Текст книги "Жестоко и прекрасно (ЛП)"

Автор книги: Терри Э. Лейн

Соавторы: А. М. Харгроув
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Его рот слегка искривляется, и узел в моем животе ослабевает.

– Я настолько предсказуем?

– Вообще-то, нет.

Никогда бы не подумала, что он выведет меня на балкон бала-маскарада.

Подходит официант, и мы делаем заказ. Когда он уходит, между нами остается неловкая тишина. Решив, что хуже быть не может, я решаю получить ответ на один вопрос.

– Я приходила в больницу на днях. – Я делаю паузу. – На следующий день после бала, – уточняю я.

Его пронзительные голубые глаза наконец сосредотачиваются на мне, и я чувствую, что он избегает контакта.

– Ты заходила? Ты не остановилась и не поздоровалась?

Его голос сдержан, и расстояние, которое выросло между нами, становится ощутимым.

– Вообще-то ты был очень занят. Кто-то может сказать, что твой язык был занят.

Его глаза сузились.

– Ты видела меня.

Я киваю и, наконец, просто выпаливаю.

– Тебя обнимала какая-то блондинка. Я не хотела прерывать.

Его глаза округляются.

– Шум, – говорит он больше себе. – Это была ты. Я услышал, как кто-то уходит. Я предположил, что кто-то из персонала нас поймал.

– Виновата, – говорю я, слегка вяло поднимая руку, как ребенок в дошкольном возрасте. – Представь мое удивление, особенно после того, как ты… мы, эм… на балконе.

– Кейт.

– Нет. – Я качаю головой. – Я должна была предположить после того, как ты ушел и ничего не сказал той ночью, ты просто действовал в духе вечеринки, и это ничего не значило для тебя.

– Это не так, – рычит он. Я смотрю, как его челюсть напрягается. Он немного жесток, когда решил что-то. – Я был зол в ту ночь, увидев тебя там. Танцующую с парнями, их руки на тебе. – Это преувеличение, но я молчу. – Когда я надеялся, что ты почувствуешь, что между нами, ты выбежала на балкон. Тогда я последовал за тобой туда, я понятия не имел, что собирался делать или говорить. Когда ты позволила мне прикоснуться к тебе…

– Ваше вино, – говорит краснолицый официант с бутылкой мерло.

Энди поднимает взгляд, когда раскрасневшийся официант наливает ему немного и дает попробовать, прежде чем оставить нам бутылку.

Энди продолжает, как будто прерывания не произошло.

– Я взял то, чего мы оба хотели. То, что ты охотно отдала мне, и я не буду извиняться за это.

Я не могу винить его.

– Я не жду, что ты это сделаешь.

– Но то, что ты видела в больнице, было не тем, о чем ты подумала. Медсестры приставали ко мне с первого дня, но это, вероятно, потому, что я новенький и не женат. Та, кого ты видела, немного более агрессивна, чем большинство. Она не принимает ответа «нет».

– Сексуальные домогательства, – говорю я, но это скорее шутка.

– Точно. Мне пришлось сообщить о ней, потому что это не первый раз, когда она не отступает.

Я сижу сложа руки, потому что нечасто слышишь, как мужчины отказывают женщине, добровольно бросающейся на них.

– Она симпатичная?

Он останавливается на середине глотка.

– Это имеет значение? Мне неинтересно. Это причина, по которой ты встречалась с Тедом Кейном?

Я могла бы солгать. Вместо этого я говорю правду.

– Это было не назло тебе. Он спросил, и я предположила, что ты двигаешься дальше.

Его ответ быстр.

– И ты знаешь, как говорят. Предполагать – значит делать из нас с тобой придурков.

– Прекрасно, – говорю я, побеждено. – Я могла бы поговорить с тобой об этом. – Мне не нравится какую сторону, принимает наш разговор. – Но это не объясняет, почему вы пошли с Дезире на обед для прессы в Белом доме.

– И это то, что ты думаешь?

– Это то, что она сказала, когда проводила меня с Тедом и сделала снимок, чтобы поделиться им со всем миром, но особенно с тобой.

– Опять ты предполагаешь худшее. Когда на самом деле она была там, но не со мной. Я пошел со своим приятелем из колледжа. Помнишь двух парней, которые были со мной в ту ночь, когда я отвез тебя домой? Я знаю их со школьной скамьи. Когда я переехал в этот район, я позвонил им, зная, что они живут здесь. Ну, один из них конгрессмен. Его пара бросила его в последнюю минуту, и он уговорил меня пойти с ним.

