Текст книги "Идеальный скандал"

Автор книги: Тина Габриэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Маркус взглянул на нее с удивлением и спросил:

– В чем дело?..

– Мое платье, туфли, волосы… – Изабель снова засмеялась. – Наверное, я никогда еще не была в столь неприглядном виде.

Маркус улыбнулся и тихо сказал:

– И ты никогда еще не была прекраснее, чем сейчас.

При этих его словах сердце забилось быстрее. И ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы снова не сказать о своей любви. Отвернувшись, она взглянула на горшки с землей и садовые инструменты, разбросанные по полу, и пробормотала:

– Завтра утром садовник Беннингов наверняка пожалуется…

– Не сомневаюсь. – Маркус ухмыльнулся. – Но должно быть, эту оранжерею не впервые используют для целей, не имеющих ни малейшего отношения к разведению цветов.

Искренне удивившись, Изабель спросила:

– Почему ты так считаешь?

– Потому что на светских сборищах именно так и случается. Какая-нибудь парочка почти всегда ищет укромное местечко, чтобы предаваться любви. Хотя в свете, как правило, не забывают о хороших манерах, мораль у этих людей далеко не на высоте.

Изабель невольно вздрогнула.

– Думаю, это относится и к нам, – прошептала она. Маркус взял ее за руку и поцеловал ладошку. Заглянул ей в глаза и сказал:

– Нет, дорогая, к нам это не относится, потому что ты – моя жена. Следовательно, в наших отношениях нет ничего аморального, понимаешь?

Сердце ее радостно подпрыгнуло. « Если он сейчас скажет, что любит меня, я забуду про Париж!»– прокричала она мысленно. И тут же, сама себе удивляясь, подумала: «Неужели действительно забуду? Неужели я стала столь зависимой от него?»

Испытывая смущение от собственных мыслей и чувств, Изабель пробормотала:

– Что ж, пойдем?

Она попыталась отстраниться от мужа, но он крепко сжал ее руку. Пристально взглянув на нее, сказал:

– Знаешь, Изабель, я бы хотел… Я бы очень хотел, чтобы ты осталась в Лондоне. Возможно, я был не прав, когда настаивал на том, чтобы ты поскорее уехала в Париж.

Она замерла, затаив дыхание. Что означали его слова? Может, он попросил ее остаться в Лондоне навсегда? Или только на те шесть месяцев, о которых они договаривались?

Ей ужасно хотелось спросить Маркуса об этом, но она не решалась. И даже не знала, как об этом спросить, – впервые в жизни Изабель не находила слов. Но если она действительно останется с Маркусом навечно, то это означало, что ей навсегда придется отказаться от своей мечты, от Парижа. Однако, как ни странно, эта мысль не напугала ее так, как прежде. И ее смущало только одно: сможет ли она жить с ним, не будучи уверенной в его любви? Да-да, он ведь не сказал, что любит ее…

Судорожно сглотнув, Изабель пробормотала:

– Маркус, я…

– Тихо, дорогая. – Он приложил палец к ее губам. – Сегодня тебе слишком много пришлось пережить. К тому же я своими словами, наверное, удивил тебя. Полагаю, тебе требуется время, чтобы хорошенько обо всем подумать.

«Мне не потребуется время на раздумья, если ты скажешь, что любишь меня!»– мысленно закричала Изабель.

Но она ничего не ответила мужу, и они молча вышли из оранжереи и зашагали по дорожке, ведущей в сторону от дома. Деревья здесь росли очень густо, и несколько раз Маркусу приходилось отводить ветки, чтобы можно было пройти. Луна не слишком ярко освещала эту дорожку, но оба знали, куда идти.

Минут через пять на Изабель вдруг навалилась ужасная усталость – теперь наконец-то сказались все испытания этого вечера. И тут же вспомнился Робби Боунс, от которого ей пришлось спасаться бегством. И вспомнилось, как она в ужасе металась перед оранжереей, а потом схватила тяжелую лопату и…

Тяжело вздохнув, Изабель замедлила шаг. Маркус взглянул на нее с беспокойством и спросил:

– Что с тобой, дорогая?

