Текст книги "Зимний Фонарь (СИ)"

Автор книги: Тихон Карнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

На периферии сознания вспыхивает образ «Осколы». Проклятый поезд, гружённый смертельным ядом… Элиот выжидающе прячется за дверью скорой. Он то и дело выглядывает, пытаясь проследить за направлением расхитителей. В их действиях отсутствует всякая координация, и парню кажется, что лишь суровый взгляд надзирательницы заставляет падальщиков продолжать путь. Один из них внезапно падает под тяжестью груза: спицевидные лапы расходятся, и он безвольно распластывается.

Охотница поворачивается к нему и, приближаясь, замахивается в ударе. В этот самый момент замёрзшие пальцы начинают соскальзывать, и Элиот выпадает из своего укрытия. Едва женщина успевает среагировать, как он несётся к Дому культуры.

Все объявления и афиши обратились в труху. Не состоится больше тот детский спектакль, концерт от музкружка – больше ничего из этого не будет в Линейной.

Дверные ручки «Витязя» перевязаны цепью и скреплены крупным замком. В скважине виднеется сломанный ключ.

Шаги тем временем звучат ближе. Нервно оглядываясь, Элиот хватает один из булыжников и бьёт по замку. Тот слетает – цепи ослабевают. Двери со скрипом открываются, и в лицо бьёт затхлый воздух. Напоследок оглянувшись, парень ныряет внутрь Дома культуры.

Духота маревом оплетает весь первый этаж. Немногочисленные окна выбиты. Недавнее присутствие человека чувствуется в мелочах. Спинка стула, задвинутого за стол поста охраны, свежеет вмятиной чьей-то спины; на самой столешнице стоят тарелка с заплесневевшей шавермой и грязный стакан. Поблизости никого: ни живых, ни мёртвых, ни немёртвых.

Только дверь захлопывается, как Элиот подбирает с пола обломок металлической трубы и вставляет его меж дверных ручек.

Внезапно включается стоящий на столе магнитофон. С осипших динамиков тянется шипение. Среди помехов слышится монотонный шёпот, повторяющий: «Наступает наш Парад…» Периодически вещание прерывается белым шумом.

Отшатнувшись, Лайн замечает вырванный из розетки провод и несмело подходит ближе. Осторожно его подбирает и вновь смотрит на магнитофон. Выключен. Сразу после этого следует удар – преследовательница пытается проникнуть внутрь. Вопреки импровизированному засову, дверь едва выдерживает напора. Парень пятится в сторону зала.

Глава тринадцатая. На шаг впереди

«Вопреки тому, что среди скептиков бытует мнение о невозможности воскресения Парада, нельзя отрицать, что падение Стагета поспособствовало формированию новых и более жестоких культов.

Впервые отречённые упоминаются в качестве самостоятельной группы немёртвых в выпуске балтийской газеты “Синекамские Вести” от 1 января 921 года: церупилсская корреспондентка Антонина Лайне столкнулась на руинах Предела с умершим капитаном жнецов Аверсом Реверсоном. Согласно её описанию, выглядел тот в точности как при жизни.

Это случай и несколько схожих других положили начало вере в бессмертных демиборцев-мстителей. Своё название – “отречённые” – они получили после того, как цесаревич Оскар был посмертно отлучён от царского престола.

Народная молва о немёртвых воинах не стихала вплоть до 50-х гг. X столетия. Рядом с разрушенными Пределами стали появляться беспламенные святыни – места поклонения отречённым. Согласно путеводными заметкам В. Гайгера, культисты верили, что таким образом они дают воинам жизненную силу.

Доподлинно известно, что Культ раскололся в 963 г. – часть его реформировалась до общественных организаций (прим. – Дети Стагета), другая – оформилась в закрытые общества (прим. – ABICO, Стих Сумерек). Если целью ABICOбыло воскресение деми, то у Стиха Сумерек – присоединение к несметному войску немёртвых. Из-за противоестественного желания последних стали звать “наречёнными”»,

– С. Карм, «Отречённые: реальность мифа».

