Текст книги "Книга тайн"

Автор книги: Том Харпер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

LVI

Мы разъединим все на части и соберем заново.

Освобождая зверей из плоской клетки их медной дощечки, Драх мог сделать любую карту по своему выбору. Даже если бы осталось всего одно животное, он мог бы множить его в нужном количестве на одну и ту же карту. Система являлась не только совершенной, но и бесконечно гибкой.

Идея эта была не новой. Зачатки ее возникли, когда мы разделили дощечку с индульгенцией на четыре абзаца. Но на этом мы не остановились. Как-то днем я насчитал три тысячи семьдесят четыре отдельных знака в индульгенции. Мы отольем их все отдельно и соединим на одной странице, словно тысячу душ одной церкви.

Гансу Дюнне этот план не понравился.

– Каждый раз, сталкиваясь с проблемой, ты предлагаешь решение, которое порождает новые проблемы, но не избавляет от прежней, – остерег он меня.

Однако он заработал на мне больше сотни гульденов, делая медные дощечки, которые рождали столько проблем, а потому я не обратил внимания на его слова.

Каспару идея тоже не понравилась.

– Ты ничего не видишь, кроме своих проблем. Хочешь забраться на гору, пересчитав камушки. Ты всю жизнь потратишь на усложнение этого ремесла до такой степени, что от него не будет никакого проку.

Поздним октябрем мы с ним шли по лесу, напоминавшему пожар: вокруг нас, подрагивая на ветерке, разными цветами горели листья – ярко-алым, красным, желтым и оранжевым. Время для путешествия было опасное.

– Но даже если тебе что-то и удается, то все оборачивается так, как с зеркалами, – корил меня Каспар.

После смерти Андреаса Дритцена произошло много событий. Его брат Йорг подал в суд, прося признать его участником нашего партнерства, – и проиграл. Судья присудил ему пятнадцать гульденов. Паломничество в Ахене прошло, святыни убрали еще на семь лет. Какое-то число зеркал, которыми улавливались священные лучи, было куплено у меня. Но не много. Во-первых, нам пришлось продать немалую часть наших металлов для уплаты процентов по моим долгам. Во-вторых, нас одурачил капитан барки, и к тому же с нас неоднократно сдирали грабительские пошлины, а потом на каждой излучине нас ждали представители ахенской гильдии. К тому времени, когда все завершилось, водопад олова и свинца, который я приготовил, чтобы запрудить Рейн, иссяк до ручейка. Приток золота ко мне претерпел такую же судьбу. После того как я оплатил все расходы, рассчитался с инвесторами и долгами, включая и пятнадцать гульденов Йоргу Дритцену, остались кошкины слезы.

Каспар ужасно не любил, когда на его замечания не реагировали. Он попытался в третий раз.

– И отправляться в путь в такое время – чистое безумие. Я слышал, что неделю назад Брейсгау сровняли с землей. Они там запалили деревню и зажарили всю живность на углях. Говорят, что и жителей зажарили, а потом и сожрали.

Меня пробрала дрожь. Вот уже несколько месяцев местность вокруг Штрасбурга была наводнена дикарями, арманьякцами [37]37
  Арманьякская партия; Франция XV века была разделена на две враждующие партии – арманьякскую и бургундскую, сражения между которыми опустошали страну.


[Закрыть]или «дурачками», остатками великой армии, которая мародерствовала по всей Европе, служа то одному герцогу, то другому. Нечестивым сговором французского короля, германского императора и Папы Римского они были направлены в Швейцарию на разграбление Базеля: король хотел избавиться от них, император планировать присоединить к своим владениям Швейцарию, а Папа спал и видел, как положит конец собору, который Эней и его единомышленники проводили вот уже десять лет. Швейцарцы встретили их во всеоружии и ценой немалых жертв нанесли им поражение. Оставшиеся арманьякцы бежали, мечом и огнем прошлись по берегам Рейна, устроив бойню, равную – по слухам – только апокалипсису. На окраинах Штрасбурга они появились весной. Много тысяч людей погибли.

Лес потерял свою красоту. Я вглядывался в чащу, пытаясь увидеть, что там мелькает за пламенеющей листвой.