Дала маху. Я все поняла неверно.

– Как прошло? Или ты злишься на меня? – Спрашиваю я заранее.

Он вздыхает.

– На обоих на самом деле. Я чувствую, что все это недоразумение можно было бы легко объяснить, если бы ты просто доверилась мне.

– Я доверяю.

Он качает головой.

– Нет. И, может быть, это отчасти моя вина, потому что я ушел с балкона.

По крайней мере, он выглядит немного пристыженным.

Мы молчим.

– А другая причина твоего хмурого взгляда?

Ужин прибывает. Его ответ прерывает то, как организованно появляются официанты с едой и ставят ее перед нами. Пар идет от тарелок, когда я улыбаюсь официанту, прежде чем он уходит.

Энди не сразу берется за еду. Нас предупреждают, что она горячая.

– Другая причина моего хмурого взгляда в том, что мой приятель оппортунист, когда дело доходит до свиданий, и он не скрывает этого, особенно сейчас. Так что я провел ночь, получая поздравления по поводу принятия 14-й поправки, принятой несколько месяцев назад. – Он делает паузу и оценивает мою реакцию. Я улыбаюсь и не показываю, как бьется мое сердце. Он продолжает. – Там были репортеры, и я провел всю ночь, уворачиваясь от вспышек камер. И не потому, что я не согласен с решением, а потому, что не хочу объяснять коллегам свою сексуальную ориентацию.

Мне удается рассмеяться, и, наконец, он тоже смеется. Мы едим, и наш разговор становится легче. Он рассказывает мне истории о выходках своего друга. Ужин проходит нормально. Я пропускаю десерт, потому что я сыта. Мне приходится стукнуть его по руке, когда приносят чек, и он, наконец, позволяет мне заплатить. В конце концов, это я пригласила его на свидание.

– Я знаю, что тебе завтра на работу. Но могу я отвести тебя кое-куда?

Я этого не ожидала. Несмотря на ослабление напряженности, мы так и не исправили ситуацию. Мы избегали разговоров о наших отношениях до конца ужина.

– Конечно. Не подскажешь, куда?

Когда парковщик подъезжает к обочине, он лишь ухмыляется, подходя к водительскому месту. Ему нравятся его сюрпризы. Когда он подъезжает к авеню Конституции, где между фонарями развешаны лампы, до меня не доходит, куда он меня ведет, пока мы не подходим к билетной кассе. Одинокая фигура ждет, и Энди смотрит на часы.

– У меня предварительный заказ.

– Да. Дрю?

Энди кивает.

– Следуйте за мной.

Мы проходим через ворота, и я не могу поверить своим глазам. Взгляд туманиться, переполняясь эмоциями.

Он останавливается у скамейки и берет меня за руки в перчатках.

– Я знаю, что это тяжело для тебя. – Он смотрит на небо, прежде чем встретиться со мной взглядом. Вытираю уголки глаз. – Я хочу, чтобы это сработало, а игнорирование прошлого не работает. Мы должны противостоять этому.

– Я не уверена, что смогу. – Мой голос ломается, но он прав. Мы не можем игнорировать это. – Здесь никого нет, – говорю я.

– То, что нам это нужно, не означает, что ты должна делать это с аудиторией. Я забронировал это время только для нас. Тебя и меня.

При любых других обстоятельствах это был бы момент, достойный обморока, романтический жест, о котором можно рассказать будущим внукам. Вместо этого я изо всех сил стараюсь сдержать слезы. Мы надеваем нашу обувь, которая ждет нас, потому что он все предусмотрел. Я понимаю, что он заранее спланировал это, когда протягивает мне руку.

– Пришло время сделать первый шаг. Ты сделаешь его со мной?

Я смотрю на каток и все, что он олицетворяет. И я знаю, что если я не смогу доверять ему и выйти на лед, между нами ничего не получится. Я смотрю в его глаза и на его протянутую руку.

Глава 16

Прошлое

РОЖДЕСТВЕНСКИЕ КАНИКУЛЫ. ДРЮ. Очень сложно сосредоточиться на учебе, но я должна. Я почти закончила с экзаменами, и мне нужно продержаться. Я рассчитываю на 4.0 в этом семестре, так что моя голова должна работать. Дрю действует как мой тренер, отправляя мне ободряющие сообщения каждые несколько часов. Лучше бы он вместо этого присылал мне голые фото. Не совсем. Я бы никогда ничего не закончила, если бы он это сделал.

