Текст книги "Суперсвет(ЛП)"

Автор книги: Тони Дэниел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

Глава пятая

Из «Оружия, основанного на грист-технологии»

Полевое руководство федеральной армии

Составлено Лабораторией передовых исследований, Тритон

Герардо Функ, коммандер.

Раздел 11. Тактические вопросы.

Военный грист применяется как в наступательных, так и в оборонительных операциях, а также для разрушения крупных структур.

Прямой штурм.

Во многих случаях грист-мил может применяться по прямому назначению, как есть, для решения одной или всех следующих задач:

1. Ликвидация физической целостности обороняющейся стороны с последующим ее разрушением.

2. Нарушение алгоритма гриста защищающейся стороны с последующим ее разрушением.

3. Лишение защищающейся стороны возможности выполнять командно-контрольные функции с последующей путаницей на поле боя.

4. Использование гриста защищающейся стороны в интересах атакующей для достижения вышеуказанных задач.

Главная цель – незамедлительное уничтожение противника.

Отсроченный штурм.

В некоторых случаях ситуация требует отсроченного или отложенного по времени штурма. Многофункциональное оружие может находиться в состоянии ожидания до тех пор, пока изменившиеся условия не потребуют его активации. Оно может также выполнять различные многократные действия в течение всего срока использования. Снабженное контролирующим алгоритмом достаточного интеллекта, такое оружие способно адаптироваться к меняющейся боевой обстановке, доказывая свое многократное превосходство над «тупым» оружием.

Фортификация и оборона

Возможности применения при решении оборонительных задач:

1. Фортификационные укрепления

Грист-периметр служит как предупреждающим устройством, так и передовой линией обороны при вражеском наступлении. Развертывается на уровне роты и выше, вплоть до театра военных действий.

2. Мины и минные поля

См. ниже.

3. Антиинформационные зоны.

Мил-грист может быть развернут для нарушения или воспрепятствования работе коммуникационных линий противника в заданном районе или системе (например, нервной системе человека).

Непосредственное уничтожение

Мил-грист высокоэффективен в разрушении физических объектов и рассечении коммуникационных линий.

Применяется для:

1. Отсроченных разрушений

Установленные заранее заряды используются для уничтожения объектов при стратегическом отступлении или отводе войск. В этих случаях они находятся под контролем разумных свободных конвертеров, которые поддерживают и сохраняют их в «безопасном» состоянии до необходимого момента.

Отсроченное использование применяется также в отношении наземных и космических минных полей, снабженных разумными или полуразумными индивидуальными устройствами.

2. Нацеленных разрушений

Применяются в случаях, когда вмешательство противника маловероятно, и для установки есть достаточно времени. Нацеленные разрушения экономичны по энергозатратам и компьютерным ресурсам, а потому эффект их сравнительно больше по отношению к затратам.

3. Оперативных разрушений

Используются в условиях недостатка времени, когда быстрота важнее экономии. Особое внимание следует обращать на распоряжение зарядов, каждый из которых должен незамедлительно снабжаться контролирующим алгоритмом. Времени на установку потребуется при этом больше, но и вмешательство противника не помешает достичь по крайней мере частичного успеха.

4. Отсроченное разрушение

Преимущества при использовании отсроченных разрушений те же, что и в прочих случаях с использованием отсроченного оружия. Отсроченные заряды помогают захватить противника врасплох и при употреблении за линией фронта неприятеля вызывают сокрушительный эффект. Особенно результативны в сочетании со стелс-технологиями.

Для отсроченных разрушений применяются также минные поля, как наземные, так и космические. Размещенные за вражескими линиями, устройства используются в качестве пассивных наступательных средств.

