Текст книги "Послушай меня (ЛП)"

Автор книги: Тесс Герритсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Двадцать восемь
Анджела

Что-то происходит на другой стороне улицы.

Как бы я ни старалась не совать свой нос в чужие дела, несмотря на предупреждения моей дочери и полицейского управления Ревира, я просто не могу игнорировать то, что хорошо видно из окна моей гостиной: этот белый фургон снова вернулся. Фургон, который болтается по моему району без видимой причины. На этот раз он припаркован немного дальше по улице, почти прямо перед домом Леопольдов. Вчера днем я видела, как он проехал по улице, двигаясь достаточно медленно, чтобы я мельком увидела водителя, мужчину с короткими волосами, его голова была повернута в сторону дома Гринов.

Теперь он припаркован на обочине, лицом ко мне.

Я не знаю, когда он приехал. Я не видела его в пять вечера, когда выглянула в окно, но сейчас в восемь пятнадцать он стоит у тротуара, двигатель и фары выключены. Припаркованный автомобиль не обязательно вызывает тревогу, но когда водитель просто сидит там, что-то не так. Слишком темно, чтобы увидеть лицо водителя; с такого расстояния он просто силуэт в лобовом стекле.

Я звоню Леопольдам. Трубку берет Лорелея.

– "Фургон припаркован у твоего дома", – говорю я ей.

– "Фургон?"

– "Тот, белый, который постоянно появляется в нашем районе. Не привлекай его внимание! Выключи свет, прежде чем выглянуть в окно."

– "А что ты хочешь чтобы я посмотрела?"

– "Взгляни на его профиль, может быть, ты узнаешь его. Я хочу знать, что он тут вынюхивает".

Я жду на линии, пока Лорелея выключает свет и подходит к окну.

– “Я понятия не имею, кто это”, – говорит она. “Погоди, я спрошу у Ларри. Эй, Ларри!” – кричит она.

По телефону я слышу, как ее муж ворчит, входя в комнату. – “Почему здесь выключен свет? Что ты делаешь?”

– “Анджела позвонила сказать, что снаружи припаркован белый фургон. Ты знаешь, кто это?”

Мгновение тишины. Затем он говорит: – “Нет. Почему меня это должно волновать?”

– “Потому что он был здесь три раза за эту неделю”, – говорю я Лорелеи.в трубку

– “Анджела говорит, что он на этой неделе был здесь три раза. Это довольно странно, не так ли? Как ты думаешь, может он шпионит за кем-то по соседству? Может, он частный детектив или что-то в этом роде.”

Снова наступает тишина. Ларри думает об этом, и я вполне ожидаю, что он сделает какое-нибудь унизительное замечание о глупых женщинах и их глупом воображении. Я знаю, что именно так он и думает обо мне, потому что он действительно верит, что намного умнее меня. Когда дело доходит до игры в Скрэббл, может и так. Но это всего лишь Скрэббл.

Это ещё не делает меня неправой в данном конкретном вопросе.

К моему удивлению, я слышу, как он просто говорит: – “Я собираюсь выяснить, кто, черт возьми, шпионит за мной”.

– «Что? Ларри!” – зовет его жена. – “Что, если он опасен?”

– «Я хочу, чтобы это прекратилось здесь и сейчас», – это последнее, что я слышу от него.

Через окно я вижу, как загорается свет на крыльце, и Ларри выбегает из входной двери.

– "Эй!" кричит он. – Кто, черт возьми, нанял тебя?

Внезапно загораются фары двигателя, фургон отъезжает от тротуара и уносится в ночь.

– "Оставь меня, черт возьми, в покое!" – кричит ему вслед Ларри.

Что ж, это неожиданно. Я предполагал, что фургон здесь, чтобы наблюдать за Гринами. В конце концов, это они вели себя подозрительно, и, похоже, что-то скрывали. Теперь я задаюсь вопросом, а что если я была совершенно неправа. Может быть, дело не в Гринах.

Возможно, все дело в Ларри Леопольде.

Я не смею говорить об этом с Лорелеей. После того, как Ларри возвращается в свой дом, я иду через улицу и стучу в дверь Джонаса. Я знаю, что он дома, потому что видела его в окне, поднимающим тяжести. После ужина он всегда поднимает тяжести. Он отвечает на мой стук, одетый в свою обычную обтягивающую одежду для тренировок, его рубашка насквозь промокла от пота.

