Текст книги "Суперсвет(ЛП)"

Автор книги: Тони Дэниел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Битва трех планет

Апрель 3017

С сопутствующими событиями

Глава первая

Облака Оорта

Лето – осень 3015

Из «Бораска»

Воспоминания Лебедева, командира крыла, левый фронт

Первый год

Первый год службы в Федеральном Флоте стал тяжким испытанием. Меня назначили начальником только что образованной академии, но мои плебеи, как издавна называют первокурсников, смахивали на кого угодно, только не на курсантов. Провал казался неизбежным, и тем не менее я не сдавался и руки не опускал. А что еще оставалось?

Клаудшипы – особенно второго и последующих поколений – отличаются в юности свободолюбием и практически неуправляемы. Представьте себя на их месте: вы тинейджер и в вашем распоряжении целый космический корабль. Точнее, вы сами – звездолет. Вы носитесь туда-сюда, стараетесь произвести впечатление на девушек и все такое. Я бы и сам на их месте предавался этим благородным увлечениям.

Так или иначе мой класс собрался на занятия в количестве 278 единиц. Энтузиазма им хватало с избытком, а вот дисциплины явно недоставало. Сказать по правде, это было сборище испорченных молодчиков, привыкших во всем поступать по-своему.

Отрывок из «Дневника спейсера первого класса Соджорнер Трут»

Кем он, спрашивается, себя возомнил? Командует, распоряжается… Мы пришли сюда, чтобы стать солдатами, а не рабами. Так вот, я такое отношение долго сносить не намерена. Конечно, иного и ожидать не стоило. Мама с папой предупреждали, что старик Лебедев крепкий орешек. Но если он думает, что я готова вытягивать перед ним по струнке, то сильно ошибается. Вот уж хрен ему. Пошли они все. А еще я передумала. Он, наверное, рассчитывает всеми этими дурацкими упражнениями и тренировками превратить меня в какую-нибудь послушную полуразумную посудину, готовую лизать ему задницу и таскать всякую дрянь, но у меня для товарища Лебедева припасен подарочек. Никто не смеет указывать Содж, что ей делать и кем быть. И если он считает, что может устанавливать для меня правила, то пусть лучше примет от меня Объект 2002-119А, полный левого протеина.

И этим избалованным соплякам надлежит стать главной силой нашей наступления против сил Директората и будущими лидерами огромного флота клаудшипов?

Утешает только то, что я сам мало чем отличался от них, но потом все же расстался с беспутной, шалопайской юностью и вступил в достойную жизнь. Если такой, как я смог подняться, то может быть и у этих бездельников еще есть шанс.

Как ни досадно, но моя первая задача состояла в том, чтобы по возможности быстрее привить им представление о дисциплине. Легко сказать… Сначала я подумывал о том, чтобы установить систему привилегий и поощрений для отличившихся. В конце концов, рассуждал я, есть же среди них и одаренные ребята, которым такая система придется по душе. Оказывается, я крупно ошибался. После первых двух недель «Плебейского лета» курс являл собой печальную картину: нытье, жалобы, брюзжание. Те, на кого я делал ставку, вовсе не стали примером для остальных. Мало того, среди них даже сформировалась группка таких, кто наотрез отказывался участвовать в занятиях, которые они считали бесполезными.

Зачинщиков бунта я исключил, их сторонников оставил условно, с испытательным сроком и твердым предупреждением: еще один шаг в сторону – и пошли вон. Такими мерами я достиг двух целей: избавился от смутьянов и заставил одуматься оставшихся. Похоже, с таким явно неуважительным обращением многие столкнулись впервые, а когда протесты изгнанных не привели к их восстановлению, остальным стало ясно, что я настроен серьезно.

(Некоторые из тех смутьянов впоследствии заделались пиратами или ушли служить рядовыми-добровольцами. Одна сумела взять себя в руки, получила внеочередное повышение за отвагу на поле боя и ушла в отставку в ранге командора.)

Установив контроль над ситуацией, мы перешли к делу по-настоящему, а наше дело – космическая война.

Отрывок из «Дневника спейсера первого класса Швейка»

Придурки ушли. Не могу сказать, что я так уж сильно из-за них переживаю.

