Текст книги "Жестоко и прекрасно (ЛП)"
Автор книги: Терри Э. Лейн
Соавторы: А. М. Харгроув
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
Я не могу сдержать широкой улыбки. Меня вдохновляет то, что я могу тронуть мужчину так, как, кажется, я тронула его.
– Могу ли я просто сказать, что пока кемпинг – это довольно круто?
Его тело содрогается от смеха.
– Надо будет запомнить ту фразу про молнию. Это было бесценно.
Моя улыбка превращается в мегаваттную улыбку.
– Хорошо. Правда в том, что я смотрела на твою задницу. Ничего не могу поделать с тем, что у тебя такая классная задница.
– Моя задница? Ты шутишь?
Я качаю головой.
– Зачем мне шутить о твоей заднице?
– Моя задница, да?
Он пожимает плечами.
– Это чертовски симпатичная задница.
Он смеется.
– Думаю, нам пора закончить установку лагеря.
– Вероятно.
Я не возражаю, потому что он делает большую часть работы, и я люблю наблюдать за ним.
День закончен походом к великолепному водопаду. К тому времени, как мы возвращаемся в лагерь, пора готовить ужин.
Той ночью он готовит лосося в чугунной сковороде, которую ставит на решетку, предоставленную лагерем, над дровами. Он заранее бросает в огонь пару картофелин, завернутых в фольгу, и заранее приготовил салат.
– Я не могу в это поверить. Это достойно ресторана. Я полагала, что мы будем есть хот-доги или гамбургеры. Но этот лосось… у него такой дымный привкус от костра.
– Да, неплохо получилось.
– Так ты всю жизнь в походах?
– Э-э, Скаут здесь.
Он отдает мне честь.
– Скаут? Я впечатлена. Ты никогда не перестанешь меня удивлять. Но в Скаутах не учили, как готовить лосося.
Он смеется.
– Нет, это мое собственное изобретение. Каждое лето мы всей компанией ходим в походы и на рыбалку, и мы пытаемся превзойти друг друга в кулинарии. Для меня это пробное блюдо. Я никогда не делал этого раньше, но я подумал, что должно получится неплохо.
Он начинает раскладывать крекеры, маршмеллоу и шоколад для зефира. У меня текут слюнки.
– Ты готова?
Облизывая губы, я говорю:
– Да.
Он протягивает мне палочку и зефир. Я загружаю его и начинаю жарить.
Огонь потрескивает, и наш зефир готов. Мы собираем наш десерт, и я откусываю. Зефир вытекает и размазывается по всему моему подбородку. Дрю смотрит на меня и качает головой.
– Это так вкусно, но все в беспорядке. – Затем он наклоняется и слизывает липкую массу с моего подбородка. – Ммм, я думаю, ты вкуснее, чем зефир.
Когда он отстраняется после того, как не поцеловал меня, его глаза морщатся от моего замешательства и желания. Потом я понимаю, что он дразнит меня, и мы смеемся.
– Как так вышло, что ты не попал на подбородок? – Спрашиваю я.
Он стреляет в меня хитрым взглядом и шевелит бровями.
– Кейт, я скаут, помнишь?
Я чуть не выплюнула полный рот зефира. Затем он встает, разжигает огонь и подкладывает к нему еще одно полено. Мне нравится смотреть, как он заботится об этом. Это так… по-мужски. И сексуально.
– Эм, Дрю?
– Ага?
– Я должна пописать.
– Хорошо. У тебя есть несколько вариантов. В лагере есть туалеты. Отсюда до них рукой подать, или можешь пописать в лесу.
– Писать в лесу? Разве там нет животных?
– Да, у них там дом, Кейт.
– Так, как пописать в лесу. Что, если я писаю в лесу, а змея подпрыгнет и укусит Луизу?
Он сжимает губы, и это так очевидно, что он изо всех сил старается не рассмеяться. Я даю ему знать.
– Не смейся надо мной, Дрю Макнайт. Я боюсь писать в лесу и ненавижу змей. Луиза тоже.
– Луиза любит мою змею, Кейт.
Я бью его по руке.
– Это не честно. Это серьезно. Мне нужно пописать, и я боюсь.
– Верно. Я пойду с тобой и отпугну любых своенравных змей, которые могут подумать о том, чтобы вскочить и укусить Луизу. Согласна?
Я прищуриваю на него глаза.
