Текст книги "Счастливчики (ЛП)"

Автор книги: Тиффани Райз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Ее глаза привыкли к тусклому свету. Нет, на одеяле лежал не один человек, а двое. Два человека, один на другом. Эллисон знала, что не должна смотреть, но было что-то в этой паре, что не позволяло ей отвести взгляд.

У женщины сверху были волосы того же цвета, что и огонь.

У мужчины под ней были черные татуировки на обнаженных руках и груди.

Эллисон медленно опустила бинокль и отвернулась от сцены, как будто она все еще могла ее видеть.

Теперь она знала еще одну тайну, скрывающуюся в этом доме.

Глава 21

Эллисон натянула джинсы и фланелевую рубашку Роланда и спустилась вниз. Она включила лампу, притворилась, что читает книгу, и стала ждать. Пять минут спустя она услышала, как скрипит пол на веранде и двое людей поднимаются по ступенькам с пляжа. Дикон и Тора остановились снаружи, вытерли ноги и стряхнули песок с одежды друг друга. Они вошли внутрь и увидели ее, улыбающуюся так, будто все в мире было по-прежнему.

– Что-то вы рано вернулись, – сказала Тора. – Ты привезла мои бургеры?

– На кухне, – ответила Эллисон.

– Разве папа не велел вам не возвращаться до утра? – спросила Тора.

– Да, но нам не хотелось оставаться на всю ночь.

– Только не говорите папе, что вы его ослушались, – сказал Дикон. – Он в ужасном настроении.

– А что случилось? – спросила Эллисон.

– Выставил меня из комнаты, когда я попыталась заставить его принимать лекарства, – сказала Тора. Эллисон была уверена, что она плакала.

– Он никогда не злился на нас.

– Ну, это не его вина, – сказала Тора. – Яд в крови мешает работе мозга. Он был гораздо более вспыльчивым. Опять же, это мог быть просто страх, говорящий за него.

– Все так плохо? – спросила Эллисон.

– Ну, с ним определенно не было весело, это точно, – сказала Тора. – Мне пришлось прогуляться по пляжу, чтобы успокоиться.

– Теперь тебе лучше? – спросила Эллисон.

– Намного, – сказала Тора.

Эллисон кивнула.

– Хорошо.

– Пойду проверю папу, – сказал Дикон. – Ты идешь спать?

– Через несколько минут, – сказала Тора. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – сказал Дикон.

Он уже почти вышел из комнаты, когда Эллисон сказала это.

– Ребята, кстати, я знаю.

Дикон замер, а потом медленно повернулся. Глаза Торы слегка расширились.

– Знаешь, что? – спросила Тора.

– Я сидела у окна в своей комнате, – сказала Эллисон. – Мне показалось, что я что-то заметила на пляже. Я достала бинокль. Клянусь, сначала подумала, что это просто… ну, не знаю, животное или что-то в этом роде. Я не собиралась подглядывать.

Тора ничего не ответила. Дикон тоже.

– Все в порядке, – сказала Эллисон. – Все действительно в порядке. Я просто не хотела скрывать от вас, что я знаю. Похоже, в этом доме достаточно секретов, так что нет смысла держать при себе лишние.

– Если бы я знал, что ты смотришь, – сказал Дикон, – я бы устроил шоу получше.

– Я не смотрела, – сказала Эллисон. – Я просто увидела. И сразу же отвела взгляд.

Она говорила очень спокойно, но сердце колотилось в груди, а желудок скрутило.

– Папа знает? – спросила Эллисон.

– Нет, – сказала Тора. – По крайней мере, мы никогда ему не говорили.

Дикон присел на огромное белое кресло напротив дивана. Тора села на подлокотник кресла.

– Ты же помнишь его правило, – сказал Дикон. – Мы боялись, что он разлучит нас, если узнает.

– Значит, вы уже давно вместе? – спросила Эллисон.

– С четырнадцати лет, – сказала Тора. При свете лампы Эллисон заметила легкий румянец на ее щеках. – Ты злишься?

– С чего бы мне злиться? Я имею в виду, это так неожиданно. – сказала Эллисон. – Мы же звали вас Близнецами.

– Потому что мы одного возраста, – сказал Дикон. – А не потому, что мы очень похожи.

– Я все думаю, что должна была догадаться. Как я могла не знать?