Она попыталась улыбнуться:

– Ох, боюсь, что этот вечер все-таки сказался на мне…

Муж подхватил ее на руки и прошептал:

– Потерпи еще немного, дорогая. Мы уже почти пришли, не беспокойся, я донесу тебя до кареты. Не хочу, чтобы ты упала в обморок.

Изабель поморщилась и пробормотала:

– Я уже много раз говорила тебе, что никогда не падаю в обморок.

Однако Маркус по-прежнему нес ее на руках, и ей пришлось признать, что так – гораздо приятнее. Тихонько вздохнув, Изабель расслабилась и положила голову на плечо мужу.

Через несколько минут, выбравшись из сада и приблизившись к дороге, они увидели карету Маркуса, поблескивающую черным лаком. А рядом с ней стоял Роман, беседовавший с кучером. Заметив брата с женой на руках, Роман бросился к ним.

– Как Изабель? – спросил он.

– Очень устала, – ответил Маркус.

Изабель нахмурилась и добавила:

– Со мной все в порядке, Роман. Маркус настоял на том, чтобы нести меня.

Роман усмехнулся:

– Да, разумеется, настоял. Что ж, пожалуй, я вернусь на бал. А завтра утром я загляну к тебе, Маркус. – Роман повернулся, собираясь уйти.

– Подожди! – окликнул его Маркус. Роман остановился и взглянул на брата.

– Что-то еще? – спросил он.

– Просто я хотел поблагодарить тебя, – ответил Маркус.

Роман молча кивнул и исчез за деревьями. Кучер тут же открыл дверцу кареты, и Маркус устроил жену на сиденье, потом сел с ней рядом.

Минуту спустя экипаж тронулся с места и, покачиваясь, покатил по ухабистой дороге.

Со вздохом откинувшись на спинку сиденья, Изабель тихо сказала:

– Как приятно, что вы с Романом снова вместе…

– Сегодня мы с ним собирались поохотиться на Гэвинпорта, – ответил Маркус. – Мы хотели добиться от него признания, а также узнать, где он прячет картину Гейнсборо и где скрывается убийца Робби Боунс. Завтра, когда Роман нанесет мне визит, мы с ним завершим начатое.

Изабель вздрогнула и решительно заявила:

– Но лорд Гэвинпорт невиновен! Я собиралась сказать тебе об этом, но потом… потом забыла.

Маркус с удивлением взглянул на жену:

– Дорогая, о чем ты?.. Почему ты решила, что маркиз невиновен?

– Я в саду подслушала разговор Робби Боунса с каким-то человеком. Он называл его «ваше лордство». Не знаю, с кем говорил Боунс, но точно знаю, что лорд Гэвинпорт не имеет к этому делу ни малейшего отношения.

Маркус нахмурился и проворчал:

– Значит, нам придется все начинать сначала. И единственный способ узнать правду – найти и допросить Робби Боунса.

Глаза Изабель округлились, и она в ужасе воскликнула:

– Нет, Маркус, нет! Этот человек – безжалостный хладнокровный убийца! Я слышала, как он признался в убийстве Данте Блэка!

Маркус пожал плечами:

– Какое это имеет значение? Пора раз и навсегда покончить и с Боунсом, и с тем негодяем, который нанял его.

По спине Изабель пробежал холодок, она нисколько не сомневалась: Маркус теперь не отступится, он будет искать своего врага и уничтожит его, чего бы это ему ни стоило.

Глава 42

На следующий день рано утром Маркус быстро спустился по лестнице и направился в кухню. Там за чаем с бисквитами сидели миссис Маклафлин и Кейт. Увидев хозяина, стремительно ворвавшегося в кухню, обе тотчас же поднялись из-за стола.

– Что-то не так, мистер Хоксли? – спросила экономка, глядя на него с изумлением.

Маркус понял, что женщин весьма озадачило его неожиданное появление на половине слуг.

– Пожалуйста, садитесь, миссис Маклафлин. Все в порядке, но я очень беспокоюсь за жену. Видите ли, она еще не встала… Она что, нездорова?

– Она не больна, мистер Хоксли, – ответила Кейт. – Но вчерашний вечер очень утомил ее, и она сейчас отдыхает. Я решила, что не следует пока ее беспокоить.

