замер у двери. Подозрения почему-то возникли самые скверные, и только потом он узнал голос Руста. Узнал, но не вошел.

– Ты чего? – спросил тот перепугано. – Снова плохо?

– Да, ничего. Пройдет, – послышался откуда-то из глубины комнаты Танин голос. – Раскачало немного.

– Из окна не вывались!

Значит, она стоит у окна, понял Рига. Представил Таню, вцепившуюся руками в подоконник.

– Не вывалюсь. Грязная это смерть.

– Смерть чистой не бывает.

– Здесь – да…

Несколько секунд длилось молчание. И вдруг Руст словно всхлипнул.

– Ты не смотри на меня так, Тань, как на всех… Я ведь с Димом еще начинал. Ты – как сестра мне, как родная. Может, нужно тебе что-то – только скажи.

– Что мне может быть нужно, Рустам? – она усмехнулась. – У меня все есть.

– Может, Диму позвонить?

– Зачем?

– Пусть заберет тебя отсюда… в эту свою… Австралию.

– В Австралию? – теперь она громко засмеялась. – «Фортуна» теперь моя Австралия.

Голоса снова затихли. «Что они делают?» – подумал Рига.

– Не знаю, как это сказать, – начал снова Руст. – Я красивых слов говорить не умею, в школе все сочинения на двойки писал.

– А что ты сказать-то хочешь? – поинтересовалась она.

– Что ты… должна как-то не так жить. По-другому.

– Ну, вот! Если еще и ты мне советы давать будешь, как мне жить и что делать…

– Если бы я мог тебе помочь! – выдохнул Руст.

– Да у меня, правда, отлично все.

– При Диме ты была другой, –  заметил на это парень.

– Прекрати! – оборвала вдруг она. – Буду я сейчас вспоминать, при ком какой я была! Я давно живу на свете – я уже и такой была, и не такой, и другой. Всего и не упомнить! А Рига заботится обо мне. Я так привыкла.

Заботится? Рига вдруг вспомнил, как она когда-то рассказывала ему о Выготцеве, о том, что привыкла жить хорошо, что Николай Петрович заказывает ей духи из Франции, и что она его любит. Теперь она точно так же любит его и рассказывает об этом Русту.

Рига резко распахнул дверь и вошел в комнату. Таня, действительно, стояла у окна, а Руст – почти у самой двери, уже собираясь идти.

– А, Руст! – кивнул Рига. – Таню сторожишь? Может, тебя в ее личные телохранители посвятить, в рыцари? Хотя… Дима не очень-то ты уберег.

Руст посмотрел в пол, а потом так зыркнул на Ригу, словно убить его готов был в этот момент. Рига заметил его взгляд и решил дожать:

– Или ты больше у спален сторожить любишь? Коврик тебе у двери постелить?

Даже Таня не заметила, чтобы Руст как-то подобрался или сгруппировался перед ударом. Поняла, что Руст бьет, уже в ту секунду, когда Ригу отбросило к стене. Но Руст еще не успел опустить кулак, как Рига уже ответил: ноги, как всегда, выручили. Его каблук уже угодил куда-то по корпусу Руста, тот покачнулся, и этого было достаточно, чтобы Рига окончательно выпрямился, встал твердо на ноги и нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Послышался хруст…

Таня, не раз слышавшая эти звуки, вскрикнула испуганно:

– Прекратите!

Но потасовка у двери продолжалась. Руст уже упал на ковер, а Рига – еще в движении – не мог, как обычно, обуздать инерцию своей ярости.

– Прекрати, пожалуйста… пожалуйста, – молила Таня.

Никто не обращал на нее внимания. Рига еще ударил лежащего парня ногой в живот, а потом вдруг ухмыльнулся и подал ему руку, помогая подняться.

– Такому вас в Ираке не учили?

– Стрелять учили. И мины искать, –  Руст сглотнул кровь и облизал губы.

– Ну, в следующий раз стреляться будем! –  засмеялся Рига.

Парень провел рукой по лицу, размазывая красные пятна.

– Прости, брат, у меня нервы, – снова сказал Рига.

