Текст книги "Колония лжи"
Автор книги: Тери Терри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
9
После полудня мы идем в спортзал. Спайк организовал что-то наподобие группового мышления, и для меня это нечто новое. Он объясняет, как это работает. Теперь наша веселая шайка заговорщиков и интриганов включает в себя Елену, Али и неожиданного гостя – Беатрис. Выясняется, что хотя мы еще не решили, привлекать ее или нет, она сама заметила, что что-то происходит. И теперь девочка здесь, а правильно это или нет, уже неважно.
Ощущения странные, как будто слушаешь одновременно четыре радиостанции.
Спайк: Фред все еще не вернулся.
Елена: Одна из женщин тоже исчезла – Кармен.
Али: Что с ними случилось!
Беатрис: Я не могу дотянуться до них. Должно быть, они без сознания или далеко. Или мертвы. Ее мысли – сухая констатация фактов.
Спайк: Я спросил доктора Смит насчет Фреда, и она удивилась и даже забеспокоилась. Думаю, ей, действительно ничего об этом не известно.
Я: Они знают, что мы можем докопаться до правды, а потому, что вполне разумно, не допускают к важной информации людей, которые контактируют с нами напрямую.
Елена: Справедливо.
Я: Что делать с тестами? Давать честный результат или мошенничать? Нам нужно решить, что мы позволяем им знать о нас, а что держим при себе. Похоже, я нечаянно подтвердила, что узнать, о чем думают люди, мы можем только при условии прямого контакта.
Спайк: Полагаю, нам следует пойти дальше и объявить забастовку. Никаких тестов, никакой демонстрации способностей. Пусть для начала изложат свои планы в отношении нас и скажут, что случилось с Фредом и Кармен.
Али: Чтобы это сработало, нужно общее согласие. А еще мы должны показать остальным, как избавляться от наркотиков, которые нам дают.
Я: Меня такая прямота немного пугает. Помнишь, что говорят насчет мух и меда?
Спайк: Знаю, знаю – мух больше привлекает мед, чем уксус. Но не думаю, что с этой компанией стоит разговаривать мягко. Если мы не займем твердую позицию, как далеко они зайдут? Кого еще мы недосчитаемся?
Большинство на его стороне.
Спайк: Хорошо. Тогда в следующий раз соберем всех.
Елена: И тогда можно торговаться с этими врачами. Мысли у нее хмурые, настрой пессимистический. Считает, что мы ничего не добьемся.
Спайк: Может быть, придумаем что-то еще.
Вечером, за обедом, когда все собираются в столовой, мы с Беатрис разговариваем с каждым в отдельности и поочередно. Разговариваем мысленно. Все сходятся на том, что отныне мы отказываемся демонстрировать наши трюки и особенности. Посмотрим, скоро ли им надоест следить за нами. Беатрис – у нее это получается лучше всех – показывает каждому, как избавиться от наркотиков, которыми нас пичкают.
После лазаньи и очень даже неплохого тирамису все перемещаются в телевизионную комнату. Новостные каналы не работают, и нас развлекают идущими по кругу старыми сериалами и фильмами. Извне никакой информации не поступает. Наверное, чтобы не волновать лишний раз. Впрочем, бесконечный марафон с «Друзьями»[5]5
«Друзья» (англ. Friends) – американский комедийный телесериал, повествующий о жизни шестерых друзей. С 1994 по 2004 год было снято 10 сезонов сериала – в общей сложности 236 эпизодов. Он с большим успехом демонстрировался в различных странах мира и приобрел множество поклонников.
[Закрыть] – прекрасный способ отбить привычку думать.
Рано или поздно они начнут задаваться вопросом, почему мы не спим. Где-то на середине третьей серии слышу у себя в голове голос Спайка.
Шэй, я не уверен, что мы действуем достаточно решительно.
Что ты имеешь в виду?
Я по-прежнему считаю, что нам стоит попытаться взять под свой контроль одного из охранников или врачей и посмотреть, что из них можно вытянуть.
Нет! Это слишком рискованно. Попробуй, и увидишь, чем это закончится. Если кто-то заметит, знаешь, что сказала доктор Смит?
Знаю. Назад в одиночку. Но только если поймают.
Спайк ухмыляется, а я холодею от страха за него. Пообещай, что ничего такого не сделаешь.
Он умолкает в нерешительности. Потом: Нет, обещать не стану. Но подожду, посмотрю, как и что.
Я предпринимаю еще одну попытку, но он стоит на своем.
А меня одолевает тревога.
10
На следующий день по расписанию я снова первая к доктору Смит.
Никаких игр не будет.
Но мне любопытно.
– Шэй, что случилось прошлой ночью?
– Вы о чем?
– Все задержались допоздна и смотрели телевизор. Нас это немного удивило.
– Из-за снотворного?
Любопытство грызет ее еще сильнее, чем меня, но, словно зная, что толку не будет, вопросов она не задает. Пока. Зато открывает лэптоп и поворачивает так, чтобы было видно нам обеим.
