Текст книги "Послушай меня (ЛП)"

Автор книги: Тесс Герритсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Двадцать три
Анджела

Моя дочь установила закон: Держись подальше от Гринов. Не то чтобы я вторгалась на чужую территорию или каким-то образом домогалась этих людей, но, очевидно, они пожаловались детективу Салдане из полиции Ревира, а он сказал Джейн, чтобы она предупредила меня о том, что мне в судебном порядке могут запретить приближаться к этим людям, хотя я думаю, что она преувеличивает. Каким-то образом я превратилась в плохого парня, и все потому, что я пытаюсь сохранить свой район в безопасности. Потому что я увидела что-то подозрительное – и сообщила об этом.

Но никого не волнует, что говорит пожилая женщина, поэтому мое мнение игнорируется, как всегда игнорируются женщины моего возраста. Даже когда мы правы.

Я рассказываю об этом нашей группе по скрэбблу в четверг вечером, когда мы сидим в моей гостиной, и Лорелея энергично кивает, когда я говорю о проблемах, с которыми мы, женщины, сталкиваемся, пытаясь быть услышанными. В этот момент ее муж, конечно, не слушает нас, потому что он слишком занят изучением своих плиток для игры в Скрэббл. Ларри все равно никогда не был хорошим слушателем. Может быть, это потому, что он думает, что я все равно не скажу ничего умного. Я наблюдаю, как он уставился на свои плитки, его глаза сузились, а тонкие губы сложились в трубочку, будто он приготовился для поцелуя. Он прекрасно знает, что умен, но если он все время и обыгрывает меня в "Скрэббл", это еще не значит, что меня не стоит слушать. У него может быть степень магистра по английскому языку, но у меня есть пожизненная степень в области материнства, которая приходит с глазами на затылке. То, что такой словарный сноб, как Ларри Леопольд, никогда не оценит.

По крайней мере Джонас слушает Лорелею и меня. Он только что сделал свой ход, и положил свои плитки, чтобы написать "river", и это очень не глупый способ избавиться от буквы "v", так что теперь он полностью сосредоточился на мне. Даже слишком сосредоточился; он наклоняется так близко, что я чувствую запах вина Ecco Domani в его дыхании.

«Я думаю, что мы, мужчины, многое теряем, если игнорируем женщин, – говорит Джонас. «Я всегда прислушиваюсь к тому, что говорят дамы».

Ларри фыркает. – "Интересно, почему."

«Подумай о том, сколько мудрости остается неуслышанной, когда мы не слушаем».

– Сексуальный (Sexual)

Я хмурюсь на Ларри. – Что?

– "Шесть букв. Избавился от моего Х"

Я смотрю на доску Скрэббла, куда Ларри только что поставил плитку. Так оно и будет продолжаться до самой ночи.

– "Что касается слов мудрости," – говорит Ларри, подбирая свежий набор плиток, – я предпочитаю слышать мнения из информированных источников."

– "Ты мне говоришь, что я недостаточно информирована?" – спрашиваю я его.

– "Я говорю, что люди уделяют слишком много внимания инстинктам. Интуиции. Вот так мы и попадаем в неприятности, полагаясь на самые примитивные части нашего мозга."

– "Я не согласен с этим и позволь мне сказать тебе почему", – говорит Джонас. – "Это уходит корнями в то время, когда я еще был на действительной службе в спецназе военно-морских сил США."

– "Ну да, ну да."

– “И обостренные инстинкты спасли мне жизнь. Это было во время операции "Щит пустыни", и моя команда "Морских котиков" находилась прямо у побережья Кувейта, устанавливая взрывчатку. Я чувствовал, что эта маленькая рыбацкая лодка, приближающаяся к нам, была не тем, чем казалась”.

– “Джонас, ” – сказал Ларри, – “мы все слышали эту историю”.

– “Ну, я никогда не устану это слушать”, – говорит Лорелея. “И только потому, что ты никогда не служил, Ларри, это не значит, что ты можешь неуважительно относиться к службе другого человека”.

