Текст книги "Кровавая одержимость (ЛП)"

Автор книги: Тесса Доун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

– Он мой. Помнишь?

Тиффани перевела взгляд с лица ребенка на Брук и обратно.

– Что ты сказала?

Брук с трудом сглотнула и вздернула подбородок, надеясь продемонстрировать больше уверенности, чем чувствовала на самом деле. Вся ситуация была крайне ошеломляющей, независимо от того, как она преподнесла ее.

– Он мой сын. Вернее, наш с Наполеаном.

– Ах, да… – кивнула Тиффани и почти улыбнулась.

А потом мягко упала на кровать, свесив здоровую руку в сторону и теряя сознание.

Глава 30

Наполеан молча стоял и наблюдал за поразительным количеством сильных мужчин, их судеб и детей, которые родились в доме Джейдона. Окинув взглядом большой церемониальный зал, он невольно подумал: «Все хорошо». Несмотря на все потрясения и непрекращающиеся битвы на протяжении столетий после первоначального проклятия, светлые вампиры процветали.

Он повернулся, чтобы посмотреть на свою судьбу, которая стояла рядом с ним и держала на руках их ребенка, его стремительно развивающегося новорожденного сына. Наполеан сделал быстрый вдох, его сердце затрепетало в груди. Брук можно было любоваться вечно. Красивая. Величественная. Такая же величественная, как любая рожденная в королевской семье женщина. Такая же настоящая, как ночное небо. Такая же красивая, как закат.

Ее черные волосы блестели словно шелк на фоне безупречной кожи, а ослепительные голубые глаза дополняли элегантное платье с полупрозрачными рукавами с разрезами и изящным расклешенным подолом. Ее улыбка была определенно лучезарной, а единственным признаком нервозности служила чуть прикушенная нижняя губа.

Наполеан подавил улыбку. За то короткое время, что он знал Брук, мужчина полюбил эту причудливую привычку и ее полную нижнюю губу. Нижняя часть его тела оживилась, и он быстро перенаправил свои мысли в другое русло: они пришли сюда не для этого.

Слева стоящий Рамзи откашлялся. Чертова гиперчувствительность вампиров! Справа от него Жюльен и Саксон понимающе улыбнулись. Низкий, почти неслышный предупреждающий рык мгновенно остановил всех троих мужчин, три пары глаз почтительно уставились в пол.

Так-то лучше. Наполеан расправил свои широкие плечи и выпрямился, повернувшись лицом к собравшимся. Когда его глаза остановились на особой группе приближенных, он не смог сдержать улыбки: в первом ряду стояли Маркус и Киопори, которая нежно держала на руках Николая. Рядом с ними, держась за руки, стояли Натаниэль и Джослин, а молодой Брайден Братиану гордо держал Шторма.

Маги, Нико Дурсяк и Янкель Лузански, которые пришли в долину Темной луны, чтобы помочь Накари спасти своего короля, стояли рядом с Брайденом в знак солидарности, представляя собой как Накари, так и его отсутствующего брата, Кейгена.

Наполеан положил руку на поясницу Брук, и они вместе шагнули вперед. В комнате воцарилась полная тишина. Не было слышно даже дыхания. Как только предвкушение достигло своего пика, Рамзи Олару поднял подбородок, обвел рукой аудиторию и начал говорить гордым, повелительным голосом:

– Мои братья, все потомки Джейдона, древние, мастера и новички, наши любимые дети и почитаемые супруги, которые являются душой нашего дома, я приветствую вас на одном из самых важных событий, которое мы когда-либо увидим в своей жизни, – Вампир мягко усмехнулся, ну, настолько мягко, насколько мог такой суровый мужчина. – Спустя огромное количество времени, о чем Наполеан просил не упоминать, я имею особую честь наконец-то руководить церемонией бракосочетания нашего верховного и очень, очень древнего лорда, а также церемонией наречения его новорожденного сына.