Черт, меня самого едва не выперли вместе с ними. Старикан Лебедев почти застукал, как я запускал вирус в систему Тантажера, чтобы их вытащить. От самих Придурков помощи, конечно, никакой; когда Тантажер застукал меня покидающим в спешке место преступления, ни один из них пальцем не пошевелил, чтобы обеспечить мне алиби. Когда доходит до дела, они – в кусты. Только ноют да брюзжат без конца.

Одно дело повеселиться за счет старикана – это святое! – и совсем другое, когда парни только ворчат, жалуются да отлынивают от работы, которую как-никак, а делать надо – прибираться, собирать камни и все такое.

Я так рассуждаю, что от хорошего розыгрыша отказываться грех, и когда представляется шанс обломать кого-то, им надо пользоваться. Потом ведь ничего не останется, как только выполнять приказы или умирать.

Где уж тут повеселишься!

Между войной в космосе и войной морской и подводной на Земле есть немало сходства, но имеются и различия. Во-первых, меняющаяся гравитация; во-вторых, проблемы орбитальной механики. Мы, клаудшипы – как бы далеко ни ушли от двуногих созданий, – имеем довольно хрупкие биологические компоненты, которые нуждаются в надежной защите.

Но элементы, необходимые для создания воинов, остаются по большей части все теми же. Страх, боль, давление старших, бесконечное, до одури, повторение базовых упражнений – этими инструментами инструкторы по боевой подготовке пользуются всегда и везде. Я тоже ими пользовался. Прежде чем перейти к изучению аннигилирующего оружия или стратегии и тактики, я добился того, чтобы они научились летать тесным строем и без промедления подтверждать получение приказа. Первый выстрел я позволил им сделать только по прошествии нескольких месяцев.

Отрывок из «Дневника спейсера первого класса Стоуна»

Невыносимо. Успешность одного не должна приноситься в жертву посредственности многих. В этой так называемой академии я на две головы выше других, всего этого сброда. По меньшей мере мне должны быть предоставлены особые привилегии, в частности, возможность независимого обучения. Я должен учиться вести огонь и уничтожать врага. Мечтаю подбить неприятельский крейсер. Как они смеют, эти планетные сидни, претендовать на то, что клаудшипы завоевали собственной кровью, потом и прозорливостью?

С такими тупицами – за небольшим исключением – можно считать удачей, если нас не размажут по небу в первой же схватке.

В этом смысле казалось бы логичным позволить мне уйти от этих лузеров и пройти самостоятельный курс подготовки! Все, кроме самых закоренелых коллективистов, понимают, что в решающем сражении эффективны только элитные войска. Тем не менее этот упрямый осел Лебедев – папин друг, между прочим, достойный уважения уже хотя бы в силу его возраста – стоит за уравниловку и твердо намерен стричь всех под одну гребенку.

Мало того, наш командир назначил моими напарниками двух самых отсталых идиотов из всего этого жалкого сборища. Одна – безнадежная популистка, другой – бездельник и шут, который точно погубит нас всех своей привычкой из всего устраивать клоунаду.

Горе мне. Боюсь, мы все обречены.

Глава вторая

Система Юпитера

13:42, четверг, 16 января 3017

Джейк Аляска страшно злился на генерала Шермана за то, что тот так сглупил с Юпитером. Нет, Шерман вовсе не был плохим военным – как раз наоборот, лучшим. Все дело в бессмысленном упрямстве Шермана, когда речь касалась прессы. Конечно, трудно винить человека за осторожность, когда есть такие, как Винни Хиндж и ей подобные. Но намеренно и целенаправленно обделять прессу своим вниманием и даже унижать ее представителей – это уже означало напрашиваться на неприятности.

– Похоже, фиаско на Ио будет стоить Старому Ворону кресла, – сказал Фрамстайн Уоллаби, усаживаясь на письменный стол Джейка. Чашка накренилась и пролившийся кофе залил листки с заметками. Бумага была водонепроницаемая, но все-таки…

– Эй, поосторожней, – проворчал Джейк. – Здесь записано то, что я видел собственными глазами. Факты.

– Не знаю, что у тебя в глазницах, но только не глаза, – сказал Фрамстайн. – Ты вообще чем смотришь? Нет, нет, не говори. Обернись и спусти штаны.

– Мне нравится иметь глаз там, где он есть, на заднице, – ответил Джейк. – А насчет Шермана ты, может быть, и прав. Надо что-то делать.

