Текст книги "Жестоко и прекрасно (ЛП)"
Автор книги: Терри Э. Лейн
Соавторы: А. М. Харгроув
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)
Переводчик: Наталья В.
Редакторы: Алина М., Юлия Ц.
Вычитка и оформление: Ленуся Л.
Обложка: Алёна К.
Пролог
Я проснулась от чьего-то скрипучего голоса. Честно говоря, это не совсем правда, потому что я больше не сплю. Мое сознание застряло где-то между сном и реальностью. В прошлом году я спала так мало, что не уверена, что смогу когда-нибудь выспаться.
– Кейт?
– Да? Что случилось? – Я мгновенно прихожу в состояние повышенной готовности.
– Думаю, пора. Я хочу поехать в больницу.
Слова, которые я боялась услышать неделями, прозвучали, словно удар под дых. Но я не позволю ему это заметить.
– Да, хорошо. Дай мне одеться.
– Кейт? Стоит позвонить в 911. Думаю, я не смогу идти. – Он вдыхает, и тогда я слышу слабый хрип где-то глубоко в его груди. О, Боже, как я пройду через это?
– Вызвала? – Я наклоняюсь и прижимаюсь своей щекой к его. То, что раньше было твердой плотью, теперь не что иное, кожа, обернутая вокруг костей. Мои руки обнимают его за плечи, и я чувствую это. Вся масса исчезла, украденная болезнью, опустошающей его прекрасное тело и душу.
– Все будет хорошо, Кейт, я обещаю. Все будет хорошо. Просто позвони 911. – Он изо всех сил пытается откашляться.
Всегда на позитиве. Я хочу кричать и реветь, топать ногами и крушить все вокруг. Но не делаю ничего из этого. Я смотрю в его мутно-голубые глаза, которые когда-то были чистыми и потрясающими, и только киваю. Я беру телефон у кровати и звоню, попросив голос на другом конце сказать врачам скорой помощи, чтобы они не включали сирены или мигалки, и объясняю, почему. Когда они подъезжают к нашему дому, я веду их к Дрю, а затем следую за машиной скорой помощи в больницу. По дороге мне приходится обзванивать всех родственников.
Пустота. Я больше ничего не чувствую, когда смотрю, как Дрю везут на каталке. Из меня вырвали все – внутренности, сердце, душу. Я кусаю свой кулак, пока стою там. Он знал, что происходит. Он врач. Он все показал и все мне объяснил, хотя я не верила ни одному слову. Почему он должен был быть прав? Мой разум принимает лишь часть правды. И это в нее не входит.
Когда мы наконец добираемся до палаты, он спит. Глубокие фиолетовые синяки под его глазами резко контрастируют с его бледной кожей. И я вспоминаю, что раньше он был загорелым. И его волосы, представляющие собой нежный пушок, отросший после крайней неудачной химиотерапии, теперь так отличаются от густой массы спутанных волн, которые всегда выгорали на солнце, даже зимой. В этом состоянии, почти скелет, он по-прежнему мой идеальный Дрю. И я снова, в тысячный раз спрашиваю себя, как я с этим справлюсь?
Позже в тот же день, когда Дрю просыпается, он зовет меня к своей постели.
– Кейт, знаешь, когда я впервые увидел тебя на той вечеринке, я понял, что ты моя единственная. Моя девочка. А потом твое сопротивление оказалось таким чертовски сильным, что я и подумать не мог, что когда-нибудь приглашу тебя на свидание. Но я смог.
Я посасываю нижнюю губу, стараясь не зарыдать, когда вспоминаю об этом.
Левый уголок его верхней губы изгибается, это его небольшая визитная карточка, которую я так люблю. Это врезается в меня, как чертов танк, и мне хочется заползти на кровать рядом с ним и слиться с ним навсегда.
– Я знал, что если осмелюсь пригласить тебя на свидание, то смогу покорить тебя. Слава богу, я смог. Ты была моей жизнью, Кейт, причиной моего существования. Мне только жаль, что все обернулось вот так. Это, – и он водит рукой вверх и вниз по телу, – не входило в мои планы с тобой. Я хотел всего – брака, и мы сделали это, но ещё я хотел детей, внедорожник, большой дом и внуков. Мне так жаль, что я все просрал, детка. Но послушай, я люблю тебя больше жизни. И выслушай меня сейчас. Я хочу, чтобы ты поехала домой.