Глава шестая

Может быть, единственное, что нравилось Обри на Марсе, это его гравитация. Сила тяжести здесь была гораздо ближе к ее родной, меркурианской, чем стандартная, земная, создаваемая и поддерживаемая повсеместно в Мете. Когда она пять лет назад посещала Меркурий в последний раз, то весила около сотни стандартных фунтов. Сейчас, в свои шестнадцать, Обри тянула уже на двадцать фунтов больше. Здесь же, на Марсе, ее вес составлял около сорока фунтов – всего-то восемнадцать килограммов. И не какого-нибудь жира, а прежде всего мышц.

Обри уже полностью адаптировалась к космосу. Процесс приспособления оказался долгим и занял несколько лет; альтернативный, краткосрочный вариант с применением специальных средств был крайне дорогим. Да и в любом случае получить доступ к спецсредствам не так-то легко, когда ты в бегах, когда тебя разыскивает правительство, а за твою голову назначена награда в пятьдесят тысяч гринлифов.

Эффективно заменявшая скафандр пелликула позволяла Обри стоять сейчас на краю обрыва и без помех вглядываться в зияющую под ногами бездну. Ее собственная кожа была прочнее стандартного планетного костюма и позволяла выдерживать даже удар микрометеорита. Энергетическая система организма давно переключилась с дыхания и приема пищи на замедленную реакцию синтеза, хотя она иногда ела, пила и дышала, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания и ничем не отличаться от других. Впрочем, здесь, на поверхности Марса, когда рядом никого не было, дышать вовсе и не требовалось.

Да и вдыхать нынешнюю марсианскую атмосферу никто бы добровольно не стал, подумала Обри. Когда-то, столетия назад, воздух здесь был приятный и чистый, углекислый газ практически без примесей. Теперь же он представлял собой густую мешанину отвратительных органических соединений – печальный результат провалившихся экспериментов по терраформингу, имевших место в 2700-х. Грист и биоинженерная протозоя, соединившись, дали эффект чудовищных пропорций. Процесс начался в южном полушарии, и там масштаб и глубина разрушений были еще значительнее. Но и здесь, на экваторе, поверхность все еще покрывал тонкий слой токсичной жижи. Каждый шаг сопровождался – даже в редкой атмосфере Марса – противным чавкающим звуком. Каждый год несколько пришлых умирали только из-за того, что кто-то по неосторожности приносил с собой эту дрянь под герметичный купол городов. Те же, кто жил на Марсе достаточно долго, проходили несколько утомительных антитоксичных модификаций грист-пелликулы. Стоило это недешево, и на протяжении трех сотен лет служило надежной мере по снижению притока приезжих. Ядовитая жижа – местные называли ее «мораба» – атаковала в первую очередь центральную нервную систему. У Обри такой проблемы не было, потому что у нее не было больше нервов – их заменили провода.

Терраформинг в немалой степени изменил и планетный ландшафт. Марс был когда-то пустыней, изрытой периодически наполнявшимися водой каналами. Теперь же равнины южного полушария, например, Хеллас, действительно являли собой мелкие моря, заполненные морабой, а холмы и горы превратились в острова. На севере морабы было меньше, но и ее вполне хватало на то, чтобы покрывать тонким слоем все открытые поверхности. Планета сохранила свой древний, красноватый оттенок, объяснявшийся присутствием в составе коры оксида железа, и теперь ее поверхность более всего напоминала воспаленные язвы с сочащимся гноем.

Единственным положительным последствием терраформинга стало исчезновение марсианских песчаных бурь – мораба абсорбировала частички из воздуха и удерживала их своими клейкими компонентами. В связи с этим, однако, изменилась привычная смена песчаного покрытия на полюсах, и они постепенно разрушались – драгоценная вода сцеплялась с бесполезной органической кашицей атмосферы, где отделить ее было слишком трудно.

В общем, думала Обри, превратили планету в помойку. Но урок не прошел бесследно хотя бы потому, что научил приспосабливаться самим, а не менять ландшафт под себя. Кто знает, что бы стало с Венерой или Европой, если бы люди попытались провернуть на них те же трюки?

В тысячах футах под ней лежал Ноктис Лабиринтус, долина, образовывавшая некогда громадный экваториальный разлом, известный как Долина Маринера.

