Текст книги "Идеальный скандал"

Автор книги: Тина Габриэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 25

Маркус вздрогнул и в ярости уставился на Изабель, в какой-то момент ей даже показалось, что муж сейчас отправит ее домой. Но он вдруг тяжело вздохнул и тихо сказал:

– Давайте зайдем в мою контору, где можно поговорить без свидетелей. Там вы и сообщите, что вас сегодня сюда привело.

Они прошли по коридору и вошли в довольно просторную комнату, где было несколько огромных шкафов для папок и пять книжных полок, заполненных всевозможными бумагами. Пол также был усыпан какими-то листками, а на массивном письменном столе громоздились горы документов.

Остановившись у порога, Изабель с изумлением осматривала контору мужа. Она пыталась понять, как можно хранить в памяти такой объем информации и есть ли хоть какой-нибудь смысл в расположении всех этих папок. Во всяком случае, одно было ясно: эта комната представляла собой мужские владения и, по-видимому, не была предназначена для глаз женщины.

– Прошу извинить за беспорядок, – сказал Маркус. – Мой секретарь Джеймс Смит сейчас оправляется от простуды, а я сегодня не ожидал посетителей.

– Ничего страшного, Маркус. У вас здесь очень… интересно. – Изабель улыбнулась. – Мне давно уже хотелось посмотреть место, где вы работаете и где проводите дни.

Она медленно прошлась по комнате, разглядывая шкафы и полки с документами. Потом повернулась к мужу и вдруг заметила, что он с любопытством смотрит на сверток в ее руках.

– Изабель, что это у вас?

Она с улыбкой подошла к нему и вручила ему сверток:

– Вот вам свадебный подарок.

Маркус с искренним удивлением уставился на сверток:

– Подарок… мне?

Изабель лукаво улыбнулась:

– Конечно, вам. Я собиралась вручить вам подарок вчера вечером, но… сами знаете… К сожалению, выпила многовато.

Маркус ухмыльнулся и проговорил:

– «Многовато» не то слово. Вы вчера напились, моя дорогая. Хоть что-нибудь помните из вчерашнего?

Изабель густо покраснела.

– Помню. Вполне достаточно.

Улыбка Маркуса была совершенно неотразимой, и Изабель тотчас же почувствовала, что настроение у нее поднялось, было совершенно очевидно, что никаких объяснений по поводу «вчерашнего» давать не придется.

– Дорогая, давайте забудем об этом, хорошо? Если следующие шесть месяцев нам предстоит прожить вместе, то не стоит смущать друг друга, не так ли?

– Да, конечно. Благодарю вас, – прошептала Изабель.

Маркус снова взглянул на ее подарок:

– Ох, мне не терпится узнать, что преподнесла мне моя молодая жена.

Он потянул за тесемку, разорвал яркую оберточную бумагу, и под ней открылась акварель – изображение торгового этажа Лондонской фондовой биржи.

– Неужели вы сами это написали? – Он уставился на нее в изумлении.

Изабель снова покраснела.

– Да, конечно. Я работала над этой акварелью последнюю неделю. Такой я увидела биржу, когда пришла к вам в первый раз. Это место произвело на меня огромное впечатление, оно показалось мне могучим живым существом, зверем, живущим собственной жизнью, обладающим собственным сердечным ритмом и пульсом. И мне очень захотелось как-то передать свои впечатления.

Маркус снова перевел взгляд на акварель, какое-то время он смотрел на нее с радостью и удивлением, потом, подняв глаза, пробормотал:

– Это потрясающе, дорогая. Вы воспроизвели все до последней детали, до последней мелочи. Но главное – вам удалось передать атмосферу биржи, ваша картина как бы впитала в себя всю ее энергию.

И тут Изабель вдруг поняла, что муж смотрел на нее даже не с удивлением, а скорее с любопытством, смотрел так, словно вдруг увидел в ней нечто новое, нечто такое, чего раньше не замечал.