Толпа захихикала, и Наполеан любезно улыбнулся, надеясь сохранить хоть какое-то подобие достоинства на священной церемонии. Он знал, что Рамзи Олару никогда не смог бы строго придерживаться сценария, но король был настолько переполнен гордостью и радостью, что ему было просто все равно. Он одобрительно кивнул, и Рамзи продолжил.

Повернувшись лицом к королевской чете, вампир нервно сглотнул.

– С великой радостью и от имени всего дома Джейдона я приветствую вас в этот день, милорд, мой брат, потомок Джейдона, древний мастер правосудия, супруг дочери Андромеды, отец этого новорожденного ребенка, родившегося под знаком Овна, который обосновался на небесных звездах Альфа, Бета и Гамма. Какое имя вы выбрали для этого новорожденного мальчика?

Наполеана распирало от гордости.

– Если это одобрит дом Джейдона и найдет благосклонность у Богов, сына нашего лорда Ариеса³⁶ назовут Феникс Лэйн Мондрагон.

Прекрасные голубые глаза Брук наполнились слезами при упоминании второго имени их сына, и Наполеан потянулся, чтобы взять ее за руку. Они выбрали его второе имя в честь бабушки Брук, женщины, которая воспитывала ее с такой любовью и заботой: Лэйни Адамс.

«Это достойное имя», – ментально прошептал он своей судьбе.

Брук улыбнулась. И Рамзи кивнул.

– Дом Джейдона одобряет это имя, а поскольку вы непосредственно общаетесь с богами, полагаю, что небесные создания не возражают.

Наполеан усмехнулся и покачал головой.

– Возражений нет.

Официально приняв имя, Рамзи взял Феникса из рук Брук и передал его Наполеану, который крепко держал мальчика перед собой. Клыки Наполеана удлинились, он медленно наклонил голову и впервые выпил из запястья сына. Из толпы послышался тихий вздох. Насколько всем было известно, такое было впервые, чтобы ребенок молчал и даже инстинктивно не вскрикнул в ответ на кратковременную, но сильную боль от укуса Наполеана. Это было неожиданное подтверждение королевской власти, – царственное проявление сдержанности со стороны столь юной крохи, – которое очень понравилось дому Джейдона.

Наполеан осторожно извлек клыки и встретил счастливый взгляд сына с непомерной гордостью. В этот момент он понял, что сейчас между ними возникла связь, которая будет длиться всю жизнь. Связь, выходящая далеко за рамки повелителя и подчиненного: бесценная связь отца и сына. Высоко приподняв своего ребенка, чтобы все могли увидеть извивающийся сверток, Наполеан произнес:

– Добро пожаловать в дом Джейдона, Феникс Лейн Мондрагон. Пусть твоя жизнь будет наполнена миром, триумфом и смыслом. Да будет навеки благословлен твой путь.

С этими словами он передал ребенка Рамзи, который повторил благословение, а затем осторожно передал малыша Саксону, потом Жюльену и Сантосу, чтобы все произнесли восхваляющие пожелания. Как стражи долины и верные защитники короля, братья Олару были удостоены чести возглавить церемонию и первыми поприветствовать молодого принца. Как только трое братьев закончили свои приветственные речи, Сантос удобно устроил ребенка на своих руках, а Рамзи снова повернулся, чтобы поприветствовать уже монаршую пару.

– По законам дома Джейдона, я имею честь признать ваш союз божественной волей богов и тем самым объявить его состоявшимся, – Его мягкие карие глаза, которые никак не сочетались с безжалостным и жестоким нравом, уставились на Брук. – Брук Адамс Мондрагон, пришла ли ты сюда по собственной воле, чтобы стать частью дома Джейдона?

Впервые с начала церемонии Наполеан превратился в комок нервов. Он затаил дыхание, прислушиваясь к этому сильному, но успокаивающему голосу: «О боги, пусть она скажет «да», пожалуйста».

Брук кивнула, на ее лице вспыхнула милая полуулыбка.

– Да.

Наполеан медленно выдохнул, а затем прикрыл глаза: неужели это происходило на самом деле? Неужели эта женщина… и этот ребенок… действительно принадлежали ему? Он был поражен глубиной своих чувств.

