Текст книги "Электропрохладительный кислотный тест"

Автор книги: Том Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

XXI
Беглец

Хватит, Кизи, сиднем сидеть. Отрывай задницу. Улепетывай. Вали уноси ног и скройся исчезни растворись. Короче, беги.

Газзззззззуйгазуйгазуйгазуй – или мы хотим устроить последний мексиканский прогон сцены, отрепетированной еще на крыше в Сан-Франциско, и сидеть здесь с запущенным мотором, зачарованно глядя, как копы вновь карабкаются наверх, чтобы схватить тебя… ОНИ ТОЛЬКО ЧТО ОТКРЫЛИ ДВЕРЬ ВНИЗУ, ЗАСТЫВШИЙ РОТОР, И У ТЕБЯ ЕСТЬ ЕЩЕ СЕКУНД СОРОК ПЯТЬ, ЕСЛИ ДОПУСТИТЬ, ЧТО ОНИ НЕТОРОПЛИВЫ, СКРЫТНЫ И УВЕРЕНЫ В СЕБЕ…

Кизи сидит в тесной комнатенке на верхнем этаже крайнего на взморье дома, восемьдесят долларов в месяц, на берегу райски голубого залива Бандариас в Пуэрта-Валларте, на западном побережье Мексики, в штате Халиско, в двух шагах от вялой зеленой листвы джунглей, где пышным цветом расцветает всепроникающая неотвязно-бабуиновая паранойя, – Кизи сидит в этой верхней комнатенке покосившегося дома, уперев локоть в стол и поставив вертикально руку с маленьким зеркальцем в ладони, так что предплечье и зеркальце образуют нечто вроде бокового зеркала заднего обзора, прикрепленного к кабине грузовика, и таким образом он может смотреть в окно и видеть их, а им его не видно…

ШЕВЕЛИСЬ, СТАРИНА, НЕУЖЕЛИ ТЕБЕ НУЖЕН ЭКЗЕМПЛЯР СЦЕНАРИЯ, ЧТОБЫ УЗНАТЬ, ЧТО БУДЕТ В ЭТОМ ФИЛЬМЕ ДАЛЬШЕ? У ТЕБЯ ЕЩЕ ЕСТЬ СЕКУНД СОРОК, А ПОТОМ ОНИ ВОЙДУТ И СХВАТЯТ ТЕБЯ…

…по улице без всякой видимой причины безостановочно курсирует «фольксваген», разве что он явно действует заодно с подставным монтером-телефонистом, который стоит под окном и насвистывает…

ОПЯТЬ ОНИ ЕДУТ

…насвистывает что-то, как типичный разбитной и туповатый мексиканец-поденщик в гуарачах, насвистывает без всякой видимой причины, разве что он явно синхронизирован, шпионизирован с «фольксвагеном». А вот по улице едет коричневый седан, без номерного знака, зато с белым трафаретным номером – написанным явно по тюремному трафарету, – полиция, и в машине двое без пиджаков, они в белых рубашках, значит, не арестанты…

ОДИН ОБЕРНУЛСЯ И ПОСМОТРЕЛ НАЗАД! ЕСЛИ БЫ ВСЕ ЭТО ПРОИСХОДИЛО НА ЭКРАНЕ, ИЗВЕСТНО, ЧТО БЫ ТЫ ПРОМЫЧАЛ, СИДЯ В ТРЕТЬЕМ РЯДУ С НАБИТЫМ ВОЗДУШНОЙ КУКУРУЗОЙ РТОМ: «ЧТО ТЕБЕ ЕЩЕ НУЖНО, БОЛВАН! ВАЛИ ОТСЮДА, ДА ПОСКОРЕЙ»…

…Однако он проглотил пяток таблеток декседрина, и старый двигатель набирает обороты, и он сидит в стремительном натиске сладкой и чарующей эйфории – никому не под силу сдвинуться с этой чудесной, восемьдесят долларов в месяц, уютной мертвой точки на берегу райски голубого залива Бандариас, пока в русле вен бурлит прохладная река винтового натиска. Такая крошечная она, эта сцена из шпионского фильма, если смотреть в ручное зеркальце. Он может повернуть зеркальце и увидеть собственное, искаженное от напряжения лицо, а потом повернуть его – знамение! – воробей, жирный, откормленный, бросается вниз сквозь тускнеющий солнечный свет и исчезает в дыре, в одном из фонарных столбов: домой.