Эпизод первый

Балтийская Республика: Линейная

ДК «Витязь»

12-31/994

Сама Царевна ведёт Корвина и Анастази: немёртвая то и дело мелькает на улицах города, сопровождая некрочтецов до его сердца. То тенью, то силуэтом она приводит их к Дому культуры. Страшная какофония звуков доносится из «Витязя»: будто кто-то одновременно включил воздушную тревогу, имперский гимн и народную песню, восславляющую Парад.

Тогда же Лайне видит, во что превратился центр Линейной. Крупицы мурмурацинного прожектора освещают ужасы мёртвого города. Горы гробов и забитые телами грузовики. Витающий над землями смог, а затем – чёрный снег, легчайшей взвесью покрывающий замёрзшие улицы.

– Не стоило тебе освобождать его, – по Кюхельбекеру смеющимся эхом проносится голос из репродукторов. Анастази замечает прикрученную к уличному фонарю камеру – когда та поворачивается, девушка вздрагивает. – Ты могла бы спасти своего брата, но…

Корвин реагирует почти моментально – не дожидаясь конца фразы, он метким выстрелом сносит направленную на них камеру и успокаивает взволнованную вестницу:

– Не слушай его. Мы спасём твоего брата. Вместе.

– Тогда поторопитесь, – продолжает затем голос, и наравне с нотками веселья звучит нечто мрачное, безумное. – Иначе мы сделаем это прежде вас. Всему есть своя цена.

Вещание сменяется противным писком, а после – давящей тишиной. Тогда Анастази замечает, что на площади есть, как минимум, ещё три камеры. Блондинка тяжело вздыхает. Отшатывается.

– Он всё это время следил за нами, – с ужасом понимает она. Отводит взгляд и признаётся: – Я думала, он хочет нам помочь.

– Теперь ты знаешь, что ему не стоит доверять. Если он спас тебя однажды, второго раза может не быть.

– Кто это, Кор? – спрашивает Лайне и поднимает на спутника недоверчивый взгляд. – Вы друг друга знаете? Откуда?

– Это… Это долгая история.

– Лучше я узнаю её сейчас, – настаивает девушка, – чем когда станет слишком поздно. С кем мы имеем дело? На самом деле.

– Что ж… Ладно. До того, как стать посредником, я служил палачом в Карпее. Шутка распределения, не иначе. Мне было лет девятнадцать, когда нам приказали провести публичную казнь над участниками ABICO. Был там среди них… странный кадр. Он шёл по документам одного из отцов-основателей, но никто из культа не узнавал его.

– Подмена?

– Сложно сказать. Имени своего, как и прошлого, он не отрицал. Наоборот, с готовностью сотрудничал со следствием… К нам он попал вообще из «Кемистри» – сначала как зачинщик бунта, а после и вскрылась вся подноготная. Впрочем, всё это не имеет значения: его так и не казнили. Каким-то образом о казни прознали Чёрные Зори, и предвестница решила сделать одной из своих дочерей такой вот подарок – та и выбрала его, а дальше… Буквально всех, кто был в том наряде, стали находить мёртвыми.

– Вот только какой в этом смысл, если это правда он? Он же выжил.

– Возможно, не это было его целью… Я мало знаю о том деле: только ещё то, что этот был буквально накачан каким-то экспериментальным лекарством. Может, на фоне него у него в голове всё и разладилось.

Перед входом в Дом культуры Корвин обнаруживает цепь со сломанным замком. Двери при этом едва держатся на петлях: их фигурные ручки выломаны и вместе с мусором лежат на полу. Царевна меж тем исчезает во тьме коридора напротив.

– Похоже, мы на месте. Она зашла внутрь.

– Тогда чего мы ждём? – сбрасывая оцепенение, уверенней спрашивает блондинка. Едва она собирается переступить порог, как Рейст выставляет перед ней руку и опускает голову. – Эй, ты чего?

– Ты уверена, что тебе стоит туда идти? Посмотри вокруг, – просит он и отрешённо кивает. Губы его превращаются в тонкую полосу, – мы в очаге Воздействия, и я буквально не знаю, что ждёт нас внутри. Возможно, мне стоит самому сходить за твоим братом? Если…

– И оставить меня одну? – усмешкой парирует Лайне. – Так себе затея, если ты беспокоишься о моей безопасности.

