Текст книги "Зимний Фонарь (СИ)"

Автор книги: Тихон Карнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Звучит оглушительный выстрел. За ним следует второй. Тело поражённой отлетает на пару метров. Дробь раскалывает её голову пополам. Ни крови, ни иных ужасов – лишь безжизненные осколки.

– Что? – вспыхивает возмущением Рейст. Его взгляд полон гнева, когда он смотрит то на труп, то на Хольт. – Зачем ты это сделала?

Повесив дробовик обратно на плечо, ундина подходит к убиенной. Легонько толкает ногой. Реакции нет.

– Порой мертвецы забывают о том, что мертвы, – простуженно хрипит Хелена и кисло ухмыляется, – и тогда им нужно об этом напомнить.

– О какой Бездне она говорила?.. – меж тем задумывается Агния и запускает внутренний архив в протофоне. Среди рекомендуемых ссылок высвечивается страница с заглавием ABICO. – Конечно же. Если перевести «бездну» на карпейский, то будет «abico».

– Исключено, – безапелляционно заявляет ундина. Помимо ABICO в перечни присутствуют адреса на ресурсы, посвящённые мифологии, и профили подозрительных интернет-пользователей. – Красмор ликвидировал их шайку ещё лет десять назад: всех путников бездны казнили в Градемине.

– На твоём месте я бы не был так уверен, – возражает Корвин, пока красноволосая и вбивает в строку «КАПИТАН». Рядом с одним из результатов высвечивается сжатая фотография мужчины в маске. – Казнь прошла не…

– Вот этого не казнили… – подтверждает девушка. – Судя по всему, какая-то вестница заполучила его в своё служение.

Всмотревшись в участок пикселей, Хольт опознаёт запечатлённого:

– Антон Кемром, – и, чуть подумав, с неприязнью добавляет: – Да, я о нём слышала. Живучий [мерзавец]. В его смерть я и сама не поверила бы… Но с чего ты взяла, что он продолжает деятельность ABICO?

Антон Кемром известен как распространитель триумфа – курительной смеси под грифом «порицаемо», производимой из человеческих сердец. Имя мужчины регулярно всплывает в криминальной хронике, но таблоидам неизвестна его внешность: лицо мужчины всегда скрыто белоснежной сегментированной маской с синими прожекторами глаз. Прозвище «капитан» ему также дали журналисты – из-за носимого плаща с эполетами Парада.

– Сомневаюсь, что это он, – делится посредник, когда они возобновляют путь. – Эта история невероятно темна, но в одном я уверен наверняка…

– Я слышал, – внезапно перебивает его один из волков, – что этот ваш капитан – незаконнорождённый сын цесаревича.

– И царевны! – добавляет другой.

– Многое о нём говорят, – неохотно зачинает Хольт, – и что Верховная воспитывала его ребёнком, и в молодости служил Параду… Не стоит воспринимать это всерьёз.

– Это что, получается, ему не меньше ста?

– Он порченный, – отвечает ундина. – Такие живут веками, и ни старость, ни лихая пуля им нестрашны.

За разговором они добираются до оперативного штаба. Находится он в стеклянной высотке – некогда офисе фармацевтического филиала Красмор. Перед входом до сих пор стоит маскот: охотник во врачебной робе. Фартук его запятнан кровью, а повязанный на голове платок плавно переходит в накидку. Воздействие исказило фигуру: приветственно раскрытые руки грибком срастаются с одеянием на манер крыльев.

Никого живого внутри штаба не оказывается.

У входа стоят выключенные в спешке генераторы – часть из них оплавлена холодом и более непригодна к эксплуатации. Вся аппаратура выведена из строя. По полу разбросаны собранные за период дислокация данные: несостоявшиеся прогнозы мойр, сигнатуры и поведенческие характеристики деми и многое прочее. В центре помещение, меж разложенных столов с техникой, стоят закрытые грузовые ящики.

– Похоже, немёртвых привлекло электричество, – оценивает обстановку Хольт, – возможно, шум. Наши печатники успели расшифровать лишь часть полученных данных, а потом появился второй сигнал… Мы не успели опознать, чей, а после «Хронос» прервал связь.

