Текст книги "Суперсвет(ЛП)"

Автор книги: Тони Дэниел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

Глава пятая

Защитить грист-шлюз любой ценой. Такой приказ имел взвод Карки. Приказ простой и понятный. Все зависит от того, как понимать формулировку «любой ценой». У Карки почему-то создалось впечатление, что отдававшие его подразумевали самый жесткий вариант.

Он выглянул из-за переборки, за которой прятался, и дал по врагу короткую очередь. Высунуть руку целиком, чтобы она заняла требуемое для прицельной стрельбы положение, капрал не рискнул, а потому и огонь получился неточный.

Неподалеку исходила кровью Дуон, получившая осколок гранаты. Ее пелликула боролась с разрушительным воздействием неприятельского мил-гриста, бросив на это все ресурсы, а между тем шрапнель проникла глубоко в тело и перерезала артерию. Система внутреннего заживления, бросившая все силы на сдерживание гриста, не могла остановить кровотечение – малейшее отвлечение ресурсов грозило тем, что Дуон попросту превратилась бы в исходную биологическую слизь. Ситуация сложилась патовая.

– Держись, Дуон, – крикнул Карки. – Я с тобой.

– Да, – едва слышно отозвалась Дуон. – Держусь.

Карки выпустил в коридор ракету и услышал глухой стук, затем приглушенный вскрик боли. Похоже, мужчина. Вспышка света оборвала крик. Капрал не испытал никаких особенных чувств. Не первый и, может быть, не последний. Он переступил порог и уже имел на своем счету по крайней мере десяток жизней.

Похоже, нашел занятие не по себе, подумал он. Боже, мог бы заниматься электротехникой, у меня же неплохо получалось. Или чем-нибудь еще.

По коридору покатилась граната, и Карки понял – дело плохо. Он отпрянул, схватил Дуон за воротник и втащил ее в шлюз, успев отдать приказ закрыть дверь. Граната грохнула с другой стороны. Черт, как же это они подобрались так близко? А ему-то казалось, что он удерживает их на приличном расстоянии.

В дверь что-то ударило. И еще раз. Противник пытался захватить шлюз. Карки огляделся. Дуон уже израсходовала все свои гранаты и ракеты. Боеприпасов у нее почти не осталось. Что у него? Пара гранат. Ручных ракет больше нет. Он забрал все, что мог, у Дуон, подзарядил браслеты и заметил, что напарница уже мертва. Некогда… Чем еще можно драться?

Грист.

Он протянул руку к контрольно-командному пункту всего комплекса. Вся виртуальность в нем. Все свободные конвертеры.

– Помоги.

Кто-то позвал его.

– Что?

– Мы не можем выйти сами.

Они. Свободные конвертеры внутри гриста.

– Что-то блокирует мерси вне зоны Конденсатора. Мы изолированы. Не можем высвободиться.

Во всей этой суматохе он даже не удосужился посмотреть, что там снаружи, существует ли еще внешний мир. Ладно, чего уж там. Карки настроился на один из своих излюбленных порноканалов, «Сладкий Бар Бериданны».

Ничего.

Неприятно. Да что там неприятно – такого раньше никогда еще не случалось. Мерси было всегда. Виртуальность не исчезает. И что это может значить? Что весь мир уже погиб?

– Они смогли настроиться на наши частоты, – прозвучал голос из гриста. – Такое уже случалось на Тритоне. И вот теперь здесь. Мы не можем себя копировать. Отступать дальше некуда. Если они попадут сюда, то смогут делать с нами все, что только захотят.

– Сколько вас там? – спросил Карки.

– Десять тысяч девятьсот пятьдесят семь.

Черт, почти одиннадцать тысяч человек.

– И что, от всей этой проклятой Федеральной армии остался только я один? Ты, кстати, кто?

– Майор Мэтуэй, – ответил свободный конвертер. – Большая часть Федеральной армии сосредоточена на восточном крыле, там сейчас тяжелые бои. Департамент изолировал гристлок. Кто-то знал, что им нужно.