– А как насчет других гадов, таких как крысы и опоссумы?
Он медленно вдыхает и снова сжимает губы. Затем он встает, протягивает руку, роется в сумке и достает рулон туалетной бумаги. Он включает фонарик и ведет в лес.
Когда он находит идеальное место, он говорит:
– Вот.
И поворачивается спиной, пока я приседаю, чтобы пописать. Но в спешке я делаю что-то очень глупое. Я сдергиваю джинсы и оставляю трусы, поэтому писаю в штаны.
– О, НЕТ!
– Что? – Он поворачивается ко мне лицом.
– Я только что обмочила трусы!
– Как ты это сделала?
Я объясняю, и он роняет фонарик, сгибаясь пополам от смеха. Теперь нам нужно охотиться за фонариком, и я спотыкаюсь, пытаясь снять джинсы, не запачкав их.
– Значит, ты помочился на свои «кальсоны»? Я не уверен, что смешнее. Что ты писаешь на себя или на то, что называешь их кальсоны.
– О, да, так их называет моя мама, так что я как бы унаследовала этот термин.
– Я понимаю. Итак, подожди.
– Ага. Дерьмо! Ты нашел фонарик?
Смеясь, он говорит:
– Да.
Я выпрямляюсь и решаю вернуться в палатку с голой задницей, чтобы как следует привести себя в порядок. Дрю всю дорогу смеется, и я не могу его винить.
– Может ли кто-нибудь увидеть меня в таком виде?
– Я так не думаю. Кроме того, кран для воды находится за палаткой, поэтому она загораживает обзор. Вот мыло и мочалка, если хочешь помыться.
– Спасибо, что так подготовился.
– Скаут.
Я ворчу, быстро привожу себя в порядок и быстро снова в джинсы.
– Я не могу поверить, что сделала что-то настолько глупое.
– Э-э, я должен согласиться.
Где-то среди ночи я просыпаюсь и слышу всевозможные звуки – рычание, царапанье и другие звуки животных.
– Дрю! Кто-то пытается разорвать нашу палатку!»
– Хм? – Спрашивает сонный Дрю.
– Что-то за пределами палатки пытается добраться до нас! Проснись!
– Не переживай. Вероятно, енот. Давай спать.
Он выдыхается, оставляя меня в беспокойстве, когда я просыпаюсь. Конечно, гигантские животные-людоеды, угрожающие разорвать нашу палатку и съесть нас заживо, возобновляют свою деятельность. Я знаю, что их десятки прямо за этим хлипким куском ткани, который не дает мне никакой защиты от чудовищных тварей. Я натягиваю спальный мешок на голову, как будто это поможет. Но шумы становятся еще громче.
– Дрю! Проснись! Я думаю, там гризли!
Он сидит прямо в палатке, и его голова качается, как у одной из тех старых кукол с качающейся головой. Я думаю, он все еще спит. Поэтому я хватаю его за руку и трясу.
– Встааааавааай! Там медведь!
– О чем ты говоришь?
– Что-то пытается съесть нас заживо!
Одна рука трет глаза.
– Иисус. Кейт, там ничего нет, кроме надоедливых енотов или, может быть, скунсов.
– СКУНСЫ! КАКОГО ЧЕРТА!
Немедленно я карабкаюсь к выходу из палатки. Только вот проблема. Я все еще застегнута в спальном мешке, и это один из тех стилей мумии, которые сужаются к ногам. В своем безумном состоянии я пытаюсь встать, но в итоге делаю трехдюймовый шаг и утыкаюсь лицом в грязь прямо у входа в палатку. Теперь я отчаянно пытаюсь встать и убежать от так называемого медведя гризли или скунсов, которые угрожают съесть или провонять меня до смерти. Мои руки трясутся, и я ничего не могу сделать из-за дурацкого спального мешка. Две руки хватают меня и тащат обратно в палатку. Я русалка, вытащенная из воды, закутанная в пух, мечусь, как сумасшедшая. Так было до тех пор, пока сильное и сексуальное тело не заманило меня в ловушку, не схватило за подбородок и не поцеловало в губы. Жар сменяет панику, и мои руки перестают метаться и находят путь вокруг его шеи, пальцы вплетаются в его густые волны. Что это мяукает? Только когда он отрывает свой рот от моего, я понимаю, что это я.
