Текст книги "Кровавая одержимость (ЛП)"

Автор книги: Тесса Доун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

– Пожалуйста, – прошептала она, презирая себя за слабость. – Пожалуйста, отпусти меня. Я просто…

Он перебил ее, коснувшись указательным пальцем губ Брук.

– Тише, – Наполеан медленно покачал головой.

Почему-то его прикосновение вернуло ее из прошлого. Женщина заняла место девочки. Прикосновение заменило вчерашнее на настоящее. И как только она пришла в себя, вернулось и ее самообладание.

Она лучше умрет, чем будет унижаться!

Она лучше испытает ярость похитителя, чем когда-либо… когда-нибудь снова… будет умолять другого мужчину о снисхождении.

Брук вздернула подбородок и заставила себя перестать плакать.

– Если ты думаешь, что сможешь причинить мне боль, то тебе придется сперва меня убить. Советую найти себе другую игрушку, или судьбу, потому что я лучше умру, чем стану жертвой. И я буду бороться до последнего вздоха, – выплюнула она, стиснув зубы и глядя прямо в глаза Наполеану.

Выражение лица мужчины невозможно было разобрать. Он задумчиво смотрел на нее, а затем его губы приподнялись, демонстрируя растущие клыки.

Брук вскрикнула от неожиданности. Она заметалась на сидении, но он поймал ее одной рукой и легко усадил обратно рядом с собой. Ошеломленная, Брук тяжело дышала и в этот момент очень хотела иметь с собой пистолет.

Он прикрыл рукой свой рот и закрыл глаза, а затем медленно опустил ладонь, чтобы заговорить вновь.

Острые, цвета слоновой кости клыки исчезли.

– Я не сомневаюсь в этом, мой ангел, но ты должна доверять мне, когда я говорю, что ты не игрушка. И это не игра. У меня нет намерения причинять тебе вред.

Брук открыла рот, чтобы возразить, но промолчала. Иногда молчание – золото.

– Отдыхай, – прошептал он нараспев глубоким голосом. – Мне столько всего нужно тебе объяснить. И я это сделаю. Обещаю. Но ты сейчас не в том состоянии, чтобы все это осмыслить. Расслабься и спи.

Брук почувствовала, как веки потяжелели, и невольно зевнула.

– Но я не…

Она осеклась, когда ее накрыла усталость. Брук показалось, что мужчина потянулся к ней, а затем внезапно почувствовала, как ее нежно притянули к себе, укладывая голову женщины на сильную руку. Когда сознание начало затуманиваться, она смутно осознавала его властное присутствие, силу его прикосновения. Она могла поклясться, что слышала его голос, обволакивающий и проникающий в сознание, задающий странные вопросы об отчиме: имя, род деятельности, дата рождения.

«Зачем ему дата рождения?» – успела удивиться она.

Но странный вопрос исчез, и она тихо устроилась в его манящем тепле, засыпая.

* * *

Отчима Брук звали Ангус Монахан.

Адамс – девичья фамилия матери. А дата его рождения – 30 октября, 1956 года.

Наполеан позволил информации осесть в своем сознании, просочиться в поры, ведь он обладал властью делать то, что никакой другой вампир не смог бы – убить человека на расстоянии. Он откинулся на сидении и принялся обдумывать, что же он сделал бы с Ангусом.

Как суверенного лидера дома Джейдона и древнего мастера правосудия, его главной обязанностью было поддержание гармонии между вампирами и людьми. Он следил за балансом между обитателями земли. Подобно всем вампирам, Наполеан был хищником, который должен был питаться, чтобы выжить, но он редко убивал, даже когда это было оправдано. Если существовал враг, которого следовало уничтожить, он призывал мастеров воинов и ставил перед ними задачу. До недавнего времени Наполеан даже старался сводить конфликт с темными к минимуму, чтобы избегать волны стихийных бедствий. Ответ Земли на эмоции вампиров был слишком непредсказуемым, а Наполеан был слишком могущественен.

Но это было совсем другое дело. Это была его судьба. Его женщина.