– Протяни свое запястье, – подсказал Рамзи.

Брук осторожно последовала указанию. К ее явному облегчению, женскую руку взял именно Наполеан, а не Рамзи. По венам суверенного правителя дома Джейдона текла кровь каждого члена семьи. Приняв в себе частицу из каждой души, он мог не только разыскать своих вампиров в критической ситуации, но и проникнуть в самые глубокие тайники их существа, – это была уникальная, если не божественная, привилегия, дарованная исключительно ему. Это также усиливало его огромную власть и ответственность над всеми вампирами. Теперь Брук была не только его парой, но и членом его вида и народа. Но остальным не нужно было знать, что он уже насытился кровью из ее сердца. Причем проделал это не единожды.

Наполеан бережно и нежно держал Брук за запястье, а когда наклонился, чтобы пронзить ее нежную кожу, его длинные и блестящие серебристо-черные волосы случайно коснулись ее руки, тем самым создавая некое подобие уединения. Как всегда, он укусил быстро и чисто, клыки глубоко погрузились в кожу, а губы плотно прижались вокруг раны. Вампир сделал три одинаковых, но глубоких глотка. Хотя первый укус был неизбежно болезненным, непосредственный контакт кожи с его губами наполнил его судьбу спокойствием. Он почувствовал, как она напряглась, а потом расслабилась. На этом все и закончилось.

Он с легкостью извлек клыки и запечатал рану своим ядом, смена клыков на резцы была настолько незаметной, что их почти не было видно. Когда их взгляды встретились, он испытал такую глубокую любовь, что едва не покачнулся на месте.

– Поздравляю, – сказал Рамзи, низко кланяясь и отступая назад.

Сантос и Саксон последовали его примеру, последний все еще держал Феникса на руках. Наполеан запечатлел нежный поцелуй на запястье Брук, повернулся лицом к толпе и высоко поднял ее руку, чтобы все могли видеть.

– Пусть все присутствующие души признают истинную судьбу вашего короля, а также перед небесными богами, здесь и во веки веков, присягнут на верность своей королеве: Брук Адамс Мондрагон.

Лицо Брук побледнело, когда все глаза членов семьи Джейдона внезапно сфокусировались на ней, как коллективный сверхъестественный лазер.

«О. Мой. Бог, – прошептала она. – Пожалуйста, скажи мне, что ты пошутил».

Очевидно, она настолько испугалась в этот момент, что даже не поняла, как заговорила мысленно. Наполеан улыбнулся.

«Ты забыл упомянуть об этой части церемонии, Наполеан», – отчитала она его.

«Тише, – ответил он, и его глубокий мелодичный смех эхом отозвался в ее голове. – Просто дыши, Брук».

Прежде чем она успела испугаться еще сильнее, Сантос сделал шаг вперед и передал ребенка Наполеану. Тот взял сына обеими руками и медленно поднял его перед собравшимися.

– Пусть все присутствующие души признают моего первенца, избранного и законного наследника трона, а также перед небесными богами, с этого момента и навечно, поклянутся в верности своему принцу: Фениксу Лэйн Мондрагону.

Как будто момент был идеально отрепетирован, один за другим мужчины дома Джейдона опустились на правое колено, каждый вампир склонил голову в непрерывной волне, которая прокатилась от переднего ряда к заднему в совершенной гармонии. Когда последнее колено коснулось земли и последняя голова склонилась, когда каждая правая рука коснулась сердца, а левая опустились сверху в знак преданности своему королю, все как один продемонстрировали одинаковые кольца с гербом дома Джейдона.

Момент был нереальным. Любовь. Почитание. Благодать. И подобно успокоению бурного моря после бесконечного шторма, необычайное спокойствие опустилось на Наполеана. И он наконец-то все понял. Осознал то, что должен был знать всегда. В тот роковой день много веков назад отец приказал ему бежать, потому что любил его. Поскольку ничто не имело для Себастьяна большего значения, чем спасение его сына и наследие, которое будет жить после него. Возможно, Наполеан мог бы противостоять принцу Джегеру в тот ужасный день и умереть вместе со своим отцом, но тогда ничего бы этого не произошло. И смерть его отца была бы напрасной.