“Спасибо”, – говорит Джонас, благородно наклонив голову. В этот момент они обмениваются быстрыми взглядами, которые меня настораживают. Джонас и Лорелея? Нет, это невозможно. Он увлечен только мною, по крайней мере, я так думала, и хотя сама я в нем не заинтересована, все равно приятно думать, что у меня есть за что подержаться. Что в Лорелее есть такого, что могло бы привлечь мужчину, подобного Джонасу? Может быть она и потоньше, чем я, но у нее та модная худоба, которую называют "кожа да кости", она напоминает мне новорожденного птенца.

“Ты будешь делать свой ход или нет, Анджела?” – спрашивает Ларри.

Я отрываю взгляд от Джонаса и Лорелеи и смотрю на свои семь плиток. Я составила множество слов, но мой мозг, похоже, не может расположить их в каком-либо удобном порядке. Все, что мне приходит в голову, – это "кошка", "крыса" и "был". Слова, которые только укрепят плохое мнение Ларри о моем интеллекте. Но я не могу придумать ничего лучше, так что пусть будет так. Я пристально смотрю на Ларри, ожидая, что он скажет что-нибудь ехидное, но он просто качает головой и вздыхает.

Лорелея составляет "рок", неплохое слово, даже если он не достойно Ларри, и говорит мне: – “Так что задумали Грины? Джейн тебе что-нибудь рассказывала?”

– "Все, что она говорит, это то, что мне нельзя приближаться к этим людям, иначе полиция Ревира придет за мной”.

– Мне кажется, что преувеличение”, – говорит Ларри.

– Это не так. Это именно то, что сказала моя дочь. Грины для меня недоступны, даже несмотря на то, что у этого человека есть пистолет. Даже несмотря на то, что с ними явно что-то не так, – Я смотрю на Джонаса. – “Ты так не думаешь? Ты живешь прямо по соседству с ними.”

Джонас пожимает плечами. – “Я их почти не вижу. Они всегда держат свои жалюзи опущенными.”

– “Именно. Что говорит мне о том, что они что-то скрывают. Очевидно, полиция Ревира знает о них больше, чем они говорят. У меня такое чувство, что они связаны как-то связаны с тем белым фургоном, который тут разъезжает”.

– “Каким белым фургоном?” – спрашивает Лорелея.

– “Ты его не заметила? Он едет очень медленно, как будто что-то высматривает. Я видела его уже четырежды. Он всегда замедляет ход, когда приближается к вашему дому.”

Ларри поднимает взгляд от своих плиток для игры в Скрэббл. – “Что это за история с белым фургоном?”

– “Видишь, Ларри?” – говорит его жена. – “Когда вы не слушаете нас, женщин, вы упускаете не мало важного”.

– “Может быть, это просто сантехник или что-то в этом роде”, – говорит Джонас. – “Похоже, они все ездят на белых фургонах”.

– “На нем нет логотипа”, – говорю я им. – “Мне не удалось разглядеть номерной знак, но в следующий раз, когда он появится...”

– “Позвони мне”, – говорит Лорелея. – “Чтобы я тоже взглянула на него”.

– “А еще лучше, – говорит Ларри, – почему бы вам, дамочки, не взять свои метлы и не прогнать его? Потому что, боже милостивый, мы же не можем допустить, чтобы у нас по району разъезжали сантехники!”.

Лорелея бросает на него кислый взгляд. – “В самом деле, Ларри?”

Но Ларри больше не слушает, потому что он вернулся к просмотру своих плиток, измышляя очередной способ разгромить в игре всех остальных.

– “А как насчет Триши Тэлли?” – спрашивает Лорелея. – “Ты так и не выяснила, что случилось с этой девушкой?”

– “Да, а что случилось с Тришей?” – спрашивает Джонас.

Я вздыхаю. – “Ничего. Насчет этого я была не права”.

– “Слыханное ли дело!” – говорит Ларри. “Анджела Риццоли в чем-то не права!”

– "Я признаю это, не так ли? Но только потому, что сама видела Тришу в супермаркете, а потом поговорила с Джеки, и она сказала мне, что у них произошел какой-то скандал. Триша жива и здорова, но все еще не вернулась домой. Она очень обеспокоена, эта девушка."

– "Может причина в парне?" – Лорелея наклоняется ко мне поближе и шепчет: – "Когда девушки разыгрывают подобнее сцены, это всегда из-за парня."

