Текст книги "Счастливчики (ЛП)"
Автор книги: Тиффани Райз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Так почему она была здесь в тот день? Неужели была больна? Было лето, поэтому не было бы никакой школы, которую можно было бы пропустить. Может, она пробралась сюда? Неужели кто-то заманил ее наверх с единственной целью столкнуть вниз? Или она упала совершенно случайно, и телефонный звонок ее тете был чем-то совершенно не связанным с этим случаем? Если бы не этот звонок, Эллисон была бы уверена, что падение было несчастным случаем. Но она не могла притворяться, что ничего не произошло. Она дважды была предана в этом доме – сначала тем, кто причинил ей боль, а затем доктором Капелло, когда тот отпустил ее без боя. Эллисон смотрела вниз на ступеньки, пытаясь вспомнить что-нибудь о том моменте, том дне, той неделе.
Ничего. Если у нее и были какие-то воспоминания о том времени, то они были заперты в хранилище ее мозга, а комбинация цифр от замка была давно утеряна.
Эллисон оставила попытки вспомнить. Она отвернулась от лестницы и пошла по коридору, открывая дверь в кабинет доктора Капелло.
Девушка улыбнулась, когда вошла внутрь. Доктор Капелло действительно выбрал лучшую комнату в доме. Она была просторной и воздушной, с ярко-белыми стенами и окнами с видом на океан. Больше всего ей нравилось массивное эркерное окно со скамейкой с мягкой подушкой, на которой ребенок мог лежать, читать, дремать или смотреть на волны. У доктора Капелло был письменный стол в виде красивой старой лодки, из серого дерева с трехмачтовым кораблем, вырезанным на спине и по бокам.
Над декоративным камином позади стола висела карта. По крайней мере, в памяти Эллисон это была карта, старомодные чернила и пергамент с драконами, притаившимися по дальним краям. Но теперь ее взрослые глаза видели, что это такое – череп. Карта черепа с частями мозга, помеченными как страны. В самом центре черепа она увидела перья с чернилами и пером. Как странно. Почему в человеческом мозгу драконы? Она слышала о «мозге ящерицы», но никогда о мозге дракона. Ей придется спросить об этом доктора Капелло.
Эллисон обошла стол и тут же нашла то, за чем пришла. Дюжина фотографий в простых черных рамках лежали на столе доктора Капелло, они охватывали больше двадцати лет из жизни.
В дальнем правом углу стола стояла фотография всех пятерых: доктора Капелло, Тора, Дикона, Роланда и ее. Снимок был сделан на задней веранде, а позади них солнце и океан. Летнее фото, все они были в шортах и футболках. Эллисон улыбнулась, увидев крошечную себя на руках у Роланда. Она была самой низкорослой, что означало, что Роланд должен был поднять ее, чтобы на фотографии была не только ее макушка. Она не могла точно вспомнить, когда была сделана эта фотография. Она вытащила фотографию из рамки и прочитала на обороте:
«30 июля 1997 года – дети и я с нашей новенькой, Эллисон».
Снимок был сделан через месяц после ее приезда в «Дракон», и она выглядела счастливой и здоровой, как дома. Уже один из членов семьи.
Рядом с этим снимком Эллисон нашла фотографию рыжеволосой Торы и черноволосого Дикона, играющих в пятнашки на мокром песке. Тора и Дикон, также известные как «Близнецы». Они не были родственниками, Дикон и Тора, но были одного возраста, по совпадению день рождения в один и тот же день и были неразлучны. Долгое время Эллисон просто думала, что они близнецы, хоть и были совсем не похожи друг на друга.
По мере продвижения фотографий справа налево, дети превращались в подростков, а подростки во взрослых. Где-то посередине она, Кендра и Оливер исчезли с фотографий. Остались только Роланд, Дикон и Тора, слева от стола. Эллисон знала, что она уехала домой, чтобы жить с тетей. Но как насчет двух других? Где они были сейчас? На трех самых дальних фото она узнала Тору, красивую молодую женщину в потрясающем вечернем платье без бретелей, а рядом с ней стояли Дикон и Роланд, сияя, как гордые отцы. На другой фотографии Дикон и Тора в мантиях и шапочках выпускников неловко улыбались в камеру. На следующем фото был Дикон на мотоцикле «Кавасаки», выглядя весьма эффектно в кожаной куртке с растрепанными от ветра черными волосами.
Но на одной фотографии она задержала взгляд дольше, чем на других – Роланд, в возрасте двадцати четырех или двадцати пяти, стоит напротив часовни в черных одеждах бенедиктинского монаха. На фотографии он не улыбался, но и не выглядел грустным. Задумчивый? Немного. Может быть, тоже одинокий? Или нет. Может быть, это то, во что она хотела верить. Было не так ужасно, как она думала, видеть его монахом. Он был похож на себя, только моложе, его волосы были еще светлее, все еще разделенные пробором посередине и заправленные за уши, как ей и запомнилось. На фотографии она заметила пирсинг в брови – очаровательное сочетание средневековья и современности, как и сам Роланд. Желая узнать, когда была сделана эта фотография, она вытащила ту из рамки и прочитала на обороте: «Брат Пол, – было написано, – 2009 год. Но это было не все, что она нашла. Спрятавшись за фотографией Роланда в черной мантии, Эллисон нашла еще одну фотографию.
На второй фотографии были изображены четверо очень маленьких детей. Она узнала троих из четырех: Роланда, Дикона и Тору, – но последнего мальчика она никогда раньше не видела. У него была оливковая кожа и темные глаза. Она подумала, что волосы у него тоже черные, но не смогла их разглядеть, потому что он носил панаму с эмблемой Кларк Бич. На обороте фото она прочла:
«Дети встретились со своим новым братом – Антонио Руссо, в возрасте восьми лет, февраль 1995 г».
Новым братом? Она не помнила, чтобы кто-то из них упоминал мальчика по имени Антонио. Должно быть, это был еще один приемный ребенок, которого принял доктор Капелло и который пришел и ушел до появления Эллисон. Судя по всему, снимок был сделан на террасе. Она узнала большой белый диван и окна позади них. Все дети на фотографии широко улыбались, кроме Антонио, который безучастно смотрел в камеру.
Эллисон разложила фотографии в точности так, как она их нашла. Она сделала мысленную пометку спросить Роланда позже, кто такой Антонио. За то время, что она провела в «Драконе», несколько детей приезжали на неделю или две перед тем, как их отправляли к родственникам. Может быть, именно это и случилось с Антонио. Они думали, что он останется надолго, но нашелся родственник, который предъявил на него права. Это было грустно, но такое случалось. Вопрос был в другом… почему фотография с Антонио была спрятана за другой фотографией? Не похоже, чтобы доктор Капелло не мог позволить себе другую рамку. Об этом она тоже спросит Роланда.
Когда Эллисон выходила из кабинета, то заметила газетную статью в рамке на стене у двери. На черно-белой фотографии были шлепанцы, семь пар шлепанцев, выстроенных в ряд, а заголовок гласил: «Счастливчики – больные дети в Орегоне нашли своего героя в докторе Винсенте Капелло и в новом доме под названием «Дракон». Это была статья о докторе Капелло и его работы в качестве филантропа и приемного отца, датированная 1998 годом. Эллисон не видела ее раньше, а если и видела, то была слишком молода, чтобы заметить. Заинтригованная, она начала читать.
Случайный звонок раздался в дождливую среду, когда Винсент Капелло убирал после операции – ребенок с опухолью мозга, из-за которой мальчик был частично слепым.
– Президент ожидает вас, – сказали доктору Капелло, – на первой линии.
– Президент чего? – спросил он.
– Страны, – ответила медсестра.
Казалось, доктор Винсент Капелло был тогда лучшим выбором президента Клинтона, чтобы заменить уходящего в отставку главного хирурга страны. Звонок был коротким и вежливым: Капелло отклонил предложение менее чем за две минуты.
– Для меня это огромная честь, – произнес Капелло. – Но я должен заботиться о детях.
Эллисон засмеялась от удивления. Она понятия не имела, что доктору Капелло однажды предложили должность главного хирурга. И он отказался от этого ради своих детей? Удивительно. Она продолжала читать.
Винсент Капелло и его дети живут вблизи живописного мыса Эрроу, в величественном старом доме, который был построен в подарок от мужчины своей любимой жене, а позже стал местом ее убийства.
Эллисон остановилась. Убийство? Она никогда не слышала такой истории о «Драконе».
В 1913 году богатый лесной барон Виктор Кортни приобрел сотню акров нетронутой прибрежной земли и начал работу над домом на пляже, о котором его жена Дейзи давно мечтала с тех пор, как оставила свою старую бостонскую семью, чтобы выйти замуж за миллионера из Орегона. Строительство было завершено в 1921 году, и вскоре после этого туда переехали Виктор и Дейзи. Дом был построен так, чтобы удовлетворить все прихоти Дейзи: Викторианская башня, библиотека первых изданий на массивных дубовых полках, терраса, гостиная, столовая для приемов, комнаты для прислуги и выходящие на океан окна. Сначала Кортни были счастливы в своем новом доме, но через несколько месяцев у них начались проблемы.
– Говорят, моя бабушка Дейзи всегда была веселой, – сказал Капелло в день нашего интервью. – И она любила свою дочь, мою мать, обожала ее и хотела еще много детей. Но у нее случился выкидыш вскоре после того, как они переехали в этот дом. А через год снова выкидыш. Она впала в глубокую депрессию. Друзья говорили, что она сильно изменилась, днем и ночью, в дождь и солнце она гуляла по пляжу и рыдала, разговаривая с собой и своими потерянными детьми. Мой дед всегда был с характером, хотя он больше лаял, чем кусался. Но после переезда в дом, он изменился. Он стал жестким, даже жестоким. Он злился на слуг, иногда избивал их, даже бил мою бабушку, что, как говорят, никогда раньше не делал. Насилие было достаточно жестоким, моя бабушка отправила мою маму в школу-интернат обратно на восток. Это, вероятно, спасло ей жизнь.
Его гнев стал легендарным в их небольшом прибрежном сообществе. Люди предположили, что Кортни были прокляты, или в доме были привидения, а страдающую пару местные жители называли жестокими прозвищами – Безумная Дейзи и Порочный Виктор. Виктор винил в своих бедах жену. Он подверг ее жестокому лечению – психотропным веществам, лечению водой и даже высоковольтной электрошоковой терапии. Ничто не помогло облегчить ее депрессию. Когда пришло известие, что Виктор и Дейзи были найдены мертвыми в очевидном убийстве-самоубийстве, никто особо не удивился. Дом продолжал принадлежать семье, но оставался заброшенным в течение многих десятилетий, пока единственный внук Кортни не вернулся в него в середине тридцатых годов.
– Меня привело сюда нездоровое любопытство. Я хотел увидеть старую громадину, о которой говорила моя мама, но отказывалась ее посещать. Я знал, что рано или поздно унаследую его, и гадал, во что же ввязываюсь. Продать дом? Снести его? Я планировал худшее, когда приехал сюда. Моя мама обвинила этот дом в убийстве своих родителей. Мой дедушка назвал дом Райской долиной, но за его спиной все назвали его «Безумием Кортни», – сказал Капелло. – По всему побережью до сих пор слышно, как люди рассказывают истории о привидениях. В то время я учился в медицинской школе, и у меня было четкое убеждение, что это не призрак, который вызвал проблемы моих бабушки и дедушки. Я послал подрядчиков, которые проверили краску, проверили трубы. Мои дедушка и бабушка не были сумасшедшими, и их не одолевали призраки или демоны. – То, что их одолело, как выяснил доктор Капелло, было плохим. Очень плохим. – Они оба страдали от отравления свинцом, который имеет как физические, так и неврологические побочные эффекты. Недобросовестные строители заменили качественные медные трубы, которые заказал мой дедушка, на некачественные свинцовые. Мой инстинкт меня не подвел. Дом действительно убил их, но не по той причине, о которой все думали.
Это открытие привело Капелло к желанию восстановить дом и репутацию его дедушки в обществе. Трехэтажное поместье имеет полдюжины спален, столько же ванных комнат и расположено прямо с видом на пляж. – Я стоял на старой веранде и увидел семью из пяти человек, плескавшихся в воде. Одна девочка подбежала ко мне и спросила, живу ли я в этом доме. Я сказал ей нет, и она расстроилась. Она сказала, что это очень плохо, потому что дом был «таким крутым», ведь издалека был похож на зеленого дракона. Я никогда не замечал этого раньше, но прямо тогда не мог перестать видеть его именно таким.
Вот как началось стремление доктора Капелло превратить дом, преследуемый смертью, и тьмой, и слухами о безумии, в идеальный семейный дом. Разумеется, старые трубы были заменены, а вся краска на основе свинца удалена или закрашена. Капелло унаследовал два состояния, когда его родители скончались: его мать, которая, несмотря на свое богатство, всю жизнь преподавала английскую литературу в неблагополучных школах, была наследницей денег лесопромышленников Кортни, а его отец, Дэвид Капелло, вложил значительные средства в фармацевтические акции, которые щедро окупились в 1980-х годах. Трудолюбивый хирург теперь был очень богатым человеком, хотя по его виду этого нельзя было сказать. На работе он носил халат, а дома – старые брюки цвета хаки и толстовки.
– Я отец, – говорит он о своей одежде. – Мы здесь одеваемся не для того, чтобы произвести впечатление. Мы одеваемся, чтобы устроить беспорядок.
– Это, – говорит его старший ребенок, – является одним из многих правил семьи Капелло.
Капелло объясняет, что он был таким человеком, который был женат на своей работе, но всегда мечтал о детях. Как Капелло мечтал в тот первый день в «Фолли Кортни», дом теперь полон детей. Семь на данный момент, и все они все взяты из системы опеки.
– История моих бабушки и дедушки научила меня, что нам предстоит пройти долгий путь к пониманию и устранению причин насильственного поведения. Когда я решил привести приемных детей в свою жизнь, то знал, что помогу детям, которых никто не хотел помочь, детям с проблемами поведения, которые сделали их «неприемными». Судьба каждого ребенка зависит от удачи. Я выиграл в лотерею, когда родился в семье богатых родителей и имея счастливую жизнь. У детей же всего этого нет. Все, что я хочу сделать, это поделиться с ними своим выигрышем.
Но то, как некоторые из этих «неприемных» детей оказались в жизни доктора Капелло, является, пожалуй, самой невероятной историей. Он даже говорил о встрече с одним из своих приемных детей в рамках медицинской практики. У мальчика, как он объяснил, была диагностирована опухоль головного мозга, которую доктор Капелло должен был оперировать. У этого же ребенка также были обширные поведенческие проблемы, включая непреодолимое желание причинять вред детям и животным. Примечательно, что после удаления опухоли зрение ребенка восстанавливалось, а его поведение улучшалось не по дням, а по часам. Капелло продолжает исследования в этой области, надеясь показать, что экстремальные поведенческие проблемы иногда являются результатом травмы головного мозга (например, из-за опухоли) и, по сути, поддаются лечению с помощью хирургии.
Некоторые из детей, которых он воспитывает, остаются на неделю или месяц. Другие остаются с ним дольше. Капелло официально усыновил троих детей и со временем может усыновить еще больше. – Максимум семь, – сказал Капелло. – Мой фургон не сможет выдержать больше.
Друзья в Департаменте здравоохранения называют Капелло естественным, прирожденным приемным отцом и даже волшебником. Кэтрин Грант, руководитель программы размещения в приемной семье DHS, соглашается: – Если бы у меня была сотня таких, как Винсент Капелло, я могла бы спасти каждого больного ребенка в этом штате. Мы посылаем ему наши трудные дела, тех, кому мы отчаянно пытаемся помочь. Каждый лев возвращается ягненком. Либо дело в воде, либо он творит чудеса.
Спросите у Капелло его секрет, чтобы помочь этим детям справиться с их проблемами, и он ответит одним словом: «Любовь».
Вскоре легендарный хирург, по прозвищу «Человек из стали» за силу своих рук, благо для любого хирурга, уйдет на пенсию, чтобы стать полноценным приемным отцом. – Хирургия – это игра молодых, а я уже не молод.
Его дети отсчитывают дни до того момента, когда папе больше не придется уходить в пять утра и возвращаться домой из больницы в полном изнеможении. – Чем раньше, тем лучше, – говорят они, соглашаясь, – папа действительно становится слишком старым для этого.
Когда-то заброшенный и, как говорили, дом с привидениями теперь является дворцом. Детским дворцом. Он больше не называется «Безумие Кортни», а «Дракон» – идеальное название для кроткого, покрытого зеленой черепицей дома, который скрывается на краю карты. Когда доктор Капелло работает, чаще, чем ему хочется, три местные женщины по очереди играют роль нянь для детей: готовят еду и убирают, водят детей в школу и помогают с домашними заданиями. Но чаще всего вы найдете доктора Капелло наедине со своими детьми, и это именно то, чего он хочет.
Сегодня у дверей веранды стоят семь пар шлепанцев. Каждая комната ярко окрашена и с любовью оформлена. Куда бы вы ни посмотрели, везде есть игрушки, книги и пляжные полотенца. Любой, кто наблюдает за тем, как доктор Капелло жарит хот-доги на веранде, пока его дети играют на песке, не может не завидовать им. Этим детям очень повезло найти доктора, отца, спасителя и героя в Винсенте Капелло. Но даже не пытайтесь сказать ему об этом.
– Нет, нет, нет, – говорит Капелло на это замечание. Он показывает на себя. – Это я счастливчик.
Глава 12
Эллисон дважды прочитала статью от начала до конца, и к тому времени, когда закончила, ей пришлось вытереть слезы. Она никогда не знала ничего подобного ни о семье доктора Капелло, ни об истории «Дракона».
Называть себя счастливчиком было так похоже на доктора Капелло, хотя она могла бы с ним поспорить. Она чувствовала себя несчастной, пока мужчина в голубой медицинской форме не привел ее в этот волшебный дом. Если бы удача не отвернулась от нее, девушка могла бы остаться здесь на всю жизнь. Возможно, она была бы на всех фото на столе.
Эллисон вышла из кабинета и пошла по коридору третьего этажа, глядя на дом теперь другими глазами. Дейзи Кортни ходила по тому же коридору, что и Эллисон. Скрипел ли пол под каждым шагом Дейзи, как это было с Эллисон? Неужели Дейзи купалась в той же самой ванне на пьедестале, что и Эллисон в то утро? Эллисон не могла себе этого представить. Для нее это был «Дракон», детский дом. Невозможно представить двух очень больных и обеспокоенных людей, которые бродят по этим коридорам и умирают в этих комнатах. В какой комнате умерла Дейзи? В какой комнате был Виктор? Эллисон не хотела этого знать. Она могла понять, почему доктор Капелло не рассказал ей историю дома и его семьи. Безумие, насилие, выкидыши, ядовитая вода и плачущая женщина, гуляющая по пляжу в любое время суток, вряд ли могли стать уютной сказкой на ночь для детей. Даже будучи взрослой женщиной, эта история глубоко взволновала ее.
На третьем этаже было всего две двери. Первой была в спальню доктора Капелло, которая, должно быть, была библиотекой во времена Виктора и Дейзи. Вдоль стен стояли встроенные дубовые книжные шкафы, а в эркере скамейка – идеальное место для чтения. В детстве она не обращала внимания на книги доктора Капелло. Это не были сборники рассказов – ни картинок, ни разговоров, как жаловалась бы «Алиса в стране чудес». Это были медицинские книги, многие из которых были явно ценными предметами антиквариата. Она пробежала пальцами по красным и черным кожаным переплетам, взяла с полок несколько томов и принялась рассматривать изящные рисунки пером и чернилами человеческих органов, вен, мышц, костей и частей мозга. Они пахли раем – или старыми книгами, которые были ее версией рая.
У доктора Капелло была обширная коллекция книг по детской психологии, развитию мозга, расстройствам личности и поведения. Можно было бы подумать, что он психолог, а не нейрохирург, судя по его книжным полкам. Но статья на стене ясно дала понять, что доктор Капелло считает, что большинство поведенческих проблем имеют медицинские причины. Имеет смысл изучать и физиологию, и психологию, предположила она.
Кровать стояла в арке у большого окна, как и всегда, и рядом с ней стояло кожаное кресло, покрытое старым синим пледом. Эллисон почувствовала глубокую и тревожную нежность, когда сняла плед со стула и аккуратно сложила его. Именно здесь Роланд спал, когда нес ночную вахту со своим больным отцом. На боковом столике лежала книга о знаменитых изобретателях. Она подняла ее и перевернула потрёпанную страницу. «Все, что было великим в прошлом, высмеивалось, осуждалось, подавлялось – только для того, чтобы выйти из борьбы еще более мощно, еще более победоносно». Это была цитата Никола Теслы, и она, должно быть, нашла отклик в душе доктора Капелло, поскольку он подчеркнул ее синим пером.
Эллисон вернула книгу обратно на стол. Она представила, как Роланд читает ее папе каждый вечер. Ей вдруг захотелось, чтобы Роланд оказался рядом, и она снова смогла бы его поцеловать. Плохая мысль. Опасная. Ей не нужно было так быстро испытывать такую сильную привязанность к Роланду. В конце концов, сегодня она уезжает.
Или нет?
Эллисон забыла об этом, как только вышла в коридор и закрыла за собой дверь в спальню. Прямо напротив спальни доктора Капелло была дверь на чердак. С самого начала, как только она увидела дом с квадратной башенкой, торчащей сверху, она задалась вопросом, что за прелести находились в этой комнате, но тогда чердак был вне зоны досягаемости. В своем письме Роланд сказал, что нашел ее экземпляр «Трещина во времени» там. Возможно, еще больше ее старых вещей находятся там. Она потянулась к дверной ручке, но в ту же секунду, как коснулась ее пальцем, по руке пробежал электрический разряд. Не очень больно, но она вдруг замерла, словно ее сердце остановилось. Она кое-что вспомнила. Что это? Что-то насчет чердака. Что-то, о чем она должна знать.
Закрыв глаза, Эллисон снова коснулась дверной ручки. Статический шок рассеялся, но когда она попыталась повернуть ручку, то обнаружила, что дверь заперта. Странно. Когда они были детьми, имело смысл запирать чердак, но детей в доме больше не было.
Эллисон еще раз попыталась открыть дверь. Дом был старый; двери распухли, а петли заржавели. Нет, определенно заперта. Замок означает, что где-то должен быть ключ. Эллисон отошла от двери, намереваясь поискать ключи на кухне, когда почувствовала, как ее телефон вибрирует в заднем кармане джинсов.
Когда она увидела, кто звонит, то сначала не собиралась отвечать, но ей захотелось услышать знакомый голос.
– Да, МакКуин? – произнесла она, спускаясь по лестнице. Она старалась не показывать раздражение, когда отвечала, но у нее это не особо получалось.
– Где ты, черт возьми?
Беспокойство в его голосе удивило ее.
– Что? Где я? – спросила она, спускаясь на второй этаж. – А где ты?
– Я дома, где и должен быть. А вот ты нет. Я отправил к тебе в квартиру маляра, а твой сосед сказал парню, что ты собрала вещи и уехала в длительное путешествие.
– Ну, вот тебе и ответ, – ответила Эллисон. – Я собрала вещи и уехала в длительное путешествие.
– Ты не сказала, что уезжаешь.
– Я больше не обязана тебе ни о чем говорить.
– Я пытаюсь сделать тебе одолжение, – сказал он.
– Я же сказала тебе, что займусь ремонтом сама, – напомнила девушка. – Не моя вина, что ты не услышал ни слова.
Она спустилась по второму пролету и вошла на террасу. Если ей придется поддерживать этот разговор, то лучше сделать это в комнате с видом на океан, чтобы отвлечься.
– Я слышал. И сказал тебе, что позабочусь обо всем, – напомнил он.
– Я не меняла замки, – сдалась Эллисон со вздохом. – Отдай маляру свои ключи.
– Я отдал тебе свой ключ, – произнес мужчина. – Он в коробке.
– Прости, – извинилась она. – Я в Орегоне. И не стану возвращаться ради маляра.
– Орегоне? Что ты там делаешь?
– В гостях у Капелло.
МакКуин замолчал на мгновение. Эллисон собралась с духом.
– Эллисон…
– Я открыла конверт Пандоры.
– Это не смешно.
– Нет, – согласилась она. – Это ни капли не смешно. Причина, по которой Роланд связался со мой в том, что доктор Капелло умирает. Он подумал, что, возможно, я захочу его увидеть, пока не стало слишком поздно. Я захотела, и вот я здесь. Конец.
– Не конец. Далеко не конец. Кто-то в этом доме пытался убить тебя. Тебе не стоит там быть.
– Это было тринадцать лет назад.
– Как и мой развод. Я ведь не бываю в доме своей бывшей жены.
– Во-первых, твоя бывшая не пустила бы тебя в свой дом. Во-вторых, это не твое дело, МакКуин.
– Мы ведь друзья, не так ли?
– Нет.
– Сверчок…
– Я же просила тебя больше так меня не называть. И разве ты не должен сейчас покупать мебель для детской, ну или еще что, вместо того чтобы допрашивать меня?
– У меня достаточно времени, чтобы допросить тебя и купить мебель для детской.
– Тем не менее, я немного занята, поэтому мне пора.
– Занята? Чем?
– Сижу на диване и смотрю на океан. Я засыпаю.
– Ты собираешься злиться на меня вечно? – спросил он.
– Вечно? Всего три дня прошло. И к слову, я не злюсь. Тем не менее… Не думаю, что нам нужно разговаривать друг с другом. А ты?
– Я думаю, что, если ты находишься в доме с кем-то, кто хочет тебя убить, мы, вероятно, должны оставаться на связи.
– Я одна в доме, – сказала она. – И чувствую себя здесь в полной безопасности. Роланд оказал мне весьма радушный прием вчера вечером.
– Устроил вечеринку?
– Мы переспали, – ответила она.
Признание произвело на МакКуина ожидаемый эффект, и он надолго замолчал. Эллисон провела эти прекрасные секунды, улыбаясь и наблюдая, как волны танцуют на пляже. Казалось, что они сегодня счастливы, счастливы за нее.
– У тебя был секс с Роландом?
– Дважды.
– У тебя был секс со своим братом?
– Лучше. Или хуже, зависит от того, насколько ты католик. Он монах.
– Монах? Черная одежда и плохая стрижка? Такой монах?
– Он носит джинсы и фланелевые рубашки, и у него очень красивые волосы. Но да, он монах. Он уехал из аббатства несколько месяцев назад, чтобы позаботиться об отце.
– У тебя был секс с бывшим братом, который сейчас монах.
– На удивление, он был хорош, – продолжала Эллисон. – Даже и не скажешь, что он монах.
– Ты говоришь это только для того, чтобы сделать мне больно? – спросил мужчина.
МакКуин снова молчал, и Эллисон перестала наслаждаться этим.
– Нет, – сказала она. – Не только для того, чтобы сделать тебе больно.
– Черт возьми, Эллисон.
– МакКуин, ты действительно слишком много себе позволяешь. Ты звонишь мне. Не я. Ты все закончил. Не я.
– Шесть лет. Ты не можешь просить меня перестать беспокоиться о тебе в одночасье после шести лет.
– Не беспокойся обо мне, – произнесла она с преувеличенным стоном.
– Не беспокоиться? Ты в доме, где чуть не умерла, и не знаешь, кто это сделал и почему, и мне не стоит беспокоиться?
– Я знаю, что делаю.
– Не уверен.
– МакКуин, нужно ли мне напомнить тебе, что мне было девятнадцать, когда мы впервые занимались сексом. Ты относился ко мне как к взрослой, когда я была еще ребенком. Теперь я и в правду взрослая, а ты относишься ко мне все также. Если твое следующее предложение не будет извинением, то я вешаю трубку, и этот звонок станет последним, который я принимаю от тебя.
Зная МакКуина и его врожденную неспособность извиняться, она ожидала, что этот разговор станет последним. Однако, как оказалось, МакКуин умеет удивлять.
– Ты права, – сказал он наконец. – Мне очень жаль. Прости, что затащил тебя в постель в столь юном возрасте. Прости, что заставил тебя отложить свою жизнь ради меня. И мне жаль, что я обращался с тобой, как с ребенком, когда знал, что ты умная и способная.
– Спасибо, – поблагодарила она. – Извинения приняты.
– Еще кое-что.
– Ты снова собираешься сказать что-то сексистское и наставляющее?
– Возможно. Просто позволь мне.
– Ладно. Продолжай.
– Пожалуйста, Эллисон, пожалуйста, будь осторожна.
Умоляющий тон в его голосе пробил брешь в ее защите. С тех пор, как умерла ее тетя, он был для нее самым близким человеком. Он помог ей купить машину. Во время суровой зимы он снимал ей номер в отеле, потому что трубы в ее квартире замерзли. Когда Эллисон заболела пневмонией на последнем курсе колледжа, он обеспечил ей лучшее медицинское обслуживание, которое только можно купить за деньги. Если бы они до сих пор были вместе, он оплатил бы ей дорогу до доктора Капелло, номер в отеле и дорогу обратно. Так как он не мог оказать ей поддержку, когда она ее хотела, он оказывал ей поддержку, когда она в ней нуждалась.
– Просто… – сказала она, уже не сердясь. – Кажется, я начинаю кое-что вспоминать.
– Что? – спросил он. – Вспоминать что?
– Вспоминать то, что мне нужно вспомнить. Что-то важное. Я почти вспомнила, мне кажется, это как будто ты пытаешься вспомнить слово, и оно вертится у тебя на языке. Вот так.
– Ты хочешь вспомнить?
– Один из моих старых рисунков все еще висит на холодильнике. Возможно, если бы я знала, что произошло, почему мне пришлось уехать… Не знаю…
– Если бы ты знала, почему тебе пришлось уехать, ты бы осталась?
– Я не заглядывала так далеко.
– Ты не умеешь притворяться, – сказал он.
– Хорошо, возможно, я забегаю слишком далеко вперед. Было бы приятно провести Рождество с кем-нибудь.
– Мы всегда праздновали Рождество вместе.
– Двадцать седьмого, – напомнила она. – Никогда в Рождество. Ты всегда был со своими детьми в Рождество.
– Сверчок, я…
– Я знаю. Тебе жаль. Не стоит. Не в этом случае. Рождество для семьи, а я никогда не была членом твоей семьи.
– А Роланд – член семьи?
– Раньше был.
– Значит, ты планируешь остаться там на время?
– Чтобы повидаться с доктором Капелло.
– Хорошо, – сказал он. – Делай, как знаешь. Но если решишь остаться дольше, не теряйся, чтобы я знал, что ты жива.
– Если ты настаиваешь.
– Я настаиваю, – подтвердил он. – И дай мне знать, если произойдет что-нибудь странное, ладно?
Эллисон услышала какой-то звук снаружи. Она выглянула и увидела кого-то на веранде. Мужчина в черном. Полностью. Черные джинсы, черные ботинки, черная футболка-безрукавка, черные волосы и черные тату по всей длине рук.
– МакКуин, мне пора.
– В чем дело?
– Случилось кое-что странное.
Глава 13
К тому времени, когда Эллисон надела туфли и вышла на веранду, ее таинственный мужчина в черном уселся на одно из кресел для отдыха, смазав солнцезащитным кремом свой нос, скрестив одну ногу на колене и держа книгу в руках. В общем, он производил впечатление калифорнийской пляжной малышки, пекущейся на солнце. Он проигнорировал ее, когда она подошла и встала перед его стулом. Он просто перевернул страницу книги в мягкой обложке, даже не взглянув на девушку.