Как ее избранного супруга, честь обязывала Наполеана защищать ее. Как член дома Джейдона, как мужчина, который понимал и поддерживал закон, он знал, что право кровной мести принадлежало ему. Он всегда мог вернуться к этому вопросу позже, но увидев в сознании Брук, что презренный человек был все еще жив, Наполеан разозлился.

Низкий звериный рык вырвался из его горла, и Рамзи взглянул на них в зеркало заднего вида, несомненно, чувствуя хищную энергию Наполеана. Нужно отдать ему должное, мужчина промолчал.

Наполеан закрыл глаза и дал волю своей ментальной силе – беспрецедентную команду силам природы, которую мало кто, даже среди ему подобных, мог понять. Он был квантовой энергией в действии, властелином силы, способной сотворить миры. Как только сердечные сокращения замедлились, и дыхание стало глубже, он начал изучать точную дату рождения Ангуса Монахана – отчетливый космический отпечаток, который оставили звезды, и конкретное положение планет, связанное с днем, когда он родился.

Хотя мало кто из людей понимал глубину их связи с окружающим миром, как потомок небесных созданий, Наполеан знал, что энергия накапливалась строго определенным образом, как только душа соединялась с физическим телом. Что уникальная конфигурация переменных данных в тот определенный момент зависела от особенной даты, которая не являлась случайностью или совпадением.

Дата рождения сама по себе была прямым отражением души.

Подобно психическому отпечатку, который можно было распознать и отследить.

Наполеан вздохнул и вошел в еще более глубокий транс. Мысли тоже были мощными ориентирами. Их индивидуальные вибрации создавали отпечатки на века. Любая мысль, вольная или невольная, существовала вечно, вибрируя в нематериальном мире. Как единое целое, имена существ, их природа, мысли и действия оставляли ясный след в космосе, подобно отпечаткам пальцев на бумаге.

Все, что Наполеан должен был сделать – исследовать Вселенную. Совместить энергетический отпечаток Ангуса Монахана с универсальной базой данных, куда мерзкий человек переносил свои мысли, намерения и действия.

Наполеан отправил свой дух на поиски.

Он исследовал планету на огромной скорости, разделяя обширное пространство на сектора так, чтобы иметь возможность проверить каждый по очереди. Он получил всю необходимую информацию из воспоминаний Брук, анализируя каждую вибрацию страха, беспомощности и отвращения, испытанную в течение той недели, которую она в ужасе провела со своим отчимом, а затем вновь активировал отпечатки, используя свое мощное нечеловеческое зрение. Теперь он искал другого участника этих событий.

Как только вибрация усилилась, в его ушах протяжно зазвенело. Вампир запрокинул голову и направил всю силу своих нефизических чувств в направлении вибрации, пока не наладил с ней идеальную связь, проникая в окружающую объект в темноту. Его желудок взбунтовался, потому что тело постаралось отклонить сильнейшую ненависть и смятение, олицетворявшие сущность Ангуса Монахана.

Наполеан сфокусировался на энергии Монахана и последовал за ней словно гончая. Вперед, вперед, словно он вошел в темный тоннель и вращался в нем на высокой скорости. Когда его эфирная форма вылетела из тоннеля, он быстро осмотрелся, чтобы сориентироваться во времени и пространстве. Невидимый, Наполеан появился в маленькой, грязной однокомнатной квартирке в восточной части Детройта. Место воняло потным телом и гнилым мусором. Где-то на кухне разлагалось старое мясо или испортившиеся продукты. Наполеан скривился от отвращения. А потом увидел его. Мужчину, издевавшегося над женщиной, которую он ждал века, чтобы полюбить.

Ангус Монахан был невысоким, но крепким, видимо с рождения обладал крупным телосложением. Было очевидно, что он стал ленивым с годами, поэтому его некогда крепкое тело теперь стало дородным и вялым. Он сидел на старом, грязном диване, положив босые ноги на рваную тахту. В левой руке держа пиво, а в правой – пульт от телевизора. Внезапно он принялся отхаркивать мокроту из легких, а затем сплюнул в ближайший мусорный бак и переключил канал с профессиональной борьбы на жесткое порно. Мужчина еще глубже погрузился в изодранные подушки и улыбнулся.

