Текст книги "Кровавая одержимость (ЛП)"

Автор книги: Тесса Доун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

На самом деле Накари Силивази, вместе с упрямым тираном Маркусом, убили Валентайна, любимого младшего брата Сальваторе, прежде чем…

«Стоп! – сказал Сальваторе сам себе. – Не думай об этом! Не сейчас»

Он сам удивился от отсутствия жалкой подобии дисциплины. Вампир был слишком на взводе, когда должен был сосредоточиться на настоящем, происходящем здесь и сейчас. Остальные заплатят.

Они все заплатят.

По очереди.

Начиная с их невыносимого короля.

«О, черт с ним!» – зарычал Сальваторе.

Он не будет сдерживать свою ярость! Он не станет контролировать свои мысли! Он примется размышлять о своей ненависти. Подкармливать изнуряющую жажду мести, пока она не превратится в живое дышащее существо, живущее собственной жизнью.

Он продолжит погружаться в сердце черной магии, умолять о помощи темных лордов, чтобы посеять смуту в голове Наполеана, посылая один ночной кошмар за другим, один бесконечный день за другим, вызывая в воображении все более живые образы призрачного видения, которое Наполеан считал своим отцом. Бесполезный ум короля будет настолько искажен виной и смятением, что он даже не сможет понять, что реально, а что – иллюзия.

Наполеан Мондрагон в конечном счете подчинится воле Сальваторе Рафаэля Нистора, так же, как бесполезная человеческая женщина подчинилась его воле прошлой ночью!

Его грудь наполнялась необузданной мощью от этого убеждения, и он вспоминал окончание своего свидания с Джейн, прокручивая в голове каждую притягательную деталь, смакуя воспоминания о каждом драгоценном моменте в последний раз. Он наказал ее за мокрые штаны, медленно вырезая жуткую линию на нежной плоти горла, рассматривая, ожидая, пока кровь стекала по шее, плечу и вдоль выпуклости правой груди. О, как он смаковал вкус, посасывая нежную плоть сосков, пока они медленно увлажнялись кровью. Женщина открыла рот, чтобы закричать от ужаса, но не издала ни звука. Сальваторе украл ее голос и будь он проклят, если его не возбуждали ее молчаливые просьбы.

Он бросил ее на землю, осторожно избегая лужу, которую она сделала в момент слабости, затем сорвал с нее грязную одежду. Глядя в светло-голубые глаза, приблизил свои губы к ее рту и жестко поцеловал – небольшой знак милосердия, так как женщинам нравилось такое, – и затем прокусил ее нижнюю губу своими клыками, чтобы можно было пить из рта, пока он ее трахал.

Соитие было идеальным. Шокирующим, болезненным, безудержным.

Джейн умоляла, чтобы он ее убил, – и мужчина почти прослезился.

– Скоро, любовь моя. Очень скоро, – прошептал он ей на ухо.

Сальваторе вытер пот со лба. Воспоминание, словно оно было реальным, воспламенило его и сейчас вампир был настолько возбужден, что это требовало физического освобождения. Он раздумывал, а не нашлась бы у кого-то из его темных собратьев плененная женщина, но потом понял, что его нужда вышла за рамки того, что может предоставить смертная.

Сальваторе жаждал невероятного накала адреналина, насилия и боли – возбуждающих укусов ядовитых змей, осознания того, что его собственный яд перебил бы их действие, сладкого ощущения гибких чешуек, скользящих по его теплой плоти, это приносило бы ему удовлетворение снова и снова. Он поднялся с кровати и направился к «‎Залу со змеями».

По мере того, как он продвигался по подземным коридорам, его мысли вернулись к Наполеану в последний раз. В самом деле, жалкий король на этот раз умрет. С помощью темного лорда Адемордна Сальваторе Нистор наконец исполнит то, что никакой другой темный был не в силах сделать за последние двадцать восемь сотен лет: Он прекратит жизнь Наполеана Мондрагона. Он наконец-то нашел способ осуществить это. Когда Сальваторе вошел в последний коридор, который привел бы его к собственной эротической фантазии, он ускорил шаг и рассмеялся от великолепия своего плана…

Наполеана Мондрагона по-прежнему будут преследовать бесконечные кошмары.

