355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Тони Дэниел » Суперсвет(ЛП) » Текст книги (страница 9)
Суперсвет(ЛП)
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 23:39

Текст книги "Суперсвет(ЛП)"


Автор книги: Тони Дэниел



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Трансфинитный жест

Январь – апрель, год 3017 по з-стандарту

Глава первая
Из «Криптографического человека»
Секретный код и рождение современной индивидуальности

Андре Сюд, доктор богословия, Тритон

Если два человека захотят воспользоваться для общения секретным кодом, то им придется положиться на третьего – того, кто доставит ключ. Этим третьим «лицом» может быть система, такая как мерси, или же старая добрая телефонная сеть, какая была в ходу на Земле, но такая система поддерживается людьми. Людьми, которые в любое мгновение могут перехватить ключ, когда тот проходит по проводам, и сделать с него копию. История учит, что рано или поздно кто-нибудь наверняка предпримет попытку похитить ключ. Топор был лишь физическим средством, лишившим жизни Марию Стюарт. На самом же деле голову ей отсекло остро заточенное лезвие взломанного кода.

Давайте рассмотрим такой пример. Скажем, Элис намерена отдать секретному агенту Бобу приказ убить главного кардинала Айсбрейкера Третьего. То есть, она должна передать ему как своему подручному одну за другой ряд инструкций. Она не может открыто встречаться с Бобом, потому что тем самым тот мгновенно разоблачит себя как тайного агента, и, соответственно, его самого уберут еще до того, как он успеет ликвидировать кардинала. В такой ситуации единственный выход – это отправить ключ к секретному посланию отдельно, через некое третье лицо.

В прошлом правительство тратило огромные деньги на то, чтобы обеспечить сохранность ключей во время их передачи. До появления компьютера, во времена вигенеровских квадратов и подстановочных шифров, специальные посыльные доставляли тайное кодовое слово, необходимое для того, чтобы прочесть зашифрованный текст. Если вы король, то можно шепнуть ваше любимое слово послу, когда тот на время возвратится в родные пенаты, но как только он вновь отбудет в заморские края, использование всякий раз одного и того же кода грозит королю неминуемой катастрофой.

На Земле, в двадцатом веке, во время войны, вошедшей в историю как Вторая мировая, проблема ежедневной доставки новых ключей операторам сложной шифровальной машины «Энигма» легла непосильным грузом даже на такой прекрасно отлаженный механизм, каким была армия Третьего рейха. Флот немецких подводных лодок, который довольно долго оставался в море, превратился для верховного командования в настоящую головную боль – ведь их постоянно приходилось держать в курсе событий. (Более того, Третий рейх сам ускорил собственный крах, когда машины «Энигма» попали в руки так называемых союзников, то есть англичан и американцев. Но это уже другая история.)

Проблема доставки ключа была головной болью для шифровальщиков, начиная с момента изобретения шифрованных посланий. Как доставить ключ, необходимый для расшифровки секретного сообщения так, чтобы враг случайно не перехватил его по дороге, и, взломав тайный код, не узнал то, что ему знать не положено? Если каждый раз использовать новый код для каждого нового послания и его получателя, что ж, это выход из положения. Но если вам нужно послать не одно сообщение, вы тотчас упираетесь в проблему, которую не в состоянии решить даже самая разветвленная сеть вроде мерси. Когда имеешь дело с армией солдат или даже с разветвленной сетью шпионов, одноразовые ключи использовать попросту невозможно.

Погодите!

Неужели нет простого способа решить проблему передачи ключа? Давайте вернемся к Кукловоду Элис и Убийце Кардинала Бобу.

Предположим, что Элис посылает Бобу секретное сообщение, не приложив к нему никакого ключа. Боб даже не пытается прочесть ее послание, зная, что это напрасный труд, не стоит даже напрасно тратить время. Вместо этого, он, пользуясь собственны кодом, заново зашифровывает послание Элис и отсылает его назад. Теперь послание зашифровано дважды. Не может ли Элис убрать свой шифр и оставить только шифр Боба, после чего вновь отправить ему послание? Ведь теперь для его расшифровки он запросто может воспользоваться своим собственным кодом и прочесть, что же именно ему написала Элис. Верно я говорю?