Наполеан заметил, что джинсы Монахана расстегнуты. И хотя тот смотрел на голых женщин, его мысли были о голых девочках. Ярость закружилась в голове Наполеана, как частицы в облаке пыли. До сих пор невидимый, он послал тонкий электрический разряд из кончиков пальцев в телевизор, создав короткое замыкание.

И принялся ждать.

Ангус сел на край дивана и выругался. Его живот слоями свисал под грязной майкой. Он взглянул на экран и швырнул пульт на покосившийся деревянный журнальный столик.

– Проклятие, – ругнулся Монахан. – Я заплатил хорошие деньги за этот чертов ящик – надеюсь, он не сломан!

Хотя Наполеан не собирался затягивать, он желал, чтобы Ангус прочувствовал страх на собственной шкуре прежде, чем покинет землю. Используя свою животную природу, Наполеан глухо зарычал, а затем медленно и растянуто зашипел, словно змея, но громче и страшнее.

Ангус развернулся.

– Кто здесь? – Он быстро крутился в разных направлениях, его широко распахнутые глаза в тревоге шарили по углам комнаты. – Что за черт?

Он встал и направился в кухню, куда заглянул из-за угла, осматривая все под столом и стульями. Ничего не обнаружив, посмотрел за грязной мусорной корзиной, открыл несколько шкафов и пошел в ванную. Прежде чем вернуться в гостиную, он задвинул засов на входной двери, накинул цепочку и даже глянул в глазок. Его сердце все еще быстро стучало, когда он вернулся к телевизору и медленно провел пальцем по сгоревшему шнуру электропитания.

– Как, черт возьми… – Он поморщился и сильно дернул, вытаскивая его из розетки.

Склонил голову, как поставленная в тупик собака, когда увидел треснувший экран и учуял ускользающий запах дыма.

– Дерьмо, мне нужно еще выпить.

По комнате прокатился низкий, дразнящий смех.

Он прокрался по стенам, покружился по потолку и рухнул вниз, обволакивая человека там, где он стоял. Ангус отпрыгнул и вскинул кулаки.

– Что это за игра, черт возьми? Кто здесь?! А ну покажись, мудак.

Он бросился обратно в кухню, открыл дверцу шкафа и достал старый револьвер производства «Smith & Wesson»⁶. Быстро вернулся в гостиную и стал им размахивать перед собой.

– У меня есть пистолет, придурок. Все еще хочешь со мной поиграть?

По-прежнему невидимый, Наполеан молча подошел к грязному человеку и размашисто ударил его по лицу открытой ладонью. Нос Ангуса треснул как грецкий орех в орехоколе. Несколько зубов вылетело изо рта, когда он оторвался от ковра и отлетел к стене. Револьвер выскочил из руки, когда мужчина ударился с глухим стуком, в его бедре что-то щелкнуло, треснуло и выскочило. Он закричал от боли.

– Что ты такое?! Где ты?! Я не верю в привидения!

Он пробулькал эти слова, давясь собственной кровью и отчаянно пытаясь вдохнуть.

Наполеан усмехнулся, впрочем, без особого веселья. Разделив свою жизненную силу на два отдельных пространства, он проецировал свой образ в эфирную энергию, которая сейчас находилась в квартире Монахана.

– Я прямо здесь, – прошептал Наполеан, полностью становясь видимым, демонстрируя смертоносные клыки, выступающие когти и горящие глаза.

– Вот дерьмо!

Глаза Ангуса распахнулись, и он стал отползать в сторону, оберегая свое сломанное бедро, рыская взглядом в поисках оружия.

Наполеан сделал шаг вперед и растоптал револьвер, превращая его в прах, словно это было ничтожное насекомое.

– Ты не настоящий, – задыхаясь, выдавил Ангус. Он потер глаза и затем ощупал лицо там, где раньше был нос. Окинул взглядом пустые бутылки из-под пива, стоявшие на полу возле дивана. – Я слишком много выпил.

Наполеан сократил расстояние между ними тремя беззвучными шагами и навис над человеком с яростью в глазах.

– О, я очень даже реален, – передразнил он. Схватил Монахана за ворот рубашки и рывком поставил на ноги. – Поднимись!

Моча потекла по ноге Ангуса, а из глаз полились слезы, он почти не мог дышать.