– Мы всегда были осторожны, – сказала Тора.

– Да ладно тебе, мне было четырнадцать, – сказал Дикон. – Во всяком случае, это продолжалось не больше двух минут.

– С возрастом ты стал намного лучше, – сказала Тора.

– Я не мог стать хуже.

– Верно, – сказала Тора и вздрогнула. Очевидно, Дикон ущипнул ее за это замечание.

– А Роланд знает? – спросила Эллисон.

– Да, – сказала Тора. – Мы наконец сдались и рассказали Ро, когда нам было по восемнадцать. Мы попросили его никому ничего не говорить. По закону мы родные брат и сестра.

– Как Роланд воспринял это? – Эллисон закрыла книгу, решив, что достаточно притворяться.

– Он воспринял это лучше, чем мы думали, – сказал Дикон, поглаживая Тору по спине. – Очевидно, они с Кендрой тоже были близки какое-то время. Поэтому, он понял. Ему не понравилось, что мы держали это в секрете от папы, но он понял.

– Вы не думаете, что сейчас папа нормально воспримет эту новость? – спросила Эллисон. – Я имею в виду, вам же сколько? Двадцать восемь? И потом, он счастлив за нас с Роландом.

– Не обижайся, – сказал Дикон, – но ты не одна из нас.

Эллисон не обиделась, но все равно было больно слышать эти слова. Нет, она не была одной из них. Возможно, она и могла бы ею стать, но у судьбы были на нее другие планы.

– Папа очень старался сделать из нас идеальную семью. И мы старались быть идеальной семьей для него. Мы действительно старались. Дикон даже жил со своей семьей в Китае много лет, чтобы забыть меня.

– Не помогло, – Дикон посмотрел на Тору и подмигнул. – Но мы действительно старались ради папы. Он так много сделал для нас – лечил нас, забрал к себе, усыновил, дал нам все, чего мы хотели и в чем нуждались. Он никогда не просил ничего взамен. Может быть, он не будет против, что мы с Торой вместе, но сейчас мы не хотим, чтобы он переживал.

– Мы не хотим причинять папе боль.

– Понимаю, – сказала Эллисон.

– Ты уверена, что не злишься? – спросила у нее Тора.

– Уверена, что не злюсь. Я знаю, каково это быть в отношениях, о которых не знаешь, как говорить, – сказала Эллисон. – Могу я спросить, этим ли вы занимались, когда я упала?

Дикон и Тора переглянулись. Тора кивнула.

– Мы были у меня в комнате, – сказала Тора. – Занимаясь именно тем, о чем ты подумала. Я была чем-то расстроена, и Дикон пытался меня успокоить.

– Прости, что солгал, – сказал Дикон. – Я защищал Тору. Я всегда так поступаю.

Эллисон улыбнулась им.

– Я чувствую себя глупо. Ведь должна была догадаться, – сказала она. – В студии ты довольно часто подходил к Торе ближе, чем просто по-дружески.

– Ему можно, – сказала Тора.

– И ваши две комнаты, те две с общей ванной, да? – спросила Эллисон.

– С дверями, ведущими в одну ванную, – сказал Дикон.

– Думаю, скоро нам больше не понадобятся отдельные спальни, – сказала Тора.

– Я все еще сплю в своей комнате, – сказал Дикон. – Ты забираешь одеяло.

– Ты толкаешься.

– Потому что ты тянешь на себя одеяло!

Эллисон не смогла удержаться от смеха.

– Вы двое такие милые, – сказала Эллисон.

– Мы такие, – сказал Дикон, медленно кивая. – Чрезвычайно милые.

– Спасибо, что отнеслась к этому спокойно, – сказала Тора.

– Я спокойна, – сказала Эллисон.

– Так и есть, негодяйка, – Тора подошла к дивану, наклонилась и поцеловала ее в щеку. Дикон зааплодировал. Они обе посмотрели на него и сверкнули глазами.

– Простите, – сказал он. – Пойду-ка я лучше. Надо проверить в порядке ли папа.

– Я схожу, – сказала Эллисон. – Он пока еще хорошо со мной общается.

– Уверена? – спросил Дикон.

– Если ему понадобится что-то, что я не смогу для него сделать, – сказала Эллисон, – я позову Роланда. Спокойной ночи.