Мой последний экзамен состоится в эту пятницу днем, а затем я отправляюсь в Инди, чтобы остаться с ним на шесть дней, пока мы не улетим домой. Мы летим одним рейсом, и это будет здорово. Он может остаться в Чарльстоне только на три дня, а я пробуду там неделю. Я вернусь в Инди и проведу с ним еще неделю, прежде чем мне придется вернуться в Пердью. Это будет самое длительное время, которое мы когда-либо проводили друг с другом, и хотя волнение убивает меня, оно также заставляет меня грызть ногти. Это может быть одна из вещей, сделай это или сломай. Все наши совместные выходные всегда были похожи на каникулы, но это будет больше похоже на реальность.

Отбросив эти мысли, я снова сосредоточился на своем учете. Этот экзамен скорее всего будет той еще занозой в заднице, поэтому я наливаю еще одну чашку кофе и берусь за книги. Дженна в библиотеке, так что в понедельник в квартире тихо, как в церкви. Я останавливаюсь до двух часов ночи, когда слышу, как поворачивается замок.

– Ты все еще не спишь?

– Ага, – говорю я, потягиваясь и протирая глаза. – Я как раз собираюсь ложиться.

– Я должна бы сделать то же самое, мои веки начали закрываться. Моя 5-часовая энергия давно иссякла, – утверждает Дженна. – Я разбита. Слава богу, мой экзамен не раньше половины одиннадцатого.

– Ага. Мой не раньше полудня. Это даст мне пару часов на повторение. А потом Финансы в пятницу и вуаля! Не могу дождаться, когда закончу.

– Тебе не терпится лечь в постель Дрю.

– Ну, что есть, то есть. Но я так устала учиться. Я хочу перерыва.

– В этом есть доля правды, – говорит она.

– Ты едешь домой, да?

– Ах, да. Не хотелось так долго оставаться без машины. Я остаюсь на все три недели, в отличие от кого-то, кого я знаю, – она прочищает горло.

– Я хотела поговорить с тобой об этом. Я немного напугана, если хочешь знать. Это будет первый раз, когда мы вместе вот так.

– Вам будет хорошо. Дрю это Дрю, понимаешь? Он легкий. Он не примадонна. И ты тоже не примадонна. Вы двое созданы друг для друга.

– Боже, Дженна, я на это надеюсь.

– Я никогда раньше не видела тебя такой, Кейт. Как давно мы знаем друг друга? С детского сада? Поверь мне. Я знаю. Но просто помни. Мне все равно, что у тебя есть сестра, я буду твоей подружкой невесты на твоей свадьбе.

Я беру подушку с дивана и бросаю в нее.

– Ты псих.

– Нет. Я засыпаю на ходу, поэтому я пойду спать. Спокойной ночи.

– Спокойной.

***

Меня не удивляет, что Дрю ждет на крыльце своей квартиры, пока я подъезжаю и паркуюсь. Его улыбка от уха до уха только усиливает мое волнение от того, что я здесь. На нем мои любимые выцветшие джинсы и рубашка к одной из его пижам. Должно быть, он вернулся домой совсем недавно.

– Привет, – кричу я, вылезая из машины.

– И тебе привет. Еще один семестр позади, а?

– Спасибо, Иисус.

– Я поддерживаю это, потому что ты здесь, и я, наконец, могу уделить немного времени Кейт. – Я уже на крыльце, и он, не теряя времени, тянется ко мне. – Я чертовски скучал по тебе, сладкая моя.

– Сладкая моя?

– Слаще меда, и это точно. А теперь заткнись и поцелуй меня.

Он стопроцентный южанин. Когда я обнимаю его, он берет и поднимает меня с земли. Мне нравится, когда он это делает, поэтому я хихикаю, но он вдыхает это ртом. Он идет назад через свою дверь и ведет меня прямо на свою кухню. Его руки обхватывают мои бедра, и я обнаруживаю, что сижу на столешнице. Затем я замечаю, что рядом со мной охлаждается в ведерке со льдом, и приглушенно вскрикиваю в его губы, которые все еще покусывают мои. Он тянется и открывает холодильник, наши губы все еще сцеплены, и берет миску с рубиново-красной клубникой.