– Благодарю вас, дорогая. Никогда не получал такого необычного, такого… особенного подарка.

Изабель судорожно сглотнула, слова мужа ужасно смутили ее, но еще больше смущало осознание того, что теперь – она нисколько в этом не сомневалась! – ее влекло к нему даже сильнее, чем прежде.

– Видите ли, я пока еще только учусь акварельной живописи, – пробормотала она. – Думаю, что если бы в торговом этаже оказался настоящий мастер, то он сумел бы лучше передать атмосферу всего происходящего.

– Дорогая, вы и есть настоящий мастер. Вы очень талантливы, Изабель.

Она пожала плечами:

– А мой отец считает мое увлечение акварельной живописью женским капризом.

– Он разве не оплачивает ваши уроки?

– Одно время оплачивал, но только для того, чтобы сделать меня более привлекательной невестой. Ведь многие леди берут уроки игры на фортепьяно, а также уроки пения или живописи, не так ли? Но дальнейшее мое обучение отец считает глупой тратой времени. Да и не только он так считает. К сожалению, так думают почти все в высшем свете.

Маркус тихо вздохнул и проговорил:

– Поверьте, дорогая, вы обладаете редким талантом. И я буду хранить ваш свадебный подарок как сокровище. Я собираюсь повесить вашу акварель у себя в библиотеке на самом видном месте – чтобы смотреть на нее во время работы и черпать в ней вдохновение.

Похвала мужа приободрила Изабель, и она спросила:

– А что вы собираетесь мне рассказать о ваших отношениях с Ральфом Ходжем?

Маркус весело рассмеялся:

– О, я вижу, что вас не сбить с толку!

Изабель тоже засмеялась:

– Даже не пытайтесь. Уж если я решила чего-то добиться, то непременно добьюсь. – И уже серьезным тоном продолжила: – Я прекрасно знаю, Маркус, что ваш главный подозреваемый – лорд Гэвинпорт. Но мне кажется, не следует сбрасывать со счетов и Ральфа Ходжа. Насколько я могу судить по тому, что видела, он очень вас не любит.

– Скорее ненавидит.

Она ненадолго задумалась, затем вновь заговорила:

– Думаю, Ходж собирается использовать меня, чтобы досадить вам. У меня создалось впечатление, что ему очень хочется вовлечь меня в любовные отношения и наставить вам рога.

– Он всегда и во всем ведет себя по-свински, – проворчал Маркус. – Перед тем как стать маклером, Ходж занимался оптовыми сделками, а я тогда только начинал свою деятельность на бирже. Так вот, этот мерзавец… – Маркус вдруг умолк и, шагнув к ближайшему стулу, убрал с него стопку бумаг, затем придвинул стул жене. – Садитесь же, дорогая. – Усевшись напротив нее, он вытянул перед собой свои длинные ноги и вновь заговорил: – Уж лучше не буду утомлять вас коммерческими подробностями, дорогая. Достаточно сказать следующее… Нарушив нашу с ним договоренность и проделав кое-какие мошеннические операции, Ходж сделал так, что я понес колоссальные убытки. Да, он чуть не сделал меня банкротом. Сам же, конечно, неплохо заработал на том деле.

– Какой ужас! – воскликнула Изабель. – И с тех пор вы ненавидите друг друга?

Маркус со вздохом покачал головой:

– Нет, не с тех пор. После того случая было еще множество других мерзостей. Нет смысла рассказывать обо всех его проделках… расскажу лишь о самой гнусной. Как-то раз, взявшись за очередное мошенничество, Ходж подкупил одного из шести лордов, заведовавших казначейством в министерстве финансов. И в результате получил чрезвычайно важную информацию – секретную, разумеется. На этом деле он…

– А как вы, Маркус, узнали об этом? – перебила Изабель. – Ведь лорд казначейства – официальное лицо.

– Официальное лицо, продавшее секрет Ходжу, – это Чарльз Эштон, отец леди Рейвенспир.

