Текст книги "Счастливчики (ЛП)"
Автор книги: Тиффани Райз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Перевод: endeavour3
Сверка: helenaposad
Бета-коррект: lildru
Редактор: Amelie_Holman
Оформление: Skalapendra
– …друзья детства влияют на нас сильнее, чем друзья, которых мы заведем позже.
Мэри Шелли, Франкештейн.
Глава 1
Луисвилль, Кентукки, 2015
Эллисон хотела, чтобы этот разговор закончился как можно быстрее. И еще она надеялась, что тяжелые серые тучи разойдутся, и появится солнце. Сегодня её ничто не удивит – ни солнце, ни дождь. Девушка стояла у окна кухни, обдирая старую белую краску с подоконника, ожидая, когда же небо Кентукки сделает свой выбор. А тем временем, сидя за столом, ее любовник Купер МакКуин аккуратно разрушал ее жизнь.
Внезапная удача – облака разошлись. Солнце ярко блеснуло и на мгновение её ослепило. Она выдохнула с облегчением. Эллисон всегда любила дождь. Она могла простить МакКуина за то, что тот уходит. Но она бы никогда не простила его за то, что он испортил ей дождь.
– Она беременна, – сказал МакКуин. – Рожает в апреле.
– Ты счастлив, – заметила Эллисон, сдирая еще один слой краски с рамы. Она почувствовала подобие глупого триумфа, когда оторвала длинную белую полоску.
– Сверчок, – сказал он тихо извиняющимся тоном. – Посмотри на меня.
Эллисон хотела уйти, уйти и не оглядываться. Ей придется, она это понимала. Но вместо этого девушка повернулась и посмотрела ему в лицо. Он только что покончил с ними, а она все еще подчинялась его приказам.
– Прости, – произнес он.
– Все в порядке, МакКуин, – заверила она, пожимая плечами. – Мы знали, что рано или поздно этим закончится. Я имела в виду не то, что ты встретишь какую-то странную женщину в баре, и она забеременеет… Но…
– Но… – Он откинулся на спинку стула.
– Однако, ты этому рад, не так ли? – спросила она. – Ты можешь быть честен со мной. Я это ценю.
Она врала. Нагло врала. Ей не хотелось, чтобы он был честен с ней. Эллисон хотелось, чтобы он лгал ей, так же сильно, как и она ему. Ей хотелось, чтобы он сказал ей, что не счастлив, что не хочет, чтобы это заканчивалось, что его заставили, что, если бы у него был выбор, он бы отбросил предосторожности и женился бы на Эллисон хоть завтра, даже если бы это привело к скандалу, и его дети навсегда перестали с ним разговаривать.
– Да, – не стал врать он. – Я счастлив.
– Тогда я тоже за тебя счастлива.
Еще одна ложь.
Тем утром Эллисон почувствовала, что сегодня будет день признания. Но вместо звонка, чтобы сообщить, что он заедет – конечно же, ради секса, других причин быть не могло – он позвонил, чтобы сказать, что у него для нее письмо и серьги, которые он нашел в шкафчике ванной комнаты.
– У нее есть деньги. Ей тридцать семь. Лучше подходит мне по возрасту, чем ты, – сказал он. Шутка. Он пытался рассмешить ее и, черт возьми, это сработало. Но ее смех был недолгим. Ее любовником – или, как она считала, бывшим любовником – был Купер МакКуин, который мог стать миллиардером, если бы проявил творческий подход к счетам. Ему было сорок пять, а ей двадцать пять. Она была его любовницей шесть лет, хотя знала его семь. Самое мерзкое то, что все это было безвкусным клише. В восемнадцать она получила работу у МакКуина в качестве няни его дочери Эмми.
– Мои поздравления, – сказала Эллисон. Он пытался избавить ее от боли, не показывая, как сам взволнован тем, что скоро родится его третий ребенок. Они с женой развелись, когда у них было двое детей, и он как-то давно признался, что чувствовал, будто его семье кого-то недостает. Но не ее. Она не была семьей. Она была прислугой.
– Это будет приключением, – говорит он, сохраняя ровный тон.
Будет… Он уже видел будущее с этим ребенком, с этой женщиной. И уговорить его поступить иначе было невозможно. Все уже сделано и закончено. Теперь бы только продержаться до конца разговора и не сломаться. За все шесть лет, которые она была тайной любовницей очень богатого человека, ей удалось ни разу не сорваться в его присутствии. И сейчас она не хотела пересекать эту черту.