– Пожалуйста, пожалуйста, мужик… я имею в виду, что за…

– Закрой. Рот.

Наполеан надавил ладонью на трахею Ангуса и оставшиеся зубы человека буквально разлетелись вдребезги.

– Пожалуйста…

Он плакал, как ребенок.

Наполеан нахмурился.

– Брук тоже так плакала? Она говорила пожалуйста?

Глаза Ангуса сузились, а брови приподнялись. Казалось, он пытался осознать сказанное.

– Что? Кто? Брук? – Он отчаянно потряс головой. – Нет… нет… нет, мужик, ты меня с кем-то спутал!

Наполеан застыл. Он закрыл глаза и задержал дыхание. Ублюдок даже не помнил.

– Ты забыл имя своей падчерицы?

Наполеан опустил голову так низко, что его клыки задели горло Ангуса, и прорычал:

– Позабыл, что ты сделал Брук в домике у озера?

Он встретил пустой взгляд Ангуса, а затем пробился в человеческий мозг словно хирург, пробуждая память с такой точностью и силой, словно скальпелем разрезал саму плоть.

Ангус схватился за голову двумя руками и закричал. Когда он встретил взгляд Наполеана, в глазах мужчины виднелся такой страх – и понимание – что его зрачки расширились.

– Откуда ты знаешь Брук? – прошептал он, дрожа.

Наполеан обдумывал вопрос лишь мгновение, желая сформулировать ответ словами, понятными человеку.

– Она моя жена.

Ангус привалился к стене.

– О черт… Дерьмо… Слушай, я извиняюсь. Я никогда не хотел… Я просто… – Его глаза метались по комнате, не в состоянии встретиться с испытующим взглядом Наполеана. – Послушай, мужик, я болен. В самом деле, я не… Я никогда не хотел причинить ей боль. Я имею в виду, это просто… Честно, я рад, что Брук наконец-то нашла кого-то столь… приятного… как ты. Она всегда была такой хорошей девочкой.

Он неистово кивал, так яростно желая выкрутиться из ситуации, что готов был сказать все что угодно, любую глупость.

– Как… как тебя зовут? Я имею в виду, я бы очень хотел, чтобы мы стали друзьями… Ты и я. Это вероятно будет лучше для Брук… Так что мы можем договориться с тобой… Ты знаешь, вместе…

– Тише, – Наполеан положил палец на губы Ангуса. – Боюсь, что у меня нет времени на новых друзей.

Он провел кончиком языка по клыкам и улыбнулся.

Ангус заскулил как раненое животное – жалкий звук, становившийся все выше и отчаянней – по мере того, как Наполеан все ближе наклонялся к его шее, желая выплеснуть свой гнев. Одним кошачьим движением он вырвал зубами гортань человека и выплюнул кусок плоти на пол.

– На протяжении многих лет меня называли по-разному, однако, приятным еще никогда.

Ошеломленный Ангус схватился за горло. Он открыл рот, чтобы закричать, но вышло только бульканье.

Наполеан не стал растягивать окончание.

Он стремительно погрузил ладонь в грудь Ангуса, достал все еще бьющееся сердце и поднял его перед собой.

– Меня зовут Наполеан, – он отшвырнул омерзительный орган в сторону и смотрел, как жизнь Агнуса угасает. – Но мои враги называют меня правосудие.

Когда бездыханное тело упало на пол бесполезной кучей крови и плоти, Наполеан выдернул свой дух из комнаты. Он скользнул в тот же вращающийся вихрь, которым воспользовался, чтобы попасть сюда, и стремительно отправился обратно.

Обратно в свое тело. Обратно во внедорожник.

Обратно к отомщенной судьбе, что ждала его.

Глава 6

Брук держала в руках дымящуюся чашку чая и пыталась унять дрожь. Последнее, что ей было нужно, – обжечься горячим травяным чаем с ромашкой, мятой и жасмином. Она рискнула взглянуть на внушительную фигуру, сидящую напротив в огромном – размером с двухместный диванчик – синем кресле, но быстро отвернулась.

Он был слишком пугающим. Вся ситуация – слишком ужасающей.