– Спокойной, сестренка, – сказал Дикон. Они вышли из комнаты, но через две секунды голова Дикона снова появилась в дверях.

– Что? – спросила Эллисон.

– Я же говорил, что на чердаке есть цветы.

Эллисон сделала вид, что собирается швырнуть ему в голову книгу, и он снова со смехом высунул голову. Эллисон выключила лампу, когда ее внезапно осенило то, что Дикон сказал раньше. Она побежала вверх по ступенькам, пока Дикон с Торой не успели исчезнуть за дверью.

– Эй, – сказала Эллисон шепотом, когда догнала их.

Дикон дождался, пока Эллисон подошла к ним.

– Ты сказал, что папа лечил вас? – спросила Эллисон, понизив голос.

– Да, конечно, – сказал Дикон. – Как ты думаешь, где мы с ним познакомились? В баре?

– Тебя и Тору? Вас двоих? – спросила Эллисон.

– Нас двоих.

– У меня была астроцитома, – сказал Дикон. – У Торы была дермоидная киста головного мозга. Нас оперировали по программе благотворительности. Потом папа привез нас домой, чтобы мы пришли в себя. И мы так и не уехали. Почему ты спрашиваешь?

– Просто интересно, – сказала Эллисон.

– Он спас нам жизнь, – сказал Дикон. – Что бы нам ни пришлось сделать, чтобы отплатить ему за это, мы это сделаем. Даже если нужно будет лгать годами.

– Ты хороший сын, – сказала Эллисон. – И хороший брат.

Дикон поцеловал ее в щеку и пошел спать. Эллисон поднялась по ступеням на третий этаж. Было тихо. Она не слышала ничего, кроме ветра, океана и скрипа полов под ногами. Эллисон надеялась, что это значило, что доктор Капелло крепко спит. Она вошла в его спальню, в комнате было темно, свет не горел. Подкралась к кровати и вздрогнула, увидев, что та пуста. Спал, да, но ушел. Где же тогда был доктор Капелло? Она подошла к двери в ванную и тихо постучала в дверь.

– Пап? Ты там?

Ответа не последовало.

– Пап?

Она повернула ручку и обнаружила, что ванная тоже пуста.

– Пап? – позвала она чуть громче и ответа снова не было. Ей стоило найти Роланда. Должно быть, доктор Капелло сбежал. А что, если он поранился? Что, если он ушел куда-то один, чтобы умереть, как животное? Разные ужасные мысли проносились в ее голове, когда она выбежала из спальни. Именно тогда она заметила слабый свет из-под двери, ведущей на чердак. Она повернула ручку и обнаружила, что та не заперта. На лестнице горел свет, и она услышала, как кто-то шаркает наверху.

– Пап? – снова позвала она, поднимаясь наверх.

– Я наверху, куколка, – отозвался доктор Капелло.

Эллисон выдохнула с огромным облегчением.

– Ты меня до смерти напугал, – сказал она.

– Прости, – сказал он. – Нужно было кое-что сделать здесь.

Она повернула за угол на самом верху лестницы и увидела доктора Капелло в халате и тапочках у большого деревянного шкафа. У его ног стояла металлическая корзина для мусора и, хотя все окна на чердаке были открыты, запах дыма все еще витал в комнате.

– Что ты делаешь? – требовательно спросила она. Она заглянула в металлическую мусорную корзину и увидела остатки обгоревшей бумаги.

– То, что должен был сделать давным-давно, – сказал он. – Не хочу, чтобы вам пришлось убирать за мной после того, как меня не станет. Эти старые медицинские записи следовало уничтожить сразу после выхода на пенсию. Просто никак не мог до них добраться.

– Сейчас полночь, а ты сжигаешь бумаги на чердаке, – сказала она.

– Я надеялся сделать все это до того, как кто-нибудь из вас заметит и отправит меня обратно в постель.

– Тебе помочь? – спросила она.

– Боюсь, это слишком конфиденциально.

– Ты ведь знаешь, что есть такая штука, как измельчитель бумаги? – спросила Элллисон. Доктор Капелло открыл верхний ящик и вытащил пачку папок толщиной в пять дюймов. Те с глухим стуком ударились о крышку картотечного шкафа.

– Ты можешь сложить разорванные бумаги обратно, – сказал он. – Лучший способ избавиться от них – это сжечь. И я уже знаю, что дым идет прямо из окон. Некоторые из моих испорченных деток приходят сюда покурить травку, когда думают, что я не замечу.

