Текст книги "Кровавая одержимость (ЛП)"

Автор книги: Тесса Доун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Маркус заскрежетал зубами и рассеянно слизал струйку крови из раненой ладони.

– Но твоя смерть, – прорычал он, – разве это допустимо?

Он пробормотал что-то неразборчивое себе под нос.

Накари покачал головой. Он понимал, что эмоции были накалены до предела.

– Я не умру, Маркус, – Он быстро обернулся, чтобы посмотреть на Кейгена, чье обычно красивое лицо сейчас выглядело изможденным. – Я надеюсь, что этот отличный целитель сможет поддерживать мое тело, пока я мертв.

Кейген выглядел несчастным. Ему, очевидно, не очень понравилась жалкая попытка Накари выглядеть легкомысленным.

– Не относись к этому так несерьезно, Накари, – предупредил он.

Накари мягко положил руку на плечо брата.

– Я серьезен, брат. Поверь мне. Я прошу лишь о том, чтобы ты поддерживал мое тело с помощью приборов жизнеобеспечения, пока моя душа будет путешествовать. Поддерживай сердцебиение и обеспечивай мозг кислородом столько, сколько потребуется, – Он сжал его плечо сильнее. – Ты не сможешь воскресить меня сразу же, как Наполеана, но это только потому, что моя душа будет недоступна для реанимации тела. Однако, ты сможешь поддерживать его, пока моя душа, в конце концов, не вернется.

Все три брата затихли, Накари знал, что они обдумывали факты, оценивали многочисленные возможности, тщательно взвешивали в уме каждый возможный поворот, и он только надеялся, что никто не захочет – или не сможет – рискнуть жизнью Наполеана. Они не могли позволить королю умереть. Никто не сможет оправдать такой трусливый выбор. Наполеан Мондрагон был пульсом – самим сердцебиением – дома Джейдона. И у него не было наследника. Его судьба, наконец, появилась после двадцати восьми сотен лет, и это означало, что истинный наследник мог родиться менее чем через месяц. Наследник, который разделит воспоминания и полномочия Наполеана. Наследник, который будет общаться с богами от имени вампиров.

Они были просто обязаны спасти Наполеана.

Если они его потеряют, последствия будут эпическими.

И он знал, что все его братья это понимали.

В конце концов, первым заговорил Натаниэль и его голос походил на бархатистый шепот на ветру.

– Ты не можешь гарантировать, что просто пересечешь границу смерти и вернешься назад, не так ли, Накари? Правда в том, что мы можем потерять тебя… навсегда.

Накари медленно выдохнул, даже не заметив до этого момента, что какое-то время сдерживал дыхание.

– Да, Натаниэль. Всегда существует риск, что я могу не вернуться назад.

Кейген присел на корточки, словно ноги его больше не держали. А затем по очереди посмотрел на Нико и Янкеля.

– Маги, это действительно необходимо?

Оба вампира кивнули, но ответил Нико.

– Да, Кейген.

Натаниэль присел рядом с Кейгеном, его движения были изящными и хищными. Он замер, когда их глаза оказались на одном уровне.

– Я разделяю твои опасения, брат мой, но мы должны тщательно все обдумать.

Глаза Маркуса сверкнули красным.

– Отлично. Тогда я пойду вместо Накари.

– Со всем уважением, Маркус, – неуверенно произнес Нико, – нам придется вести битву, где друг с другом будут бороться свет и тьма, маги и колдуны, – Он уважительно опустил глаза и с трудом сглотнул, его кадык подпрыгнул вверх-вниз, когда вампир попытался избежать проницательного взгляда древнего мастера воина. – Мы не говорим о сражении между воинами, где главное сила и ловкость. Мы говорим о битве с темным лордом.

Маркус Силивази хмыкнул и сердито махнул своей раненной рукой.

– Неужели нет абсолютно никакого способа одному из нас противостоять этому демону, и в конце не умереть?

– Нужен дух, чтобы противостоять духу, – тихо ответил Нико. Он повернулся, чтобы предложить руку Кейгену, и когда целитель ее принял, помог ему встать. – Помоги нам это сделать, мастер целитель, – взмолился Нико. – Пожалуйста.