Брук находилась в центре лесного массива Лунной долины, сидела в гостиной особняка сурового незнакомца, боясь говорить, боясь молчать. Она решила отвлечься и принялась изучать комнату…

Потолок в форме замысловатого купола состоял из лепнины, различных текстур и кессонов⁷, обрамлявших роспись ручной работы, изображавшую Зевса и Аполлона на серо-голубом полотне. Мебель была изысканной и роскошной, явно сделанной на заказ и, несомненно, стоила больше, чем весь дом женщины. Здесь повсюду, насколько хватало глаз, виднелись со вкусом обустроенные ниши с мягкой подсветкой, в каждой из них стояло настоящее сокровище, свидетельствующее об ушедших временах – несомненно, бесценные артефакты.

Окна, сделанные из матового стекла, украшали фрески с батальными сценами, а также красиво выгравированные изображения греческих или римских богов.

Для сумасшедшего психопата, считающего себя вампиром, этот человек обладал превосходным вкусом. И очевидно имел кучу денег.

Брук откашлялась и собралась с духом.

– Итак…

Слово вышло хриплым, так что она прочистила горло, сжала руки и попыталась снова.

– Итак.

Ее похититель, который называл себя Наполеаном Мондрагоном, подался вперед. Каждое его движение было грациозным и плавным, как у хищного животного.

– Итак, – повторил он.

Брук выдавила улыбку. До сих пор он ее не убил, не приставал и не пытался укусить в шею. Вместо этого мужчина предложил ей одеяло, разжег огонь в огромном очаге и принес дымящуюся чашку ромашкового чая. Лучше попытаться и выкарабкаться из этого затруднительного положения с помощью слов и любезностей, чем конфронтацией и борьбой. Всего одна мысль о физическом противостоянии заставила ее вздрогнуть: мужчина походил на настоящего викинга. Крепкое телосложение, рост шесть футов четыре дюйма⁸, твердые и объемные мускулы, но при всем этом его лицо и глаза говорили больше, чем могло сказать тело.

Наполеан Мондрагон выглядел так, словно мог сбить с ног, просто моргнув глазом.

Как будто он мог убить, просто пожелав это.

Его черты лица обладали порочной красотой, а улыбка была едва уловимой и доброй, но прямо под этой оболочкой – и не так глубоко, чтобы это было невозможно заметить – скрывалось нечто большее, всепоглощающее и суровое, неумолимое и беспощадное. Он очень походил на бога, что был нарисован на потолке, и Брук почти ожидала увидеть, как в любой момент из его рук вырвутся молнии.

Определенно, береженного Бог бережет, и это как нельзя кстати подходит к ее ситуации. Ведь у Брук не было шансов в физической борьбе с этим человеком.

– Итак? – повторил Наполеан. Его голос был бесконечно ласковым, словно мужчина обладал душой, которая научилась терпению, прожив десяток жизней, пока не овладела этим в совершенстве, достигнув гармонии разума, тела и духа. Он говорил характерно глубоким, хриплым голосом, мурлыкая и растягивая слова.

Брук судорожно сглотнула и поставила кружку на кофейный столик. Затем быстро схватила ее обратно, переставив на подставку, и поморщилась.

– Извини.

Наполеан улыбнулся обезоруживающей улыбкой и махнул рукой в сторону чайной чашки.

– Тебе не нужно беспокоиться о мебели или о чем-нибудь еще, Брук. Чувствуй себя как дома.

Брук быстро заморгала.

Хорошоооо.

Она кивнула.

– Спасибо… наверное.

Он откинулся на спинку, тем же плавным, хищным движением.

– Пожалуйста.

Она прочистила горло… снова.

– Итак, позволь мне разобраться. Ты считаешь, что происходишь от древней расы людей – небесных богов, верно? И эти люди приносили в жертву всех своих женщин – даже не хочу знать, как именно – пока те не оказались на грани исчезновения, после чего ваша раса была проклята?

– Правильно, – произнес он будничным голосом.

Брук невесело рассмеялась. В какой эпизод «Сумеречной зоны»⁹ она угодила?

– Итак, что еще ты можешь… поведать… о древней расе небесных людей?

Он покачал головой и пристально посмотрел ей в глаза.

Это сбивало с толку. Она боролась с желанием просто встать и убежать.