– Что ты имеешь в виду, сынок? Кто это «мы»? Мы – репортеры. – Фрамстайн выпрямился, выпятил подбородок. – Мы сами выбрали такую жизнь. На обочине. Жизнь наблюдающих. Тех, кто над схваткой.

– Редакс устраивает нам публичную порку и использует прессу, чтобы переложить всю вину на генерала Шермана, – спокойно возразил Джейк. – Я бы не назвал это «стоять над схваткой». Я бы сказал, это означает быть инструментом разрушения.

– А, перестань. Каналы сообщают и комментируют только то, о чем все говорят. Это все, что мы можем. Такова наша, чтоб ее, функция.

– Наша функция подавать все новости, достойные того, чтобы их увидели, – сказал Джейк. – Помнишь старинный баннер коннектора баз данных в Интернете?

– Как сказал Иоанн, «и познаете вы истину, и истина сделает вас свободными», – усмехнулся Фрам. – Аллилуйя.

– Так сказано не у Иоанна, – пробормотал Джейк и отпил глоток кофе. Черт. Холодный. Хорошо еще, что он добавил в кофе виски – оно и согрело немного.

– А кроме того, – продолжал Фрамстайн, – что таким хренам, как мы с тобой, со всем этим делать?

– Что делать? Мы – единственные, кто подает новости. Единственные. Все мерси-шоу в этой долбаной системе получают материал от нас.

– Но мы не презентаторы. Такие, как мы, слишком хитры и умны, чтобы этим заниматься. – Фрамстайн выпятил грудь. Получилось не очень эффективно – мешал приличных размеров животик. Джейк знал – животик в кибуце Чертова Дюжина на Каллисто есть показатель положения в обществе. – Если бы наши зрители могли каким-то образом забраться мне в голову во время мерси-шоу и посмотреть, что там вместо мозгов, будь уверен, каналы б переключались побыстрее. Может, у такого смышленого парня, как ты, и есть шанс стать презентатором, но ты ж этим своим хищным взглядом всех зрителей распугаешь.

– Не думаю, что все зрители такие тупые, какими ты их представляешь, – заметил Джейк и тут же пожалел о сказанном. Идиотизм остального мира был частью официального кредо здесь, в Коннекторе.

– Тупые? – воскликнул Фрамштейн, вытирая фальшивые слезы. – Ну, мальчик мой, такого идеалистического заявления я не слышал от тебя последние несколько лет. Тронут. Честное слово, тронут. Может, хочешь купить кабель, соединяющий Марс с Землей? У меня есть один на примете. Отдам по дешевке.

– С твоего позволения выражусь иначе. Мы уже несколько веков не воевали. У нас уже много столетий собака не кусала человека. Понимаешь, о чем я? Новостные мерси-каналы заполнены дерьмовыми презентаторами… взять хотя бы ту же дрянь, Винни Хиндж. И, кстати, ее бойфренда, того спортивного парня…

– Не так громко, – все еще улыбаясь, но уже серьезно предупредил Фрамштейн. – Боги иногда слушают.

Джейк отмахнулся.

– Ты прекрасно знаешь, что единственные во всей известной вселенной презентаторы работают на компанию. В наше время мерси в Мете – сплошь пропаганда. Особенно с тех пор, как Греза Рагмеллер и ее сеть странным образом исчезли пару лет назад…

– Исчезли как раз накануне сообщения о кооптации Амесом больших БМП, – вставил Фрамштейн. Как и все репортеры внешней системы, реальные и презентаторы, он ненавидел журналистские каналы Мета, подозревая, что они находятся под контролем Департамента Иммунитета.

– И что мы делаем? Ничего. Сидим да собираем информацию с помощью – чего уж скрывать – не самого умного конвертера-разработчика.

– Панда не так уж плох, – не согласился Фрамштейн. – Ловкий, находчивый, приятный. И широко берет.

– Верно. Мы все пользуемся им, а остальные пользуются нами. А истину так никто по-настоящему и не ищет.

– Истина. – Фрамштейн поднялся. Чуть склонил голову, словно прислушиваясь. – Подожди-ка… Я ее чую… Чую здесь, в этой комнате.

Джейк скривился и демонстративно прикрыл нос.

– Боже, Фрам, ты настоящее биологическое оружие.