Замешательство, чувство вины и безумие будут неотступно мучить короля, пока не измотают его. Сальваторе не отступит, пока не сломает его. Пока, наконец, древний больше не сможет вынести своего существования. И затем – когда Наполеан будет в полном отчаянии, замешательстве и совершенно уязвимом состоянии – призрак отца предложит ему выход из безумия, возможность искупить самый большой грех его прошлого. Единственное, о чем не знал его народ.

Постыдный секрет, который темный лорд подземного мира открыл только Сальваторе.

В обмен на освобождение вечно терзаемой души призрака отец Наполеана потребует у сына отдать собственную жизнь. И наконец никому не нужно будет побеждать непобедимого Наполеана – потому что всемогущий король послужит орудием для своей собственной гибели.

Наполеан Мондрагон убьет себя сам.

По команде собственного отца.

Глава 3

Брук сделала большой глоток кофе и швырнула кружку на маленький круглый столик, стоявший в углу кафе.

– Ну, вот тебе и блестящее, многообещающее будущее.

Тиффани смущенно улыбнулась.

– Послушай, Брук. Было не так уж и плохо. На самом деле, я думаю, это была одна из лучших презентаций, которые я когда-либо видела.

Она добавила второй пакетик сливок к своему ванильному «латте».

Брук взглянула на подругу, негодуя на ее жалкую попытку посочувствовать.

– Ага, я описала бы это так: Брук Адамс, восходящая звезда «Праймер» – кстати, одетая в элегантный дымчато-серый костюм, – уверенно выходит в переднюю часть комнаты, привлекает молчаливое внимание всех присутствующих, прочищает горло, поворачивается к экрану с презентацией и… ломает четырехдюймовый каблук, падая прямо на задницу на глазах у всех! – Она бешено махнула рукой. – Но разве она просто восстановила равновесие и привела себя в порядок? Нееет, конечно же, нет. Это было бы слишком просто. Нужно было принять вид полнейшей идиотки: размахивать руками, словно полностью потеряв над собой контроль, затем схватиться за магнитную доску только для того, чтобы прихватить ее с собой и уронить на себя, в довершение ко всему полностью распластавшись на полу с задравшейся до пояса юбкой, чтобы так сказать, поделиться своими… «активами» со всей аудиторией, – Брук схватилась руками за голову. – Ага, я бы сказала, это была та еще презентация.

Тиффани вздохнула, стараясь изо всех сил не рассмеяться. В очередной раз.

– Ой, Брук. Это действительно не было… Я имею в виду… не думаю, что кто-то подумал…

– Подумал о чем? – всхлипнула Брук, ее нижняя губа выпятилась. – Что я была полной идиоткой? Или что из меня получилась бы отличная стриптизерша, если бы все пошло наперекосяк, подобно той презентации?

– Послушай, Брук.

– Красные стринги, черные туфли на каблуках, обнаженная задница в комнате, полной мужчин, – думаю, все вполне очевидно…

Тиффани нахмурилась, ее взгляд смягчился от сострадания.

– Брук, это была случайность. Никто не перестал тебя уважать. На самом деле, все были обеспокоены твоим самочувствием.

Брук взглянула на подругу – на этот раз в ее выражении лица читалась настоящая угроза.

– Стоп. Просто остановись. Ты так же хорошо, как и я, знаешь, что мужчины слегка возбудились, а женщины… – ну, им, вероятно, очень понравилось стать свидетелями моего падения. Извини за невольный каламбур! – Она медленно покачала головой. – О, Боже, просто убей меня прямо здесь и сейчас.

– Брук…

– Ты видела лицо Хэллоуэя! – воскликнула она, повысив голос от волнения. – Его глаза были словно блюдца! Как у пятилетнего ребенка на карнавале! А рот? Тот буквально отвис! Я думаю, Хэллоуэй не знал: смеяться ему, когда он помогал мне встать, или засунуть доллар мне за пояс, – Брук три раза стукнулась головой о столешницу. – Сколько людей вообще вышло из комнаты, только чтобы удержаться от смеха?