Где-то там, на мрачных склонах, была мать Обри.

Обри потратила годы, пытаясь отыскать ее. Один за другим она испробовала попадавшиеся ключи, одну за другой прошла десятки тропинок, но все приводили в тупик. К счастью, в Мете с ней работали лучшие виртуальные хакеры, заставлявшие мерси выделывать такие фокусы, о которых его создатели не имели и представления, а если и имели, то считали непотребством и непристойностью – по крайней мере с точки зрения проектирования.

Вот так она нашла Данис. Вместе с сотнями тысяч других свободных конвертеров ее удерживали клочке гриста площадью в один квадратный километр на дне Ноктис Лабиринтус.

То был концентрационный лагерь для разумных компьютерных программ. Они называли его Силиконовой Долиной.

– А-3 на позиции, – мысленно сообщила Обри по обходному каналу партизанскому координатору, игравшему в этой операции роль ретранслятора. «А» указывало на тот факт, что она присутствует здесь в форме аспекте, то есть телесно, а «3» – на то, что поблизости есть и другие физические существа.

Был еще А-2 – настоящее имя Бин_128А. Бин был крысой. Буквально. И, конечно, бывшим свободным конвертером. До человека он вырос на Нептуне, когда партизанские силы только зарождались. Сейчас Бин находился в одном из старых Ф-туннелей, через который Обри собиралась уйти.

А-3 была ее подругой и наставником, Джилл. Ей предстояло напасть на лагерь с другой стороны, подняв при этом как можно больше шуму. Джилл должна была осуществить отвлекающий маневр в физическом мире, как можно дальше от позиции Обри. Сама же Обри составляла часть виртуального ударного отряда. Именно у нее было то, без чего операция не имела бы шансов на успех.

– С-12 принял, – ответил связной, ви-хакер, находившийся далеко от Марса. Точнее, он вообще нигде не находился. «С» означало конвертера. Джилл не знала его настоящего имени да и знать не хотела. Именно свободные конвертеры подвергались в Мете наибольшей опасности. Биологических людей могли арестовать и даже засадить пожизненно за решетку. Конвертера-повстанца ждало наказание похуже – его отправили бы в одно из жутких мест наподобие, например, Долины.

Первое правило партизан звучало так: «Лишнее узнал – навседа пропал». Чем меньшей информацией владеешь, тем меньше из тебя вырвут, если схватят.

Обри выслушала доклады остальных членов диверсионной группы.

– С-1 докладывает. Первый прожиг инициирован, – сообщил С-1. Обри знала, кто такой С-1. Его знали все. Как и Джилл, в партизанских кругах он стал чем-то вроде легенды. Конвертер-хакер по имени Элвин Нисан. В своем деле он был лучшим. Обри познакомилась с ним на Нирване, где он числился в Друзьях Тода. Друзей Тода традиционно считали пацифистами, однако сейчас Элвин возглавлял операцию, в ходе которой могло погибнуть немалое число агентов Департамента Иммунитета.

Наверное, подумала Обри, Элвин вышел из Друзей Тода. Нет, об этом сейчас лучше не думать. Плохо уже то, что она знает его настоящее имя и идентификатор. Пожалуй, стоит переформатировать память.

В мозгу у нее уже было несколько пробелов – мест, откуда она, опасаясь задержания, намеренно удалила определенную информацию. Натыкаясь на них, Обри неизменно испытывала неприятное чувство. Умом она понимала, почему вот здесь ничего нет, но при этом ей каждый раз нестерпимо хотелось знать, что же она стерла. Может быть, со временем ученые изобретут алгоритм стирания, который позаботится и о эмоциональной реакции на утраченное знание. Было бы неплохо, даже в чисто практических целях. Конечно, ловкие следователи научатся узнавать кое-что и по тому, чего ты не знаешь, но должен знать. Надо будет выяснить этот вопрос на следующем сеансе.