– Думаю, мне здесь больше делать нечего.

– Да уж, убирайся к чертовой матери. А мне надо еще выпить. – Он допил остатки кофе и хмурым взглядом проводил Фрамштейна.

Пожалуй, Фрам прав, думал Джейк. Разболтался, как идиот. Люди получают то, что просят. И Панда не так уж плох. Приятный парень и роет глубоко. Только вот в отношении Шермана ничего не изменится – как распинали его каналы, так и дальше распинать будут. И все по причине близорукости. Видят только Редакс. Слышат только Редакс. А что делать, если ее рейтинги растут? И новое правительство, как бы оно ни называлось, тоже будет вынуждено обращать на это внимание. Рейтинги такая вещь, что с ними всем приходиться считаться, даже клаудшипам.

И мы еще глубже влипнем в дерьмо. А к концу года Амес получит Каллисто в качестве подарка.

Если только…

Если только кто-то, какой-то сумасшедший идеалист, не перестанет брюзжать и не возьмет на себя смелость сообщить о том, что происходит на самом деле.

Черт. Джейк трижды стукнул себя по голове, прежде чем спохватился и убрал руку под стол.

– Панда?

– Да, Джейк? – отозвался в ухе бодрый голос.

Джейк откинулся на спинку стула.

– Панда, меня интересует одна женщина. Аспирант. Почти альбиноска. У нее еще такие мелкие кудряшки. Удивительно аналитический ум. Собиралась стать БМП. Звали ее Анке Антиномян. Можешь сказать, где она сейчас?

– Минутку… Странно, какие-то ограничения на информацию, но я сейчас разберусь. Да, вот. Она уже БМП. В данный момент находится в системе Юпитера, на Ганимеде.

– Чем занимается?

– Хм… Да, теперь понятно, откуда эти ограничения. Похоже, она несколько лет назад вступила в Федеральную армию. Теперь она майор Анке Антиномян.

– Господи…

– И не только адъютант генерала Меридиан Редакс, но и глава разведки Второй юпитерианской армии.

– Что мне провалиться. Малышка Анке. А ты сможешь связать меня с ней?

– Какие-то трудности могут возникнуть, Джейк, но, полагаю, это в моих силах. Вообще-то мне даже интересно. Чем труднее задача, тем приятнее ее решать.

– Ты меня удивляешь.

– Ну, может быть, я и не самый умный конвертер-разработчик,но поисковик хороший.

– Так ты и раньше меня прослушивал, а?

– Наверно.

– Ладно, извини.

– Не извиняйся, Джейк. Лучше скажи, что ты задумал? Может быть, я смогу помочь? Тысячу лет не занимался активным поиском.

– Когда я сам определюсь, Панда, ты узнаешь об этом первым.

Глава третья

Система Нептуна

10:45, понедельник, 24 февраля 3017

На виртуальном корабле Тацита море было вечно спокойным, а небо – вечно голубым, хотя свет солнца и смягчался белой облачной дымкой. Мягко катили волны. Молчаливый слуга принес сигары и бренди и бесшумно удалился. Тацит откинулся на спинку кресла, Шерман же беспокойно расхаживал по палубе, время от времени останавливаясь у поручней и мрачно взирая на уходящее за горизонт море.

Что там, за ним? Италия? Египетский берег? Моделью для этого искусственного водоема послужило Средиземное море.

В реальности Шерман находился в своем офисе на Тритоне, спутнике Нептуна, а Тацит за миллиарды миль от него, за орбитой Плутона, в Облаке Оорта, где и обитали клаудшипы. Общались эти двое через грист.

Шерман затянулся кубинской сигарой, которой угостил его Тацит. Здесь, на яхте, он мог позволить себе то, что не позволял в действительности. Должно быть старик немало потрудился, чтобы превратить вдыхание дыма в такое вот приятное занятие. Шерман расправил смятый листок, сложил его и убрал в нагрудный карман.

– Все не так плохо, как кажется, – примирительно сказал Тацит. – Коммюнике составлено весьма осторожно. Никаких ограничений.

Шерман постучал пальцем по карману.

– Что бы вы ни говорили, а это выговор. И одновременно вы лишаете меня возможности сделать что-либо для исправления положения.

– Рейтинги Редакс в данный момент очень высоки. Симпатии на ее стороне.