Она застонала.

Тиффани покачала головой, изображая неведение.

– Я действительно не заметила никого выходящего из… – Голос у нее затих, прежде чем она смогла завершить ложь.

Сделав глубокий вдох, Брук откинулась на высокую спинку своего деревянного стула и, опустив взгляд, смахнула со стола блестящие крупинки сахара. Потом потерла виски, желая переместиться в другую вселенную.

– Никто не осмелился взглянуть мне в глаза за всю презентацию, Тифф. Я так подавлена! О господи, и зачем я только надела стринги сегодня? Нет, ну, в самом деле? Каковы были шансы случиться чему-то подобному? Когда-либо вообще?

Тиффани мягко взяла Брук за руку. Ее сине-зеленые глаза светились добротой.

– О, милая… да ладно тебе, это был всего лишь… несчастный случай. Очень неудачный момент. Но сказать тебе правду? Презентация была очень, очень хорошей – как только ты встала на ноги, – Она прикусила губу, чтобы снова не рассмеяться.

– Ты имеешь в виду, когда я встала на свои босые ноги? – Брук убрала руку Тиффани и сделала медленный глоток кофе. – Ох, черт, думаю, что сегодня я откинула весь женский прогресс на целый век назад, – Несмотря на изящную попытку пошутить, глаза у нее наполнились слезами. – За всю мою жизнь я никогда не была так унижена. Эта презентация так много для меня значила! – Ее плечи опустились, и она сгорбилась, опустив голову на руки.

Тиффани встала, поспешив к другой стороне стола, села рядом с подругой и смахнула своенравную прядь черных волос с ее лица.

– Послушай меня, Брук… Я серьезно. Послушай!

Брук нахмурилась.

– Что?

– Ты слушаешь?

– Дааа, говори уже.

– Мы с тобой очень хорошо знаем, что презентацию делает важной не то, как она была представлена, а информация, которая в ней содержится. Ты продемонстрировала Хэллоуэю хороший способ заработать много денег и подтвердила это конкретными фактами и цифрами. Ты представила совершенно новый способ мышления, который руководство никогда даже не рассматривало, и, что самое главное, привлекла их внимание.

Тиффани откинулась назад и скрестила руки на груди.

– Ну, случилась с тобой неприятность – и что с того? Деньги решают все, Брук, и презентация это только подтвердила. Насколько я могу судить, ты взяла новаторскую идею, за полчаса ее продала и завернула все в великолепный шелковый бант – а именно, в по-настоящему отличный зад! – Она широко улыбнулась. – Образ «девы в беде» пришелся очень в тему и, честно говоря, в комнате не было ни одного мужчины, который на это бы не купился. А женщины? Ну, к счастью для тебя, Хэллоуэй взял последнее слово. Запомни мои слова: весь этот инцидент в конечном итоге сработает тебе на пользу.

Брук взглянула на подругу из-под рук.

– У тебя самый странный взгляд на вещи, Тифф. Ты действительно думаешь, что у меня все еще есть шанс?

– Да, – решительно ответила Тиффани. – Шутишь, что ли?

Брук немного выпрямилась.

– Подруга, я действительно полагаюсь на это, – Она выдавила вялую улыбку. – По крайней мере, я надеюсь, что Хэллоуэй не использует это против меня.

Тиффани улыбнулась, ее добрые глаза засияли ярче.

– Знаешь, ты умная женщина, но временами действительно тупишь.

Брук нахмурилась.

– Кем является Хэллоуэй? – спросила Тиффани.

Брук наморщила лоб.

– Боссом?

– Кем является Хэллоуэй?

– Генеральным директором?

– Нет! До этого. Помимо этого. Кем является Хэллоуэй?

Брук непонимающе покачала головой.

– Он мужчина, Брук.

Брук закатила глаза.

– Может быть, но очень проницательный мужчина, профессионал, который вряд ли принимает решения на основе первобытного, мужского инстинкта.