Корвин неторопливо осматривается: изучает разбросанные документы и читает некоторые из них. Из прогнозов некой Ю. Самойловой мужчина узнаёт, что крайнее Восхождение должно способствовать урожаю.

Несомненно, истории уже известны случаи, когда польза от деми превышала наносимый ущерб, но даже при таких исходных принято проводить Нисхождение. Разница заключается в том, что тогда останки отправляются не на переработку и/или утилизацию, а разбираются на мощи по востребованию в нуждающиеся регионы.

Зайдя за стойку регистратуры, Корвин снимает с плеча сумку. Внутри поклажи разобранная винтовка Dis-UT и лезвие косы. Выплавлено последнее на заказ, из деметалла – обработанных жаром и молотом костей демиурга. Само лезвие настолько тонкое, что кажется прозрачным; нос, в противовес серебристому сиянию металла, чернеет сажевым пятном. Корвин смотрит на своё отражение, а затем приступает к сбору орудия.

За грузовыми ящиками лежит обгоревший труп в гарпийском обмундировании: опаленные крылья всё ещё дымятся. Лицо разведчицы уцелело благодаря шлему. Ундина снимает его и, взяв неизвестную за подбородок, поднимает той веки. Глаза целы.

– Рейст, как насчёт чтения?

Корвин без лишних слов подходит к телу и делает то, что умеет, – читает. Метки сами собой покрывают заплывшие глаза. Шипы без усилий вгрызаются в мёртвую плоть. Посредник ныряет в пучину чужих воспоминаний.

Он видит секс. Немного футбола. Затем собирается и концентрируется на минувшем дне. Среди нераспознаваемых образов Корвин с трудом обнаруживает то единственное, что имеет значение: «Снегирей» в небесах.

После закрытия лётной программы Красмор они были свезены на военную базу «Асператус», что находится на полуострове Ямал. Там, вдоль Каменной косы, прежде базировался 138-ой туманный авиационный полк, прозванный в народе «Снегирями». В основе авиации были бомбардировщики серии Крас-144СР, предназначенные для распространения отравляющих веществ.

Теперь там – кладбище техники. Целые ангары среди поселковых дорог с непригодными к использованию транспортом и оружием. Те «Снегири», что по каким-то причинам не утилизировали, всё ещё гниют на пограничных землях. Местные легенды гласят, что пилоты так и остались внутри: содержащаяся в боеприпасах элегия настолько деформировала самолёты, что кабины попросту не стали вскрывать.

И вот они вновь захватили воздушное пространство. Поражённые элегией самолёты поработили высоту, оставляя за собой выжженные поля. Некоторые из летательных аппаратов разбиваются, и груз их ядом заполняет округу. Некрочтец видит выпадающих из кабин пилотов. Мёртвых с наплечными нашивками. 138-ой туманный авиационный полк.

Чтение заканчивается, когда Рейст понимает, что ему больше нечем дышать. Он с глубоким вздохом отшатывается от тела. Едва не падает.

– «Снегири», – хрипит посредник и опускает взгляд, – кто-то выпустил «Снегирей»… Они буквально были здесь – элегия разбудила мертвецов.

– Этого не может, – ошеломлённо молвит ундина и смотрит в окно так, будто что-то может увидеть за непроницаемым забором из высоток, – их ИИ переведён в режим гибернации.

Стаи отравленных птиц врезаются в окна. Стёкла разбиваются от их плача. Участники «Астарты» опасливо вслушиваются. Ундина поднимает голову и принюхивается – из-за стен пробирается смрад перегноя и копоти. Тонкий слой наледи расползается по городской застройке. Стихийная изморозь обрастает узорами: со стороны даже кажется, что их можно прочесть.

– Значит, кто-то получил к нему доступ… – с ужасом понимает Корвин и отводит взгляд от полой витрины. – Я уверен, это были они.

Хрипло гудят турбины. Кажется, в самом деле над ними кто-то летит. Дозиметр улавливает резкое повышение элегического фона. Обволакивающий туман покрывает крыши зданий.

Гарпии, чьи тела «Астарта» обнаружила на подходах к Грустине, вновь взмывают ввысь. Только не ранцы, а механические крылья поднимают их над бездыханным городом.