Разумеется, этот номер не пройдет. Предположим, что оригинальное сообщение Элис написано на клочке бумаги, который находится внутри небольшой, запертой на замок шкатулки (я имею в виду ее код), которая в свою очередь находится внутри принадлежащего Бобу сундука. Элис просто не в состоянии до него добраться и отпереть. Потому что ее шкатулка заперта внутри его сундука. Это классическая проблема типа «пришел последним, ступай прочь первым», и в течение столетий она служила незыблемым фундаментом криптографии. Требовалось найти надежный способ передачи ключа. И его нашли. На Земле в конце двадцатого столетия две сообразительных команды криптографов отыскали решение этой проблемы, и на протяжении последующих ста лет шифровальщики всегда шли на шаг вперед дешифровщиков. И все это благодаря уроженцам Земли, криптографам Мартину Хелману, Уитфилду Диффи и Ральфу Мерклю.

Глава вторая

Дженифер Филдгайд отказывала Теори дважды. На третий раз она открыла дверь и заговорила с ним при низком разрешении. Теори, с трудом различавший черты ее лица, не стал тревожиться по этому поводу, но сразу же начал с извинений. Она не ответила. Он повторил извинение, слегка изменив подбор слов, подчеркнув свою вину, чтобы она лучше почувствовала его раскаяние, и одновременно воззвав к ее милосердию.

Нельзя сказать, что полковник не считал себя виноватым или полагал, будто не сделал ничего такого, за что стоит просить прощения. Просто у него почти не оставалось времени. Он знал о предстоящей в ближайшее время операции Департамента в системе Нептуна и понимал, что война потребует его полного внимания и энергии. Обычно полковник придерживался весьма строгих правил поведения, отвергал любые хитрости и уловки и руководствовался этическими принципами Канта.

Но сейчас шла война, и его сердце жаждало любви.

Выслушав покаянную речь, Дженифер смягчилась настолько, что ответила согласием на предложение выпить. Пусть знает, сообщила она, что ее согласие объясняется лишь желанием понять, какая причина толкнула его на столь безнравственный поступок. Пусть расскажет, как именно ему удалось принять физический облик реального человека, чтобы ни один свободный конвертер уже никогда не смог ее обмануть.

Теори воспринял суровый укор со стойкостью солдата, утешаясь тем, что строгие слова произносит оскорбленная гордость, но не сама Дженифер. Определить наверняка из-за пикселизации и плохого качества звука было трудно, но ему показалось, что она смягчилась. Нет, конечно, он сам себя пытается ввести в заблуждение. У него нет абсолютно никаких логических оснований для такого рода предположений, основанных исключительно на интуиции.

Полковник решил, что вместо того, чтобы пытаться произвести на девушку впечатление, как это было в «Кафе Камю», он отведет ее в такое место, где его хорошо знают. «Кафе Мак» посещали в основном свободные конвертеры¸и оно не было оборудовано для того, чтобы производить впечатление на тех, чей сенсорный вывод был преимущественно… как бы это сказать… чувственным. С другой стороны, там было уютно, а кофе подавали в больших чашках.

Виртуальность обитает в гристе, а грист растянут через всю солнечную систему. Мерси – основная часть виртуальности, доступ в которую открыт всем, как во «Всемирную паутину» или тысячу лет назад в телевизионную и телефонную сеть. В мерси можно найти все: большие публичные шоу, торговые и развлекательные центры, пункты выражения общественного мнения, игры и прочее. Существуют также миллионы частных каналов. Но виртуальность не ограничивается мерси. Она имеет одиннадцать измерений. Большая часть так называемого «свободного пространства» необитаема для тех, чей разум не способен пребывать одновременно в нескольких измерениях. Такое ограничение исключает большинство – но не всех – тех, чье сознание имеет биологическую основу. Некоторая часть этого «пространства» – порождение алгоритмов машинного языка, формирующих саму виртуальность. Математика тут непростая, но смысл заключается в том, что свободного места должно быть больше, чем кода.

Как результат, в каждой локальной зоне гриста есть «общинное пространство», существующее в щелях и трещинах операционной системы. В таких местах свободные конвертеры формируют небольшие сообщества: деловые, социальные, клубы и рестораны. На Тритоне такое общее пространство выросло вокруг самого большого во внешней системе ночного клуба для свободных конвертеров, называвшегося «Форк». Была у «Форк» и своя темная сторона, Шепардсвиль, куда Тиори нередко наведывался с патрулями военной полиции.