– Намного лучше, – говорит он. – Медведя нет, милая. Здесь, со мной, ты в полной безопасности. Что мне нужно сделать, чтобы доказать это тебе?
– Я-я не знаю. Мне очень страшно.
– Я знаю и не хочу, чтобы ты была такой. Давай осмотримся снаружи. Тебе от этого станет лучше?
– Возможно, – говорю я скрипучим голосом.
– Хорошо. Пойдем.
Мы вылезаем из спальных мешков, обуваемся, и он хватает фонарик. Затем он проводит тщательный осмотр снаружи палатки, и мы ничего не находим. Он поворачивается ко мне, заправляет мне за ухо прядь волос и говорит:
– Дорогая, это их дом. Маленькие существа живут здесь, в лесу. Многие из них выходят ночью, чтобы поесть. Они живут на растениях и в норах. Они не причинят тебе вреда, я обещаю. Иногда они издают звуки, когда кормятся, и кажется, что они рычат, но это не так. Они боятся тебя больше, чем ты их. Ты бы испугалась кролика, если бы увидела его?
– Нет.
– Тогда тебе и их не стоит бояться.
– Но скунс?
– Не побеспокоит тебя, если ты не будешь угрожать.
Я опускаю голову, чувствуя себя довольно по-идиотски.
Он кладет палец мне под подбородок, говоря:
– Эй, ты не знала. Ты здесь впервые. Все нормально. Давай вернемся в постель.
Он берет меня за руку, и я чувствую утешение, а не наказание. В его объятиях я проваливаюсь в глубокий крепкий сон. К утру просыпаюсь на удивление отдохнувшей.
Мой желудок издает громкий рев, и Дрю хихикает в ответ.
– Думаю, это мой тревожный звонок. Пора кормить мою девочку.
– Ты снова будешь готовить?
– О, да. Ты получишь полный походный завтрак.
– Могу ли я чем-нибудь помочь?
Я чувствую, что меня балуют, но мне плохо от того, что он делает всю работу.
Он серьезно смотрит на меня.
– Ты можешь сказать мне, что хорошо проводишь время?
– Прошлая ночь меня напугала, но я, честно говоря, хорошо провожу время с тобой.
Он улыбается, затем приступает к приготовлению кофе, бекона, яиц и блинчиков.
– Не могу поверить, что ты все это сделал. – Я говорю с набитым блинами в сиропе ртом. – Это очень хорошо.
– Скаут.
От этой его ухмылки мне хочется его поцеловать.
Я качаю головой. Затем я говорю:
– Спасибо, что терпел меня прошлой ночью. Думаю, именно это ты имел в виду, когда спросил меня, брезглива ли я.
– Вроде, как бы, что-то вроде. Это, и не против ли ты испачкаться. – Он протягивает руку и вытирает мой подбородок. – Просто немного сиропа, который ты прихватила.
– Боже. Сначала зефир, а теперь это.
– Ты выглядишь мило с едой по всему лицу».
– Как раз то, что девушка хочет услышать.
– Хорошо. Как это? Ты достаточно сексуальна, чтобы тебя облизать, Кейт.
О, парень.
– И ты будешь продолжать это делать?
Спрашивать было не нужно. Дрю всегда идет до конца. Он подхватывает меня и застегивает обратно в палатку. Утром мы собираемся и отправляемся домой. Ну, возвращайся ко мне домой. Оказавшись там, Дрю провожает меня до моей квартиры. Он ставит мою сумку и держит меня за руку.
– Всю неделю я с нетерпением ждал наших совместных выходных. Я отлично провел время.
Я полностью погружаюсь в его голубые глаза.
– Я тоже. За исключением мочи на кальсонах и звуков животных. Мне жаль, что это закончилось.
– Я не возражал против них обоих.
Он заправляет пряди непослушных волос мне за ухо, прежде чем обхватить меня за затылок, чтобы поцеловать. На этот раз поцелуй медленный, и я чувствую, как что-то напрягается внутри меня. И дело не только в моих гормонах. Я чувствую это в своей груди. Этот человек оказался всем, о чем я думала, что никогда не смогу иметь. Когда эмоции нарастают, я чувствую, как все плывет перед моими глазами.
Когда он отстраняется, чтобы посмотреть на меня, выражение его лица становится озабоченным.
– Что случилось, Кейт?
Я качаю головой, боясь того, что начинаю чувствовать.