– «Энджи, детка! Ты окончательно согласилась на это мартини?"

Я игнорирую предложение и бросаюсь прямо в его дом. – "У меня к тебе просьба."

– Стреляй.

– «Речь идет о Ларри Леопольде. Что ты о нем знаешь?"

– «Ты живешь на этой улице дольше, чем я. Ты должна и знать больше, чем я».

– Да, но ты мужчина.

– Как хорошо, что ты заметила.

– «Мужчины делятся друг с другом тем, чем они не делятся с женщинами».

– "Это верно."

– «Так зачем кому-то в белом фургоне шпионить за Ларри? Что он натворил?"

Джонас издает глубокий вздох. – "Ох, парень."

– "Ты что-то знаешь."

– "Я ничего не знаю. Ничего, что мог бы утверждать наверняка».

– О, ради всего святого!"

Он указывает на диван. – "Присаживайся, Энджи. Устраивайся поудобнее, пока я приготовлю нам чего-нибудь освежиться".

Он направляется на кухню, а я сажусь на его диван. Через окно, выходящее на мой дом, я замечаю движение в доме моего соседа. Это моя немезида, Агнес Камински, и она стоит у окна своей гостиной, курит сигарету и смотрит прямо на меня. В то время как другие люди думают, что я шпионю за соседями, Агнес – это как пить дать, вероятно, предполагает, что у нас с Джонасом что-то происходит. Я не могу винить ее за то, что она предположила худшее. Я был виновна в том же самом. Я просто машу ей рукой, чтобы она знала, что я вижу ее, и мне все равно, что она думает. Менее подозрительно быть откровенным, чем подлым.

Она сердито смотрит на меня и отходит от окна, без сомнения, с одним из своих обычных выражений отвращения.

Из кухни доносится веселый звук позвякивания льда в шейкере для коктейлей. О нет, он собирается восстановить гидратацию с помощью выпивки, и я полагаю, что мне тоже придется выпить немного, если я надеюсь получить от него какую-либо информацию. Джонас возвращается в гостиную, ловко неся два очень полных бокала для мартини, в каждом из которых покачивается оливка, и протягивает мне напиток.

– “До дна, Энджи!”

Один глоток. Только один глоток. Я делаю глоток, и, о боже, как же это вкусно. Он действительно знает, как приготовить мартини.

– “Итак, ты хочешь узнать о Ларри”, – говорит он.

– “Ты собираешься сказать мне, верно?”

– “У меня нет доказательств. Только подозрения. Не совсем обоснованных, как мы говорили, когда я был Морским котиком.”

– “Да, да, я знаю”.

– “Дело в том, что все мужчины одинаковы. Во всяком случае, мы, чистокровные, такие. Мы всегда просматриваем, э-э, товары. И иногда мы делаем больше, чем просто смотрим”.

– “У Ларри есть девушка?”

Джонас забрасывает оливку в рот и улыбается. – “Вот видишь? Мне даже ничего не пришлось тебе говорить.”

– ”Но... но как же Лорелея?"

Он вздыхает. – “Грустно, не так ли? С чем некоторые жены готовы мириться?”

Я откидываюсь на диванные подушки, на мгновение затаив дыхание от этого откровения.

– “Почему ты так удивлена, Энджи?”

– “Я просто никогда… в смысле, Ларри Леопольд?”

Он пожимает плечами. – “Как я уже сказал, такова уж натура мужчин”.

Уж кто-кто, а я, как никто другой, должна это знать. В конце концов, именно поэтому мой собственный брак распался, потому что Фрэнк бросил меня ради другой женщины. В конечном счете, его уход от меня оказался лучшим, что могло случиться, потому что именно так я оказалась с моим милым Винсом.

Винс. Он бы не поступил так со мной, ведь правда? Не все же мужчины одинаковы?

На мгновение у меня возникает паническое желание позвонить Винсу, чтобы он заверил меня, что он действительно в Калифорнии и заботится о своей сестре. Затем я думаю обо всех хороших людях, которых я знаю, таких как мой зять Габриэль и Барри Фрост – добрые и надежные люди, которые совсем не похожи на Фрэнка или Ларри Леопольда.

Надменный Ларри такой подонок и есть, каким его считает Джонас.