При условии, конечно, что она доживет до конца этой операции.

– С-1 докладывает, первый прожиг установлен, – сообщил С-12. – Ждем стабилизации.

Ожидание могло затянуться примерно на час, по крайней мере такое время получалось по расчетам готовившей операцию команды хакеров. Сейчас штурмовой отряд был соединен с Силиконовой Долиной через заднюю дверь в мерси. Но процесс, как выразился Элвин, должен быть «коммутативным». Попытка пробить виртуальный двусторонний туннель в гристе Ноктис Лабиринтус вызвала бы срабатывание сигнальной системы, и тогда миссия закончилась бы, так толком и не начавшись. Идея заключалась в том, чтобы подобрать ключик к замку на уже имевшейся двери.

Физически Обри расслабляться не стала, но переключалась в режим ожидания, состояние, к которому вполне привыкла за последние годы. Прыгать в бездну еще не скоро. Она подавила желание шагнуть к краю и сделать шаг в пустоту. Где-то там, внизу, спеленатая одеялом гриста, ее мать.

Я уже иду, мама, подумала Обри. Я спасу тебя!

Но не сейчас.

Глава седьмая

Из «Оружия, основанного на грист-технологии»

Полевое руководство федеральной армии

Составлено Лабораторией передовых исследований, Тритон

Герардо Функ, коммандер.

Раздел III: Типы стелсов

1. Сокрытие

Физическое сокрытие оружия или подрывного заряда бывает иногда единственным вариантом и может быть весьма эффективным, когда противник не использует активно средства грист-детекции. Грист-оружие, скрытое в другом оружии, способно нанести эффективный второй удар.

2. Камуфляж

Спрятать грист чрезвычайно легко. Разумный и полуразумный грист можно сделать прозрачным для электромагнитного излучения. В целях недопущения обнаружения иными средствами используются изотропические эффекты. Как правило, обнаружить закамуфлированное грист-оружие можно только с помощью специализированных средств детекции.

3. Мимикрия

Копирование структуры, территории или человека на протяжении продолжительного отрезка времени чрезвычайно эффективно. Достаточно сложный военный грист может быть включен в структуру или систему – стать несущей стеной или, например, белыми кровяными клетками в теле вражеского солдата – и актирован для военного использования при созревании соответствующих условий.

Глава восьмая

Координация, выбор времени – вот что для повстанцев самое главное. Обри крепко усвоила этот урок пять лет назад, в возрасте одиннадцати лет, когда ее новый дом – островок безопасности, к которому она прибилась лишь за несколько месяцев до того, – превратился вдруг едва ли не в самое опасное место в солнечной системе.

Нирвана, изолированный остров – его называли «мицелием», – созданный трудами Друзей Тода посредине Мета, был обречен с того дня, когда Амес взял под свой контроль Совмещенный Директорат, и многие из Друзей Тода понимали это. А после того, как шеф разведки Амеса был «убит» во время визита на Нирвану, понимание опасности пришло даже к тем, кто упорно не желал ее видеть. Не прошло и нескольких недель, как Департамент Иммунитета подготовил и нанес удар.

Подруга Обри, Джилл, ныне лидер повстанцев, подготовиться успела, но помешать кораблям Департамента сделать свое черное дело не смогла. К тому времени, как их расстреляли из аннигиляционной пушки, Нирвана превратилась в выжженную пустыню, груду радиоактивного космического мусора. Сотни Друзей Тода – согласившиеся остаться добровольно и знавшие, что их ждет, – погибли смертью мучеников. Так они воевали с Амесом.

Но я так драться не буду, думала Обри. И уж если придется выступить до срока, постараюсь забрать с собой столько департаментских ублюдков, сколько смогу.

Она улыбнулась. То же самое сказала бы и Джилл. За прошедшие годы эта женщина стала для нее по существу старшей сестрой. Той самой, которой у Обри никогда не было. Кипучая энергия. Безрассудная смелость. И все это впрессовано в компактную фигурку чуть больше пяти футов высотой. Да еще дикая ярость неукротимого охотника на крыс, хорька, которым была когда-то Джилл. В буквальном смысле.