Вот уж дерьмо так дерьмо.

– Я сделаю, что смогу.

– Мы поможем. Дай нам оставшиеся гранаты. Мы соединимся с ними и скопируем их команды на гристлок. А когда солдаты Департамента войдут, окружим их.

Гристлок походил на инкрустированный карбункул футов десяти высотой и шести шириной, расположенный посреди комнаты. Вверху и внизу он заострялся, соединяясь с полом и потолком. Карки отстегнул оставшиеся гранаты и расставил их у основания карбункула.

– Что мне с ними делать? Установить на детонацию?

– Не нужно. Лучше постарайся укрыться. Мы не уверены, что из этого получится…

Карки огляделся. И где тут укроешься? Спрятаться за телом Дуон? Он решил остаться на месте. Между тем гранаты уже растворились в гристлоке, оставив только едва заметные выступы.

– Есть, – сказал у него в ухе Мэтуэй. – А теперь реплицируемся.

В дверь что-то стукнуло. Метали должно быть нечто мощное – тяжелая бронированная плита дрожала.

Теперь грохнуло так, что встряхнуло даже стены. Черт. Надо прятаться. Карки бросился за гристлок. Еще один взрыв. И еще. Дверь слетела с петель. В комнату ворвалось трое солдат.

Пол поднялся, словно анимированный гриб, навстречу им, накрыл и проглотил.

Вот же дерьмо. Хорошо, что эта хрень на моей стороне. Но все-таки лучше держаться от нее подальше.

В комнату влетело несколько гранат, но пол мгновенно окружил их и принял в себя. Вспышки взрывов – и все. Содержавшийся в гранатах грист был поглощен намного более мощным алгоритмом свободных конвертеров гристлока.

Пол вздыбился и волной выплеснулся в коридор. Что там случилось, Карки не знал и знать не хотел, но, судя по крикам, живых осталось немного. На то, чтобы анимировать напрямую столь много гриста, требовалось огромное количество энергии, и температура в комнате поднялась на несколько градусов. От вторгшихся солдат Департамента остался только один.

– Наши ресурсы исчерпаны, – кричал в ухо Карки Мэтуэй. – Алгоритмы есть, но физической энергии недостает. Нам требуется перезарядка. На это потребуется несколько минут, а сюда идут другие солдаты. Их очень, очень много.

– Что ж, у вас тут неплохо получилось.

– Неплохо, но, боюсь, этого мало. Нам это стоило двадцати пяти жизней.

– Что будем делать?

– Если они нас захватят, то отправят в Силиконовую Долину, – сказал Мэтуэй.

Слухи – правда, пока неподтвержденные – о существовании на Марсе лагеря смерти для свободных конвертеров ходили давно. Все знали, как ненавидит их Амес. Может быть, так оно и есть.

– Такой вариант, как капитуляция, нами даже не рассматривается. А вот тебе стоит подумать…

Сдаться в плен? Ну уж нет. Черта с два. Всю жизнь он был сачком, даже в армии. Эти конвертеры показали, что нужно делать. Почему и ему не взять с них пример.

Он выглянул из-за карбункула и дал короткую очередь в сторону вражеского солдата. Тот направил руку на Корки, но стрелять не стал.

– Черт, – крикнул он. – Черт.

Ага, боеприпасы кончились. Да и у меня осталось на одну очередь. В позитронном пистолете пять пуль. А потом – только голые руки.

– Подскажи, когда он выглянет, чтобы я смог его подстрелить.

– Хорошо, – пообещал Мэтуэй. – Это мы можем. Будь готов. И… Давай!

Карки сжал пальцы в кулак и выпустил последнюю очередь. Крик боли… Попал.

Два быстрых, глубоких вдоха. Выскочить из-за укрытия. По коридору. Парень поднимает голову, и в глазах у него боль и страх. Но он еще жив. Да и рана небольшая. Зацепило колено. Черт.