– Отец Виктории, жены Блейка?! – воскликнула Изабель в изумлении.

Маркус кивнул:

– Да, и после этого Блейк возненавидел Чарльза Эштона. Этот мерзавец несет ответственность за самоубийство отца Блейка, а также за кончину его матери и сестры. Именно из-за него сам Блейк долгие годы провел в бедности. Но из любви к Виктории он заключил договор с первым лордом казначейства, и Чарльзу Эштону дали возможность без скандала покинуть Англию. Говорят, что сейчас он со своей женой живет во Франции.

Ошеломленная этим рассказом, Изабель долго молчала.

– Но как же случилось, что Ральф Ходж избежал наказания? – спросила она наконец.

– Не было прямых доказательств того, что Ходж подкупил Чарльза Эштона. Но сам Эштон признался во всем дочери, то есть Виктории. А она, в свою очередь, рассказала Блейку и мне.

Изабель пристально посмотрела на мужа:

– Но если Ральф Ходж подозревает, что вы знаете правду, то он, должно быть, ненавидит вас и боится. Вы не думаете, что он захочет, чтобы вас посадили в тюрьму за кражу картины Гейнсборо? Ведь тогда его преступная деятельность навсегда останется тайной, не так ли?

– Да, верно. Но я не думаю, что он настолько хорошо знаком с миром искусства, что мог бы нанять Данте Блэка. И едва ли он знает, что я коллекционирую работы Гейнсборо. Следовательно, он никак не мог организовать эту кражу. Именно поэтому я подозреваю Гэвинпорта. Во всяком случае, он – главный подозреваемый.

– Но какой смысл лорду Гэвинпорту обвинять вас? Маркус пожал плечами:

– Пожалуй, никакого. Но если он очень уж желал иметь картину Гейнсборо, то, как страстный коллекционер, несомненно, должен быть знаком с Данте Блэком. Именно от него он мог узнать, что я тоже увлекаюсь этим художником. Вероятно, решил обвинить меня в краже «Морского побережья с рыбаками», чтобы отвести от себя подозрения. Во всяком случае, другого объяснения у меня пока что нет.

Изабель ненадолго задумалась, потом вдруг спросила:

– Вы ведь никому не доверяете, да? Даже собственным отцу и брату?

– Доверие следует заслужить, а прошлое изменить трудно, – ответил Маркус со вздохом.

– Но ваш отец…

– Он никогда не хотел иметь младшего сына, – перебил Маркус. – И всегда считал меня совершенно бесполезным расточителем. Что же касается брата, то наши отношения уже давно испортились.

– Но Роман, как я заметила, старается искупить свою вину перед вами. Если, конечно, он действительно в чем-то виноват…

– Кажется, я уже сказал: изменить все это очень трудно, вернее – невозможно.

Глава 26

Изабель проснулась от легкого стука в дверь. В следующее мгновение дверь отворилась, и в спальню с улыбкой вошла Кейт. Тотчас же приблизившись к окну, она отдернула шторы, чтобы впустить в комнату утреннее солнце.

Изабель зевнула, потянулась и встала с постели. Она была очень благодарна отцу за то, что он разрешил горничной сопровождать ее в этот новый для нее дом. Кейт была слишком уж разговорчивой и любила посплетничать, но у нее было доброе сердце, и Изабель привыкла к ней. А здесь, в новом доме, присутствие Кейт отчасти успокаивало. К тому же Изабель знала, что вполне может положиться на свою горничную.

Изабель поспешила одеться и взяла свой альбом для зарисовок и угольные карандаши. Покинув спальню, она быстро спустилась по лестнице и вышла в холл. В последнюю неделю у нее появилась приятная привычка: сразу после завтрака она отправлялась на прогулку по Гайд-парку. В июне парк был очень красив со своими розами и другими живописными кустарниками в цвету, и прогулки там необычайно вдохновляли.