– Согласна, – заявила Тиффани. – И, если бы твои идеи и презентация оставляли желать лучшего, тогда не думаю, что тебе как-то помогло бы даже проведи всю презентацию с голым задом. Это не тот случай. И с учетом всего вышеизложенного, у тебя действительно отличный зад.

Брук рассмеялась. Против этого она не могла ничего возразить. Найти положительные моменты в любой неприятной ситуации было в духе Тиффани.

– Я вроде, как согласна.

По крайней мере, она не сверкала ничем, чего должна была стыдиться.

Тиффани улыбнулась.

– Видишь, совсем другой разговор!

Брук вздохнула, чувствуя себя немного лучше. Лишь немного.

– Полагаю, мы должны подождать и посмотреть.

– Поверь мне дорогая, – заверила ее Тиффани. – Тебе не придется долго ждать.

Брук пожала плечами. Скомкала салфетку и бросила ее в большую серую корзину, стоящую позади их столика.

– Я думаю, на сегодня мне хватит кофеина, – Она встала, подошла к мусорному ведру и выбросила свой кофе, осторожно стряхнув крошки от кофейного пирожного со своей юбки, прежде чем вновь повернуться к подруге. – Ну, что, пойдем?

Следуя примеру, Тиффани убралась на своей стороне столика и выбросила мусор.

– Ага. Еще два заседания во второй половине дня, и мы свободны.

Брук съежилась, не желая думать о скорой встрече с коллегами.

– Может, сделаем небольшой перерыв, прежде чем вернемся на конференцию?

Тиффани улыбнулась.

– Конечно. Может, немного осмотрим достопримечательности, прежде чем вернем машину и поднимемся в гостиницу. Здесь довольно рано темнеет, так что давай попробуем посетить все исторические места, пока еще светло.

Брук кивнула. Она достала из сумочки свое расписание и бегло пробежалась глазами.

– У меня все занято с двенадцати до трех, а потом короткий перерыв между заседаниями от трех до пяти. Что у тебя?

Тиффани пожала плечами и придержала дверь для подруги.

– Думаю, у меня в двенадцать заседание вместе с тобой, а потом нужно будет провести семинары на темы: концепция брендинга «Праймер», интеграция в новые системы программного обеспечения, и так далее. В любом случае, мы должны собраться, сесть в такси и быть по дороге в аэропорт не позже шести.

Брук вышла на свежий горный воздух и глубоко вздохнула.

– Надеюсь, никто снова не упомянет… об инциденте, – сказала она.

– Они не станут, – ответила Тиффани почти убедительно. Она потянулась за ключами от арендованного автомобиля. – Ты просто высоко держи голову и ожидай, что случится что-нибудь хорошее. Доверься мне в этом, Брук.

Брук кивнула, и попыталась взглянуть на ситуацию позитивно. До отъезда у них оставалось около семи часов. Она переживет это. В своей жизни ей приходилось сталкиваться с намного худшими вещами. И что в сравнении с этим небольшой конфуз перед коллегами? Брук вздрогнула. Ага, несмотря ни на что, это разочаровывало. Но она все преодолеет. Кроме того, как только она позволила себе позабыть об унижении, поняла, что Тиффани была права: презентация сама по себе была блестящей. Хотя Хэллоуэй и был настоящим эгоистом, он не мог не заметить гениальность ее стратегии.

Заставляя себя выглядеть уверенной, Брук намеренно высоко подняла подбородок, отвела назад плечи и забралась на пассажирское сидение арендованной машины Тиффани.

Им предстояло провести еще несколько часов в Лунной долине. А потом они вернутся назад в Сан-Франциско.

* * *

Наполеан смотрел на высокие, жемчужно-белые потолки в тускло освещенном зале заседаний древнего «Зала правосудия». Фонарь наверху до сих пор использовался для освещения круглого пространства, и приглушенное свечение бросало призрачные тени на окружающие каменные стены, где мужчины собрались, чтобы обсудить действия своих врагов.

Наполеан сделал глубокий вдох и посчитал обратно от десяти до одного, когда почувствовал жизнеутверждающую энергию, наполнившую его легкие. Он одарил Маркуса Силивази суровым взглядом и медленно выдохнул.