НОВЫЕ ГРУЗОВИКИ ТЕЛЕФОНИСТОВ! НА ЭТОТ РАЗ ДВА ГРОМКИХ НАСВИСТЫВАНИЯ БЕЗ ВСЯКОЙ ВИДИМОЙ ПРИЧИНЫ. РАЗВЕ ЧТО С ЦЕЛЬЮ ВОЙТИ И СХВАТИТЬ. У ТЕБЯ ОСТАЛОСЬ СЕКУНД ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ

…На стене у Кизи висит наготове Куртка Беглеца в стиле Корнела Уайлда, джим-джунглевая вельветовая куртка, где заныканы деньги, рыболовная леска, нож, ДДТ, блокнот, шариковые стержни, фонарик и трава. С помощью испытательных побегов уже установлено, что он может выскочить в окно, пролезть через дыру в расположенной ниже крыше, спуститься по сточной трубе, перелезть через стену и скрыться в непроходимых джунглях за 45 секунд – правда, осталось 35 секунд, но необходима лишь фора на старте, нужен элемент неожиданности. К тому же так очаровательно сидеть здесь в подзвездной проекции с бурлящим в венах прохладным декседрином, синхронизированным с и х сознанием, как и с его собственным, средь всех этих волн, притоков и спиральных витков, сворачивающихся то в одну сторону, то в другую, сидеть и в сотый раз за считанные доли секунды анализировать ситуацию, к примеру: если их здесь уже так много – псевдотелефонисты, копы в коричневой машине, копы в «фольксвагене», – так чего они ждут? Почему они до сих пор не ворвались, почему не снесли с петель слабые двери этого крысиного домика?… Но сигнал он получает прежде, чем успевает закончить вопрос:

ЖДУТ! ИДИОТ, ОНИ ЗНАЮТ, ЧТО УЖЕ СХВАТИЛИ ТЕБЯ, ЗНАЮТ ЭТО УЖЕ НЕ ОДНУ НЕДЕЛЮ. НО ОНИ УВЕРЕНЫ, ЧТО ТЫ СВЯЗАН СО ВСЕЙ ЛСД, КОНТРАБАНДОЙ, ВЫВОЗИМОЙ ИЗ МЕКСИКИ, И ХОТЯТ, ЧТОБЫ, КОГДА ЛОВУШКА ЗАХЛОПНЕТСЯ, УЛОВ ТАМ ОКАЗАЛСЯ КАК МОЖНО БОГАЧЕ. К ПРИМЕРУ, ЛИРИ: НАВЕРНЯКА ОНИ ВЫЖИДАЛИ БОГ ЗНАЕТ СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ, ПОКА НЕ УБЕДИЛИСЬ, ЧТО В РУКИ К НИМ ПОПАЛА ФИГУРА НЕ МЕНЕЕ КРУПНАЯ. ЛЕТ ТРИДЦАТЬ ПОДЖИДАЛИ ГАРВАРДСКОГО ДОКТОРА С ТРАВОЙ. ВОТ КАК СИЛЬНО ИМ ХОТЕЛОСЬ УПРЯТАТЬ ВСЕ ЭТО ПОД ЗАМОК. ВОТ КАКИМ ОПАСНЫМ ОНИ ВСЕ ЭТО СЧИТАЮТ. И ОНИ СОВЕРШЕННО ПРАВЫ ЕСЛИ НЕ В СВОЕЙ ФАНТАЗИИ, ТАК, ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, В ОЦЕНКЕ СУЩЕСТВУЮЩЕЙ И ПОСТОЯННО РАСТУЩЕЙ ПСИХОДЕЛИЧЕСКОЙ УГРОЗЫ. ВНИЗУ КАКОЙ-ТО ШУМ. ОНИ? ОСТАЛОСЬ 3 °CЕКУНД?

…может, это Черная Мария возвращается с чем-нибудь вкусненьким и вещами для новой маскировки… Стив Лэмб, кроткий репортеришка и всесторонне одаренный зануда…

БЕГИ, ИДИОТ!

…Тссссссс! На лице Черной Марии будет такая безмятежная и загадочная улыбка.

Газззззуйгазуйгазуйгазуй… А ведь как все могло быть тихо да мирно лишь он, Чума да Черная Мария на этом восьмидесятидолларовом берегу райски голубого залива Бандариас в Пуэрто-Валларте. Если бы только выгорела затея с самоубийством и все прочее, что входило в удивительную фантазию о Беглеце.

Путешествие в Мексику оказалось легким, потому что легким оказывалось все, за что ни брался Бойс. Бойс всегда знал. В Лос-Анджелесе они взяли с собой Чуму, а потом и Джима Фиша и в Тихуане без особого труда пересекли границу. Никаких препятствий при въезде в Мексику. Пограничный пункт в Тихуане напоминает пост, где взимается дорожный сбор за проезд по скоростной автостраде, – просторная бетонированная стоянка и десять-пятнадцать таможенных будок в ряд, для всех машин, непрерывным потоком идущих в Тихуану из Сан-Диего, а к северу – полицейские посты, сплошь из зеленого пластика и бетона, в качестве неотъемлемой части пригородной сверхскоростной Америки. Короче, они перекатили через границу с Кизи, притаившимся в кузове старенького бортового грузовика Бойса, и даже сердце не ёкнуло. Настроение приподнятое, неистребимый жизненный пыл Проказников вновь стал частицей всеобщей гармонии. В лучшем стиле Проказников они истратили треть своей денежной заначки на автомобильную стереосистему «Безумец Мунц» и дальше помчались, оснащенные всем необходимым: и магнитофонами, и множеством записей.