Пересекая холл, Изабель едва не наткнулась на Маркуса. А он улыбнулся ей и сказал:

– Доброе утро, дорогая.

Изабель уставилась на него в изумлении – обычно в это время он уже уходил из дома, чтобы отправиться в свою контору на Треднидл-стрит. Но сегодня он почему-то задерживался. И сейчас смотрел на нее с восхищением, так что она даже порадовалась, что выбрала один из своих лучших утренних нарядов. На ней было розовое платье из французского муслина, отделанное по корсажу и подолу затейливым узором в виде листьев плюща, и это очень шло к ее прекрасному цвету лица и черным шелковистым волосам.

– Доброе утро, Маркус, – ответила она. – Я думала, что вы уже уехали в свою контору на весь день.

– Обычно так и бывает, дорогая. Но сегодня я хотел кое-что показать вам.

Изабель улыбнулась:

– Должно быть, вы уже знаете, что я люблю сюрпризы.

Он весело рассмеялся:

– Все женщины любят сюрпризы. Разве не так? – Маркус взял ее под руку.

Он был в светло-коричневых штанах и рубашке того же цвета, без сюртука его плечи казались даже шире, чем обычно. Галстук же был повязан довольно небрежно, как будто он, одеваясь, очень торопился, – и Изабель поймала себя на том, что ей вдруг захотелось повязать ему галстук должным образом.

Она немного удивилась, когда Маркус повел ее по коридору в направлении, противоположном столовой. И любопытство ее возросло до крайности, когда он остановился перед дверью напротив библиотеки. Взявшись за дверную ручку, он сказал:

– Вот что я хотел вам показать.

В следующую секунду дверь открылась, и они вошли. Переступив порог, Изабель остановилась, в недоумении озираясь. Комната была совершенно пустая, в ней совсем не было мебели. Зато пол сверкал полировкой, и в воздухе витал приятный запах лимонной политуры. А в широкие окна, выходившие на восток, лился яркий свет утреннего солнца.

Взглянув наконец на мужа, она пробормотала:

– Но комната… пуста.

Он расплылся в улыбке:

– Да, конечно. Потому что это – ваша студия. После того как вы перенесете сюда свои краски и все, что требуется, вы сможете обставить ее по своему собственному вкусу. Ну, что скажете?

Изабель медлила с ответом, ей казалось, она что-то не так поняла.

– Неужели здесь будет… моя личная студия?

Маркус рассмеялся:

– Разумеется, личная. Эта комната – в полном вашем распоряжении.

Изабель в восторге захлопала в ладоши:

– Ох, как замечательно! У меня никогда еще не было собственной студии, комнаты, предназначенной для того, чтобы писать картины. Отец считал, что в этом нет необходимости, поэтому мои краски, кисти и все остальные вещи, которые требовались для работы, лежали в углу моей спальни. А здесь… – Изабель шагнула в глубину комнаты. – О, здесь так просторно. К тому же в этой комнате прекрасное освещение. Идеальное! – Она уже обдумывала, как расставит мольберты перед окнами и каким образом разложит в углу краски. А картины, конечно же, следовало развесить на стенах.

Взглянув на мужа, Изабель вдруг спросила:

– А вы уверены, что готовы пожертвовать этой комнатой?

– Абсолютно уверен. – Он снова рассмеялся. – Дорогая, у вас должна быть собственная студия. Я хочу, чтобы у вас здесь имелось все, что вам требуется.

Изабель порывисто обняла мужа. Отстранившись, сказала:

– Я попытаюсь написать ваш портрет, Маркус.

Он усмехнулся и пробормотал:

– Полагаю, в этом нет необходимости. К тому же вы предпочитаете пейзажи, не так ли?

– Да, верно. Но это только потому, что я никогда не встречала натуры, которая бы меня заинтересовала. До сих пор не встречала.