– Ничего. Кажется, что-то попало мне в глаз.
Я не вру – там до сих пор горят непролитые слезы.
Его глаза фокусируются на мне, и я улыбаюсь. Он наклоняется и дует мне в глаза.
– Лучше?
Я смахиваю слезы и киваю.
– Я буду скучать по тебе. Я хочу, чтобы ты жил поближе.
– Я тоже буду скучать по тебе, моя девушка из кемпинга. – Он облизывает губы и делает паузу, как будто хочет сказать еще что-то. – На следующих выходных?
Я киваю, я недостаточно сильна, чтобы признать, что сильно влюбилась в него. Я могу только надеяться, что если он не почувствует того же, я не сломаюсь, когда достигну дна. Он нежно целует меня в губы, прежде чем повернуться, чтобы уйти.
– На следующих выходных, – говорю я себе, когда он уходит.
Глава 11
Настоящее
Переворачиваясь в постели, я натыкаюсь на стену из подушек.
– Привет, – говорит Дженна, высовываясь из-за стены. – Я не готова вставать.
Ее нытье заставляет меня улыбаться, потому я так скучала по этой девушке. Только моя ухмылка превращается в хмурую гримасу, а голова пульсирует. Я не могу вспомнить, сколько вина мы выпили прошлой ночью. Мое замешательство не останавливает игривую подначку, вырывающуюся из моего рта.
– Ты говоришь во сне. Ты знаешь это?
– Я говорила? Что я говорила? – С тревогой спрашивает она.
– Кое-что о Брэндоне.
Ее лицо светится.
– Не упоминай это имя, когда мы встретимся с Кеннетом сегодня вечером.
– Кто такой Кеннет? – Мой нос морщится.
Она машет рукой в воздухе и падает за подушки, чтобы спрятаться.
– Я встретила его в загородном клубе несколько месяцев назад. Я не часто его вижу. Он живет здесь большую часть года, но его семейный дом находится в Чарльстоне.
– Ты мне о нем не рассказывала.
Она не поворачивается ко мне лицом.
– Ты знаешь. Это не серьезно, просто несколько встреч. Я думаю, что он влюблен в меня. Он происходит из хорошей семьи. Все равно…
Я решаю не давить на нее. Она не упоминала его раньше, но я поверю ей на слово.
– Ты пинаешься, знаешь? Вот почему у меня здесь эти подушки.
– Я не пинаюсь, – хнычу я.
– Да-да. Клянусь, мне было бы лучше на диване. По крайней мере, я не была бы черно-синей.
Я почти верю ей, пока она не начинает хохотать. Я кидаю в нее подушку.
– Было бы глупо, если бы одна из нас спал на диване, когда у меня есть эта двуспальная кровать.
Я поднимаюсь на ноги, не совсем готовая вставать сегодня.
Наш разговор, как и мой мозг этим утром, перескакивает с темы на тему.
– Если ты носишь их в постели, теперь я знаю, почему ты не трахаешься.
Я смотрю на свою огромную футболку и пушистые пижамные штаны с принтом из крошечных свиней.
– Что не так со свиньями? – Спрашиваю я.
Она садится, и когда я иду к двери, чтобы пойти в ванную, я добавляю:
– Утки ничем не лучше.
Она начинает крякать, и у меня возникает ностальгия. Она так сильна, что у меня есть дикое желание вернуться в Чарльстон, там, где у меня будет больше таких моментов.
– Не лезь ко мне. Не пойми меня неправильно, от общения маленькой девочки с девочкой еще никому не было плохо. Но ты смотришь на меня так, как должна смотреть на член.
Я надуваю губы, и тогда меняю курс и бросаюсь на нее.
– Я так скучала по тебе, – говорю я, приземляясь на кровать и обнимая ее.
– Ладно, ладно, я тоже по тебе соскучилась. Она сжимает в ответ, и тогда я отпускаю ее. Она садится и опирается на спинку кровати.
– Я знаю, ты рассказала мне все вчера вечером, но об этом мы не говорили. Я до сих пор злюсь на тебя за то, что ты не сказала мне до сих пор.
Я вздыхаю и смотрю на свои кутикулы, которые внезапно требуют моего внимания.
– Не ворчи на меня, – говорит она.
Я не помню, чтобы я что-то говорила.