– Здесь хотя бы андеров нет: немёртвых я буквально чувствую лучше, чем живых, – опасливо поглядывая в сторону тёмного коридора, настаивает посредник, – а то, что там… Это что-то сильное. И злое.

– Вот только если ты продолжишь так говорить, то злой уже стану я, – пытается разрядить обстановку девушка и, пригнувшись, пролезает под выставленной рукой. – Ты не думал, что так чувствуешь Царевну?

– Нет, – возражает он и, касаясь женского плеча, предостерегает: – Её я никак не… Послушай, Нази. Я знаю, ты хочешь найти своего брата… и хочешь найти его живым… но не рискуй понапрасну. Если с тобой что-то случится, то город буквально никто из вас не покинет. Ты можешь умереть, и тогда ты уже ничего не изменишь.

Сталь её глаз мутнеет сомнением. Порез впервые не болит. Анастази уже готова отступить, как внутри «Витязя» слышатся грохот, выстрел. Опомнившись, вестница вздрагивает и решительно сбрасывает руку Рейста:

– Нет, – отказывается она, – я так не могу.

Снимает с плеча дробовик.

– Нази… Пожалуйста.

Просьба остаётся неуслышанной. Несколько мгновений Корвин провожает девушку взглядом. Над городом сгущается ненастье. Тоскливо завывает ветер. Когда снег усиливается, мужчина ныряет во тьму.

Шаги эхом разносятся по опустевшему Дому. Когда Лайне и Рейст врываются в концертный зал, то не обнаруживают ничего, кроме пары перевёрнутых столов. Витрины, как и сами выставочные экспонаты, целы; также в сохранности и книжные стеллажи, размещённые в сторонах от прохода. По полу стелется густой туман – просочившаяся сквозь оконную раму элегию.

– Эли? – робко подаёт голос девушка.

Она делает несколько шагов вперёд. Под ногами хрустит бумага. Наклонившись, Анастази видит те самые агитационные листовки. Лежавшие прежде среди тематических брошюр, они практически истлели. Тревожно озираясь, Корвин заходит следом. Двери за ним самовольно закрываются. Щёлкает замок. За скрипом половиц этого никто не слышит.

Вторженцы несмело проходят внутрь зала. Не замечают, как рассеивающийся туман концентрируется за их спинами и принимает облик женщины. Бинты, покрывающие изувеченное манифестом тело, плавно переходят из одеяний в волосы – концы их извиваются точно змеи. Лицо отречённой вытягивается по форме птичьей головы; из клюва капает погонь.

– Осторожно! – Внезапно боковая дверь кладовой открывается, и на пороге появляется Элиот. – Сзади!

Посредник оборачивается. Лицом к лицу сталкивается с птицеподобной женщиной. Несколько мгновений та смотрит на него. Склоняет голову набок. Корвин теряется, когда видит пустые глазницы. Не Царевна, но схожей природы.

Вцепившись в горло Корвина, отречённая швыряет его в сторону сцены. Опорная стена трюма разлетается в щепки – мужчина не сразу приходит в себя. Тогда немёртвая поворачивается к Анастази. Та испуганно пятится. Натыкается на закрытую дверь.

Кадильница от близости отречённой раскалывается: уголь замерзает.

– Ты правда думала, – обращается к ней андера и, приближаясь, расправляет плечи, – что это остановит меня, даже если смерть не смогла?

В порыве отчаяния Анастази швыряет в немёртвую остатки кадильницы. Отречённая ловко уворачивается. Только после девушка берётся за оружие. Руки её дрожат.

– Почему ты хочешь убить нас?

– Убить? – с наигранным удивлением переспрашивает незнакомка и тыльной стороной ладони проводит по щеке вестницы. К удивлению последней, прикосновение не причиняет вреда. – У каждого из вас был шанс оставить этот город, но вы выбрали остаться… вы уже мертвы.