– Осторожнее, дорогая Изабель. – Он лукаво улыбнулся. – Мне приходилось слышать о художниках, которые увлекались своими натурщицами. Правда, в данном случае речь идет о натурщике, но ведь это не меняет дела, верно?

Ошеломленная словами мужа, Изабель замерла. «А ведь он прав! – воскликнула она мысленно. – И, кажется, это уже произошло…»

Тут послышался осторожный стук в дверь, и вошел Дженкинс.

– Прошу прощения, что помешал, – сказал дворецкий, – но к вам посетитель, мистер Хоксли.

– Кто именно? – спросил Маркус с некоторым раздражением в голосе.

– Вас хочет видеть некий мистер Бенджамин Харрисон. Я проводил его в приемную, сэр.

– Сейчас приду, – отметил Маркус. – Пусть ему принесут чего-нибудь выпить.

– Слушаюсь, сэр. – Коротко кивнув, Дженкинс удалился.

Взглянув на жену, Маркус пояснил:

– Харрисон – это сыщик, которого нанял Роман. Должно быть, он узнал, где находится другой дом лорда Гэвинпорта, тот, который является приданым его жены.

– Но вы ведь и сами наняли сыщика, – заметила Изабель.

– Да, нанял, но после того, как человек Романа первый выяснил, где скрывается Данте Блэк, я уволил своего сыщика. Идемте? – Маркус предложил жене руку.

– Вы хотите, чтобы я присутствовала?

– Как это ни удивительно – хочу. Я решил, что ваша способность проникать в суть вещей, а также интуиция и знания просто бесценны.

Изабель поняла: под «знаниями» он подразумевал ее знакомство со светскими любителями искусства, а также дружбу с Шарлоттой, являвшейся прекрасным источником информации.

Они вместе вошли в приемную, и навстречу им из кожаного кресла поднялся невысокий, но довольно крепкий седовласый мужчина. У него были густые, сросшиеся в одну линию брови, а карие глаза смотрели внимательно и даже с некоторой настороженностью.

Кивнув Маркусу, сыщик сразу приступил к делу.

– У меня есть нужная вам информация, мистер Хоксли, – заявил он. Покосившись на Изабель, вдруг спросил: – А может, вы предпочли бы поговорить со мной наедине?

– Мне нечего скрывать от этой леди, – ответил Маркус. – Она моя жена, так что можете свободно говорить в ее присутствии.

Сыщик вручил Маркусу лист бумаги:

– Вот адрес Фредерика Перрина, маркиза Гэвинпорта. Он владеет домом на Ломбард-стрит.

– Благодарю вас, мистер Харрисон, – кивнул Маркус. – Именно это мне сейчас и требуется.

– Я уже три дня наблюдаю за этим домом, – продолжал сыщик. – И, похоже, что он пуст. Во всяком случае, там нет охранников. Никто не приходит в этот дом и не покидает его. Да и сам Гэвинпорт там не появляется. Правда, регулярно приходит горничная с ведром и шваброй. Наверное, убирает в доме.

– Прекрасно, мистер Харрисон. – Маркус улыбнулся. – Пожалуйста, пришлите счет за услуги мне, а не моему брату.

Как только сыщик ушел, Изабель решительно заявила:

– Если этот дом не охраняется, то ясно, что похищенного полотна там нет.

– Не уверен, что вы правы, – ответил Маркус. – Возможно, Гэвинпорт слишком уж высокомерен. Думает, будто никто не посмеет его заподозрить. Более того, возможно, он полагает, что присутствие охраны может привлечь к дому нежелательное внимание соседей.

– И что же вы собираетесь предпринять? – спросила Изабель.

– Я намерен обыскать этот дом. Если найду там картину, то немедленно сообщу об этом полицейским на Боу-стрит. Когда картина окажется у них в руках, они будут располагать достаточными основаниями для ареста Гэвинпорта.

– В таком случае я поеду с вами производить обыск.