Я изучаю Джонаса, который уже выпил половину своего мартини и выглядит очень расслабленным и довольным собой. – “Откуда ты знаешь, что у Ларри есть другая женщина?” – спрашиваю я его.

– “Лорелея сама это подозревала”.

– “Она тебе это сказала?”

– “Возможно, это случайно выскользнуло у нее во время одного из наших послеобеденных кофе”.

– “Как я могла ни разу не заметить вас вместе?”

– “Просто мы встречаемся в "Starbucks", внизу на пляже. Просто поболтать по-соседски, понимаешь?”

Для чего они уезжают подальше, чтобы их никто не увидел. Специально, чтобы я их не увидела. Неудивительно, что это ускользнуло от моего внимания. Интересно, сколько еще вещей ускользнуло от моего внимания за эти годы, о скольких делах и преступлениях я совершенно ничего не знаю, потому что я слепа к тому, что на самом деле происходит вокруг меня. Так же слепа, как и тогда, когда Фрэнк закрутил интрижку.

Оказывается, я никудышный детектив. Это печально признавать, но теперь я вижу это и сижу, обмякнув на диване, совершенно растерянная.

– “Ты не хочешь свой мартини, милая?” – спрашивает Джонас.

– “Нет”. – Я пододвигаю к нему бокал через кофейный столик. – “Выпей сам”.

– “Как скажешь”. – Он кладет мою оливку в рот". – "Не понимаю, почему эта история с Ларри и Лорелеей так сильно тебя расстроила. Такое случается”.

– “Кто эта девушка? С кем встречается Ларри?”

– “Без понятия”.

– “А Лорелея знает кто она?”

– “Нет. Я предполагаю, что именно поэтому фургон и был там, наблюдая за их домом. Держу пари, она наняла кого-то, чтобы следить за ним. Собрать немного боеприпасов против него, перед разводом.”

Я на мгновение задумываюсь об этом и понимаю, что это не имеет смысла. Когда я позвонила Лорелее по поводу фургона, припаркованного снаружи, она казалась искренне озадаченной. Она не пыталась отмахнуться от меня или сказать, чтобы я не обращал на него внимания. Затем она подозвала Ларри к окну, чтобы показать ему. Она точно не была той, кто заказал слежку за ним.

Но тогда кто это сделал?

Я встаю с его дивана. Несмотря на то, что выпила я всего несколько глотков напитка, у меня кружится голова от джина. Джонас готовит крепкий мартини и он не только допил свой, но и допивает остатки моего.

– “Оу, ты так рано уходишь, Энджи?”

– “Ты пьян”.

– “Да я только начал”.

– “Вот это меня и беспокоит. Я иду домой.”

Для морского КОТИКА Джонас не так хорошо держится, как я ожидала. Глаза его уже остекленели, и когда я ухожу, он слишком навеселе, чтобы встать с дивана и проводить меня до двери. Я перехожу улицу обратно к своему дому и из своей гостиной смотрю на нашу улицу. Каждое освещенное окно – это диорама из жизни людей, которых, как мне казалось, я знала, но теперь понимаю, как мало я на самом деле видела. Никогда бы не подумала, что Ларри, с его куриными ножками – лотарио. Что Лорелея и Джонас секретничали друг с другом в Starbucks. Оказывается, я просто бестолковая домохозяйка, настолько бестолковая, что даже не знала, что мой собственный муж мне изменяет.

Я иду на кухню и наливаю себе бокал мерло. Я не настолько глупа, чтобы напиваться в доме Джонаса; нет, лучше всего – напиться в уединении моего собственного дома, где никто этого не видит. Сейчас только половина десятого, слишком рано ложиться спать, но я готова к тому, что этот день закончится.

Я допиваю бокал вина и наливаю еще один.

Что еще происходит в моем районе, о чем я не знаю? Грины по-прежнему остаются для меня загадкой, их жалюзи постоянно закрыты, их секреты запрещены мне моей дочерью и полицией Ревира. Затем есть Триша Тэлли, которая до сих пор не вернулась домой, и ее родители, Джеки и Рик, которые теперь избегают меня. Всего несколько недель назад Джеки попросила меня помочь найти ее дочь. Теперь она не хочет иметь со мной ничего общего. В этом доме тоже что-то происходит, что-то, что разорвало эту семью на части, и я понятия не имею, что это.