Внезапно гремит выстрел. За ним следует второй. Несколько пуль летит в отречённую: одна задевает плечо и падает ледышкой, другая проходит сквозь туман расплывшейся материи и впечатывается в стену. Всего в паре сантиметров от Анастази. Девушка едва успевает отвернуться от летящих в неё осколков штукатурки.

– Корвин Рейст, – растекающимся в эхо голосом обращается к тому отречённая. Она неумолимо движется на его. Тело её при этом неестественно удлиняется – так, будто изображение растягивают в высоту. Пальцы заостряются до когтей. – Я долго тебя искала.

– Серьёзно? – хмыкает мужчина и поднимает ствол. – Что-то я в этом сомневаюсь.

Стреляет. Успевает сделать несколько выстрелов, прежде чем немёртвая добирается до него. Выбивает оружие. Окропляет посредника сочащимся из ранений дымом – кожа некрочтеца губкой впитывает субстрат.

Анастази тем временем заряжает дробовик. Вставляет патроны и, взмахом руки вправив ствол, пытается прицелиться. Материальность отречённой вновь нестабильна; женщина зажимает Корвина в углу. Без права на выход… и ошибку. Прищуривая глаз, вестница зажимает спусковой крючок. Дробь незначительной крошкой касается андеры, и она с шипением подаётся назад.

– Корвин! – взывает к замешкавшемуся мужчине Анастази. Опомнившись, тот тянется за потерянной винтовкой. – Быстрее!

Андера медленно разворачивается. Пытаясь пошевелить раненой рукой, издаёт сдавленный хрип.

Тем временем Элиот вылетает из кладовой. Прошмыгнув мимо поваленных стеллажей, резко останавливается. Примечает в углу стагетскую пушку. Рядом – ядра, сокрытые стеклом. Парень локтем пытается его разбить, но лишь ударяется. Тогда он отчаянно хватается за книжный стеллаж и толкает. Тот кренится. Опрокидывается. Витрина с ядрами разбивается.

Голыми руками Элиот хватает ядро. По демитировому стеклу импульсами расползается живое тепло; сердцевина загорается золотистым светом. «Второе Солнце», что заточено внутри, начинает стремительно разрастаться. Анастази замечает свечение. Стремглав бросается на помощь. Подхватывает снаряд с другой стороны. Вместе близнецы забрасывают его в канал.

Не сговариваясь, выталкивают лафет в проход. Станковые колёса скрипят. Наконец, когда пушка занимает позицию, откуда-то из карманов Элиот достаёт зажигалку. Поджигает фитиль.

Залп.

В полёте пушечный снаряд разлетается на мириады пылающих частиц. Корвин едва успевает уклониться, как фрагменты ядра вгрызаются в немёртвую плоть. Череда незначительных вспышек разрушает женский стан: сгустки струящегося дыма обращаются камнем. Немёртвая успевает сделать несколько шагов, прежде чем её тело рассыпается.

– Она… Она точно не была человеком, – выдохнув с облегчением, отмечает Анастази. – Что это за отродье?

– Если вас когда-нибудь интересовало, – пытаясь отдышаться, отвечает Рейст и встаёт на ноги, – что было бы, обладай пограничные самосознанием – получите и распишитесь. Отречённые. Раньше я с ними не сталкивался, но говорят, что они способны управлять своей… физической формой. Думаю, сейчас мы все в этом убедились.

– Это что-то типа суперспособностей?

– Если смерть можно назвать таковой, – уклончиво отвечает Рейст. Анастази его робко дополняет:

– И удачное стечение обстоятельств – это же было в твоих «Душах». Случайность… Хм… Что это? – интересуется вестница, поднимая из кучки пепла оплетённый змеями крест. От прикосновения вставленные в него камни едва загораются. – Случайно не один из монотеистических символов?

– Странно, – оживая, неуверенно отмечает посредник. – Никогда бы не подумал, что демиборцы совместимы с какой-либо религией.

– Нет-нет, это непросто крест… Это ключ! Я-я уже типа видел такое.

– Учитывая, что ты буквально из Детей Стагета, не вижу в этом ничего удивительного. Ты же был почитатель в прошлом году?