– Но, дорогая, вы должны понимать, что…

– Вам меня не остановить, Маркус, – перебила Изабель. – К тому же этот дом пуст, не так ли? То есть нет никакого риска, понимаете? Никто нас не задержит. Я непременно последую за вами, если, конечно, вы не привяжете меня к кровати.

– Не вводите меня в искушение, – процедил он сквозь зубы.

– Но вы ведь, кажется, говорили, что цените мою помощь, – заметила Изабель.

– Я имел в виду – с безопасного расстояния, – пробурчал Маркус. Потом вдруг улыбнулся и добавил: – Но если уж вы так настаиваете, то придется взять вас с собой. Так будет гораздо безопаснее, чем если вы проникнете туда через окно. Окинув взглядом ее изящное французское платье из прелестного розового муслина, он заявил: – Только вам следует переодеться во что-нибудь более подходящее. Разве не так?

Изабель пожала плечами:

– Во что, например?

– Есть ли у вас что-нибудь потемнее? Надо, чтобы вы меньше привлекали к себе внимание.

– В прошлом году я была на похоронах дальней родственницы, и на мне тогда было черное платье с черной вуалью. Но перчатки я потеряла. Можно взять муфту.

– Нет-нет. Забудьте о муфте. Вуаль отлично подойдет, если скроет ваше лицо. Одевайтесь побыстрее. Не стоит медлить, если необходимо узнать правду.

Глава 27

К дому на Ломбард-стрит они подъехали в наемном экипаже, чтобы не привлекать к себе особого внимания. Из окна кеба Изабель рассматривала дом и все, что его окружало. Сейчас, в середине дня, людей вокруг было очень немного. Так что решение Маркуса обыскать дом именно в это время казалось весьма разумным.

Надев шляпу и подняв ворот плаща, Маркус помог жене выбраться из кеба. Бросив вознице монету, он сказал:

– Подожди нас – и получишь еще больше.

– Да, сэр. – Поймав на лету монету, кебмен сунул ее в карман.

Взяв Изабель за руку, Маркус прошептал ей на ухо:

– Ведите себя как хозяйка этого дома. Смело идите прямо к крыльцу.

Поправив вуаль, чтобы полностью скрыть лицо, Изабель ответила:

– Да, конечно.

Они подошли к парадной двери, и Маркус вытащил из кармана отмычку. Вставив отмычку в замок, он несколько раз повернул ее, и они вошли в дом. В холле царил полумрак, и им пришлось постоять какое-то время, чтобы глаза привыкли к темноте.

– Возможно, тут где-нибудь есть лампа, – сказал Маркус. – Поищите, пожалуйста.

Изабель сделала шаг вперед – и ударилась бедром обо что-то.

– Ох!.. – воскликнула она.

– В чем дело?

– Ничего особенного. Тут, оказывается, стол, я его не заметила. А на нем… Да, на нем лампа. Вот, возьмите… – Изабель протянула лампу Маркусу. Он чиркнул спичкой, зажег лампу, и холл озарился желтоватым светом.

Осмотревшись, Маркус заявил:

– Сначала поищем наверху. Если Гэвинпорт решил спрятать в этом доме что-нибудь ценное, то скорее всего на втором этаже, а не здесь. – Подняв перед собой лампу, он шагнул к лестнице. Обернувшись, сказал: – Держитесь позади меня, Изабель.

Она не стала возражать, это место казалось ей жутковатым, и она чувствовала, как по спине ее пробегает холодок. «Словно бродишь по дому с привидениями», – думала Изабель, поднимаясь за Маркусом на второй этаж. Рассохшиеся ступени скрипели у них под ногами, и она то и дело вздрагивала.

На втором этаже, оказавшись в длинном коридоре, Маркус остановился и осмотрелся.

– Теперь куда? – спросила Изабель.

– Сначала обыщем спальни и начнем с хозяйской. Они прошли по коридору, затем повернули направо, туда, где, по их представлениям, должна была находиться спальня хозяина. Желтоватый свет лампы падал на стены, и на полосатых обоях плясали блики, походившие на призраков. Сердце Изабель отчаянно колотилось в груди, а в желудке у нее словно завязался тугой узел.