Он бросился на врага. Сжал пальцами горло. Но тот врезал ему в адамово яблочко, и Корки с хрипом отпрянул. Противник заревел и ткнул пальцами в глаза.

Они покатились по коридору. В виртуальности дрались и кричали их конвертеры.

Как убить человека? Ударить. Укусить. Задавить. Оборвать его информационный поток. Задушить. Стереть его память. Здесь никаких барьеров нет. Здесь все позволено. Это жизнь. Это смерть…

Глава шестая

Льоса знал, что должен убить врага. Раненная нога подождет. Щупальца пелликулы противника уже пытались проникнуть за защиту и стереть его память. Стереть его семью. Стереть его жизнь.

Убьет он его или нет – от этого зависело все. Но и враг не желал умирать и вырывался, выворачивался, выскальзывал, как змея. Только не забывай, напомнил себе Льоса, он так же хочет убить тебя, как и ты его.

Он стиснул зубы, сопротивляясь чуждому вторжению.

Моя воля сильнее.

Боже, был бы хоть нож. Он рискнул оглянуться. Ничего острого. А это что? Кусок металла. Обломок пускателя. Достать. Черт. Враг ударил в грудь. Тянется к горлу.

Дотянуться.

Есть. Сжать.

Вложив всю силу, Льоса ударил чужака железякой по черепу. Хватка ослабла. Льоса освободился от захвата. Получи еще. И еще.

Враг откатился. Кровь. Стоны.

Льоса поднялся, все еще сжимая железяку. Стоя на коленях, навис над чужаком. Вот тебе, гад. Вот тебе. Кровь ударила из разорванного бедра, как вода из ключа. Раскатилась, как река. Получи, сволочь.

Чужак посмотрел на него. Лет двадцать с небольшим. Каштановые волосы. Смуглая кожа.

Похож на меня.

Льоса ударил его по лицу.

Враг снова попытался проникнуть за его грист. Нога… А, черт. Он попытался пошевелить ею. Система доложила, что боль отключена. Значит, слева он не защищен. Тот может попытаться… перенаправить поток и…

Невыносимо острая боль пронзила мозг. В ногу как будто впился нож. Но дело не в ноге. Боль только в голове.

Он выпустил железяку и рефлекторно схватился за ногу.

Боже, как больно. В голове только боль и ни одной мысли. Изолировать этот нерв. Если нужно, уничтожить. Не думать. Не…

В руке чужака металлический прут. Вот он уже поднимается. Льоса свалился, корчась в судорогах, на пол.

Восстановить контроль. Изолировать. Выжечь.

Закричав от боли, он Льоса применил собственный грист, чтобы уничтожить нерв в ноге. Единственный выход. По-другому не выходит. Боль прекратилась.

Льоса поднял голову. Чужак стоял над ним, держа в руке металлический прут.

Их глаза встретились.

Ему же страшно, понял Льоса. Он – как запуганный зверек.

Как я.

Чужак опустил прут. Как кол. Воткнул. В грудь Льосы.

Прямо в сердце.

На периферии зрения замигали предупредительные огни.

Он поднимает глаза. Чужак плачет. Всхлипывает.

Странно. Боль.

Еще чье-то лицо.

Сержант Фолсом. И рядом с ней Эшенбах.

Сержант вытаскивает нож из спины чужака.

Чужак падает.

Льоса? Льоса, ты меня слышишь?

Он кивает. Улыбается. Он еще слышит, но видимость ухудшается.

Лицо чужака. Мертвое. Льоса знает, что уже видел его раньше. Видел, точно. Но где? А, да. Карта-болса. Шланг в руке. Удивление и боль на лицах тех, кого он промочил до нитки, чью гостиную залил…

Не расстраивайся. Это же только шутка. Все шутка.

Игра. Детская игра. Поиграем и разойдемся по домам к ужину. Вернемся к своим… к семье…

Льоса, ты меня слышишь?