Обри и Джилл покинули Нирвану в числе последних, когда Мет уже нанес по ней удар. Джилл продумала отступление до последней детали, позаботившись о том, чтобы партизаны не оставили никаких следов или по крайней мере замели их как можно тщательнее. Среди Друзей Тода было немало мерси-инженеров и ви-хакеров, тех, кто выстраивал и обслуживал виртуальный мир. Если Амес планировал внезапную атаку, то явно выбрал не того противника. За несколько дней до того, как Департамент приступил к осуществлению операции, Друзья Тода подключились к винкулуму, специальному сегменту мерси, обслуживающему армию Мета, и мерси-трафику в целом. Им удалось получить сигналы о некоем готовящемся крупномасштабном событии. Установить, о каком именно событии идет речь, оказалось не так уж и трудно.

Проблема заключалась в том, что убраться с Нирваны было не так-то просто. Изолированность разрозненных островков, составлявших так называемый мицелий, пошла в данном случае не на пользу тем, кто искал на них покоя и свободы. Быстрой эвакуации не получилось. Уехать, не оставив после себя никакого следа, было практически невозможно. Но Друзья Тода собрались и совместно решили проблему. Причем, сделали это в свойственном им стиле: обратились за советом к Тоду.

Обри, Джилл и их друг, Лео Шерман, доставили временную башню на Нирвану, и с тех пор он сидел среди своих сторонников как пробка в горлышке. В тот самый вечер, когда Друзья Тода получили известие об атаке, их лидеры, Отис и Гейм, созвали срочный совет и провели обряд поиска видений.

Собрание проходило в Доме Совета в Орегон-болса, главном анклаве Нирваны. Домик был накрыт густой сетью гриста, отчего Обри чувствовала себя не в своей тарелке. Переключив органы чувств на свою конвертерную часть в виртуальности, Обри оказалась на Поляне Совета, расчищенном местечке по среди густого, непроходимого леса с вьющимися по стволам лианами, стелющимися побегами и колючими кустами. Данная виртуальная презентация подчеркивала особо секретный характер встречи, а поработавшие над ней программисты сделали все возможное, чтобы эффект приближался к реальному. У Обри мурашки поползли по спине.

В центре поляны на расположенных кругом камнях сидели собравшиеся, а в центре круга горел бело-голубой костер. По кругу ходила длинная курительная трубка, и Обри, затянувшись, тоже выпустила церемониальный дымок. В реальном мире ее мозг получил порцию нейротрансмиттеров, задача которых состояла в том, чтобы привести ее в состояние полной ясности рассудка, обостренного внимания и концентрации.

Обри знала, что большинство Друзей Тода сидят на наркотике под названием энтальпия. «Думающая трубка» дополняла психоделический эффект энтальпии, освобождая возникающие видения от сопутствующих помех.

По крайней мере так было в теории.

– Танцующий-на-костях с нами, – сказала Гейм. – Гейм была женщиной лет шестидесяти, но в своем виртуальном образе выглядела на несколько лет моложе. Обри лишь теперь заметила, что уши у нее заостренные.

– Танцующий-на-костях – дым в нашей трубке и свет в наших глазах, – добавил Отис, вместе с Гейм руководивший Друзьями Тода. Кроме того, он был ее романтическим партнером.

– Танцующий-на-костях, – нестройным хором подхватили сидящие на камнях.

Под Танцующим-на-костях имелся в виду, разумеется, сам Тод, временная башня. Даже в условиях надвигающейся беды Друзья не могли отказаться от привычки изъясняться туманным языком намеков и афоризмов.

– Здесь, на Нирване, нас не должны ни видеть, ни слышать, ни знать, – продолжал Отис. – Никто не должен унюхать нас, нащупать нас, найти наш виртуальный след.