Наконец Маркус остановился и открыл одну из дверей. Изабель вошла в комнату следом и тотчас же обо что-то споткнулась. Маркус поднял лампу повыше и пробормотал:

– Комнату уже обыскивали. Видите?..

На полу были разбросаны всевозможные предметы – одежда, книги и письменные принадлежности. Опустив глаза, Изабель увидела то, обо что она споткнулась, когда вошла в комнату. Это был кожаный сапог, причем довольно большого размера, как ей показалось.

– Ведь сыщик сказал, что дом пуст… – прошептала она. – Но если так, то почему же здесь одежда?

– Идемте обратно, – сказал Маркус с раздражением в голосе. – Идемте быстрее.

– Но почему?

– Нам надо уходить. Здесь небезопасно.

– Но мы же еще не нашли картину, – возразила Изабель.

Маркус схватил ее за руку:

– Уходим! Немедленно!

Он подтолкнул ее к двери, а сам задержался в комнате. Изабель поняла, что муж ужасно нервничает. Но почему?.. Что здесь произошло?

Она вошла в темный коридор и осмотрелась.

– Идите же! Я сейчас! – крикнул из комнаты Маркус. Изабель в спешке повернула в другую сторону, но Маркус, уже выходивший из комнаты, прокричал:

– Нет-нет, Изабель, сюда!

Резко развернувшись, она бросилась к Маркусу, но вдруг снова обо что-то споткнулась и, не удержавшись на ногах, упала на пол. Вернее, не на пол, а на что-то… большое. Медленно поднимаясь, Изабель почувствовала, что ее пальцы – она была без перчаток – в чем-то липком и вязком.

– С вами все в порядке? – спросил подбежавший к ней Маркус.

Он осветил лампой пол – и их глазам открылось ужасное зрелище. Перед ними в луже крови лежал Данте Блэк. Голова его была запрокинута, а горло перерезано.

Изабель попятилась. Заглушая крик, она прижала ладонь к губам и тут же почувствовала отвратительный вкус во рту – вязкая масса на ее пальцах оказалась застывающей кровью. Не удержавшись, она в ужасе вскрикнула.

– Тихо, дорогая! Успокойтесь! – Маркус взял ее за руку. Изабель всхлипнула и уткнулась лицом в его грудь. Она ощущала на губах вкус крови, крови Данте Блэка. И почувствовала, как к горлу ее поднимается тошнота.

Тут Маркус вытащил из кармана носовой платок и стер кровь с ее губ и пальцев.

Теперь все в порядке, дорогая. Идемте же…

– Меня сейчас стошнит, – прошептала она в ужасе.

Возможно, она лишилась бы чувств, если бы Маркус не схватил ее за плечи и не встряхнул. Пристально глядя ей в глаза, он сказал:

– Слушайте меня внимательно, Изабель. Я знаю, что вы испытали шок. Но этот человек мертв, и он не может причинить нам вреда. Нам надо быстрее уходить отсюда, причем так, чтобы не привлекать к себе внимания. А потом, когда тело найдут, никто не должен узнать, что мы тут были. Понимаете?

Изабель снова всхлипнула. Она знала, что никогда не сможет забыть это ужасное зрелище – лежащее на полу в луже крови тело Данте Блэка.

Судорожно сглотнув, она кивнула и прошептала:

– Да, понимаю…

Маркус помог ей спуститься по лестнице, и вывел на улицу. К счастью, экипаж все еще ждал их у дома. Они быстро забрались в него, и Маркус, закрыв дверцу, спросил:

– Вы не лишитесь чувств, Изабель?

Она откинулась на спинку сиденья и пробормотала:

– Надеюсь, что нет. Я еще никогда не падала в обморок. Думаю, со мной будет все в порядке.