– “Я не знаю. Джеки ничего мне не говорила. В последнее время она была такой немногословной, что странно, потому что именно она попросила меня вовлечь Джейн. А теперь она, похоже, не хочет чтобы я вмешивалась в ее дела”.

– “Может, мы просто продолжим играть в Скрэббл?” – говорит Ларри. – “Я пришел сюда не для того, чтобы сплетничать о соседях”.

Жена пропускает его реплику мимо ушей. “Я видела Джеки на прошлой неделе на заправке и спросила ее о Трише. У меня тоже создалось впечатление, что она не хотела говорить об этом. Мы знаем эту семью с тех пор, как Джеки наняли в школу Ларри, и должна сказать, что она никогда по-настоящему не относилась ко мне с теплотой. Она как будто облачается в какой-то ледяной панцирь, всякий раз, когда я рядом с ней. Ты так не думаешь, Ларри?”

– Нет.

– Я вообще такого не замечал”, – говорит Джонас.

Лорелея смотрит на меня. – “Клянусь, мужчины никогда ничего не замечают”.

– “Я заметил, что никому не интересно играть в Скрэббл”, – говорит Ларри, берет свою стопку плиток и бесцеремонно бросает их в коробку. – “Хватит, я ухожу домой”.

Это было для нас настолько неожиданно, что мы не нашлись, что сказать. Лорелея вскакивает и следует за мужем к входной двери.

– “Ларри? Ларри!” – Она оглядывается на нас и качает головой. – “Извините, я не знаю, что на него нашло! Я тебе попозже позвоню, Анджела.”

Мы с Джонасом слышим, как с глухим стуком захлопывается входная дверь, и ошеломленно смотрим друг на друга. Затем он берет бутылку вина. – “Не пропадать же добру”, – говорит он и наполняет мой бокал до краев.

– “Что только что произошло?”

– “Ларри превращается в сварливого старика, вот что".

– “Нет, сегодня с ним явно что-то не так. Он сварливее, чем обычно.” Игра в Скрэббл теперь испорчена, и я тоже собираюсь бросить свои фишки в коробку, когда внезапно понимаю, что могла бы составить с их помощью: "опасность", и это принесло бы мне тройной балл за слово. Это было бы пощечиной надменному Ларри, и мне становится жаль что его здесь нет, хотелось бы посмотреть на его морду, когда я отбираю у него очки. Но всякий раз, когда он здесь, я так пугаюсь его, что мой мозг отключается. – “Не знаю, как только Лорелея уживается с этим мужчиной”.

– “Она тоже не знает”.

– «Что?»

– “Она сама мне так сказала”.

– “Когда она тебе это сказала?”

Джонас пожимает плечами, делает глоток вина. “Возможно, это было несколько лет назад, когда мы встречались за кофе”.

– “Вы двое встретились за кофе?”

– “Я предпочел бы встретиться с тобой, но тогда была замужем”.

– “Она тоже была замужем. И до сих пор замужем.”

– “Ну, что я могу сказать? Дамы рассказывают мне о своих проблемах, и я слушаю. Я очень хорошо слушаю”.

– “Что еще было между вами двумя?”

Его губы растягиваются в улыбке, как бы говорящей "это-я-съел-канарейку". – “Ты ревнуешь?”

– "Нет! Я просто...”

– “Расслабься, Энджи. Между нами ничего не было. Она не в моем вкусе. Слишком тощая, не за что ухватиться. Мне нравятся женщины с пухлыми ручками, понимаешь о чем я?”

Не уверена, что мне нравится такой комплимент, но я пропускаю это мимо ушей. Меня больше интересует, что он может сказать о Лорелее и Ларри.

– “Он издевается над ней?” – спрашиваю я .

– “Что? Ларри?” Джонас смеется. – “С его тощими куриными ножками? Нет, проблема не в этом.”

– “Тогда в чем же?”

– “Я обещал ей, что никому не буду рассказывать об этом.”

– “Но когда ты мне уже столько всего рассказал, ты не можешь остановиться посреди рассказа.”