– Мммм, – бормочу я.

– Пока нет.

Когда он ставит банку со взбитыми сливками на столешницу, я понимаю, что сегодня вечером нам предстоит серьезно повеселиться. Он расстегивает мою кофту, и я пожимаю плечами. Далее идет мой бюстгальтер. Я сижу на его столешнице, голая по пояс, а он открывает пробку шампанского и наливает.

Затем он протягивает мне стакан с горящим взглядом и говорит:

– Поздравляю с еще одним падением.

Мы чокаемся и выпиваем. Он берет свой бокал и выливает немного на мою грудь, останавливаясь, чтобы слизать его, пока он оставляет след от моей шеи к пупку. Я вздрагиваю, когда по всему телу бегут мурашки. Кончики моих сосков практически кричат, чтобы их лизали или сосали, но он не делает ни того, ни другого. Вместо этого он берет банку взбитых сливок и покрывает ими их. Он холодный и вызывает у меня озноб. Но когда он сосет и слизывает ее, я хнычу от нужды.

Когда взбитые сливки заканчиваются, он отступает и предлагает мне клубнику к моему шампанскому. Затем он наклоняет мою голову назад и кормит одной из сочных ягод, покрытых сладкими белыми сливками. Я закрываю глаза, пока жую, потому что это так вкусно.

– Они дополняют друг друга, кстати.

Я не уверена, имеет ли он ввиду свой рот, взбитые сливки и мои соски или шампанское и клубнику.

Моя рука дрожит, когда я поднимаю бокал, чтобы сделать глоток шампанского.

– Конечно.

Его голубые глаза сверкают, и я могу сказать, что он знает, что его дразнят. Поэтому я решаю продолжать.

– Это наш ужин? – Спрашиваю я.

– Это?

Он проводит рукой над клубникой и шампанским.

– Ага.

– О, нет. Это просто наша закуска. Продолжение уже там. – И указывает на свою спальню. Как здорово. Я скрещиваю ноги. Он видит это, распутывает их и перемещается между ними. – В чем дело, Кейт? Тебя что-то беспокоит?

Голос у него глубокий и хриплый.

– Эм, нет. Совсем нет, – хриплю я.

Его костяшки касаются шва моих джинсов, и я извиваюсь.

– Это то, чего ты хочешь, Кейт?

– Да. – На этот раз мой голос грубый от настойчивости.

– Но я думал, ты проголодалась.

Мои пальцы вцепляются в воротник его пижамы, и я притягиваю его ближе к себе.

– Я. Изголодалась. По тебе.

– Хм. Ну, я тоже голодал по тебе. Какое совпадение. Но сначала у меня есть сюрприз.

Сюрприз? Какой сюрприз? Я хочу секса, а не сюрприза. Луиза умирает здесь, не говоря уже о том, что состояние моих трусиков дошло до того, что их скоро придется выжимать. Он стаскивает меня со столешницы, и я практически трахаю.

– Э-э, Кейт, ты что-то хочешь от меня?

– Ты ведь шутишь, правда?

Он предлагает мне только один из своих громких, глубоких, сексуальных смешков, что только усиливает мое сексуальное разочарование. Луиза вздрагивает.

– Дай мне руку.

О, нет. Пожалуйста, Господи, не говори мне, что он хочет ручную работу! В некоторых случаях я полностью за это, но сейчас я просто хочу хорошего, старомодного траха!

– Кейт?

Я кладу свою руку в его руку, и он провожает меня в свою комнату, где, к моему крайнему удивлению, я обнаруживаю, что горит по меньшей мере дюжина свечей. На тумбочке стоит ваза с невероятной цветочной композицией из роз, лилий, калл, белых гвоздик, орхидей и тюльпанов. На его кровати также есть два подноса с накрытой посудой.

– Я позволил себе приготовить ужин, пока ты ехала. Но есть условие.

– Условие?

– Мы едим голыми.

– Голыми?

– Голыми, без одежды.

– Ой. Мой. Бог.

Левый уголок его рта изгибается, когда он расстегивает мои джинсы. Расстегивается молния, и когда он срывает их с моих бедер и засовывает пальцы в резинку стрингов, он ухмыляется.

– Это будет весело.

– Э-э, да, – я сглатываю, глядя, как он раздевается. Я никогда не устану смотреть, как его мускулы напрягаются, когда он двигается. Для меня это проклятый фильм.