– Ник? Что, черт побери, с тобой случилось? До меня доходят всякие дурные вести.

Урзред Некромант расхаживал по своей берлоге перед ревущим костром. В углу покорно стоял стреноженный единорог.

– Долгая история. Мне нужна помощь.

– Ты где?

– В Страсбурге.

– Это что, в Кентукки?

– Во Франции.

– Так. – На восковом лице Урзреда застыла ухмылка. – Я, понимаешь, сейчас далековато от Франции.

– Слушай, мне нужен сканер с высоким разрешением и быстрый канал передачи данных. Быстрота должна быть максимальная. Я подумал, ты, может, кого знаешь.

Урзред постучал своим посохом по каменному столу, высекая синие искры.

– Ну, Ник, ты и задачки ставишь. Который там у тебя час?

Ник посмотрел на часы.

– Девять вечера.

– Ник, это выходит за рамки приличий. – Пауза, потом брюзгливый вздох. – Ладно, посмотрю в контактах, есть ли у меня знакомые французы, страдающие бессонницей и менеджерствующие в центрах по сбору и обработке информации. И с нюхом на беглецов от правосудия. Подожди.

Урзред исчез, оставив после себя облачко дыма. Ник вытащил наушник из уха и оторвал взгляд от компьютера. Вместо затянутых паутиной стен и клубящегося тумана в башне некроманта теперь все было густо замазано красной краской и стоял плотный сигаретный дым, точно в подпольном баре на набережной Сен-Жан. Другие посетители казались Нику такими же необычными, как и все в «Готической берлоге»: пирсинги во всех мыслимых частях тела, волосы, выкрашенные в красный, алый или зеленый цвета, стальные цепи на шеях и поясах. По виду и не скажешь, что кто-то из них пришел воспользоваться бесплатным беспроводным Интернетом.

– Ты уверен, что сейчас подходящее время для компьютерных игр? – спросила Эмили. Она сидела рядом с ним на потертом диванчике, потягивая «Джек Дэниелс» и запивая колой.

– Знаешь такой девиз: «Сеть есть компьютер»?

Она отрицательно покачала головой.

– Ну, говоря человеческим языком, Сеть есть Рэндал. Урзред. Если нам кто и в состоянии помочь, то Рэндал, вероятно, его знает.

– Не понимаю. У нас тут есть подключение к Интернету.

– Но скорость очень низкая. А нам нужно просканировать картинки. Это невозможно сделать камерой мобильного телефона.

На экране компьютера из ниоткуда возник Урзред. Ник снова взял наушники, стараясь не замечать насмешливых взглядов, которые бросали на него окружающие.

– Нашел, – хвастливо сказал Урзред. – Ты знаешь такое место – Карлсруэ?

– Нет.

– Это в Германии. Судя по «Интервебу» – в часе езды от того места, где ты находишься. Hochschule fur Gestaltung. [38]38
  Университет дизайна (нем.)


[Закрыть]Это что-то вроде технического колледжа. Там на факультете информатики есть одна дева – Сабина Фриман. Она тебе поможет.

Ник помедлил.

– Туда можно добраться без машины?

– Эй, слушай, я тебе что – бюро обслуживания? – Урзред подошел к большой книге, лежащей на пюпитре в виде крыльев летящего орла. – Значит, есть поезд из Страсбурга во Франкфурт с остановкой в Карлсруэ. Отправление в двадцать один пятьдесят. Тебе сказать, где там вагон-ресторан?

– Найдем. – Ник протянул руку и захлопнул крышку компьютера. – Но мне нужно, чтобы ты организовал еще кое-что.

Какие бы опасности ни крылись в лесу, мы добрались до места живыми и невредимыми. Шлеттштадт был ничем не примечательным городком в двадцати милях от Штрасбурга вверх по Илю. Как и все города в те дни, он пребывал в состоянии осады. На стенах стояли стражники, а ворота нам открыли, только убедившись, что у нас нет оружия. Мы шли по петляющим улочкам вверх по холму к церкви, всюду встречая недоверчивые взгляды.

– Ты обратил внимание, что ювелиры всегда открывают свои лавки поближе к церкви? – пробормотал Драх. – Иисус проповедовал бедность, призывал отказаться от земных благ.