– Она знает обо мне? – спросила Эллисон. Важный вопрос.
– Я сказал ей, – ответил МакКин. – После того, как она сообщила, что беременна.
– Она попросила тебя от меня избавиться, не так ли?
– На самом деле, нет. Она сказала, что я могу участвовать в жизни ребенка, но не быть с ней, если со мной все еще будешь ты. Ради ребенка я решил, что мы должны попытаться наладить отношения.
– Да, оно того стоит, – согласилась Эллисон. Даже она не могла отрицать, что он поступает правильно.
– Она просила передать тебе, что ей очень жаль, – сказал МакКуин. – И она искренна. Она ничего о тебе не знала. Ничего личного.
– Нет, конечно, нет, – сказала Эллисон. – Как там ее зовут?
МакКуин замолчал, словно взвешивая за и против.
– Пэрис. Пэрис Шелби.
– Передай мисс Шелби, что я это ценю. И я понимаю. – Эллисон замолчала. – Должно быть, между вами что-то особенное. Я пережила трех твоих подружек.
– Я схожу по ней с ума, – наконец признался МакКин. Это как нож в сердце. Маленький нож, но зазубренный. Он действительно ранил.
– А по мне нет, – сказала она.
МакКуин тяжело вздохнул, слишком мудрый, чтобы возразить. Он был красивым мужчиной – загорелый, высокий и худощавый, с либидо двадцатилетнего. Но нельзя отрицать, что у него были морщинки вокруг глаз, волосы, скорее, похожие на соль, чем на перец, и в те редкие моменты, когда они бывали вместе на публике, люди всегда смотрели на них с немым вопросом: «Это дочь или девушка?» Она не станет скучать по этому. Ей стоит подумать, о каких вещах она еще не станет скучать, но Эллисон продолжала думать о том, что останется с пустыми руками.
– Аренда оплачена до конца года, – сообщил МакКин. Он вытащил конверт из коробки и показал ей квитанцию. – Я бы подарил тебе эту квартиру, но не владею зданием. И если хочешь оставить мебель, она вся твоя. Все, что тебе не нужно, можешь продать. – Ее охватило огромное облегчение. Она не была без ума от этого места, но ей нравилось иметь крышу над головой. Это была очень хорошая квартира – угловая, на втором этаже колониального особняка в стиле эпохи Возрождения в исторической части Старого Луисвилля. МакКуин купил сюда старинный диван и стулья, ковры на отполированные деревянные полах и шикарную кровать королевского размера. Все для него, конечно, не для нее. Но было огромным облегчением, что ее не выгоняют. Ей больше некуда идти.
– Я ценю, что ты даешь мне время, – произнесла она.
– Если тебе нужно больше времени, только попроси. – Он улыбнулся и вытащил конверт поменьше. – И я написал тебе рекомендательное письмо.
Это заставило ее громко и сильно рассмеяться.
– Рекомендация для чего? – спросила Эллисон. – Существует агентство по поиску любовниц для богатых мужчин?
Он поморщил нос в отвращении.
– Ты не была моей любовницей. Это так…
– Правдиво?
– Мелодраматично. Это всегда было дружеским деловым соглашением.
– Поняла. Значит, ты меня не бросаешь. Ты меня увольняешь.
Эллисон отвернулась к окну и краске, которую сдирала. Снаружи шли студенты, некоторые из них были одеты в красные футболки университета Луисилля. Они шли мимо дома, потея на солнце. Одна девушка держалась за руку своего парня. Другие два парня шутливо толкали друг друга. Они были, скорее всего, года на четыре младше нее. И все же выглядели, как дети. Счастливые дети. Красивые счастливые дети. Все дети должны быть счастливы.
– Я пришлю кого-нибудь сделать здесь ремонт, – сказал МакКуин. – Я хочу быть уверенным, что ты получишь залог обратно.
– Я могу сама все покрасить.
– Я пришлю кого-нибудь.
– Это ведь теперь моя ответственность, верно?
– Да, но…
– И я – нет, – сказала она.
– Что нет? – спросил он.
– Твоя ответственность. Больше нет.
– К этому придется привыкнуть, – заметил он.