– Кейт? Кейт?

Он щелкает пальцами перед моими глазами.

– А, да.

– Сядь. Я хочу, чтобы ты кое-что попробовала.

– Твой член?

– Что? – Он заливается смехом, от которого сотрясается кровать, на которой я сижу. – Еще нет. Я хочу, чтобы ты попробовала это.

Я был так занята, наблюдая за его прессом и руками, что даже не заметила, как он снял крышки с наших тарелок и положил кусочек еды на вилку, чтобы я попробовала.

– Открой.

Он кладет вилку мне в рот, и намазанный маслом лобстер тает на моем языке.

– О, черт, это… это так приятно, – говорю я.

– Хорошо. Давай устроимся поудобнее и поедим.

Господи, как я могу есть с ним в постели голышом? Он так отвлекает внимание. Он подползает к изголовью и прислоняется к нему спиной, и все, чего я хочу, это смотреть на стройные впадины и изгибы его упругого тела.

Я слежу за его действиями и оказываюсь у изголовья кровати, рядом с ним, с тарелкой на голых коленях. Омар жареный и такой нежный, я не могу поверить, что он сделал все это.

– Ты приготовил это?

Его брови устремляются к небесам.

– Нет. Я заказал его, потому что знал, что если попытаюсь, то все испорчу.

– Это лучшее, что я когда-либо ела.

– Я не могу сказать то же самое.

К настоящему времени еда привлекла мое внимание, поэтому я скучаю по его порочным намекам.

– Нет? Тогда зачем ты его заказал?

– Потому что мне он нравится, и я помню, как ты сказала однажды, что тебе тоже.

– Но если это не самое лучшее…

– Нет, это ты, Кейт.

– Я? – говорю я с набитым лобстером ртом.

– О, да. Ты, с большим перевесом.

Проглотить кусок так сложно, я боюсь, что подавлюсь. Схватив шампанское, я делаю огромный глоток, надеясь помочь своей проблеме, но в итоге только усугубляю ситуацию. Когда мой кашель стихает, я ругаю его.

– Никогда больше не говори мне таких вещей, когда у меня набит рот.

– А что, если твой рот набит мной?

– Ну, я полагаю, это нормально. – Я замечаю, что его тарелка почти пуста, поэтому отодвигаю ее вместе со своей и забираюсь к нему на колени. – Спасибо за все это. Это действительно красиво. И очень неожиданно. У меня никогда не было такого чудесного ужина, и тем более в постели.

– Надеюсь, что нет!

– Ты знаешь, что я имею в виду, и ты должен знать, что я этого не делала.

– Да, и я шутил.

– Цветы тоже великолепны.

Он убирает волосы с моей шеи и целует ее.

– Все они имеют значение. Но позволю тебе посмотреть это позже. Сейчас я хочу кое-что другое.

Я касаюсь его нижней губы указательным пальцем.

– О, и что это может быть?

– Это.

Он переворачивает меня и целует.

Позже той же ночью мы используем всю банку взбитых сливок, делая разные вещи. Дрю говорит, что запланировал это на десерт. Думаю, ему просто нравятся взбитые сливки, и он хочет посмотреть, как они выглядят на Луизе. Я должна признаться. Мне нравится вкус его члена, особенно с клубникой на конце. Кажется, я напугала Дрю, когда он подумал, что я собираюсь случайно укусить его за кончик. В конце концов, душ был необходим, потому что после взбитых сливок мы рискнули залезть в морозилку Дрю и испачкались в мороженом. Могу только сказать, что мороженое доставляет удовольствие, особенно на сосках.

Утром я прогуглила все цветы, которые Дрю выбрал для композиции, которая была такой тяжелой, что мне приходилось нести ее обеими руками.

Красные розы без шипов означают любовь; белые лилии означают девственность и райское счастье быть с тобой; каллы символизируют красоту; белые гвоздики указывают на чистую любовь; орхидеи олицетворяют любовь и красоту; и значение тюльпанов почти доводит меня до слез. Есть красные, которые символизируют признание в любви; пестрые означают красивые глаза; а желтые предполагают, что в моих глазах светит солнце. Тюльпаны в целом также представляют собой идеального любовника. Тот факт, что он прошел через все эти трудности, чтобы выбрать эти цветы, говорит мне больше, чем сами цветы.

– Дрю. Я… это так красиво. Я никогда не знала ничего из этого.