– С каких это пор вы, клаудшипы, проявляете такое внимание к мнению простых смертных? Кроме того, я-то думал, что работаю на республику, а не на прямую демократию.

– Так оно и есть. Но в Облаке Оорта находятся сейчас представители юпитерианского конгресса, а они без этих опросов жить не могут. Вы знаете, что их можно сместить без всяких проволочек, как только их собственный рейтинг упадет ниже тридцати трех процентов?

– Абсурд. – Генерал еще раз затянулся восхитительной виртуальной сигарой. Пепел, выросший к тому времени до полутора дюймов, стойко держался на кончике.

– Конечно, это безумие. Поэтому мы и принимаем подлинную конституцию. Точнее, поправки к ней.

– Вы принимаете эти поправки уже два года! Надеюсь, к тому времени, когда они будут приняты, от республики еще что-то останется.

– Время сейчас сложное, генерал, – вздохнул Тацит. – Нам нужны голоса здесь, на Юпитере, чтобы избежать раскола.

– Раскола? Впервые об этом слышу. Неужели такого рода опасность действительно существует?

– Существует. К сожалению, некоторые из моих братьев и сестер склонны слушать сладкие песни сирен из Мета. Их немного, кучка, но бед наделать могут.

Шерман недоуменно покачал головой.

– БМП должны держаться вместе, разве нет?

– Это их главный аргумент, – ответил Тацит. – Наверное, они полагают, что способны произвести впечатление на Амеса. Даже понравиться ему. А потом… Кто знает, может быть, Директор даже выделит им игровую площадку… какую-нибудь планету. Все они трусы и дураки, но до открытой измены воздерживаются. А поскольку у нас как-никак демократия, с ними приходится мириться. До лучших времен.

– В целом я с вами согласен, – сказал Шерман, – хотя возможные последствия очень мне не нравятся. Получается, я должен принять вину за Ио. Вообще-то мне наплевать. Я и в самом деле допустил ошибку. Надо было расстрелять Редакс! А теперь ее не тронешь.

– Сейчас – нет, – согласился Тацит. – Но дать ей волю и побольше петард, и – по крайней мере у меня такое чувство – наша генерал Редакс так заиграется, что умчится к далеким звездам.

– Проблема в том, что пока мы ожидаем, мои солдаты гибнут. Вот что мне сильно не нравится.

– И мне тоже. Но мы живем в этом мире, а не в каком-то другом. И, к счастью, в этом мире верховное командование все еще за вами, генерал. И до тех пор, пока я еще в состоянии что-то решать, в этом отношении ничего не изменится.

Генерал склонился над поручнями. Стряхнул пепел, который моментально развеял дующий непрерывно и равномерно легкий бриз. Пепел не упал в море, а просто-напросто исчез, не достигнув волн. Ничто не тревожило виртуальный средиземноморский рай Тацита.

– Хорошо, – сказал наконец Шерман. – Я оставлю Редакс в покое. Пока. – Он снова затянулся. Выпустил облачко дыма. – К тому же у меня здесь, на Нептуне, есть и собственные проблемы. Флот Амеса практически готов. В ближайшее время следует ожидать полномасштабного вторжения в локальную систему.

Последняя реплика зацепила внимание Тацита. Старик – виртуальная презентация огромного, в несколько километров шириной, клаудшипа, напомнил себе Шерман – выпрямился и посмотрел ему в глаза.

– Мы готовы?

Шерман ответил ему таким же прямым взглядом.

– Нет, черт возьми. В области вооружений мы отстали от него на несколько лет. В открытом сражении у нас нет никаких шансов. Пока. Может быть, когда Лебедев подготовит своих курсантов для настоящего боя…

– Насколько я знаю, он отдает этому делу все силы.

– Хорошо. Может, когда-нибудь польза из этого и будет.

– Что вы намерены предпринять в случае нападения?

Шерман скользнул взглядом по горизонту. Что там за берег? Италия? Греция? Троя?

– Возьмем пример с Париса. Ударим в пяту.

Глава четвертая

Система Нептуна

01:19, четверг, 3 апреля 3017

Флагманский корабль Департамента Иммунитета «Жертвоприношение Ацтеков»

На бумаге он выглядел непобедимым. Но С. С. Хейсей полагал, что извлек урок из последней прогулки. Весьма болезненный урок. Последние три года он провел в системе Сатурна, укрепляя власть Директората и тщательно выстраивая армию.

