Текст книги "Царство мертвых"
Автор книги: Томас Кристенсен
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
16
В 23.05 в ословском аэропорту Гардермуэн приземлился норвежский самолет, следующий рейсом из Лондона. Проехав по рулежной дорожке, он мягко затормозил у «рукава». Первыми из самолета заспешили деловые мужчины в строгих костюмах, с кейсами в руках, устремились на эскалатор и в длинные коридоры, которые вели в зал прилета. Они мчались с такой скоростью, будто торопились как можно скорее убраться отсюда.
Самым последним пассажиром, который встал с предпоследнего ряда и двинулся по проходу между пустыми креслами, был Саид.
Саидаль-Харби, или Халед Шакур – такое имя стояло теперь у него в паспорте, – держал перед собой небольшую кожаную сумку. Он был в темном костюме, рубашке и галстуке. Густые длинные черные волосы зачесаны назад. Очки в оправе из белого металла, с прозрачными линзами опять-таки помогли ему изменить свой облик. На среднем пальце правой руки – перстень с зеленым камнем, а на запястье левой – спортивные часы «Тиссо», настоящие, купленные за несколько сотен долларов. Портили его только заметный шрам через всю левую половину лица и кривой, деформированный нос. Кожа на лице задубела и потемнела после многих месяцев, проведенных на палящем солнце. Но больше всего отличало его от прежнего Саида то, что весил он теперь килограммов на тридцать меньше, чем полгода назад. В прошлой жизни он, как и большинство саудовских арабов, был толстоват и весил почти сто килограммов при росте метр восемьдесят четыре. Теперь же весил меньше семидесяти.
В лагере на границе между Афганистаном и Пакистаном он пробыл недолго – гораздо меньше, чем планировалось. Пошли слухи, что агенты национальной гвардии вот-вот выследят его. В соседние деревни приезжали какие-то люди, осторожно расспрашивали о нем местных жителей. Как узнал Саид, принц Ясир выжил, но до конца своих дней останется прикован к инвалидному креслу. Он обещал миллион долларов тому, кто доставит Саида в Саудовскую Аравию или любую дружественную ей страну. О своей семье Саид выяснил только, что их лишили права выезда за рубеж, а отца и вовсе арестовали.
В таких обстоятельствах возникла необходимость срочно вывезти Саида за границу. Лучше всего в страну, которая ни в коем случае не выдаст его Саудовской Аравии.
Срыв акции в Осло открыл новую возможность. Там требовались люди.
Через два дня ему вручили новый паспорт и самолетом отправили из Пакистана в Норвегию.
*
Саид коротко и сдержанно кивнул стюардессе, которая внимательно посмотрела на него, когда он проходил мимо кабины пилотов. Широким шагом он двинулся дальше, поднялся по эскалатору, немного постоял, очутившись в почти пустом коридоре, отделанном светлыми деревянными панелями. Увидел, в каком направлении идут остальные пассажиры, и последовал за ними.
Вот и паспортный контроль. Две очереди. Саид остановился, огляделся по сторонам. Его бросило в жар. Но он знал, что британский паспорт, лежавший во внутреннем кармане, изготовлен профессионально.
Он глубоко вздохнул, встал в ту очередь, что подлиннее, с непривычки долго рылся во внутреннем кармане пиджака и достал паспорт. Открыл, посмотрел на фотографию Халеда Шакура, сделанную несколько дней назад в Пешаваре. Очки, волосы, загрубевшее осунувшееся лицо, кривой нос делали его совершенно неузнаваемым. Мать с отцом и те вряд ли узнали бы его.
Очередь остановилась. Он осторожно глянул вперед и увидел молодую пару – видимо, тоже арабы, прилетевшие одним рейсом с ним. Они громко спорили через стекло с женщиной в форме. Саид присмотрелся к ней. Полицейская? Спустя несколько секунд появился еще один сотрудник в форме и увел арабскую пару. Они исчезли за какой-то дверью, которая тотчас захлопнулась.
Ладони взмокли. Рубашка прилипла к телу. Он старался дышать ровно. Наконец последний из стоявших впереди исчез в зале прилета. Соседняя очередь тоже рассосалась. Он остался один. Открыл паспорт и просунул в окошко, где сидела блондинка в голубой рубашке с нашивкой «Полиция». Она бросила на него быстрый взгляд и взяла паспорт.
– Мистер Шакур?