– Сожалею, что вам пришлось это увидеть. – Он вздохнул. – Вы раньше когда-нибудь видели мертвых?

– Мертвых – да, убитых – никогда.

Кровь… Там было столько крови!.. Забудет ли она когда-нибудь потухшие глаза Данте, его худое лицо и перерезанное горло? И каким безжалостным надо быть, чтобы поступить так с другим человеком?..

Изабель взглянула на свое забрызганное кровью платье. Слава Богу, что Маркус настоял на том, чтобы она переоделась. На темной ткани пятна крови были не так заметны, но она знала: как только они приедут домой, сорвет с себя эту одежду, вымоется, а это платье сожжет.

– А когда его убили? – спросила Изабель, стараясь сдержать дрожь в голосе.

– Судя по тому, что тело было еще теплым, Данте Блэка убили совсем недавно. Следовательно, убийца покинул дом незадолго до нашего появления. Слава Богу, что мы с ним разминулись.

Изабель тихонько вздохнула.

– Думаете, что это тот мерзкий субъект, который напал на меня в заброшенном ветхом доме?

Маркус пожал плечами:

– Что ж, очень может быть. Сомневаюсь, что такой богатый человек, как Гэвинпорт, стал бы марать руки и рисковать своей шеей, совершая убийство в собственном доме. У него есть средства, чтобы нанять любого головореза.

– Что же нам теперь делать? – спросила Изабель. – Должны ли мы сообщить об убийстве?

– Нет. – Маркус решительно покачал головой. – Труп найдут через несколько дней, возможно – раньше. Ведь туда, по словам Харрисона, приходит убирать горничная. И если нам повезет, то окажется, что нас никто не видел. А если кто-нибудь видел, то не сможет узнать.

– Но мы ведь не осмотрели весь дом. Возможно, что картина там.

– Да, возможно. Но скорее всего убийца захватил ее с собой. Я узнаю гораздо больше, когда сегодня вечером вернусь туда под покровом темноты.

– Вы собираетесь туда вернуться?! – встревожилась Изабель.

– Должен вернуться. Судя по одежде и разбросанным повсюду личным вещам, Данте Блэк скрывался именно в этом доме. Если ему удалось надежно спрятать там картину, то она все еще в доме. А если ее все-таки забрали, то мне, возможно, удастся обнаружить там… какие-либо указания на ее нынешнее местонахождение.

– А что, если убийца вернется? – в страхе прошептала Изабель.

– Сомневаюсь. Ведь преступник предпочел перерезать Данте горло, вместо того чтобы пристрелить его. Это может означать только одно: он хотел проделать все тихо и спокойно, а грохот выстрела мог бы привлечь внимание соседей, понимаете? Кто бы ни был этот человек, он очень рисковал, когда явился, чтобы убить Данте. И он не захочет снова рисковать, поэтому едва ли вернется на место преступления.

– И все же мне кажется, что вам не следует туда ехать, – сказала Изабель.

Маркус поднес к губам ее руку и, поцеловав, проговорил:

– Ваше беспокойство за меня трогательно, дорогая. Но обещаю принять все необходимые меры предосторожности. – Ласково улыбнувшись жене, он добавил: – Не беспокойтесь, я вернусь довольно рано, чтобы сопровождать вас на бал к леди Каррингтон.

Изабель захлопала глазами.

– Ах, я и забыла про этот бал! Только знаете, у меня сейчас нет настроения посещать балы. По-моему, это будет… неправильно после того, что мы увидели.

– Нет, дорогая, мы обязательно должны туда поехать. К тому же, там будет и Гэвинпорт, понимаете? Сейчас мы с вами должны вести себя точно так же, как и все остальные представители света. Помните, вы однажды сказали, что поможете мне утвердиться в высшем обществе и станете самым надежным союзником?

Да, она прекрасно это помнила. Но так она говорила до того, как споткнулась об окровавленный труп. Кто бы мог подумать, что похищение картины приведет к этому ужасному убийству?