– Ты потише, – остерег я его. – Достаточно того, что нас принимают за шпионов арманьякской шайки, так ты еще ведешь разговоры, как еретик из братства Свободного духа. [39]39
  Братство Свободного духа – христианское движение XIII–XIV веков, вошедшее в конфликт с католической церковью и объявленное еретическим.


[Закрыть]

Мы нашли то, за чем пришли, в доме с остроконечной крышей, выкрашенном в красное между высокими балками. По большей части все, что я увидел, было знакомо по другим ювелирным мастерским: инструмент на стенах, ларцы с бусинами и проволокой, пластины, сверкающие между витринами, остатки амальгамы и расплавленных металлов.

Но все это было покрыто пылью. Не поднимался дым из трубы в задней части дома, не стучали молотки по наковальням. Времена для ювелиров были неподходящие – они не могли работать с золотом, когда все оно было спрятано под матрасами или половыми досками.

Я облокотился на пустой прилавок и заглянул внутрь. На табуретке сидел человек – он снимал со стержня кольца и полировал их одно за другим.

– Тебя зовут Готц? – спросил я.

Он кивнул. Ему было лет тридцать, из-под копны каштановых волосы на меня смотрело худое лицо. Я представился.

– Я член гильдии ювелиров Штрасбурга – видел там твою работу. Брошь с изображением Христа на кресте.

Эта брошь принадлежала Андреасу Дритцену. Его брат выставил ее на продажу в лавку после смерти Андреаса. Осторожными расспросами я выяснил, кто ее изготовил.

– Надпись сделана очень изящно. Такая аккуратная.

Он молча выслушал комплимент.

– Я полагаю, ты выбиваешь буквы пуансонами.

Подозрительный взгляд. Я продолжил благожелательным тоном.

– Я не хочу выведывать твой секрет. Я хочу его купить.

Я положил на прилавок мешочек с монетами.

– Я хочу, чтобы ты мне изготовил набор пуансонов точно таких, какие делал для себя.

Готц посмотрел на мешочек, но не прикоснулся к нему.

– Я могу изготовить для тебя пуансоны. – Он помедлил. – Но не совсем такие, какие делал для себя.

– Что ты имеешь в виду?

Он осторожно подбирал слова.

– Тебе нужны пуансоны для набивки букв в металле. У меня таких нет.

– Но брошь…

– Ты можешь обыскать всю мою мастерскую, но не найдешь ни одного буквенного пуансона.

Я попытался вспомнить все, что знал о надписи на броши.

– Но ведь ты не гравировал эту надпись.

Он отодвинул мешочек с деньгами в мою сторону.

– Я, пожалуй, промолчу.

Разочарованный и раздосадованный, я уже был готов развернуться и уйти, но сияние золота в его шкафу привлекло мое внимание. Я посмотрел сквозь освинцованное стекло.

– Можно посмотреть этот кубок?

Я видел его сомнения, но мешочек оставался лежать на прилавке, а я, вероятно, был его единственным клиентом за всю неделю. Он открыл шкаф и протянул мне кубок высотой около шести дюймов, с пузатой ножкой, инкрустированной гранатами. Вокруг основания была надпись – стих из Евангелия от Иоанна.

Я несколько мгновений разглядывал чашу, вдавливая пальцы в резкие линии надписи. Они были прямые, чистые – гравировкой сделать такое невозможно. Они наверняка были выбиты. Но Готц утверждал, что у него нет буквенных пуансонов.

Я поставил кубок и взял мешочек.

– Спасибо.

Такси довезло их до Hochschule fur Gestaltung. В темноте Ник разглядел лишь несколько скучных прямоугольных зданий в окружении деревьев. Сабина Фриман стояла у двери – ждала их. Это была стройная, голубоглазая и загорелая блондинка, ее коротко стриженные волосы торчали над ушами наподобие миниатюрного козырька. Несмотря на холод, на ней были только оливкового цвета безрукавка и брюки карго.

– Странник прибыл, – сказала она на идеальном английском со скандинавской четкостью. – Как доехали?

Она провела их внутрь. Даже в это время в коридорах толпились студенты. Здесь было тепло, светло и чисто – он не чувствовал себя в такой безопасности лет сто.

– Рэндал сказал мне, что вам нужно.