– Мальчик просто слишком мал, чтобы присутствовать на собрании воинов, Маркус, – повторил он в третий раз.

– Ерунда, – проворчал Маркус, передвигая улыбающегося младенца на своих коленях и перекладывая в руку обслюнявленную погремушку.

– Ему всего четыре недели, – вновь констатировал Наполеан.

Маркус сверкнул ухмылкой гордого папаши, и Наполеану было приятно наблюдать за редким выражением безусловной радости на лице мужчины, который жил очень трудной жизнью… до недавних пор.

Маркус встретил свою судьбу чуть более месяца назад, она была красивой и сильной спутницей, не говоря уже о том, что являлась небесной представительницей их божественной расы. Возможно поэтому Наполеан позволил дискуссии длиться так долго: мужчина был высоко ценимым древним мастером воином, почти равным Наполеану в доме Джейдона, и супругом небесной принцессы, сестры Ваньи.

– Он самостоятельно сидит, – объяснил Маркус, указывая на прямую – ну, полупрямую – спину мальчика. – И у него хватка гладиатора.

Как будто доказывая свое право остаться, ребенок посмотрел на своего суверена и залепетал.

Наполеан вздохнул. На самом деле маленький Николай Силивази был сильным и резвым – несомненно, ярким и неестественно красивым, даже для вампира, – о чем Маркус непременно напоминал каждому, кто его слушал. Но истина оставалась истиной: он не являлся единственным ребенком, когда-либо рожденным потомками Джейдона, и был гораздо более заинтересован в том, чтобы точить зубки о погремушку, чем в разработке стратегии и организации групп карателей для охоты на темных. А Маркус должен был поскорее спуститься с небес на землю, иначе они бы все потеряли рассудок.

– Не беспокойся. Ты абсолютно в здравом уме! – возразил Маркус, случайно прочитав мысли Наполеана. Тот прорычал едва различимое предупреждение – сознание другого вампира было священным местом, куда нельзя было вторгаться, преднамеренно или нет – на что Маркус просто отмахнулся. Наполеан отступил назад, более чем слегка удивленный фамильярностью, с которой его подданный с ним разговаривал. Весь мир сошел с ума?

– Маркус! Тебе лучше вспомнить свое место, воин, и ты заберешь своего сына домой.

– Милорд… – Мягкий голос прервал обмен репликами, прежде чем ситуация накалилась еще больше. Хотя вряд ли Маркус – или любой другой мужчина в Лунной долине, если на то пошло – посмел бы открыто бросить вызов древнему правителю.

Наполеан вовремя поднял глаза, чтобы увидеть Киопори Демир Силивази, вошедшую в зал и пробиравшуюся по узкому центральному проходу к своему супругу: взгляд целенаправленный, извинение написано на лице.

– Приветствую, – вздохнула она, останавливаясь перед ними. – Как приятно видеть вас сегодня вечером, мой король.

И нежно поцеловала Наполеана в щеку.

Перед его людьми. Перед Маркусом.

Глаза Маркуса вспыхнули красным, и Наполеан мысленно застонал. Действительно, это была инстинктивная мужская реакция, которую Маркус – или любой другой вампир мужского пола, если на то пошло – вряд ли бы смог сдержать. Они были собственниками, мягко говоря… Тем не менее, полная воинов комната оживилась, все наблюдали с интересом или даже с неким весельем, как Наполеан зашипел себе под нос, предупреждая Маркуса, чтобы тот себя контролировал.

Действительно мир слетел с катушек.

– Пожалуйста, простите, – продолжила Киопори, казалось, совсем не обеспокоенная уже неприкрытым проявлением доминирования и агрессии. – Я попросила Маркуса посидеть днем с Николаем, пока занималась покупками. Боюсь, я забыла о времени.

– И отказалась отвечать на мои звонки! – рявкнул Маркус, изображая раздражение.

– Послушай, Маркус, – произнесла Киопори нежным уговаривающим голосом.

– Даже не проси меня! – отрезал он. – Ты также не отвечала на мой мысленный зов, женщина. Это неприемлемо.