Следующее вероятное препятствие – визы, поскольку пребывание в Мексике будет, похоже, длительным. Добывать визу для Кизи в Тихуане небезопасно, ведь Тихуана – это всего лишь придаток Калифорнии, самые настоящие трущобы Сан-Диего, и местные власти вполне могут оказаться в курсе дела.

– Займемся этим в Соноите, старина, – говорит Бойс. – Уж там-то им на все насрать. Выложишь им пару монет, и они уже ничего не видят.

Соноита находится почти строго восточное Тихуаны, к югу от границы с Аризоной. Там Кизи предъявляет свое замечательное шарлатанское удостоверение личности, и в Соноите полный порядок. Беглец!.. теперь уже окончательно и бесповоротно.

Потом на юг по так называемой Трассе 2 и так называемой Трассе 15, со скрежетом подпрыгивая в бурой пыли, мимо костлявых кур, сквозь вонючие буро-пыленавозные испарения западной Мексики, городишки Койот. Каборка, Санта-Ана. Куэробаби, Корнелио, Эль-Оазис – xa-xа! – Гермосильо – хи-хи! Поситос-Касас, Сьенегуито, Гуаимас, Камаштли. Мишкоатль, Тласольтеотль, Кецалькоатль, Уицилопочтли, Тескатлипока, призраком стоящий на перекрестке дорог, ведущих к Королеве Молочной Фермы и к Крысиной Королеве, стоящий в облике Крысы, крысы, обитающей в каменистых осыпях Пополюактля; Тецкотль, Йаотль, Титлакауан – тот, чьими рабами мы являемся, – Очпаниистль, впавший в ангельско-жреческий экстаз на мотоцикле, сделанном из вазелиновой кожи Любительницы Хоровых Пистонов и Белой Швали… конфетти черепов и костей в мертвой западной Мексике, на Крысиной земле. Ни дюйма не нашлось на ней ни для живописных осликов и шалей, ни для шляп в стиле «Нова-Сапата», ни для больших телевизионно-розовых ломтей арбуза, ни для водяных лилий, ни для золотистых птичьих перьев, ни для длинных ресниц и высоких причесок, ни для тортильяс и такое с молотым красным перцем, ни для сладкоголосых торговцев сладким картофелем, ни для погонщиков мулов, ни для тореро, ни для маслин, ни для ансамблей «марьячи», ни для кувшинок или кроваво-красных георгинов, ни для таверн с отдающими жестью консервами, ни для ярких пледов, ни для киношных черных марий с блестящими черными волосами и подвижными, высокими и круглыми, созревшими попками. Ни капли от старой Мексики, которую мы знаем и любим благодаря двадцатиоднодневным туристическим поездкам. Только бурая пыль да раздутые крысиные трупы по обочинам, козы, коровы, куры, валяющиеся кверху лапами на тескатлипокиных смертельно-гнилостных перекрестках Мексики.

Для Кизи это была безысходная блошиная пустыня, в глубь которой он пытался бежать. Но благодаря Бойсу она стала более-менее сносной. Бойс всегда знал. У Бойса было худое морщинистое лицо и преотвратный высокий и монотонный плаксивый голос жителя Новой Англии, места эти были для него отнюдь не родными, но в данный момент он был здесь, и он знал. Грузовик выходит из строя в четырнадцатый раз…

– Не беда, старина. Просто упрем его задним ходом в камень, старина… Потом просто снимем покрышку и починим ее.

Опять равнина, Крысиная страна, москит и блоха, вглубь абсолютного ничто, линии перспективы, как на картине сюрреалиста, но благодаря Бойсу понимаешь, что разницы нет, все здесь такое же, как и везде. Когда они, подпрыгивая, едут через дохлоцыплячьи городки, Бойс изучает улицы тем же похотливым взглядом, каким всегда рассматривал субботними вечерами Бродвей в НортБиче, замечает хорошенькую гринго-мучачу, не спеша шагающую по обочине своими чудесными ножками,

ОСТАЛОСЬ 25 СЕКУНД, ИДИОТ!

и говорит: «Может, возьмем ее с собой и трахнем, а, старина?» все тем же плаксивым новоанглийским голосом, точно всего-то и сказал, что предложил выпить кока-колы. Кизи смотрит на изборожденное морщинами лицо Бойса, на его тонкие губы – он выглядит дряхлым стариком, разве что в глазах яркий блеск, донельзя развратный, одновременно чрезвычайно спокойный и до безумия живой. И в то мгновение Бойс становится одним из членов малочисленной группы Идеальных Проказников, членом внутреннего круга, раз и навсегда вошедшим в сангху.