Мама?

Глава седьмая

Дождь на горе Пеле

Мы были на горе Пеле, когда пошел дождь с гвоздями. Мы знали, что войска Департамента идут, что они уже близко. Мы ждали их. Ждали драки и допускали, что проиграем. Мы думали, как это отразится на нас, на работе, на уровне жизни. Мы готовились к наступлению тяжелых времен.

Но мы никак не ждали, что с неба пойдет дождь с гвоздями.

Некоторые из нас смотрели в небо и видели, как они падают. Гвозди. На нашей крохотной луне всей атмосферы – тонкий слой сернистого ангидрида. Но и этого хватило, чтобы гвозди, падая на нас, обрели голубоватое сияние. Те, кто это увидели, позвали остальных, и все посмотрели в небо.

Это было прекрасное зрелище. Дети не понимали, что происходит, и с улыбкой наблюдали голубоватый дождь.

Мы выстрелили ракетами, но летящие на нас сверху кусочки металла не были ни кометами, ни метеоритами – не были единым целым, чем-то таким, что можно разбить, рассеять. Они не были ни комом, ни пластом. Нет, это был дождь, а в дожде ведь дыру не пробьешь, верно?

Дождь падал на всех. На тех, кто адаптировался к Ио, и на тех, кто адаптировался к открытому космосу, на богатых и бедных, на стриков и молодых. И на детей он тоже падал. Падал, вспарывая, пробивая все постройки – жилые дома, промышленные корпуса, культовые места. Казалось, он живой и ищет другую жизнь. От него было не скрыться. Падал он и на сам вулкан. Бил и бил, выбивая из него фонтаны сернистого газа. Громадные облака серы и двуокиси железа поднимались в воздух и, почти сразу же охлаждаясь, переходили в другое состояние и становились жидкостями.

На Ио такое случается нередко, когда извергается Пеле или какой-то из других вулканов или гейзеров, особенно из тех, у которых люди не отбирают геотермальную энергию. Идет сернистый дождь. Для тех, кто адаптировался к планете, это приятное, ядовитое явление. Нам нравится запах серы. Это наш хлеб и наша вода. Вот так мы и живем на планете, которую называем Желтой Розой.

Но тот сернистый дождь был другим.

Он принес гвозди.

Гвозди резали нашу плоть. Они рвали наши пелликулы с такой же легкостью, как если бы мы прикрывались бумагой. Они рикошетили в нас, отскакивая от костей, пока кости не ломались, а кожа не превращалась в лохмотья. А потом били еще и еще.

Некоторые из нас прятались под крыши и выступы. На какое-то время помогало. Мы слышали, как гвозди колотят по этим укрытиям. Мы молились, чтобы крыши выдержали.

Наши молитвы не были услышаны.

Кое-кому повезло – они потеряли сознание под рухнувшими перекрытиями. Остальные с криками выбегали под бьющий с неба дождь. Они падали и уже не поднимались.

Кровь густеет и почти мгновенно замерзает на поверхности. Лужи красного льда – железо и вода – вокруг каждого тела. Но на Ио все кипит и бурлит, и горячие зоны постоянно перемещаются. Кровь на поверхности тает, течет, снова замерзает и снова течет. Раскаленные гвозди падают в кровь и превращают ее в пар, но сернистый дождь охлаждает. Еще один цикл. Еще одно обстоятельство смерти.

Куски тел там и тут. Некоторые еще сохранили анимацию. Руки и ноги шевелятся. Детская ручка ползет к матери – грист сознает только самый примитивный инстинкт. Но энергия понемногу уходит, наступает охлаждение, приходит неподвижность, а за ним, наконец, долгая смерть.

Кое-кто из солдат уцелел. Те, кто сидел в глубоком резерве. И кое-кто из гражданских тоже остался в живых. Те, кто успел убежать на самые нижние уровни жилищ. Но за машинами присматривать было некому, и мы не смогли удержать крышку на вулкане. В тот момент каждый думал только о выживании и больше ни о чем.