Киопори разразилась беззаботным мелодичным смехом и улыбнулась.

– О, прекрати роптать, воин. Ты еще легко отделался. Кроме того, иногда женщине нужно провести немного времени наедине.

С этими словами она потянулась и забрала ребенка, который немедленно начал трясти ручками и ножками, возбужденно приветствуя объятия матери.

Наполеан почувствовал обмен энергией между супругами и понял, что они заканчивали свой разговор мысленно.

Он не имел ни малейшего желания вмешиваться – Киопори была, пожалуй, единственным вампиром в долине, который действительно подходил Маркусу Силивази и его вечно бросающей вызов правилам поведения личности. За словом в карман она не лезла.

После того, как энергия рассеялась, Наполеан кивнул Киопори, выражая свое понимание. После двадцати восьми сотен лет он не обладал бесконечным терпением – и порядок, который он поддерживал в доме Джейдона, не был пустяком – однако, он питал безнадежную слабость к выжившим дочерям короля Сакариаса, и не было никакого смысла отрицать это. На самом деле, после стольких лет веры в то, что женщины их расы перестали существовать, все мужчины в доме Джейдона заботились о принцессах с бесконечным уважением и трепетом. По-прежнему трудно было поверить, что две женщины пережили то страшное время.

Наполеан моргнул, и его мысли вернулись в настоящее время.

– Конечно, я все понимаю, принцесса. Спасибо, что пришли за Николаем.

– Конечно, – Киопори мягко коснулась руки Наполеана и в комнате повисла тишина.

Мало кто мог так запросто дотронуться до Наполеана.

Мало кто из его подданных позволял себе подобные вольности с самым древним и грозным представителем их вида. И стать свидетелями такой простой – но в тоже время мощной – связи с их лидером слегка будоражило. В самом деле, принцесса редко сторонилась короля.

Маркус не выдержал.

Низкое, утробное рычание вырвалось из его груди, и Наполеан инстинктивно обнажил смертоносные клыки. Это была ясная, недвусмысленная угроза – ярко выраженная, однозначная демонстрация господства. Обычно Наполеан находил смешной, даже восхитительной, собственническую опеку своих мужчин, но никто не смел бросать ему вызов, угрожать или поправлять перед собранием воинов. Никто, даже Маркус.

Даже если тот просто не мог совладать с собой.

– Благословенная Андромеда, – вздохнула Киопори, закатив глаза. – Мы с Ваньей должны немедленно разработать заклинание, уменьшающее уровень тестостерона. Где-нибудь в закромах, наверное, завалялось одно такое…

Ее голос затих.

Наполеан улыбнулся.

А Маркус прорычал:

– Иди домой, женщина. Мы тут обсуждаем важные вещи.

Киопори стукнула его по руке, и к ее чести стоит отметить, не стала потирать ушибленные костяшки.

– Не испытывай свою удачу, воин, – напомнила она мягко, все еще улыбаясь. Затем развернулась, наклонилась и звонко поцеловала Маркуса в губы, прежде чем выйти из помещения с Николаем на руках.

Лицо Маркуса осталось строгим, но Наполеан мог поклясться, что увидел, как уголок рта у того приподнялся в улыбке. Это было хорошо – очень хорошо. Все было в порядке с семьей Силивази, впервые за долгие годы.

Возвращаясь к собравшимся, Наполеан скрестил руки и осмотрел воинов. Мужчины быстро посерьезнели.

– Если больше нет никаких помех, – сказал Наполеан, – тогда я бы хотел вернуться к теме собрания. Рамзи, ты подготовил отчет, что я просил?

Рамзи Олару оттолкнулся от большой колонны, на которую опирался, и медленно вытащил соломинку изо рта. Он вышел в центр комнаты и повертел головой из стороны в сторону, разминая шею, чтобы снять напряжение. Его холодные, расчетливые глаза смотрели прямо перед собой.