Агния зачарованно подаётся им навстречу, когда одна за другой андеры опускаются перед штабом. Их поступь невесома. Выстланный гранитом тротуар покрывается льдом.

– Агния, – взволнованно обращается к гарпии Рейст, – стойте.

Та не внемлет его словам. Переступает порог.

Память щедро подбрасывает образы обожжённых немёртвыми людей. Тысячи неприглядных картин, часть из которых Корвин успел самолично засвидетельствовать в анатомическом театре Камнеграда. Следы обморожения, некрозом коптящие плоть… Некрочтец качает головой.

Притянув гарпию к себе, Корвин толкает её вглубь помещения. Сам при этом снимает с плеча винтовку. Дистанция слишком мала. Тогда мужчина выпускает из ложи косу и рассекает дымчатую плоть приблизившихся. Лезвие их легко вспарывает. Немёртвые рассыпаются.

Едва посредник подаётся назад, как его хватает другая андера. Её руки расщепляются в дым. Проходят сквозь захваченную кисть. Холод иголками впивается в конечность. Парализует. Под ногти забивается лёд. Из последних сил Рейст вырывается. Однако эта заминка стоит дороже пары секунд.

Низошедшие андеры распадаются в элегическом выбросе. Корвин оказывается в очаге. Взор застилает непроницаемая пелена. Некрочтец пятится. Рукой заслоняет глаза. Посмертный холод проникает сквозь одежду, и вот мужчина падает без сил.

Обожжённый элегией череп ноет. Кожа слезает лоскутами. Посредник жадно втягивает воздух, касаясь пульсирующего болью виска. Внезапно кто-то хватает его за плечи и затаскивает внутрь.

Дозиметр угрожающе трещит. Актуальные данные более не вписываются в счётчик – стрелка скачет от единицы до сотни. То, что должно было быть точнее электронных датчиков, не выдерживает амплитуды и ломается. Проклиная всё на свете, Хольт выбрасывает прибор.

Тем временем из сумрачной дали на них выдвигается «Хронос». Тлеющие волки во главе с командиром едва перебирают ногами. Двигаются они медленно. Почти бесшумно. Их плоть клубится дымом. Лишь одежда придаёт им человеческую форму. Некоторые из них, что идут у обочины, тянут руки к разбитому бронетранспортёру. Его аккумуляторы вспыхивают сизым пламенем, стоит немёртвым дотронуться до них.

– Быстро, – таща некрочтеца за собой, приказывает Хольт, – все по местам. Они не дадут нам уйти.

Путей для отступления не существует.

Волки занимают позицию в нескольких метрах от входа. На вооружении у них пулемёты Lethe-UT и ремни свето-шумовых гранат – как правило, яркий свет дезориентирует андеров. По этой же причине у Хелены, помимо дробовика US-UT, с собой ракетница Iris-FG, снаряды которой при выстреле рассыпаются осколками солнечного света.

Ундина заволакивает Корвина за стойку регистратуры, а сама становится перед ней, держа оружие наизготове.

Самое страшное начинается, когда немёртвые заговаривают. Их голоса, похожие на завывания ветра, обращаются в хор предсмертной мольбы. У них нет ртов, но их крик громче всякой сирены, и ничто не способно их заглушить.

Агния снимает шлем: искажённые помехами линзы едва обхватывают четверть обзора. Красные волосы вспыхивают фитилём в мглистом мраке. Девушка торопливо заряжает барабан револьвера Opus-UT 44-го калибра. Поворачивается, целится. Стреляет. Разгорячённые отдачей руки дрожат.

Острейшими иглами выстрелы прошивают андеров, но радиация не наносит им вреда. Приток элегии сбивает первые признаки окаменения. На звуки стрельбы стягиваются немёртвые жители города. Дворяне, мещане и разночинцы единым строем движутся к штабу.

Тогда Хелена понимает тщетность попыток. Им не отбиться. Они могут не мазать, попадать в цель, но это ничего не изменит. Пули лишь незначительно замедляет немёртвых. Элегический фон шпарит настолько, что за считанные секунды андеры восстанавливаются от ранений. Урановый сердечник не обращает немёртвые тела в труху.