Она отперла дверь одним из ключей со связки, висевшей у нее на поясе, и они оказались в маленькой комнате без окон с компьютерным монитором и сканером на раскладном пластмассовом столе.

– Разрешающая способность этой штуки две тысячи четыреста точек на дюйм. И у нас есть прямой выход на скоростной канал передачи данных.

– Отлично. Можем мы начать со сканера?

Сабина подняла крышку и протянула руку. К ее явному удивлению, Ник засунул руку в карман и вытащил нечто похожее на пачку поздравительных открыток.

– Вы забыли поздравить кого-то с днем рождения?

Ник перевернул одну из открыток, показывая ей обратную сторону. На глянцевой красной открытке была целая мозаика крохотных клочков бумаги.

– Нам нужен был фон с высокой отражающей способностью. В киоске на вокзале ничего другого не нашлось.

В вагоне, к счастью, почти не было народа, и если их занятие и вызвало удивление, то всего у нескольких пассажиров: они с Эмили всю дорогу наклеивали клочки бумаги на поздравительные открытки.

– Это облегчит сканирование.

Сабина положила открытки на стекло сканера и опустила крышку. Аппарат ожил и загудел, зеленоватая полоска медленно двинулась вдоль планшета. На мониторе появилась многократно увеличенная картинка обратной стороны открытки.

– Теперь их нужно загрузить, – сказал Ник. Он сел на металлический стул. – Потом начнется самое интересное.

Сабина наклонилась над его плечом, рассматривая картинку на экране.

– И как же эта штука работает?

– Мы загружаем эти картинки на сервер, где размещена моя программа. Она выбирает бумажные фрагменты и преобразует их в отдельные образы. Потом анализирует по форме разрыва, частям букв или слов и пытается собрать в одно целое. Это что-то вроде головоломки.

Эмили смотрела на компьютер так, словно перед ней был какой-то инопланетный объект.

– А на своем ноутбуке вы это не можете сделать?

– Для этой задачи требуется обработка слишком большого массива информации – это не по силам домашнему компьютеру. – Ник открыл браузер и набрал адрес. – Это все равно что пытаться просчитать все возможные варианты окончания шахматной партии, но с тысячами разных фигур. Такого рода работа должна выполняться на мощных серверах. В данном случае это серверы той организации, которая финансирует мои исследования.

– И что это за организация?

– ФБР.

Даже холодная сдержанность Сабины дала трещину.

– Вы хотите взломать компьютерную сеть ФБР? Отсюда?

– Я ничего не собираюсь взламывать. Я войду туда через парадную дверь со своим логином и паролем.

Сабина подозрительно посмотрела на него.

– Рэндал сказал, что у вас сейчас вроде бы какие-то неприятности с полицией.

– Речь идет о полиции Нью-Йорка. Та часть ФБР, которая финансирует меня, очень далека от подразделений, разыскивающих преступников. Если нам очень повезет, то правая рука, возможно, никогда не сообщит левой о происходящем. И потом, они меньше всего ожидают, что я появлюсь там.

– Может, до них уже дошло. – Эмили сложила руки на груди и отошла в конец комнаты.

Сабина стрельнула взглядом в нее, в Ника.

– Принести чего-нибудь?

– Чего-нибудь с кофеином. Ночь будет долгая.

Сабина вышла. Минуту спустя Эмили снова вернулась к компьютеру посмотреть, что делает Ник. К своему удивлению, она увидела, что картинка со сканера сменилась густым лесом, по которому Ник мышкой вел одноглазого человека в сером плаще и бронзовом шлеме.

– «Готическая берлога»?

Ник, не отрывая глаз от компьютера, сказал:

– Наши противники – уж не знаю, кто они – отслеживали каждый наш шаг. – Эмили заметила, как побелели костяшки пальцев его руки, держащей мышку. – Я не хочу, чтобы Сабину постигла участь брата Жерома, если они выследят нас здесь. Поэтому я иду кружным путем.

На экране Странник вышел на полянку, в центре которой рос громадный дуб. Он казался очень древним – ветки его провисли, а морщинистая кора была изъедена болезнями. Клубок кривых корней, похожих на кабели, уходил в землю у его основания.