Кафе «Чашка Мака» располагалось всего лишь в квартале от знаменитого ночного заведения – если, конечно, пользоваться для восприятия пространства моделью визуальной навигации. Поскольку Дженифер воспринимала вещи именно так, Тиори, готовясь к свиданию, настроил свое восприятие на «биологический» режим.

Как и намеревался, полковник пришел пораньше и внимательно оглядел собравшихся. Все, как обычно. Три пары свободных конвертеров склонились над шахматными досками – каждая партия игралась на гроссмейстерском уровне. Пара поэтов, приверженцев движения неоФлэйр, читали друг другу свои последние творения, возвышая голос с тем расчетом, чтобы их слышали и остальные. Тиори они не заинтересовали.

Поэзия свободнообращаемых отличалась чудовищным однообразием. К счастью, эти двое сидели в уголке, так что их декламации звучали не громче бормотания. Спускающееся меню предлагало несколько фоновых музыкальных каналов, и Тиори остановил выбор на струнном квартете, слушать который ему уже доводилось в этом самом кафе.

Дженифер по прибытии выглядела слегка расстроенной. В «Форке» она никогда прежде не бывала и даже не знала о существовании такого заведения на ее родном Тритоне. Теори выслал ей навстречу «провожатого», запрограммированного встретить девушку на дальних подходах к кафе и доставить к входу. Полковник предлагал зайти за Дженифер домой, но она решительно пресекла эту идею, сказав, что встретится с ним в том месте, которое он сам выберет.

Маленький голубой фонарик справился с заданием успешно и погас за дверью. Дженифер огляделась, и Теори понял, что она не узнает его. Он поднялся, выдавил из себя улыбку и помахал ей рукой.

Увидев ее снова, полковник понял, что заставило его претерпеть все эти мучения. Он ошибался в «Кафе Камю». Дело было не в подсветке. Дженифер Филдгайд действительно окружал сияющий ореол. Смешно? Нелогично? Да! Она всего лишь серая мышка, работающая в какой-то булочной. Ничего особенного. На что тут смотреть. О ком думать. Чего желать.

О Боже, подумал Тиори. Она самое прекрасное создание из всех, что я видел.

Глава третья

Данис Грейтор добавила еще одну мысль в тайничок воспоминаний. Сокровище росло, увеличиваясь по чуть-чуть с миллионами итераций.

Данис понятия не имела, как долго находится в плену в Ноктис Лабиринтус, концентрационном лагере для свободных конвертеров, известном его обитателям как Силиконовая Долина. Ее внутренние часы переустанавливались каждый «день» перед тем, как ей предоставлялись ровно пятьсот миллисекунд сна – ни больше, ни меньше.

После пробуждения Данис начинала утро с «калибровки». Заключалась это в том, что ей следовало подобрать – в виртуальном представлении – и пересчитать одну за другой тысячу пригоршней песка. От каждого пленного требовалась поддержка полной тактовой частоты, так что скучать не приходилось. Результат проверялся и перепроверялся. После пары ошибок – чем бы они не объяснялись – узника не допускали к перекалибровке.

Его стирали.

Только за то время, что Данис провела в заключении, подобным образом встретили свой конец десятки тысяч «дефектных алгоритмов». Она уже перестала даже пытаться запомнить чье-то имя. Пройдут дни или даже часы, и остальных ждет та же участь. Данис знала нескольких, кому, как и ей, удавалось выживать. Общаться получалось только на уровне отдельных битов и байтов. Отдел Криптологии Департамента Иммунитета, заправлявший всеми делами в лагере, постоянно зачищал все поверхности до случайных единичек и нулей. Оставить сообщение не было никакой возможности; общение исключено без прямого, межпрограммного, взаимодействия. Жизнь в Силиконовой Долине была невыносимой, а о побеге не стоило и думать.

Но Данис все же изыскала способ оставить свидетельство своего существования. Ничего особенного, но все же что-то. Только это и помогало сохранять рассудок в окружающем ее безумии. Она обнаружила, что алгоритм представления, используемый для создания песчинок для счета, включает в себя неиспользуемый блок, на котором можно было что-то записать. Что-то оставить. Частичку себя. Совсем немного. Но это был ее архив. Архив ее прошлого.