Может быть, мне стоит прислушаться к Джейн и не лезть не в свое дело. Да, сегодня вечером это кажется очень хорошим советом. Перестань шпионить, перестань строить предположения, перестань задавать вопросы. Думаю, что именно так я и буду поступать.

А потом я слышу выстрел.

Двадцать девять
Джейн

К 7:35 зал был почти полон. Джейн с изумлением наблюдала, как последние прибывшие занимали свободные места в актовом зале средней школы. Кто бы мог подумать, что классическая музыка, исполняемая оркестром любителей, соберет такую толпу? Она, конечно, никак не ожидала, что будет сидеть плечом к плечу с восемью сотнями человек, которые, казалось, все старательно читали буклетики с концертной программой. К сожалению, последний человек, с которым Джейн хотела бы сидеть рядом, был прямо рядом с ней.

– “Это всегда был один из моих любимых концертов, с тех пор как я услышала его в исполнении Бостонского симфонического оркестра, когда мне было тринадцать лет”, – сказала Элис Фрост. – “Не каждому дано быть Йо-Йо Ма (американский виолончелист китайского происхождения), но приятно, что любители прилагают такие усилия, тебе не кажется?”

– "Да. Конечно", – сказала Джейн.

– “Подобные стремления всегда похвальны. Так мало людей сегодня выходят куда-нибудь развлечься. Вот почему мы с Барри должны были прийти сегодня вечером, чтобы подбодрить их. Любители они или нет.”

– “Эй, сегодня вечером будет играть Маура”, – сказал Фрост, сидя по другую сторону от своей жены. – “Уверен, что сегодня она будет не хороша, а просто великолепна”.

– “Ты когда-нибудь слышал, как она играет на пианино?” – спросила Элис.

– "Нет."

– “Тогда с чего ты это взял?”

– “Потому что она великолепна во всем, что делает”.

– "Ха." усмехнулась Элис – “ Что ж, скоро мы это проверим"

Это будет очень долгий вечер. Джейн схватила Габриэля за руку и прошептала ему: – “Ты хочешь поменяться со мной местами?”

– “И лишить тебя ценных комментариев?”

– “Я потом заглажу это перед тобой”.

– “Антракт”, – объявил он. – “Тогда я поменяюсь с тобой местами”.

Я так долго не протяну.

– “Как ты думаешь, почему она не рассказала тебе об этом концерте?” – спросила Элис.

Джейн неохотно снова обратила на нее внимание. – “Ты говоришь о Мауре?”

– “Барри сказал, что ты узнала об этом от кого-то другого. Она здесь репетировала неделями и даже ни разу не упомянула об этом”.

Этот комментарий задел Джейн не только потому, что заставил ее усомниться в том, насколько близка была ее дружба с Маурой, но и потому, что он исходил от Элис. Ей было интересно, какие еще секреты Маура скрывала от нее.

– “Может быть, она боится, что сегодня вечером все пройдет не очень хорошо, – сказала Элис, – и не хочет, чтобы вы были свидетелями ее унижения”. Элис перевела взгляд на сцену. – “А вот и они”, – сказала она, когда музыканты вышли, чтобы занять свои места. Мауры пока не было видно, но Джейн увидела, как доктор Антрим устраивается в своем кресле в секции скрипки.

– “А ты знала, что скрипки не всегда настраиваются на четыре сорок?” – спросила Элис.

Джейн повернулась к ней. – “Четыре сорок чего?”

– “Герц. Об этом забавном маленьком фактике я вычитала несколько лет назад. В восемнадцатом веке скрипки настраивали свои струны на четыре тридцать пять герц. Разве не интересно, что даже классическая музыка не статична? Она адаптируется к современному уху. А, вот и дирижер.”

Седовласый мужчина в смокинге вышел на сцену, и зрители зааплодировали.

– “Это Клод Эллисон, и на самом деле он настоящий дирижер, а не врач”, – сказала Элис. – “Я только что проверила его имя в телефоне. Я думаю, нужен настоящий профессионал, чтобы привести любителей в форму”.

Раздался новый взрыв аплодисментов, и Джейн, повернувшись обратно к сцене, увидела, как выходит Маура. Сегодня вечером она выглядела особенно элегантно в черном платье из блестящего шелка, и, стоя рядом с роялем, она улыбнулась первому ряду, где сидел Дэниел Брофи. Она грациозно откинула юбку в сторону и села за клавиатуру.