– Я только хотел, чтобы у тебя было что-то, что показало бы мои истинные чувства к тебе.

– Они идеальны.

– Цветы – это идеальны, и ими нужно наслаждаться. Я рад, что ты ценишь их, потому что я хочу, чтобы ты часто ими наслаждалась, Кейт.

Еще одна причина любить Дрю Макнайта.

Наши шесть блаженных дней вместе пролетают со скоростью света, и я оказываюсь рядом с ним перед полетом домой в Чарльстон. На меня накатывает прилив счастья. Переживания, которые я испытывала из-за того, что проведу с ним время, были напрасными. Нам было хорошо вместе, как гороху и морковке, как сказал бы Форрест Гамп. Теперь я боюсь остаться в доме родителей на неделю, пока не смогу вернуться к Дрю.

– О боже, – стону я.

– Что?

– Идея остаться в доме моих родителей просто нашла полное осознание.

– Настолько плохо, да?

– Ты же знаешь, насколько они сумасшедшие. Я душив них не чаю, но…

Дрю усмехается.

– Всегда есть одно, но.

– Просто подожди. Ты не получил полного впечатления на День Благодарения. Но ты получишь. Поверь мне.

– Никогда не упускай из виду тот факт, что они любят тебя, Кейт.

Его лицо полностью серьезно.

– Ты никогда ни о ком не говоришь плохо. Ты самый добрый человек на свете. Наверное, во вселенной.

– Сомневаюсь.

– Нет, я серьезно. Я никогда не слышала, чтобы ты сказал о ком-то плохое слово. Я не думаю, что это в твоей природе. Как ты делаешь это?

– Не уверен, что понимаю, что ты имеешь в виду.

Его глаза искренни, когда он говорит это.

– Тогда позвольте мне привести тебе пример. Возьмем, к примеру, мою семью. Мои родители, благослови их сердца, желают добра, и я люблю их. Но мой папа самый большой в мире ипохондрик и сводит меня с ума всеми своими неизлечимыми недугами, которые являются плодом его воображения. Ты же сидел и терпеливо слушал его, успокаивая, а я, наоборот, отмахиваюсь от него и говорю, что с ним все в порядке. Это то, что я имею в виду. Ты так себя ведешь. И ты не думаешь плохо о других. В твоем сердце только доброта.

– О, Кейт, я не знаю. Я думаю, ты видишь то, чего нет.

– Неа. Я не согласна. Я долго наблюдала за тобой. В твоем теле нет подлости, Дрю Макнайт. Ты слишком хорош для этого мира. И это правда. Я думаю, тебя послали сюда, чтобы сделать этот мир лучше.

Он наклоняет голову, и эта интенсивная синева приковывает меня, до тех пор, пока его губы не касаются моих.

– Я думаю, что ты была послана, чтобы сделать мой мир лучше, Кейт Форбс.

Его пальцы переплетаются с моими, и мы вжимаемся в кресла, когда наш самолет взлетает.

– Я думаю, что это будет мое лучшее Рождество в жизни, – говорит он.

– В моей тоже.

Наши родители ждут нас у стойки выдачи багажа, когда мы приземлимся. Родители Дрю знают все о его чувствах ко мне. Я точно не была слишком откровенна со своим. Это не потому, что я не хочу. Просто моя семья не такая. Мы не все обнимаемся и целуемся, как некоторые семьи. Так что я решила рассказать маме на праздники. Но когда пришло время расстаться на парковке, Дрю хватает меня и крепко целует на глазах у всех. И поскольку это Дрю, я делаю то, что всегда делаю – превращаюсь в бескостную груду прямо у него на руках. Я перестаю обращать внимание на то, что за этим наблюдают две группы родителей. Когда он, наконец, наконец заканчивает поцелуй, и заметьте, я действительно этого не хочу, он говорит мне перед всеми:

– Увидимся завтра, милая. И я люблю тебя больше, чем хоккей.

Не моргнув глазом, отвечаю:

– Больше, чем хоккей?

– Больше, чем что-либо.

И он дарит мне еще один жестокий поцелуй!

– Я тоже тебя люблю.

Затем я оборачиваюсь и вижу Родителей! Вот дерьмо! Его ухмыляются от уха до уха, а у моих открыты рты, челюсти на асфальте. Итак, что мне делать? Что сделала бы любая девушка на моем месте. Я хватаю родителей за руки и говорю:

– Мама и папа, пошли домой. Увидимся завтра, Летти и Рэй.