Все временные башни были Большими Массивами Персоналий и мало чем отличались от большинства БМП в Солнечной системе, кроме, конечно, возраста. Временные башни существовали сотни лет и представляли собой результаты первых попыток создать манифолд, БМП в квадрате. Их текущее сознание как бы размазывалось по времени: месяц был для них днем, год – месяцем и так далее. В общем, большинство вполне заслуживали ярлыка «безумец», «лунатик» или «чокнутый».

И лишь некоторые – в том числе Тод – изрекали нечто здравое.

Как-то Отис рассказал Обри и о еще одной любопытной черте временных башен. Они могли в определенных пределах блокировать грист-обмен. Могли вызывать сбои в работе мерси. Никто – ни ученые, ни мистики – не находили объяснения тому, как они это делают, но это не останавливало жаждущих власти в стремлении эксплуатировать необычные способности временных башен. В частности и поэтому Друзья Тода построили Нирвану – одновременно надежное убежище и прекрасную мастерскую – для своего «бога», Тода.

И вот в языках голубого пламени, прыгающих в центре круга, появился сам Тод. Он был очень высокого роста – добрых два метра, – худой и походил на гуся из-за вытянутой шеи с двойным сочленением. Обхватив руками колени, Тод сидел на голубом пламени костра.

Собравшиеся Друзья выдохнули почтительно:

– Танцующий-на-костях.

Тод оглядел их всех по очереди. Длинная, с дополнительным суставом шея позволяла ему поворачивать голову на все 360 градусов, сохраняя неподвижным туловище. Остановив взгляд на сидевших вместе Отисе и Гейм, Тод заговорил.

– Артритическая ручка вечности не перестанет скрипеть, поворачиваясь на вчерашнем крыльце, но песчаный замок завтра разрушит волну.

Отис и Гейм закивали с видом мудрецов, как будто откровение Тода было яснее сводки погоды.

– Далее, – продолжал Тод, – пятьсот ворон не сэндвич с беконом. Полет пройдет без жира, так что если собираетесь уезжать без багажа, то лучше совсем не уезжать.

Он вытянул шею и снова прошелся взглядом по Друзьям.

– И далее далее. – Глаза его вспыхнули, дойдя до Обри. Радужки были бледно-серые и почти невидимые, но остальная часть глазного яблока отливала желтизной, как состарившаяся слоновая кость. На лице сохранялось выражение одновременно задумчивое и слегка обиженное, как будто его только что одурачили. – Далее… – Он поднял и потряс длинным, костлявым пальцем, – нет никакого далее. – С этими словами Тод исчез.

Некоторое время Друзья сидели молча. Наконец Гейм решилась подать голос.

– Танцующий-на-костях изрек истину.

Друзья глубокомысленно закивали. Один из них пробормотал «аминь». Другой добавил «хвала Аллаху».

– Печальный день, – вздохнул Отис, – но и исполненный мудрости.

Обри ждала объяснений. И они не заставили себя ждать. План, переданный Тодом – если верить Отису и Гейм, – предлагал Друзьям разделиться на две группы: тех, кто эвакуируется с Нирваны, и тех, кто останется, чтобы погибнуть вместе с ней. Сам Тод явно намеревался остаться. Его присутствие должно было помочь желающим избежать смерти. Как и в других религиях, среди Друзей Тода были группировки, занимавшие позицию «активного» пацифизма – они называли себя дидактами – и предпочитавшие в сложившей ситуации пожертвовать собой. На их взгляд, бегство от силы было актом почти столь же агрессивным, как открытое сопротивление. Обри слышала, как один из дидактов сказал: «Врага нужно учить не словами, но собственной жизнью».

Остальные, числом примерно в две трети Друзей, должны были эвакуироваться с помощью транспортных модулей, похожих на тот, что доставил Обри на Нирвану.