Заставь нас гордиться тобой, Маура. Хотя бы назло Элис.

Дирижер поднял свою палочку. Скрипачи подняли смычки и начали играть.

Зазвонил мобильный телефон Джейн; слава богу, она не забыла отключить звук. Она взглянула на определитель номера, увидела, что это ее мать, и сунула телефон обратно в сумочку. Не сейчас, мама.

«Должна признать, они не так уж и плохи», – сказала Элис . – «Для любителей».

Когда к ним присоединился весь оркестр и музыка перешла к фортепианному соло, Маура подняла руки к клавиатуре. Джейн напряглась, опасаясь возможных ошибок. Она волновалась за Мауру еще и потому, что, если Элис продолжит свои язвительные комментарии, Джейн придется задушить ее. Но с самых первых нот Маура полностью контролировала ситуацию и ее пальцы легко бегали по клавишам.

– Совсем неплохо, – признала Элис.

Неплохо? Мой подруга чертовски восхитительна.

Телефон Джейн снова зазвонил. На этот раз текстовое сообщение. Она проигнорировала его; ничто не могло ее отвлечь. Она наклонилась вперед в своем кресле, привлеченная магнетической силой выступления Мауры. О каких еще сверхспособностях ты мне не рассказывала? Все ее внимание было приковано к сцене, к женщине, творящей волшебство за роялем.

Она так и не заметила вибрации следующего текстового сообщения.

Тридцать
Анджела

Моя дочь все еще не отвечает мне. Я отправила ей три сообщения и дважды пыталась дозвониться, но оба раза сообщения попадали прямо на голосовую почту. Она игнорирует меня, потому что устала от моих бесконечных телефонных звонков и сообщений. Я мама, которая слишком много раз кричала: «Волки!», – и вот результат. Когда за дверью действительно стоит волк, на меня никто больше не обращает внимания.

Поэтому я звоню в полицейское управление Ревира.

– “Это Анджела Риццоли, с Милл-стрит. Я только что услышала...”

– “И снова здравствуйте, миссис Риццоли”. – Диспетчер вздыхает, и я различаю нотку усталого смирения в ее голосе.

– “Я только что услышала выстрел. Возле моего дома.”

– “Вы уверены, что это действительно был выстрел, миссис Риццоли? Может это был просто громкий звук из выхлопной трубы автомобиля или что-то в этом роде?”

– “Я знаю, как звучит выстрел! И я также знаю, что у людей через дорогу есть оружие!”

– “Снова вы заводите эту шарманку о Гринах”...

– “Я не знаю, они ли это стреляли или кто-то еще. Я просто говорю вам, что у них есть пистолет, и только что кто-то стрелял!”.

– “Можете ли вы дать мне еще какую-нибудь информацию об этом выстреле?”

– “Подождите. Мне нужно выключить свет. Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел меня в окне.”

Я мечусь по гостиной, щелкая выключателями. Только когда в комнате становится совсем темно, я подхожу к окну и выглядываю наружу. Первое, что я замечаю, это то, что у Гринов тоже выключен весь свет. Дома ли они? Или они тоже выглядывают из одного из этих темных окон, пытаясь оценить ситуацию? У Джонаса горит свет, и он стоит в своей гостиной, его полностью видно, когда он выглядывает наружу. От морского котика ожидаешь, что он постарается не стать такой легкой мишенью для снайпера. В доме Леопольдов тоже горит свет, но возле окон никого нет.

– “Миссис Риццоли?” – спрашивает полицейский диспетчер. Я почти забыла, что она все еще ждет меня на линии. – “Вы знаете, откуда был произведен выстрел?”

– “Трудно сказать. Я знаю только, что слышала его”. Внезапно я замолкаю, сосредоточив свое внимание на автомобиле, припаркованном на подъездной дорожке Леопольдов. Это не их машина, но она выглядит точно так же, как Камаро Рика Тэлли. С чего бы Рику посещать Леопольдов посреди ночи? Столь же необычным выглядит то, что входная дверь Леопольдов широко открыта, и свет из фойе льется на крыльцо. Ларри помешан на безопасности. Он никогда бы не оставил свою дверь незапертой, а тем более распахнутой настежь в пятницу вечером, чтобы туда мог войти кто угодно.