– И в прошлом, и в позапрошлом, и… должен был в этом, – откашлявшись, отвечает Элиот. После формального знакомства с Рейстом он спрашивает: – Как вы узнали, где я?

Анастази неуверенно отводит взгляд. Кажется, она всё ещё не верит, чтоб собственными глазами видела Царевну.

– Я получила твоё сообщение и…

– Только одно? – уточняет брат, и близняшка поднимает на него удивлённый взгляд. – Так и знал, что другие не отправятся. Расслабься, в них всё равно не было ничего важного. Спасибо, что вернулись за мной.

– Нас привела сюда Царевна, – меж тем рассказывает Корвин и, с ухмылкой глянув на стушевавшуюся вестницу, добавляет: – Кажется, кто-то очень не хочет, чтобы ты погиб здесь.

– Ну, я тоже видел её… Странно, что она хотела меня… спасти, типа.

– В этом как раз нет ничего странного, – отзывается вестница и, устало касаясь виска, на мгновение прикрывает глаза. – По легенде она помогает тем, кто чтит историю – подлинную историю, а ты был стагетским почитателем… не лучшим, конечно, но был.

Едва Элиот возмущённо открывает рот, как внимание привлекает Рейст:

– Надо уходить, – настороженно глядя в сторону разорвавшегося пушечного снаряда, говорит он. – Если ещё хоть ненадолго задержимся, то облучимся настолько, что даже реминисценография не поможет.

Эпизод второй

Балтийская Республика: Линейная

площадь Кюхельбекера

12-31/994

Когда они выбираются из Дома культуры, на улице вовсю бушует вьюга. Ветер сиреной завывает над поражённым городом. Холод, обжигающе смертельный, непримиримо окутывает выживших. Тёплая одежда, равно как и респираторы, бессильны перед ним.

– Если выйдем к остановке, – судорожно рассуждает Лайне, – то можем попробовать дождаться трамвай до вокзала. Если повезёт, машина ещё там.

– Не выйдет, – вмешивается Элиот, безуспешно заслоняясь от снега, – походу, провожатые сканируют всех на «Миротворца».

– Я вакцинирован, – готовый отказаться от собственной мечты, сообщает посредник, – могу попробовать.

Тем временем на балконе «Витязя» вырастает высокая тень. Она отлипает от межколонной выемки и ожившей статуей выходит на свет. Непогода не ломает её. Напротив, порывы мощного ветра будто вдыхают жизнь в волосы и надетую одежду. Крытая капюшоном голова поднимается: во мгле белеет маска. Схватившись за перила, тень наклоняется через них и говорит:

– Ну надо же, – звучит возглас восхищения, и троица поднимает взгляд. Только Корвин видит недруга, как берёт того на мушку – капитан снисходительно усмехается и заводит руки за спину. – Как это трогательно: воссоединение семьи. Жаль, что так поздно: андеры не спят. Они опасны и приближаются.

– А мы вооружены, – хмуро отвечает Анастази и, видя Кемрома, рукой опускает поднятый ствол посредника, – дальше что?

– Вы убили мою estelatte.

– А вы убили весь город, – противопоставляет вестница. – Наших друзей.

Это остужает пыл капитана. На мгновение он погружается в раздумья. Но вместо того, чтобы успокоиться, кажется, распаляется ещё больше:

– Не рассчитывай, – говоря это, он пальцем показывает на Анастази, а после сжимает руку в кулак, – что я так просто прощу твоё предательство.

– Предательство? – удивляется Элиот и вопросительно смотрит на сестру. – Это ты когда успела?

– Сама не знаю, – недоумевает та. – Никаких обещаний я ему не давала.

Кемром вытягивает руку, и что-то падает вниз. У ног Анастази сверкают ключи с красморовским брелком. Переглянувшись с братом, она неуверенно подбирает их и выпрямляется.

– Убирайтесь, – меж тем продолжает Кемром. – С вами я потом разберусь. Найдёте броневик на Ковне – он ваш.

– То есть, – озадачивается вестница, – ты нам ничего не сделаешь?