И Пеле рванул. Многие годы нам удавалось смирять его, держать в узде, но теперь регуляторы не вынесли перегрузки, энергораспределительная сеть вышла из строя, и ярость вулкана, ничем более не укрощаемая, вырвалась на волю.

Пеле взорвался с мощным пирокластическим «бум». Сера потекла по склонам. В разбитые дождем входы. В коридоры, ведущие под землю. В последние убежища спасшихся.

Сера нашла нас там. Нашла и сожгла. Заглушила наши крики. Мы умерли в муках, разрывая ногтями тела и лица.

Наше мерси снова не сработало. Наши свободные конвертеры оказались отрезанными от внешних контактов и не смогли реплицироваться. Когда грист-матрица разрушена, им некуда деваться. Мы умерли все вместе.

Умерли в Желтой Розе.

Немногие уцелевшие ползали под скалистыми выступами на поверхности. Некоторые команды, работавшие снаружи, в горах, над жилыми комплексами и геотермальными станциями. Солдаты в патрулях. Полуразумные программы, запертые в оборудовании. Ни один полностью сознающий себя конвертер не выжил.

Две тысячи пятьсот двадцать два человека. Вот сколько нас выжило. Остальные умерли.

Две тысячи пятьсот двадцать два человека. Мужчины, женщины, дети.

Казалось, прошла вечность, прежде чем дождь прекратился. Последние гвозди упали на мертвую поверхность. Наступило затишье. Пеле, как будто почувствовав, что его разрушительная работа закончена, успокоился, и только глубокое ворчание выдавало, что он еще бурлит. Прошел еще час, и те, кто скрывался в горах, поверили наконец, что дождь закончился.

Мы вышли из убежищ и увидели разорение. Катастрофу. Наши семьи погибли. Наши дома были разрушены. Не осталось ничего.

– Посмотрите! Посмотрите! Он снова начинается!

И действительно, в небе появились черные точки. Мы побежали к укрытиям. Мы снова прятались под камнями. Но черные точки не были дождем. Это были корабли, и они несли солдат. Один приземлился неподалеку, изрыгнув из себя увешенных оружием военных. Они окружили наших, которые торопливо побросали свои винтовки. Потом окружили нас.

Мы смотрели на них пустыми глазами.

Они опустили оружие. Они смотрели на нас с удивлением.

Мы даже не пытались бежать. Куда? Мы садились на землю. Все, кто выжил, были адаптированы к Ио. И мы плакали как ионийцы. Мы роняли слезы, которые испарялись у поверхности газовыми облачками.

Мы плакали желтыми, серными слезами.

Глава восьмая

Лео Шерман чувствовал себя предателем, но поделать ничего не мог. Не мог даже ни с кем поговорить об этом.

Впрочем, взятие Ио силами Мета было не самым страшным, что с ним случилось. Он принял участие в боевых действиях, он стрелял в солдат Федеральной армии и даже – как ни крути, это надо признать – убил человека.

Тем не менее, все эти малоприятные обстоятельства не могли заслонить того факта, что он был теперь в юпитерианской системе и в непосредственной близости от линии фронта. Он находился в прекрасной позиции, чтобы перебраться через линию фронта и доставить по назначению заключенную в груди посылку.

Архивированную копию начальника разведки Амеса.

Возможность и мотив у меня есть, раздумывал Лео. Теперь надо посмотреть, какие есть средства.

Если находящиеся в контейнере сведения так важны, как он полагал, то они могут спасти тысячи и даже, может быть, миллионы жизней. Но одну жизнь они спасти уже не могли – жизнь того парня, которого он расстрелял из пистолета при штурме Конденсатора. Парень, разумеется, без колебаний сделал бы то же самое и с самим Лео, окажись он чуть проворнее, поскольку на нем была неприятельская форма. Форма ненавистного Департамента.