Она повернулась и засунула руки в карманы джинсов. Ему никогда не нравилось, что она их носит. А ещё брюки и спортивные штаны. МакКуин предпочитал юбки и платья – или белье, которое он ей покупал. И сегодня это был такой небольшой протест – надеть джинсы. И все же сверху она надела его любимую блузку – милый белый кружевной топ, который делал ее похожей на хиппи, затерявшейся во времени – она распустила волосы и накрутила их так, как ему нравилось.
– Привыкнешь, – сказала она. – Я уже привыкла.
МакКуин проигнорировал это замечание и снова заглянул в коробку. Он вытащил холщовую сумку, внутри которой было что-то, похожее на кирпич.
– Что это? – задала она вопрос, прищурившись.
– Пятьдесят тысяч долларов. Наличными.
Эллисон широко открыла глаза.
– Это поможет, пока ты не найдешь работу, – объяснил он. – Или поможет закончить аспирантуру. Я тебя знаю, поэтому даю приказ не тратить их на книги и не раздавать нуждающимся.
Она проигнорировала последнее предложение. Если он давал ей деньги, она может делать с ними все, что посчитает нужным. Эллисон скупит весь чертов магазин книг, чтобы досадить ему, если захочет.
– Пятьдесят тысяч долларов, – сказала она. – Ты, должно быть, испытываешь огромное чувство вины, МакКуин.
– Я действительно чувствую себя виноватым, – подтвердил он с гордостью. – Я платил тебе, чтобы ты не работала, чтобы ты всегда была свободна для меня. Три года – это большой пробел в твоем резюме.
– Я расскажу, что работала на тебя в качестве профессиональной содержанки. Имя Купера МакКуина известно во всем штате.
– Я бы предпочел, чтобы ты показала рекомендательное письмо. Там говорится, что ты очень хороший личный помощник.
– Ударение на слове «личный»? – Она подняла сумку, определяя ее вес. – Я думала, будет больше.
МакКин поднял брови.
– Нечасто я слышу это предложение.
Она уставилась на него, плотно сжав губы и не улыбаясь.
– Пятьсот купюр по сто долларов не занимают много места, – сказал он. – Не верь всему, что показывают в кино. Даже миллион не заполнит кейс полностью, только если банкноты не по доллару.
– И ты отдаешь их мне по зову сердца? – спросила она.
– Да. Тебе следует знать, мой юрист предупредил меня, что тебе лучше подписать соглашение о неразглашении до того, как я дам тебе деньги. Я сказал, что он знает, куда может засунуть это соглашение.
– Соглашение о неразглашении? Он хотел, чтобы я его подписала, потому что спала с тобой?
– Я плачу ему, чтобы он меня защищал, – сказал МакКуин. – Интервью с бывшей няней моей дочери, рассказывающей, как я спал с ней в ее нежном девятнадцатилетнем возрасте, может мне повредить. Ты же знаешь, что я хочу баллотироваться в губернаторы. Но я не заставляю тебя ничего подписывать. Я тебе доверяю. Я всегда тебе доверял. Деньги твои. Я хочу, чтобы ты их взяла. Ты сделаешь себе только хуже, если не возьмешь.
– Мне не стоит их брать, – сказала она. – Этим ты слишком легко отделаешься.
МакКуин улыбнулся. Он осознавал свою вину и свои грехи.
– Но я их приму, – сказала она.
– Ты их заработала.
– Да, – согласилась она. – Но не потому, что терпела тебя последние шесть лет. Я их заработала только за то, что вынесла этот разговор.
Он опустил голову и тяжело выдохнул.
– А ты не из тех, кто упрощает жизнь, – сообщил он. – Могла бы поблагодарить. Большинство девушек не получают выходное пособие после разрыва отношений.
– Я не твоя девушка, помнишь? – Она положила деньги в коробку. Эллисон увидела серьги. Увидела квитанцию об аренде. Увидела письмо. Увидела два толстых конверта.
– Что это?
– В одном твоя почта. В другом… фотографии.
– Наши фотографии? – спросила она.
Он медленно кивнул.
– Ты хоть представляешь, насколько больно отдавать эти фотографии?
– Насколько?
– Намного. Я был близок к тому, чтобы оставить их у себя. – Он почти соединил указательный и большой пальцы, оставив между ними небольшое расстояние.