– Ты оказалась в постели с Дрю и говоришь, что не делала с ним ничего грязного. И то, как вы были взлохмачены у двери. Я бы поклялась, что ты занималась с ним сексом, если бы ты не сказала обратного. И ты удивляешься, почему Луиза такая ржавая.
– Луиза не заржавела. Секс похож на езду на велосипеде.
– В твоем случае ржавый велосипед, учитывая, как давно это было.
Я падаю обратно на стену из подушек.
– Что я должна делать?
– Я не могу ответить тебе на этот вопрос. Часть меня думает, что он, очевидно, все еще без ума от тебя, и ты была бы сумасшедшей, если бы не ухватилась за этот шанс.
– Как я могу? Почему он не ненавидит меня? – Я прячу лицо в ладонях.
– Гунн, он может обвинить тебя в том, что ты ушла. Но он чертовски хорошо знает, почему ты ушла.
Я прижимаю ладони к глазам.
– Каждый раз, когда я смотрю на него, чувство вины причиняет мне боль.
Она тяжело вздыхает.
– Я не говорила этого раньше, потому что тогда у тебя было слишком много дел. И тебе не нужен был такой совет. Но тебе нужно простить себя. Ты сделала то, что, как ты думала, должна была сделать. Он явно не сердится на тебя. И ему тоже не легко. Если он хочет попробовать…
– Он хочет, чтобы я называла его Энди, как будто это каким-то образом стирает прошлое и дает нам новое начало.
– Дрю? – она спрашивает. Я киваю, и она добавляет: – Когда я его увидела, клянусь, это было все равно, что увидеть привидение.
Я смотрю на нее.
– Слишком рано?
У нее выражение «мне жаль».
– Призрак, правда?
Я машу рукой.
– Прости меня, Кейт. Дрю – Энди – какого хрена, он сейчас здесь. Ты должен решить, чего ты хочешь, и, возможно, выход в свет сегодня вечером – это ответ.
– Как так?
– Мужчин будет много…
Я обрываю ее.
– Как это поможет?
Она протягивает руку.
– Подожди. Много мужчин, богатых мужчин…
– Деньги меня не трогают, Дженна.
– Ты позволишь мне сказать пару слов?
Я вздыхаю, затем киваю.
– Если ты сохраняешь непредвзятость и встречаешь кого-то, кто тебе интересен, значит, ты готова двигаться дальше. Если ты будешь продолжать прятаться, как ты узнаешь, ответ он или нет?
В этом есть смысл.
– Хорошо, но я не буду ни с кем спать.
– Тебе не обязательно.
– Что? Ты отказываешься от своего любовного приключения для Луизы?
– Я не сдаюсь. Я даю тебе отпуск на сегодня. Кроме того, у меня такое чувство, что сегодня вечером там будет мужчина твоей мечты.
– Ты говоришь это потому, что Дрю там не будет?
– Я говорю это, потому что у меня такое чувство внутри. Плюс не страшно, завтра Хэллоуин. Что-то витает в воздухе, и сегодняшний бал-маскарад – взрослая версия вечеринки в честь Хэллоуина. Много проделок и шалостей. Пора тебе отказаться от некоторых своих удовольствий.
Ее глаза искрятся жизнью, и я узнаю этот взгляд. Я стону. Я также знаю, что если я не выберусь отсюда, она спланирует, все вместо меня. Так что я встаю и направляюсь в ванную. Принимая душ, я думаю, что она права. После него я никому не давал настоящего шанса. И, может быть, мне пора расправить крылья и узнать, готова ли эта птица к полету.
Через несколько часов после кофе и завтрака в кафе рядом с моей квартирой приходит доставка. Женщина ловко проносит в мою квартиру несколько сумок.
– Что это? – Спрашиваю я Дженну, прячась за закрытой дверью своей спальни, потому что не хочу спрашивать перед нетерпеливо выглядящей женщиной.
– Это лечение от Белфура, – говорит она так, словно это ответ на все вопросы. Когда я складываю руки на груди, она хлопает ресницами и вздыхает. – Кеннет оплачивает мое платье и твое, хотя он еще не знает об этом.
Это Дженна для тебя. Она собирается заставить заплатить парня и за мое платье тоже.
– Дженна, я не могу.
– Ты можешь, потому что, если ты не пойдешь, я не пойду.
Она пожимает плечами, как будто это конец.