Я киваю и сглатываю слезы.
– Хорошо. Я поеду домой и приму душ, потому что я изрядно воняю. Я тоже люблю тебя, Дрю. Сильнее чем я могу сказать.
– Кейт, подожди. Это не то, что я имел в виду. Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала, хорошо? Поклянись мне прямо сейчас. – Его голос тверд, намного сильнее, чем был в последние дни.
– Хорошо. Что?
– Я хочу, чтобы ты сейчас же покинула эту палату и пошла домой, и я не хочу, чтобы ты возвращалась сюда после душа. Я хочу, чтобы ты попрощалась со мной прямо здесь и сейчас.
– Что!? Что ты говоришь? – Мое сердце застревает в горле.
– Я сказал, то, что ты подумала. Я люблю тебя гораздо сильнее, чем то, что ты просидишь рядом со мной следующие несколько дней. Я не хочу этого. Ты поклялась мне, Кейт.
– Дрю, я не могу.
– Да, ты можешь. Теперь иди. Обернись, пройди через эту дверь и никогда не оглядывайся назад. Все мои вещи упакованы именно так, как я просил, и ты знаешь, что с ними делать. Мои родители и твои будут здесь, рядом с Беном. Но тебе не нужно быть здесь. Я не хочу, чтобы ты была здесь. Я хочу, чтобы ты помнила меня таким, каким я был, когда был здоров, в наши лучшие дни. А теперь посмотри на эту дверь и сделай первые шаги в свою новую жизнь, Кейт. И обещай мне, что будешь жить. Просто живи, Кейт. Сделай это за меня.
Глава 1
2 года и 4 месяца назад
Жуткий холод пробирается под мое шерстяное пальто, словно сквозь сетку, заставляя меня крепче обнять себя. Когда я перехожу через дорогу, обратный отсчет на светофоре для пешеходов почти заканчивается, и я ускоряю шаг. Судя по тому, как мне везет в эти дни, я не успею вовремя. Вместо этого меня, скорее всего, собьет крошечная машина вроде Smart, потому что таксисты округа Колумбия такие же сумасшедшие, как и в Нью-Йорке. И каким-то образом я выживу, только уже без своих конечностей.
Как только моя нога касается тротуара, мимо с ревом проносится такси, разбрызгивая поток льда и снега на мои ноги и нижнюю половину пальто. Я содрогаюсь, холод пробирает до костей.
– Отлично, – бормочу я, отряхиваясь и обходя ледяные участки, которые попадаются на тротуаре после вчерашней зимней бури. Надо же, как повезло. Вашингтон, округ Колумбия, должен быть исключением для северных зим, по крайней мере, мне так сказали. Он достаточно далеко на юге, чтобы худшая из северных зим обошла его стороной. Так же, как и в Чарльстоне, исторически, старушка зима не разбрасывает горсти снега по всей территории – или по крайней мере не разбрасывала, пока я не решила сделать это место своим домом.
Вчерашний снег почти побил рекорд по осадкам в это время года от 5 октября 1892 года. Он выпал на целых семь дней раньше. Кого-то это возможно радует, но не меня. Я не фанат белого, именно поэтому я предпочла Вашингтон Большому Яблоку (прим. ред. «Большое яблоко» (англ. «The Big Apple») – самое известное прозвище Нью-Йорка. Возникло в 1920-х годах). Мои желания были чрезвычайно просты, а требований мало, когда около года назад я приняла решение покинуть Южную Каролину, два из которых были жить в большом городе и желательно на севере. На что я не рассчитывала, так это на жизнь в месте, где холод является нормой большую часть года. Думаю, шутка удалась.
Отвлекшись на свои воспоминания, я делаю неверный шаг и в конечном итоге поскальзываюсь, скользя с широко раскинутыми руками, вращая ими как мельница. Комичные движения не останавливают движение, и я теряю равновесие. Рука появляется из ниоткуда и хватает меня за руку, пока другая поддерживает мое бедро. Мне приходится бросить взгляд вверх, чтобы увидеть своего спасителя, который находится где-то в стратосфере, возвышаясь надо мной.
Мгновенно тусклый серый день исчезает, и я обнаруживаю, что плаваю в океане тропической синевы. Неверие затуманивает мой взгляд, потому что я мгновенно узнаю своего спасителя. Как будто судьба решила сыграть с моей жизнью в русскую рулетку, и я, наконец, с жадным треском нажала на курок.