Кейген прикрыл глаза тыльной стороной ладони и опустил голову, изо всех сил сдерживая эмоции.

– Простите, но я не могу.

Когда он собрался уйти, Нико и Янкель в недоумении вытаращили глаза, а затем в отчаянии посмотрели на Накари.

– Кейген, – позвал Накари, – целитель… пожалуйста, вернись, – Когда Кейген не повернулся, он продолжил говорить ему в след. – Я не хочу умирать, брат, – сказал он обвиняющим голосом, – но я это сделаю. С тобой или без тебя, – Затем он понизил голос и прошептал: – Просто с тобой мои шансы были бы гораздо выше.

Кейген медленно повернулся, и поражение на его лице заставило желудок Накари скрутиться. Правда была высказана… вслух. Накари рискнет своей жизнью, чтобы спасти Наполеана, и никто не сможет его остановить. Он будет отчаянно сражаться за свою жизнь, но не было никакой гарантии, что он выживет.

Маркус потер переносицу, выглядя утомленным. Он отступил на несколько шагов назад и взглянул на Накари, его глаза отражали свет, словно первозданные камни. Когда вампир, наконец, заговорил, его голос был безучастным и гулким, словно пустой сосуд. Будто он похоронил все эмоции внутри себя.

– Я еще не дал тебе своего благословения, Накари, – В его словах прозвучала скрытая угроза, вампир вполне мог отказать ему, воспользовавшись правом самого старшего в семье. – Натаниэль? Кейген? Что думаете?

Кейген пожал плечами и вскинул руки, словно говоря: «Я сдаюсь».

– Прежде всего, я целитель своего народа. Я помогу подчинить Наполеана. Я даже помогу осушить его кровь, пока он не умрет, временно, разумеется. И да, я сделаю тоже самое для Накари. Я буду наполнять воздухом легкие брата, направляя кислород в его мозг, пока он в качестве духа будет сражаться за нашего короля, – Он внимательно оглядел трех магов, с сожалением покачав головой. – Но не просите меня принять окончательное решение. Этого я сделать не смогу.

Широкая грудь Натаниэля медленно поднялась и опустилась.

– Мы братья, но прежде всего, мы преданные подданные нашего короля. Я задам вопрос только один раз, но настаиваю, чтобы ты ответил честно. Есть ли другой способ?

Накари долго и усиленно думал, прежде чем ответить. Когда он, наконец, заговорил, в его голосе звучала полная убежденность.

– Нет, другого способа нет.

Натаниэль шагнул вперед и притянул Накари в крепкие объятия. Он легко, почти незаметно поцеловал брата в макушку.

«Мы тебя любим», – прошептал он мысленно.

– Ступай с моим благословением.

– Спасибо, – сказал Накари, почти задыхаясь от нахлынувших эмоций.

Он обернулся к Маркусу и взглянул в глаза воина. Это почти разрушило его решимость. Если бы он мог встать на колени перед старшим братом, поклясться в своей преданности и пообещать прожить долгую, здоровую жизнь, он бы это сделал – только, чтобы стереть горе в глазах Маркуса.

Но он не мог этого допустить.

А поэтому лишь ждал…

Маркус обхватил Накари за плечи и заговорил, тщательно подбирая слова.

– Я также позволяю тебе это сделать, но знай, братишка: если ты умрешь, я никогда тебя не прощу. Запомни это.

Накари отпрянул, задыхаясь.

– О боги, Маркус… не говори так.

– Помни об этом! – прогремел он.

Накари послушно склонил голову, опустил глаза и кивнул. Маркус запрещал ему умирать, демонстрируя все чувства, какие только мог показать. И это не было пустой угрозой. Воистину, Маркус даже не мог рассматривать возможность потерять еще одного брата после Шелби. Разве можно было с этим спорить?

Накари обхватил лицо Маркуса двумя руками. Его большие пальцы сжали подбородок воина, и не выпустили, когда тот попытался освободиться от такого интимного захвата.

– Маркус, – произнес он нежно одно единственное слово, и этим сказал намного больше, чем мог бы передать самой красноречивой речью.