Он кладет руку на сердце. – “Есть некоторые вещи, которые настоящий джентльмен никогда не сделает. И одна из них – разглашение женских секретов. В этом смысле ты можешь доверять мне, Энджи. Потому что о твоих секретах я никогда бы никому не проболтался.” Он пристально смотрит мне в глаза, и я почти чувствую, как он ползает у меня в голове, исследуя извилины моего мозга.

– “У меня нет никаких секретов”.

– “Все так говорят”. – Он одаривает меня лукавой улыбкой. – “Может быть, тебе пора завести несколько секретиков?”.

– “Ты когда-нибудь угомонишься, Джонас?”

– “Можешь ли ты винить меня за попытку? Ты привлекательная женщина, и живешь прямо через дорогу. Это все равно что смотреть в витрину кондитерской и никогда не иметь возможности что-нибудь купить”. Он осушает свой бокал и ставит его на стол. “Слушай, я знаю, что ты всем сердцем привязана к Винсу. Но если ты когда-нибудь передумаешь, ты знаешь, где я живу.”

Я провожаю его до двери, как и подобает вежливой хозяйке. Он и вправду выглядит разочарованным, что мне должно быть лестно, но вместо этого мне просто грустно за него. Я смотрю, как он переходит улицу к своему дому, и думаю о том, как он один забирается в постель, один просыпается, один ест завтрак. Я, по крайней мере, могу с нетерпением ждать возвращения Винса домой ко мне, как только его сестра снова сможет постоять за себя, но у Джонаса таких перспектив нет. По крайней мере, не сейчас. В его доме загорается свет, и теперь он появляется в окне своей гостиной. И снова он поднимает тяжести, поддерживая свои мышцы в тонусе и готовясь к следующим завоеваниям.

Еще одно движение привлекает мое внимание. На этот раз мой интерес возбудили отнюдь не Грины, а Ларри Леопольд, выезжающий задним ходом со своей подъездной дорожки. Я не думаю, что он замечает меня, когда проезжает мимо моего дома, и это хорошо; я не хочу, чтобы он думал, будто я только тем и занимаюсь, что шпионю за своими соседями. Но сейчас уже больше десяти вечера, и мне интересно, куда он едет в такой час. Последние несколько недель я был так сосредоточена на Трише, а затем на Гринах, что не обращала внимания на то, что еще происходит по соседству. Джонас сказал правду: у каждого есть секреты.

Теперь я задаюсь вопросом о Ларри.

Я собираюсь закрыть дверь, когда замечаю что-то белое, лежащее у моих ног – листок бумаги. Должно быть, он застрял в двери и выпорхнул, когда мои гости ушли. Я беру его и заношу внутрь, чтобы почитать при свете в фойе.

Сообщение состоит всего из нескольких слов, и, судя по размашистому почерку, его написала женщина.

Оставь нас в покое.

Я подхожу к окну и смотрю на дом Гринов. Это написала Кэрри Грин; в этом я абсолютно уверена. Чего я не знаю, так это того, что означает эта записка – мольбу или угрозу.

Оставь нас в покое.

В доме напротив быстрым движением запахивается шторка, и я мельком вижу силуэт. Это она, боящаяся что ее увидят.

Или ей не позволяют быть увиденной?

Я думаю о решетках на их окнах и пистолете на бедре ее мужа. Я думаю о том дне, когда встретила их, и о том, как собственнически он положил руку ей на плечо, и вдруг понимаю, что боится она не меня; она боится его.

Просто попроси меня, Кэрри, думаю я. Дай мне сигнал, и я помогу тебе сбежать от этого человека.

Но она отходит от окна и выключает свет.

Двадцать четыре
Джейн

Послеполуденная жара тяжело нависла над садом, а в воздухе витал сочный аромат сирени. Энтони Йилмаз, держа в руке садовые вилы, наклонился чтобы вырвать сорняк, и стряхнул землю с его корней.

– “Я знаю, это выглядит как работа, но для меня это не так”, – сказал он. – “После целого дня в офисе, где все, о чем мы говорим, – это инвестиции и налоги, вот как я расслабляюсь. Пропалываю сорняки. Обрезаю увядшие цветы. Я прихожу домой, снимаю костюм и галстук и направляюсь прямо в свой сад. Это помогает мне оставаться в здравом уме”. – Он улыбнулся Джейн и Фросту, и даже с его посеребренными волосами и глубокими морщинами от смеха, у него все еще была мальчишеская улыбка, яркая и озорная. – “Как и моей жене”.