– Привет, – бормочу я.
Мужчина с глазами цвета морской волны и лицом, которое я могу изучать вечно, смотрит на меня на секунду дольше, чем необходимо. Широко раскрытые глаза подтверждают, что он так же удивлен, увидев меня.
Когда он говорит, его голос такой же глубокий, как дерьмо, в котором я стою. Между нами слишком много всего было. Тем не менее, на секунду сексуальный блеск в его глазах зачаровывает все мои сдержанные мысли о прошлом.
– Привет. Я… ах… никак не ожидал увидеть тебя здесь. – Это преуменьшение века. – На улицах Вашингтона много мест, а я играю в спасателя.
Его южный акцент скользит по языку, как теплый мед.
Подталкиваемый прохожими, он не отпускает меня. Вместо этого он молча уводит меня из пешеходного потока к стене здания рядом с банкоматом.
Хотя мы оба с ног до головы одеты в зимнюю одежду, мы достаточно близко, чтобы я чувствовала, что от него исходит тепло. Мысли о прошлом мелькают в моем мозгу, как странная поговорка о том, что кто-то прошелся по моей могиле, и я вздрагиваю.
Его рука в перчатке гладит мою руку, как будто автоматически.
– Ты сейчас живешь здесь?
Я глупо киваю, потому что он был последним человеком, которого я когда-либо ожидала увидеть снова, тем более что я убегала именно от него.
– Да. А ты? – Спрашиваю я, с искренним любопытством, в гостях он или нет.
Морозное облако пара вырывается из его рта, когда он вздыхает и проводит рукой в перчатке по волосам, которые, несмотря на сезон, кажутся выгоревшими на солнце.
– Я не уверен.
Мои брови лезут вверх, когда я бросаю на него многозначительный взгляд, прежде чем ответить легким смешком.
– Это странно. Либо да, либо нет. – Мой шутливый тон не мешает скручиваться морским узлам в моем животе.
Он пожимает плечами.
– Я прощупываю почву. Теперь, когда я окончил учебу…
– Ты закончил? – выпаливаю я, удивленная его признанием.
Он тепло улыбается, но улыбка не затрагивает взгляд. И я чувствую себя глупо, из-за того, что спросила. Конечно, он закончил. Он был близок к окончанию, когда я сбежала.
– Не надо, – шепчет он, подходя ближе.
Даже на многолюдной улице его тихие слова гремят у меня в ушах. То, как он смотрит на меня, как будто читает мою душу. Внезапно я чувствую боль, которую он должно быть видеть на моем лице. Он смотрит мне в глаза немного дольше. Затем он выпрямляется и продолжает так, как будто времени в разлуке не было.
– Я временно работаю с одним из лучших специалистов в области онкологии. Врач, работающий с ним, сейчас в декретном отпуске. Я замещаю ее, но это может привести к постоянной занятости. Это может быть шанс на всю жизнь. Тем не менее, мне нужно выяснить, достаточно ли мне нравится этот район, чтобы переехать навсегда. Ты знаешь, что мое сердце принадлежит Чарльстону. Остальное зависит от судьбы.
Снова это слово. Неужели судьба свела нас? Каковы шансы, что я поскользнусь, и он поймает меня за много миль от нашего родного города?
Есть много причин, по которым мне не следует быть любопытной. Самая большая из них та, что я слиняла из Чарльстона после того, как он показал много причин для того, чтобы остаться.
– Мне пора возвращаться на работу. Я уже опаздываю, – бормочу я, отводя взгляд.
Его рука останавливает мое бегство, предотвращая возможность обойти его. Его серьезные глаза изучают меня прежде, чем он решается сказать.
– Мы можем пообедать или поужинать? Просто поедим. Я знаю, что ты любишь итальянскую кухню. Говорят, недалеко отсюда есть хороший ресторан.
– Не знаю, – признаюсь честно. Мой завороженный взгляд отрывается от него, смотря в землю в поисках выхода из ситуации. Каким бы красивым ни был этот мужчина, так много боли окружает возможность продолжения наших отношений. Я причинила ему боль, когда ушла, и себе тоже.
Пальцем поднимает мой подбородок, заставляя меня смотреть в его великолепные глаза.