– Я ничего об этом не знаю, – сказала она, хлопая ресницами.

– Уверен, это так. Мой маленький ангел никогда бы не сделала ничего подобного, не так ли?

Эллисон пальцем изобразила нимб над головой. Доктор Капелло засмеялся и вернулся к своему занятию. Было немного странно сжигать старые медицинские записи. Так радикально. И к тому же отдавало дурным запахом. С другой стороны, всего несколько дней назад она сложила фотографии МакКуина вместе с негативами в металлическую мусорную корзину, бросила на них спичку и смотрела, как те горят. Ей пришлось сделать это быстро, чтобы вдруг не передумать. Это была память о шести годах, проведённых вместе с МакКуином, но они были такими откровенными, что ей была невыносима даже мысль о том, что кто-то будет их трогать или смотреть. Неужели доктор Капелло так же смущен своими медицинскими документами, как она своими порнографическими фотографиями? Что же это за кипа детских медицинских карточек, что их нельзя доверить шредеру?

– Тебе правда пора в постель, – сказала Эллисон. – Просто потом Роланд точно спросит меня, отправила ли я тебя спать.

– Ты отправляла. Я за тебя поручусь. Ты просто посиди и следи, чтобы я не потерял сознание. Сегодня я чувствую себя нормально, но мы понимаем, что это ненадолго. Нужно сделать все сейчас.

Эллисон сняла белую простыню со старого стула и села. Она настороженно оглядела шкафы вдоль южной стены, в которых хранилась «коллекция доктора Капелло». Как странно, что такой нормальный и добрый человек, как доктор Капелло, держит такую ужасную коллекцию.

– О чем задумалась, куколка? – спросил доктор Капелло.

– Можно спросить, что это за жуткие вещи? – сказала Эллисон.

– Какие жуткие вещи? – спросил он, бросая еще несколько страниц в корзину.

Она указала на шкафы.

– Они не жуткие, – ответил он оскорбленным тоном.

– У тебя есть деревянный расширитель. И пиявочный аппликатор.

– Ладно, это может быть жутковато, – признался он. – Но вон те предметы были придуманы, чтобы спасать жизни. Еще двести лет назад хирурги сверлили отверстия в голове, чтобы уменьшить давление на опухший мозг.

– Кто-нибудь выжил после этих операций?

– Больше, чем ты думаешь. Меньше, чем хотелось бы.

– И что ты со всем этим делаешь? – спросила она.

– Некоторые вещи были здесь, в доме, когда я унаследовал его. Мой дедушка нанимал врачей со всего мира, чтобы они лечили мою бабушку, покупал все аппараты, все средства для лечения, все таблетки и зелья, которые можно было купить за деньги, пытаясь вернуть ее к жизни. Я полагаю, он думал, что если сможет ее исцелить, то каким-то волшебным образом и сам будет в порядке. Там, где ты видишь слово «жутко», я вижу жизни, спасенные отважными пионерами. Я вижу хирургов, пытающихся помочь другим, насколько это возможно, учитывая их ограниченное понимание анатомии, физиологии и психологии. Через сто лет люди могут с ужасом оглянуться на мою собственную работу, как многие из нас смотрят на медицину из прошлого. Надеюсь, они проявят ко мне такое же милосердие, какое я оказываю врачам прошлых десятилетий и столетий.

– Я уверена, так и будет, – сказала она.

– Приятно видеть, откуда мы пришли. Этот жуткий материал – живая история болезни. Кто-то должен об этом позаботиться. Все это каталогизировано. Моя альма-матер получит все это, когда меня не станет. Если только ты не хочешь забрать все себе? – спросил он, приподняв бровь.

– Нет, спасибо. Знаю, что их использовали, чтобы помочь людям, но на них могла остаться кровь солдат со времен гражданской войны.

– Ты много теряешь, детка.

Он вернулся к своей работе, но остановился и снова посмотрел на нее, нахмурив брови.

– Разве я не говорил тебе не показываться до утра?

– Уже давно за полночь, – сказала она.

– Не считается. В Портленде есть хорошие отели, знаешь ли. Довольно милые.

– О, мы сняли номер в отеле. На час.

Он посмотрел на нее с упреком.