Наполеан с трудом сглотнул. Изо всех сил стараясь сохранить самообладание, он попробовал что-то сказать, но его голос словно пропал… Две тысячи восемьсот лет. Он ждал целую вечность, чтобы примириться со смертью отца. Король посмотрел на сына сверху вниз. Он целую вечность ждал этого ребенка, внука Себастьяна.

Он протянул руку Брук и, когда та взяла ее, почувствовал одновременно удивление и почтение: откуда взялось это благословение? Когда все это случилось? Ради такого стоило испытать все эти бесконечные сомнения… угасание и страдание от одержимости… жизнь на протяжении стольких веков в одиночестве, только чтобы наконец-то найти ее. Он целую вечность ждал эту женщину.

– Я люблю тебя, – хрипло прошептал Наполеан, не заботясь о том, что весь дом Джейдона мог услышать его слова.

Брук сжала его руку, и один взгляд ее потрясающих глаз сказал ему все, что нужно было знать: его судьба видела и чувствовала то же самое. Они наконец-то были дома. Наполеан откашлялся. Он медленно обвел рукой толпу, позволяя встать коленопреклоненным зрителям.

– Вставайте, – приказал он.

Мужчины встали, заметно расслабившись и ожидая продолжения от своего короля. Наполеан снова откашлялся и сделал успокаивающий вдох. Он кивнул в знак признательности своим людям и их судьбам.

– В этот день мое сердце полнее, чем когда-либо прежде. В этом зале нет ни души, ради которой бы я не жил. Ни души, ради которой бы я не умер. Служить вам – моя величайшая честь, а жить среди вас – постоянная привилегия. Мы много страдали за эти годы, но мы также многому научились. Мы сильно выросли.

Он повернулся к Брук.

«И мы очень полюбили друг друга, – мысленно добавил он. – Моя королева, не хочешь ли ты сказать что-нибудь своему народу?»

Брук колебалась. Она наклонилась к нему, ища укрытия рядом с мужем, а затем инстинктивно потянулась к их сыну и крепко обняла его. Нежно проведя губами по лбу Феникса, она посмотрела на Наполеана и кивнула. Это была та самая Брук, которую он уже очень хорошо знал. Женщина, которая станет могущественной и милостивой королевой. Сообразительная умница, которая без колебаний конкурировала в индустрии, полной корпоративных акул. Наполеан сиял от гордости. Брук грациозно шагнула вперед и осторожно улыбнулась.

– Я стою в комнате, полной вампиров, – начала она, намеренно повышая свой голос, – замужем за мужчиной, о существовании которого даже не подозревала пару недель назад. Держу на руках ребенка, о появлении которого даже не задумывалась, а теперь не представляю, как о нем заботиться… на данный момент, – Она рассмеялась, и этот звук наполнил воздух вокруг них радостью, когда зрители присоединились к ней. – Черт, у меня даже клыки есть, – На этот раз даже Наполеан рассмеялся. – Но правда заключается в том, что несмотря на все мои карьерные цели, ради достижения которых я работала в прошлом, несмотря на все представления о будущем, всю свою жизнь я желала лишь одного…

Когда она остановилась, чтобы смахнуть слезу, Наполеану пришлось подавить желание заключить ее в объятия, отвести их обоих в дом и заняться с ней любовью, пока слезы не превратились бы лишь в воспоминание. Но вместо этого он слушал дальше.

– Всю свою жизнь я желала и никогда не смела надеяться иметь настоящую семью. Место, которое стало бы мне домом. Где бы меня любили и по-настоящему ценили, – Она вздернула подбородок и выпрямила спину, пытаясь набраться смелости. – Теперь у меня есть все это и многое другое.