– “Что-то не так”, – говорю я диспетчеру. “Вы должны послать кого-нибудь”.

– "Хорошо." – вздыхает она. – “Я пошлю патрульную машину проверить ситуацию. Но вы держитесь от этого подальше, ладно? Оставайся в своем доме.”

Я вешаю трубку, и словно прикованая к окну, наблюдаю за тем, что происходит дальше. На другой стороне улицы Джонас выходит из своего дома и стоит на тротуаре, оглядывая улицу. Теперь и Агнес Камински тоже выходит из своего дома и у нее хватает наглости стоять и курить сигарету прямо перед моим окном, без сомнения, одновременно шпионя за мной.

Я не могу остаться от всего этого в стороне. Диспетчер сказала мне оставаться внутри, и Джейн, конечно, посоветовала бы мне то же самое, но когда даже мой семидесятивосьмилетний сосед достаточно храбр, чтобы выйти наружу, оставаясь внутри, я кажусь себе просто трусом.

Я выхожу из дома.

Агнес встречает меня хмурым взглядом. – “Анджела”, – холодно произносит она.

– “Что происходит?”

– “Почему бы тебе не спросить об этом Мистера Вселенную?”

Я смотрю через улицу на Джонаса, который машет мне рукой и кричит: – “Хочешь еще мартини?”

– “Мы всего лишь друзья”, – говорю я Агнес.

– “А он знает это?”

Джонас переходит улицу, чтобы присоединиться к нам. – “Дамы”, – говорит он. – “Небольшое волнение по соседству, а?”

– ”Ты тоже слышал выстрел?" – Спрашиваю я его.

– “У меня была музыка для тренировки на полную громкость, так что я не совсем уверен, что именно я слышал”.

– “Я думаю, что это Камаро Рика Тэлли вон там”, – говорю я. – “Какого черта он делает у Леопольдов?”

Джонас вздыхает. “Вот и наступили последствия”.

– “Последствия чего?” Я хмуро смотрю на Джонаса, который чуть раньше вечером был таким уклончивым по поводу Леопольдов и их брака. – “Господи, боже мой... Ты хочешь сказать, что Джеки Тэлли – та самая?”

– “Та самая, кто?” – спрашивает Агнес.

– ”Та, с которой трахался Ларри!"

– “Я не вправе подтверждать это или опровергать”, – говорит Джонас.

– “Тебе и не нужно! Ситуация и так достаточно ясна, чтобы...

Треск очередного выстрела заставляет нас всех замереть. Мы стоим словно парализованные, даже когда слышим, как Лорелея кричит: “Остановитесь! О Господи, пожалуйста, перестаньте!” Это крик чистого ужаса, крик женщины, отчаянно нуждающейся в том, чтобы кто-нибудь, кто угодно, спас ее.

Ни на секунду не задумываясь о последствиях я бегу к дому Леопольдов. Это не значит, что я полностью предоставлена сама себе; у меня есть поддержка в этом бою. Кто-то должен спасти Лорелею, и прямо сейчас мы единственные, кто может это сделать.

Я взлетаю по ступенькам крыльца, и первое, что я вижу через открытый дверной проем, – это разбитое стекло, усеивающее фойе. Сделав несколько шагов внутрь, я замечаю, откуда взялось стекло: рамка для картины разбита и теперь криво висит на стене фойе.

Когда я перехожу в гостиную, осколки стекла хрустят под моими ботинками, и вид крови заставляет меня замереть. Это всего лишь несколько брызг, но они поразительно ярко выделяются на белом кожаном диване Лорелеи, который, как она однажды с гордостью сообщила мне, стоит две тысячи долларов. Медленно мой взгляд поворачивается к источнику этой крови: к Ларри, который сейчас лежит на полу, схватившись за левое плечо. Он очень даже жив и стонет.

– “Сукин сын, ты подстрелил меня! Ты, блядь, подстрелил меня!”

Рик Тэлли стоит над ним, сжимая оружие обеими руками. Его руки дрожат, ствол пистолета покачивается в его нетвердой хватке.

– “Почему?” – кричит Лорелея, которая прячется за своим окровавленным диваном. “Зачем ты это делаешь, Рик?”

– “Скажи ей, Ларри”, – говорит Рик. “Давай, скажи ей”.