– Нам не нужно говорить о прошлом – Чарльстоне, больнице, обо всем остальном. Представим, что мы встретились впервые. Мы можем начать снова.
Мое сердце скачет, как чистокровная верховая лошадь на охоте на кабана.
– Дрю…
Он снова качает головой.
– Нет, давай попробуем по-другому.
Он делает небольшой шаг назад, прежде чем протянуть руку.
– Привет, я Энди.
– Энди? – Я полагаю, что мои брови взлетели до корней волос.
Он наклоняется и шепчет:
– Называя меня иначе, ты вспомнишь о прошлом.
Я прикусываю нижнюю губу, потому что это имя вызывает у меня неприятные эмоции. Они из тех, от которых мое лицо краснеет, а по щекам градом текут крупные слезы. Я убегала от этих эмоций и мужчины передо мной.
Не в силах что-либо еще сделать с протянутой мне рукой, словно в знак перемирия, я беру ее со слабой улыбкой.
– Привет, Энди.
Он держит мою руку очень долго, гораздо дольше, чем любой незнакомец. Когда мы, наконец, разрываем рукопожатие, на его лице появилась кривая улыбка, которую следовало бы назвать сексуальной ухмылкой.
– Приятно познакомиться, Кейт. – Он игриво шевелит бровями. – Можно Ваш номер?
Фраза должна быть банальной, но от того, как он это говорит, у любой женщины намокнут трусики.
Я отвожу взгляд, не желая, чтобы он увидел, насколько я взволнована. Более того, таким образом он дает мне понять, что знает, что я сменила свой номер. Это значит, что он пытался дозвониться до меня, несмотря ни на что. Тот факт, что он не говорит мне об этом дерьме, добавляет значимости его заявлению о новом начале.
Он использует свою руку в черной кожаной перчатке, чтобы коснуться моей щеки и вывести меня из суматохи, творящей у меня в голове. Я вынуждена посмотреть ему в лицо и отвечать за свои действия.
– Я знаю, как работает твоя хорошенькая головка. Мы здесь, в округе Колумбия, вдали от всего. Никто не узнает, – говорит он, прежде чем отпустить меня.
Мысль о том, что наша семья или друзья могут уловить малейший намек на то, что мы собираемся встречаться, приводит меня в замешательство. После всего, я до сих пор не простила себя. Я отбрасываю эту мысль. Через мгновенье, я достаю телефон из кармана. Одному Богу известно, правильно ли я поступаю, но я устала бежать. Позвольте уточнить. Я устала бежать от него.
– Твой?
Его улыбка заставляет таять меня от макушки до кончиков пальцев. Он не отвечает. Подушечки его больших пальцев в перчатке скользят по моим щекам.
– Ты так же прекрасна, как в первый день, когда я увидел тебя.
Он прожигает меня взглядом так, что мое сердце заходится стуком. Как и тогда, я смущена своей реакцией на него. Мысль о его прикосновении заставляет мой центр сжаться от ожидания.
Я смотрю, как шевелятся его губы, когда он повторяет свой номер. Удивительно, как мне удается его расслышать, когда я завороженно думаю обо всем, что он может сделать своим чутким ртом. Текст, который отправляю, прост. Три слова, порядок которых подсказывает моя внутренняя мегера.
Обед, ужин или завтрак.
Желая быть сексуальной впервые за многие годы, после быстрого прощания, я начинаю уходить, усиленно покачивая бедрами только для того, чтобы снова поскользнуться.
Когда он ловит меня во второй раз, он шепчет:
– Если ты будешь продолжать падать, я подумаю, что ты хочешь, чтобы мои руки были на тебе. И это будет означать, что наша первая совместная трапеза будет завтраком.
Его страстные слова касаются моей щеки, и их жар заставляет меня дрожать. Поскольку он у меня за спиной, я не могу видеть выражение его лица. Но я достаточно хорошо знаю, что на его лице дерзкая ухмылка. Только когда я поворачиваюсь, чтобы что-то сказать, он уже уходит в противоположную сторону. Я засасываю нижнюю губу и осторожно прикусываю. Я стараюсь не волноваться из-за обеда с Дрю… нет. Энди. Я заставляю себя выбросить из головы мысли о прошлом. Я все еще не готова простить себя. После всего, что мы потеряли, и после того, как я ушла, я никак не могла ожидать, что он когда-нибудь захочет меня увидеть или простит.