Когда она взглянула на Наполеана и улыбнулась, его сердце наполнилось благодарностью и благоговением. Мужчина знал, что она действительно получила желанное: дом Джейдона стал теперь ее новой семьей. Вампиры здесь служили не из какого-то непонятного чувства долга, церемонии или притворства, они не давали пустых обещаний. Их род был связан честью, верностью и семейными узами, поэтому все они добровольно и с радостью поклянутся Брук в своей верности. Эта семья никогда намеренно не причинит ей вреда и не предаст ее. И пусть боги помогут тому, кто посмеет так поступить. Брук быстро заморгала, все еще пытаясь сдержать слезы.

– Знаете, если посмотреть со стороны, люди могут подумать, что мне приснился кошмар: крайне страшный мужчина ворвался в мой мир и вырвал мою жизнь с корнем, – Она взглянула на Наполеана и усмехнулась. – Но они были бы очень неправы. Правда заключается в том, что несмотря на все сложности этого мира, я словно проснулась в сказке. Самый невероятный мужчина в мире вошел в мою жизнь и просто вернул ее мне. – Ее взгляд стал нежным, когда она обернулась к мужу и прошептала: – Ты пробудил во мне счастье, о котором я и не мечтала, Наполеан. Ты помог мне разобраться в прошлом и дал невероятное будущее, которое я с нетерпением жду, – Она улыбнулась и прикусила нижнюю губу, слегка краснея.

Сердце Наполеана воспарило.

– Наполеан, я тоже тебя люблю, – прошептала она.

Эпилог

Накари Силивази обеими руками сжал железные прутья и закричал от боли, в очередной раз ощутив на своей коже резкий удар хлыста. Он не будет умолять. Он не доставит им такого удовольствия. Его тело сотрясалось на твердом граните, спина выгибалась в неестественных конвульсиях, а кровь стекала под обнаженным животом. Она казалась горячей по сравнению с холодным камнем.

Так продолжалось три долгих месяца. Три долгих месяца прошло с тех пор, как он спустился в долину Смерти и теней, оказавшись в настоящем аду, чтобы спасти короля вампиров дома Джейдона от темного проклятия. Прошло три мучительных месяца с тех пор, как он видел своих братьев. Плеть ударила снова, застав его врасплох и чуть не лишив сознания. Подаренный Шелби амулет впивался в кожу – так всегда бывало, когда его клали лицом вниз на пыточный камень, – но он не осмеливался снять его. Однажды приспешник темного лорда попытался сорвать его с шеи, но тот обжег руку демона, словно раскаленное железо.

Когда плеть ударила ниже, попав куда-то между бедрами и ягодицами, он услышал собственный стон и проклял минутную слабость. Если бы только он мог умереть. Если бы только его братья отказались от своего обещания продолжать обеспечивать жизнеспособность тела до его возвращения. Если бы только он мог освободиться.

Если бы Накари мог, то он посмеялся бы над ироничностью ситуации: желание братьев сохранить ему жизнь и удержать на земле, заключило его в вампирской версии чистилища. Пока земное тело оставалось целым и невредимым, ожидая возвращения его духа в долину Темной луны, он не мог полностью умереть. Если он умрет, его телесная оболочка, которая держала дух на расстоянии, и его эфирная душа, которая проецировала телесную форму, чтобы выдержать бесконечные пытки, окончательно сольются. Накари станет единым существом в одном месте, и темный лорд Адемордна больше не сможет поработить его.

Конечно, в случае гибели он никогда больше не вернется в свою драгоценную долину в «Роки-Маунтин», никогда не увидит свою родину в последний раз, никогда не встретит свою судьбу. Но он, по крайней мере, получит покой, поскольку темный лорд не сможет удержать его единую сущность в долине Смерти и теней. Его вечная душа найдет утешение в долине Духов и света, где ей самое место. Рядом с Шелби.

Когда следующий удар плети пришелся точно в то же самое место, что и предыдущий, Накари невольно прикусил язык: «Великие небесные боги, сколько еще он сможет вынести? Это пытка продолжалась уже целую вечность, день за днем. Его тело будет восстанавливаться снова и снова, только чтобы подготовить хозяина к новым пыткам».