– Они откровенные, – сказала она, глядя на него.
– Они прекрасные. И ты на них прекрасна. И я тоже неплохо выгляжу.
– А как же баллотироваться в губернаторы? – поинтересовалась она.
– Вот поэтому я отдаю их тебе, – сказал он.
– Кажется, тебе тяжелее расставаться с ними, чем со мной.
– Сверчок, пожалуйста…
– Не называй меня так больше, – прервала она, закрыв глаза. – Я делала все, о чем ты меня просил – в постели и вне ее. Все. Я никогда ни о чем тебя не просила. Я никогда не жаловалась. Я никогда… – Она никогда не устраивала сцен. Она никогда не плакала рядом с ним. Она делала все, что он любил.
– У нас было шесть хороших лет, – сказал он.
– Хороших для тебя. Мне было девятнадцать. Ты вообще чувствуешь себя плохо из-за этого?
– Позволь я спрошу тебя, – увильнул он. – А ты?
– Ты хочешь, чтобы я тебя отпустила.
– Я хочу, чтобы ты была честной со мной, – не согласился он. – Разве я использовал тебя? Если это так, то скажи. Или ты хотела этого так же сильно, как и я?
– Мне было девятнадцать, – повторила она.
– Ты не в армии служила. Ты занималась сексом с мужчиной старше тебя, который оплачивал квартиру и твои счета и дарил бриллианты на Рождество. Ты знала, что это сделка, когда я предложил ее тебе. Да, я лгал некоторым, – не стал отрицать он. – Но я никогда не лгал тебе о нас. Разве нет?
Эллисон поспорила бы, если бы это не было правдой. Конечно же, он никогда ей не лгал. Любовники лгут, чтобы защитить любимых. Нет любви – нет необходимости лгать.
– Нет, ты никогда не лгал мне.
МакКуин на долю секунды встретился с ней взглядом, у него было виноватое выражение лица.
– Вот, значит, как? – спросила она. – Конец?
– Я хотел бы заняться с тобой сексом, прежде чем уйти, – произнес он.
Эллисон скептически уставилась на него.
– Да, а я бы хотела выйти замуж за странствующего рыцаря и выращивать с ним котят редкой породы в нашем замке у моря, – ответила она.
– Я не воспринимаю это за отказ от прощального секса, – сообщил он.
– С уверенностью скажу, что это отказ. У нас был секс вчера, – напомнила она. – Дважды.
– Это не был прощальный секс, – заметил он. – И не надо на меня так смотреть. Это все твоя вина. – МакКуин показал на нее указательным пальцем.
– Моя вина? Моя вина? – Эллисон засмеялась, удивленная коварству этого мужчины.
– Твоя. Ты все эти годы пыталась сделать меня лучше, – начал объяснять он. – Отдай деньги бедным. Быть добрее к своим сотрудникам. Не встречайся с девушками, годящимися тебе в дочери. Ну, возможно, что-то из этого до меня дошло. Я же не называю тебя Сверчок Джимини1, потому что ты носишь шляпу и фрак.
– Да ты невероятен, – сказала она.
– Эллисон, – произнес он. – Мне очень жаль. Правда.
Он протянул руку для рукопожатия.
– Шесть лет моей жизни, – сказала она, – а я собираюсь закончить все рукопожатием.
– Ну, ты же отказалась от прощального секса, – хмыкнул он.
Еще одна горькая правда. И она взяла его руку. Как только он сжал ее пальцы, тут же притянул к себе.
– Ну ты и подлец, – фыркнула она, обнимая его.
– Спасибо, что всегда была рядом, Эллисон. Ты умная и милая, и добрая – когда не злишься на меня – и я буду по тебе скучать.
– Я надеюсь, ты и твоя новая женщина, и ребенок будете счастливы, – сказала она.
– Я тоже на это надеюсь.
Комок застрял у нее в горле. Грудь сдавило тисками. Одна слеза покатилась по щеке, и она не успела ее поймать, запереть и выкинуть ключ.
– Знаешь, что самое глупое, – заметила Эллисон, пытаясь не поддаваться панике. – Ты мне даже не очень нравишься.
МакКуин захохотал. Она почувствовала, как его грудь вздымается. Ей будет этого не хватать.