– Или о факте, что ваша раса была наказана и превращена в… вампиров?

Он сидел тихо, невероятно неподвижно, выжидая и наблюдая.

Брук поерзала на диване. Они никуда не продвинулись.

– И сейчас у каждого из вас есть судьба – женщина, которую выбрали вам сами боги? А в течении последних двадцати восьми веков ты ждал… меня?

Наполеан кивнул и снова подался вперед. Глаза его потемнели, лицо напряглось и посерьезнело.

– Брук… – он практически промурлыкал ее имя. И она поймала себя на том, что была загипнотизирована интонацией его слов. – Ты невероятно умна и запомнила все, что я тебе рассказал, но, наверное, мы зашли в тупик, – он протянул руку ладонью вверх, как бы предлагая ей… что? – Пока ты не поверишь в подлинность моих слов, мы никуда не продвинемся.

Брук проглотила свой страх.

Продвинемся?

В этом и была суть. Она не была его долгожданной невестой, и – помоги ей боже, пожалуйста – она никуда с ним не продвинется.

Несмотря на героические попытки оставаться равнодушной, ее глаза начали наполняться слезами… снова. Если он все же собирался убить ее, Брук почти желала, чтобы он покончил с этим по скорее и прекратил ее страдания. Потому что неизвестность, ожидание, все это безумное гостеприимство были просто непереносимы. Боже, где же Тиффани? Где полиция?

Как она вообще будет из всего этого выбираться?

Ее глаза скользнули по комнате, оценивая размер окон, отмечая расположение замков, оценивая расстояние между Наполеаном и входной дверью. Если бы она могла до нее добраться. Если бы она могла просто громко закричать. Но где именно в лесу они находились? Был ли кто-то достаточно близко, чтобы услышать?

Наполеан резко встал, и она чуть не выпрыгнула из своей кожи.

– Стой! – воскликнула Брук, инстинктивно вытянув руку вперед. – Сядь обратно. Давай поговорим. Нам действительно нужно еще многое обсудить.

Наполеан провел рукой по своим длинным волосам и покачал головой, как показалось, от разочарования. Он не сел, а очень медленно, осторожно попятился от дивана, увеличивая расстояние между ними, по-видимому, чтобы ее успокоить.

Брук, как ястреб, следила за каждым движением.

– Пожалуйста, ты можешь просто… вызвать мне такси… пожалуйста.

Он вздохнул.

– Брук, посмотри на камин.

Она моргнула.

– Что?

– Посмотри на камин.

Брук медленно повернула голову к гигантскому очагу, расположенному на другой стороне гостиной. Ревущее пламя вспыхнуло в большой яме под увесистой мраморной каминной полкой. На полке стояла древняя бронзовая статуэтка всадника верхом на лошади, и она, казалось, наблюдала за ними.

Наполеан махнул рукой, и пляшущие языки пламени превратились в осколки льда, рассыпавшиеся на сотню кусочков, прежде чем упасть вниз.

Брук резко вздохнула и вытаращилась на него. Она посмотрела на очаг, где только что горел огонь, и снова на Наполеана.

– Что… что это? Какой-то фокус?

Он опять взмахнул рукой, и синие потоки огня выстрелили из его пальцев. Пламя снова ожило.

Брук ахнула и подскочила на диване.

– Как ты это сделал?

– Твоя чашка, – сказал он.

Несмотря на страх и отвращение, она быстро посмотрела вниз. Ее взгляд задержался на простой глиняной кружке. Брук подпрыгнула, когда та начала подниматься с кофейного столика и медленно двигаться по комнате, легко оказываясь в руках Наполеана.

– Прости меня, – произнес он в итоге, – но ты должна понять, что мои слова – правда.

Брук услышала резкий треск, похожий на звук расколовшегося дерева, а затем переливающаяся пара огромных крыльев появилась из его спины, разворачиваясь позади мужчины. Когда он повернулся посмотреть на нее, его глаза опять светились красным – как и на парковке отеля – а клыки начали удлиняться.

Два острых, цвета слоновой кости клыка выдвинулись из его рта, и Наполеан повернул голову, чтобы смягчить образ. А затем просто исчез, чтобы снова появиться на другом конце комнаты, теперь вновь походя на обычного красивого мужчину в джинсах и черной шелковой рубашке.