Маркус молча кивнул. Он знал, что Кейт и миссис Маклафлин очень удивились, когда увидели хозяйку, вернувшуюся вчера с бала в таком ужасном виде. К счастью, женщины держали язык за зубами, однако он подозревал, что они начнут расспрашивать Изабель, когда она проснется.

Покинув кухню, Маркус отправился в библиотеку. Сначала он попытался взяться за работу, но тут же понял, что из этого ничего не получится. Отодвинув бумаги, он развернул «Тайме», лежавшую на столе, однако никак не мог сосредоточиться на чтении – мысленно он то и дело возвращался к Изабель и событиям минувшей ночи.

И конечно же, он постоянно вспоминал слова, которые она выкрикнула в оранжерее в момент наивысшего наслаждения… Изабель крикнула, что любит его. Да, она призналась ему в любви. И – о Господи! – какой же мукой было притворяться, что он не расслышал ее слов. В какой-то момент ему показалось, что и он, возможно, любит ее, – однако рассудок решительно протестовал против этого, бунтовал против сердца.

Черт возьми, такого просто быть не могло! Он не мог ее любить! А его чувства к ней – это какое-то наваждение, а не любовь! Очевидно, все дело в том, что Изабель – очень красивая женщина, отвечавшая страстью на его страсть, и, следовательно, его влечение к ней – это просто плотское влечение к женщине, вот и все. Наверное, именно поэтому он захотел на время удержать ее возле себя и попросил остаться в Лондоне, не уезжать после бала в Париж. Что ж, он вполне мог бы и здесь обеспечить ее безопасность, во всяком случае, вчера вечером ему казалось, что он в состоянии это сделать. И он был уверен, что с помощью Романа смог бы заставить Гэвинпорта признаться в преступлениях, найти картину и узнать, где скрывается Робби Боунс. И если бы ему удалось добиться заключения Робби Боунса и Гэвинпорта под стражу – или убить их собственными руками, – то, как он полагал, со всей этой историей было бы раз и навсегда покончено. В этом случае жизни Изабель больше ничего бы не угрожало и она смогла бы остаться в Лондоне на шесть месяцев, как они и договаривались. И за это время он, конечно же, насытился бы ею и не возражал бы против ее отъезда в Париж.

Но тут она вдруг заявила, что Гэвинпорт не имеет никакого отношения к преступлениям и что он вовсе не тот мерзавец, которого Маркус разыскивал. В результате все его планы рухнули, и теперь он не знал, что предпринять.

– Действительно, что же делать, что делать?.. – бормотал Маркус, сжимая и разжимая кулаки в бессильном гневе.

Внезапно послышался осторожный стук в дверь, и Маркус крикнул:

– Войдите!

Дверь тут же открылась, и в комнату вошла Изабель. Она выглядела прелестно и казалась необыкновенно свежей и юной в бледно-желтом платье со скромным высоким вырезом. А ее чудесные черные волосы, рассыпавшиеся по плечам и по спине, были перевязаны лентой того же цвета, что и платье.

Посмотрев на мужа своими ясными синими глазами, она проговорила:

– Кейт сказала, что ты спрашивал обо мне.

Поднявшись из-за письменного стола, Маркус приблизился к ней.

– Я беспокоился за тебя, дорогая. Как ты себя чувствуешь?

Она едва заметно улыбнулась и тихо сказала:

– Чувствую себя неплохо, но я ужасно устала.

Маркус потянулся к жене и провел пальцами по царапинам у нее на шее:

– Больно?

– Нет-нет. – Она покачала головой. – Со мной все в порядке.

Взяв Изабель за руку, Маркус подвел ее к креслу у камина и усадил. Заняв место напротив нее, он проговорил:

– Дорогая, я долго думал о том, что ты сказала мне прошедшей ночью в карете, по дороге домой.

– О том, что Гэвинпорт вовсе не преступник и что мы зря его подозревали?

– Да, об этом. Видишь ли, когда мы нашли труп Данте Блэка в доме маркиза, я был абсолютно убежден: именно он все это устроил. Да-да, я нисколько не сомневался в том, что лорд Гэвинпорт – глава заговора. Но если я ошибался, если Гэвинпорт никак не связан с этими преступлениями, то получается, что убийство Данте Блэка в его доме – всего лишь совпадение.

Изабель пожала плечами:

– Да, вероятно. Но что ты имеешь в виду, говоря о совпадении?