– И эту девушку я хочу видеть рядом со своим сыном-монахом?

– Я просила тебя не заниматься сводничеством, – сказала она.

– Не могу сдержаться, – сказал он, бросая в корзину еще несколько бумаг и зажженную спичку. – Мне нужно о чем-то думать, кроме моей неминуемой кончины.

Должно быть, бумаги в папках были старыми, потому что пламя разгорелось быстро. Вскоре они стали черно-серыми и превратились в пепел.

– Тогда ты будешь счастлив узнать, что мы с твоим сыном без ума друг от друга. И у меня довольно хорошее предчувствие, что в одном монастыре к Рождеству не досчитаются одного монаха.

– Это правда? – спросил доктор Капелло, облокотившись на шкаф и широко улыбаясь.

– Это так. Сегодня вечером у нас был долгий разговор.

– Отличные новости.

– Я так и думала, что тебе понравится, – сказала Эллисон.

Доктор Капелло поднял глаза к потолку и тяжело вздохнул, закрыв глаза. На секунду показалось, что он молится, выражая глубокую благодарность и облегчение. Она простила ему ложь об Оливере. Этот мужчина лишь хотел, чтобы его дети были счастливы.

– Это меня успокаивает. – Он положил руку на сердце и дважды похлопал по нему. – Очень успокаивает.

– Хорошо, – сказала она. – Это заставляет меня нервничать, но если это приносит тебе счастье…

Он рассмеялся.

– Значит, ты останешься здесь? Даже после того, как я умру.

– О, давай не будем об этом, пожалуйста?

– Допустим, завтра меня собьет автобус, и это меня убьет. Разве ты не останешься, даже если я стану жирным пятном под автобусом?

Эллисон тяжело выдохнула. Справедливый вопрос.

– Возможно, – сказала она. – Во всяком случае, на какое-то время. Все мои вещи в квартире, и я понятия не имею, что буду делать здесь, но, возможно, я смогу найти работу в Астории или Кларк-Бич. Ты не знаешь, может кому нужен профессиональный чтец стихов?

Он улыбнулся.

– У меня есть идея получше. Пойдем со мной в мою комнату.

– Наигрался со спичками?

– Да, – сказал он, выливая бутылку воды в корзину для бумаг, чтобы погасить последнюю искру пламени. – Хочу показать тебе кое-что.

Эллисон ждала, что доктор Капелло спустится по лестнице, но он жестом велел ей спуститься первой.

– Не торопись, – сказал он. – Эти старые ноги слабеют с каждой минутой.

Она шла так медленно, как только могла, шаг за шагом, доктор Капелло следовал за ней на случай, если вдруг споткнется, положив руку ей на плечо, чтобы не упасть. По крайней мере, его хватка все еще была крепкой. «Человек из стали» еще был тут.

Они вошли в его спальню. Доктор Капелло остановился в центре клетчатого ковра и подергал себя за бороду.

– Куда же подевался мой ноутбук… – сказала он.

Она его заметила. Тот торчал из-под мягкой подушки на его кровати. Доктор Капелло сел в кресло, и она передала ему компьютер.

– Что ты хочешь мне показать? – спросила она.

– Попридержи лошадей, я сейчас. Вот. – Он развернул ноутбук и показал ей фотографию на экране. – Нравится? – спросил он, улыбаясь, как ребенок.

Это было одноэтажное здание из серой гальки с широким белым крыльцом и витражом, на котором было написано: «Книги Кларк Бич».

– Это книжный магазин, – сказала она. – Мне уже нравится.

– Хочешь его?

Эллисон вытаращила глаза.

– Что?

– Ты хотела бы иметь книжный магазин на Кларк Бич?

Эллисон уставилась на него.

– Это вопрос с подвохом?

– Нет, тем более что я уже знаю ответ. Владельцы планировали продать его и уйти на пенсию через четыре года. Но они с радостью уйдут на пенсию пораньше за хорошую цену. Я могу дать им эту хорошую цену.

– Ты можешь дать им хорошую цену, – сказала она скучающим тоном. Она не могла поверить своим ушам.

– Я купил Дикону и Торе «Стеклянного Дракона». А Роланд унаследует этот дом. Ты тоже нуждаешься в доме. Все по-честному.

– Нечестно, – сказала она, махнув рукой. – Дикон, Тора и Роланд – твои дети.