– Ты пришел. – Урзред Некромант вышел из-за дерева. Он выглядел удрученным.

– Ну, у тебя получилось?

– Я тебе не рассказывал о том случае, когда ко мне наведалось ФБР? Мне тогда было шестнадцать. – Урзред пристально рассматривал листья на одной из низких веток. – Не самое лучшее время в моей жизни.

– Тебе нужно только довести меня до парадной двери.

– Да все уже сделано. – Урзред показал на основание дерева, где здоровенный корень расходился, словно раздвоенное копыто. Он раздвигал землю в стороны, оставляя в вилке треугольную дыру. – Шуруй вниз.

Странник прыгнул. Нора поглотила его, и экран почернел. Ник ждал, что будет дальше. Зеленый диод на сетевой карте компьютера бешено замигал, но экран оставался черным. Неужели Рэндал напутал?

– Что – должно что-то случиться?

– Я попросил его установить безопасную связь с серверами ФБР в Вашингтоне. Надеюсь, таким образом мы останемся невидимыми для преследователей. – Ник забарабанил пальцами по столу, глядя на экран. Но ничего, кроме собственного отражения, он там не видел. – Если только мы туда попадем.

Экран засветился голубым цветом, появилась государственная печать и надпись наверху: ФЕДЕРАЛЬНОЕ БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ. Ник и представить себе не мог, что когда-нибудь его так обрадует появление этой страницы. Он набрал пароль и затаил дыхание.

Пароль принят

Картинка на экране снова изменилась – появилась таблица проводника. Ник кликнул по одной из папок, нашел файл. Диоды на сетевой карте замигали, словно захлебываясь, а по экрану поползла зеленая полоска, показывая процент загрузки файла.

– И сколько придется ждать? – спросила Эмили.

– Ну, может, полчаса на загрузку. А потом… – Ник пожал плечами. – Программа написана так, чтобы одновременно обрабатывать несколько массивов поврежденных материалов, поэтому при одной задаче она должна работать быстрее. С другой стороны, мы не знаем, все ли у нас обрывки, не знаем, насколько они намокли в снегу. И остается вопрос: что первоначально было на этом листе бумаги. Чем более детализировано изображение, в особенности если мы имеем дело со словами, тем легче сформировать алгоритм.

– Ник, ты здесь? – Из динамиков компьютера раздался отделенный от тела голос Рэндала. Ник приблизился к микрофону, который еще раньше вставил в порт.

– Сработало идеально.

– А я тебе говорю – нет. Кто-то засек это соединение. Наверное, ты привел в действие какое-то охранное устройство, когда вошел в систему.

– Следят из Вашингтона?

– Не похоже. Сколько тебе еще нужно времени?

Ник посмотрел на строку состояния.

ЗАГРУЗКА ФАЙЛА – ЗАВЕРШЕНО 12 %

– Еще нужно какое-то время.

– Без толку потраченное время, – проговорил Каспар.

Но я увидел, как, сказав это, он стрельнул в меня глазами – он всегда прощупывает.

Я подыграл ему.

– А я считаю, что это было полезно.

Краткая пауза, во время которой он делает вид, что не хочет знать, а я – что не хочу говорить.

– Это почему ты так считаешь?

– У всех букв разные очертания. Но каждая состоит из гораздо меньшего числа основных составляющих. Палочка, точка, кривая. Я так думаю, что с набором из шести, максимум десяти пуансонов можно выбить любую букву.

Драх фыркнул.

– Все меньше и меньше. Ты свел страницу к словам, потом слова к буквам. Теперь хочешь буквы свести к линиям. А потом тебе придет в голову каждую линию формировать из отдельных зернышек металла. Но ты по-прежнему не знаешь, как сделать так, чтобы все это работало.

– Готц знает.

– Тогда почему ты не нанял его?

– Может, еще и найму. – Дюнне я уже был сыт по горло. Я подозревал, что он давно перестал верить в наше предприятие и теперь рассматривал его только как источник легких денег, который ради его блага никогда не должен иссякать. – Но сначала я должен знать, чего хочу от него.