Он в замешательстве уставился на нее.
– Халед Шакур? That's your name, Sir?[5]5
Это ваше имя, сэр? (англ.).
[Закрыть]
Прежде чем он ответил, прошла секунда, долгая, как вечность.
– Yes, – сказал он и два раза быстро кивнул. – Yes, that's mу name.[6]6
Да… Да, меня так зовут (англ.).
[Закрыть]
– Какова цель вашего визита?
– Я приехал к сестре. – На лбу выступил пот. – В гости.
– Можно взглянуть на обратный билет?
– Да, конечно. – Его, разумеется, снабдили обратным билетом, по которому он якобы должен через три месяца вернуться в Лондон. Он порылся во внутреннем кармане, нашел билет и просунул в окошко.
– Сколько у вас собой денег? – спросила полицейская, изучая билет.
Саид достал бумажник.
– Около двух тысяч евро, – ответил он и открыл бумажник так, чтобы она увидела пачку купюр.
Полицейская вернула ему билет:
– Мне необходимо знать имя и адрес вашей сестры.
– Разумеется.
Саид мысленно поблагодарил тех, кто ему помогал. Они все учли. В аэропорту его должна встретить женщина, арабка, с разрешением на постоянное пребывание в стране. Она в течение долгого времени ходатайствовала о воссоединении с братом. Братом выбрали его.
Из другого внутреннего кармана Саид вытащил бумажку, на которой от руки были записаны имя и адрес, и подал женщине в окошке. Она быстро взглянула на листок и тут же с милой улыбкой вернула ему:
– Have a nice stay.[7]7
Желаю приятно провести время (англ.).
[Закрыть]
Закрыв окошко, она повернулась на крутящемся стуле и вышла из будки.
Саид удивленно огляделся вокруг. Он был один – ни служащих, ни охраны. Дурацкое ощущение – один на паспортном контроле, в совершенно чужой стране.
Живет ли здесь хоть кто-нибудь?
17
Пройдя таможенный контроль, Саид сразу увидел женщину, которая встречала его. Она стояла у колонны, недалеко от выхода, держа в руках, как и договаривались, букет желтых тюльпанов. Одета в широкие белые льняные брюки и красную блузку с кружевным воротником. Через руку перекинуто пальто. Длинные черные волосы распущены по плечам.
С вопросительным выражением на лице Саид направился к ней. Заметив его, она нерешительно улыбнулась, подняла букет, как бы приветствуя его, и шагнула навстречу.
– Шира? – спросил Саид.
– Халед, – тихо произнесла она, остановившись на расстоянии вытянутой руки.
Саид шагнул вперед, обнял ее и расцеловал в обе щеки. Возможно, полиция или кто-нибудь из иммиграционного управления следят за ними, чтобы затем доложить об увиденном. Пусть думают, что это встреча брата и сестры, которые долго не виделись, встреча сердечная и теплая.
Она протянула ему букет и улыбнулась, меж тем как глаза внимательно изучали его лицо.
Саид взял букет, буркнул «спасибо» и огляделся. Все вокруг незнакомое, новое. Не только запахи, но и свет – казалось, он тут ярче и прозрачнее.
– Сложностей не возникло?
Он посмотрел на нее – классическая красавица. Безупречно чистая кожа, полные красные губы. Она с интересом взглянула на него.
– Да нет. Никаких.
– Тогда предлагаю более не задерживаться, – сказала она. – Идите за мной, мы поедем на электричке.
Он пошел за ней, с кожаной сумкой в одной руке и чемоданом в другой. По дороге она купила билеты для них обоих в каком-то окошке.
Через десять минут они уже сидели в вагоне, плечом к плечу. Иногда переговаривались, но тихо, почти шепотом.
Саида не оставляло ощущение, будто все это происходит не с ним. Вагон, где они сидели, был новый и современный. Люди вокруг беседовали вполголоса, за исключением какого-то толстяка, который громким дребезжащим голосом говорил в телефонную трубку, глядя по сторонам пустым взглядом. Снаружи заснеженное темное безлюдье. А когда они в ожидании поезда стояли на перроне, он почувствовал, насколько здесь холодно. Жутко холодно.
– Ну и как тут? – шепотом спросил он.
– Холодно, – улыбнулась она, – слишком холодно.
– А Осло?
– Маленький город. Чистый, прямо стерильный.
Он кивал и разглядывал пассажиров вокруг.