Только так, потому что протест не работает. Меня заставляют вернуться в гостиную, а женщина достает великолепное платье за великолепным платьем из отдельных пакетов с одеждой известных дизайнеров высокого класса. Также есть туфли и клатчи, специально подобранные для каждого наряда. Есть даже белье. Женщина, чей нос не мог быть выше в воздухе, наконец уходит, показав нам все и пообещав забрать все, что мы не хотим, на следующий день.
– Давай, выбирай одно, и тогда мы сможем посмотреть друг друга.
Я указываю на сумки.
– Нет, ты первая. Это твой день, Золушка. Твоя фея-крестная только что ушла.
Ее рот раскрывается.
– Я не Золушка на этом балу. У меня есть мой Принц, и пришло время тебе найти своего или хотя бы того, кого опробуешь ночью.
– Хорошо, но Золушка не выбирает первой. Ее злые сводные сестры получают лучшие платья.
Она выглядит ошеломленной, указывая на себя.
– Я злая?
– Да, да, ты. – Я смеюсь. – Ты та, кто хочет, чтобы меня наряженную трахал какой-то незнакомец, пока сам сможет добраться до моей стеклянной туфельки.
– Что ж, правда.
Она суетливо кружится и выходит из комнаты со всеми сумками. Она примеряет платья и останавливается на королевском синем платье с кружевными аппликациями, которые скрывают определенные части тела, обнажая кожу таким образом, что у Кеннета отвиснет челюсть.
– Вот, попробуй вот это.
Она протягивает мне белоснежное платье. Это не тот вариант, который я бы выбрала, но она напоминает мне, что у Золушки нет выбора. Так много хочется ответить. Платье имеет низкий вырез с глубоким декольте. Если бы не прозрачный кусок ткани посередине, я бы выскочила из него. Тем не менее я не смогу надеть лифчик, и, судя по обтягивающему виду платья, я не смогу надеть и трусики.
После того как я надела его, я знаю, что мне придется полностью обнажиться под платьем. Когда я выхожу, Дженна радостно хлопает.
– Вот и все. Это то самое.
– Больше ничего не мерила, – жалуюсь я.
– Тебе не обязано. Твое тело идеально подходит для этого.
Ненавижу это признавать, но платье потрясающее. Ценников нет, но я знаю, что платье стоит немалых денег, судя по названию магазина, напечатанному на визитной карточке, которую женщина вручила нам перед уходом.
Переодевшись обратно в собственную одежду, мы идем по улице в один из моих любимых ресторанов и едим легкий ланч. Дженна боится, что если мы будем есть слишком много, мы можем быть слишком раздутыми, чтобы наши платья хорошо сидели, и я должна согласиться. Ткань на обоих не прощает ошибок. Каждый изгиб и складка будут видны.
Позже я принимаю душ и провожу час, завивая волосы, чтобы добавить кудри, а Дженна помогает поднять часть волос вверх, оставив остальные распущенными. Я не могу не чувствовать себя принцессой, когда за нами приезжает лимузин. Балл проходит в незнакомом мне месте, так что я рада поездке. Нас провожают по красной ковровой дорожке, и мы даже останавливаемся, чтобы сфотографироваться, прежде чем войти. Я узнаю спикера палаты, который стоит позади нас. Хотя это довольно круто, интересно, все ли мужчины будут серебристыми лисами или сегодня вечером появятся парни помоложе.
Внутри играет приятная мелодия, и одни люди танцуют, а другие общаются. Но она слишком тихая, и я не могу расслышать ее.
Я надеваю белую маску с серебряной отделкой и плюмажем из перьев с одной стороны, которая была в отдельном мешочке внутри мешка для одежды для моего платья. Дженна надевает свою королевскую синюю маску, покрытую черным кружевом.
– Дженна, – говорит мужчина с поразительными чертами лица и темными, как полночь, волосами.
– Кеннет, – визжит она и практически прыгает ему в объятия.
Они смотрят друг на друга только мгновение, и я виню себя за то, что не спрашивала о нем больше, потому что я была увлечена своей собственной жизнью.
– Кеннет, это моя лучшая подруга Кейт Макнайт. Кейт, это Кеннет Белфур.
Он берет мою руку и целует ее.
– Кейт, я столько о тебе слышал.
Я улавливаю его акцент и улыбаюсь. Я киваю, потому что не хочу лгать и повторять то, что он сказал. Прежде чем я успеваю что-то сказать, появляется суровая женщина в одежде официантки. Она прикладывает палец к губам.