Я вздохнул. От попытки оценить весь проект на каждом из его уровней, от законченной дощечки до тончайшей загогулины каждой буквы, у меня мозги вывернулись наизнанку. Каждый уровень зависел от других, и малейшее изменение в одном влекло за собой изменения во всех. Это было все равно что представить себе архитектуру собора, держа в уме положение каждого камня в его стенах. Иногда я прозревал гармонию целого или ощущал его высокое значение. Но чаще у меня от этого болела голова.

– Давай двигаться назад.

Каспар оглянулся на часовую башню.

– Мы и половины не успеем пройти, как стемнеет.

– Найдем гостиницу.

Мы вышли из городских ворот и направились назад по дороге в Штрасбург. Высокие тучи заволокли небо. В отсутствие солнца листья уже не казались такими яркими – просто пожухлыми. И оттого настроение у меня испортилось. Я смотрел на их морщинистые поверхности, на монотонный цвет, сменивший глянцевую зелень юности, и видел в них собственную судьбу. Мешочек с золотом свинцовым грузом висел у меня на шее.

Мы прошли всего ничего, когда к журчанию реки и шелесту листьев добавился новый звук. Отрывистое цоканье копыт, сопровождаемое неразборчивыми голосами. Мы с Каспаром переглянулись и, бросившись прочь с дороги, спрятались за двумя могучими дубами. Я вцепился в мешочек у себя под рубахой, пытаясь разглядеть, кто скачет по дороге.

LVII

Карлсруэ

ЗАГРУЗКА ОКОНЧЕНА

– А теперь самое трудное.

Ник глубоко вздохнул и отстучал несколько команд на клавиатуре. Иконки файлов исчезли, экран засветился дымчато-алым. Одно за другим, словно капли дождя на стекле окна, появились белые пятна. Некоторые сжались и исчезли, другие собрались в пучки и распределились по экрану. Это зрелище зачаровывало.

– Красиво, – сказала Эмили. – Это то, что делает программа?

Ник ударил по клавише. Экран мигнул и почернел.

– Это всего лишь визуализация. Люди, которые выписывают чеки, хотят видеть такие штуки. Благодаря им поступают гранты, но они замедляют важную работу.

Эмили с тревогой посмотрела на часы.

– Нам обязательно ждать здесь? Нельзя оставить программу в действии, а потом получить результат где-нибудь в другом месте?

– Она так не работает. Фэбээровцы начинают дергаться, если конфиденциальная информация остается без присмотра. Даже на машине. Если ты выходишь из системы, то отключается питание.

– Значит, мы должны просто сидеть здесь?

Ник оттолкнул стул от стола и открыл банку с колой.

– Можете пока, если хотите, познакомиться с необъятным миром «Готической берлоги».

Он нажал еще одну клавишу, и они тут же вернулись в лес. На краю полянки Урзред почесывался резкими, повторяющимися движениями, означавшими, что у Рэндала есть еще какая-то информация.

Эмили посмотрела на переливающийся лес.

– И что, все видеоигры обеспечивают вход в ФБР через заднюю дверь?

– Рэндал – маг семьдесят первого уровня. – Ник посмотрел на Эмили и понял, что это не произвело на нее никакого впечатления. – А еще он делал кое-какую работу для тех, кто изготовил «Готическую берлогу». У него много возможностей.

– И куча проблем.

Странник повернулся. Урзред появился у него за спиной, явно утративший собственное «я» и целиком захваченный Рэндалом.

– Дело плохо. Кто-то уже сидел стерег – ждал, когда ты выйдешь на этот аккаунт. Они пытаются погасить передачу. Массивная атака.

– Это что значит? – спросила Эмили.

Ник прикрыл рукой микрофон.

– Это значит, у них целая сеть зомби-компьютеров, которые они заразили вирусом, и все эти зомби одновременно пытаются установить связь с сервером ФБР. – Он задумался на секунду. – Представьте, что у вас есть фонтан, куда люди приходят напиться. Пока все это делают по очереди, никаких проблем не возникает. А теперь представьте, что к фонтану бросается обезумевшая толпа и все отталкивают друг друга, пытаясь получить свою каплю воды. В конечном счете их собирается столько, что они блокируют трубу и вода оттуда вообще перестает течь. Труба засоряется или даже разрывается, и все приходит в негодность. Именно это они и пытаются сделать.

– И у них получится?