Немного дрожа, Маркус медленно наклонялся вперед, пока их лбы не соприкоснулись. А затем положил свои руки на запястья брата и крепко сжал их.

– Вернись ко мне… брат, – прошептал Маркус.

Глава 19

Брук почувствовала внезапное облегчение, когда мощный поток энергии хлынул сквозь ее тело, и боль, наконец, поутихла. Боже, боль превращения была невыносимой по сравнению со всем, что ей доводилось испытывать ранее. Она началась в тот момент, когда Наполеан укусил ее в шею на лугу, и продолжалась еще очень долго после того, как они вошли в небольшой домик на берегу реки. Брук не сомневалась, что в эти ужасные часы она умирала.

Умирала.

Орган за органом, клетка за клеткой, система за системой, – все по очереди умирало, только чтобы преобразиться с помощью чужеродного вещества. Яда, который отравлял ее кровь, подобно кислоте сжигая всю человечность и заменяя ее бессмертием.

Она стала вампиром.

Тем не менее, существо которое это сделало – создание, которое относилось к ней с такой черствостью и равнодушием – не было Наполеаном. Это был самый настоящий, живой демон: отвратительный, извивающийся червь, который проник в его тело.

Почему Брук была так в этом уверена?

Потому что правда сверкнула в глазах твари за несколько мгновений до того, как она завладела телом вампира. Зло украшало его змеиную форму, подобно чешуе на хвосте древнего дракона. Холодность, что окутала Наполеана, его кожу, глаза, нежное сердце, после того как червь его захватил, так резко контрастировала с теплотой его поцелуя.

Брук несколько раз моргнула и сильно толкнула тяжелую словно камень грудь, что возвышалась над ней, пытаясь вырваться на свободу.

Демон забулькал и вдохнул воздух, его горло задрожало от зарождающегося смеха. А острые как бритва клыки начали выскальзывать из ее шеи. Брук почти затаила дыхание, с нетерпением ожидая момента, когда избавится от их длительного вторжения.

Она хватала ртом воздух, делая отчаянные и жадные вдохи, словно тонущая женщина, которая только что вынырнула на поверхность. Наполеан – нет, демон! – пристально смотрел на нее янтарно-красными глазами. Он облизал твердые, скульптурные губы Наполеана и простонал.

– Тебе понравилось, хотя бы в половину так же сильно, как мне, моя невеста?

Его голос настолько походил на голос Наполеана. По-прежнему густой и бархатистый, только сильно сдобренный стрихнином.

– Где Наполеан? – спросила она.

Брук села и проверила свое новое тело. Работали ли мышцы? Выдержали ли кости? А дыхательная система? Несмотря на свои страхи и нависшую опасность, она ничего не могла с собой поделать, продолжая подмечать коренные изменения в своем физическом состоянии. Она чувствовала себя… непобедимой. Сильной. Здоровой. Настолько могущественной, что раньше никогда не могла представить себе подобного.

Она слышала даже самые тонкие звуки с очень большого расстояния – потоки ветра, шелест листьев на ветвях осин – и она могла различить запахи всех людей, которые раньше останавливались в этом домике. Они были слабыми, но по-прежнему ощущались.

Брук вздрогнула. «Людей?»

Она только что подумала: «Людей»?

О боже, кем же была она сама?

Что Нап… то есть, червь, с ней сделал?

Мягкая подушечка пальца очертила ее нижнюю губу, возвращая в реальность. Демон склонился над ней, оценивая взглядом, заглядывая прямо в ее душу своими злобными глазами.

– Пожалуйста, любовь моя, зови меня Адемордна.

Брук закрыла рот рукой. Она откинулась назад на кровати, яростно крутясь в попытке вырваться. Неожиданно ее тело заскользило назад: Адемордна схватил ее за лодыжку и потянул обратно к себе. Она напрасно его пинала. Ее только обретенные способности были бесполезны против его запредельной силы.

– Куда-то собралась, милая?

Брук с трудом сглотнула. Это сводило с ума. Когда она на него смотрела, то видела Наполеана, и что-то глубоко в душе – что-то, что медленно пробуждалось с того момента у водопада, когда они стали единым целым – тянулось к нему.