В Гуаимусе, на берегу залива, Джим Фиш хочет выйти. Первый приступ паранойи, Дж им Фиш?… и успевает сесть в автобус, идущий назад, в Штаты, бросив Кизи, Бойса и Чуму, а также аппаратуру. Но разве не всегда так было? Либо ты в автобусе, либо вне автобуса. Настроение Кизи улучшалось. Бойс все ставил на свои места::: этот чокнутый уроженец Новой Англии чувствует себя в этих Крысиных землях как дома.

– Эй, старина… – Бойс показывает на строительную площадку, мимо которой они едут, – …видишь? – точно хочет сказать: «Вот это и есть вся вещь целиком, прямо перед нами».

Целая бригада рабочих пытается штукатурить потолок здания, строительство которого они уже заканчивают. Один толстяк месит в корыте раствор. Один тощий мастерком вычерпывает раствор из корыта и снизу швыряет его на потолок. Небольшая часть раствора прилипает а трое или четверо стоят на подмостях с дощатым настилом и судорожно пытаются его разгладить, однако большая часть падает на пол, и еще трое или четверо, сидя на корточках, соскребают его с пола и бросают обратно в корыто, а тощий своим тощим мастерком черпает сверху очередной тощий комочек, и все вновь таращат глаза, желая узнать, что сейчас будет. Все они сидят на корточках в гуарачах – никудышных плоских крысиных сандалиях-плетенках: наверху на подмостях, внизу на полу, все они ждут, что же будет, все хотят увидеть, как распорядится судьба комочком пустоты, брошенным вверх, в крысиную ширь…

И весь он в этом – весь Мексиканский Полет…

– У них есть поговорка: «Ай тьем… – Бойс резко выворачивает рулевое колесо, чтобы объехать устроившегося посреди дороги торговца мороженым,…по». «Время есть».

2 °CЕКУНД, ИДИОТ!

Гуарачи – это именно крысиная обувь. Все синхронно. Мексика – это крысиный рай. Ну конечно же! Все это вовсе не никудышное – это само совершенство. Похоже, крысиные вещи всех Крысиных земель Америки – все рестораны и кинотеатры под открытым небом, парки жилых автофургонов. Королевы Молочных Ферм, супербабенки, Сансет-стрипы, магазины автомобильных запчастей, выгребные ямы новейших конструкций, сувенирные лавчонки, закусочные, мебельные магазины с резервированием товара, обстановка для гостиной фирмы «Давенитер», гостиницы с газовыми плитками в номерах, полки с дешевыми изданиями на автовокзалах, прорези музыкальных автоматов в каждой кабинке закусочной, бетонные туалеты на заправочных станциях со слоем мочи на дне унитаза, автобусные туалеты компании «Грейхаунд» с бумажными полотенцами и блевотиной, застывшей над черным, как хоккейная шайба, торцом, магазины для военных моряков с трусиками-бикини «гульфик» для мужчин, стеллажи магазинов «Супергигант» с гармонирующе-зелеными саржевыми рубашками и раздутыми на заду брюками для честных тружеников, одноэтажные домики за восемь тысяч долларов с верандой, пластмассовыми раздвижными перегородками-гармошками и ребенком, спящим в складной кроватке с пластмассовой сеткой, столы для пикника с приколоченными к ним скамьями, стоящие в столовой, сандвичи «Ешь-на-ходу» с жаренным на вертеле мясом и газированный фруктовый напиток, тенты с алюминиевыми планками, алюминиевая обшивка, чуть теплый «кофе с чем-то» в фарфоровой кружке с бледно-коричневой лужицей в блюдце и некоторым количеством пепла, чернокожий повар-буфетчик, скоблящий меловым кухонным очистителем рашпер для мгновенного исполнения заказов и не принимающий заказов до тех пор, пока не отскоблит его добела, приемная врача, обслуживающего вне очереди «первичных» больных, со скромными поденными уборщицами, чьи платья уже прилипли к сиденьям потертых виниловых стульев и которые на за что не сдвинутся из страха, что вы бросите взгляд на их платье, клетчатые пиджаки для автомобилистов от «Сирза» и парусиновая фуражка с козырьком, синтетические платья для официанток, напоминающие молочно-белые целлофановые пакеты, крысиные вафельные стаканчики, крысиные сандвичи с мясным салатом, крысиные сыры, крысбургеры – похоже, крысиные вещи всех Крысиных земель Америки долго разыскивали свою страну, свой Ханаан, свой Из-ра-иль, и наконец нашли ее в Мексике. В ней есть своя эстетика. Она неуклюже прекрасна…