– Дело в том, что про Гэвинпорта мы знаем следующее… Во-первых, в прошлом он не раз прибегал к услугам Данте Блэка. Во-вторых: Гэвинпорт – страстный собиратель работ Томаса Гейнсборо. А вдруг Данте знал о том, что этот дом на Ломбард-стрит принадлежит Гэвинпорту? Вдруг он скрывался там без его ведома?

– Но ведь сам маркиз вроде бы так все и объяснил, – заметила Изабель.

– Да, именно так и объяснил, – согласился Маркус. – Но я не очень-то верил этим объяснениям, так как не было признаков взлома. Совершенно ясно, что никто даже не пытался взломать замок на парадной двери. А потом, когда я вернулся в этот дом вечером, я тщательнейшим образом осмотрел все окна. Так вот, они оказались надежно закрытыми. Следовательно, у Данте был ключ. А леди Рейвенспир, кажется, говорила, что Гэвинпорт, возможно, держит там какие-то произведения искусства. И очень может быть, что лорд Гэвинпорт сам дал Данте Блэку ключ от дома, чтобы тот доставлял туда его, Гэвинпорта, покупки.

– Возможно, так и было, – сказала Изабель. – Но почему же Данте был там убит?

– Скорее всего Робби Боунс выследил Данте, узнал, где он скрывается, а потом убил его.

– Но зачем? Почему? Я по-прежнему ничего не понимаю, – пробормотала Изабель в полной растерянности. – Убийство Данте кажется совершенно бессмысленным.

– Полагаю, что в Данте уже не было нужды, после того как он сделал свое дело, то есть помог при похищении картины Гейнсборо, а затем безуспешно обвинил меня в краже. Возможно, Боунс и его хозяин решили избавиться от нежелательного свидетеля. Или, может быть, Данте отказался выполнить какое-нибудь новое преступное поручение, – добавил Маркус, пожав плечами.

– Да-да, теперь припоминаю… – закивала Изабель. – Когда я подслушала их в саду, «его лордство» сказал, что вовсе не желал смерти Данте, а Робби Боунс заявил, что Данте отказался сотрудничать и переносить картину Гейнсборо. И, похоже, Боунс был убежден в том, что Данте собирался обратиться в полицию. Потому он и убил его.

Немного помолчав, Изабель вдруг воскликнула:

– О, я поняла!.. Наверное, Робби Боунс сообразил, что нас можно, ввести в заблуждение, то есть сделать так, чтобы мы считали лорда Гэвинпорта преступником. Поэтому он и убил Данте Блэка именно в доме маркиза.

– Как бы то ни было, теперь ситуация изменилась, – подытожил Маркус. – К сожалению, мы пока не знаем, кто все это задумал, но ясно одно: человек, отдававший приказы Робби Боунсу, обладает и влиянием, и немалыми средствами. И, конечно же, у него имелись какие-то причины, чтобы обвинить в преступлении именно меня. Вот только… что это за причины?

– И что же нам теперь делать? – пробормотала Изабель.

Маркус взглянул на часы на каминной полке:

– С минуту на минуту я жду Романа. И теперь нам с ним надо придумать, как выследить Робби Боунса. А уж потом мы постараемся узнать, кто нанял его и кто руководит его действиями.

– Да, ты прав. – Изабель поднялась на ноги. – Теперь мне надо позавтракать, а потом я буду готова.

Маркус тоже встал и взял жену за руку:

– Постой, Изабель… Готова… К чему? Да, я помню, что попросил тебя остаться в Лондоне. Но ведь я тогда не знал, что тебе удалось подслушать.

Изабель на мгновение замерла, словно окаменела, потом спросила:

– Что ты хочешь этим сказать?

Маркус со вздохом ответил:

– Мне кажется, тебе все же следует уехать.

– Ты это серьезно?..

Он снова вздохнул.

– Да, моя дорогая. Я уверен, что тебе грозит смертельная опасность.

Изабель отстранилась от мужа и отступила на шаг. Пристально взглянув на него, она заявила:

– Насколько я помню, так называемая опасность существовала и вчера, когда ты попросил меня остаться в Лондоне.