Брук увидела более чем достаточно.

Она резко вскочила с дивана и ударилась голенью о столик, который пыталась перепрыгнуть по пути к входной двери. К черту все это! Ее легкие горели от внезапного напряжения, сердце колотилось в груди.

Мгновение и он уже был там. Стоял перед ней. Блокируя дверь.

Ни фига себе. Она даже не заметила, как он двигался.

Брук завопила от ужаса и попятилась назад настолько быстро насколько могла, направляясь в другую сторону комнаты. Но замерла на месте. Он уже был там. Опять стоял перед ней, преграждая путь.

– Нееет! – закричала она, как сумасшедшая, ударив его со всей силы кулаком куда-то между грудью и правым плечом.

Окно. Она должна добраться до окна.

Выхватив по пути к окну богато украшенную стеклянную вазу из декоративной ниши, она бросила ее так сильно, как только могла, прямо в стекло и отвернулась, когда оно рассыпалось наружу, разбрасывая осколки во все стороны. Острый осколок стекла попал ей в бедро, но Брук просто обезумела, и уже не чувствовала боли. Отчаянно дергая куртку, она высвободилась из нее, обернула вокруг кулака и начала выбивать рукой оставшиеся осколки стекла.

Мгновенно Наполеан оказался рядом. Он схватил ее за плечи и оттащил от окна.

– Брук, не надо. Ты порежешься.

Ее охватила паника.

– Отпусти меня!

Она развернулась, яростно размахивая руками, глаза расширились от испуга. Она потянулась к зазубренному осколку стекла и, размахивая им, изо всех сил стала вырываться. Острый конец проткнул его предплечье, и мгновенно пошла кровь.

Теперь это был ее шанс.

Она пнула его в пах, и мужчина инстинктивно отлетел назад, уворачиваясь от удара и выпуская ее.

К черту стекло. Сейчас или никогда.

Брук забралась на подоконник, молясь о том, чтобы оказаться достаточно маленькой для того чтобы пролезть сквозь окно. Она начала протискиваться через проем, морщась от боли, когда острые края резали тело, а затем ее словно схватила пара невидимых рук и силой вытащила из окна. Только вот Наполеан стоял в нескольких футах от нее.

О господи, он что сделал это силой своего разума? Переместил ее простой силой мысли?!

У нее не было шансов против этого… существа.

Брук овладела ярость. Женщина потянулась к стоящему рядом медному подсвечнику и швырнула его Наполеану в голову. Затем в ход пошел набор каменных подставок. Их полет сопровождался пренебрежительными криками.

– Ты не можешь вот так просто схватить человека!

Бряк!

– Ты не можешь удерживать меня, лишь потому что желаешь!

Бум!

– Ты меня слышишь?!

Бабах!

По одному Наполеан блокировал каждый предмет еще в воздухе, отходя в сторону, когда они падали на пол. Он сделал шаг в сторону Брук и в этот раз мужчина не просто выглядел жестоким и опасным хищником. Она знала, что он им и являлся.

– Нет! – завопила Брук, сделав шаг назад и споткнувшись о кучу стекла. Он поймал ее прежде, чем она упала на паркет, Брук стукнула его в грудь. – Отпусти меня!

Он удерживал ее руки без особых усилий.

– Брук, остановись! Ты ранена.

– Нет!

Она героически боролась, вертясь в разные стороны: пинаясь, изворачиваясь, падая на пол, – и отчаянно пытаясь отползти.

– У тебя кровотечение, – прошептал он. Его голос с мягкими теплыми переливами затуманивал ей голову. – Пожалуйста, остановись.

– Нет, – всхлипнула женщина, когда он опустился возле нее на колени и потянулся к рукам. – Нет, – слезы ручьями текли по лицу, а плечи дрожали от разочарования и подавляющего чувства беспомощности. – Я не могу этого сделать. Я не могу этого сделать… опять.

Наполеан развернул ее руки и изучил все раны. Когда она задрожала от боли, разочарования и усталости, он начал вытаскивать тонкие осколки стекла из ладоней и ног, извлекая каждый кусочек с невероятной нежностью и осторожностью.