– Я серьезно, – сказала она. – Ты высокомерный, заносчивый и делаешь, что хочешь, плюешь на последствия, и ты… ты…
– Богат, – закончил он. – Это ты хотела сказать.
– Точно, – подтвердила она.
– Если я тебе не нравлюсь, почему ты так огорчена? – спросил он дразнящим тоном, и в любой другой день они бы уже были в постели.
– Потому что я буду скучать по тому, как ты мне не нравишься.
МакКуин прижал ее немного ближе, крепче. Он поцеловал ее в щеку, в лоб и потом, наконец, отпустил. Она ненавидела себя за то, что позволила ему отпустить ее первым. Как только он уйдет, она останется одна, совершенно одна. Без семьи. Без друзей. Женщина, всегда ожидающая властного мужчину в любое время дня и ночи, не должна иметь друзей. Она ненавидела его и больше не хотела видеть. Она любила его и не хотела, чтобы он ее бросал. Но она не цеплялась за него, когда он ее отпускал, и посчитала это победой.
– Если от этого тебе станет легче, – сказал МакКуин, все еще держа руки на ее лице, – это было нелегким решением.
– Странно, – сказала Эллисон. – Мне ни капли не легче.
МакКуин поднял руки, словно сдаваясь.
– Я пойду.
Она сглотнула.
– Пока.
– Не забудь, что в коробке для тебя есть почта.
– Что-то важное? – Она никогда не получала писем на адрес МакКуина.
– Это из Орегона. Не знаю, почему оно пришло на мой адрес.
– Из Орегона?
Она заглянула в коробку и увидела конверт. На конверте стоял штамп – Кларк Бич, Орегон. И имя отправителя – Роланд Капелло.
Эллисон ахнула и накрыла рот ладонью в изумлении.
– Эллисон? – МакКуин держал себя в руках во время разговора, но теперь подбежал к ней. – Милая, что такое? Ты сейчас в обморок упадешь.
– Это от моего брата, – выдохнула она. – Это от моего брата.
МакКуин посмотрел на нее так, будто за последние три секунды у нее выросла вторая голова.
– Твоего брата? – повторил он. – Я семь лет тебя знаю. Ты никогда не говорила, что у тебя есть брат.
Эллисон посмотрела на него со слезами на глазах.
– Это потому, что… У меня нет брата.
Глава 2
МакКуин усадил ее на стул и налил стакан бурбона, который Эллисон чуть не уронила. Она едва не потеряла сознание. По-настоящему. А ведь с ней никогда не случалось подобного. Ни разу. Но, увидев то имя на конверте, она чуть не упала на пол. Если бы МакКуина здесь не было, она была бы в отключке.
– Пей, – приказал он, и она сделала глоток. Бурбон попал в горло и разбудил ее мозг.
– Фу. Очень крепко. – Слишком крепко, но зато руки перестали трястись.
– Этот бурбон как раз для панических атак, – сообщил он. – Даю гарантию в тысячу процентов. Лучше?
– Мне кажется, я сейчас упаду в обморок, но уже по другой причине.
– Будем считать, что тебе лучше. – Он осторожно забрал стеклянный стакан у нее из рук и поставил его на столик. – А теперь расскажи мне, что происходит?
– Зачем? – Она смущенно встретилась с ним взглядом.
– Зачем? Потому что я говорю тебе, что посылка из Орегона, а потом ты чуть не упала в обморок?
– Я больше не твоя забота, помнишь? Мы об этом поговорили.
– Только когда я уйду, – сказал он, указывая на белую дверь с белой ручкой, – все будет кончено. Но не раньше.
– Ничего страшного. Не волнуйся.
– Кто такой Роланд Капелло? Не говори, что он твой брат. Я знаю, что это не так.
Эллисон не хотела рассказывать ему всю жалкую историю, но и не хотела спорить. У МакКуина был сильный характер и еще более сильная воля. Лучше все рассказать.
– Он был моим братом, – произнесла она. – Однажды. Это было очень давно.
– Как кто-то давно мог быть твоим братом? Сводным?
– В приемной семье, – объяснила она. – Вроде того. Все сложно.
– Вот. Выпей еще. Все вмиг станет легче.
Он сунул другой стакан ей в руку, и она сделала еще глоток. Это отвлекло от мыслей.
– Ты говорила, что твоя мама умерла, когда тебе было семь, да? – спросил МакКуин. – Автомобильная авария?