Джейн потянула носом воздух, вдыхая восхитительные ароматы, и задумалась, будет ли у нее когда-нибудь свой собственный сад. Сад с растениями, которые она умудрилась бы не убивать, как почти все комнатные растения, которым не посчастливилось попасть в ее распоряжение. Здесь рододендроны и маки были в полном цвету, а кусты пионов окаймляли каменную дорожку, на которой грелся на солнышке огромный оранжевый кот. Клематисы и вьющиеся розы вскарабкались по пню мертвого дерева и перелезли через забор, словно пытаясь вырваться на волю. Ничто в этом саду не было упорядоченным, но все было совершенным.

Звук открывающейся двери во внутренний дворик заставил Энтони повернуться к дому. – “Ах, спасибо тебе, дорогая”, – сказал он, когда его жена Элиф вошла в сад, неся кувшин, наполненный рубиново-красной жидкостью, в которой позвякивали кубики льда. Она поставила его на столик во внутреннем дворике и вопросительно посмотрела на мужа.

– “Они здесь, чтобы спросить о том убийстве, о котором я тебе рассказывал. Леди-профессора из колледжа Колби.”

– “Но это случилось много лет назад”. Она посмотрела на Джейн. – “Мой муж был всего лишь студентом”.

– “Дело так и не было раскрыто”, – сказала Джейн. – “И мы по-прежнему его расследуем”.

– “Почему вы спрашиваете об этом Энтони? Вы ведь не думаете, что..."

– “Не о чем беспокоиться”, – сказал Энтони, похлопывая жену по руке. – “Но я мог бы им помочь. Надеюсь, что смогу". – Он потянулся за кувшином и наполнил бокалы. – “Пожалуйста, детективы, присаживайтесь. Это чай из гибискуса, привезенный из Турции. Освежающий и полный витаминов.”

В этот жаркий и влажный день, охлажденный чай был желанным напитком, и Джейн выпила половину бокала всего за несколько глотков. Когда она поставила бокал, то увидела, что Элиф наблюдает за ней, явно встревоженная визитом полиции. Но Энтони, казалось, нисколько не беспокоился, потягивая чай и позвякивая кубиками льда.

– “Даже спустя столько лет, – сказал он, – я отлично все помню, потому что в то время это стало для меня страшным потрясением. Ужасные вещи навечно остаются с нами, словно шрамы в мозгу, которые никогда не проходят. Я даже точно помню, где я был, когда услышал эту новость. В кафетерии кампуса, сидел с одноклассницей, которой я был увлечен в то время”. – Он посмотрел на свою жену и виновато пожал плечами. – “Мне потребовалось всего два свидания, чтобы понять, что она меня совсем не интересует. Но новость об убийстве – это очень яркое воспоминание”. Он опустил взгляд на свой стакан. – “Потому что профессор Крейтон была для меня особенной”.

– “Что вы подразумеваете под ”особенной"?" – спросил Фрост.

– "Только спустя годы я начал ценить то, как сильно она старалась чтобы помочь мне, иностранному студенту. Тощему мальчишке из Стамбула, чувствовавшим себя белой вороной в чужой стране. А эти ужасные зимы! У нас в Стамбуле тоже есть снег, но я не был готов к тому, как холодно в Мэне. Однажды утром, еще первокурсником, я был на уроке по английскому языку у профессора Крейтон, и замерз так, что губы у меня посинели. И она протянула мне свой шерстяной шарф, просто так". – Он улыбнулся, его взгляд скользнул вверх, к виноградной лозе из цветущей глицинии над головой. – “Такие жесты запоминаются. Простые проявления доброты. Она стала моим добрым советчиком. Приглашала меня на рождественские ужины, когда я не мог позволить себе улететь домой на каникулы. Побудила меня подать заявление в аспирантуру. Моя собственная мать была так далеко, а профессор Крейтон была для меня почти заменой матери. Вот почему ее убийство было...” – Он покачал головой. – “Это было так тяжело, особенно для меня”.