– Не сейчас., – произносит капитан и добавляет, – но взаимен я требую плату: один из вас должен остаться. Как насчёт вас, господин Рейст?

Капитан поднимает срощенную с клинком руку. Демиган серебрится в лучах увядшего солнца. С лезвия щедрыми потоками течёт отравленная кровь. От густеющих капель взмывают хлопья элегии.

– Серьёзно? – недоумевает Корвин. – Ты угрожаешь мне мечом, когда я могу тебя буквально пристрелить? Нет, конечно, дело твоё. Ах, послушай, Кемром, у нас ещё есть возможность разойтись… мирно. Ты уверен, что тебе прямо так нужно это кровопролитие? Можем договориться… Мы же не монстры, а люди.

– Договориться, ха-х? – шипит искажённый голос. – Видимо, ты прожил недостаточно, если не понимаешь, что монстрами могут стать даже те, за чьими спинами ты прячешься.

Вестница изумлённо смотрит на капитана. То хрупкое доверие, которым она успела к нему проникнуться, окончательно исчезает. Девушка осторожно убирает руку с винтовки. Корвин благодарно кивает.

– Договорились, – цедит посредник.

Особо не целясь, он парой выстрелов таранит грудь капитана. Стены забрызгивает кровь. Мужчина срывается с перил и падает прямо перед входом в здание.

– Может, для верности стоит выстрелить в голову? – нервно предлагает Элиот и усмехается. Спутники на него оглядываются. – Для надёжности.

– Но он же не зомби.

– Ты в этом уверен? Я бы не стала так рисковать, – меж тем встревоженно молвит блондинка.

Корвин кривовато ухмыляется. Девушка, опасливо глядя по сторонам, передаёт брату ракетницу. На всякий случай – если опять потеряется.

– А кем, по-вашему, это надо быть, чтобы пережить попадание в голову?

– Призраком? Отречённым? – с готовностью предполагает Элиот и загибает пальцы. – Персонажем «Elderout»? О, или, может, оборотнем или, эм, ну, вампиром?

– Это был риторический вопрос.

– Просто сделай это, – просит Анастази. – Для надёжности.

– Для надёжности, значит? – недоверчиво переспрашивает Рейст и подходит к телу. Пинает его ногой. Никакой реакции. Ещё раз оглянувшись на близнецов, приставляет к голове капитана дуло. Зажимает спусковой крючок. Дело сделано. Посредник выносит вердикт: – Мертвее мёртвого. Теперь он точно не встанет.

Напоследок ткнув винтовкой в побеждённого, Корвин отворачивается и не замечает, как рука мертвеца сжимается в кулак.

***

Скрипит выпавший за ночь снег. Под чернеющим налётом корки сверкают роскошные белизна и лёд. Деревья бьются в предвестии мощного ненастья, опаляя землю отравленными снежинками. На заре нового года жизнь в городе выкипает, и предпраздничная суета сменяется гнетущим безмолвием. Лишь угасшие огни гирлянд да поваленные ёлки напоминают, что ещё недавно здесь были люди.

– Интересно, – меж тем рассуждает Элиот, задумчиво глядя на закрытый магазин электроники и бытовых приборов, – а если забрать что-то с прилавка, это будет считаться за воровство?

– Не заставляй меня сомневаться в твоём интеллекте, – сердито бросает Анастази, смотря на бакалейные ряды через дорогу, – брат.

– Да ну, мне просто интересно, я не собирался ничего такого делать!.. Так, это же не вопрос морали, да-нет?

– Здесь всё отравлено, – вмешивается в диалог Корвин, – так что покушаться даже на ничейную собственность нехорошо. Да чего уж там – вам бы по-хорошему потом и от своей одежды избавиться.

– А разве нельзя потом типа провести санобработку? Ну, и я, если что, о варианте личного пользования… но всё же?

– Конечно. Крематоры буквально организуют тебе лучшую обработку.

Чем дальше они продвигаются, тем чаще потрескивает дозиметр. Стены домов покрыты плесенью. Ветви изувеченных деревьев ломаются под силой непогоды. Тротуары застланы смертью: тушками птиц, насекомых, а в горах, утрамбованных для сжигания, найдутся тела покрупнее.

Аллея, идущая в параллель Царскому проезду, пуста. До Ковны остаётся чуть меньше километра, когда в стороне слышится сдавленный стон. Шедшая впереди Анастази резко останавливается. Пытается вслушаться. От неожиданности Элиот, что продолжал рассуждать о бесхозных продуктах и товарах, врезается в неё. Та едва сохраняет равновесие.

Из детской песочницы восстаёт пара силуэтов. Остатки верхней одежды – дублёнка да пуховичок – всё ещё тлеют. Немёртвая мать с таким же немёртвым чадом поворачиваются к живым. Женщина удерживает ребёнка за руку, и они единым голосом молят о помощи. Будь это мерцающие, чётко осознаёт Элиот, он бы попытался с ними заговорить. Только это были пограничные.

Почитатель впервые видит их настолько близко. Неведанный страх сковывает его, когда сестра приказывает бежать. Хватает за руку. Тщетно пытается увести. Без отклика.

Тогда Анастази не выдерживает: снимает дробовик и стреляет в пару немёртвых. К всеобщему удивлению, одного меткого выстрела достаточно: форма андеров обращается прахом.

– Зачем ты это сделала? – ошеломлённо спрашивает близнец, глядя на рассеиваемые ветром останки. – Они же… Они нам ничего не сделали.

– Потому что не успели, – мрачно отзывается вестница, вспоминая нисхождение Шарлотты. Корвин украдкой кивает. – Это уже не люди.

– Да, – возмущённо соглашается Элиот, также вспоминая Шарлотту, – но ребёнок, Зи…

– Это уже не ребёнок, Элиот, – потихоньку теряя терпение, объясняет вестница. – Если оно маленького размера и тянет к тебе ручки, это не значит, что в следующую секунду оно не убьёт тебя. Если хочешь выбраться отсюда, то оставь своё чадолюбие за дверью: живых детей здесь нет.

– …но насилие не выход.

Лайне тяжко выдыхает.

– Тогда чего ж ты своей подружке это не повторял? – осуждением напирает Анастази и подходит к брату. Глаза застилает непроницаемая пелена гнева, когда блондинка думает, что её предпочли мерцающей. – Тебе их жалко, да? Считаешь, что из них выходят хорошие друзья? Главное проявить человечность?.. Как же ты глуп, если не понимаешь, что для них ты просто ресурс.

– Зи, перестань.

– Если насилие не выход, то ты плохо стараешься.

Меж тем отзвучавший выстрел притягивает новых зрителей. Дороги полнятся шорохами; андеры приближаются к аллее. В их рядах пополнение: среди немёртвых воинов Стагета появились красморовские агенты и гражданские – те, кого уже некому помнить.

– Эмм… Народ? – опасливо поглядывая в сторону приближающихся, обращается к близнецам Рейст. – Сейчас не самое удачное время для… болтовни. Вы уверены, что именно этим хотите заняться?

Тротуарная плитка меж ними покрывается наледью. Камень под ней трескается. Из-под земли – стоков, канализационных люков – ползёт дым. Точно между близнецами материализуется андер. Они рефлекторно отшатываются. Немёртвый замахивается на Анастази – из ротовой дыры пограничного слышится протяжный стон.

Девушка поднимает ствол. Перезаряжается. Отводит дуло в сторону от брата: так, чтобы не задело шрапнелью. Стреляет. Лишь по касательной задевает андера – от плеча отлетают пыльные крошки.

– Нази, – кричит Корвин, – справа!

Перезаряжаясь, вестница резко поворачивается. От немёртвой старухи её отделяет метр. Выстрел. Теперь холод подступает со спины. Лайне оборачивается. Ещё раз перезаряжается. Погодя роняет патроны. Тянется в сумку за новыми. Точно в этот момент стреляет Рейст. Пограничный-крематор отлетает к стене. Кирпич впитывает контур его тела.

Огня недостаточно. За считанные секунды блондинка оказывается в немёртвом кольце. Отступая в переулок, она продолжает отбиваться. Пока не иссякают припасы. Пока не гаснет надежда.

Анастази вжимается в стену. Множество рук тянется к ней, к пылающему страхом сердцу. Немёртвые окружают её. Пальцы мельтешат перед носом, тянутся из-за стен. Девушка чувствует, как ужас встаёт комом в горле. Теперь дробовик бесполезен: если сначала Лайне им отбивается, то после, замечая оплавленный прикосновениями ствол, швыряет его в андеров.

Вспышка зелени озаряет небосвод и кислотным жёлтым пламенем облизывает собравшихся внизу пограничных. Ослепительный свет заставляет их замешкаться; кажется, они дезориентированы.

В противоположном конце переулка стоит Элиот. Дрожащими руками он удерживает ракетницу, пока обожжённые пальцы сочатся кровью.

– Эли! – Анастази бросается к брату с возгласом страха и благодарности. Тот стоит как вкопанный. – Идём! Быстрее!

Брюнет с трудом разжимает пальцы и кивает. Когда огонь догорает, вестница добегает до парня и, схватив того за локоть, тащит прочь. Едва они покидают переулок, как по сторонам звучат выстрелы. Лайны испуганно вздрагивают. Позади пара андеров с расколотыми головами. Обратившаяся коркой плоть отлетает – дым становится интенсивней. Тем временем Корвин перезаряжает винтовку. Выжидающе смотрит в прицел. Всё это время некрочтец стоит на крыше разбитой легковушки.

– Давайте быстрее! – кричит мужчина близнецам. Переглянувшись, те неуверенно кивает. – Я не смогу их задержать.

Кое-как они выбираются из замыкающегося круга. Вместе пробегают четверть улицы. Корвин следом. Втроём они добираются до броневика. Андеры тащатся в хвосте и постепенно разбредаются: за неимением поблизости указывающего источника энергии, ряды их редеют, а скорость уменьшается.

– Бегаешь ты отвратительно, – упирая руки в колени, тяжело дышит Анастази и тревожно озирается по сторонам. – Мы оторвались?

– Похоже на то, да.

Следом близняшка протягивает руку и помогает брату подняться. Не успевает тот сориентироваться, как в грудь ему пихают Opus-UT. Элиот едва не роняет его – в последний момент ухватывается за рукоять. Только после он замечает драгоценные вставки и выгравированный красморовский герб.

– Откуда это у тебя? – опешив, интересуется парень. – Зи?

– Из сейфа Фройда – ему он всё равно не понадобится. Только зарядить ещё нужно… там бы я не успела.

– А как же ты?

– В нашем распоряжении теперь целый «Грач». Думаю, я что-нибудь найду себе там.

– Н-но я не умею стрелять…

– Барабан на шесть патронов, – наконец девушка свободно выдыхает и выпрямляется, – хоть один раз, думаю, попадёшь.

Уличные репродукторы больше не умолкают: по медным трубам растекается звук. Мелодичный перезвон колокольчиков наполняет округу. Затем вступает ксилофон. После – напев. Чарующий женский голос пустынной песней сопровождает заупокойную мессу. До запуска ВААРП-генератора остаётся меньше часа.

«Грач» оказывается открыт. Люки его задраны, фары горят, но внутри никого – только пара брошенных пулемётов. Салон увязает в пыли. Кресла изодраны. Несмотря на то, что все внутренности поражены, двигатель отзывается.

– Надо же, – удивляется Рейст, заслышав ревущий мотор, – не обманул.

– Теперь мы можем убраться отсюда, – выглядывая из салона, соглашается Анастази и кивает на брата с посредником. – Давайте, залезайте.

– Нет, – мягко возражает Корвин и, садясь на скамейку, переводит дыхание. – Ты же знаешь. Я с вами не поеду. До запуска ВААРП-генератора ещё есть время, но не тратьте его на меня.

– Кор…

– Давай хотя бы подвезём тебя, – неожиданно Элиот предлагает компромисс. Посредник с вестницей удивлённо переглядываются. – Ну, это лучше, чем выяснять отношения тут, да?