– Мы будем жить… вместе?
– Да. Таков план. Вы будете жить в моей квартире.
Оба надолго замолчали.
Поезд сделал первую остановку. Толстяк с мобильником вышел. Поезд тронулся, въехал в туннель.
– Мне важно как можно быстрее разобраться, что тут к чему, – произнес Саид. – На первых порах вы будете моим учителем.
– Да, я понимаю. Но должна вам сказать вот что…
– Да?
– Вам придется соблюдать мои правила.
Саид вопросительно посмотрел на нее.
– Мы будем жить под одной крышей, и я хочу, чтобы с самого начала все было ясно. Я не собираюсь быть вашей служанкой.
Саид не ответил. Следил за огоньками, мелькавшими за окном на стене туннеля.
На следующей остановке они вышли. Как и многие другие. Следом за Широй Саид шагнул на перрон, где было страшно холодно, и они направились дальше, к стоянке такси.
Немного погодя оба уже сидели на заднем сиденье почти нового «мерседеса». Таксист был темнокожий. Индиец, предположил Саид, но вслух ничего не сказал. Шира наклонилась вперед, назвала адрес, протянула свою кредитку.
Было уже за полночь, и на слякотных улицах, по которым они проезжали, машины попадались редко. Но свет горел повсюду. Все улочки залиты светом. Через несколько минут они очутились на сложной развязке. Мимо проехал полицейский автомобиль, с синей мигалкой на крыше, но без сирены. Клаксон тут вообще не использовали. Здешние шоферы водят спокойно и осмотрительно, прямо как в Арканзасе, подумал Саид. На одном из зданий он увидел табло, которое показывало температуру: минус 12 градусов. Почти сразу после этого таксист свернул налево и направился к темным жилым домам. У первого же машина остановилась. На улице ни души. Свет горел лишь в нескольких окнах. Остальные зияли пустотой, мраком и холодом.
Шира наклонилась к нему.
– Площадь Карл-Бернер-плас, – прошептала она. Первые слова с тех пор, как они сошли с поезда. – Это место называется Карл-Бернер-плас.
Саид медленно кивнул, глянул в окно и вздрогнул. Как он сумеет выжить тут – в этом сером, безлюдном, ледяном месте?
Шира расплатилась, и они вышли из машины.
Таксист вытащил из багажника чемодан и сумку, передал Саиду, после чего сел за руль и уехал.
Следом за Широй Саид вошел в подъезд, где было полно велосипедов и детских колясок. Пока ждали лифта, Саид дрожал от холода.
Шаги гулко звучали в пустом и тихом подъезде, когда лифт остановился и они вышли из кабинки. Шира отперла дверь, впустила Саида в квартиру.
Саид остановился, огляделся по сторонам. Маленькая прихожая. Слева ряд крючков, где друг на дружке висели куртки и пальто, внизу подставка для обуви.
Шира захлопнула дверь, и в прихожей сразу стало тесно.
– Проходите, – сказала Шира.
Но Саид все стоял, недоуменно глядя на нее. Потом неловким жестом показал на подставку для обуви, на детские сапожки.
– У вас есть дети?
– Да. Вам разве не сказали?
Саид покачал головой.
– У меня дочь. – Она внимательно всмотрелась в его лицо. – Где вы так поранились?
Он не ответил и с досадой отвернулся.
Они прошли дальше. Слева – ванная и кухня. Справа – две спальни. Прямо – гостиная. Он вошел и остановился посреди комнаты, так и не выпуская из рук букета, сумки и чемодана.
Гостиная обставлена скупо и просто: зеленый диван и два кресла с такой же обивкой, возле обшарпанного овального столика. На столешнице заметны пятна от красной и черной туши. В другом углу стояли обеденный стол с четырьмя стульями и телевизор. Стены оклеены серо-коричневыми обоями в цветочек. В углу валялась кукла и детали детского конструктора.
В гостиную вошла Шира. Саид отдал ей тюльпаны, она снова вышла, а вскоре вернулась и поставила цветы в вазе на стол.
– Давайте я покажу вам вашу комнату, – сказала она.
Вслед за ней он прошел в первую дверь налево. В маленькой комнатке с голубыми крашеными стенами стояли простая кровать, жесткий стул и шкаф. Кровать была заправлена. Он положил на покрывало чемодан и сумку.
– Ванная напротив, в коридоре. Так что, если хотите привести себя в порядок, сейчас самое время. А я пока приготовлю поесть.