Я машу им всем рукой, и мы идем к машине моих родителей.

– Ты влюблена? – спрашивает моя мама.

– Этот мальчик любит тебя? – спрашивает мой папа.

– Да, теперь поехали.

– Почему ты ничего не говорила? – спрашивает мама.

– Я собиралась рассказать тебе, когда вернусь домой, но Дрю опередил меня.

Потом меня встречает тишина. Никто из них не произносит ни слова, пока мы не подъезжаем к подъездной дорожке и дверь гаража не открывается. Первой говорит моя мама, смеясь:

– Ну, ты могла сделать это еще хуже.

А потом папа говорит:

– И врач. Хм. Как раз то, что мне нужно. Ты выбрала его для меня?

– Да, папа, только для тебя.

– Какой он врач? – спрашивает папа.

– Он будет онкологом. Знаешь, специалист по раку.

– Онколог! Зачем ему это делать? – в ужасе спрашивает мама.

– Потому что это его призвание, мама. Вот что им движет.

– Но они все умрут!

– Они не все умирают. Вы в каком веке живете? Врачи добились удивительных успехов в лечении рака, и Дрю любит помогать пациентам. Кроме того, это его выбор, а не твой.

– Ну, я не понимаю, почему он не может быть доктором, который делает приятные вещи.

– Мама, он врач, который делает приятные вещи. Как ты думаешь, что чувствуют семьи его пациентов, когда он их лечит? Я не думаю, что им грустно, а ты?

– Нет, но это происходит не всегда.

– Лечить опасные для жизни заболевания должны все врачи, а не только онкологи. И я думаю, что нам нужно оставить эту тему, потому что это все равно не ваш выбор.

Мне нужно переключить ее, иначе это будет продолжаться часами. Она дохлую лошадь достанет, если ты ей позволишь.

Мой папа, наконец, вставляет свои пять копеек и говорит:

– Ну, я просто рад, что в доме есть доктор.

И я уверена, что так есть. Бедный Дрю.

К Сочельнику я готова нырнуть с головой в бутылку водки и плыть к забвению. Дрю только смеется над моими жалобами, потому что, когда он приезжает, мои родители, за исключением моего отца и его необычных медицинских вопросов, ведут себя наилучшим образом. Вчера мне пришлось отвести отца в сторону и предупредить его о том, что я не буду вступать в дискуссию с Дрю о его геморрое. Он продолжал упоминать его за завтраком, и это было идеальное время, чтобы поговорить о нем. Поэтому я сказала ему, что если он хотя бы осмелится упомянуть об этом, я уйду и никогда не вернусь домой. Он закрыл рот, и все. Слава богу, он еще не упомянул о нем Дрю. Или, по крайней мере, я так думаю.

– Так папа информировал тебя обо всех своих недугах?

Громкий смех сотрясает Дрю.

– Только о нескольких.

– Что? Что он спросил у тебя? Я предупреждала его.

У меня свирепый вид.

– Успокойся, злючка. Все нормально. Я не против и не собираюсь делиться тем, что мы обсуждали.

– Почему нет?

– Это личное, вот почему. Теперь давай поговорим о тебе.

Он прижимает меня к своей груди, и вскоре я растворяюсь в одном из его поцелуев. Но потом я вспоминаю, что мы в доме моих родителей, и я начинаю его отталкивать.

– В чем дело?

– Мы не можем делать это здесь, – шиплю я.

– Я всего лишь поцеловал тебя.

– Я знаю, но в семье Форбс мы не демонстрируем публичные проявления привязанности.

– Это факт? И, угадай что?

– Что?

Он проводит пальцем по моему подбородку и шепчет мне в губы:

– Это скоро изменится, милая Кейт.

Затем он захватывает мой рот еще одним поцелуем, и я отказываюсь от борьбы. Мне действительно все равно. Я влюблена в этого мужчину, так почему я не должна? Он респектабельный и не имеет ко мне ничего, кроме серьезных намерений, а мы оба взрослые люди. Черт с ним. Я чувствую, как он смеется.

Отстраняясь, я смотрю на него прищуренными глазами.

– Что смешного?

– Ничего. Я просто счастлив, что ты видишь вещи, по-моему.

Пока я хочу поцеловать его еще раз, Шеннон врывается в комнату, вся в светящаяся от счастья, потому что Дрю здесь. Рядом с ним она другой человек.