– Проклятье, – глухо выругивается Хольт. Слепо шарит рукой в набедренной сумке. Патроны закончились. – Я пуста.

– Возьми, – хрипит Корвин, выползая из-за стойки с винтовкой в руках. Лезвие косы уже убрано, однако невооружённым глазом видно, что изрядная доза химикатов опалила его. – Возьми!

Посредник толкает оружие к ней. То с небывалой лёгкостью скользит по ледяному полу. Хелена неуверенно подбирает архаику. Снимает с предохранителя. Направляет ствол на вход. Возобновляет огонь. Добившись своего, Корвин ныряет обратно в укрытие. Силы на исходе. Мужчина не уверен, что выберется из Грустины живым.

Количество андеров не уменьшается. Накипью мороза покрываются ближайшие окна и витрины, когда дистанция сокращается до нескольких метров. Едва их немёртвый предводитель намеревается переступить порог, откуда-то с северо-востока доносится дикий, нечеловеческий вопль.

Всё останавливается. Все – и немёртвые, и живые – поворачиваются к источнику звука. Сквозь хрусталь тишины слышны громогласные шаги.

Андеры уходят. Не веря своим глазам, Агния перезаряжает револьвер и пару раз стреляет им вслед. Никакой реакции. Немёртвые продолжают путь, будто человеческого тепла здесь никогда не было.

– Деми, – выпуская винтовку из рук, наконец озвучивает тревогу Хольт и задумчивым взглядом провожает противников, – он уже здесь.

Майнью опускает оружие и шумно выдыхает:

– Мы не смогли бы отбиться, – вымотано произносит она и опирается на один из ящиков. – Мы бы… ох.

– Не переживай из-за этого, – хрипло говорит некрочтец и склоняет голову набок, – андеры такие живучие из-за элегического фона. Чем он выше, тем, ну, ты поняла… Лучше подумай о том, с чем придётся столкнуться вашей АДАМ: если андеры идут встречать деми, то… будет нехорошо.

Хелена помогает Корвину встать на ноги. Он слишком слаб, чтобы идти самостоятельно. Едва ли ни всем весом наваливается на ундину. Та, в свою очередь, усиленно превозмогает чужую слабость. Все вместе они направляются к точке прибытия АДАМ.

– Ты спас меня… – всё ещё потрясённо молвит Агния, поднимая на некрочтеца взгляд, полный обожания.

– Потом поблагодаришь, – слабо улыбается тот. – Лучше скажи, что это с тобой было?

– Сама не знаю. Будто наваждение какое-то. Мне показалось, что я услышала песню, а потом…

– Что за песню? – вклинивается Хольт.

– Песнь пустыни, – внезапно отвечает один из тех странников, что поисковики видели прежде. Неизвестный выходит навстречу из подворотни и что-то бросает Рейсту. Тот рефлекторно ловит. – Держи. Должно помочь.

В руках оказывается ингалятор с апейроном – аэрозолем, временно повышающим способности организма к восстановлению. Не самое эффективное средство против элегии, но единственное, что может снизить нагрузку на организм в полевых условиях. Лучшим образом медпрепарат зарекомендовал себя при заживлении механических повреждений. Лекарство имеет лишь один недостаток – со временем к нему вырабатывается абсолютная резистентность.

– Что, снизошли до помощи? – вспыхивает вторая гарпия, чьё имя Корвин так и не запомнил. – Вы могли бы нас предупредить!

– О том, что Грустина – город смерти? – уточняет странник. – Право, мне казалось, Санкторию об этом известно.

– Что за песнь пустыни? – возвращает тему ундина, обеспокоенно поглядывая на употребившего ингалятор мужчину. – Что она представляет собой?

– Когда-то это была колыбельная, – меланхолично отвечает оставшаяся на крыше странница, – которую Царевна-мать пела своему нерождённому сыну. Много воды с тех времён утекло… Теперь это зов смерти.

– Но не ради музыки вы здесь? – с едким смешком спрашивает один из волков. Его замечание вызывает одобрительные кивки среди коллег.

– Ваша правда, – подтверждает странник, – мы здесь из-за самолётов.

– Самолётов? – ошеломлённо переспрашивает Рейст. Вместе с головной болью в голове всплывают образы «Снегирей».