Нуждалось в нем.

Знало его на более примитивном и реальном уровне, чем кого-либо за всю свою человеческую жизнь.

Пока демон не завладел им, она не вполне понимала, почему спасла его в тот день на террасе. Почему выбрала его жизнь, вместо возможности сбежать. Потому что где-то глубоко внутри, среди необъятной вечности, душа помнила и признавала, что ее сердце принадлежало ему. Что ее жизнь была создана специально для того, чтобы соединиться с ним. А сердце начинало биться в унисон с его.

Брук боролась с этим на сознательном и подсознательном уровне. Но сейчас, когда его яд проник в тело, ставя клеймо и заявляя свои права на каждую клетку, она поняла все на более элементарном уровне. Она полностью пробудилась.

Брук выдернула лодыжку из лап демона и посмотрела ему в глаза. Она надеялась разглядеть за взглядом демона темные, мистические глаза Наполеана.

– Наполеан, – неуверенно прошептала она, надеясь на чудо, – ты там?

Глаза мужчины смягчились. Он опустился рядом с ней на колени, протянул руку и нежно провел по щеке от уха до подбородка. Улыбнулся пленительной улыбкой Наполеана.

– Брук, – промурлыкал он ее имя.

А затем с такой силой ударил в челюсть, что она почувствовала, как затрещали кости, а изо рта брызнула кровь.

Ошеломленная, Брук попыталась сосредоточиться. Она должна убраться отсюда. Сползти с кровати. Добраться до двери. Да, дверь, она была… где? Вон там? Она повернула голову, и комната завертелась перед глазами.

Она словно издалека услышала смех Адемордна, он отражался от стен, отдавался эхом волнами безумия, поднимался к потолку и опадал вниз. Он был повсюду. Глубокий, жестокий и злой.

Демон сорвал рубашку со своего тела, обнажая прекрасно вылепленную грудь Наполеана. Гладкая кожа обтягивала выделяющиеся мышцы, обрамляя ребра и сухожилия. Пуговицы рубашки разлетелись во все стороны, с громким стуком падая на пол.

А затем последовал еще один удар по лицу. Еще одна пощечина. На этот раз по другой щеке, затем в подбородок. Черт, это было больно… очень.

Ее губа распухла, а рот онемел.

Когда Адемордна отстранился, чтобы оглядеть ее, изучая дело своих рук, в голову Брук пришла идея: она села и сразу же перевернулась на четвереньки, пытаясь отползти. Он снова схватил ее за лодыжки и потянул к себе, только на этот раз женщина вцепилась в изголовье кровати, чтобы удержаться. Ее пальцы мертвой хваткой впились в один из четырех столбов кровати. Он дернул сильнее, без усилий отрывая ее от столба, перевернул на спину и прижал своим телом – расположив таким образом, чтобы голова и ноги оказались перпендикулярно к изголовью. С вытянутыми над головой руками, она ощущала себя подобно жертве языческого бога, которой скоро перережут горло.

– Наполеан… пожалуйста… – невнятно произнесла она.

Казалось, что слова прозвучали как-то не так. Ее челюсть работала неправильно. Она потянулась, чтобы потрогать и увидела, как Адемордна снова замахнулся.

Она попыталась уклониться… слишком поздно.

Темнота. Снова смех. Прохладный воздух коснулся ее кожи.

Неужели он снимал с нее одежду?

– Вскоре ты станешь матерью дома Джегера, моя дорогая королева, – пропел он.

Брук скорее услышала, чем увидела, как с нее сняли джинсы, где-то в глубине сознания с ужасом отмечая то, что должно было случиться. Тем не менее, она так и не смогла в полной мере осознать происходящее. Возможно, он избил ее до бессознательного состояния. Возможно, ее душа этого не позволяла. А может быть, ее защищал собственный разум.

– Пожалуйста, не надо, – тихо взмолилась она.

Не с телом Наполеана. Не его руками, которым она только научилась доверять. О господи, неужели никто ее не спасет?

Ей удалось на секунду сосредоточиться на светящихся глазах Адемордна и злобный взгляд чистой, необузданной ненависти вырвал крик из ее поврежденного горла.