Саид снял очки, потер лицо ладонями.
– Ребенок… – сказал он. – Где ребенок?
– Ее зовут Тахмина. Она сейчас этажом ниже, у соседей.
– У каких соседей?
– Семья из Ирана. Мы иногда просим друг друга посидеть с детьми. Тахмина часто там бывает. Сейчас уже поздно, она там и переночует.
– Она ваша дочь?
– Естественно. Конечно, моя.
Саид вздохнул, сел на стул.
– Сколько ей лет?
– Тахмине недавно исполнилось четыре. Она не будет вас беспокоить. Пойду займусь ужином.
Саид распаковал чемодан. Немногочисленную одежду повесил в шкаф, взял несессер и пошел в ванную. Дважды проверил, заперлась ли дверь, разделся и забрался в ванну. Принял душ, нашел в шкафчике чистое полотенце, оделся и вышел. Все это время он чувствовал, как в нем закипает раздражение.
Его не предупредили, что у Ширы есть ребенок.
– Вы идете? – Шира внезапно появилась в дверном проеме. Волосы она убрала под платок. – Если хотите есть, то все готово.
Он почуял влажное тепло и крепкий запах карри.
– Нет. Я не хочу.
– Устали, наверно. Хотите спать?
– Нам важно жить так, как живут обычные родственники, – произнес он.
Она кивнула.
– Вы выучили язык?
– Норвежский? Да.
– Мне тоже надо это сделать.
По губам Ширы скользнула легкая улыбка.
– Вы хотите выучить норвежский?
– Да.
– Но тут большинство хорошо владеет английским.
Саид покачал головой.
– Язык знать нужно. Вы мне поможете.
– Ну что ж. – Она подняла брови.
Он с любопытством взглянул на нее.
– Что вам известно?
– О чем?
– О том, кто я… откуда. О людях, с которыми я должен встретиться.
– Знаю я мало, – ответила она, отвернувшись. – Пойду поем и, пожалуй, лягу. Увидимся завтра рано утром.
18
– Это и есть главный офис «Глобал кэпитал»? – Томми вошел в контору на Бюгдёй-алле и огляделся.
На нем были потрепанные джинсы и футболка общества «SOS Rasisme» с надписью «Говнюк мне не товарищ» на большой желтой ладони.
Микаель, нагнувшись, рылся в картонной коробке. Медленно выпрямился и плюхнулся в офисное кресло. Одет он был точно так же, как и в прошлые разы: костюм, галстук, черные ботинки. Волосы упали ему на лоб.
– Они тебя отпустили?
Одно окно было приоткрыто, и из-за уличного шума говорить приходилось повысив голос.
– Все прошло отлично. Шеф сказал, что отпустит меня, как только я покончу с кой-какими делами, которые давно лежат на столе, а остальные передам коллеге. Думаю, за неделю управлюсь.
Микаель потер руки:
– Так это ж здорово, правда?
Томми оглядел бывшую контору «Нурвик инкассо». Здание старое, построено лет сто назад. Лепные потолки. В коридоре старинная кафельная печь, а над головой люстра с подвесками. Пол затянут потертым ковром. В тесной конторе, которую наверняка займет Микаель, места хватало только на одного. На большом – почти от стены до стены – поцарапанном столе штабелем громоздились монитор с плоским экраном, системный блок и клавиатура с болтающимся шнуром.
– Тут будет твой кабинет? – спросил Томми.
– Да, раньше он принадлежал Теллефу. А сейчас покажу тебе твой. – Он смерил Томми взглядом и сморщил нос. – Ты чего так вырядился?
– Я думал, будем перестановку делать, грузить-таскать…
– А-а, ну да. – Микаель встал. – Давай за мной.
Он проскочил мимо Томми в коридор и скрылся за дверью чуть поодаль. Томми последовал за ним.
– Вот. Будешь сидеть здесь.
Этот кабинет был еще меньше. Письменный стол тоже поменьше, другой сюда бы не влез. Кроме того, тут имелись кресло и деревянная полка, выкрашенная черной краской. Она стояла у стены, как раз за дверью. Томми подошел к окну, попытался приоткрыть его.
– Заклинило намертво.
– Я скажу управляющему, – отозвался Микаель. – Ну как, Томми? Приживешься?
Томми присел на край стола.
– А компьютеры, телефоны…
– Этим мы сейчас и займемся.