Последними предстояло уйти партизанам Джилл – всем ее трансформированным крысам, хорькам и прочим закодированным тварям, которые должны были сыграть роль арьергарда. В случае, если выяснится, что войска Мета намерены не уничтожить Друзей Тода, а захватить их живьем, на них возлагалась задача убить дидактов, дабы предотвратить утечку информации относительно местопребывания остальных. Дидакты легко согласились на такой вариант, что совсем не удивило Обри, прожившую среди Друзей Тода достаточно долго, чтобы понимать их странные взгляды и поступки. «Кучка мистиков-аналитиков», так отозвался однажды о них Лео Шерман.

Мет оправдал все надежды Друзей Тода. Военный корабль класса «Дирак» и несколько более мелких кораблей сопровождения использовали мицелий в качестве мишени. Единственным, кто оказал какое-то сопротивление, был Тод, чье присутствие блокировало действие мерси. Некоторые из пилотов истребителей так и не поняли, что случилось. Большинство никогда не летали в условиях отсутствия какого-либо управления полетом. Двое погибли в столкновении, но остальные сумели сориентироваться и выполнить задание, уничтожив цели.

Как не преминули отметить в новостях, впервые в истории структура Мета подверглась военному нападению.

Друзья сбежали с Нирваны в газообменных модулях, созданных инженерами Мета и его собственной биосистемой для регулирования экологии структур Мета. Тянули до последнего момента; стартовать планировалось уже после того, как аннигиляционные пушки эсминца откроют огонь, чтобы у противника сложилось впечатление будто именно это и вызвало самопроизвольный отрыв модулей. Для отвода глаз Друзья отправили небольшой транспортный корабль, подававший ложные признаки жизни. Его тут же уничтожили. Похоже, экспедиционные силы Департамента имели приказ истребить все, что попадется.

Оставшиеся дидакты погибли после того, как торпеда прошила Орегон-болса, и атмосфера ушла в космос. Что касается Обри, Джилл и других партизан, то они либо обеспечили себя скафандрами, либо прошли курс адаптации к открытому пространству. Все заранее надежно закрепились, чтобы никого не засосало вместе с атмосферой. Один из Друзей просчитал возможные варианты развития атаки; выяснилось, что командиры департамента действуют строго по учебнику.

Обри и Джилл собирались улететь с одним из последних модулей. В ушах ревел ветер – это атмосфера Орегон-болса улетучивалась через дыру в земле в полумиле от того места, где находилась Обри. Саму дыру она не видела, но ощущала движение воздуха. Обри уже собиралась подняться в модуль через коллектор, когда Джилл дотронулась до ее плеча и заставила обернуться.

К ним шел, слегка наклоняясь вперед против ветра, сам Тод. Старик разулся, и Обри с удивлением обнаружила, что ступни у него, как и прочие части тела, тоже вытянутые, а пальцы заострены. Ступнями он пользовался как лопатами, а потому передвигался относительно быстро. Подойдя к Обри, Тод зацепился пальцами за землю и протянул свою костлявую руку. После недолгого колебания она пожала ее. И тут же услышала в голове скрипучий голос временной башни.

– Я вспомнил «далее», девочка.

Почему вы не уходите с нами?Она не спросила это вслух, но подумала.

– Потому что я слишком занят. Мне нужно думать, – с ноткой раздражения ответил он. – Так, о чем это я? Да. Далее – это ты.

Что вы имеете в виду?

– Однажды ты станешь такой же, как я. Ты будешь манифолдом. Я вижу это в твоих генах, так что не спорь. И вот что я тебе скажу: съешь грушу и плыви по реке.

Не понимаю.

– Сейчас тебе и не надо ничего понимать. Нет времени. Тебе и без этого проблем хватит. Возьми меня за руку.

Но я и так держу вас за руку.

– Нет. Возьми иначе. Крепче. Сожми. И не потеряй.

На глазах у Обри Тод повернул руку в запястье. И еще раз. И еще. Он поворачивал руку, пока она не отломилась. Тод убрал свою, заканчивавшуюся обрубком, и улыбнулся. Зубов у него было много, и все крепкие – рот вегетарианца.