Потом они добрались до Масатлана, первого полноценного курорта, до которого добираются те, кто едет из Штатов вдоль западного побережья Мексики. Полетом всех и каждого в Масатлане была рыбная ловля. Вдоль старой Авенкды дель Map и Пасео Клауссен – белые стены с чудесными изображениями крысиных сценок рыбной ловли и сводчатые арки гостиниц с висящими под сводами огромными сверкающе-голубыми меч-рыбами, и гринго в кепочках-утконосах, явившиеся сюда в надежде поймать меч-рыбу. Наконец музыка марьячи с трубами, то и дело застревающими и фальшивящими, но каждый раз вновь бьющимися за место в ансамбле. Чуму осенила блестящая идея пойти в «Бар О'Брайена» на приморском бульваре – место, откуда его однажды пинками выставили тринадцать мексиканских педиков. Чума питает слабость к местам давних катастроф. Сидит, к примеру, часами на пляже и рассказывает о том, какой чудовищный, неподдельный страх он испытывает оттого, что во время купания на него может напасть акула… а сам расчесывает места блошиных укусов до тех пор, пока с ног в мир ароматов не начинает струиться кровь… и тогда идет купаться.

«О'Брайен» в считанные секунды вызывает паранойю. В крысином фильме происходит обрыв пленки. Темно, играет мексиканский оркестр – сигнализируя крысиным чувствам, что сидение здесь обойдется недешево. Крысиные души побаиваются всех темных живописных ресторанчиков, инстинктивно понимая, что дорого заплатят за царящую в них дерьмовую атмосферу, не исключено даже, что доллар за глоток. «Бар О'Брайена» был переполнен, а потом, сквозь коктейльный мрак: торчки. Компания молодняка с иисусхристосовыми волосами, церковными колокольчиками и четками, в жилетах из мексиканских пончо с мандалами; словом, американские торчки. Чума тотчас же их узнает. Мало того, что они американские торчки, они вдобавок из Сан-Хосе, и кое-кто из них бывал на Кислотных Тестах. Как раз этого Беглецу и не хватало, чтобы лопнула вся затея с самоубийством. «Угадайте, кого я видел в Мексике…» Чума с его склонностью к катастрофам, разумеется, их окликает. Кизи представляют как «Джо», и никто не обращает на него особого внимания, за исключением невысокой смуглой девушки с длинными черными волосами, похожей на мексиканку.

– Когда ты родился? – спрашивает она Кизи. Судя по произношению, она не мексиканка. Голос у нее – как у Лорен Бакалл, говорящей в трубу.

– Я – Дева.

Чего ради бить по трем летящим на тебя мячам, если можно сразу ударить по четвертому.

– Так я и думала. А я – Скорпион.

– Прекрасно.

Чуму Черноволосая Скорпионша явно знает лучше всех прочих. Она с ним знакома с незапамятных времен. Но Чума – уже глубокая древность, и так уж выходит, что есть Чума, нет ли Чума, а однажды вечером она и Кизи отправляются подышать свежим воздухом на пирс близ крысиного пляжа Масатлана, сплошь суматоха и грязь, однако волны, ветер и портовые огни делают свое благое дело, и луна высвечивает из темноты нечто вроде бетонного столба, ее оставляя во тьме, в тени, а его на свету, в лунном свете, как будто некий чертежник провел линию точно меж их телами. «Черная Мария», решает он.

Итак, Черная Мария присоединяется к шайке Беглеца, и они едут в Пуэрто-Валларту. Пуэрто-Валларта находится за пределами Крысиных земель. Сплошь Мексика из книжки с картинками. Райски голубой залив Бандариас, белоснежный пляж и белые латинские коттеджи у самых джунглей – густых, свежезеленых и чистых. К домикам на берегу подступают сзади жирные, зеленые папоротники и пальмы. Кричат попугаи-макао или кто-то очень на них похожий. Стоит шевельнуться листве, и в чаще мелькают таинственные ядовитые орхидеи: оранжевые вспышки лепестков. Славные, полные романтики, готические джунгли. Чума вконец изводит человека, который заведует недвижимостью, и за восемьдесят долларов в месяц получает последний дом на окраине города. Плата такая низкая, потому что джунгли для туристов слишком близко джунгли и еще слишком много мексиканской детворы, цыплят и навозной деревенской пыли. Бойс направляется назад в Штаты, а Кизи, Чума и Черная Мария вселяются в дом. Они занимают верхнюю часть дома, второй этаж с винтовой лестницей на крышу. На крыше есть нечто вроде тростниковой хижины – самое высокое место в округе, идеальный наблюдательный пункт и уютная мертвая точка. Кизи решает рискнуть и позвонить в Штаты – передать Фэй и всем остальным, что с ним все в порядке. Он идет в город и звонит Питеру Демме из книжной лавки «Задний карман» в СантаКрусе. Недолгий металлический лязг, производимый сеньоритами-телефонистками на станции. А затем:

– Питер?

Через множество крысиных миль:

– Кен! – Разумеется, крайне удивлен…

Итак, Кизи коротал время, сидя в уютной гасиенде на краю Пуэрто-Валларты, потягивал пиво, непрерывно курил косяки и время от времени заносил что-то в записную книжку. Он намеревался запечатлеть кое-что из происходящего и послать записи Ларри Макмёртри.