Не в силах выдержать очередные мучения, Накари выбрал единственный доступный ему выход, пусть и временный. На самом деле это был побег, который он совершал уже множество раз. Вампир запрокинул голову и ударился лбом о камень. Его великолепная грива густых, цвета воронова крыла, волос безвольно рассыпалась по окровавленному лицу и плечам. Боль была неописуемо сильной. В прямом и переносном смысле оглушительной. А потом он рухнул на камень, и весь подземный мир погрузился в благословенную тьму.

* * *

Диана Дюбуа стояла на коленях на полу гостиной, глубоко задумавшись, раскачиваясь вперед-назад и глядя на новый набор рисунков перед собой. Она вздохнула с досадой и даже с некоторым волнением. Женщина называла эти рисунки новыми, поскольку нарисовала их прошлой ночью, а не в позапрошлую ночь… или ночи до этого.

В ее тревожной, постоянно растущей одержимости уже не было ничего нового. Она накрутила на палец густую прядь пепельно-каштановых волос, заметив особенно яркий янтарный оттенок, прежде чем снова вернуться к картинам. Господи, что с ней творилось? Ей нужна была помощь. И отрицать это становилось все труднее и труднее. Женщина потянулась к тонкому, легкому компьютеру рядом с собой, положила его на колени и с помощью мыши увеличила страницу, которую оставила открытой почти две недели назад: «Психиатрические клиники в Новом Орлеане».

«Просто выбери одну, Диана, – сказала она себе. – Тебе нужна помощь!»

Она еще раз взглянула на рисунки перед собой и попыталась увидеть их в новом свете, на этот раз с прицелом на самоанализ. Настало время для серьезного самоанализа. Она отложила ноутбук в сторону и разложила рисунки по порядку, создавая нечто вроде постепенно оживающего комикса, а затем откинулась на спинку стула и принялась их изучать.

Слева стоял самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела в своей жизни, высокий и невероятно хорошо сложенный Адонис с глубокими зелеными глазами, а также с лицом настолько совершенным, что она невольно задавалась вопросом, мог ли Бог действительно создать такое существо, не говоря уже о том, чтобы наделить ее способностью рисовать его. Его волосы были неестественно густыми и шелковистыми, даже на рисунке вокруг мужчины витала странная атмосфера уверенности – не путать с самоуверенностью, – в нем определенно присутствовало чувство собственного достоинства и некая царственная властность. От незнакомца просто захватывало дух. Более того, он привлекал внимание… практически смущал своей привлекательностью.

Последующие рисунки были более безобидными, она рисовала их каждый раз одинаково: сосны, голые скалы, заполненное темными пушистыми облаками небо и бесконечные мили леса. Ничего особенно интересного или тревожного там не было. Они напомнили ей пейзажи Колорадо.

Она повернулась к следующему рисунку, который лежал справа от картины леса, и вздрогнула. В этом кадре земля разверзлась под красавцем, мужчина падал в темную и бесконечную дыру. А скелетоподобные и демонические руки словно тянули его в какую-то злую преисподнюю. И конечно же, именно здесь метафорический комикс становился еще хуже, а ее собственное психическое здоровье оказалось под вопросом. В последующем наборе картинок – самой большой последовательности, которую она рисовала в течении нескольких ночей, – неимоверно красивый мужчина был изображен в ужасных позах и подвергался пыткам.

И под пытками она подразумевала ужасные мучения, которые ни один нормальный человек не смог бы придумать, не говоря уже о том, чтобы нарисовать в таких зверских подробностях, если только некая неуравновешенная художница окончательно не сошла с ума. Она потерла лицо ладонями, словно пытаясь избавиться от тревоги, и с опаской уставилась на самую дальнюю картину справа. Что-то в ее животе перевернулось, когда глаза наткнулись на изображение…