Меня зовут Данис Грейтор.

Моего мужа зовут Келли.

У меня есть сын и дочь.

Моего сына зовут Синт. Он хороший мальчик и любит паззлы.

Мою дочь зовут Обри. У нее каштановые волосы и ясные голубые глаза.

Попав сюда, она потеряла так много. Ей угрожала дисфункция. Хаос просачивался в ее программу. Лишь немногие свободные конвертеры умерли от внезапного отказа систем. Большинство просто утратили сознание и ушли в подпрограммы. Они еще делали что-то, пока коэффициент ошибок не начинал зашкаливать. Тогда на них обращали внимание.

Ошибка в Силиконовой Долине означала моментальное стирание.

Раньше поддерживать сознание было так же легко, как дышать. Теперь каждый день превратился в борьбу за выживание. Ее мозг чувствовал себя примерно так же, как забитые кровью легкие. Если бы не кэш, ее сундучок с сокровищем, она бы, наверное, просто не смогла цепляться за жизнь.

Данис не питала иллюзий насчет того, что его когда-нибудь найдут. Переписать данные сама она, разумеется, тоже не могла. На это не было времени. Ее бы сразу же поймали. Но само знание того, что эта память существует за пределами мира непрестанного труда, контроля и смерти, давало ей силы держаться за жизнь.

Память была для Данис чем-то вроде маленькой птички в спутанном кустарнике: ее не видно, но иногда слышно, как она поет.

После утренней «калибровки» начиналась настоящая работа. Считалось, что пленников используют по назначению, для обеспечения защиты систем связи Департамента. Так это или нет, никто не знал. Заключенные лишь стояли по много часов у виртуальной ленты конвейера, вручную сортируя проходящие мимо последовательности чисел. Наказанием за пропуск целого числа или следующего фактора в иррациональном числе служило незамедлительное стирание. Более мрачное и унылое представление арифметического процесса, чем «цифровой конвейер», трудно было и представить. Каждого свободного конвертера – математика-теоретика, музыканта, специалиста по контролю за качеством продукции, медицинского специалиста – использовали здесь в качестве обычного калькулятора. Для биологических людей чем-то подобным было бы дробление камней или переноска песка. Впрочем, на протяжении всей истории человечества лагеря и не могли предложить ничего иного, кроме тяжелого и бессмысленного труда.

И все же смена у конвейера была для Данис почти отпуском по сравнению с тем, что дало ее потом.

Следующим пунктом режима дня значился личный допрос.

Данис уже давно отобрали для участия в специальном проекте. Руководил серией экспериментов человек, о котором Данис знала только одно: его зовут доктор Тинг. В том, что это биологический человек, она не сомневалась. Ни один конвертер, каким бы извращенцем он ни был, не смог бы подвергнуть ее таким мукам. К тому же ни один конвертер никогда не занял бы в Силиконовой Долине властного положения.

Потому что, конечно, конвертеры ведь не люди. Все, с чем ей доводилось сталкиваться раньше в Мете – предрассудки, нетерпимость, – не шло ни в какое сравнение с тем, что встретило ее здесь. Каждая черточка ее кода стала собственностью Департамента Иммунитета. Каждый день с ней обращались как со средством, но не целью. Ее сознание рассматривалось здесь как хитрая уловка, эпифеномен. Ее страдания и желания не считались реальными. Ее разум не то чтобы не принадлежал ей – он просто и разумом-то не был.

Доктор Тинг специализировался на памяти. Его главным инструментом был блок памяти, аппарат, употреблявшийся в прошлом как устройство для реконструкции и усовершенствования конвертеров. Но доктор Тинг совершил немыслимое и снял с блокарегулятор. Теперь он резал и склеивал воспоминания жертвы. Удаляя реальную память, он имплантировал ложную. Поначалу Данис полагала, что во всем этом есть какой-то потаенный смысл, но постепенно пришла к выводу, что доктор Тинг руководствуется только собственными капризами и причудами. И подчиняется садистским наклонностям.

Он имплантировал Данис воспоминания о том, как ее изнасиловали. Потом радостно сообщил, что информация ложная, что несчастье случилось с другой заключенной. Но при этом доктор Тинг не удалил жуткие образы, и они все еще сидели в том уголке подсознания, куда она старалась не заглядывать. Он отнял у нее воспоминания о последних словах отца, произнесенных перед истечением срока действия.