– И ты была моим ребенком больше четырех лет.

– Да, тринадцать лет назад.

– А теперь ты вернулась, куколка. И ты останешься здесь с моим сыном. А если ты остаешься здесь с моим сыном, я хочу, чтобы у тебя была работа, которая принесет тебе столько же удовольствия и удовлетворения, сколько моя работа доставляла мне – ту, которую вы, дети, дали мне. Ты же сказала Дикону, что иметь книжный магазин в таком маленьком городе, как Кларк Бич, это твоя мечта? Ну вот, пожалуйста, мечта сбылась.

Он подтолкнул ноутбук вперед, и Эллисон долго и пристально смотрела на фотографию. Это было красивое маленькое здание. На крыльце даже были качели, где люди могли сидеть и читать в хорошую погоду. У нее было пятьдесят тысяч долларов от МакКуина, которые прожгли дыру в ее чемодане. Этого будет достаточно, чтобы жить, пока она будет управлять книжным магазином.

– Можешь сменить название, – сказал доктор Капелло. – Все, что пожелаешь. «Книги Эллисон». «Книжный магазин на берегу океана».

– «Книги Пандоры», – предложила Эллисон.

Доктор Капелло одобрительно кивнул.

– Он находится в двух кварталах от океана, – сказал он. – И прямо рядом с магазинчиком мороженого.

– Ты пытаешься меня соблазнить.

– Но ведь это работает, не так ли?

– Это должно быть безумно дорого, – сказала она.

– Я могу себе это позволить. И там, куда я еду, мне не нужны деньги.

– Твои дети могут нуждаться в них. – Содержание одного только «Дракона» влетит в копеечку.

– Да, и ты одна из моих детей, – сказал доктор Капелло. Он наклонился вперед, взял ее руку в свою и нежно сжал. – Позволь мне сделать это для тебя. Если бы не моя халатность, тебе никогда бы не пришлось уезжать. Позволь мне загладить свою вину. И вдобавок ко всему – долгие годы я лелеял разбитое сердце из-за того, что мой сын ушел в монастырь вместо того, что найти хорошую девушку. Все, что я когда-либо хотел для него, это найти кого-то, кто будет любить его, кого-то, кого он сможет любить и иметь нормальную, счастливую жизнь. Ты осуществила мою мечту. Позволь мне отплатить тебе тем же.

Ее так и подмывало сказать «да» прямо здесь и сейчас. Так соблазнительно. Но она не могла заставить себя сделать это. Пока нет. Сначала надо поговорить с Роландом. Эллисон никогда не простит себе, что воспользовалась финансовой выгодой больного и пожилого человека, каким бы здравомыслящим он ни казался.

– Можно мне подумать? – спросила она.

– Можешь, но не слишком долго. У меня не так много времени. Мне бы хотелось, чтобы ты устроилась здесь и была счастлива, прежде чем я уйду.

Она посмотрела на него, и он пожал плечами.

– Нет смысла притворяться.

– Что бы я ни решила, – сказала она, – спасибо. Это самая добрая вещь, которую кто-либо когда-либо предлагал сделать для меня.

– Лучшее, что ты можешь для меня сделать, это согласиться.

– Обещаю быстро дать ответ, – уверяла она. – Я… просто о многом нужно подумать, никогда не возвращаться в Кентукки, владеть своим собственным маленьким бизнесом.

– Не отрицаю, придется поработать. Но, возможно, тебе удастся уговорить одного бывшего монаха помочь тебе. Он отлично поднимает тяжести.

Эллисон встала с кровати, обняла доктора Капелло за худые плечи и долго не отпускала.

– Спасибо, пап.

– Всегда пожалуйста, моя куколка. А теперь иди спать, и я пойду.

– Отличная идея. – Она помогла ему подняться и убедилась, что он удобно устроился, прежде чем выключить свет и оставить его одного в комнате. Выйдя в коридор, она увидела, что оставила свет на чердаке включенным. Мгновенная паранойя заставила ее снова подняться по лестнице, чтобы еще раз проверить, полностью ли погас огонь в мусорном ведре доктора Капелло. Очевидно, он знал, что делает, потому что огонь потух полностью, хотя в комнате остался легкий запах дыма. Из любопытства Эллисон открыла верхний ящик картотечного шкафа. Ключ был в замке ящика, но теперь, когда те были пусты, доктор Капелло не запер его. В нем не осталось ничего, кроме пустых висящих папок. Она пролистала их и ничего не нашла… пока не дошла до папки в самом конце. Доктор Капелло пропустил один маленький клочок бумаги, прилипший к нижней части папки. Простым шрифтом вверху страницы было написано: «Предоперационная инструкция». Ниже Эллисон увидела слова, написанные угловатым почерком доктора Капелло под наклоном, которые казались Эллисон разборчивыми и в то же время совершенно непонятными.