Он склонил голову набок.

– Тише, дорогая. Не вынуждай меня избить тебя до полусмерти, пока я тобой не овладею.

Несмотря на предупреждение, она кричала снова и снова… и снова… делая перерывы только для вдоха.

– Увы, моя королева. Ты совсем меня не слушаешься.

Он склонился над ней, лизнул щеку, потом выпрямился и показал ей сжатый кулак. Ужасающее выражение извращенного веселья промелькнуло у него на лице, когда он отвел мускулистую руку назад и зарычал.

А затем одним мощным, полным ненависти движением, его кулак обрушился на…

«Брук!»

Властный мужской голос пронзил ледяную тишину. Он проник в ее разум с огромной, магнетической силой, приковывая к себе внимание и выталкивая ее сознание из тела.

«Брук, следуй за моим голосом. Слушай только его. Оставайся со мной!»

Это был Наполеан.

И он был здесь… рядом с ней. Окружая ее, укутывая своим теплом, но не своим телом. Словно это его душа находилась рядом с ней.

«Наполеан?»

Она разговаривала мысленно и каким-то образом знала, что он ее слышал.

«Да, это я, любимая».

«Где ты?»

«Я не знаю, – произнес он. – Я не понимаю. Точно не в своем теле. Моя душа где-то в неизвестном месте. Адемордна разбил ее на тысячу осколков. И теперь они плавают в космосе, ожидая, когда их призовут обратно. Но я сохранил свой разум и сознание, поэтому ты должна оставаться со мной, пока мои воины не смогут до тебя добраться, поняла?»

Брук вроде кивнула головой, но не была уверена в этом. Ее череп раскалывался от боли, а тело казалось ватным. В физической реальности, где темный лорд избивал ее и…

Она снова начала кричать.

«Брук!»

На этот раз Наполеан не просто ее окликнул, он каким-то образом захватил женщину. Король соединил все доступные осколки своей души с ее душой, удерживая сознание в железной хватке. Увлекая очень далеко от ужаса этой комнаты.

«Давай, – поманил он. – Пока мы ждем, останься со мной здесь, в этом месте между мирами. Расскажи мне о своих детских мечтах. Давай строить планы на будущее, вспоминать о прошлом, делиться нашими историями и секретами. Соединись со мной, Брук».

Она так и сделала.

И они поведали о своих жизнях: о прошлом, о надеждах и мечтах касательно будущего. Они обменялись драгоценными воспоминаниями. Как Брук первый раз ездила на велосипеде и сильно содрала кожу на коленях. Как Наполеан впервые успешно овладел мечом. Она рассказала ему о своей учительнице во втором классе, госпоже Кренни, о ее конфетах с вишневым вкусом, и как бесконечная доброта этой женщины дала ей цель в жизни.

А он рассказал, как встретил Жанну Д’Арк. Вампир расспрашивал о ее образовании: какие уроки она посещала, что ей нравилось, а что она терпеть не могла, – а сам поведал о суровой жизни в общежитии Румынского университета.

Он узнал о карьере Брук, ее планах и стремлениях. А она узнала о многих нюансах, связанных с управлением дома Джейдона. Она рассказала про свою лучшую подругу Тиффани, а он описал несколько своих наиболее влиятельных подданных.

Наверное, время и вправду остановилось, потому что казалось, прошла целая вечность, прежде чем они перестали обмениваться историями и делиться секретами. Но подобное было невозможно, верно?

Наконец, собравшись с духом, Брук спросила:

«Наполеан, мое тело переживет то, что с ним сейчас происходит?»

Наполеан замолчал… но только на мгновение.

«Пока ты остаешься живой – ты будешь исцеляться, в этом можешь быть уверена. Мой яд самый мощный в доме Джейдона, – Он сделал паузу, как бы обдумывая свои слова. – Поэтому твое превращение было таким быстрым и эффективным. Хоть и болезненным, – В его тоне скользнули темные нотки, указывая на глубокие муки сожаления. – Брук, то, как ты страдала… у меня нет слов, чтобы выразить… насколько я сожалею. Хочу, чтобы ты знала, я бы никогда не обошелся с тобой так жестоко».