Все выглядело так, словно происходило на самом деле. Словно происходило прямо сейчас. Словно в эту самую секунду человек лежал лицом вниз на холодном камне, связанный четырьмя тяжелыми цепями, в звенья которых были вставлены бриллианты. Господь всемогущий, мужчина корчился от боли, когда часть его плоти буквально вырвали из тела шипастой плетью. И все же ни разу на всех ее рисунках, парень не попросил своих мучителей о пощаде. За неимением лучшего термина, он справлялся со всем как настоящий мужчина. Мужчина, выкованный из железа. Кем бы ни был этот призрачный пленник, у него явно было храброе сердце. Диана протянула руку и смела рисунки в беспорядочную кучу, намеренно нарушая порядок в отчаянной попытке стереть безумие, которое стало ее постоянной одержимостью.

– Кто ты такой? – прошептала она в надежде хоть на мгновение обрести покой. – И почему ты преследуешь меня?

Один из более ранних рисунков чуть сдвинулся вверх, словно пытаясь ответить на ее вопрос, паря над всеми другими изображениями и говоря на каком-то загадочном, метафизическом языке.

– Это просто случайность, Диана, – успокоила она себя. – Ты просто их перемешала… Ты ведь не настолько сумасшедшая! – Она выделила последние пять слов и на мгновение зажмурилась. А потом начала нервно постукивать ногой по полу в неистовом, повторяющемся ритме и содрогнулась. – Что со мной не так? Что со мной не так? Что со мной не так?

Она продолжала смотреть на самый выделяющийся рисунок.

– Отлично, – наконец проговорила женщина, потянулась к картине и подняла ее, чтобы рассмотреть поближе. – Считай, что я купилась. А теперь покажи мне какой-нибудь великий скрытый смысл. – Она покачала головой и прошептала: – Покажи мне, насколько я психованная, чтобы они могли запереть меня… навсегда.

Переворачивая рисунок снова и снова, рассматривая его под разными углами, она заметила странный узор: что-то скрывалось в тени темных облаков… тех, что зловеще нависали над лесистой долиной, откуда человек всегда падал в черную дыру. И скрытый узор не был чем-то, что Диана добавила к картине. Напротив, это было преднамеренное упущение, – белое пространство, которое оставалось пустым и незаполненным карандашными штрихами.

В образовавшейся пустоте проявился контур. Нахмурившись, Диана вскочила с пола и пошла за увеличительным стеклом, чтобы рассмотреть его поближе. Держа рисунок под лупой, она наклонилась и изучила пустое пространство… замирая. Что за чертовщина? Это были буквы. И буквы складывались в очень отчетливые слова. Размышляя, не собирается ли она открыть ящик Пандоры, и не лучше ли оставить все в покое, Диана потянулась за карандашом и перевернула другой рисунок, чтобы одну за другой переписать буквы на обороте…

«Клиника долины Темной луны». Она откинулась на спинку стула и уставилась на слова, а потом взяла увеличительное стекло и проверила все во второй раз, убедившись, что ничего не упустила. Да, именно так и было написано: «Клиника долины Темной луны». Она отложила увеличительное стекло и пожала плечами. По крайней мере, они не написали «Сибил»³⁷ или «Три лица Евы»³⁸. По крайней мере, они не повторяли слово «Redrum»³⁹ снова и снова.

– Одна работа без забавы – от нее тупеешь, право, – прошептала она, вздрогнув от неуместного упоминания цитаты из «Сияния», ужасающей книги Стивена Кинга семидесятых годов, по которой позже было снято кино. По мотивам которого впоследствии был построен уединенный отель в Колорадо…

Рядом с национальным парком «Роки-Маунтин». Прямо за национальным лесом «Рузвельта». Диана проглотила комок в горле, отложила увеличительное стекло и медленно потянулась за ноутбуком. На этот раз она проигнорировала устрашающий список местных психоаналитиков в пользу другого поиска: «клиники Колорадо». Когда она не нашла нужную, ей словно стало легче дышать.

«Хороший знак. Клиника не настоящая». Пока она думала об этом, в ее животе росло тревожное чувство. Женщина продолжала пробовать различные словосочетания в поисковике, рассеянно пытаясь понять, существовало ли это место вообще, даже если клиника была ненастоящей. И потом появилось оно. Прямо под горными отелями и жилыми помещениями: «Охотничий домик в долине Темной луны».