– Знаю.

И вдруг Рига подошел, обнял его и поцеловал в щеку.

– Я, правда, сорвался.

– Теперь легче?

– Легче, – признался тот почти виновато.

Руст оттолкнул его.

– Нежный ты сегодня. Может, еще и отсосешь?

Рига беззлобно ухмыльнулся. И когда Руст вышел, обернулся к Тане.

– Такие стычки снимают напряжение. Будет знать, как лезть не в свои дела. И вообще… нечего ему у твоих ног просиживать. Пусть лучше в качалку ходит. Не мышцы уже, а кисель.

– Он хороший парень.

– Да я знаю, что он хороший парень. Я ему верю. Но слишком хорошим быть вредно. Он должен в первую очередь меня удовлетворять, а не мою жену. Так? Я же вижу, что он влюблен в тебя!

– Не выдумывай.

– Я не выдумываю. Он тает, когда на тебя смотрит.

– Он мальчик совсем. У него и в мыслях ничего подобного нет, – заступилась Таня.

– Пусть только шаг к тебе сделает – я его собственноручно кастрирую, –  пообещал Рига. –  Не стану разбираться, мальчик он или девочка. Ты меня поняла?

– А я при чем?

– Чтобы ты не это… не поощряла.

Таня бессильно опустила руки. Если Рига еще и ревновать ее начнет, это осложнит и без того непростую ситуацию.

– Мне этого не нужно, – сказала она, думая о своем.

– Вот и не сиди с ним вдвоем за закрытой дверью. А то я еще подумаю что-то нехорошее – о таком хорошем парне. А поскольку сам я парень не очень хороший, так я понимаю?

– Да.

– То я быстро его в расход пущу! – закончил Рига.

Сам остался доволен внушением. С Рустом – замирили, но иногда, глядя в его хмурые глаза и на его широкие плечи, Рига начинал подумывать о его замене. Однако надежных людей было не много, особенно – прошедших военную школу и приобревших навыки выживания в экстремальных условиях сети. А Рустам по-прежнему косился в сторону Тани с такой грустью, словно наблюдал за таянием небесной радуги.

Впрочем, радуга, действительно, бледнела. Почти не ела, плохо спала. От секса отказывалась. А Риге не хотелось никакой другой женщины – и это его настораживало. Илона продолжала смотреть на него то восхищенно, то зло, словно бросая ему вызов. Он уже понимал, что отыметь ее – почти что  дело чести, но настроения на это никак не хватало.

8. ЗАЧЕМ ЛЮДИ ПРИЕЗЖАЮТ В ГОСТИ?

В феврале вдруг приехал Макс. И оттого, что Рига не считал Макса таким другом, как Смола, это его очень удивило. Тем более, что Макс и в столице никого не поставил в известность о своем отъезде.

– Случилось что-то? – спросил Рига.

– «Фортуны» никогда зимой не видел. А тут снега полно. Больше, чем у нас.

Рига взглянул подозрительно.

– Так чего тебя принесло?

– По тебе соскучился.

– Ну, полюбуйся.

– Хорош!

Зашли в бар и присели за столик. Снова Макс умолк.

– Ну? – спросил Рига.

Подошел Руст. Обнялись с Максом, хлопнули друг друга по плечам. Макс ухмыльнулся, глядя на Руста.

– Че с лицом?

– Вытянулось?

– Ну.

– Челюсть неправильно посадили. Теперь опять ломать надо и заново закреплять, – Руст провел рукой по щеке.

– Где тебя так?

Теперь и Рига ухмыльнулся.

– Да вот, – кивнул на него Рустам. – С Ригой взасос целовались.

Макс кивнул без улыбки. Понял, что Русту здесь нелегко пришлось.

– Как там Смол?

– Смол? Путем.

Выпили, стали закусывать, усадили рядом официанток. А Рига все думал, какая же причина могла привести Макса среди зимы в «Фортуну» и отчего он молчит.

Снова охватили дурные предчувствия, и водка уже не шла. Посреди попойки выдернул Макса и увел в свой кабинет.