– Они уже обвалили сайт ФБР, – раздался из громкоговорителей голос Рэндала. – Теперь пытаются вывести из строя нас.

– Как ты думаешь, им удастся отключить программу?

– Сомневаюсь. Им нужно, чтобы ты оставался в Сети.

– Зачем?

– Чтобы узнать, где ты.

Из-за поворота дороги показались кони. Оба всадника в длиннорукавных кольчугах были вооружены копьями. Никаких гербов я на их одежде не заметил, хотя знаки теперь мало что значили. Многие рыцари, примкнув к арманьякцам, превратились чуть ли не в разбойников.

Но всадники оказались всего лишь авангардом. За ними шла пешая толпа – мужчины и женщины, они двигались плотной группой, смеялись и разговаривали. Их было дюжины две. Многие держали посохи в руках и были одеты в короткие накидки с поднятыми островерхими капюшонами – осенняя прохлада давала о себе знать. Это была группа паломников, видимо направляющихся в церковь Святого Теобальда неподалеку от Штрасбурга.

Облегченно вздохнув, я вышел на дорогу. Один из всадников увидел нас и пришпорил коня. Я остался на месте, осеняя себя крестным знамением. Он остановился в двух шагах передо мной.

– Кто вы?

– Путники. Идем в Штрасбург. Позвольте нам идти с вами.

Из толпы паломников вышел толстый священник и спросил дружелюбно:

– Заплатить можете?

Я от неожиданности не мог сказать ни слова.

– Дорога опасная. – Он показал на двух всадников. – Мы наняли эту охрану за свои денежки. Если вы хотите находиться под их защитой, то должны сделать свой взнос.

Страх был сильнее моего чувства попранной справедливости.

– Мы можем заплатить.

Он протянул руку.

– Сейчас.

Я засунул руку под рубаху, пытаясь нащупать медную – не золотую – монетку. Паломник схватил монетку, понюхал ее, потом указал на Каспара.

– И одну за него.

– Когда доберемся до места.

Дверь шумно распахнулась, и задремавший было Ник от неожиданности чуть не упал со стула. Сабина вошла в комнату, неся еще две баночки колы. На экране Урзред и Странник ходили по поляне концентрическими кругами, купаясь в серебряных лучах невероятно яркой луны.

– Далеко продвинулись?

Ник потер глаза.

– Не знаю. Который теперь час?

– Четыре.

– Черт.

Он открыл банку, пытаясь вспомнить, о чем он думал, перед тем как уснуть. Он был уверен – это что-то важное.

– Как только отключимся от сервера, будем быстренько сматываться отсюда. И вы тоже. У нас на хвосте плохие ребята, и вам тоже нечего тут находиться, когда они объявятся.

Сабина кивнула.

– У меня машина.

– Отлично.

– Ник? – пролаял из динамиков голос Рэндала. – У нас проблема. Они нашли слабое звено.

Ник одним движением надел наушники.

– Что ты хочешь этим сказать – «слабое звено»?

– «Готическая берлога». Понимаешь, она тут действует в качестве промежуточного звена. Они не могут врезаться в соединение между центром обработки данных и игрой или между игрой и местом, где находишься ты. Но им ничего не мешает проникнуть внутрь.

В громкоговорителях послышался стук копыт. Странник повернулся. В лесу что-то двигалось.

– Да, ловко.

Из леса на чудовищном коне выскочил рыцарь. Лунный свет играл на жутковатого вида шипах, которыми щетинились его черные доспехи, на каждом красовалась неровная ленточка, трепыхавшаяся на ветру. Ник, который видел такие штуки и прежде, подозревал, что это лоскутья кожи поверженных врагов. На поясе рыцаря висел целый маленький арсенал – моргенштерны, мечи и топоры, а в правой руке всадник держал угрожающе длинное копье.

Странник вытащил меч.

– Рыцарь смерти – не новый персонаж. Они уже, кажется, бывали здесь прежде.

– Возможно, купили у какого-нибудь корейского парнишки на eBay. – Урзред Некромант сжал кулак. Из его посоха вырвалось туманное облачко и приняло форму светового купола, который окутал Урзреда.

– У них все равно нет ключа – они не смогут этим воспользоваться.