Но каким-то образом за последние десять минут моя жизнь сделала решительный поворот. Хуже того, я не могу выбросить его из головы. За все время, прошедшее с тех пор, как я видела его в последний раз, я много работала над тем, чтобы забыть и попытаться двигаться дальше. Я осторожно шагаю вперед в нервном предвкушении. Меня пугает тот факт, что после него я ни с кем серьезно не встречалась. Меня пугает то, что я позволяю себе рисковать своим сердцем. Но возможность позавтракать с ним пробуждает во мне голод, который еда никогда не удовлетворит.
Когда я получаю ответное сообщение: «Ужин с возможным завтраком» с подмигивающим смайликом, я задаюсь вопросом, имею ли я право на улыбку, расплывающуюся на моем лице.
Глава 2
Прошлое
МОЯ СОСЕДКА, ДЖЕННА, ПРИСЛОНЯЕТСЯ К дверному косяку. Уголком глаза я улавливаю ее движения. Она знает мое правило – не отвлекать меня, пока я пишу. Я утыкаюсь носом в экран компьютера, а пальцы бегают по клавиатуре. Чувствую, что причиной появления такого правила является тысяча с лишним работ, которые я должна сдать в первый месяц этого семестра. Дженна не говорит; она просто смотрит. К сожалению, она сильно отвлекает, я теряю ход мыслей и начинаю печатать бессмысленную чушь.
– Хорошо. Я сдаюсь. Что ты хочешь? – Вопрос задан наполовину от разочарования, наполовину в шутку.
Она скрещивает руки на груди, решив что-то мне сказать.
– У меня есть новости. – На ее лице, как сорняк, растет неприличная ухмылка.
– Новости? – Я хмурюсь.
– Помнишь друга моего брата, который был на вечеринке в прошлые выходные?
– Наверное. – По правде говоря, я понятия не имею, о ком она говорит, но мне необходимо вернуться к статье, которую нужно сдать завтра. Кроме того, у Бена была куча людей на той вечеринке. Я почти отвожу взгляд, но она быстро отвечает, чтобы удержать мое внимание.
– Ты должна помнить. Он восхитителен. Высокий, белокурый блондин, голубые глаза. Его зовут Дрю?
Ее лицо сияет так, будто она репортер, который ведет срочный выпуск новостей.
– И? – Потому что, честно говоря, как бы мне ни хотелось поболтать, вся работа, которую мне нужно сделать, важнее общения с парнями.
– Он хочет тебя. Развратно.
Я на секунду замираю, услышав, как она добавила последнюю часть. Потом вздрагиваю.
– Это то, ради чего ты прервала ход моих мыслей, сумасшедшая? – Улыбаясь, я швыряю в нее карандаш, засунутый мне за ухо.
– Хей! – Она смеется, потому что думает, что я сдамся. – Дрю сексуальный. Горячая штучка. Как грешный крекер Грэм (прим. это крекер со сладким вкусом, приготовленный из муки грэм, который появился в Соединенных Штатах в середине 19 века, а коммерческое развитие началось примерно с 1880 года).
– Хорошо, во-первых, у меня нет времени на Горячую Штучку Дрю. Во-вторых, какой, черт возьми, грешный крекер?
– Тем более. Он это что-то. И даже лучше. И ты знаешь, как сильно я люблю зефир с крекерами.
Я качаю головой, потому что Дженна всегда была сумасшедшей. К счастью для нее, ей всегда удавалось знакомиться с правильными парнями.
– Как бы привлекательно он не выглядел, я слишком занята сейчас. Я должна поддерживать свою успеваемость, чтобы сохранить стипендию. – Я поворачиваюсь к компьютеру и пытаюсь вспомнить, что собиралась напечатать.
– Боже, Кейт, ты только и делаешь, что учишься и пишешь. Мне практически пришлось тащить тебя на ту вечеринку в субботу. Клянусь, если бы Бена не было в городе, ты бы никогда не пошла.
Я наклоняю голов в разные стороны, пытаясь ослабить скованность в шее.
– Ты знаешь, почему я не могу сделать перерыв. Если я потеряю стипендию, мне придется платить за обучение. А я так едва могу позволить себе то, что не покрывает стипендия. Мои родители предупредили меня, что не смогут оказать материальную поддержку, когда я решила пойти учиться сюда.