– Это было… совсем другое. Тогда я думал, что знаю, кто написал записку и кого мне надо во всем обвинять. А теперь, когда стало ясно, что Гэвинпорт вне подозрений… Теперь я очень за тебя беспокоюсь. Потому что не смогу должным образом защитить тебя. Я ведь даже не знаю, кто наш враг… Неужели не понимаешь?

Изабель в раздражении передернула плечами:

– Мне понятно только одно: я ужасная дура… А ты… Ты сам не знаешь, чего хочешь. То ты говоришь мне, что я должна уехать, потом просишь остаться, а затем требуешь, чтобы назавтра я все-таки уехала. И, что еще хуже, ты поддерживаешь отношения со своей бывшей любовницей и утверждаешь, что предпочитаешь холостую жизнь. А после этого укладываешь меня на стол в оранжерее… Маркус, как все это понимать?

Он со вздохом потупился. Конечно же, Изабель была права – он вел себя очень непоследовательно. Только в одном она ошибалась… Его совершенно не интересовала Симона, и он вовсе не стремился к прежней холостяцкой жизни. Но он все же хотел, чтобы Изабель сейчас уехала. Потому что здесь, в Лондоне, она не будет в полной безопасности.

Тут она вдруг взглянула на него пристально и тихо сказала:

– Маркус, я прошедшей ночью сказала, что люблю тебя. Хотя ты, возможно, не расслышал.

Он снова отвел глаза и, тяжело вздохнув, пробормотал:

– Ты очень мне дорога, Изабель. Потому я и беспокоюсь за тебя. Я пытаюсь тебя защитить.

Она пожала плечами:

– Ты полагаешь, мне нужна твоя защита? Знаешь, Маркус, я никогда не думала, что смогу полюбить тебя. Но это… случилось. Вот и все.

– Изабель, я… – Он судорожно сглотнул.

Тут послышалось деликатное покашливание, а затем на пороге появился Дженкинс, рядом с которым стоял Роман. Оказалось, что дверь библиотеки все это время оставалась открытой, и, судя по всему, эти двое слышали их с Изабель разговор – об этом свидетельствовали их лица.

– В чем дело?! – рявкнул Маркус.

Держа в руке шляпу, Роман сделал шаг вперед. Бросив сочувственный взгляд на Изабель, он проговорил:

– У меня важные новости, которые следует знать вам обоим. На Боу-стрит получили анонимную записку, касающуюся местонахождения похищенной картины Гейнсборо. Когда полицейские приехали туда, у них возникла стычка с Робби Боунсом. И случилось так, что один из констеблей во время драки убил Боунса и завладел картиной.

– Где это? – спросил Маркус.

– В заброшенной студии, в квартале, где живут художники. Наш сыщик мистер Харрисон сказал, что сейчас эта студия пустует, но, возможно, мы сумеем узнать там что-нибудь о человеке, который нанял Боунса.

– Мы поедем туда, – заявил Маркус. – Сейчас же!

Взглянув на мужа, Изабель сказала:

– Я еду с вами.

Маркус хотел возразить, но Роман опередил его:

– Она имеет на это право, Маркус. Она ведь с самого начала была втянута в это дело.

Маркус долго молчал. Наконец, взглянув на жену, проговорил:

– Что ж, Изабель, я все равно не верю, что ты останешься в доме, когда мы с Романом уедем. Поэтому считаю, что с нами ты будешь в большей безопасности.

С вызовом вскинув подбородок, Изабель заявила:

– И правильно, что мне не веришь. Потому что я решила, что больше не стану тебе подчиняться.

Глава 43

Заброшенная мастерская художника находилась в ветхом доме на окраине Шордитча. В маленьком садике вокруг дома в изобилии росли сорняки, а окна были забраны ржавыми решетками.

Когда они открыли дверь и вошли в небольшой холл, сразу стало ясно, что внутри здесь все выглядело столь же убого, как и снаружи. Тут повсюду был разбросан всевозможный мусор, везде валялись окурки, и в воздухе висел такой отвратительный запах, что Изабель поначалу почудилось, что ее вот-вот стошнит. Конечно, ей приходилось слышать об убогих мастерских на окраинах Лондона, где ютились бедные молодые художники, ожидавшие признания и денег, но ей даже в голову не приходило, что мастерские эти выглядят настолько ужасно.