– Вождение в нетрезвом виде, – поправила Эллисон. – Она была за рулем. Я не знала об этом, пока не выросла. Думаю, люди не хотели, чтобы я винила ее в смерти. У меня не было родственников поблизости. Мама переехала в Орегон из Индианы к бойфренду, но они разошлись. Когда ее не стало, меня отправили в приют. Я была в одном из таких домов, где много девочек. Они были старше и злее, а я маленькой и напуганной. А потом однажды появился мужчина на большой черной машине и забрал меня домой. Доктор Капелло. Он очень известный филантроп и нейрохирург.
– Никогда о нем не слышал.
– Ну, в Орегоне он знаменит так же, как ты в Кентукки.
– Значит, чертовски знаменит, – заметил МакКуин. Эллисон это проигнорировала.
– Доктор Капелло унаследовал состояние от родителей, и, я думаю, у него были и свои деньги.
– Никогда не встречал разорившегося нейрохирурга.
– Он известен тем, что помогал нуждающимся детям. Кажется, сначала он делал бесплатные операции или что-то в этом роде. А потом становился опекуном. Он взял под опеку много детей.
– Покровитель?
Эллисон улыбнулась.
– Да, мой старый друг.
– Насколько старый?
– Очень старый. Ему под пятьдесят.
МакКуин, которому было сорок пять, косо посмотрел на нее.
– Я была одной из тех, кого он забрал, – сказала она. – Мне повезло. Счастливчик.
– А Роланд?
– Его тоже. Кроме того, доктор Капелло его усыновил, – сказала Эллисон. – Я не слышала о нем с тех пор, как уехала из «Дракона». Вот поэтому я была так удивлена.
– Откуда-откуда?
Эллисон улыбнулась.
– «Дракон» – это название дома. Ты знаешь, какие смешные имена бывают у пляжных домов? Песчаные Подошвы или Голубые Небеса? Доктор Капелло говорил, что мы живем на краю света, а на старых картах должны были быть драконы. Дом был большим с зеленой черепицей, похожей на чешую. При взгляде на него под определенным углом он похож на дракона.
МакКуин кивнул в знак понимания.
– Значит, ты жила там с кучей других приемных детей. Это было настолько плохо, насколько я представляю?
– Это был рай, – ответила она. – Ксанаду.
– Ксанаду? – повторил МакКуин. – Как кино?
– Как стихотворение, – поправила она. – Возвесть в Ксанаду Кубла Хан Дворец волшебный повелел… – Я учила его наизусть. Там было хорошо.
Она больше не могла спокойно сидеть, поэтому поставила стакан на стол и встала. Эллисон подошла к полкам вдоль стен и начала искать книгу, но не для чтения, а для поиска того, что она положила в нее давным-давно.
– Ты ведь знаешь, что это безумие, верно? – спросил он.
– Что? Разве не все жили в волшебном доме у пляжа со знаменитым доктором, когда были детьми?
– Сверчок, – МакКуин ненавидел сарказм так же сильно, как и то, что она надела джинсы.
– Знаю, что звучит бредово, – согласилась она. – Знаю, но в то время это казалось нормальным. Хотя мне было семь. И я верила, что Санта Клаус существует. Из всех детей Роланд был мне ближе всего. Он был старше. Он был милым. Я просто… Я никогда не думала, что он снова даст о себе знать. Это все.
МакКуин откинулся на спинку кресла и соединил пальцы. Так он поступал, когда думал. Ей казалось, что он думает: «Это не всё».
– Что ты мне не договариваешь? – задал вопрос он.
– Я хочу, чтобы ты ушел из моей квартиры прямо сейчас, – сказала она обыденным тоном, без враждебности и без искренности. Она игнорировала его, как только могла, изучая полки с книгами.
– О твоем брате. Когда хорошие люди отправляют мне письма, я не пропускаю обед.
– Я закончила разговор с тобой.
– А я нет.
– Ну, нечего больше рассказывать.
– Мы спали шесть лет, Эллисон. Я знаю, когда ты притворяешься. Ты сейчас притворяешься. Ты побелела, как простыня, когда увидела имя на конверте. Это совсем на тебя не похоже. Ты не королева драмы. Ты не чересчур чувствительна. Когда нас ограбили в Милане, меня первого стошнило, не тебя. Ты что-то недоговариваешь, и я не уйду, пока не узнаю, в чем дело.