«Ларри!

Телефонные звонки в Штаты по 8 монет, к тому же, если и существует надежная доска, от которой прекрасно отскакивает каждый кусок столь любимой мною дерьмовой прозы, так это ты…»

Похоже, все про Черную Марию. Во многих отношениях она оказалась чудесной девушкой. Она скромна и наделена некой молчаливой красотой. Она умеет готовить. Она похожа на мексиканку и говорит по-мексикански. Она даже умеет по-мексикански докучать. Она пытается выведать у мэра Пуэрто-Валларты, может ли Кизи чувствовать себя в этом городе в безопасности. «Ай тьемпо», – отвечает тот. Выдача преступника длится вечность. Весьма приятно слышать…

И все-таки Черная Мария не вполне Проказница. Она хочет стать частью всего этого, хочет делать эту вещь, но о на делает ее без веры. Похоже, всему виной мексиканская часть ее, Черной Марии, вещи. Она обладает всеми внешними атрибутами мексиканки – похожа на нее, говорит на их языке, даже дед ее был мексиканцем, – но она не мексиканка. Она – Кэролин Ханна из Сан-Хосе, штат Калифорния, все прочее – наносное, даже кровь. Кизи записал в книжку: Перенеся смуглое тело индианки

1 °CЕКУНД ОСТАЛОСЬ, КРЕТИН ПРИКОЛЬНЫЙ!!!!

из страны индейцев, разбавила индейскую кровь куриным бульоном и тефтелями из мацы. Сколько огня таится под молчаливой смуглой красотой, как глубоко он запрятан! Потому что она делает это без веры. И все-таки до чего же хорошо здесь, на этом тростниковом насесте, на крыше самого последнего дома! По улице едет машина – возвращаются домой Чума и Черная Мария. Из-за края крыши он смотрит, как машина поднимает пыль, потом что-то записывает в книжку, это идеальный наблюдательный пункт: я их вижу, а они меня – нет. Многие вещи… синхронизация.

Чума и Черная Мария, поднимая пыль и разгоняя цыплят и детвору, ехали по дороге, и Черная Мария сказала Чуме, показав на крышу дома:

– Смотри, вон Кизи. – Потом она выглянула в окошко и стала смотреть на джунгли. – Готова спорить, он думает, что мы его не видим.

ПОДНЯЛСЯ ШУХЕР. Чума приносит телеграмму от Пола Робертсона из Сан-Хосе, и это тревога. Это даже не предостережение, это

5 СЕКУНД – ОСТАЛОСЬ 5 СЕКУНД – ТЫ И ВПРЯМЬ НАМЕРЕН СИДЕТЬ, ПОКА ЗДЕСЬ НЕ НАЧНЕТСЯ СВАЛКА?

конец. «ПОДНЯЛСЯ ШУХЕР», – говорится в телеграмме, А это, как выяснилось, означает, что затея с самоубийством раскрыта и копам стало известно, что он в Пуэрто-Валларте. Раскрыта?… черт возьми, проказа с самоубийством превратилась в низкопробную комическую оперу. Для начала, как того и боялась Горянка, мозги у Д. встали раком. В поисках подходящего обрыва над заливом Гумбольдта Д. проехал миль двести пятьдесят на север от Сан-Франциско, добравшись почти до Юрики, штат Калифорния, что находится в поросшей секвойями местности неподалеку от границы с Орегоном. Добираясь туда, он въехал на склон последнего холма, и бортовой грузовичок не смог этот холм одолеть. Тогда Д. сбегал в город за тягачом и парнем из гаража, и последнюю милю автомобиль самоубийцы проехал с помощью тягача. Нанял, расплатился и премного благодарен. Всегда приятно нанять помощника для совершения самоубийства. Затем Д. сбросил характерные небесно-голубые башмаки Кизи вниз, на берег – однако слегка промахнулся, они упали в воду и без единого всплеска пошли ко дну. Дальше: этот распроклятый безлюдный, омываемый пенистым прибоем обрыв для романтического самоубийства оказался таким чертовски безлюдным, что в течение примерно двух недель грузовик никто не желал замечать, даже несмотря на надпись «Айру Сэндпёрла – в президенты!» на заднем бампере. Вероятно, люди рассудили, что старую колымагу попросту бросили догнивать. 11 февраля полиция округа Гумбольдт отметила наконец наличие грузовика. Дальше – предсмертная записка, казавшаяся столь неотвратимо убедительной, когда Кизи с Горянкой выкурили несколько косяков и воспарили в поэтических эмпиреях «Мировой скорби» Шелли, – записка издавала пьянящий аромат мистификации, который учуяли даже добропорядочные копы Гумбольдта. Она содержала некоторые несообразности. К примеру, в той части, где описывалось, как грузовик врезался в секвойю. Ну конечно, даже с мозгами раком Д. не решился попросить водителя тягача: мол, раз уж вы затащили грузовик наверх, не откажите в любезности, шмякните его о дерево. И последнее: удачный звонок Питеру Демме в Санта-Крус. Получив весточку от Кизи, Демма был и впрямь ошарашен. Многие, очень многие люди, которые любили Кизи, действительно волновались, боясь, что он и вправду умер. А тут Кизи сам позвонил – живой, чтобы передать кое-что Фэй и все такое прочее. Это было в субботу. На следующий вечер, в воскресенье 13 февраля, Демма заскочил в мексиканский ресторанчик Мануэля в Санта-Крусе, а там оказался его старый приятель Боб Леви. Чтобы поддержать беседу, Леви говорит:

– От Кена ничего не слышно?

– Он только что мне звонил! – отвечает Демма. Из Пуэрто-Валларты!

Это уже интересно.

Случилось так, что Леви работал репортером в уотсонвильской «Реджистер-Паджарониан», а Уотсонвиль это городок близ Санта-Круса. На следующий день, в понедельник, над главным материалом в уотсонвильской «Реджистер-Паджарониан» красовалась шапка шириной пять колонок:

ИСЧЕЗНУВШИЙ ПИСАТЕЛЬ ОБЪЯВЛЯЕТСЯ В МЕКСИКЕ

Еще через день, во вторник, газета «Меркурий», выходящая в Сан-Хосе, подхватила это сообщение, придав ему несколько более волнующую окраску и озаглавив свой материал так:

ТРУП КИЗИ ВЕСЕЛИТСЯ В ПУЭРТО-ВАЛЛАРТЕ

2 СЕКУНДЫ, ТРУП МОЙ НЕСЧАСТНЫЙ! НЕТ, ЭТО НЕ ЧЕРНАЯ МАРИЯ ШАРКАЕТ НОГАМИ, ПОДНИМАЯСЬ ПО ЛЕСТНИЦЕ ДВЕРЬ, БОЛВАН, ЭТО КОП ТАК ТЯЖЕЛО СТУПАЕТ ПО ЛЕСТНИЦЕ, ЭТОТ ЗВУК НИ С ЧЕМ НЕ СПУТАЕШЬ РЕЗКИЙ СВИСТ ТЕЛЕФОНИСТОВ ФОЛЬКСВАГЕН ЕДЕТ ПО УЛИЦЕ ЗАДНИМ ХОДОМ ДА, ЭТО ТОЧНО ОНО ХВАТАЙ КОРНЕЛ-УАЙЛДОВСКУЮ КУРТКУ БЕГЛЕЦА, ИДИОТ! ДА ШЕВЕЛИ ЖЕ МОЗГАМИ! ГАЗЗЗЗЗУЙГАЗУЙГАЗУЙ ЗАВОДИ МОТОР И В ГИГАНТСКИХ ПИРАМИДАЛЬНЫХ БЕТЦОВСКИХ КЛЕТКАХ ПРЕДЦЕНТРАЛЬНОЙ КОРЫ ГОЛОВНОГО МОЗГА ПОДНИМИСЬ ПОДНАТУЖЬСЯ И ОСТАНОВИ ДРОЖЬ НА УРОВНЕ НЕРВНЫХ УЗЛОВ И ХИХИКАНЬЕ СИНАПСЫ ЗАГОРАЮТСЯ КАК БЕСПОРЯДОЧНЫЕ БИТЛОВСКИЕ ФОТОВСПЫШКИ КХХХ БЕССМЫСЛЕННЫЕ ВЗРЫВЫ ВНУТРИ ДВИГАТЕЛЬНОГО ГОМУНКУЛУСА ТЫ ПРОПУСТИЛ СВОЮ ВСПЫШКУ О ВСЕМОГУЩИЙ ЖЕВАТЕЛЬ СЛЮНООТДЕЛИТЕЛЬ ГОВОРИТБЛЬ ГЛОТАТЕЛЬ ЛИЗАТЕЛЬ КУСАТЕЛЬ СОСАТЕЛЬ НАХМУРИВАТЕЛЬ ГЛЯДЕТЕЛЬ МОРГАТЕЛЬ ШЕЕВЫТЯГИВАТЕЛЬ ОЩУПЫВАТЕЛЬ ТЫКАТЕЛЬ КТЕБЕПРИКАСАТЕЛЬ КОЛЬЦЕНОСИТЕЛЬ НОСОКОВЫРЯТЕЛЬ ЗНАКОПОДАВАТЕЛЬ ВЫПИВАТЕЛЬ РУКОПОДНИМАТЕЛЬ ТЕЛОИЗГИБАТЕЛЬ БЕДРОВРАЩАТЕЛЬ КОЛЕНОУДАРЯТЕЛЬ ВСКАКИВАТЕЛЬ УБЕГАТЕЛЬ НОЛЬ…::000000000…::БЕГИ!