– Короче, не жмись теперь, как девка. Приехал – говори прямо.

– Я и хочу прямо, но не знаю, как ты поймешь…

– Пойму, не переживай.

– Рига, не подумай, что…

И снова умолк.

– Твою мать! – взорвался Рига. – Какого хрена ты тут тень на плетень наводишь?! Не подумай так, не пойми так! Говори, не выводи меня!..

Макс чувствовал себя гадко. Чувствовал себя трусом, который, чтобы самому остаться в живых, подставляет первым.

– Ты Смолу веришь? – выдавил все-таки.

Рига кивнул. И в ту же секунду поморщился, чувствуя, как холод подступает к сердцу.

– Что со Смолом?

– Насколько я знаю сеть, не все идет гладко. Сеть перестала быть прозрачной, по крайней мере, в столице.

– Смол вяжет на себя?

Макс не ответил. Ждал реакции Риги.

– Вот сука!

Рига помолчал и добавил:

– Как привык в ментуре работать, так и продолжает – на два фронта. В таких людях никакой верности нет.

Понял, что Макс не врет. Раз Смол стал вязать сделки на себя, то сеть стала терять доход и прозрачность – структура начала расслаиваться.

– Давно ты понял? – спросил только у Макса.

– Я не думал, что он решится. Подозревал, но…

– Раньше сказать не мог?

– Нет. Фактически – я его зарываю сейчас. Нужно было убедиться.

– Нужно было дождаться, пока он тебя зароет! – бросил с досадой Рига. – А заодно и меня! Убрал бы – и дело с концом.

– Ты бы не поверил…

Действительно, мог бы и не поверить. А Макс – не предал, Макс рискнул – предупредил.

– Ясно, – кивнул Рига. – Примем меры. Ты не возвращайся в столицу пока. Я все улажу. В таких делах надо быть жестким, Макс, чтобы быть живым.

– Знаю, но… Это же Смол.

Смол, с которым они были друзьями. Рига махнул рукой – что говорить… Хорошо, хоть выжал из Макса это признание. На том и расстались. Рига послал людей в столицу. А сам задумался. Крепко задумался.

Смол мог уже знать, что Макс уехал. И если все это время он переписывал сделки и прибыль на себя, то к столкновению с Ригой он мог быть уже готов. Значит, отъезд Макса уже не играл для него особой роли. Смол уже решился… решился на передел…

Если нет, если он еще сомневается, его удастся убрать легко, но если он уже все продумал и сколотил свою бригаду... Вот, что чувствовал постоянно Рига – движение за своей спиной, напряжение сети, опасность. Значит, уже может быть слишком поздно. Знать бы наверняка…

Как Макс опоздал! Действительно, Рига все это время думал только о Тане, о ее болезни, о сексе. Вспомнилось, как Смол тогда посмеялся: «Семейная жизнь?»

Вот, что он имел в виду: Рига выпадает сам по себе, теряет хватку. Черт! Рига замер, сжав кулаки. Глаза широко распахнулись – и, наконец, он увидел перед собой пропасть, к которой подошел вплотную. Макс едва успел схватить его за рукав.

Все это время Смол готовился, собирал свою бригаду, сам – напрямую – связывался с поставщиками, сам менял дилеров. Фактически сеть уже замкнулась на нем. Фактически Рига уже выпал.

Что теперь? Новый передел? Изнутри – как было с Дави? А изнутри – нет ничего хуже. Лучше бы чурки какие налетели – перестреляли бы, да и дело с концом. А тут – почти полгода работы Смола – не на сеть, не на Ригу, а на себя.

Передел неизбежен. И сеть неизбежно начнет рваться, связи начнут рассыпаться, официальные лица начнут колебаться, не зная, на кого ставить. Вполне возможно, что большинство чиновников уже на стороне Смола. Не зря же он провел в столице столько времени.

Рига молил Бога, чтобы ничего этого не было, чтобы удалось убрать Смола быстро и безболезненно для сети. Если начнется новый передел, что будет с Таней? Как она перенесет это? Кто вообще останется в живых после этой войны?