– Должно быть, вы уже заметили, что над городом кружат бомбардировщики, – намекает странница и ловко перепрыгивает с крыши на козырёк над входом. – Мы хотели выяснить, что вывело ИИ из режима гибернации.

– Вы уверены, что там ищете ответ? – украдкой поглядывая на посредника, уточняет Хольт. – «Асператус» в сотнях километрах отсюда.

Шум лопастей. «Сокол-419», что должен забрать их, движется к городу, но пролетает мимо центра космонавтики. Астартовцы тщетно пытаются выйти на связь с пилотом. Вертолёт по касательной пролетает мимо зданий и врезается в высотку. Перед входом в штаб вырастают стеклянные сугробы.

– Кажется, – уголок рта ундины нервно дёргается, – мы опоздали на рейс. Посмотрите, что там случилось: мы вас догоним.

Волки покорно устремляются вперёд.

Гарпии взлетают – лишь на мгновение Агния задерживается, чтобы проститься с Рейстом и Хольт.

Эпизод третий

Нулевая Высота: руины Йер-Агрисского Предела

11-17/994

Радиоактивный Кардинал пребывает на позицию с десятиминутной задержкой. Задача его проста: провести Нисхождение. Потому литеры покрывают не только корпус машины, но и боезапас – крупнокалиберные патроны 14х44 мм. Титан оснащён тремя пулемётами: один – самонаводящийся, для воздушных целей – на вершине башни, а остальные – управляемые с пульта – наплечные или, как их ещё называют, «погоны». Вкупе с пулемётами АДАМ имеет артиллерийскую установку, спрятанную на уровне живота, а также несколько установочных геолокаторов.

За ней виднеется колея поваленных деревьев и раздавленных машин. Следом подоспевает крематорский взвод «Астарты», а за ними – отрешённые вестницы Зари со знамёнами, призванными смутить дух деми.

Отравляющее вещество стремительно наполняет поверхность. Наступающие андеры скрываются в элегической мгле; лишь скребущие шаги напоминают об их близости.

Датчики улавливают критическое повышение температуры – под ногами АДАМ растекается огонь. Вперёд прорываются крематоры.

Фронтовые камеры фиксируют приближающуюся деми – в отличие от большинства, её внешность обладает ярко выраженной феминностью с подчёркнутым бременем. Плоть деми волокнистая. Ухабистая. Подобие волос напоминает дикие лианы. Ноги её схожи с человеческими, а руки раздваиваются в локтях. Лицо рельефно каменное и неподвижное: вой воспроизводится… утробой? Вайнат приближает изображение и видит монструозную пасть, рассекающую вздутый живот.

– Кас, – вызывает пилот мойру, – ещё одна демиродица.

Демироды – подвид деми, характерной особенностью которых является способность к воспроизведению себе подобных. Сыны и Дочери демиургов не обладают ни крупными размерами, ни сокрушительной силой своих родителей, однако одно их существование не в меньшей степени вредоносно. До этого Восхождения было зафиксировано три демирода: Лир – Отец Кошмаров, Никторикс – Мать Ночи и Раге – Мать Войны.

– Соблюдай дистанцию, – с небольшим промедлением отвечает Пилар, подключаясь к внешним камерам. На фоне слышится стук клавиш. – Не допускай близкого контакта – одно её прикосновение к эндоскелету может вывести АДАМ из строя.

Деми пытается обойти атакующих солдат. Уклониться от назойливых гарпий. Великанша целенаправленно движется к АДАМ.

Появление «Снегирей» всё меняет. Едва Кардинал наступает на останки железной дороги, как бомбардировщики резко разворачиваются. Берут высоту. Устремляются прямо на него. Самолёты бомбардируют всё на своём пути. Комья вспоротой земли застилают обзор. Вайнат залпом ракет сбивает несколько целей. Те взрываются в небе. Элегия снегом ложится на землю.

– Ты не говорила, – вновь обращается к мойре мужчина, – что мы будем не одни.

– Что? – удивляется та. Тогда Вайнат пересылается ей зафиксированные сигнатуры недружественных самолётов. – Проклятье! Я этого не…

Сигнал прерывается. Пилот не слышит приказа к отступлению. Вместо этого он даёт полный ход.