– “Когда вы в последний раз видели ее живой?” – спросила Джейн.

– «Это было на вечеринке с коктейлями, в ее доме. Я тогда учился в выпускном классе, и она пригласила около двух десятков других старшеклассников, которым преподавала. Кажется, это было перед Хэллоуином. Помню, темнело очень рано и листья уже изменили цвет. Все казалось таким праздничным, мы потягивали вино, болтая о том, что мы собираемся делать после выпуска. Высшая школа, работа. Путешествия. Мы все предполагали, что у нас есть будущее, но ведь никогда не знаешь наверняка, правда? Кто бы мог подумать, что одного из нас не станет уже через несколько дней».

– Какой вам показалась в тот вечер профессор Крейтон? – спросила Джейн. «Выглядела ли она встревоженной? Чем-то расстроенной?»

Энтони обдумал вопрос. – "Нет. Не думаю».

– «Знали ли вы о тяжюе за опеку над детьми, которую она вела со своим бывшим мужем?»

– «Я знаю, что ей предложили должность преподавателя на Западном побережье, и он не хотел, чтобы она брала с собой их дочь. Что, честно говоря, я прекрасно понимаю. Я бы боролся изо всех сил, если бы кто-то попытался забрать моих дочерей». Он потянулся к руке жены. – «С чем мне никогда не приходилось сталкиваться, слава богу».

– Вы виделись с дочкой профессора Крейтон?

– "О, да. Она была там в тот вечер на вечеринке. Не помню ее имени».

– "Лили."

– "Точно, Лили. Очаровательная девочка с длинными светлыми волосами, похожая на маленькую принцессу. Но очень тихую. Она все еще восстанавливалась после какой-то операции на сердце, и мне кажется, что она немного настороженно относилась к людям. Мы все, конечно, заискивали перед ней. Кто может устоять перед маленькой девочкой?»

Джейн и Фрост переглянулись. Может быть кто-то не смог.

Джейн сказала: «Я читала ваше интервью с детективом Трэмблеем. Я знаю, что с тех пор прошло много времени, но, возможно, у вас была возможность больше подумать о том вечере. Припомнить еще какие-то детали".

Энтони нахмурился. «Я рассказал ему все, что вспомнил. Может быть, мои одноклассники лучше смогут ему помочь?»

– "Да, о ваших одноклассниках. Вы когда-нибудь подозревали в случившемся кого-то из них? Могли ли они быть замешаны?»

– «В убийстве? Точно нет. Это не очень большой колледж, и, проведя три с половиной года в одной школе, ты знакомишься с людьми. Я и представить не могу, чтобы кто-то из них напал на профессора Крейтон. Кроме того, разве ее бывший муж не был арестован за это?"

– «Позднее его отпустили».

– Тем не менее, я полагаю, что у них изначально была причина арестовать его. И у кого может быть больший мотив забрать эту маленькую девочку, как ни у ее собственного отца?

– «А как насчет других студентов, которые были на вечеринке?» – спросила Элиф. – Ты говорил с ними?

– "Нет."

Элиф перевела взгляд с Джейн на Фроста и обратно. “Почему вы сосредотачиваетесь только на моем муже? Вы что, думаете это он сделал?”

– “Элиф, пожалуйста”, – сказал Энтони. “ – Я уверен, что это просто рутина”.

– “Мне так не кажется.” Элиф посмотрела на Джейн. – “Есть кое-что, о чем вы нам еще не рассказали”.

– “Причина, по которой мы разговариваем с вашим мужем, – сказала Джейн, – заключается в том, что он единственный с того приема, кто сейчас живет в районе Бостона”.

– “Какое это имеет значение? Профессор Крейтон был убита в штате Мэн!”

– “Две недели назад в Бостоне была убита женщина. Ее смерть может быть связана с делом профессора Крейтон.”

На мгновение единственным звуком было чириканье воробьев и отдаленное рычание мотоцикла, когда и муж, и жена осознали значение того, что сказала Джейн.

– “Еще одно убийство”, – сказала Элиф. “И только потому, что мой муж – единственный студент, который живет в Бостоне, вы предполагаете...”