Осмотревшись, Роман заявил:

– Судя по всему, Робби Боунс скрывался на втором этаже.

Маркус утвердительно кивнул и, повернувшись к жене, сказал:

– Держись позади нас, Изабель.

Они стали медленно подниматься по ветхой скрипучей лестнице. Когда же Изабель, шедшая следом за мужем, ступила на последнюю ступеньку, та громко затрещала под ее ногой. Изабель вскрикнула и, пытаясь удержаться, судорожно схватилась за перила. К счастью, Маркус вовремя обернулся и, схватив жену за руку, втащил ее на верхнюю площадку.

– Со мной все в порядке, – поспешно проговорила Изабель.

Маркус же нахмурился и посмотрел под ноги. Верхняя ступенька еще была на месте, но она наверняка рухнула бы, если бы на нее снова кто-нибудь ступил.

– Эти ступеньки – смертоносная ловушка, – заметил Роман. – Вероятно, Боунс знал, какие из них прогнили и каких следует избегать.

– Да, конечно, – согласился Маркус. – Странно, что ни один из констеблей не угодил в эту ловушку. Что ж… Пойдем дальше.

Они прошли по коридору и остановились у первой из дверей.

– Харрисон сказал, что в доме есть еще две заброшенные мастерские, – пояснил Роман. – Боунса нашли вот в этой. – Он кивнул на дверь. – Констеблям пришлось взломать замок.

Маркус взялся за ручку, открыл дверь, и все, трое вошли в комнату. Переступив порог, Изабель невольно вздрогнула и закашлялась – резкий запах краски и скипидара казался невыносимым, когда же она наконец осмотрелась, глаза ее округлились, а из горла вырвалось:

– О Господи!..

Роман тихо присвистнул и с усмешкой заметил:

– Должно быть, Боунс оказал яростное сопротивление. По дощатому полу и стенам была разбрызгана краска самых разных цветов и оттенков, и в целом все свидетельствовало о том, что совсем недавно здесь происходило настоящее побоище, повсюду валялись разбитые бутылки, а также всевозможное грязное тряпье и осколки стеклянных горшочков. На полках же не оставалось ничего, кроме самых больших банок со скипидаром, но и те были перевернуты. На дальней стене висели порванные живописные полотна, и весь пол был усыпан обрывками бумаги. Изабель поморщилась и шепотом проговорила:

– Если Боунс сопротивлялся столь яростно, то неудивительно, что констебль был вынужден его убить.

– Негодяй получил то, что заслужил, – сухо заметил Маркус.

Тут из коридора донеслись тяжелые шаги, а затем в дверном проеме появился Бенджамин Харрисон.

– Мне сказали, что Боунса уложили сильным ударом какого-то тяжелого предмета, – сообщил сыщик. – И это действительно сделал один из полицейских. – Переступив порог, мистер Харрисон вошел в комнату. Приблизившись к Изабель, он поклонился ей и сказал: – Доброе утро, миссис Хоксли.

Изабель с улыбкой ответила:

– Такое утро едва ли можно назвать «добрым», но я рада видеть вас, мистер Харрисон.

Сыщик окинул взглядом комнату и заявил:

– Я уже все здесь осмотрел, но не нашел ничего такого, что позволило бы узнать, кто является нанимателем Робби Боунса. Что же касается этого помещения, то оно арендовано неким Г. Тернером. Но это ни о чем не говорит, потому что имя вполне заурядное и встречается довольно часто. Владелец дома никогда не видел арендатора в лицо и не стремился к этому. Ему было вполне достаточно того, что плату за аренду аккуратно доставлял Боунс.

– А как насчет украденной картины? – спросил Маркус.

– Ее обнаружили в последней из комнат, в другой заброшенной студии. Она была завернута в обычную оберточную бумагу. Подозреваю, что Боунс собирался в ближайшее время переправить ее куда-то.

– И где она теперь? – допытывался Маркус.

– Вернулась к законному владельцу, наследнику покойного лорда Уэстли, – ответил сыщик. – Ведь именно он устроил тот злополучный аукцион. Кстати, я слышал, что ее уже продали одному страстному коллекционеру.

– Может, ее купил лорд Ярмут для принца-регента? – осведомился Маркус.