Кардинал несётся вперёд. От его шагов сотрясается земля. Всеми силами Вайнат выжимает из машины манёвренность – приходится сохранять предельную внимательность, чтобы никого из братьев и сестёр по оружию не задела АДАМ. Многие из них – вестимо, интуитивно – переходят к отступлению. Однако часть оказывается отрезана группами немёртвых. На подступах к городу их количество бесчисленно. Как бы крематоры не пытались умерить элегический накал, сейчас андеры фактически бессмертны.

Первая волна немёртвых отлетает в сторону. Вторая – идёт прямо навстречу. Лишь Вайнат заряжает по ним пулемётную очередь, как с фланга ногу титана облепляет третья волна. От напора машина шатается. Силясь устоять, пилот прерывает стрельбу.

Над их головами проносятся поражённые штурмовики. Окутанные выхлопами элегии, они опыляют павших андеров, попутно расстреливая АДАМ. Вайнат поднимает руку, когда очереди доходят до головного отдела. Машина со скрежетом повторяет движение за ним. Меж тем ввысь поднимаются облака чёрной пыли. Под их ногами клубится дым.

Газ пробуждает от покойного сна мертвецов. Из пепельно-снежных сугробов поднимаются павшие воины. Имперские солдаты, кристобальские интервенты с севера, альвионские рыцари и русские витязи, чьими костьми проложен путь в город. Их тела сотканы элегией, пышут ею лица. Немёртвые воинственно поднимают винтовки и мечи, обращая глаза на живых. Не клич звучит из их ртов, но предсмертные стоны.

– У нас проблемы, – докладывает Вайнат. – У нас большие проблемы.

Наконец связь стабилизируется. Мойра подключается к внешней камере титана. «Снегири» тем временем идут на разворот. Разгружённые улетают. На смену прилетают новые. Бомбардировка длится в течение десяти минут.

– Я вижу, – подтверждает женщина и приказывает: – Отступайте. Вайнат! Они считают вас враждебной целью! Они… защищают…

Связь вновь прерывается. Константин не слышит, кого они защищают. Впрочем, решает он, это и неважно. Что бы ни являлось их целью, Нисхождение сорвано. Это провал.

АДАМ, прикрывая группу крематоров, отходит. Разглядывая поражённую территорию, Вайнат внезапно ловит сигнал Агнии Майнью. В десятке метров от себя. Похоже, это спасательный маяк. Вот только вместо просьбы о помощи звучат помехи.

– Агни? – пытается вызвать её пилот. – Ты сейчас где?

Хрип рации прерывается свистящим шёпотом:

– Мы уже рядом… Цесаревич возвращается, – отвечает булькающий голос, и Константин неприязненно морщится. – Наступает наш Парад…

Сигнал обрывается с последним взрывом. Он срезает крылья оставшимся в небе гарпиям – он лишает титана опоры.

Системы выходят из строя.

Потеряв устойчивость, Радиоактивный Кардинал падает. В течение пяти минут техника недоступна. Не отзывается пилот. После активируются резервные двигатели, существующие в машине лишь для одной цели – отступления. Вайнат приходит в себя. Сдавленно кашляет.

Осматривает кабину.

Десятки пробоин. Дозиметры выдают критический уровень элегического загрязнения. Токсин парализует тело – пальцы левой руки неумолимо обращаются в уголь. Едва чувствительны и подвижны. Вайнат с трудом сгибает их, и от мизинца отлетает фаланга.

Панель управления сломана: лишь часть пульта выглядит пригодной к использованию. Проводка, прежде изолированная, искрится. В опасной близости от топливного отсека задымление. Из внешних камер работает лишь центральная, остальные не отвечают.

– Вайнат, ты меня слышишь? – сипит голос Пилар. Наушник бьёт током, и пилот морщится. – Повторяю. Ты меня слышишь?

– Да.

Он отвечает и снова кашляет. Лёгкие разрываются в куски и выбрасывают на свет ядовитую пыль.

– Я не вижу Ра’Кара, – продолжает мойра. – Повторяю, я не вижу… Эй, ты что отключаешься?! Кон! Срочно возвращайся.