– Я говорила, что покажу твои результаты вчерашних тестов. Вот они – смотри.
Она показывает скан мозга в поперечном разрезе и какие-то графики под ним.
– Здесь показана активность мозга. Вчера были активны целые области, которые обычно ничего подобного не показывают. И посмотри сюда: когда я лгала, случалось вот что: на горизонтальной оси X – пик здесь. Когда я говорила правду: на вертикальной оси У – пик здесь.
– И что это значит?
– Понятия не имею, но надеюсь, мы сумеем выяснить. А сегодня сделаем…
– Нет.
– Нет? – Она удивлена.
– Я не хочу больше никаких тестов. – Но, конечно, это неправда. Мне до смерти хочется знать, что все это значит.
И в то же время умирать по-настоящему я не хочу. Не хочу дойти до той точки, когда ни тесты, ни сканирование уже не будут давать ничего нового, и кто-то примет решение порезать мой мозг на части.
Я поднимаюсь и иду к двери, ожидая, что меня вот-вот остановят. Но нет, никто даже не пытается.
Я оборачиваюсь и смотрю на доктора Смит.
– Скажите тем, кто дергает вас за ниточки, что нам нужно поговорить.
11
Через день меня вызывает Алекс.
– Да ты революционерка, – говорит он тоном, предполагающим одобрительное отношение к революционерам.
– Кто? Я?
– Ты, Беатрис и кое-кто еще из твоих друзей. Я пока не вычислил их всех.
Удивительно, что он заметил Беатрис, что они вообще заподозрили ее в чем-то, ведь она совсем еще ребенок.
– Почему ты отказалась проходить тесты?
– Сначала ответьте на мой вопрос.
– Спрашивай.
– Кай… с ним все хорошо? Вам что-нибудь известно?
– Я не знаю, где он. – Что-то скрывает – это в его ауре. Не лжет, но как будто недоговаривает.
Странно. Я могу читать его ауру, но не мысли. Они словно скрыты чем-то непроницаемым. Почему? Ответа у меня нет. Неужели он научился блокировать нас?
Алекс улыбается, как будто знает, о чем я думаю, и мне становится тревожно.
– Теперь ты ответишь на мой вопрос? – Для игры требуются двое.
– Конечно. Так же честно, как вы ответили на мой. Мы не лабораторные крысы. Мы хотим знать, что с нами будет и почему.
Он медленно и задумчиво кивает.
– Что ж, справедливо. Я приду сегодня после обеда и поговорю с каждым.
Я возвращаюсь в телевизионную комнату. Спайка нет, и в животе у меня вяжет узлы беспокойство. Его вызвали некоторое время назад. Неужели он еще у кого-то из врачей? Но Спайк, конечно же, отказался проходить тесты и просто вышел, как вышла я. Ведь так?
Или он остался у доктора Смит? Не удержался, вступил в спор? Но сейчас он все скажет и выйдет. Я убеждаю себя, говорю, что все будет хорошо, и сама себе не верю.
Спайк, где ты? Что ты наделал?
Ответа нет.
12
Спайка нет и на обеде. Я заглядываю в его комнату, расспрашиваю всех – никто не знает, где он. Ищу его повсюду, зову, но ответа нет, и паника нарастает. Беатрис тоже пытается искать его и тоже безрезультатно.
После обеда, как и обещал, приходит Алекс. Живот так скрутило от беспокойства, что я и поесть не смогла толком, но все же заметила: снотворного сегодня не давали. Наверное, решили, что раз мы умеем от него избавляться, то и тратиться понапрасну не стоит.
Я впиваюсь в Алекса глазами. Он скажет мне, где Спайк; он вернет его нам.
Доктор ждет, пока все утихнут.
– Привет. Я Алекс и некоторых из вас встречал здесь еще в тот день, когда вы впервые собрались вместе. Я профессор физики, и меня прислали сюда изучать выживших после абердинского гриппа.
– Почему прислали вас, профессора физики? – спрашивает кто-то.
– Абердинский грипп на самом деле гриппом не является. Его вызывает антиматерия. – Некоторые из слушающих недоуменно переглядываются, другие недоверчиво качают головой.
Оказывается, знали немногие.
– Антиматерия? А что это вообще такое? – спрашивает Эми, одна из недоумевающих.
– Антиматерия состоит из частиц, имеющих такую же массу, что и материя, но противоположные электромагнитные свойства. Проще говоря, материя и антиматерия сосуществовать не могут. Вступая в контакт, они аннигилируют друг друга.
– И это антиматерия убивает всех? – подает голос Елена. – Она нас изменила?
– Да, она убивает, и да, она вас изменила, – отвечает доктор Алекс. – Изучая вас здесь, мы выработали методику тестирования выживших с использованием сканирования для обнаружения антиматерии. Итак, хотя вы больше не больны, внутри вас присутствует в той или иной форме некоторое количество антиматерии. Сейчас мы пытаемся определить эффект и способ ее извлечения.