Страж, ростом шесть футов пять дюймов⁴, обладал яростной комбинацией плотно сжатой энергии и едва сдерживаемой агрессии в своем наиболее расслабленном состоянии. Выражение его лица было полной противоположностью тому, как он выглядел. Фактически, у него было лицо модели из мужского журнала «GQ»⁵. Очень большой, опасной, несколько нестандартной модели. Хотя кто-то мог утверждать, что в детстве Рамзи что-то пошло не так – возможно, у него был тяжелый период во время учебы в университете. Массивные плечи стража контрастировали с ниспадающими до подбородка светло-русыми волосами, которые он поддерживал в безупречной конической стрижке. Тело с крепкими мышцами было покрыто гладкой как у ребенка кожей, которая оставалась постоянно загорелой, хотя он не прилагал к этому никаких усилий. И хотя женщины могли падать в обморок при виде его достаточно чувственного рта, каждый воин в Лунной долине знал, что парень, не глядя, мог оторвать голову одними зубами. В Рамзи Олару не было ничего мягкого или нежного – и он вовсе не был хрупкой моделью из журналов.

– Добрый вечер, милорд, – протянул Рамзи, повернувшись лицом к другим воинам.

Наполеан кивнул и отошел в сторону, стараясь не упускать Рамзи из виду. Каждый из трех стражей долины был до смерти лоялен ему, но поворачиваться спиной к дикому тигру просто-напросто шло против инстинктов.

Рамзи поставил одну ногу на сиденье ближайшего стула, положил локоть на колено и взглянул на записи, которые держал в руке.

– Есть кое-какая статистика, – отметил он, его брови приподнялись, а лицо стало совершенно серьезным. – На основе схем, нарисованных Маркусом, Сантосом и Натаниэлем, мы можем сделать вывод, что, по крайней мере, полторы тысячи наших темных братьев проживают под Лунной долиной.

Кто-то присвистнул, и несколько воинов заерзали на своих местах. В результате похищения Сальваторе Нистором принцессы Киопори выяснилось, что существовала подземная колония темных, и это стало шоком для всех. Столетиями сыны Джейдона верили, что их темные братья были разбросаны по свету, вели кочевой образ жизни и проживали свой век в пещерах, что оказалось очень далеко от истины. И теперь, когда темных обнаружили, те мстили, создавая хаос в местных городах и деревеньках.

– С тех пор как мы спасли принцессу, было совершено по меньшей мере семь убийств – и это только в течение последних тридцати дней.

Маркус Силивази сжимал и разжимал кулаки, Наполеан ободряюще ему кивнул.

«У тебя будет возможность отомстить, воин», – Король говорил по конфиденциальной линии ментальной связи. – «Мы все отомстим», – Он ненадолго смотрел в глаза Маркусу, прежде чем снова повернуться к Рамзи.

– И ты считаешь, что у этих убийств есть цель: посеять страх среди людей и направить подозрение на нас, живущих на поверхности, – тех, кто ходит под солнцем?

– Мы так считаем, – кивнул Рамзи.

– Или они творят такое лишь ради забавы, – добавил Натаниэль Силивази из дальней части комнаты.

Наполеан сложил пальцы домиком и приложил палец к губам.

– И насколько ситуация сейчас под контролем?

Саксон Олару, брат-близнец Рамзи и еще один из трех стражей, встал и склонил голову в знак уважения.

– Говори свободно, – призвал Наполеан.

Саксон по очереди встретился взглядом с каждым мужчиной.

– Новые бригады работают очень хорошо, – Он указал на высокого мужчину с по-военному короткой стрижкой, сидящего рядом с Кейгеном Силивази. – Наши команды следопытов и медиков добираются до мест убийства и анализируют улики – время смерти, вид травм, и т. д. – достаточно быстро, обычно до того, как люди находят тела. Но в тех редких случаях, когда мы не успеваем прийти первыми, наши бригады по зачистке контролируют место преступления, стирая воспоминания местных представителей власти и беря под контроль ситуацию менее чем за двенадцать часов… максимум. После того как тела сожжены и ДНК извлечены, наши маги взаимодействуют с их семьями и друзьями: они создают новые сценарии, объясняющие смерти, добавляют воспоминания о похоронах, соответствующие истории, все что необходимо. Так что нам не угрожает эпидемия пропавших людей. Но я должен сказать, что это самая трудная и затратная часть: ростки жизни, подобно ветвям дерева, касаются десятков других, расходятся в сложную корневую систему. Много времени и энергии уходит на то, чтобы избавиться от всех основных взаимосвязей одного человека: лучшие друзья, семья, возлюбленные, учителя… те, кто будут беспокоиться и могут создать проблемы, – Саксон взглянул на Накари Силивази, сидевшего рядом со своим братом Натаниэлем и слушающего с напряженным вниманием. – В настоящий момент для магов – это полный рабочий день, и так не может продолжаться вечно.