Кеннет кажется удивленным, но сердечно кивает и прикладывает палец к губам в знак признательности. Я поворачиваюсь к Дженне с широко раскрытыми глазами, когда наконец понимаю, почему вокруг так жутко тихо, несмотря на музыку. Никто не разговаривает. Дженна пожимает плечами. Я качаю головой, давая ей понять, что мы поговорим об этом позже. Как она ожидала, что я с кем-нибудь встречусь, если нам не разрешено разговаривать?
Рядом с Кеннетом подходит мужчина и указывает на меня. Кеннет улыбается и показывает большой палец вверх. Парень берет мою руку и целует ее. Кажется, это то, что нужно сделать. Я ловлю себя на том, что делаю реверанс. Он указывает на танцпол, и я соглашаюсь, потому что Дженна и Кеннет вовремя исчезли.
Сначала звучит классическая музыка, и мы танцуем так, словно находимся при дворе перед королем. Я почти хотела бы знать, какой танец потребуется, чтобы я могла взять уроки. Однако с наступлением ночи музыка превращается во что-то более современное. Мой партнер неумолим, и я начинаю уставать. Слава богу, урчание в моем животе поглощается ритмом, который продолжает набирать обороты с более пьянящими звуками. Салат, который Дженна выбрала для моего обеда, сбежал, и я умираю от голода.
Я собираюсь попросить перерыв, когда появляется другой мужчина. Его соленые, но скорее перченые волосы примечательны. Это и рот Теда – явно выдают того, кто он такой. Он кивает моему партнеру, и парень кивает в ответ, прежде чем отступить. У меня нет возможности согласиться или не согласиться на передачу до тех пор, пока Тед меня не унесет. Он, кажется, предпочитает формальный способ танцевать, когда он несет меня по полу вопреки музыке. Интересно, как я не спотыкаюсь и не наступаю ему на пальцы ног, когда он ведет меня через сложные шаги. Когда песня заканчивается, я качаю головой.
То ли у меня от него кружится голова, то ли нехватки еды и воды. Я жестикулирую рукой, словно поднося стакан к губам, и смотрю на большие люстры, расставленные по комнате.
Он кивает, берет меня за руку и ведет к столику с напитками и закусками. Перед ним появляется очередь официантов с несколькими подносами с напитками и закусками. Они на секунду отвлекают его внимание от меня. Несмотря на то, что я голодна, я запихиваю в рот крекер с какой-то субстанцией сверху, как потерянный ребенок.
Когда он весело оборачивается, я понимаю, что попалась. Я прикрываю рот и быстро жую. Он протягивает мне бокал шампанского, и я тут же осушаю его, чтобы откашляться. Мы смеемся, пока нас не затыкает шумовая полиция. Кажется, они повсюду. После предупреждения от женщины, похожей на библиотекаря, он заговорщически подмигнул мне, после того как она ушла, чтобы отругать других посетителей вечеринки. Он берет другую штуку типа крекеров, покрытую икрой. Я позволяю ему положить порцию размером с укус в мой рот. Я жую, пока он ждет моей реакции. На секунду мои глаза закатываются, и я хочу стонать от того, как это хорошо, но я знаю лучше. Шумовая полиция не далеко. Он протягивает ко мне большой палец, чтобы стереть что-то с моего лица. Только чья-то рука вырывается из-за моей спины и хватает меня за талию. Меня уносит на танцпол, оставляя Теда с широко открытыми глазами. Я вытираю рот, боясь, что у меня не будет другого шанса.
Музыка меняется с современной на вневременную мелодию. Я сразу узнаю ритм танго. Хотя я никогда их не танцевала, меня умело ведут движения, когда я замечаю своего партнера по танцу. Я так удивлена, что мой рот все время открыт. Он диктует каждое мое движение, и мы должно быть выглядим потрясающе, потому что я вижу, как люди поблизости смотрят. Его маска не скрывает эти пышные светло-русые волосы, и я теряюсь в голубых глазах, которые переносят меня туда, откуда я не уверена, что смогу вернуться. Он наклоняет меня как раз в тот момент, когда песня заканчивается, его губы нависают над моей шеей на долгие секунды, пока он не оставляет нежный поцелуй на моем горле. Раздаются аплодисменты, и он ставит меня на ноги. Мне остается смотреть, как он исчезает в толпе, оставляя меня стоять в одиночестве. Однако, пока я ищу его, я замечаю двух парней, которые кажутся мне знакомыми по той пьяной ночи на тротуаре с Мэнди больше недели назад. Я почти уверена, что они его друзья. Они смотрят на меня так, словно знают всю глубину моих грехов.