Рыцарь развернул коня. Внезапно животное поднялось на дыбы. Из его рта вырвался клуб огня, распространившийся по всей поляне языками пламени. Земля почернела, кусты вспыхнули ярким огнем.

– Может, они и парнишку прикупили, – сказал Ник.

– Это имеет какое-то значение? – Эмили уселась на стул рядом с ним. – Что происходит, если погибаешь в игре?

– Выбываешь. И можешь вернуться только через сорок восемь часов.

– И это так плохо?

– Наша связь с серверами ФБР установлена через эту игру. Если мы погибнем в «Готической берлоге», то будем отключены и программа закроется.

– Еще хуже. – Рэндал отступал к дереву, медленно двигался бочком, чтобы волшебный щит поспевал за ним. – У меня нет времени обезопасить соединение с этого конца. Если они проникнут сюда, то быстро вычислят ваше местонахождение.

– И что нам делать?

– Не погибать. И не впускать их в нору под деревом.

Рыцарь опустил копье и ринулся в атаку.

Мы остановились на перекрестке дорог в лесу. Приближалась ночь. Паломники в течение последнего часа помалкивали, торопясь к любому повороту дороги – может быть, за ним покажется какое-нибудь жилье. Всадники, ехавшие впереди, посовещались о чем-то с толстым священником. До меня донеслись обрывки раздраженного разговора. Один из них вспомнил о гостинице еще в миле пути, другой говорил, что гостиницы там нет, а вот эта уходящая в сторону дорога ведет в деревню, где они могли бы найти приют. Паломники начали беспокоиться. Солнце опустилось за деревья.

В конечном счете было решено направиться к деревне. Мы свернули на ухабистую дорогу, которая вела через лес к реке, и вскоре почуяли теплый запах дымка, обещавший горящий очаг и жареное мясо. Мы прибавили шагу, чтобы опередить темноту и чудовищ, которых она могла принести с собой.

– Слушай, – сказал Каспар.

– Что? – Я напряг слух. Но слышал только журчание воды в реке и шелест листвы на ветерке. – Я ничего не слышу.

– Сейчас закат. Почему не кричат петухи? Где лающие собаки и плачущие дети? Церковные колокола?

Внезапно тишину разорвали крики. Всадники пришпорили лошадей, а паломники поспешили за ними, боясь остаться без защиты. Мы с Каспаром шли в хвосте и тоже прибавили шагу. Еще один поворот дороги – и мы увидели деревню.

Она была небольшой – с десяток домов и сараев вокруг церквушки. За церковью над водой на сваях стояла мельница. Деревня была пуста. Единственным звуком был скрип мельничного колеса, вращаемого речным потоком.

Когда мои глаза привыкли к сумеркам, я понял, в чем дело. Деревня была разграблена. Разбитые двери висели на перекошенных петлях. Земля у мельницы была словно под снегом в том месте, где разрезали и рассыпали мешок с мукой. Кое-где белый покров был окроплен кровью. Дымок, который мы ощутили, исходил не от кухонных плит или духовки булочника – это тлели головешки, оставшиеся от домов.

Наши ратники объехали деревню, держа мечи наготове. Они заглядывали в дома через разбитые окна и распахнутые двери. Большинство паломников сбились в кучку перед церковью, но несколько человек отважились пройти по деревне. Одна из них – женщина в белом платье – направилась в церковь. Может быть, она хотела помолиться, а может, думала найти там укрытие, потому что у одной только церкви все еще сохранялась крыша.

– А где жители? – недоуменно спросил Каспар.

– Наверное, убежали.

Каспар указал на красные пятна в мучной россыпи.

– Кто-то не успел.

Подскакал один из всадников. Под шлемом лица его было не разглядеть, но голос всадника прозвучал мрачно:

– Нужно уходить отсюда.

– Уходить? – Несмотря на весь ужас этого места, такая перспектива возмутила толстого священника. – Уже почти стемнело. Кто знает, где те люди, которые сделали это? Если мы тронемся в путь сейчас, то можем наткнуться на них в темноте – и тогда погибнем все.

– Пожарища еще не успели остыть. Они, вероятно, ушли недалеко и могут вернуться. Мы нашли трех мулов, привязанных за конюшней.