– “Мы ничего не предполагаем. Мы просто пытаемся выяснить, есть ли какая-то связь”.

– “Кем была эта другая женщина?” – спросил Энтони.

– “Ее звали София Суарес. Она работала медсестрой интенсивной терапии в больнице Пилигрим.”

“Суарес?” Он покачал головой. “Я не знаю никого с таким именем. И не думаю, что я когда-либо бывал в больнице "Пилигрим”."

– “Никто из нас не бывал”, – сказала Элиф. – “Обе наши дочери родились в Бригаме, в женской больнице”.

– “Имя жертвы не знакомо ни одному из вас?”

И Элиф, и Энтони покачали головами.

– “Почему вы думаете, что эти убийства связаны?” – спросил Энтони. – “Была ли эта медсестра убита при взломе, как профессор Крейтон?”

– “Да, это произошло в доме жертвы”. Теперь придется перейти к вопросу, который наверняка встревожит их обоих: – “Где вы были в ночь на двадцатое мая, мистер Йилмаз?”

Его жена открыла рот, чтобы заговорить, но он быстро поднял руку, чтобы остановить ее. Он спокойно полез в карман за своим мобильным телефоном и посмотрел на календарь. – “Двадцатое мая. Это было в пятницу вечером”, – отметил он.

– "Да."

– “Пятница?” – сказала Элиф и посмотрела на Джейн с уверенным блеском превосходства в глазах. – “В ту ночь Рабия вернулась домой”.

– “Рабия – наша дочь”, – сказал Энтони. – “Она прилетела домой из Лондона, где учится в школе-интернате. Элиф и я встретили ее в аэропорту Логан и отвезли поужинать. Потом мы все вернулись домой на ночь.”

– И вы всю ночь оставались дома, сэр?

Он посмотрел прямо на нее. «В ту ночь моя драгоценная дочь впервые за много месяцев была дома. Зачем мне вдруг выходить из дома, чтобы убить женщину, которую я даже не знаю?»

***

“Ну, это был тупик”, – сказал Фрост, когда они забирались в машину.

Джейн пристегнула ремень безопасности, но не сразу завела двигатель. Вместо этого она немного посидела, глядя на тихую улицу, где жили Йилмазы. Это был зеленый район, где у людей было место для выращивания роз на задних дворах, где шум уличного движения был не более чем отдаленным урчанием. Место, где иммигрант из Турции мог бы комфортно общаться с другими профессионалами, растить свою семью и чувствовать себя здесь своим.

Энтони Йилмаз был не их человеком. Да, они проверят в British Airways, действительно ли его дочь Рабия прибыла той ночью в аэропорт Логан, но Джейн уже знала, что это только подтвердит то, что им сказали Йилмазы. Этот человек не убивал Софию Суарес. Но он раскрыл часть информации, которая могла иметь отношение к делу, то, чего она раньше не слышала.

Она достала сотовый телефон и позвонила в полицию. Тибодо в штате Мэн. “У меня есть вопрос”, – сказала она.

– "Да?"

– “Лили Крейтон. У нее была какая-то операция на сердце?”

– ”Откуда это всплыло?"

– “Я только что разговаривала с одним из студентов профессора Крейтон, и он вспомнил, что маленькой девочке сделали операцию. Мне интересно, было ли это в медицинском центре Восточного Мэна.”

– “Ну, не уверен, насколько это имеет отношение к делу, но ладно. Подождите, дайте мне проверить записи Трэмблея.” – Она услышала щелчки клавиатуры, когда он печатал. – “Да, вот оно. У нее был диагноз – атриовентрикулярный дефект, что бы это ни было. За два месяца до того, как ее похитили, она перенесла операцию на открытом сердце в EMMC (Eastern Maine Medical Center – медицинский центр восточного Мэна). Зачем вам это?"

– “София Суарес работала медсестрой интенсивной терапии в EMMC. Это может быть как-то связяно.”

– “Может быть. Но я не вижу, как все это сочетается друг с другом”.

– “Я тоже не уверена, что вижу это”, – призналась Джейн. – “Но это еще одна связь между этими случаями. Здесь должно что-то быть.”

Тибодо хмыкнул. – “Позвоните мне, когда разберетесь с этим”.