Пожалуйста, идемте с нами.

Все еще улыбаясь, временная башня покачал головой и, не обронив больше ни слова, повернулся и зашагал прочь. Где-то неподалеку громыхнул разрыв, и Джилл, схватив Обри за руку, втащила в модуль. Похожий на щель вход закрылся, и они оказались в обычной атмосфере коллектора.

– Что это у тебя? – спросила Джилл.

Обри опустила глаза и увидела, что все еще держит руку Тода. Никакой крови на ней не было. Заканчивалось запястье аккуратным, заостренным скручиванием. Она сунула руку в карман широких штанов, носить которые предпочитали большинство женщин из Друзей Тода. Рука немного высовывалась из кармана. Ощущение было слегка жутковатое. Впрочем, ни думать о чем-то, ни анализировать чувства было некогда.

Они протиснулись через узкую трубу коллектора. Кроме Обри, в модуле было пятнадцать партизан – несколько крыс и один хорек. Два хорька, мысленно поправила себя Обри, хотя Джилл выглядела как обычная женщина. Труба оказалась достаточно широкой и уходила вперед под небольшим наклоном, так что если бы стенки не были липкими, они бы просто скатились вниз друг на друге.

У входа непосредственно в модуль Джилл предупредила всех, что для спуска необходимо воспользоваться канатами.

Упомянутые Джилл «канаты» обернулись волокнами самого модуля. Партизаны спустились вниз, пробираясь мимо растянувшихся во все стороны влажных стекателей. Кое-где между стекателями виднелись слипшиеся пучки покрытых слизью мешочков, похожих на семена. Некоторые из этих мешочков были наполнены фотореактивным веществом, благодаря которому модуль освещался мягким, теплым сиянием. В целом, интерьер трансмиссионного модуля напоминал внутренность громадной тыквы.

Обри едва успела ощутить под ногами твердую поверхность, как Джилл скомандовала:

– Приготовиться к трансмиссии.

Она дотронулась до черно-синих луковиц энзимов, свисающих со стен модуля. Обри знала, что в них содержатся активаторы энзимов. Последний из партизан спустился по веревке и спрыгнул на мягкий, немного липкий пол модуля.

– Ну, пошли! – крикнула Джилл, сжимая луковицы, пока они не лопались. Вспыхнул свет. Его сменило яркое сияние – это высыпавшееся из луковиц содержимое подало сигнал модулю-стручку, что пора отправляться. Любоваться мерцанием было некогда – модуль сорвался с Нирваны.

Обри уже проделывала это раньше, но каждый раз оказывалась неподготовленной к шоку. Гравитация – в реальности ускорение – переключилась на реверс. То, что было верхом, стало низом, и все они упали туда, откуда только что спустились. К счастью, те самые липкие стекатели, через которые они пробирались, сыграли роль сетей и подушек. Обри упала на что-то вроде эластичной сети, которая растягивалась, растягивалась, а потом порвалась, и она полетела на следующую. Только благодаря этому, партизаны перенесли начальное ускорение и остались живы внутри сорвавшегося с поверхности гибнущей Нирваны модуля. Зная, что будет дальше, Обри аккуратно приземлилась на ноги.

– А у тебя хорошо получается, – заметила Джилл, бесшумно опускаясь рядом.

Обри знала – Нирваны больше нет, и Тода тоже больше нет. Там все погибло. Слезы подступили к глазам. Она подумала об отце и брате. Удалось ли им перебраться во внешнюю систему? Слезы набухали, но она не расплакалась, а потом испытала вдруг сильнейшее облегчение.

У меня еще есть время плакать. Значит, мы спаслись. Они не поймали нас и не убили.

Неожиданно для себя Обри громко рассмеялась. Джилл посмотрела на нее и улыбнулась своей хищной улыбкой хорька.

– Живы. И мне это нравится, – сказала она.