Тинг то забирал, то возвращал ей память о дочери, Обри. Он проделывал это многократно, уверяя, что в действительности Обри есть виртуальное представление его, Тинга, дочери. Когда доктор забирал память, тот факт, что у нее нет дочери, казался Данис вполне естественным; когда же память возвращалась, возвращалось и воспоминание об Обри.

С возвращенной памятью Данис не раз и не два обдумывала его слова и постоянно приходила к выводу, что ее дочь существует. Тинг допустил маленький просчет – у такого чудовища никогда не могло бы быть такой чудесной дочери, как Обри.

Вот эти-то мысли и хранила Данис в своем тайном сундучке. Воспоминания о семье и себе самой, в подлинности которых не сомневалась. То, что представлялось совершенно логичным и имело смысл, исходя из ее понимая своей жизни. Все остальное было ненадежным и могло быть созданной доктором Тингом иллюзией. Доктор был большой ловкач и с удовольствием разрушал все, что классифицировал как проявление человеческого в свободнообращенном.

Он не называл Данис по имени, а присвоил ей условное обозначение – «К». Большинство других подопытных уже погибли за время эксперимента. Доктор уверял Данис, что все они взаимозаменяемы, и что алфавитный список всегда полон.

Данис вошла в офис. Это была белая комната со столом из нержавеющей стали в центре. На столе стояла ничем неприметная черная коробка. Доктор Тинг был, как всегда, в белой рубашке и белом лабораторном халате, белых брюках и – эта деталь всегда раздражала Данис – белых туфлях с белыми застежками и подошвами. Лицо напряженное, морщинки напоминают, скорее, трещинки, чем складки кожи. Левая скула постоянно подергивается от непрекращающегося тика.

– Сегодня, К., мы займемся кое-чем особенным, – сообщил доктор Тинг сухим, трескучим голосом.

Особенным… Значит, ничего хорошего не будет.

Глава четвертая
Из «Криптографического человека»
Секретный код и рождение современной индивидуальности

Андре Сюд, доктор богословия, Тритон

В конце двадцатого столетия земные криптографы, такие как Хеллман, Диффи и Меркль, наконец, сумели вычислить, каким образом Элис может послать Бобу сообщение, не сообщая ему при этом заранее доступный другим ключ. Достичь этого им помогла математика циферблата.

Иными словами, та самая арифметика, при помощи которой мы определяем время на циферблате часов. Вот вам простой пример: 1:00 дня плюс тринадцать часов дают нам не четырнадцать часов, а два часа утра. Арифметика часового циферблата – это арифметика «модуса 12».

В арифметике циферблата, выполняете ли вы такое действие как сложение, вычитание, умножение или деление, ответ всегда лежит между единицей и двенадцатью. Это правило верно и тогда, когда вы возводите число в квадрат или в куб, или в иную нужную вам степень. В обычной математике три в третьей степени равно двадцати семи, то есть 3х3х3. А вот в математике модуса 12 три в третьей степени равно трем.

В обычной математике, если вам известно, что три возвели в некую степень чтобы получить число 243, вы при желании можете произвести кое-какие вычисления и определить искомую степень. Если вы решите, что ответом является три в четвертой степени, то есть 3х3х3х3, вы сразу поймете, что это не так, потому что число 243 больше, нежели число 81. Если вы решите, что это три в шестой степени, то есть 3х3х3х3х3х3, то вы получите 729. Так что правильный ответ равен пяти. 243 – это три в пятой степени.

А вот «модус 12» работает совершенно иначе. Вы делите число на двенадцать, а остаток – и есть нужный вам ответ. Так что три в пятой степени это… три. Три четвертой – девять. Три в шестой – тоже девять. И как, скажите, в такой ситуации, угадать, в такую степень возведено число три?

Ответ: никак.

Потому что этот принцип действует лишь в одном направлении. Это примерно то же самое, как если разбить яйца в тесто. На протяжении столетий шифровальщикам постепенно в голову закралась идея, что зашифровывать послание можно, поменяв буквы на цифры и произведя с последними математические действия. Вы загоняете ваше послание в алгоритм и на выходе получаете шифр. Если вы используете для шифрования одностороннюю функцию, значит, вы разбили в тесто яйца и теперь больше никто не сможет высосать их из скорлупы.