Вот сукин сын! наконец-то шестеренки зацепились друг за друга, он вскакивает, хватает корнел-уайлдовскую куртку, прыгает в заднее окно, пролезает в дыру, спускается по дренажной трубе» теперь перескочить через стену и – в джунгли, а там…

УУУРРРРАМММАННННН ЧТО ЭТО?

Голова его опущена, но он все видит

ЧТО ЭТО!

Там, в окне, из которого он только что выпрыгнул

СМУГЛЫЙ!

Он это чувствует. В парасимпатических эфферентных волокнах под ресницами начинается вибрация, сопровождаемая жужжанием

ХРРРРРАМАННННННН

Их двое один смуглый коренастый мексиканец с револьвером с золотой рукоятью другой коротко стриженый американец фэбээровский похититель трупов наблюдают как он по-обезьяньи перелетает через стену в джунгли у смуглого мексиканца в руке золотой револьвер но мозг под этим лицом слишком смуглый и рассыпчатый как мексиканская земля чтобы потрудиться выстрелить даже в остановившегося помочиться пса

СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ БРОСОК

в глубь покрытых листвой ветвей Пуэрто-Валларты к расцветающей орхидее двигательный гомункулус работает уже превосходно и помогает совершить мощный рывок в глубь книжно-картинных джунглей Мексики…

Мгновением позже в квартиру вошла Черная Мария. Она не обнаружила там ни Кизи, ни корнел-уайлдовской куртки для бегства в джунгли. Опять тот же полет. Что ж, когда он будет готов, когда он вымотается и когда все на время утихомирится, он вернется. Кизи охвачен чудовищной паранойей, но это еще не все. Ему понравилось играть в Беглеца. Он улепетывает в джунгли, старина, зарывается там дня на два – на три, выкуривает кучу травы, и в конце концов его тянет домой. Это началось еще до телеграммы. Они разработали целую систему сигнализации. Точнее, разработал он. Когда берег был чист, ей полагалось вывесить на веревку перед задним окном, выходящим на джунгли, желтую рубашку Чумы. Это была желтая рубашка с черно-коричневым узором, слегка педерастичным, как сказала бы Черная Мария. Поднимался этот флаг, и в конце концов Кизи, совершенно измочаленный, ковылял домой, чуть ли не до смерти загоняв себя в джунглях или на взморье.

И все-таки это было чудесно. Безумно, но чудесно. Кизи был самым магнетическим человеком из всех, кого она когда-либо встречала. Он что-то излучал, некую силу. Его мысли, вещи, о которых он говорил, были очень сложными, метафизическими и запутанными, зато вел он себя совсем по-домашнему, почти как провинциал. Даже когда он весь дымился от паранойи, казалось, что он, как всегда, уверен в себе. Это было просто удивительно. Благодаря ему можно было почувствовать себя частью чего-то очень… Он даже дал ей новое имя: Черная Мария. Она стала… Черной Марией.

Девочкой в Сан-Хосе она чувствовала, что ее истинная сущность задыхается под бессчетными слоями игр, с которыми она не в силах управиться. С виду ничего страшного не происходило. Отец и мать ее были учителями, и жизнь в Сан-Хосе текла уютно и безмятежно на пригородный калифорнийский манер. Однако никто и никогда до конца не понимает, что значит – расти в этой стране. Крошечные Пингвиновы острова, полные детей, играющих в «Повелителя мух», мир пигмейских племен, невидимый исфаханскому взрослому глазу, а его населяют сущие дьяволы, племена мужчин-жеребцов, племена распутников, даже племена прохвостов-шпионов, племена корабельных механиков, и где-то далеко позади аморфная масса неисправимых чудаков. А потом – в округе появились психоделические наркотики, в основном трава и кислота. Возник новый мир, и неожиданно на корнях вавилонского многоязычья расцвели… ну да, чудесные люди – люди, и вправду способные на многое, только все это сдерживалось извечными социальными играми, которые повсеместно прославлялись. И внезапно они нашли друг друга.

Как-то вечером она тащилась и вдруг ощутила единение, Всеединство. Лампа в комнате горела у нее за спиной, и направленный на нее сзади свет рассеивался на отдельные лучи и сиял перед ней, падая на пол и стены ровными полосами с тенями в промежутках. У нее на глазах комната раскололась на части, которые отделились друг от друга по дрожащим полосам света. Внезапно стало абсолютно ясно то, как составляется комната, как подгоняются отдельные ее части, как подгоняются отдельные части в с е г о, точно кто-то разобрал для нее кольцо индийской головоломки. Стало ясно, каким образом из отдельных частей образуется целое, и перед ней был уже не прежний мир, расколотый на бессмысленные игры и группировки. Просто таким он кажется до тех пор, пока не найдешь ключа к его пониманию. И вот появились чудесные люди. которые этот ключ нашли, и этим ощущением, этим опытом можно поделиться.