– Сами?
– А ты как думал?
– Разве у «Нурвик инкассо» ничего не было?
– Я все выбросил. Жуткое старье.
– А соседи есть на этаже? – Томми кивнул на дверь. – В других офисах?
– Нет. Все наше. Мне удалось слегка расширить наши угодья. – Он широко улыбнулся. – Скоро у нас тут будет семь-восемь сотрудников.
– Уж больно быстро, на мой взгляд, – сказал дядя Эрик, когда на следующий день после подписания контракта Томми позвонил ему и сообщил новость.
– Я должен был действовать быстро, – ответил Томми, – иначе упустил бы возможность.
– Ты хорошо знаешь этого Микаеля? – спросил дядя.
– Ну, не слишком.
– Что это значит?
– Только то, что я сказал, – ответил Томми, слегка раздраженно.
– Не мешало бы навести справки о нем, прежде чем соглашаться. Такие решения с кондачка не принимают. Тебя что, торопили?
– Да, именно торопили. Так что выбора не было. Или я соглашаюсь сразу, или нет, – ответил Томми.
– Как правило, обо всем можно договориться.
– Не в этом случае. – Томми заметил, что вроде как оправдывается. Насколько он помнил, дядя Эрик впервые вступил с ним в серьезный спор. И ему это не нравилось.
– Н-да. Ну что ж, нам остается только поздравить тебя и пожелать удачи, Томми. Будем держать за тебя кулаки. Лисбет передает тебе большой привет.
Разговор закончился. Но от него осталось болезненное ощущение, которое покинуло Томми лишь через несколько часов.
*
Следующие дни промелькнули незаметно. По утрам Томми завершал дела на старой работе, в налоговом ведомстве. А с обеда и до самого вечера сидел в офисе на Бюгдёй-алле. До постели он редко добирался раньше полуночи.
На первых порах случались мелкие стычки и недоразумения, но в целом они с Микаелем вполне сработались. Вернее, Томми просто привык. Микаэль большой зазнайка, и запросы у него огромные, об этом Томми знал заранее. Он быстро смекнул, что лучше всего подстроиться под это обстоятельство, и потому стал советоваться с Микаелем по всем вопросам, крупным и мелким. Что касается закупок – начиная с мелочей вроде канцтоваров и горшков с цветами и кончая более важными вещами, вроде заказа на оформление визитных карточек и дверных табличек, покупки телефонов, компьютеров и программного обеспечения, – Микаель принимал решения единолично. Он же занимался бухгалтерским обслуживанием, аудиторами и процедурой регистрации. Томми досталось возиться с типографскими заказами на бланки и конверты с логотипом.
Одно Томми не нравилось и во многом стало причиной первоначальных трений, а именно: закупки Микаель предложил ему сделать на собственные, кровные сбережения. Правда, клялся и божился, что все расходы будут компенсированы, как только головная контора переведет деньги из Лиссабона.
У Томми на счете было пятьдесят тысяч крон, но эти деньги он считал своим резервом. Вдобавок собирался кое-что потратить на собственные нужды: купить новую одежду (двумя костюмами, что у него были, явно не обойтись), заменить холодильник в квартире, который дышал на ладан, да и посудомоечную машину приобрести, а главное – обзавестись нормальным автомобилем вместо нынешней развалюхи.
В результате к концу первой же недели у него на счете осталось меньше четырех тысяч.
Мысль о дядиных сомнениях не давала ему покоя. Может, он и вправду зря поторопился, не стоило вот так бездумно хвататься за эту возможность.
19
Саид вздрогнул и открыл глаза. И снова услышал звук, который его разбудил. Детский плач – тихое хныканье Тахмины. Пока что он так и не привык к звукам, связанным с маленькими детьми. Все это было ему совершенно чуждо.
На улице по-прежнему кромешная тьма. Он отбросил слишком толстое и тяжелое одеяло, спустил ноги на пол и потянулся за часами, которые лежали на белом ночном столике. Четверть восьмого. За дверью послышались легкие быстрые шаги. И неразборчивый шепот Ширы. Тахмина ныть перестала.
Саид сидел, положив руки на голые ляжки. Прислушивался к звукам за дверью: открыли и закрыли кран, быстрые решительные шаги Ширы, торопливый топоток босой Тахмины, шепот. Потом по полу двинули стул, звякануло стекло, то ли открылась, то ли закрылась дверь. Он учуял слабый запах кофе и мыла.