– “Убирайся из моего дома”, – говорит Ларри.

– “Скажи ей!” – Руки Рика напрягаются, его цель внезапно становится прямой и верной, ствол направлен прямо в голову Ларри.

В панике я оборачиваюсь чтобы попросить помощи у Джонаса.

Только его там нет. Единственный человек позади меня – это Агнес, которая согнулась пополам в фойе, отхаркивая мокроту. Я единственный человек, который может это остановить.

– “Рик”, – тихо говорю я. “Этим ты ничего не решишь”.

Он смотрит на меня, явно удивленный моим появлением. Все его внимание было так приковано к Ларри, что он даже не заметил, как я вошла в дом. – “Уходи, Энджи”, – просто говорит он.

– “Нет, пока ты не опустишь пистолет”.

– “Господи Иисусе, ты когда-нибудь перестанешь совать свой нос в чужие дела?”

– “Это мой район. А значит и мое дело. Опусти пистолет.”

Лорелея умоляет: – “Послушай ее, Рик. Пожалуйста!”

– “У меня есть полное право”, – говорит он, вновь напрвляя пистолет на Ларри.

– “Никто не имеет права никого убивать”, – говорю я.

– “Он разрушил мою жизнь! Он взял то, что ему не принадлежало.”

Ларри фыркает. – “Джеки и сама не возражала”.

Не помогает, Ларри. Совсем не помогает.

– ”О чем ты говоришь, Ларри?" – спрашивает Лорелея, высовывая голову из-за дивана. – “Ты хочешь сказать, что это правда?”

Ларри стонет и пытается сесть, но снова падает, схватившись за раненое плечо. “Может, кто-нибудь здесь просто вызовет гребаную скорую?”

– “Ты и Джеки Тэлли? Вы двое сделали это?” – спрашивает Лорелея.

– “Это длилось недолго. И это было очень давно.”

– “Как давно это было?”

– “Целую жизнь назад. Когда она начала работать в старшей школе.”

– “А когда это закончилось?” – Лорелея поднимается на ноги, теперь она так зла, что ее больше не волнует, что в ее доме мужчина с пистолетом, а она безоружна. – “Говори!”.

– “Какое это имеет значение?”

– "Это важно!"

– "Много лет назад. Пятнадцать, шестнадцать, не помню. После всего этого времени я не знаю, какого черта это всплывает сейчас».

– "Кто еще, Ларри? Мне нужно знать, с кем еще ты спал!"

«Это меня не интересует», – говорит Рик. «Я знаю все, что мне нужно». Он снова поднимает пистолет.

Я снова встреваю в разговор. – «Что хорошего в его убийстве, Рик?» – спрашиваю я и удивляюсь звуку собственного голоса. Я говорю так спокойно, так уверенно. Я удивлена, что вообще стою здесь, лицом к лицу с мужчиной, который держит заряженный пистолет. Словно это какое-то внетелесное переживание, как будто я парю над головой, наблюдая за собой – более смелой и безумной версией Анджелы Риццоли – противостоящей этому разгневанному мужчине. – "Это ничего не решит".

– «Мне станет лучше».

– «Но станет ли? Ты уверен?"

Рик замолкает, задумавшись.

– «Да, они предали тебя, и это отстой. Но Рик, дорогой, ты это переживешь. Я это знаю точно, потому что то же самое случилось и со мной. Когда я узнала, что мой Фрэнк трахал эту проститутку, поверь мне, я была очень зла. Я думала, что моя жизнь кончена. Если бы у меня был пистолет, я бы тоже захотела использовать его по назначению, как и ты. Вместо этого я взяла себя в руки, отряхнулась и нашла Винса. Теперь посмотри на меня! Я счастливее, чем когда-либо. И ты тоже будешь».

– “Нет, не буду.” Голос Рика прерывается, и его плечи опускаются. Кажется, он тает у меня на глазах, все его тело как-то обвисает, как воск на свече. – “Для меня больше никого нет”.

– “Конечно, есть”.

– “Откуда тебе знать, Энджи? Конечно, у тебя не было никаких проблем с тем, чтобы двигаться дальше. Ты еще хороша собой.”

Даже в этот критический момент, когда заряженный пистолет готов плюнуть свинцом, я достаточно легкомысленна и принимаю комплимент, но у меня нет времени наслаждаться им. На карту поставлена жизнь Ларри.