– Ты суешь нос не в свои дела.
– Я беспокоюсь, – объяснил он.
– Странный способ проявлять беспокойство, – заметила она. Она, наконец, нашла ту самую книгу, но не стала ее открывать.
МакКуин вздохнул. Он поманил Эллисон к себе, и она подошла, сев напротив него на кофейный столик между его коленей. Он наклонился вперед и, забрав книгу у нее из рук, отложил в сторону. Он поднес ее руку к губам, поцеловал костяшки пальцев, а затем повернул ладонью вверх. Он ласкал ее ладонь кончиками пальцев, чувственно, но и успокаивающе.
– С тобой случилось что-то плохое в том доме? – спросил он, встречаясь с ней взглядом. Если бы она хоть на секунду решила, что МакКуин задает этот вопрос из любопытства или потому, что хочет знать ее секреты, то не стала бы отвечать. Но сейчас это был не МакКуин – придурок, который ее бросил, а МакКуин – испуганный отец, который разрушит весь мир, если кто-то сделает больно его детям.
– Доктор Капелло не приставал ко мне, если ты об этом.
МакКуин сделал глубокий вздох, успокоившись на этот счет.
– Это все, о чем я спрашиваю, – произнес он. – Значит, никто тебя не обижал, так?
– Этого я не говорила.
– Скажи мне, что случилось.
– Это не…
– Скажи мне, что произошло, и я уйду.
– Обещаешь?
Он вырезал невидимый крест в области сердца.
– Как только пойму, что ты в порядке, уйду.
Эллисон давно не думала о своей прежней жизни с доктором Капелло и его детьми. Она старалась не думать о них, она никогда не говорила о них и никогда не возвращалась к воспоминаниям. Однако, они иногда приходили без приглашения и выползали, словно муравьи, из трещины в стене.
– Ты бы так не испугалась, если бы там было действительно все хорошо, – добавил МакКуин.
– Я не испугалась, – сказала она, возможно, говоря правду, а, возможно, и нет. Она была просто… удивлена и все. – Тебя бы тоже стало трясти, если бы твой брат внезапно решил связаться с тобой спустя тринадцать лет.
– Точно. Потому что у меня нет брата, даже приемного. А у тебя есть.
Эллисон высвободила свою руку и взяла книгу, которую нашла, старую копию «Пигмалиона» Шоу, все страницы которой были испещрены желтым текстовыделителем еще со времен изучения лингвистики в колледже.
– Эллисон?
Она сдалась.
– В последнее проведенное там лето кто-то, возможно, столкнул меня с лестницы.
– Что? – в ярости спросил МакКуин.
Эллисон пожала плечами и ничего не ответила.
– Несчастный случай? – поинтересовался МакКуин.
– Так мне сказали.
– Но ты не думаешь, что это был несчастный случай?
Эллисон прижала книгу к груди.
– Моей двоюродной бабушке было семьдесят, когда умерла мама. Она жила в Южной Индиане. Поэтому я решила жить у доктора Капелло, а не у нее. Но я все равно звонила ей раз в неделю, чтобы узнать, как она. В день, когда я упала – или что там произошло – кто-то, очевидно, позвонил ей, притворившись мной и рассказал, что в доме был убийца, и ей нужно за мной приехать.
МакКуин хотел уточнить.
– Прежде, чем ты спросишь, – не дала ему вставить слово Эллисон, – Я не знаю, кто звонил, и кто меня толкнул – если меня действительно толкали. Когда я упала, то так сильно ударилась головой, что даже не могла вспомнить падение. Я не помню, как очнулась в больнице. Я почти ничего не помню из того времени. Все, что я помню, – я жила в «Драконе», была самым счастливым ребенком на земле, а потом оказалась в крошечной квартире у бабушки в Индиане.
– Должно быть, падение было очень сильным, – заметил МакКуин. – Что сказала полиция?
– Дело в том, что расследования то и не было, – сказала она. – Не было никаких доказательств, кроме телефонного звонка, и все зацепились за тот факт, что моя бабуля была старой и плохо слышала, и могла что-то напутать. Все, кроме меня. Эта женщина могла слышать, как падает булавка, и она отлично слышала до самой смерти.