Брук сдержала слезы. Она знала это глубоко в душе, но воспоминания были слишком свежими. Замешательство от того, что с ней происходило прямо сейчас, было слишком острым. Мужчина, жестоко обращавшийся с ее телом, не был Наполеаном. Она это понимала. Она действительно понимала, но тело ведь принадлежало ему. Это были его руки, ладони, мужская плоть. Она не знала, что сказать, поэтому промолчала.

«Брук?»

«Откуда ты знаешь, что он оставит меня в живых?» — наконец спросила она.

Наполеан вздохнул.

«Он вынужден. У него есть план. И этот план требует, чтобы твои основные физические функции смогли его успешно перенести».

«Что за план?» – спросила Брук с нарастающим беспокойством.

«Не думай об этом, Брук. Я бы рассказал, если бы считал, что это тебе как-то поможет, но я не хочу, чтобы ты себе все это представляла. Ты выживешь. Несмотря ни на что. И прямо сейчас это самое главное».

Брук собиралась возразить. Она знала, что Наполеан действовал согласно своей натуре. Для него на первом месте всегда будет стоять ее защита, но нравится ему это или нет, они были оба в этом замешаны. Без согласия Брук, его мир стал ее миром, а его враги – ее врагами. Она намеревалась настоять на более детальной информации, но неожиданно кое-что поняла. Наполеан находился на ужасающей, неизведанной территории и, несмотря на опыт управления вампирами в качестве короля, как мужчина он не мог оправиться от чувства беспомощности, даже когда пытался успокоить Брук. Это была абсолютная правда. Он не хотел, чтобы она представила себе дальнейшие планы Адемордна, потому что ему самому было трудно с этим смириться. Какому мужчине не было бы?

«Они идут», – внезапно сказал Наполеан, прерывая ее мысли.

«Кто идет?» – спросила Брук.

«Мои воины».

Она не смела надеяться.

«Сколько их? Что они собираются делать?»

Наполеан сразу посерьезнел.

«Их немного, но этого будет достаточно. Они ворвутся в домик, попытаются захватить и подчинить меня, прежде чем Адемордна их уничтожит. После того как достигнут желаемого, они заберут меня отсюда и пришлют женщин, которые о тебе позаботятся. Исцелят тело. Этот кошмар для тебя почти закончился, Брук. Пожалуйста, продержись еще немного».

Брук попыталась проглотить свой страх. Что, если уже было слишком поздно? Что, если его воины проиграют и Адемордна их всех убьет? Что, если их план сработает, но Наполеан никогда не вернется в свое тело? Что тогда будет с ней? Отпустят ли ее его люди? Будут ли они винить ее? Накажут ли? И даже если они не станут этого делать, как она сможет вернуться к прежней жизни… будучи уже вампиром? О боже, что же будет дальше? Ничего хорошего из этого не выйдет.

«Брук, – прошептал Наполеан. – Успокойся, Draga mea. Все будет хорошо. Все пройдет хорошо».

Она пыталась. Она действительно пыталась. Брук хотела поверить Наполеану. Черт, ей нужно было ему верить, чтобы сохранить свой рассудок. Но ее охватило странное предчувствие на глубоко интуитивном уровне, которое не позволяло этого сделать. Кроме самого очевидного, что-то еще было ужасно… ужасно неправильно. Что-то тревожило ее гораздо сильнее, чем та жестокость, которой подверглось ее тело. Или того факта, что она уже не была человеком.

«Что-то не так, Наполеан, – настаивала она. – В смысле, кроме самого очевидного. Пожалуйста, Наполеан, что ты мне не договариваешь?»

Вампир вздохнул. Его голос был совершенно серьезным.

«Брук, уверяю тебя, у нас позже будет достаточно времени для того, чтобы разобраться со всем случившимся. Но сначала тебе нужна вся твоя сила, чтобы исцелиться. Твое тело было сильно травмировано. И я хочу, чтобы ты сосредоточилась на своем выздоровлении».

Он сделал паузу, и ее сердце пропустило несколько ударов, со страхом ожидая продолжения. Брук тяжело сглотнула.