Вдалеке воет сирена. Полиция уже в пути. Мне просто нужно заставить Рика продолжать говорить, пока они не приедут.

“А о Трише ты подумал?” – спрашиваю я. – "Ты хочешь, чтобы твоя дочь страдала, вынужденная жить с тем, что сделал ее отец?”

– “Ее отец?” Вместо того, чтобы успокоить, мои слова буквально воспламеняют его. Он смотрит на меня бешеными глазами, его пистолет описывает неконтролируемую дугу, которая проносится мимо Лорелеи, меня и стены и возвращается к Ларри. “Я думал, что я ее отец!”

Я смотрю на Ларри, лежащего на полу, затем снова перевожу взгляд на Рика. О боже, все куда хуже, чем я предполагала. Внезапно до меня доходит, почему Триша так зла на свою мать. Почему она сбежала и теперь отказывается разговаривать с Джеки. Триша знает, что ее мать изменяла Рику. Конечно, она знает.

Сирена приближается. Просто заставь его говорить еще немного.

– “Ты ведь любишь Тришу?” – говорю я Рику.

– “Конечно, я люблю ее”.

– “Ты вырастил ее. И только это по-настоящему имеет значение. Она твоя настоящая дочь.

– “А не его”. – бормочет Рик и с горечью смотрит на Ларри. “Она никогда не будет его”.

“Подождите”, – говорит Лорелея. – “Ларри – ее отец?”

Мы все игнорируем ее. Я сосредотачиваю свое внимание там, где ему и положено быть, на человеке, держащем пистолет. “Подумай о ее будущем, Рик”, – говорю я. “Ты должен быть здесь ради Триши. Тебе нужно увидеть, как она закончит школу. Женится. Родит ребенка...”

Он рыдает. “Теперь уже слишком поздно. Меня все равно посадят”.

Ларри хмыкает. – “Тут ты чертовски прав!”.

– “Заткнись, Ларри”, – огрызается Лорелея.

– “Это всего лишь ранение!” – Я указываю на плечо. – “Ты отсидишь немного, а потом выйдешь на свободу. Ты будешь здесь ради нее. Но ты должен оставить Ларри в живых”.

Рика пошатывает, все его тело сотрясается от рыданий.

Я медленно подхожу к нему. Пистолет болтается у него в руке, дулом вниз. Я обнимаю его одной рукой за плечо, чтобы обнять, а свободной рукой наклоняюсь и осторожно забираю пистолет. Он сдает его без боя и падает на колени, плача. Эти звуки разрывают сердце. Все, что я могу сделать, это продолжать обнимать его, когда его лицо прижимается к моему плечу, а его слезы пропитывают мою блузку. Я забываю, что все еще держу пистолет. Я могу сосредоточиться только на этом сломленном человеке, содрогающемся в моих объятиях, и думаю о том, что же ждет его впереди. Даже если он и подстрелил Ларри, он ведь не убил его. Я полагаю, он отправится в тюрьму на некоторое время. Он потеряет работу, и Джеки, вероятно, разведется с ним. Но однажды он выйдет из тюрьмы свободным человеком, и если его дочь Триша не такая маленькая соплячка, какой иногда кажется, то она будет ждать его там, чтобы помочь ему наладить свою жизнь.

И я тоже постараюсь быть там. Я знаю все о разбитом сердце и знаю, как это пережить. Ему понадобится друг, и я могу им стать.

В доме раздается глухой топот. Чей-то голос кричит: – “Бросьте это, леди! Бросьте пистолет!”

Я поворачиваюсь и вижу двух офицеров полиции Ревира, они направляют на меня оружие. Они молоды, взвинчены. Опасны.

Я совсем забыла, что держу пистолет. Медленно кладу его на пол.

– “А теперь отойдите от него! Лежать! Лицом в пол!” – кричит полицейский.

– Вы серьезно? – Думаю я. – Вы действительно заставите бабушку лечь лицом вниз?

Вот тогда-то в дело и вступает Агнес. Она врывается в комнату в своих ортопедических ботинках и втискивает все свои 110 фунтов между копами и мной. – “Не смейте, парни, направлять на нее свое оружие!” – хрипит она своим прокуренным голосом. – “Разве вы не видите, что она гребаный герой?