Она смотрит на меня так, словно забыла. Я вздыхаю.
– Это моя ответственность.
Наконец, я произношу это по буквам, надеясь, что она вспомнит.
– У моей семьи нет денег, как у вас. Это означает, что я должна поддерживать свою успеваемость. Я чуть не облажалась с этим дерьмом.
Дженна хмурится.
– Боже, Кейт. Один небольшой перерыв не убьет тебя.
– Да, я пошла на вечеринку и напилась. Я не помню половину того, что делала. Кроме того, в прошлый раз, когда я уделяла внимание какому-то парню, это дорого мне стоило. Я усвоила урок полученный тогда. Помнишь?
– Да, но я думала, что ты говоришь о том, как…
Я должна остановить ее. Это воспоминание нужно похоронить. Моя ладонь взлетает в воздух, я стону.
– Это была чертова катастрофа. Я имею в виду, я пыталась переспать с этим придурком, и ты знаешь, что из этого вышло.
Она подбегает ко мне и обнимает меня.
– Мне жаль. Я знаю, что он ранил тебя.
– Да, даже хуже, это было унизительно, – бормочу я ей в плечо. – Мало того, моя успеваемость упала. Я не могу пройти через это снова. Я хожу на дополнительные занятия и работаю вдвое больше, чтобы компенсировать тот семестр. Так что нет. Грешный крекер Грэма сейчас не вариант. Я бы хотела, чтобы все было по-другому.
Дженна стаскивает резинку с волос и скручивает их в небрежный пучок, снова оборачивая резинкой.
– После того, как ты потратила столько времени, глазея на него и болтая с ним в субботу, я подумала, что, может быть, тебе это интересно.
Наморщившись, я произношу:
– Эм, да, все эти детали совершенно отрывочны для меня.
– Значит, ты уверена?
– Я бы хотела, но учеба на первом месте. А теперь катись, чтобы я могла хоть что-нибудь сделать.
Она боком выходит за дверь, и я возобновляю свою работу. Но теперь я думаю лишь о всякой чуши, потому что старая мысль «чух-чух» тут же вылетела из головы. Это отстой. Минут через двадцать я встаю и решаю пробежаться. Бег всегда помогает моему мозгу работать. Я завязываю шнурки и выбегаю за дверь. Сорок минут спустя, когда я возвращаюсь, на стойке стоит прекрасный букет цветов.
– Пока тебя не было, тебе доставили посылку, – с ухмылкой объявляет Дженна.
Я кладу руки на стойку и разминаю икры, потом из любопытства склоняюсь к маленькой белой карточке с надписью «Кейт Форбс».
– От кого?
– Я предполагаю, что они от Дрю, вот от кого, – говорит Дженна, наклоняясь ко мне.
– Верно. – Я смеюсь, потому что знаю свою лучшую подругу. – Ты купила их и притворяешься, что они от Дрю, не так ли?
У Дженны хватает приличия выглядеть потрясенной. Приложив ладонь к шее, она говорит:
– Серьезно. Думаешь, я бы так поступила?
– Да. – Я киваю.
– Черт. Ты не очень высокого мнения обо мне, не так ли?
– Да. Я люблю тебя, на самом деле. Но когда ты что-то задумала, девиантная Дженна выходит из-под контроля.
Она закатывает глаза и хихикает.
– Хорошо, я не отправляла цветы, но теперь мне жаль, что это не я их послала. Это смущает.
– Ты действительно не знала?
– Могу поклясться на мизинчике, если хочешь. – Она протягивает палец.
Так, если она этого не делала, то это должен быть тот чувак Дрю. Я поворачиваюсь к цветам и нерешительно тянусь к маленькой карточке, лежащей в них.
– Они не кусаются, ты же знаешь. – От Дженны через всю комнату несет сарказмом.
Я беру карточку и читаю.
Я бы хотел пригласить тебя на ужин.
Дрю Макнайт.
– Что там написано?
В недоумении я бормочу:
– О боже. Он пригласил меня на ужин. А они красивые. Мне еще никогда не дарили цветов.
Я наклоняюсь, чтобы вдохнуть их аромат.
– Да, и когда он пригласил тебя на свидание? И не хмурься. Знаешь, моя мама говорит, что это верный способ получить ранние морщины.
Вся эта история с цветами потрясла меня. Никто и никогда еще не делал для меня ничего столь милого.