Аварийный перезапуск.

– Все системы исправны, – поочередно щёлкая тумблерами зажигания, отчитывается мужчина. – До встречи на другой стороне.

Вайнат отключает все модули связи и перенаправляет освободившуюся мощь на опорно-двигательный аппарат.

Манипуляции с АДАМ отдаются болью в голове: пилот морщится.

Кардинал встаёт. Некоторые пластины металлоконструкции отваливаются, и в свете свинцового солнца вспыхивает деметалловый скелет.

***

Глаза открываются с трудом. Агния неуверенно приходит в чувства. Ноги вязнут в снегу. Опаленный нагрудник дымится – его девушка срывает первым делом. Отшвыривает подальше. Озирается по сторонам.

Андеры всё ближе. Среди них Майнью видит павших валькирий. Соратниц, что когда-то делили с ней высоту. Над ними высится великанша; та, из чьих костей куют титанов.

Гарпия снимает с пояса гранату. Выдёргивает чеку. Бросает в толпу. Вспышки ослепительного света отвлекают немёртвых, и те ненадолго забывают о красноволосой.

Внезапно что-то хватает гарпию за крылья. Те со скрежетом изламываются. Под давлением хрустят пластины костюмы – из горла вырывается сдавленный кашель. Слёзы брызгают из глаз. По телу расползается жар.

Нечто поднимает девушку.

Деми подносит ослабленное тело к глазам. С любопытством разглядывает. Майнью даже не сопротивляется, когда страх парализует её.

Бурю прорезает пара ослепительных прожекторов. В рёбра деми летит тройка ракет. Оглушительный свет. Взрывы. Совсем рядом подрывается артиллерийский снаряд. Деми оступается и роняет гарпию. С отчаянным криком девушка падает. В последний момент её перехватывает огромная ладонь. Гарпия поднимает голову и видит лик Радиоактивного Кардинала.

Через громкоговоритель к ней обращается Вайнат. Голос пилота деформирован тоннами металла:

– Осторожней, пташка, – и опускает её.

Девушка перебирается с его руки на землю. Морщится и приподнимается. Жгущая боль сковывает бок. Гарпия смотрит в сторону подбитого Кардинала. Видит, как титан поднимает заряженную геолокатором руку и выстреливает. Датчик оказывается размером с крылатую ракету. За считанные секунды он достигает цели; сбросив оболочку, вгрызается в мясистую грудь демиродицы. Ошмётки её плоти обрушиваются кислотным дождём. Проходящие подле андеры гибнут. Великанша вопит. Поворачивается к Кардиналу и толкает его.

Машина опрокидывается. Башня уходит в задымление. Ещё несколько секунд импульсы жизни бьются в конечностях, но вскоре те опадают. С громким хлопком рушатся в снег. Андеры червями копошатся у сломанных ног.

Деми надвигается. Её шаги поразительно беззвучны, аккуратны. Ни землетрясений, ни иных разрушений. Смотря в глазницы пустоты, Майнью достаёт рацию. Пальцы не слушаются. Кое-как нажимает на кнопку связи:

– Приём. Кас, это Майнью. Ра'Кар сбит, – и испуганно смотрит по сторонам. – Повторяю. Ра'Кар сбит. При…

Деми наклоняется к павшему Кардиналу. Касается металлического лица и резко отстраняется. Раскрывает пасть в отчаянном крике. Голова её запрокидывается. Руки возносятся к небесам. Вместе с тем с земли поднимается вихрь. Вспыхивающие в нём огни складываются в литеры, доселе считавшиеся изобретением человека.

Агния изумлённо приоткрывает рот. На мгновение ей кажется, будто так деми проявляет… боль? Гарпия спешно стряхивает сочувствие. Тем временем деми вновь приближается к АДАМ и поднимает её на руки. Вместе с ней скрывается в неизвестном направлении.

Корвин издалека наблюдает за разгромом «Астарты»: десятки тел и сбитых «Снегирей». Остальные «птицы», точно после омертвения АДАМ, наконец успокаиваются. Андеры, точно с уходом деми, наконец обретают покой – их добивает прибывшее подкрепление Красмор.