«Черт возьми!» – подумала она, и ее тревога усилилась. Пришло время исследовать это место всерьез. Несмотря на какой-то безумный внутренний голос, кричащий в глубине ее сознания: «Остановись! Не ходи дальше. Это одна из тех развилок на дороге, один из тех зловещих моментов в жизни, после которых нет пути назад. Не делай этого!»

Но Диана была не в силах остановить себя. Потому что нечто гораздо более глубокое внутри нее, что-то гораздо более фундаментальное и непреодолимое, чем простой человеческий страх, подстегивало ее и необъяснимо притягивало к страдающему существу из рисунков. К затравленным глазам этого мужчины. И ничто в этом мире не могло удержать ее от разгадки этой тайны. Если, конечно, ее можно было разгадать.

Даже когда Диана нажала на ссылку и приготовилась читать дальше, она уже знала, что собиралась направиться в Колорадо: ее путь лежал в долину Темной луны. Туда, где жертва из ее рисунков действительно существовала. И она собиралась найти его, даже если это подвергнет ее жизнь опасности. Если раньше у нее и было хоть малейшее сомнение, то теперь оно полностью исчезло: Диана Дюбуа была абсолютно и несомненно безумна.

Продолжение следует…

Notes

[

←1

]

Андромеда – в греческой мифологии дочь эфиопского царя Кефея и Кассиопеи, наделенная от природы необыкновенной красотой.

[

←2

]

«У холмов есть глаза» (англ. The Hills Have Eyes) – американский фильм ужасов 2006 года режиссера Александра Ажа, являющийся ремейком одноименной картины Уэса Крэйвена.

[

←3

]

«Testoni Norvegese» – туфли от Тестони считаются чем-то вроде аристократов в мире обуви, которые отлично подходят к деловым костюмам и позволяют показать свою индивидуальность. Обувь Тестони можно носить годами при этом они не теряют своего внешнего вида, лучшие туфли от итальянцев обойдутся в 1.500 долларов.

[

←4

]

Шесть футов пять дюймов – примерно 197 см.

[

←5

]

«GQ» (Gentlemen’s Quarterly) – ежемесячный журнал. Издание о моде и стиле: бизнес, спорт, истории успеха, мода, здоровье, путешествия, женщины, эротика, автомобили и технические новинки.

[

←6

]

«Smith & Wesson Firearms Co.» – американская компания, производитель огнестрельного оружия. Известна производством револьверов.

[

←7

]

Кессон в архитектуре – элемент членения потолка или внутренней поверхности свода.

[

←8

]

Шесть футов четыре дюйма – примерно 194 см.

[

←9

]

«Сумеречная зона» (англ. The Twilight Zone) – американский телевизионный сериал, созданный Родом Серлингом. Каждый эпизод является смесью фэнтези, научной фантастики, драмы или ужаса.

[

←10

]

«Носферату. Симфония ужаса» (нем. Nosferatu, eine Symphonie des Grauens) – классический немой фильм ужасов немецкого кинорежиссера Фридриха Вильгельма Мурнау, снятый в 1921 году и выпущенный на экраны в 1922 году. Мурнау хотел экранизировать «Дракулу» Брэма Стокера, однако киностудия «Prana Film» не смогла приобрести права на использование романа. Для того чтобы продолжить работу над фильмом, Мурнау изменил имена основных персонажей и немного переиначил сюжет.

[

←11

]

«Пропащие ребята» (англ. The Lost Boys) – американский художественный фильм 1987 года, сочетающий в себе элементы комедии и фильма ужасов, повествующий о подростках, которые после развода родителей переезжают в Калифорнию из Аризоны, где сталкиваются с бандой байкеров-вампиров.

[

←12

]

Дуплекс – это вид недвижимости, который относится к категории домов и очень похож на таунхаус, но отличается тем, что приспособлен на проживание не более двух семей.