Закрыв лицо руками, Саид увидел Нуру. Она лежала на белой простыне. Будто спала. На лбу и скулах – кровавые потеки. Один глаз слипся от засохшей крови.
Ослабит ли ненависть когда-нибудь свою хватку? Или каждый раз будет возвращаться, вот как сейчас? Почему Бог позволил ненависти гореть так сильно, так ярко, не затухая?
Он вдруг встал, натянул брюки и футболку, комом валявшиеся на полу, и вышел из спальни.
На него уставились две пары глаз. Шира, сидя на корточках, одевала Тахмину.
– Мамин братик, – сказала Тахмина по-арабски, серьезно глядя на него.
Саид замер. Кивнул. Впервые за всю неделю девочка обратилась прямо к нему. До сих пор она только смотрела на него, а когда он пытался заговорить, испуганно отворачивалась. Поэтому он перестал обращать на нее внимание, оставил в покое.
Тахмина по-прежнему смотрела на него:
– Ты поранился?
Саид поднял руку к лицу.
– Да. – Ему стало не по себе от внезапного внимания девочки и ее пристального взгляда.
Шира продолжала одевать дочку.
– Болит? – спросила Тахмина.
– Нет, не болит, – ответил он.
– Ты у нас долго будешь жить?
– Некоторое время поживу.
– Хочешь посмотреть мои игрушки? – тихонько спросила она.
Он покачал головой:
– Тебе пора идти.
Шира застегнула молнию на красном комбинезоне, помогла надеть шапочку, а девочка не сводила серьезных глаз с Саида. На спине у нее был красный ранец.
Саид ушел в ванную.
Немного погодя хлопнула входная дверь, и он остался в квартире один.
Когда через сорок минут Шира вернулась, Саид сидел за кухонным столом и жевал булочку. Рядом с тарелкой стояла наполовину полная кружка кофе.
– Ты сегодня не работаешь? – спросил он.
– Мне к девяти.
Шира села напротив него, облокотилась на стол. Между бровей у нее залегли две глубокие складки, которых он раньше не замечал.
– Раз ты будешь жить тут с нами, – начала она, – я хочу кое-что тебе объяснить.
Саид скептически взглянул на нее и отложил недоеденную булочку.
– Во-первых, Тахмина тебя боится. Дальше так не пойдет.
– У нее нет никаких причин меня бояться.
– Да? – Она откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди. – Конечно, твое лицо пугает ее, Халед, и ничего тут не поделаешь. Выглядит оно не слишком красиво. Но к этому она наверняка постепенно привыкнет. Проблема в том, что ты, по сути, почти не разговариваешь с ней, не здороваешься, ничем не показываешь, что она хоть что-то для тебя значит. Она тебя боится. Понимаешь? Нельзя, чтобы девочка боялась человека, который живет с нею под одной крышей.
– Нет, я не понимаю! – Что знают эти двое о том, каково жить с человеком, которого боишься, подумалось ему. Он мог бы рассказать им о Нуре, о том, как она пять бесконечно долгих лет жила в постоянном страхе, пока ее не убили. – Я ничего Тахмине не сделал. У нее нет никаких причин меня бояться. – Он выдержал пристальный взгляд Ширы. – Что же до моей внешности… тут я ничего не могу поделать.
– Как ты получил этот шрам?
Он медленно встал. Ножки стула царапнули по линолеуму.
– Сядь, Халед. Мы же разговариваем.
– Ты забыла, что такое уважение? – Саид приподнял брови. – Как ты со мной разговариваешь?
– Халед, сядь. Ты живешь в моем доме. И я должна кое-что выяснить.
Саид не слушал.
– Что ты за женщина, Шира? Чадры не носишь, и я ни разу не видел, чтобы ты молилась. Время первого намаза – пять утра. Что ты делаешь в это время? Спишь?
– Да. Сплю. Но тебя слышу.
Он покачал головой.
В ее глазах мелькнула тень сомнения.
– Я догадываюсь, откуда ты приехал, но это все равно. Здесь, в моем доме, действуют мои правила, и тебе придется их соблюдать.
– Не указывай мне, что делать, – тихо сказал он. – Никаких правил, ничего вообще. Через несколько минут придет связной. – Он посмотрел на нее с презрением и добавил: – Я буду в гостиной. А ты прибери тут.