Неподалёку садится красморовский вертолёт. Хелена с плохо скрываемым недоумением встречает странников. В сравнении с теми, отмечает Корвин, у этих белые наконечники. За шумом лопастей мужчина не слышит их разговор, но в какой-то момент Хольт указывает на него.

Из-за стен города тянется чудовищный гул. Угольный дым окутывает небесные крыши, и мимо вокзала проносится проклятый поезд. Сама «Оскола», и храмовые окна её пылают невероятным пламенем. Лишь с появлением поезда недобитки «Снегирей» покидают Грустину.

– Будь я проклят… – только произносит посредник.

Всё, вплоть до самого госпиталя, Рейст помнит урывками. Когда к его лицу прикладывают кислородную маску, посредника рвёт прямо в неё. Отравленная кровь заполняет ёмкость, течёт на одежду, размазывается по лицу…

Спасатели затягивают почти безжизненное тело на носилки и несут к вертолёту. Над расселиной реет элегической смог. Сопла огнемётов не остывают ни на секунду; столбы пламени создают прочную завесу, давая шанс отступить. Глаза Корвина закрываются.

Новый день начинается без Радиоактивного Кардинала.

Эпизод четвёртый

Российская Империя: Тардиградск

Подснежный госпиталь

11-19/994

В течение следующих дней на улицах Тардиградска не стихает похоронный марш. Лишь за первые сутки трубы крематория прокоптили небо до черноты: тогда в последний путь уходят погибшие. Оставшееся время церемоний посвящается пропавшим без вести. Вереница гробов сменяется траурной процессией. Их строй сопровождают вестницы Зари.

Из окна Корвин замечает среди участников Кастин. Наравне с другими мойра несёт фотографию – перевязанный лентой снимок Вайната, исчезнувшего пилота. Сам некрочтец участия в церемонии не принимает: уже вторые сутки он прикован к больничной койке. Ожоги – разной степени тяжести – почти невидны, но даже незначительное движение причиняет боль. Средства, способного полностью излечить элегическое поражение, не существует.

– Приятно видеть тебя живым, – с такими словами в один из вечеров посредника навещает Хелена. Судя по традиционному платью, сменившую полевую форму, она готовится к отбытию. – Тебе повезло, что ты здесь. Я слышала, в этом госпитале творят чудеса: болезни здесь тают подобно снегу…

На прикроватной тумбе стоит букет увядших цветов с открыткой от Агнии. Поначалу гарпия навещала спасителя, а после неожиданно пропала. От своего лечащего врача Корвин узнал, что девушку уволили со службы без права посещения Санктория и подвластных ему учреждений. Причину такого решения мужчина выведать так и не смог.

– Если я и «подснежник», – с хрипом втягивая воздух, отзывается Корвин, – то явно не тот, который ждёшь по весне, – затем спохватывается, когда снаружи доносится странный гул: – «Оскола»… «Снегири»… Ты им сказала о них?

– Они не пожелали меня слышать. Им нет дела до колокола, покуда он молчит, – говорит Хелена и пододвигает к койке стул. Присаживаясь, она недоверчиво смотрит на приоткрытую дверь и темень за ней, – поэтому мы всё ещё живы. Если хочешь остаться здесь, будь осторожней в высказываниях.

– Думаешь, – выдавливая из себя улыбку, – они хотят это скрыть?

– Это не имеет значения. Во всяком случае, пока, – подчёркивает ундина и скрепляет руки замком. – Поверь, тебе не понравится, если Красмор начнёт уделять тебе внимания больше, чем сейчас.

– Конечно, спасибо за предупреждение, но… По мне и так видно, что я буквально здесь не задержусь, – трогательной улыбкой отвечает мужчина и откидывается на подушку. – Я не доживу до следующей весны.

Корвин не понаслышке знаком с кухней прогнозов. Он знает, если даст слабину, то сгорит в течение месяца. Также знает, что при квалифицированном уходе «его» весна наступит через десяток лет.

– Печально слышать. Возможно, это неплохой шанс провести время со своими близкими… и родными.

– У меня никого нет. Некрочтение буквально накладывает определённое «вето» на жизнь… и поверь, не стоит искать причину в интернете – в Санктории такие сайты точно заблокированы… Я надеюсь.