Но я ведь знаю, кто я такой, думал Лео. Ведь знаю, да? Я – партизан. Надо присматривать за этим Эшенбахом, чтобы не взял надо мной контроль. Поговорить бы об этом с Джилл. Она-то, наверно, убила немало. Или хотя бы с той девчонкой, Обри. А если потолковать с Фолсом? Да вот только эта чертова сержант чего доброго оторвет ему башку, если ей что-то не понравится. Боже. Джилл. Фолсом. И чего это меня тянет на таких бойких баб?

Лежа на койке, Лео улыбнулся и постарался думать о женщинах, чтобы побыстрее уснуть. Получилось не сразу. Он крутился и ворочался. Вспоминал пустое лицо убитого парня перед тем, как его сжег позитронный заряд.

Его смерть, решил Лео, будет иметь какой-то смысл только в том случае, если я выполню свою миссию. Перейду линию фронта. Доставлю посылку. Предаваться сожалению нет смысла, это никому еще не помогало.

В конце концов он все же забылся неспокойным сном, но только чтобы пробудиться через пару часов: взвод отправляли охотиться на чужаков, которые, по имеющейся информации, скрывались в ближайшем ущелье.

После одержанной неделю назад победы у Конденсатора их взвод там же и остался – его включили в состав сил, занятых зачисткой территории.

Зачисткой… Он вспомнил, как буквально собирали с пола беднягу Льосу. А с какой яростью сержант Фолсом расправилась потом с тем солдатом, который его убил. Она не только вогнала ему нож в спину, но и перерезала потом горло от уха до уха. Отправиться от такой раны невозможно, как бы ни старалась система восстановления. Кто он был? Неизвестно. Но он был на моей стороне. Не забывай об этом. Я за тех ребят, которые стреляют по мне.

Господи, как же трудно быть шпионом – в голове все путается.

Потом они опустошили гристлок. Загрузили всех конвертеров в передающий элемент и отправили на Марс. Бедняги. В Мете почти никто не знал, что происходит в Силиконовой Долине, но партизанам удалось выяснить правду. Лео знал – всех этих людей отсылают в концентрационный лагерь для разумных компьютерных программ. Лагерь, откуда живыми уже не выходят. Он мог бы попытаться как-нибудь сорвать пересылку. Спасти десять тысяч душ, переправив их в какой-нибудь ближайший суперкомплекс. Сделать вид, что хочет просто загнать их куда поглубже. В мерси-триллерах такие фокусы проходят. В реальной жизни его бы раскрыли и убили. Он уже был бы мертв.

А так остался жив и теперь шагал, покрытый серной пылью, в почти полном вакууме по безжизненной долине. По крайней мере Лео надеялся, что она безжизненная. Взвод осторожно шел по дну оврага в направлении той самой расселины, где вроде бы укрылись чужаки. Как и Луна, Ио была постоянно повернута к Юпитеру одной стороной. Конденсатор находился на северном полюсе, и Юпитер занимал половину неба на юго-западе. Долина же вела на юго-восток, и по мере того, как они спускались, громадный лик планеты-гиганта все больше уходил за горизонт у них за спиной.

В прошедших боях взвод потерял шесть человек, включая лейтенанта Чатрум. В результате работу, на выполнение которой требовалось, по прикидкам Лео, минимально шестнадцать человек, пришлось делать четверым. Новый лейтенант, Тай, только что прибывший с Земли, из Уэст-Пойнта, просто отправил их в долину, жизнерадостно улыбнувшись. Фолсом хмуро улыбнулась в ответ и сказала только «Есть, сэр». И вот они шли прямиком в ловушку. Война, конечно, дело сложное и туманное, но представься такая возможность, Лео без всяких угрызений совести пристрелил бы лейтенанта.

Впереди, со всеми своими сенсорами, двигался Альянс. Но и обвешенный приборами, он едва не попал в зип-сеть. Заметила ее Фолсом. Как у нее это получилось, Лео не знал. Сеть была практически невидимой. Наверно, у сержанта инстинкт выживания.