– Нет точной даты, просто написал, что хочет пригласить.
– О Боже.
– Не намочи из-за этого трусики. – Я говорю это, но на самом деле нервничаю.
– Ты клянешься, что не помнишь его? Он был с моим братом всю ночь. И у вас двоих была приятная беседа.
Схватив ее за руку, пищу:
– Нет, не помню! Помоги мне, Дженна! Я была в сопли. Я едва помню, что видела Бена. – Ночь в лучшем случае нечеткая. – Подожди минуту. Если он друг Бена, то сколько лет этому чуваку?
– Того же возраста, что и Бен.
– Что? Сколько ему сейчас? Двадцать семь?
– Да, наверное.
– Боже. Это все равно что дедушка. Я никак не смогу встречаться с таким старым мужчиной.
– У него второй год ординатуры. Он врач. – Она говорит это так, словно размахивает золотой морковкой перед моим лицом.
– Так? Это должно сделать его привлекательным? Меня не волнует, если он сын президента Соединенных Штатов. Он слишком стар для меня. Он, вероятно, готов к женитьбе или что-то в этом роде. Я пытаюсь закончить обучение, а не заводить семью.
– Проклятье, Кейт, успокойся. Он же не на двадцать лет тебя старше. Всего семь. Вот и все. Многие девушки нашего возраста встречаются с парнями на семь лет старше их.
– Ах, да? И кто.
– Эта цыпочка первокурсница Скарлетт с нашего класса английского. Она.
– Да, и она спала почти со всеми парнями в Пердью (университете). Она поддерживает работоспособность механиков. В тот год она единолично сделала минеты всем ребятам инженерам-механикам четвертого курса.
– Чистое предположение.
– Чистое? Я бы не стала использовать это слово в том же предложении, которое имеет какое-либо отношение к Скарлетт.
– Черт возьми, ты упрямая. Просто сходи с ним. Одно свидание. Если он тебе не понравится или ты посчитаешь, что он слишком стар, то ладно. Тебе больше никогда не придется его видеть.
Когда я думаю об этом, то понимаю, что между нами должна была быть какая-то искра, раз я провела время с ним на вечеринке, даже если я была немного пьяна. Это на меня не похоже. Мой стиль – держаться подальше от всех парней.
– Хорошо… я сделаю это. Дай ему номер моего сотового. Но, пожалуйста, не ругай меня, если что-то не получится, тем более что он друг Бена.
– Не беспокойся об этом, подруга.
Поздней ночью того же дня я просматриваю свой список дел по количеству статей, которые мне нужно написать, и по тому, сколько из них потребует значительного объема исследований. Иметь двойную специализацию не так уж и сложно, но я не могу сделать выбор между бухгалтерским учетом и журналистикой, поэтому я надрываю свою задницу. Но, честно говоря, мне это нравится.
Когда звонит мой телефон, я отвечаю, не глядя на определитель номера. Я полагаю, что это моя мама. Обычно она звонит в это время, потому что знает, что это лучшее время, чтобы поймать меня.
– Привет, мама.
Безумно сексуальный голос отвечает:
– Да, это не мама. Это Дрю… – Когда я не отвечаю, он добавляет. – Макнайт.
Дерьмо. Дрю. Цветы и любитель свиданий. Дедуля!
– О, привет. Ч-что такое?
Я заикаюсь. Это странное волнение овладевает мной, потому что я ничего не могу вспомнить о нем, и вдруг я чувствую себя ужасно из-за этого. Но если он хотя бы наполовину так хорош, как кажется или как говорит Дженна, у меня могут быть проблемы.
– Дженна дала мне твой номер. – Его голос теплый и свежий, и заставляет меня вспомнить, как долго мои женские органы оставались без внимания.
– Да! Большое спасибо за цветы. Они великолепны. Это было очень мило с твоей стороны, – добавляю я.
– Пожалуйста. Я, эм, не знал, как еще заставить тебя согласиться на свидание.
Теперь я чувствую себя отвратительно. Это заставляет меня чувствовать себя стервой, потому что ему пришлось пойти на все это.
– О, я не…
– Не беспокойся, Кейт. Я просто дал почувствовать тебе мое доброе, старомодное южное обаяния. – Я чувствую улыбку, когда он произносит эти слова и сразу чувствую себя лучше.