Все на самом деле было так плохо? Настолько ужасно, что он не мог даже рассказать? Она быстро проверила состояние своих внутренних органов и поняла, что то, чего она опасалась – и о чем говорило ее предчувствие – выходило за рамки физических травм. В стремлении узнать все поточнее, она позволила своему сознанию дрейфовать… назад… назад… прочь… все дальше и дальше от голоса Наполеана и его обнадеживающего присутствия, вместо этого концентрируясь на своем теле.

Она все почувствовала: тяжесть своей физической формы, боль в горле, медный привкус крови. А затем, неожиданно, боль захлестнула ее тело, подобно обрушившимся на спокойный берег цунами.

«Брук!»

Воля Наполеана захлестнула ее. Она вытянула женщину из комнаты непреодолимой силой, вырывая ее сознание из лап темного лорда, забирая назад до того, как она смогла бы осознать увиденное.

«Останься со мной еще немного, мой ангел!»

«Наполеан! – закричала она. – Что он со мной сотворил?!»

«Брук…»

«Наполеан! Скажи мне!»

«Брук… я… ты…»

«Скажи мне! Сейчас же!»

«Ты уже знаешь».

Брук зарыдала. Она ничего не могла с собой поделать. Конечно, она обо всем знала – знала все это время – но реальность не стала от этого менее суровой. Адемордна воспользовался ее телом… жестоко и многократно.

«Я буду об этом помнить?» – Слова вышли хриплыми.

«Нет, – заверил ее Наполеан. – Никогда. Твой ум и дух не присутствовали там».

Его голос звучал глухо от переполнявших эмоций. Там слышалась такая боль, уязвимость и сожаление, что, казалось, сама его душа была разбита вдребезги.

«Брук, мое сердце разбилось от этого злодеяния, и я никогда не смирюсь с тем, что не смог тебя защитить. Никогда. И это мой крест. Но поскольку твоя жизнь напрямую зависит от этого, ты должна внимательно выслушать все то, что я собираюсь сказать. И ты должна не только слушать, но и слышать, – Он сделал паузу, прежде чем продолжить. – Я прожил долгую жизнь и повидал много всего. Очень много. И именно поэтому, я узнал одну очень важную вещь. Тело представляет собой лишь временную одежду – ту, которую мы носим в разные дни нашей жизни, – но душа, сознание, это средоточие того, кем мы являемся. Каждый раз, когда травма не проходит или оскорбление продолжает терзать разум – это из-за того, что они оставили отпечаток в нашей душе».

Чтобы подчеркнуть сказанное, он снова сделал паузу.

«Когда женщина, ребенок и даже мужчина подвергаются насилию, тело полностью исцеляется. В большинстве случаев не остается и следа. Но любая травма, которая не проходит, исходит от души. Разбитое сердце, разрушенное доверие. Страх, которого раньше не было. Самобичевание, стыд, неуверенность в себе, – именно они являются истинными травмами жертв насилия, верно?»

Брук тяжело сглотнула, все еще слушая.

«Да».

«Пока ты была со мной, твоя душа оставалась нетронутой. Ведь ее просто не было в твоем теле на тот момент. Все это время тебя там не было. И клянусь своей честью, твое сердце и разум остались прежними. Без памяти, осознания или ощущения не может быть долговременной травмы. Твое тело исцелится, и ты тоже будешь невредимой».

Брук поняла, о чем он говорил. На протяжении многих лет она видела немало людей, подвергшихся физическому насилию, и вампир идеально описал все психологические последствия пережитого ими несчастья. Но было что-то еще. С ней сотворили кое-что похуже. Что-то помимо физического насилия. Нечто необратимое, о чем он умалчивал.

«Наполеан?»

«Да», – отозвался он.

«Я услышала тебя, и более-менее с тобой согласна, но есть что-то еще… кое-что, о чем ты умалчиваешь… я чувствую это всем своим нутром».

«Ты беременна, Брук, – прошептал он. – Адемордна использовал мое семя и словесный приказ, чтобы заставить тебя забеременеть».