Операция: частичная гиппокампэктомия.

Пациент: Ларсен, Роланд Дж., 8 лет.

Дата: 8-8-93

Время: 7:00 утра

Анестезия: общая.

Это были медицинские записи анестезиологу по имени доктор Пенн о предстоящей операции. Операция восьмилетнему мальчику по имени Роланд Дж. Ларсен. Восьмилетний мальчик по имени Роланд Дж. Ларсен в 1993 году. Это означало, что восьмилетнему мальчику по имени Роланд Дж. Ларсен сейчас исполнилось тридцать.

Доктор Капелло оперировал Роланда. Ее Роланда. Это должен был быть он, не так ли? Не то чтобы «Роланд» было очень распространенным именем. Для нее не было большой неожиданностью, что доктор Капелло прооперировал его. Он прооперировал Дикона, Тору и Оливера. Но почему Роланд не сказал ей, что его прооперировали? И для чего была эта операция? Внизу страницы был медицинский термин, смысл которого она не понимала. Доктор Капелло мог объяснить его для нее, но он сжег эти записи. Он не обрадуется, если она признается, что рылась в них. И если бы Роланд хотел, чтобы она знала, разве он не сказал бы ей об этом?

Слишком много тайн в этом доме.

Их было так много, что они начинали казаться…

Ложью.

Глава 22

Когда Эллисон проснулась на следующее утро, кровать была пуста. Как она ни старалась проснуться раньше Роланда, он все еще жил по режиму монастыря и вставал в пять утра.

Но так было даже лучше, потому что она все еще не знала, что ему говорить. На подушке лежала записка: «Ты забыла разбудить меня, соня. Сегодня ночью. С любовью, Роланд.»

Она бы улыбнулась, если бы могла, но у нее не было сил. Теперь было слишком много неизвестного. Слишком много секретов. Она не сможет успокоиться, пока не получит еще несколько ответов на слишком много вопросов.

Утро было уже довольно поздним, и у Эллисон было чувство, что Дикон и Тора уже уехали в «Стеклянный Дракон», но не настолько поздним, чтобы Роланд и доктор Капелло еще были внизу. Если ей удастся точно рассчитать время, она смогла бы выйти из дома, не отвечая на неудобные вопросы о том, куда собралась.

Она надела леггинсы и ботинки, свитер и куртку с запахом и, не задерживаясь на кухне, чтобы позавтракать или просто выпить кофе, вышла через парадную дверь.

Сев в машину, она поехала вверх по холму к шоссе. Тут же зазвонил ее телефон. Она игнорировала его, пока не добралась до первой смотровой площадки, не остановилась и не припарковалась.

– Куда ты собралась? Ты пропала.

Должно быть, Роланд услышал звук шин по гравию. Конечно, ему было интересно, куда она убежала. Ответ пришел быстро, через несколько секунд она набрала: «Твой отец предложил мне купить книжный магазин в Кларк Бич. Мне нужно подумать об этом, поехала посмотреть место.»

Слава Богу, это было всего лишь текстовое сообщение. Она не была уверена, что сумеет солгать ему в лицо. Похоже, Роланд купился.

«Почему я не удивлен, что папа хочет купить тебе книжный магазин? Люблю этого сумасшедшего старика. Развлекись в Кларк Бич. Позвони мне, если тебе нужно поговорить об этом. Привези мне мороженое! Пралине со сливками или шоколадом, я не так придирчив. Но только не мятное.»

Эллисон вздохнула с облегчением, что он не догадался.

«Тогда мятное. Увидимся.»