Откровенно говоря, армию строил Амес. Обязанности Хейсея сводились к тому, чтобы направлять поступающие главным образом с колец Сатурна материалы в Мет. В Мете, на громадных промышленных комплексах Васа, сырье превращалось в космические корабли и оружие и снова направлялось на Сатурн. Логистика всегда была коньком Хейсея, еще в бытность его младшим офицером, и, надо сказать, до самого последнего времени все шло как нельзя лучше. Вторжения, сражения – события кратковременные и зачастую спонтанные, чреватые ошибками, которые в свою очередь грозят потерей работы. Или кое-чем похуже. С тебя могут запросто содрать шкуру. Причем, в буквальном смысле.

В любом случае ему доставляло удовольствие считать бусинки и раздавать их туземцам. Но теперь подготовительная работа закончилась – пришло время действовать.

Под его командой собралась огромная армада. Все варианты, кроме победы, исключались. Двадцать пять стандартных боевых звездолетов, каждый с эскортом разведывательных и атакующих судов. И сам он находился на флагмане, «Жертвоприношение Ацтеков», громадном авианосце, самом большом корабле во всем флоте Департамента. В его распоряжении три миллиона солдат. И даже четыре, если считать контрактников-тагионов. Но считать их Хейсей не мог – приравнивать свободных конвертеров к биологическим солдатам и БМП во Внутреннем Дивизионе Департамента Иммунитета строжайше воспрещалось. Они рассматривались как вычислительные алгоритмы или придатки обслуживаемого устройства. Тагион он и есть тагион. Хейсею было наплевать, как их называть, да вот только такое разделение затрудняло планирование, поскольку для подсчета используемых в настоящий момент свободных конвертеров применялось по меньшей мере пять различных систем. А потому и оценить численный состав армии можно было только приблизительно. Даже его конвертеры-аналитики затруднялись, когда дело доходило до сведения всех систем воедино.

На его стороне четырехмиллионная армия. Сам Хейсей делокализировался, распределив свою многофункциональную сущность по всему Мету. Лично ему ничто не угрожало. Откуда же тогда этот страх? Откуда эта неуверенность перед началом самой важной в его карьере операции?

Амес.

Имея дело с другими начальниками, всегда можно было обойти проблему, словчить, свалить вину на другого. С Амесом такие фокусы не проходили. К тому же он был децентрализован даже больше, чем сам Хейсей. Его щупальца протянулись повсюду, к тому же на службе у Директора состоял этот чертов шпион, от внимания которого не ускользало, похоже, ничто. Все грязные, неприятные, неудобные факты и фактики немедленно становились известны ему. Амес всегда знал, где ты на самом деле и когда постучать в твою дверь в самый неподходящий момент.

Но если Хейсей преуспеет… если одержит победу… «Глори». Его ожидает «Глори». Благословение Амеса. Ни с чем несравнимое ощущение правоты, успешности, сопричастности. Такую награду получали только самые верные слуги Директора. Хейсей до сих пор не был уверен, что это за чертовщина – наверное, какой-то квантовый «толчок». Да, заслужить благодарность Амеса – это чудесно.

Все просто. Стимул и реакция. Наказание и вознаграждение. И даже если ты понимаешь скрытый принцип действия механизма, это никак не отражается на его эффективности. Действует, да еще как.

Ладно, хватит. Не дрожи. Возьми себя в руки.

Хейсей сложил руки за спиной и, погрузившись в виртуальность, проверил местоположение корабля. Довольно далеко от Сатурна. Через час передовая группа приблизится к системе Нептуна.

– Эти дикари, фремдены, должно быть уже чувствуют сбои в работе мерси, не так ли? – Хейсей взглянул на своего адъютанта, майора Зейна.

– Вы же знаете, сэр, орбита у Нереиды в высшей степени эксцентричная, – ответил Зейн. – Сейчас она находится в самой дальней точке этой орбиты, как и предусмотрено нашим сценарием. – Майор посмотрел на экран. Помехи начнутся через тринадцать минут и двадцать шесть секунд.