– Ну, это сработало. Как я могла отказаться от цветов? – Я только что флиртовала с ним? Мне нужно взять себя в руки. Он пробивает брешь в моей защитной стене, и мне нужно напомнить себе, что у меня нет времени на свидания.
– Ты занята в субботу?
Занята? Кто спрашивает, занят ли кто-то? Я давлюсь смехом.
– Дай мне проверить. – Конечно, нет, но я не хочу, чтобы он подумал, будто я неудачница. Поэтому я подождала несколько секунд, прежде чем ответить. – Нет, я свободна.
Слова вырываются, потому что Дженна права. Я слишком много времени провожу за компьютером. Одна ночь безобидного веселья не лишит меня стипендии.
– Великолепно! Я бы хотел пригласить тебя на ужин.
– Хорошо. – Я замолкаю, потому что улыбаюсь. Кусаю губу, чтобы остановить улыбку. Это нехорошо.
– Я встречусь с тобой, – бросаю я.
– Нет, я заеду за тобой. В семь нормально?
– Семь – это идеально. Я могу скинуть тебе свой адрес.
– Не обязательно. Помнишь, я послал тебе цветы? Бен был достаточно любезен, чтобы дать его мне.
Дерьмо. Вот тупица.
– О верно.
– Честно говоря, Кейт, на самом деле это я помог Бену доставить Дженну домой.
– Ой. – Удивлюсь я. – Я не знала.
– Тебе нравится итальянская кухня?
– Мне нравится все, но итальянская – моя любимая.
– Отлично, значит итальянская. Все будет просто.
– Звучит здорово. – Я собираюсь закончить разговор, но что-то меня останавливает. – Можно вопрос?
– Конечно.
Глубоко вздохнув, я делаю решительный шаг.
– Почему я? Очевидно, я учусь в колледже, и мы толком не знаем друг друга, кроме одной встречи на вечеринки.
– Когда я указал на тебя Бену на вечеринке, он дал мне нагоняй, и я был еще более заинтригован, поэтому я разыскал тебя. После нашего разговора я понял, что хочу узнать тебя получше.
Я жую кончик ручки.
– После нашего разговора?
– Ага. Как мы говорили о Чарльстоне.
– Эм…
Его смешок темный, с опьяняющим оттенком, словно виски, выпитый в первый раз.
– Ты не помнишь его, да?
– Я не буду лгать. Нет. Мне жаль. Я виню в этом алкоголь.
– Как в песне, да? – Он смеется. – Мы говорили о том, как забавно, что мы никогда не встречались, хотя мы оба были из Чарльстона, и ты была лучшей подругой Дженны, а я – Бена. Припоминаешь?
Моя рука автоматически тянется к затылку и чешет его. Боже мой, почему я не могу этого вспомнить? Я больше никогда не буду пить.
– Нет, и мне стыдно признаться в этом.
Он снова смеется, и на этот раз от этого звука у меня по спине пробегают теплые мурашки. Ух ты! Такого никогда не случалось. Теплый озноб.
– Кейт, не беспокойся об этом. Хочешь знать, что еще ты мне сказала?
– О Боже. Я не уверена, – хрипло произношу я.
Глубокие раскаты его смеха заставляют мой живот сжиматься. Что в нем такое? И я даже не могу вспомнить, как он выглядит, черт возьми!
– Все не так уж и плохо, правда.
– Ладно, что?
– Ты хотела знать, что такой парень, как я, делает на такой вечеринке. Я сказал, что тусуюсь с Беном. Тогда тебе потребовались подробности. Я рассказал тебе, что делаю, а ты прошептала мне на ухо, что если бы я был гинекологом, ты бы никогда не пришла ко мне в кабинет, чтобы не опозориться во время осмотра.
Святой Иисус. Я закрываю лицо подушкой. Я слишком огорчена и не знаю, что сказать.
– Кейт, ты здесь?
– Уууггххх, – стону я. Все хуже, чем я ожидала.
– Должен сказать, это было чертовски мило.
– Я сделала что-то еще, что навсегда испортит мою жизнь?
– Нет, просто некоторые вещи о моей сексуальности, но я не могу вспомнить что именно.
Перевод – он не хочет больше смущать меня.
– Сексуальный? Я назвала тебя сексуальным в лицо? – Жар на моих щеках, вероятно, расплавит мою кожу.