Роланд отправил сердечко. Она тоже ответила сердечком и возненавидела себя за этот обман. Не мятное, сказал он, как будто ничего не случилось и не должно было случиться. Ей хотелось в это верить. Очень хотелось. Роланд был замечательным, красивым, веселым, сексуальным, добрым. Ей не приходилось пилить его, чтобы он вел себя как минимум прилично, как это приходилось требовать от МакКуина. Роланд всегда вел себя так, без подсказок. Он оставил свою жизнь в монастыре, чтобы ухаживать за отцом. Он был таким понимающим с ней насчет МакКуина. Он поехал с ней в Ванкувер, чтобы выяснить, был ли Оливер тем, кто толкнул ее или звонил ее тете. Роланд готовил ей завтрак. Он варил ей кофе. Он сделал ее счастливой, когда, по всем расчетам, она должна была быть несчастной и убитой горем после окончания всепоглощающих отношений, которые длились шесть лет. Вернувшись домой, он остался наедине с доктором Капелло, помогая тому мыться, одеваться, есть и пережить еще один тяжелый день, не слишком задумываясь о том, что оставшиеся дни, вероятно, можно было бы пересчитать по пальцам на двух руках. Роланд был не просто милым, он был хорошим. Потрясающим человеком. Но она не могла позволить своим чувствам к нему затуманивать ее суждения. МакКуин предупреждал ее, что где дым, там и огонь. И прошлой ночью она видела пожар на чердаке. Осталось только найти источник пламени.

Возможно, она надеялась и молилась, существует вполне разумное объяснение, почему Роланд не сказал ей, что был пациентом доктора Капелло. Возможно. Но она не собиралась ждать, пока он сам решит поделиться с ней информацией. Она узнает обо всем сама, если сможет.

А это означало, что нужно встретиться с Кендрой.

Роланд сказал, что она живет в Олимпии, штат Вашингтон. Это было чертовски далеко, но она могла бы управиться за один день, если не будет медлить. И она была не в настроении тянуть время. Прежде чем выехать на шоссе она кинула самый беглый взгляд на океан и пляж с великолепным видом. Океан подождет. Ее вопросы – нет.

Во время трехчасовой поездки в Олимпию все, о чем она думала, это о получении ответов на внезапно возникшие вопросы. МакКуин подтвердил адрес Кендры, и она отправилась прямиком туда, даже не удосужившись остановиться на завтрак. Мысль о том, что Роланд, ее Роланд, лжет ей, напрочь лишила ее аппетита. Она понятия не имела, как будет смотреть ему в лицо, когда вернется в «Дракон». Если вообще вернется. В зависимости от того, что сегодня расскажет Кендра, велика вероятность, что Эллисон не вернется домой. Она даже взяла с собой деньги, которые МакКуин дал ей на случай, если она решит сбежать.

Она слишком нервничала, чтобы позвонить Кендре и предупредить о своем визите, поэтому теперь Эллисон молилась, чтобы та была дома. И действительно, когда Эллисон нашла дом в пригороде Олимпии, на подъездной дорожке стояла маленькая красная «Мазда», на вид ровесница Эллисон. В окне горел свет. Кендра, казалось, была дома.

Припарковав машину, Эллисон сделала несколько глубоких вдохов. Она ненавидела беспокоить людей. Терпеть не могла. Но, сказала она себе дважды, а затем трижды, что Кендра была ее сестрой. Их сблизила любовь к книгам, и Кендра была почти такой же читательницей, как и Эллисон. Кендра даже разрешала Эллисон читать книги, которые той задавали в школе. Кендра была второкурсницей, когда Эллисон училась в седьмом классе. Эллисон должна была читать такие книги, как «Зов предков» Джека Лондона – зевать – в то время как Кендра читала таких захватывающих писателей, как Курт Воннегут и Тони Моррисон. И теперь у них было еще кое-что общее. Они обе были с Роландом. Единственные две женщины на земле, которые могли заявить об этом.

Если только он не солгал и об этом.

Эллисон вышла из машины.

Она подошла к входной двери маленького кирпичного бунгало и позвонила в дверь. Это был милый домик, с хорошим ремонтом. Фасад дома недавно красили. Ухоженный газон. Ничего удивительного. В отличие от остальных детей, Кендра всегда заправляла постель без подсказки доктора Капелло. Она говорила, что застеленные кровати выглядят красивее. Эллисон напряглась от волнения, услышав шаги, приближающиеся к входной двери. Последовала пауза, прозвучавшая для нее как отпирание нескольких замков, а затем дверь открылась.