Харрисон пристально взглянул на него:

– А почему вас это интересует, мистер Хоксли?

Маркус рассмеялся:

– Только потому, что эта картина принесла мне множество неприятностей. Можно только представить, что со мной произошло бы, если бы она висела в моем доме над камином.

При этих словах мужа Изабель тихонько вздохнула. Маркус сказал о неприятностях, но не упомянул о том, что они бы с ним никогда не поженились, если бы не кража картины.

«Но ты ведь совершенно ему не нужна, – насмешливо заявил внутренний голос. – Так что женитьба – это для него тоже неприятность».

Отвернувшись от мужчин, Изабель прошлась по комнате. Она тщательно приподнимала юбки, чтобы не испачкать их – тут повсюду были разноцветные лужи краски. В самом конце комнаты ее внимание привлекла лужа красной краски; ею была испачкана стена. Изабель наклонилась, чтобы получше рассмотреть пятна и в ужасе отшатнулась, осознав, что это вовсе не краска, а кровь.

– Боунса убили здесь? – спросила она не оборачиваясь.

Мужчины тут же подошли к ней. Присев на корточки, Харрисон внимательно осмотрел пол и стену и подтвердил:

– Да, это и в самом деле кровь.

При этих словах сыщика Изабель вздрогнула и прижала ладонь к груди.

С беспокойством взглянув на нее, Маркус спросил:

– Дорогая, может, хочешь уйти отсюда? Мне кажется, ты мысленно вновь переживаешь смерть Данте Блэка.

Она покачала головой:

– Нет-нет, это совсем другое. Я даже рада, что Боунс мертв. Откровенно говоря, я очень надеялась, что убила его лопатой.

Маркус взглянул на нее с некоторым удивлением и пробормотал:

– Что ж, вполне могла бы и убить.

Снова отвернувшись от мужчин, Изабель продолжила осматривать комнату. Муж был прав, когда предположил, что ее вновь преследовал призрак Данте Блэка. Но она из гордости не желала в этом признаваться, тем более теперь – после того как Маркус столь жестко обошелся с ней в библиотеке во время их последнего разговора.

Ах, она ведь дважды сказала, что любит его… Тогда, в оранжерее, она ясно видела в его потемневших от страсти глазах не только яростное желание, но и нечто большее – видела отчаянную потребность в ней. И ответом на ее страсть была такая же властная и могучая его страсть. Да-да, она не могла ошибаться. Он действительно нуждался в ней.

И все же сегодня Маркус отверг ее. Заявил, что ей следует уехать. И было ясно, что он не хочет думать об их браке, не хочет иметь с ней ничего общего. Но почему, почему он так сказал? И что же ей теперь делать, как поступить? Возможно, она сумела бы ответить на эти вопросы, если бы лучше знала Маркуса. Несколько дней назад ей казалось, что она уже неплохо его знает, но теперь Изабель поняла, что Маркус Хоксли оставался для нее такой же загадкой, как и прежде.

Усилием воли она отогнала эти мысли и вновь сосредоточилась на осмотре комнаты. Причем с каждой минутой Изабель все больше укреплялась в тех подозрениях, что возникли у нее, когда она только вошла в эту ужасную комнату.

Закончив осмотр, Изабель приблизилась к мужчинам и решительно заявила:

– Кто бы здесь ни жил, художником этот человек не являлся. Разумеется, я имею в виду того, кто сейчас арендует комнату…

Мужчины в недоумении переглянулись, потом Роман спросил:

– Почему вы так уверены в этом?

Изабель окинула взглядом мастерскую.

– Вот, посмотрите… Тюбики акварельных красок засохли от древности. Кисти тоже засохли. К тому же все эти кисти уже давно непригодные… Все ручки у них рассохлись и расщепились. А на некоторых даже отсутствует щетина. Полотна также старые, но главное – на них нет ни унции свежей краски.

Харрисон нахмурился и пробормотал:

– А как же лужи краски на полу? Они-то свежие, не засохли.

– Да, верно, – кивнула Изабель. – Но я подозреваю, что эта краска осталась от прежнего жильца, арендовавшего комнату. Просто краска эта хранилась в закрытых банках, а во время драки эти банки раскрылись, и краска разлилась, понимаете? Главное же – кисти. Здесь совсем нет пригодных для работы кистей. Ведь не может этот Г. Тернер, арендующий сейчас студию, писать картины пальцем, макая его в краску?