– И свидетелей не было? – уточнил МакКуин. Эллисон с трудом переборола сильное желание закатить глаза. Он говорил, как коп.
– Насколько мне известно, рядом никого не было.
– Дети могут быть очень жестоки, – произнес МакКуин.
– Но не эти дети, – встала на их защиту Эллисон.
– Тогда кто это сделал? Кто-то что-то сделал, иначе тебе бы не пришлось уезжать.
– Я говорю тебе то, что сказала мне моя тетя, когда я начала спрашивать ее, почему я была с ней, а не с Капелло. Очевидно, это доктор Капелло нашел меня у подножия лестницы с кровотечением из уха. Он сказал, что был слишком напуган, чтобы что-то сделать, но крикнул, чтобы кто-то позвонил 911. Если это был несчастный случай, я бы подумала, что кто бы это ни был, признался бы в этом. Но никто не признался, даже когда прилетела бабушка, чтобы забрать меня и отвезти домой. Когда я уехала жить к ней, она не позволила мне общаться с семьей Капелло. Она подумала… Она не знала, что и думать. И после этого Капелло не связывались со мной. Наверное, потому что запретила бабушка. Тринадцать лет молчания. До сегодняшнего дня. – Эллисон взглянула на стол, на котором все еще лежал нераскрытый конверт от Роланда.
– Значит, ты никогда не звонила? Никогда не приезжала? – спросил МакКуин.
– Я хотела, когда была ребенком, а потом прошло пару лет, и все произошедшее стало казаться сном с кошмарным концом. Когда я повзрослела и могла вернуться сама, я просто… не стала. Если бы они отправили мне хотя бы одну открытку на день рождения, то могла бы. Но они этого не сделали.
– Не могу поверить, что ты никогда мне об этом не рассказывала, – сказал он, качая головой.
– Ты никогда не спрашивал. Ты никогда не хотел знать, так ведь? Иначе тебе пришлось бы думать обо мне, как о настоящем человеке, – сказала она. МакКуину хватило достоинства выглядеть пристыженным.
– И все-таки ты могла мне рассказать.
– И все-таки ты мог и спросить, – повторила она. – В любом случае, это неважно. Всё в прошлом, я давно это пережила.
– Вот только это не так, – не согласился он. – Ты видишь имя Роланд Капелло на конверте и бледнеешь, как призрак. Ты берешь книгу с полки и держишь ее так сильно, что дрожат руки. – Он взял книгу из рук Эллисон. – Кроме того… – Он пролистал книгу и нашел страницу с фотографией, которую и вытащил. – Кроме того, ты хранишь фотографию своей старой семьи в страницах этой книги.
Эллисон сглотнула.
– Кроме всего этого.
МакКуин смотрел на фото, которое вытащил из книги. Эллисон на него не посмотрела. Ей и не нужно было. Фото было в ее памяти. На фото было трое детей – все в красных толстовках. Мальчик с темно-русыми волосами, которые закрывали уши, девочка с рыжими, почти оранжевыми, волосами и еще один мальчик с черными волосами, прямыми, как стрелы. У всех в руках были бенгальские огни, а на заднем фоне был океан, огромный и серый.
– Роланд? – спросил МакКуин, указывая на черноволосого.
– Это Дикон. У Роланда русые волосы, – сказала Эллисон. – Девочку зовут Тора. Доктор Капелло подарил нам эти красные толстовки. Он сказал, что так ему будет проще найти нас на пляже, когда там станет многолюдно.
– Толстовки на пляже?
– Это Орегон, – объяснила она.
– А где ты на этом фото? – спросил МакКуин.
Эллисон показала на левую часть фотографии, которая была оторвана.
– Тут, – сказала она. – Я не знаю, у кого другая часть. Я нашла это в своем чемодане, когда распаковывала вещи у тети.
– Значит, вас было четверо?
– Нет, там были и другие, – произнесла она. – Но они были приемными, как и я. Была еще девочка по имени Кендра. И мальчик моего возраста или чуть старше по имени Оливер. Были другие, но они не оставались надолго. Роланд, Тори и Дикона доктор Капелло усыновил.
– Он хотел и тебя удочерить?
– Думаю, да, – предположила Эллисон. – Но он этого не сделал.
Эллисон взяла фотографию из рук МакКуина, положила ее обратно в книгу и пошла ставить ее обратно на полку.