Она моргнула, смущенная состраданием в его глазах, но вновь отчаянно попыталась заставить его понять.

– Разве ты не понимаешь? Я не могу сражаться с тобой. Не могу! Я не могу бороться, чтобы не подпускать тебя… и проиграть тоже не могу. Я не могу снова стать жертвой и рассказывать в суде всему миру, что произошло. Я лучше умру, – Она зарыдала. – Я не могу этого сделать.

Наполеан потянулся и обхватил ее лицо ладонями.

– Брук, посмотри на меня.

Она покачала головой и попыталась вырваться.

Он сильнее сжал руки и приподнял ей голову.

– Посмотри на меня.

Они встретились взглядами, и она вздрогнула.

– Пожалуйста…

– Я не твой отчим.

Брук побледнела.

– Что? – Ее голос был едва слышимым шепотом, прозвучавшим странно даже для ее собственных ушей.

– Я не твой отчим. И я не собираюсь причинять тебе вред. Никогда.

Во имя всего святого, как он узнал о ее отчиме? Она никогда ничего не говорила. Допустим, она думала об этом во внедорожнике, но…

«Это существо читало мысли?»

«Возможно, он мог слышать ее мысли?»

– Да… и да, – прошептал он.

– Как? Как это вообще возможно? – ошеломленно спросила она.

– Тише, – он погладил ее щеку большим пальцем. – Расслабься.

Прежде чем она опять начала паниковать, его резцы удлинились. Он поднял ее руку и накапал прозрачную жидкость на ладони. Именно тогда Брук поняла, что чтение мыслей не будет проблемой – она просто умрет от сердечного приступа, прежде чем успеет понять, что происходит. Мужчина только что накапал… слюну… на ее руки. Специально!

Охваченная неподдельным ужасом, она зачарованно смотрела, как его клыки уменьшились, и он начал втирать слюну – нет, яд – в ее раны.

Порезы заживали прямо на глазах.

Она всхлипнула и неподвижно застыла, пока он повторял процесс, исцеляя по одной ране за раз. Легко. Без усилий. А затем внезапно до нее дошло. Наполеан был вампиром. А она – человеком, у которого шла кровь прямо у него на глазах.

«Почему он ее не кусал?»

– Я уже тебе говорил. Потому, что я не причиню тебе боль.

Брук взглянула на него – по-настоящему пристально – оценивая искренность в его глазах. Они были мягкими от сострадания, напряженными от беспокойства. Искренними.

– Я не понимаю, – прошептала она.

Он слегка улыбнулся.

– Я знаю, но ты поймешь… со временем.

Она рассеянно покачала головой.

– Но я хочу домой.

Наполеан взял ее руку, медленно поднял и прижал к своей щеке.

– Теперь это твой дом, Брук. Я сожалею, что для тебя это так тяжело. Это то, что выбрали боги для нас обоих.

Она раздраженно вздохнула.

– Хорошо. Но почему ты не можешь… Почему мы не можем просто сделать другой выбор? Я имею в виду, ты мог бы меня отпустить. Я никому не скажу.

Наполеан покачал головой.

– Ты не понимаешь. Я не могу. Если я так поступлю, это будет стоить мне жизни. Впрочем, как и тебе.

– Мне? – Брук отстранилась, словно он ее обжег. – Каким образом тот факт, что ты меня отпустишь, поставит под угрозу мою жизнь?

Казалось, Наполеан тщательно взвешивал свои слова.

– У меня есть могущественные враги, Брук. Теперь, когда я заявил на тебя свои права, ты должна оставаться под моей защитой.

У Брук закружилась голова. Заявил на нее свои права? Что он имел в виду, утверждая это? И какие враги могли быть… у вампира? Ради бога, что вообще могло ему угрожать?

Она обхватила голову руками, словно таким образом могла выкинуть из головы мысли и реальность происходящего.

– Нет, – она вздрогнула. – Нет, нет, нет…

Женщина закрыла глаза и начала раскачиваться взад-вперед, словно маленькая девочка, стараясь успокоиться. Это было за пределами понимания взрослого человека – это просто было нереально. Не могло быть реальным.

Вампиры не существовали. Наполеан не существовал. Ничего из этого не было реальностью.