Наполеан проследил за взглядом Саксона.

– Накари?

Самый младший из братьев Силивази и единственный мастер маг, присутствующий на собрании, встал.

– Можешь что-нибудь добавить? – спросил Наполеан.

Накари слегка склонил голову в знак признательности и уважения к королю, и глубоко вздохнул.

– Саксон прав, но дело не только в том, что это немного утомительно – я не думаю, что кто-либо из практикующих магов на это пожалуется. Настоящей проблемой становится уязвимость, появляющаяся в результате. Это риск, которому подвергается наше общество в целом.

Наполеан знал, что Накари имел в виду. Энергетические затраты на замену воспоминаний были выше, чем на то, чтобы их просто стереть. Такое искусство требовало от вампира взять кровь у каждого человека, чьи воспоминания нужно было изменить, и чем больше крови брал маг, тем больше случайной энергии поглощал от ее хозяина. Мастер маг должен был постоянно поддерживать свои потоки в идеальном унисоне со вселенной, чтобы творить магию по своему желанию. Если энергия мастера слишком часто подвергалась угрозе, в любой момент он мог бы оказаться не в состоянии выполнить гораздо более важную работу, которая от него могла потребоваться. Другими словами, магия требовала настройки, настройка требовала чистой божественной энергии, а чистая божественная энергия требовала уравновешенного мага. Потребление крови десятков испуганных, запутавшихся и, возможно, скорбящих людей изменяло этот баланс. И тем самым изменяло мага.

Наполеан начал ходить взад и вперед по комнате, размышляя над дилеммой.

– Накари, объясни, что происходит, остальным воинам.

Накари кивнул. Когда он начал говорить, густые темные волосы, что было характерно для всех братьев Силивази, упали ему на лицо.

– Как пожелаете, милорд, – Он повернулся к другим мужчинам. – Всякий раз, когда маг пытается изменить сложные воспоминания…

Как только молодой маг принялся объяснять, его слова и очертания начали расплываться.

Это выглядело, как будто комната стала сценой из 3D фильма, а оператор неожиданно задвинул объектив и уменьшил картинку.

А затем более маленькая картинка начала превращаться в странный, тревожный кадр, содержащий тень фигуры человека: древней сущности, что умерла более двадцати восьми сотен лет назад, – отца Наполеана, Себастьяна Мондрагона.

Наполеан проглотил удивленный возглас, надеясь скрыть свою тревогу, вызванную необъяснимым появлением призрака в комнате. Похожие видения слишком часто посещали его в последнее время, и вампир начал гадать, не страдает ли от какого-то истощения или паранойи, не начали ли прожитые годы деформировать его сознание.

Король все еще мог краем глаза видеть говорящего Накари и всех мужчин, которые сосредоточились на молодом вампире, тщательно подбиравшем слова. Похоже, что никто не замечал темного импозантного мужчину в глубине комнаты.

«Отец?» – Наполеан попытался мысленно заговорить с мужчиной.

Тень быстро повернула голову сердитым волнообразным движением, впиваясь глазами в своего сына.

«Да», – ответила она.

Наполеан сделал шаг назад.

«Сын…» – заговорило снова существо.

Наполеан быстро заморгал, стараясь избавиться от видения, но мужчина по-прежнему стоял там, выглядя молодым и живым, точно таким же, каким он видел своего отца в последний раз. Прямо перед тем, как тот был обезглавлен.