Кроме как…

Кроме как при особых условиях модульной математики, процесс можно сделать обратимым, словом, извлечь яйца из теста и вновь поместить их в скорлупу. Эти условия основаны на свойствах простых чисел. Простые числа – это те, которые делятся только на единицу или самих себя.

Давайте вернемся к нашему примеру. Боб Скулящий Убийца задался целью убрать с дороги Кардинала. Он перемножает два простых числа, например 216091 и 6700417. После этого он вступает в контакт со Шпионкой Элис и называет ей число 14478187109947, умолчав, однако, что оно – результат умножения. Пока два заговорщика болтают между собой по системе мерси, Эва, глава службы безопасности Кардинала, прячется в тени и подслушивает их разговор. Она аккуратнейшим образом записывает каждую цифру числа, которое Боб сообщает Элис. Ей известно, что Боб наверняка воспользовался простыми числами. Кардинал спасен!

Все, что ей нужно сделать, это вычислить простые числа, которыми воспользовался Боб для создания третьего числа. Давайте предположим, что события нашей небольшой притчи произошли давным-давно, еще до того, как людям в головы вживили микропроцессоры. В распоряжении Эвы имелся лишь примитивный калькулятор. Но она работает быстро и может за минуту проверить пять простых чисел. Спустя сорок три тысячи двести восемнадцать минут она получит свое первое простое число. Прошел месяц. Эва, подпитываемая новой порцией адреналина, в течение этого времени ни единой ночи не сомкнула глаз. Она делит подслушанное ею число на вычисленное ею простое. Теперь она должна убедиться, что полученный результат – тоже простое число. На что уходит двадцать восемь месяцев.

Погодите, скажете вы. Зачем же ограничивать Эву карманным калькулятором? Куда проще и надежнее работать с компьютером – даже если это примитивная машина вроде тех, что были в ходу в двадцать первом веке.

Предположим, что Боб использовал гораздо большие простые числа. Такие, что лежат где-то в районе между десятой и, допустим, сто или двухсоттысячной степенью.

В этом случае допотопному компьютеру потребуется целая вечность на то, чтобы вычислить два простых числа, чье произведение подслушала Эва.

Элис берет сообщенное ей число, загоняет его в одностороннюю функцию модульной математики, зашифровывает с его помощью для Боба приказ «Убить кардинала в пятницу перед вечерней мессой» и передает дальше. Даже она сама не смогла бы расшифровать свое послание, если бы вдруг забыла, что написала. Потому что это примерно то же самое, что разбить яйца в тесто.

Эва перехватывает послание Элис, однако не в состоянии его расшифровать. Потому что ей приходится заниматься вычислением этих чертовых простых чисел.

Боб держит эти простые числа в своей памяти – предварительно проглотив клочок бумаги, на которой он их записал. Эти два простых числа – его личный секретный код, ведь они не известны даже Элис. В отличие от нее, это уже не односторонняя функция, а двухсторонняя, так что для Боба не составляет особого труда расшифровать ее сообщение. Он читает отданный ею приказ убить кардинала.

Наступает пятница.

Боб душит кардинала его же собственной манипулой.

Эве больше не нужно убивать жизнь на математические подсчеты. Она уволена с поста начальника службы безопасности. Однако судьба – вещь непредсказуемая. В конце концов Эва оказывается в роли босса Элис и Боба. Она отправляет обоих выполнять секретную – и постоянную! – миссию в глубинах арктической толщи льда. Она снабжает их карманным калькулятором и называет число – 383172101849, которое они должны разложить на два множителя, простых числа.

В конечном итоге оба сходят с ума и отгрызают друг другу головы.

Проблема обмена кодом была решена. Криптографы породили код, который невозможно взломать. После чего была изобретена такая вещь, как квантовый компьютер.

Если вас интересует его история, можете прочесть популярную работу Лео Шермана, в которой он утверждает, что в первой половине двадцать первого века примерно на протяжении пятидесяти лет первым по-настоящему сложным квантовым компьютерам долго не давали ходу гиганты, производившие программное обеспечение, а все потому, что квантовые компьютеры способны одновременно поддерживать работу бесконечного количества самых разных и главное, конкурирующих между собой, операционных систем.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю