Текст книги "Счастливчики (ЛП)"
Автор книги: Тиффани Райз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Привет, Брайен, – поздоровалась Эллисон. Бедный кот сонно заморгал. – Помнишь меня? Я помню тебя.
– Я помню тебя, – сказал Роланд.
– Я не с тобой разговаривала, – произнесла она, пытаясь спрятать улыбку.
Пока она гладила и чесала Брайена, Роланд смотрел на нее.
– Что? – спросила она. – У меня что-то с лицом?
– Ты выглядишь очень юной без макияжа, – заметил он.
– Ну, ты тоже выглядишь на почти шестнадцать после того, как сбрил щетину.
– Не пойми меня неправильно, но мне это кажется таким странным, – признался он, щурясь. – А тебе?
– Я думала о том же. Сначала ты для меня абсолютный незнакомец, – ответила она. – А потом, будто я никогда не уезжала.
– Точно. Сначала ты эта сложная двадцатипятилетняя женщина с бриллиантовыми серьгами и в красивых замшевых ботинках. А потом несносная десятилетняя девочка, которая снова загоняет меня в угол.
– И кто тебе нравится больше? – поинтересовалась она.
– Я скучал по несносному ребенку. Я рад, что познакомился с женщиной в замше. Ты уверена, что не можешь остаться подольше?
Эллисон улеглась на подушку и посмотрела на него.
– Я остаюсь сегодня, ради прошлого. Увижусь с доктором Капелло завтра. Но после этого, думаю, мне стоит уехать. Дело не в тебе, Роланд. Я хочу, чтобы ты это знал. – Он был так добр к ней, так по-братски, так честен с ней с тех пор, как она приехала, поэтому ей так не хотелось говорить ему об этом.
– Я не буду принимать твой отъезд на свой счет. – Роланд опустил Брайена на пол, и кот плавно направился к двери, держа хвост трубой, не сомневаясь, что найдет лучшее спальное место.
– Мне и в голову не приходило, что Брайен все еще здесь. От этого я счастлива, – сказала она, довольно улыбаясь.
– Я увидел, что у тебя горит свет. Подумал, что стоит посмотреть, как ты. Но у тебя все хорошо, поэтому… Я пойду, не буду мешать тебе спать.
– Не спалось. – Она провела пальцем по уху. – Хомячок в колесе в моей голове отказывается прекратить свой бег, – хмыкнула она. – Я читаю ему в надежде, что он вырубится. – Она показала на книгу «Излом времени».
– Я помню, как мы читали ее вместе, – заметил он.
– Первую ночь, которую я провела здесь. – Она вытянула книгу перед ним и помахала ею. Мужчина проглотил наживку.
Роланд дернул большим пальцем, показывая, что она должна отодвинуться, чтобы освободить место. Он лег рядом с ней и приподнялся на подушке. В отличие от нее, он не принял душ, и она почувствовала морской воздух на его коже, соль и пот. Она хотела прижаться носом к его шее и вдохнуть этот запах, но ей удалось сдержаться.
Роланд открыл страницу и прочитал первое предложение:
– Это была темная и бурная ночь, – начал он. После этого одного предложения он остановился. Он закрыл книгу, сел и повернулся к ней лицом.
– Роланд?
– Я соврал тебе кое о чем, – сказал он.
– Что? – Она приподнялась. Они стояли коленями к коленям на кровати, словно снова дети, рассказывая истории и секреты. О чем он солгал? Знал ли он, кто пытался избавиться от нее тринадцать лет назад? Он лгал о том, что был монахом? Он лгал о состоянии здоровья отца? Что заставило его глаза так затуманиться, а лицо быть таким серьезным?
– Я солгал, когда сказал, что не рад, что тебя бросили. Я рад, – произнес он.
– Ты? Почему?
Роланд поцеловал ее.
Глава 9
Поцелуй был быстрым, но таким воспламеняющим. Он поразил Эллисон, как молния поражает пляж, превращая песок в стекло в момент природной алхимии. Она насчитала один вздох между первым и вторым поцелуем. Первый поцелуй был его. Вздох был ее. Второй поцелуй тоже был ее.
Она обняла его за плечи и впилась пальцами в мягкие волосы на затылке. Прежде чем она успела понять, он поднял ее на руки и посадил на свои колени. Она обняла его ногами, и он обнял ее за талию, не прерывая поцелуя. Девушка не могла прекратить это. Если она прекратит это, то один из них может прийти в себя. Роланд поцеловал ее так, будто последние тринадцать лет только и ждал, чтобы снова получить этот шанс.
Этот поцелуй был мощным, притягательный и поглощающим. Языки встречались и сливались снова и снова. Его большие руки впились в ее бедра, притянув ее к себе. Это больше не был поцелуй. Она знала, что такое поцелуи. Это была прелюдия.
За одно мгновение она снова превратилась в ту двенадцатилетнюю девочку, которая впервые чувствовала эти странные, пугающие желания. Ее сердце колотилось, ее кровь бурлила; между ног было больно, и она двинулась навстречу ему, чтобы унять эту боль. Это не помогло. Тринадцать лет назад Роланд оттолкнул ее от себя, когда она села на него верхом. Но не в этот раз. На этот раз он перекатил ее обратно на кровать. Она ждала этого с того момента, как их губы встретились. Обняв ее за талию, он поднял ее и переместил так, чтобы она лежала прямо под ним. Он наклонил голову и снова поцеловал ее, медленно опускаясь на нее сверху. Она почувствовала его возбуждение, и это был шок, который был ей необходим, чтобы вырваться из тумана вожделения, который окружил их.
– Роланд…
Он поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз. Когда она больше ничего не сказала, мужчина накрутил прядь ее волос на палец, поднес к губам и поцеловал кончик. Затем он отпустил его и вместо этого коснулся ее плеча. Он просунул палец под бретельку ее топа и потянул вниз по ее руке, пока не обнажил грудь. Все тело Эллисон, внутри и снаружи, затрепетало. Сердце затрепетало, желудок затрепетал – каждый нерв внутри нее трепетал.
Роланд опустил голову, взял ее сосок в рот и глубоко и медленно сосал его в течение очень долгого времени. Она снова схватила его за волосы и прижала к груди. Он был объектом ее первых фантазий, и она хотела, чтобы он был у нее первым. Этого не произошло, но теперь у нее был шанс и выбор позволить ему стать ее вторым. Она хотела этого, и он тоже. Было ли это неправильно? Может быть. Но она не собиралась беспокоиться об этом сейчас. Будет полно времени, чтобы подумать об этом позже.
Эллисон позволила ему полностью себя раздеть и молча смотрела, как раздевается он. У него было впечатляющее тело: мускулистые руки, живот, бедра. И если какая-то часть ее все еще думала о нем, как о ребенке, то к тому времени, когда он снова присоединился к ней на кровати, она уже давно забыла об этом.
Девушка потянулась к лампе, чтобы выключить ее, но он остановил ее, схватив за запястье. Это снова вернуло ее к действительности, и она посмотрела на него в смятении.
– Не выключай, – тихо сказал Роланд, хотя было ясно, что это приказ, а не просьба. – Я хочу наблюдать за тобой.
Разница между выражениями «Я хочу видеть тебя» и «Я хочу наблюдать за тобой» была огромной, и Эллисон очень четко почувствовала эту разницу. Первое было кокетливым, как комплимент. Второе обжигало бы землю до самых недр так, что дым тлел в течение нескольких дней, если бы она позволила. И Эллисон позволила.
Нет, определенно они больше не были детьми.
Коленями он развел ей ноги и ввел в нее два пальца. Его руки были огромными, пальцы большими, длинными и шершавыми от работы. Медленное проникновение было чистым эротическим удовольствием. Пока он исследовал ее, осторожно, но глубоко проникая в нее, она откинула голову назад. Она впервые заметила, что с потолка свисал зеленый стеклянный дракон с широко раскрытыми крыльями. Окно было оставлено приоткрытым, сквозь щель прохладный ветерок пробрался внутрь и заставил дракона лететь. Прекрасно, все было так прекрасно.
– Так приятно быть внутри тебя, – прошептал ей на ухо Роланд. – Даже слишком. Заставляет меня забыть.
– Что ты брат, а я твоя сестра?
– Да, – сказал он. Он чуть было не улыбнулся.
– Я уже забыл о том и другом.
Хотя она и знала, что не стоит этого делать, она не могла не сравнивать его с МакКуином. МакКуин занимался сексом так, как другие мужчины выходят на утреннюю пробежку. Физически. Упражнение и разрядка превращали его в счастливого, здорового Купера МакКуина. Он платил за возможность пользоваться ее телом, как другие мужчины платили за членство в спортзале и персонального тренера. Он использовал ее, он использовал ее хорошо и часто. Его удовольствие было первостепенным, ее второстепенным. Она не возражала, ей даже нравилось это, если быть честной. Но с Роландом все было иначе. То, как Роланд трогал ее, смотрел на нее, держал ее. Это было важно для него. Имело значение.
Роланд медленно придвинулся к ней, снова целуя ее грудь и живот, прежде чем лечь между ее раздвинутых ног, чтобы поцеловать ее внутри. Он издал звук одобрения, попробовав ее на вкус.
Он никуда не торопился. Он кружил между ее бедер, облизывая, и целуя, и открывая ее, тогда как она уже сходила с ума от нетерпения.
– Роланд, – простонала она, и этого было достаточно. Он оторвал свое лицо и поднялся наверх, раздвигая ее ноги коленями, пока не оказался в колыбели ее бедер. Медленно он вошел в нее, неторопливо двигаясь, поворачивая механизмы, один за одним, пока они не оказались вместе. Мужчина снова прижался к ней, и она обвила его ноги. Она двинулась навстречу ему, чтобы сообщить, что хочет этого так же сильно, как и он. И даже больше.
Первые несколько трудных секунд проникновения Роланд не целовал ее. Эллисон откинулась на подушку, он обнял ее одной рукой, и они просто смотрели друг на друга.
– Ты в порядке? – спросил он. Она кивнула. – Это не слишком странно, нет?
– Нет, – ответила она, улыбаясь ему. – Просто странно.
Он коснулся ее щеки костяшками пальцев. Она чувствовала себя одновременно возбужденной и сонной. Теперь, когда они преодолели первоначальную неловкость, казалось совершенно естественным то, что Роланд был внутри. Они подходили друг другу. Так хорошо, что она задумалась, возможно, все так и должно было быть. Она должна была уехать ребенком, чтобы вернуться к нему женщиной. Тринадцать лет назад неловкий момент заставил их страдать и стыдиться. Теперь же, будучи взрослыми, в их паре было одно удовольствие и никакой боли или стыда.
И вновь Роланд склонился над ней и поцеловал ее. Когда она попыталась запустить пальцы ему в волосы, он поймал ее за запястье и прижал к кровати. Его руки были большими и властными, но и нежными тоже, поэтому казалось, что он не удерживает ее, а просто держит. Она повернула голову и поцеловала его в бицепс долгим поцелуем, от которого он ахнул, приоткрыв губы и закрыв глаза. Он был так красив. На секунду она снова стала той двенадцатилетней девочкой, которая впервые поняла, насколько красив ее старший брат, насколько прекрасен и силен. Она нуждалась в нем, как нуждалась в тот день, и он не стал сопротивляться, когда она толкнула его на спину и оседлала.
Девушка выдохнула его имя, и он поднял голову и улыбнулся ей, довольный тем, что она довольна. Это была новая улыбка, эротическая улыбка. Эллисон лизнула ложбинку его горла, двигая бедрами. Он забирал ее дыхание. Ей стоило вернуться много лет назад.
– Это было неприлично, – выдохнул Роланд, роняя голову на подушку.
– Прости, – извинилась она, улыбаясь и нисколько не раскаиваясь. – Я долго ждала, чтобы сделать это.
– Чего еще ты долго ждала?
– Очень многого, – сказала она. – Этого… – Она провела пальцем между его плечами. – И этого… – Она царапнула его по животу, от шеи до бедер. – И этого… – Она опустила бедра так низко, как могла, давая ему почувствовать каждый ее мускул, который удерживал его внутри нее и охватывал жаром. Он произнес что-то вроде: «Боже, помоги мне», – но она не совсем поняла. Все, что она понимала, что это было так приятно, что сделала это снова. Она двигалась навстречу ему сильнее, быстрее, и Эллисон сдалась ему без остатка. Она кончила первой, утонув в волнах удовольствия и счастья, и он последовал за ней, дрожа в ее руках и выдыхая ее имя.
Все кончилось. Она поняла это, когда Роланд выключил лампу, и комната погрузилась во мрак. Но мужчина не ушел. Она думала, что он уйдет, но вместо этого он лег на бок и прижался грудью к ее спине.
Он поцеловал ее в шею и притянул чуть ближе. Пару секунд они молчали, пока Эллисон не решила задать ему вопрос, которым задавалась с тех пор, как получила его письмо.
– Почему ты думаешь обо мне, когда идет дождь? – спросила девушка, думая о том, знает ли правильный ответ.
– А ты не помнишь? Мне кажется, там, где ты выросла, дождь шел нечасто, – ответил он. – А здесь, у самого океана, дождь бывает очень громким. Когда шел дождь, и дул ветер, весь дом трясло. Поэтому ты приходила ко мне в слезах и спрашивала, можно ли переночевать у меня.
Эллисон улыбнулась. Она вспомнила те осенние штормы, те зимние шквалы ветра, такие сильные, что все время казалось, что тебя может унести в страну Оз. Иногда они могли отличить день от ночи только по цвету дождя – серый днем, черный ночью. А в январе приходили морозы и покрывали «Дракона» льдом так, что его зеленые чешуйки сияли серебром.
– Не знаю, почему я, – сказал Роланд. – Но это всегда должен был быть я. Ни папа, ни Тора, никто другой, кроме меня. И ты всегда засыпала спустя пять минут после того, как мне стоило разрешить тебе поспать со мной. А потом я поднимал тебя и нес обратно в твою кровать. Каждый раз, как шел дождь. Примерно к десяти годам ты это переросла.
– Хочешь знать секрет? – спросила она.
– Конечно.
– Я никогда не боялась дождя.
– Хочешь знать мой секрет? – спросил Роланд.
– Конечно.
– Я всегда это знал.
Глава 10
Казалось, Роланд заснул в считанные секунды. Эллисон слушала его ровное дыхание, такое спокойное и довольное. Она завидовала этому удовлетворению.
Осторожно высвободившись из-под тяжелой руки Роланда, девушка пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок. Она пила таблетки, поэтому не переживала из-за того, что они не воспользовались презервативом. Она никогда не носила их с собой и сомневалась, что у монаха, находящегося в отпуске по болезни, они могли быть. Роланд, монах. Роланд, ее первая любовь. Роланд, ее бывший брат. Все это было настолько сюрреалистично, что она не могла заставить себя вернуться в постель. Это означало бы относиться к тому, что произошло, как к обычному и нормальному, в чем ей почему-то не удавалось себя убедить.
Эллисон снова надела пижаму и выскользнула из комнаты. В доме было тихо и темно, и она на цыпочках спустилась по ступенькам, чтобы выйти на веранду. Ее сразу же охватило спокойствие при первом же поцелуе ночного воздуха. Легкий ветерок обдувал ее насквозь, щекоча каждый дюйм обнаженной кожи. Пальцы ног покалывало в ночной прохладе, и по телу пробежали мурашки, восхитительные мурашки, как от нежного прикосновения красивого незнакомца. Она прислонилась к перилам веранды и уставилась на воду, вдыхая воздух, выдыхая свое смущение. Широкий горизонт был окутан темнотой, и ей казалось, что он меньше, чем есть на самом деле, будто это был ее личный океан. Ее так и подмывало пойти на пляж и перейти его вброд. Океан всегда был теплее ночью, ведь так?
Она подошла к ступенькам и начала спускаться.
– Уже уходишь?
Эллисон обернулась и увидела Роланда, выходящего из двери на веранду.
– Я думала пойти к воде.
– Тебя слишком долго не было, – сказал он. – Тебе нужен фонарик или наступишь на что-нибудь.
– Камень?
– Медузу.
– О, – произнесла она. – Тогда я подожду до утра.
– Неплохая идея, – согласился он. Роланд снова надел пижамные штаны, но был без рубашки, и она боролась с желанием обвить его руками и украсть тепло его тела.
– Ты в порядке? – спросил мужчина, закрывая за собой дверь и подходя к ней. Она вернулась к перилам и продолжила наблюдать
– Кажется, мне не стоит спать сегодня, – призналась девушка.
Роланд стоял рядом с ней, его локоть касался ее локтя у перил.
– Я увидел, что ты тут, – сказал он, – в своей маленькой белой пижаме с распущенными волосами и кое-что вспомнил.
– Что? – поинтересовалась она.
– Почему я верю в любящего Бога.
Эллисон улыбнулась.
– Ты слишком хорош для меня, – сказала она.
– Не может быть.
– Может, – настаивала она. – Не знаю, заслуживаю ли я этого.
– Ты сейчас больше похожа на монаха, чем я, – заметил Роланд. – Думаю, ты слишком строга к себе. У нас был секс. Люди занимаются этим. И монахи тоже, хотя не должны.
– Точно? – уточнила она. – Ты мой первый монах.
– Ох… когда я уезжал, – сказал он, – мой настоятель провел со мной долгую беседу на тему секса.
– Как о пестиках и тычинках?
– Скорее «Ты молод, а забота об умирающем отце – это стресс. Возможно, ты займешься сексом, пока снова будешь в миру. Не позволь этому стать преградой между тобой и нами. Грех всегда должен быть мостиком, который приводит тебя к Богу, а не стеной между Ним и тобой».
– У тебя хороший настоятель.
– Он очень мудрый человек, – не стал спорить Роланд. – Также он просил меня быть честным с тем, с кем я буду. Чтобы я не дарил надежду.
– Я не жду предложения руки и сердца.
– Ты можешь быть честна со мной, Эллисон. Не возводи между нами стену, потому что я монах. Если тебе есть что рассказать мне, то рассказывай.
– Я постоянно думаю, что ты станешь меня судить.
– Если бы я хотел судить людей, то стал бы священником или завел бы себе профиль на Фейсбуке, – сказал Роланд. – А не сделал ни того, ни другого.
Подул ночной ветерок, и она задрожала. Ей хотелось попросить Роланда обнять ее, чтобы согреться, но не стала. Они снова были незнакомцами. Он был внутри нее меньше получаса назад, а она даже не могла попросить его обнять ее. Они с МакКуином были незнакомцами по согласию, особенно во время секса. Она играла свою роль, а он свою, как и незримое соглашение не заглядывать за занавес. И ей никогда не хотелось подглядывать. Но с Роландом она это сделала. Ей больше не хотелось притворяться.
– Если бы ты не был монахом, все было бы проще, – сказала она.
– Даже если бы я был судьей, – произнес Роланд. – Мне нечего сказать после того, что случилось сегодня ночью.
– Хорошо сказано, – похвалила она, опустив голову на руки и пряча улыбку.
– Ты думаешь о нем? Своем бывшем? – спросил Роланд. Теперь он говорил серьезно. Было так странно слышать его голос.
– Я думаю о тебе, – ответила девушка. – И о нем. Как рассказать тебе о нем?
– Просто скажи.
– Я тоже солгала тебе, – произнесла она наконец.
– О чем же?
– О МакКуине.
– Каком? Купере МакКуине? Твоем боссе?
Она кивнула.
– Он не был моим боссом.
Роланд уставился на нее широко раскрытыми от удивления глазами.
– Купер МакКуиин… парень-инвестор-миллиардер? Ты была его девушкой шесть лет?
– Нет. Мы спали вместе, – сказала она. – В течение шести лет. Но я не была его девушкой.
– Тогда кем же ты была? Тайной женой?
– Тайной любовницей. Его купленной и оплаченной тайной любовницей.
Роланд повернулся и посмотрел на нее с прищуром.
– Я же говорила, – пробормотала она. Он был явно потрясен. И не нужно было слов.
– Любовницей? – переспросил Роланд.
– Или содержанкой. Я называла себя так пару раз.
– Значит… они еще существуют? Содержанки?
Она рассмеялась. Девушка не ожидала, что станет смеяться во время этого разговора.
– Да, – подтвердила она. – Содержанки еще существуют. Там, где есть мужчины с деньгами и женщины без них, они будут существовать.
Роланд показал жестом, что она может продолжать. Поначалу казалось, что слова не хотят выходить, но потом что-то начало получаться. Наконец ей удалось взглянуть Роланду в лицо. Он не казался злым, хотя и не казался счастливым.
– Ты ожидал от меня большего, да? – спросила она.
– Я ожидал для тебя большего, – сказал он. – Существенная разница.
– А она есть?
– Очевидно, у нас с тобой никогда не было нормальных отношений как между братом и сестрой, – заметил он.
– Очевидно, – сказала Эллисон.
– Но я всегда любил тебя, – признался мужчина. – Мне не нравится мысль, что тебя запер в башне какой-то богач ради секса.
Эллисон слабо улыбнулась, ее смех был глухим и циничным для ее собственных ушей. Тогда она чувствовала себя старше Роланда. Он казался ей таким наивным, этот монах с благородной душой. Он и понятия не имел, какой была ее жизнь с МакКуином.
– Я была заперта только по собственной воле. Я могла бы уйти от него, если бы захотела. И я не стыжусь своих отношений с ним. Мне неудобно говорить об этом с людьми, но… но я знаю, что мне стоило рассказать тебе обо всем до того, как мы переспали.
– Я рад, что ты не сказала мне об этом раньше. Иначе я бы с тобой не переспал.
– А-га. Осуждение. Так и знала.
– Да нет же, клянусь, – сказал он, поднимая руки в знак капитуляции. – Я имею в виду, что не хотел бы, чтобы ты думала, что я пришел в твою комнату, потому что считаю тебя, ну, знаешь, доступной.
– Я вовсе не доступна, – произнесла она. – МакКуин красив, и он миллиардер, к тому же. Дело в том, что со мной трудно.
Роланд поднял два пальца.
– Что? – спросила она, глядя на эти два пальца.
– Со мной тоже довольно трудно, – сказал он.
– Погоди. Я у тебя вторая? – спросила девушка, показывая на себя. Он кивнул. – Ух, ты. Так это была я и кто-то еще из далекого прошлого?
Мужчина снова кивнул.
– Надеюсь, это стоило того, чтобы ждать, – сказала она.
Он снова кивнул, медленно, зрачки расширены.
– Для меня большая честь быть у тебя второй, – произнесла девушка.
– А для меня честь быть твоим первым монахом после разрыва, – сказал Роланд. – Мне далеко до миллиардера.
– На самом деле дело было не в деньгах, – объяснила она. – Деньги сделали это возможным… но, по правде говоря, я не хотела быть одна. Мне нужен был кто-нибудь в моей жизни. МакКуин определенно лучше, чем ничего.
– Я думал, у него есть девушка. В статье, где я нашел твое имя… у него точно была девушка.
– О, да, у него она была, – подтвердила она. – И я тоже.
– Ты заслуживаешь большего, – заметил Роланд.
– Возможно, – сказала она. – Но справедливости ради, МакКуин с самого начала ясно дал понять, какая роль мне отведена. Я была в его жизни, чтобы обеспечить секс по требованию. У девушек есть жизнь. Девушки могут сказать: «Не сегодня, дорогой, у меня болит голова». Моя задача состояла в том, чтобы стать той, у кого никогда не болит голова. Я была роскошным приобретением, и роскошь состояла в том, чтобы быть всегда там, когда он хотел меня, а когда он не хотел, я просто перестала существовать. Я была… – она подула на кончики пальцев, – призраком.
– Влюбленным призраком, – добавил Роланд.
– Он называл меня Сверчком, – рассказала она. – Как можно не влюбиться в того, кто называет тебя Сверчком?
– Почему Сверчок?
– В нашу первую поездку он взял меня в Нью-Йорк. Мне было двадцать, лето перед первым курсом колледжа. Мы пошли смотреть бродвейскую постановку, и вечер был отличный, поэтому к отелю мы возвращались пешком. Мы шли мимо каких-то бездомных, и я сказала МакКуину, что он должен дать им денег. Он ответил, что быть со мной – это как иметь собственного говорящего Сверчка. Я была его совестью.
– Похоже, он заботился о тебе.
– Ты очень добр.
– Он держал тебя у себя шесть лет, – сказал Роланд. – В любом случае, он должен был немного заботиться о тебе.
– Возможно. Не то чтобы это имело какое-то значение. Все кончено. Он встретил кое-кого, и у них был случайный секс. И, бам, она беременна. Поэтому он попрощался со мной.
– Ой, – произнес Роланд, драматически поморщившись.
– Да, ой, – согласилась она. – Но это было правильное решение. Теперь есть ребенок, поэтому… – Девушка судорожно вздохнула и вытерла слезы, прежде чем Роланд успел это сделать. – Это к лучшему. Мне пришлось отложить свою жизнь ради него. Никакой работы. Никакого парня. Принцесса в башне кажется романтическим образом для всех, кроме самой принцессы.
Эллисон почувствовала, как снова хочет заплакать и поэтому начала моргать, опять моргать и снова моргать, чтобы остановить слезы. Роланд встал перед ней, его руки согревали ее обнаженные бедра. Она накрыла его руки своими и посмотрела на их переплетенные пальцы.
– Ну, вот и все, – прошептала она. – Вот и вся история.
– Это вся история? – спросил Роланд.
– Когда он ушел от меня два дня назад, – сказала Эллисон, – Мне снова стало семь лет, когда я ждала маму, которая ушла в аптеку за сиропом от кашля. Это должно было занять тридцать минут. Через два часа она все еще не вернулась. Я просто… Я вышла из квартиры и звала ее, словно потерявшуюся собаку. Как будто она услышит мой зов и вернется. – Эллисон снова заморгала, чувствуя, как горячие слезы потекли у нее из глаз. – Она так и не вернулась. Я почти ее не помню, но до сих пор ненавижу оставаться одна.
– Поэтому ты здесь? Ты не хотела оставаться одна?
– Вероятно. – Она осознала, как холодно это прозвучало. – Прости.
– Тебе не за что просить прощения. Если бы папа не умирал, я бы не отважился написать тебе. Я рад, что сделал это.
– Даже зная, с кем ты только что переспал?
– Особенно зная, с кем я только что переспал, – сказал он, улыбаясь.
Она игриво, но не сильно толкнула его локтем в ребра.
– Я это заслужил, – сказал он. – Ты в порядке?
– Да, – пожала плечами Эллисон, притворяясь, что у нее все хорошо. – Знаешь, что самое смешное? Его новая леди сказала ему, что я больше не могу быть в кадре. Вот, что она сказала. Я никогда не была в кадре. За исключением тех фотографий, которые режут и сжигают негативы.
– Вот как? Негативы? – спросил Роланд.
– МакКуин не доверяет Облаку фото своего члена.
Роланд рассмеялся. Хоть один из них мог смеяться над этим.
– Если тебе станет от этого легче, то ты есть на наших фото, – сказал Роланд. – На многих. Они наверху у папы в кабинете.
– Ты милый, – произнесла она и устало рассмеялась.
– Что тут смешного?
– О, думаю о том, что мы спускаем с рук богачам. Девушки МакКуина знали обо мне. Я имею в виду, что они не знали, как меня зовут, где я живу, но знали, что у него был кто-то на стороне. Он их предупреждал. И они спускали ему это с рук. Но вот если бы он был механиком или почтальоном, такого бы точно не произошло.
– Посмотри на папу, – сказал Роланд. – Ты думаешь, нормальный человек, бедный парень сделал бы то, что сделал он? Этот мужчина мог буквально войти в детский дом и, щелкнув пальцем, забрать ребенка. – Роланд поднял руку и щелкнул пальцами, как будто бы грубо подзывая официанта. – Когда такое делает богач – это филантропия. А если так сделает бедный, то сразу вызывают полицию.
– Доктор Капелло помогал людям. МакКуин помогал себе, – сказала Эллисон. – Должно быть, это приятно.
– Быть настолько богатым? – спросил Роланд.
– Да, таким богатым, что ты можешь щелкнуть пальцем и заставить кого-то пойти с тобой просто так, – сказала она. – Думаешь, с нами сработает?
Роланд посмотрел на нее и дважды щелкнул пальцами. Эллисон улыбнулась и поманила его пальчиком. Он обнял ее за талию и повел от перил к террасе.
– Эй, – сказал он, когда они снова вернулись в дом. – Знаешь, что? Это действительно работает.
– Роланд Капелло, – произнесла она, проводя ладонями по его обнаженным рукам до плеч, – Ты действительно самый милый парень на свете.
– Неужели? В монастыре сейчас вечернее богослужение. Я должен быть на молитве. – Эллисон посмотрела ему в глаза. Его взгляд не был томным, как у МакКуина. У Роланда был серьезный взгляд – глаза, как лабиринты коридоров из мрамора, освещенные свечами в железных канделябрах. Она могла бродить по этим темным коридорам вечно и никогда не чувствовать себя потерянной.
– Ты милый, – повторила Эллисон, скользя пальцами по его широкой груди и крепкому торсу. Он задрожал от ее легкого прикосновения, и она улыбнулась этому. Ее Роланд, монах. Милый, нежный, добросердечный монах, который был с двумя девушками за все свои тридцать лет. Ей придется научить его тем вещам, которым МакКуин научил ее. – Очень, очень милый. Но знаешь что?
– Что? – спросил он, проводя рукой по ее волосам.
Эллисон опустилась на колени, но не для того, чтобы молиться.
– Я тоже милая.
Глава 11
На следующее утро Эллисон проснулась и обнаружила, что лежит в постели одна. Простыни были прохладными. Роланд давно ушел. Готовясь встретить взглядом солнечный свет, она открыла глаза и увидела записку, лежащую на подушке рядом.
Доброе утро, солнышко,
Я все утро пробуду в больнице с папой. Дикон и Тора, вероятно, вернутся к полудню. Чувствуй себя как дома.
Спасибо за прошлую ночь. Если тебе нужен содержанец, я обещаю, что мои расценки очень разумны.
С любовью,
Роланд.
P.S. В этом доме нет никаких секретов. Будь готова к урагану Дикон. Как только он узнает, этому не будет конца.
P.S. № 2. Я не шутил, что ты есть на наших фотографиях. Иди посмотри в кабинете отца у него столе.
Она улыбнулась, глядя на письмо. Девушка была рада, что в его словах не было неловкости. Роланд никогда не был драматичным человеком. А Дикон? О, она могла справиться с Диконом. Ей даже нравилась мысль, что ее дразнят за то, что она спит с Роландом. Ее никогда раньше не дразнили из-за парня. Ее единственные серьезные взрослые отношения были с МакКуином, и он был секретом.
После душа Эллисон приготовила себе завтрак: йогурт и тосты. Кроме Брайена, который спал на диване на террасе, она была в доме одна. Несколько минут она бродила по лестнице, позволяя воспоминаниям о времени, проведенном здесь, нахлынуть на нее. Громкие семейные ужины в столовой. Игры в шарады на террасе после захода солнца. Доктор Капелло помогает ей с научным проектом на кухне. Они сделали вулкан, мини-Маунт-Худ. Счастливые воспоминания, все они. Она встретила еще больше счастливых воспоминаний на втором этаже. Тора делает прическу для нее – сегодня французская коса, завтра косички. Дикон и Роланд закутали ее в одеяло, а она кричит: «Быстрее! Быстрее!» Они с Кендрой читают на палубе, плавая посреди океана, мальчики пытаются произвести на них впечатление своими жалкими попытками заняться серфингом.
Эллисон шла от спальни к спальне, становясь все моложе, когда воспоминания дразнили ее улыбкой, щекотали ее смехом. Теплые воспоминания, солнечные воспоминания. Воспоминания, которые сделали для нее почти невозможным примирить красоту, которую она нашла в этом доме с уродливым концом всего этого. Здесь она не знала ничего, кроме любви, ничего, кроме доброты. Но кто-то, должно быть, оставил дверь приоткрытой, и зло пробралось внутрь, пока никто не видел.
Эллисон поднялась по лестнице на третий этаж, где, как она знала, был кабинет доктора Капелло. Это была лестница, та самая, с которой, по их словам, она упала, а значит, по какой-то причине она находилась на третьем этаже. Тем не менее, вспомнить, почему оказалась здесь, у нее не получалось. Этот этаж был, в основном, закрыт для детей, так как доктор Капелло держал там свой кабинет – медицинские записи, компьютеры и другое дорогостоящее оборудование. Но если они болели и не ходили в школу, доктор Капелло разрешал им подняться наверх и провести день с ним. У него в кабинете был диван, и Эллисон вспомнила, как задремала под одеялом от лихорадки, проснулась, чтобы почитать или посмотреть свой маленький портативный телевизор, пока он работал над тем, чем тогда занимался.