Наступил краткий момент… опустошения. Небольшая милость. То критическое, сюрреалистическое мгновение, которое наступало после ужасной аварии, когда мозг просто выключался и изолировал жертву от реальности. Они слышали слова, ощущали происходящее вокруг или видели все своими глазами, но это просто не укладывалось у них в голове. Все вокруг замолкало. Время переставало существовать. И жертва впадала в полное оцепенение.

«Близнецами?» — спросила она отсутствующим голосом. Ее аналитический ум продолжал работать в автоматическом режиме.

«Да», – ответил он.

«Они, – она запнулась, почти проваливаясь в омут чудовищной и вполне реальной паники, – они хотя бы твои? Эти дети? Или они само зло… как и это создание?»

У Наполеана был больной голос.

«Это тоже самое, если бы ты и я… «Кровавое проклятие» не изменилось… будет одно дитя света и одно дитя тьмы… необходимое жертвоприношение также остается в силе, – Следующие слова были произнесены с отвращением, которое он не мог скрыть. – Хотя никто из нас не дал своего согласия. И ни моей, ни твоей души там не присутствовало. Тем не менее, соединились наши тела. Ребенок будет наш – твой и мой. Адемордна не сможет этого изменить».

Брук прикусила нижнюю губу или, по крайней мере, ей так показалось.

«Я не понимаю, – растерялась она. – Если этот демон… этот темный лорд… хочет использовать меня, чтобы уничтожить тебя, зачем ему нужна беременность? В смысле, не будет ли легче просто меня убить и лишить тебя возможности принести необходимую жертву, таким образом позволив проклятию прийти за тобой через тридцать дней? Зачем все усложнять… в смысле, да, я понимаю, что он демон – так почему бы не поразвлечься в твоем теле – но дети? Эту часть я не совсем понимаю».

Наполеан долго не отвечал, но благодаря их психической связи Брук знала, что он пытался вернуть себе самообладание. Очевидно, ее слова ранили мужчину словно нож.

«В течении многих столетий наши правила были однозначными. Мужчины дома Джейдона имели двух сыновей – одно дитя тьмы и одно дитя света – и нам было позволено сохранить дитя света, чтобы наша раса не исчезла с лица земли. А у мужчин дома Джегера есть мерзкий обычай – они насилуют невинных женщин, которые умирают ужасной смертью, после того как дадут жизнь двум темным сыновьям. Но, так же как и мы, они должны принести в жертву одного из них – в данном случае первенца. Так что в итоге они, подобно нам, сохраняют только одного ребенка, чтобы продолжить свой извращенный род. Я считаю, что в данном случае Адемордна намерен убить двух зайцев одним выстрелом. Оставаться в моем теле достаточно долго, чтобы помешать принести необходимую жертву, а заодно превратить обоих сыновей в темных».

Брук ахнула.

«Вот почему ты так уверен, что он меня не убьет, не так ли? Я нужна ему, чтобы заполучить детей!»

«Да», – ответил Наполеан.

Брук начала дрожать от ужаса: все это…

Конференция. Поездка в Темную долину. Похищение вампиром. День, когда Адемордна пытался убить Наполеана на террасе. Одержимость. Изнасилование. Беременность. «Кровавое проклятие»! И его значение при новых обстоятельствах. А также то, что Адемордна намеревался… превратить обоих ее сыновей в темных.

О боже, о боже, о боже….

Она могла потерять свою человечность, Наполеана и ребенка, прежде чем все это закончится.

Чудовищность всего этого была просто невыносимой. Охваченная паникой, она выскользнула из психического захвата Наполеана и вернулась в комнату. Ее тело было сломано, представляя собой окровавленное месиво, все еще вытянутое на кровати. Куча поврежденных костей, мышц и кожи… порванной, исполосованной и покрытой синяками.

Оглушенная интенсивностью боли, Брук схватилась руками за живот и закричала. Ее агония достигла небывалых высот.

* * *

– Начали! – закричал Маркус Силивази.

Рамзи, Сантос и Саксон оторвали переднюю стену домика. Дверь сорвалась с петель, окно вылетело из рамы, а перекрещенные бревна переломились в одно мгновение.