– Ну, ну, что у нас тут. – Говорила Фолсом, разумеется, в виртуальности, по винкулуму, поскольку атмосфера на Ио отсутствовала, и никаких звуков не возникало.

Взвод остановился. Внезапно приборы Альянса, на которые все были настроены, засветились красным, показав очертания сети.

– Черт, – выругался капрал, – еще немного, и я наступил бы на нее.

– На технику можно полагаться не всегда, – сказала Фолсом. – Не забывай, эта штука в полмолекулы толщиной.

Сзади подошел лейтенант.

– Она закрывает почти всю долину, – доложила сержант. – Поднимается метров на двадцать-тридцать.

– А перепрыгнуть ее мы не можем? У нас ведь есть позиционные ракеты.

– Можем. Но только на той стороне нас может поджидать кое-что неприятное. – Она указала на нависшие на высоте нескольких сотен футов над долиной скалистые выступы.

Прежде чем кто-либо успел что-то сказать, их вспугнул выстрел, вслед за которым сверху ударил град пуль. Взвод бросился к укрытиям. Лео упал на землю и, откатившись на несколько шагов за здоровенный булыжник, оказался рядом с Фолсом. Еще одна очередь взметнула фонтанчики желтой пыли. И никакого звука.

– Боеприпасов у них мало, – сказала сержант. – Гранат нет. Ничего, кроме пуль. Вы меня слышите, лейтенант? – Никто не ответил. – Лейтенант Тай?

Лео осторожно выглянул из-за булыжника. Вот же дерьмо! На тонкой паутинке сети, ясно видимой в блеклом свете каньона, краснели блестящие капельки густой, замерзшей крови. Крови лейтенанта. Сам он был здесь. В виде нескольких кусочков. Тай налетел на сеть и порезал себя на ленты. Фолсом проследила за взглядом Лео.

– Черт. Только этого не хватало.

– Да, не самая приятная смерть.

– Те ублюдки планировали, что мы все нарвемся на сеть. Что ж, лично мне уже хватит. – Согнув руки в локтях и приведя их таким образом в стрелковый режим, она выкатилась из-за камня, дала долгую очередь в том направлении, откуда прилетели пули, и почти сразу прикатилась назад. – Думаю, я засекла их позицию. Альянс, ты где?

– Здесь, сержант, – дрожащим голосом отозвался наблюдатель. – Я за скалой, но позиция довольно открытая.

– Нам нужно рассчитать их координаты. Проверь показания.

– Я… не знаю, смогу ли…

– Альянс, возьми себя в руки и сними показания.

– Есть, сержант.

– Первый, ты где?

Ответа не последовало.

Значит, их осталось трое. Лео, Альянс и Фолсом.

– Наблюдатель?

– Есть! Получайте координаты!

– Я? Мы, Альянс. Ударим все вместе и сразу. А потом рвем назад по каньону. Прикрываемся ракетами. Понятно?

Лео и Альянс ответили в унисон.

– Так точно, сержант.

– Хорошо. Приготовиться. Целься. – Они выкатились из-за камней. – Огонь!

Как отступали из долины, Лео помнил плохо – они неслись как сумасшедшие, налетали на камни, падали, вскакивали, врубали ракеты и тут же выключали, чтобы свернуть за угол. Фолсом шла в арьергарде, прикрывая отход ракетами. Взрывы беззвучно громыхали со всех сторон. В какой-то момент Лео оглянулся и увидел, что теперь их осталось двое, он и Фолсом.

– Первый? – выдохнул он.

– Похоже, одна граната у них все-таки нашлась, – пробормотала сержант. – Шевелись!

Они мчались, пока не увидели перед собой оранжево-белый диск Юпитера, и поняли, что вырвались из долины.

Слава Богу, подумал Лео, когда они поднялись на равнину. Слава Богу, что я не погиб.

И слава Богу, что Амес выиграл битву, но не выиграл войну.