– Привет, Дрю. Ты останешься на ужин?

– Нет, на самом деле Кейт приедет ко мне на ужин с моей семьей».

– Фу. Почему ты не можешь поесть с нами? – Дуется она.

– Шеннон, в канун Рождества семья Дрю устраивает большой рождественский праздник. Так что я иду туда с ним, чтобы отпраздновать.

У нее хватило наглости бросить на меня отвратительный взгляд, как будто я кусок грязи, не стоящий ее времени. Дрю ловит его и недоволен. То, что случится через мгновение, является ярким воспоминанием для меня.

– Эй, детка. У тебя есть проблемы со мной или с твоей сестрой, которая идет ко мне домой?

Она качает головой.

– Тогда, возможно, тебе стоит извиниться перед ней.

Шеннон увядает, как цветок посреди августовской жары. Она смотрит на Дрю своими большими щенячьими глазами и говорит:

– Прости.

– Не извиняйся передо мной. Тебе следует извиниться перед Кейт.

Затем, к моему полному шоку, Шеннон поворачивается ко мне и говорит:

– Прости, Кейт. Я не имела это в виду.

Я хочу сказать: «Да, ты именно это имела в виду, ты, маленькая соплячка». Но я этого не делаю. Я киваю и вместо этого улыбаюсь. Шеннон показывает мне свою идеальную улыбку, которую она постоянно использует для мамы и папы, и пробует ее на Дрю.

Голосом, пропитанным сахаром, она спрашивает:

– Итак, Дрю, мы увидим тебя завтра?

– Да, я буду здесь к обеду.

– Ты придешь? Можно я сяду рядом с тобой?

О Боже. Мало того, что мне приходится беспокоиться о моем отце-ипохондрике, теперь моя сестра тоже гоняется за ним.

– Я думаю, тебе нужно обсудить это с мамой.

– Да, хорошо, я сделаю это прямо сейчас, – говорит она, выскакивая из комнаты.

Покачав головой, я говорю:

– И драма никогда не заканчивается в семье Форбс.

– Ее многовато, не так ли?

– А, да. И мои родители ничего не делают, чтобы сдержать этот бардак. Смешно и то неуважение, которое она к ним проявляет. Эрик нормальный. По крайней мере, на данный момент. Все, что он думает это спорт. Меня беспокоит то, что однажды он проснется, и его будут занимать другие вещи, а мама и папа не заметят этого. Но Шеннон точно запала на тебя.

– Это только потому, что она считает меня крутым. Однажды я стану занозой в ее заднице и не буду иметь никакого эффекта.

– Эй, я возьму все, что смогу, когда смогу.

– Это включает еще один поцелуй?

Он смеется.

Прижав руку к его груди, чтобы остановить его, я спрашиваю:

– Во сколько нам нужно быть у тебя дома? Я не хочу опаздывать.

– Мы успеем.

Он скользит своими губами по моим как раз в тот момент, когда моя мама входит в комнату.

– О, Дрю, прежде чем ты уйдешь, я хотела сказать тебе, что ужин завтра будет в три.

Она сказала ему уже дважды.

– Спасибо, мама, я думаю, он понял.

– Я буду здесь раньше, миссис Форбс. Я не могу так долго находиться вдали от моей девушки.

Моя мама даже краснеет. Ради бога, может мне кто-нибудь помочь? Затем она говорит:

– О, это так мило, Дрю.

Теперь моя очередь краснеть, потому что мне стыдно за маму.

– Хорошо, мама, нам пора идти. Я вернусь позже.

Зажав пальцами бицепс Дрю, я буквально вытаскиваю его из дома.

Когда мы уходим, я слышу, как Дрю кричит:

– Увидимся завтра, миссис Форбс.

Влетая в его машину, я захлопываю дверь, прежде чем он успевает это сделать. Он садится и говорит:

– Я думаю, что это становится привычкой.

– О боже! Моя мать, ведущая себя как подросток… нет. Просто нет.

– Она была не так уж плоха.

– Да она ужасна. Она хлопала ресницами, глядя на тебя. Ты так действуешь на всех женщин?

Дрю выводит машину задним ходом, но перед тем как ответить на мой вопрос он снова останавливает машину, поворачивается ко мне и говорит:

– Кейт, меня не волнует, какое впечатление я оказываю на всех женщин. Меня волнует только то, какое действие я оказываю на тебя.