На какое-то время воцарилось молчание. Наконец Маркус сказал:

– Изабель права. Я и сам должен был все это заметить.

– Но если этот человек не художник, то зачем же ему арендовать эту студию? – удивился Роман. – Ведь в Лондоне легко найти и более пригодные для проживания комнаты…

– Потому что именно здесь удобнее всего хранить похищенное полотно, завернутое в непритязательную коричневую бумагу, – ответил Маркус. – Тут нет любопытных соседей, понимаешь? И тут никто никому не станет задавать вопросов. Возможно, здесь хранилось не только полотно Гейнсборо, но и другие похищенные произведения искусства. И люди, покупающие такие картины, могли приходить сюда, ни у кого не вызывая подозрений.

– В вашей теории есть смысл, – отозвался Харрисон.

– И вот еще что, – продолжал Маркус. Он вдруг наклонился и поднял с пола обрывок газеты. – Вот, видите?.. Какой же нищий художник станет читать «Морнинг кроникл»? Я постоянно покупаю эту газету, чтобы просматривать биржевые новости. И я точно знаю, что тут нет ни одной колонки, относящейся к искусству. Так вот, кем бы ни был мистер Г. Тернер, он никак не может быть художником. И совершенно очевидно, что именно он тот преступник, которого мы ищем.

– Но он вполне мог воспользоваться вымышленным именем, когда арендовал эту студию, – заметил мистер Харрисон.

– А может, это твой враг с фондовой биржи, Ральф Ходж? – подала голос Изабель. – Он-то наверняка читает «Морнинг кроникл», не так ли?

Маркус пожал плечами:

– Он-то, конечно, читает, но все же мне не верится, что он может быть как-то связан с этим делом. Однако я поговорю с ним на всякий случай. Разумеется, у него нет связей в мире искусства, и он бы не смог определить стоимость какого-нибудь произведения искусства, даже если бы оно вдруг свалилось ему на голову. Но ненависть – очень серьезный мотив, а он терпеть меня не может.

– А у кого еще есть основания ненавидеть тебя? – спросил Роман.

На щеке Маркуса задергался мускул.

– Я и сам сотни раз задавал себе этот же вопрос. У меня есть противники на фондовой бирже среди профессионалов, но не думаю, что хоть один из них мог бы ненавидеть меня до такой степени, чтобы приписать мне кражу или угрожать убить женщину, которую я люблю больше всего на свете, – кажется, так сказано в записке.

– Но кто сообщил на Боу-стрит, что Робби Боунс находится здесь? – спросила Изабель.

– Неизвестно, – ответил Харрисон. – На Боу-стрит пришло анонимное сообщение.

– Вероятно, тот, кто разработал этот адский план, решил избавиться от Боунса, – предположил Маркус. – Вероятно, этому человеку показалось, что Боунс не выполняет его распоряжений и слишком много на себя берет. Он, например, убил Данте Блэка по собственной инициативе – об этом узнала Изабель, когда подслушала в саду их разговор. И, наверное, этот человек знал, что Боунс не сдастся полиции и будет сопротивляться до последнего. Поэтому он и отправил на Боу-стрит анонимную записку.

– В таком случае не стоит волноваться за мою безопасность, – сказала Изабель. – Теперь Робби Боунс мертв, и не осталось никого, кто мог бы мне угрожать. Не станет же этот мерзавец рисковать, не будет же он сам на меня охотиться.

Маркус тут же покачал головой:

– Ты ошибаешься, моя дорогая. Этот человек может нанять любого другого негодяя. Я даже подозреваю, что он уже сделал это.

Изабель очень хотелось возразить, но она прекрасно понимала, что на сей раз Маркус прав. Действительно, почему «его лордство» не сможет нанять другого убийцу?

Тут Харрисон в задумчивости проговорил:

– Наверное, можно опросить людей, живущих в соседних домах, например через дорогу. Возможно, кто-нибудь из них видел человека, арендующего эту студию.

Маркус утвердительно кивнул:

– Да, согласен. Надо обязательно расспросить соседей и предложить им вознаграждение за информацию. Деньги всегда развязывают язык.