Смущенная, я отворачиваюсь и направляюсь к столу с едой, где беру бокал вина. Я проглатываю его и хватаю другой. Я открываю свой клатч в поисках телефона. Нам может быть запрещено разговаривать, но никто не говорил, что мы не можем писать сообщения.
Я: 911
Дженна: В чем проблема?
Я: Он здесь.
Дженна: Кто здесь?
Я не успеваю ответить, когда появляется Тед. Я кладу телефон обратно в клатч, а он берет из моей руки третий стакан и предлагает что-то похожее на брускетту. Он молча говорит мне съесть что-нибудь, прежде чем я выпью слишком много. Он заботится обо мне. И, может быть, это то, что мне нужно на ночь.
К счастью, внимание Теда незаметно отвлекается от меня, когда женщина подходит и входит в его личное пространство. Я беру еще один бокал вина и осушаю его, прежде чем проскользнуть в толпу. Мне нет дела до Теда. Моя голова очень далека от принятия правильных решений сегодня вечером.
На танцполе я начинаю теряться в теплом кайфе, который просачивается в мой мозг от пары бокалов вина. Я беззаботно двигаюсь под латиноамериканский ритм посреди толпы, пытаясь забыть, каково это быть в объятиях Энди. Он приходил и уходил, а я пытаюсь найти покой в музыке. Если бы он хотел меня, он был бы там.
Следующая песня начинается с эротического соло на трубе, грустного, но в то же время сексуального. Когда начинают звучать барабаны, ритм начинает ускоряться, и мои бедра двигаются сами по себе. Я вижу, как несколько парней наблюдают за мной, в том числе друг Кеннета, и это только подстегивает меня. Я поднимаю руки в предвкушении, покачиваюсь и медленно сгибаюсь в коленях, покачивая задницей так многозначительно, что один парень закусывает губу. В глубине души я надеюсь, что Энди увидит меня и пожалеет, что не ушел раньше. Я продолжаю играть с огнем, устанавливая хороший зрительный контакт с несколькими мужчинами. Дженна права. Один из них очень милый. Может быть, я должна дать шанс кому-то еще.
Собственнические мужские руки ложатся мне на талию. Хоть он и позади меня, я уже знаю, кому они принадлежат. Я понятия не имею, как мы оказались в одном и том же месте в одно и то же время. Может судьба. Но я больше не позволяю себе думать. Размышления до сих пор не принесли мне ничего хорошего.
Мелодия уносит меня в тропическое место, где все происходит под всепрощающей луной. Его губы приземляются на мою шею, и я сгораю от неистового жара. Я трусь о него, надеясь, что он почувствует огонь, который разжигает во мне. Его руки скользят по моему животу, сильнее прижимая меня к себе. Затем его волшебные пальцы скользят вверх, и он уже в нескольких секундах от того, чтобы обхватить мою грудь. Меня не волнует, что мы опасно близки к тому, чтобы показаться, что занимаемся любовью на глазах у всех. Я хочу его в плохом смысле.
Мы продолжаем наш приватный, но публичный танец и привлекаем внимание толпы. Потерявшись в ритме, несколько пар вокруг нас перенесли свои танцы в другое место, которое не является бальным залом. Мы больше не являемся пионерами в изменении настроения вечеринки на что-то гораздо более соблазнительное. Пока знойный гул продолжается, я тоскую по четырем стенам и кровати. Я скучаю по огню страсти, который может создать во мне этот мужчина.
Это завершенность музыки с ее скорбными тонами, которые напоминают мне о прошлом. Я хочу остаться там с ним, но боль, как копье, вонзается мне в грудь. Я убегаю, когда песня заканчивается трубным аккордом. Я не оборачиваюсь из страха, что могу развернуться и убежать к нему. Я выбираюсь на балкон, вдыхая морозный воздух. Несмотря на холодную ночь, воздух горяч от желания, и я задыхаюсь. Я держусь за обледеневшие перила, глядя вниз, пока пешеходы и автомобили постоянно проезжают мимо, несмотря на поздний час.