– Конечно. Хорошо. – Хейсей совсем забыл про эту особенность орбиты Нереиды. Отметил ли Зейн его невежество? Трудно сказать. Молодой майор жаждал продвижения и старался угодить, но при этом пользовался каждым удобным случаем, чтобы порисоваться. Хейсей недолюбливал его, но находил полезным. В адъютантах лучше держать угодника и подхалима, чем заговорщика и интрига. Он хорошо понимал их психологию – сам побывал в такой же шкуре. Интриганов контролировать почти невозможно. Да и кому не нравится, когда ему лижут зад?

– Сэр, какой-то странный доклад с Плутона. – Глаза у Зейна расширились. – На связи сам генерал Бланкет, сэр!

– Бланкет? Он же знает, что я веду атаку на Нептун. Что ему надо?

– Принять, сэр?

– Хорошо.

В виртуальной части мостика открылась дверь, и ее тут же заполнил аватара Канга Бланкета, Таким взъерошенным и возбужденным Хейсей видел его впервые. Над встревоженными глазками растянулись густые, сросшиеся черные брови.

– К Харону приближается клаудшип. Громадный. И, как я подозреваю, с крупными силами на борту.

– Что? Откуда у них какие-то силы?

– С Нептуна! – рявкнул Бланкет. – Откуда ж еще! Вы должны были отвлечь их!

– Этим и занимаюсь, – ответил Хейсей. – Мы уже почти вышли в расчетную точку.

– Вам нужно развернуться в этом направлении.

– Я так не думаю, – возразил Хейсей. – В конце концов у вас есть «Штрайххольцер».

– «Штрайххольцер»? – Бланкет сорвался на крик. – Да клаудшип таких размеров проглотит его зараз и не поперхнется! Вы понимаете, какая опасность мне угрожает? Я вам сейчас покажу.

Бланкет вывел на дисплей мостика один из своих каналов. Хейсей недовольно поморщился. Номинально они с Бланкетом были на равных, но с командующим такое себе не позволяют. Тем более, с командующим, представляющим мир, рядом с которым твой собственный – жалкий карлик.

В следующее мгновение Хейси увидел приближающийся клаудшип и замер в изумлении. Большой. Громадный. В форме спиралевидной галактики. И курс он держал на Харон, имея, разумеется, конечной целью Плутон.

– Зейн, насколько он велик?

– Около ста километров в поперечине, – негромко ответил адъютант. – Толщина диска более километра.

– «Штрайххольцер», генерал, имеет пять километров в длину, – напомнил Бланкет. – Теперь вы понимаете, что меня беспокоит.

– Нет. Эти клаудшипы по большей части пустое пространство. В вашем распоряжении авианосец. Поднимите истребители!

– Уже поднял. Но если на этом корабле размещены силы вторжения, сдержать их я не в состоянии. – Лицо у Бланкета было бледное, отчего горизонтальная полоска бровей казалась еще чернее.

Черт. Похоже, он прав, подумал Хейси. Но что с того? Что такое для меня Плутон? Ничто. В любом случае, имея за собой Нептун, мы легко вернем этот никчемный камешек. И все же что-то не давало покою. Что-то свербело. Вот она – идеальная возможность совершить ошибку. А ошибка означает боль. Физическую боль.

Рука задрожала.

– Ладно, генерал, вы меня убедили. Отправлю вам в помощь половину Группы Бета. Они сейчас в векторе южного полюса Нептуна. Семь кораблей класса «Дирак». Идут на скорости в сотую от световой. Я планировал задействовать их во второй волне, но…

Бланкет кивнул. Лицо его уже не было таким бледным, хотя сменивший бледность желтушный оттенок не добавил ему привлекательности.

– Спасибо, генерал. До прибытия подкрепления мы их удержим. Вы нас спасли. – Он едва заметно склонил голову, повернулся и шагнул к виртуальному выходу.

– Не забудьте, что я для вас сделал, – бросил ему вслед Хейсей. – Когда придет время для «Глори».

Бланкет обернулся и улыбнулся. Бриви его при этом странно изогнулись в форме буквы «U».

– Не беспокойтесь, он знает все. Все и всегда.

Дверь за генералом закрылась и тут же свернулась. Хейсей вздохнул и приказал Зейну подготовить соответствующие распоряжения для Группы Бета.

Ладно, у него все равно оставалось восемнадцать кораблей. Более чем достаточно для захвата парочки миров.

О, да, на это раз трепку задаст он.