– Что случилось с Фредом и Кармен? – спрашивает Али.
– У него и у нее есть семьи, которые не были в карантинной зоне. Фред и Кармен хотели избавиться от антиматерии и вернуться домой, поэтому добровольно предложили себя для участия в эксперименте. К сожалению, оба умерли во время операции.
– Вы убили их! – В глазах и ауре Елены бушует гнев.
– Нет. Мы проводили экспериментальную хирургическую операцию, имея полное согласие пациентов. Нам удалось получить ценный опыт, и, возможно, в следующий раз операция пройдет успешно. Но пока мы еще только анализируем результаты.
Я больше не могу ни сохранять спокойствие, ни молчать.
– Где Спайк? Он никогда бы не согласился на такое!
Алекс поворачивается ко мне, и вся его аура насыщена сожалением.
– Мне жаль. И ты права, он не согласился. Увы, Спайк нарушил одно из главных правил. Его вернули в изолятор.
– Что он сделал?
– Сегодня, во второй половине дня, он… э… подчинил себе сознание врача. Она уже собиралась предоставить ему полный доступ ко всем нашим файлам и дверным кодам. При этом включился удаленный сигнал тревоги, о котором доктор не знала. Эта система оповещения действует на глобальном уровне и установлена как мера предосторожности против попыток несанкционированного проникновения.
Нет, нет, Спайк. Зачем же так рисковать? Чувствую, как к глазам подступают слезы.
– Есть еще вопросы?
Вопросов больше нет. Все шокированы и молчат.
– Вы можете сотрудничать с нами и помогать или не сотрудничать и не помогать. Выбирайте сами. Здесь никого не принуждают делать то, чего он не хочет, но вам также не позволят уйти отсюда с часовой бомбой антиматерии внутри. Понятно? Так что решать придется вам.
И последнее. Препараты, которые вам давали, применялись для того, чтобы помочь в необычной ситуации. Да, вы правы, нам следовало посоветоваться с вами. Если у кого-то возникли проблемы со сном или психологической адаптацией, дайте знать, и кто-то из наших врачей выпишет какие-нибудь таблетки привычным для вас образом.
А теперь, думаю, вам нужно обсудить это все между собой.
Доктор Алекс уходит.
Говорить начинают все сразу, но я молчу.
– Да, семья Кармен жила в Портсмуте…
– Что пытался узнать Спайк? Они чего-то нам недоговаривают?
– Фред из Лондона…
– Нас предупредили. И зачем только Спайк это сделал?
– Кармен пошла бы на все, только бы вернуться к ним, так что это может быть правдой…
– Бедный Спайк..
Я блокирую посторонние разговоры, отгораживаюсь от всего и, сосредоточившись, снова зову Спайка. Но, как и раньше, ответа нет.
Ко мне подходит и садится рядом Елена.
Ну вот. Мы думали, что хотим честности.
Да. По-моему, Алекс говорил правду, но есть ощущение, что он чего-то недоговаривал.
Вот и я того же мнения.
Беатрис? Я привлекаю ее к нашему разговору. Как ты считаешь, Алекс был честен с нами?
Я не до конца его понимаю. Девочка в замешательстве. Я пыталась проникнуть в его мысли, но не смогла. Раньше такого не случалось. Внезапно ее охватывает страх. Они ведь не заберут меня? Я не хочу, чтобы меня забрали!
Беатрис подходит ко мне, и я обнимаю ее, сажаю на колени и привлекаю к себе.
Нет, этого не будет. Ведь правда, Елена?
Она кладет руку мне на плечи и гладит девочку по волосам.
Мы не позволим им забрать тебя, обещаю.
Но Беатрис понимает, что мы и сами не вполне уверены, сможем или нет сдержать обещание, и ей страшно.
13
Кай здесь, как часто бывает в моих снах и… кошмарах.
А это сон или кошмар?
Он гладит меня по волосам. Ложится рядом. Прижимается ко мне, целует.
Потом отстраняется.
– Ты меня обманула.
– Мне очень жаль.
– Неужели? Но не так жаль, как следовало бы…
Но не так жаль, как следовало бы…
Но не так жаль, как следовало бы…
Я заставляю себя проснуться и открываю глаза, а в ушах еще звенят его обвинительные слова. Какой-то шум… грохот… крики.
Торопливо сажусь, прогоняю остатки сна. Что происходит?
Открывается дверь – Алекс.
Он будит Беатрис, вытаскивает ее из-под одеяла. Сонная, она хнычет и сопротивляется, как ребенок. Он поднимает ее на руки.
Шэй? Наш центр подвергся нападению. Алекс у меня в голове. Я в шоке, и сна уже ни одном глазу. Так разговаривать, мысленно, могут только выжившие. Неужели он тоже… Но как такое может быть?
Вы выживший? – мысленно спрашиваю я.
Объясню потом, сейчас нам нужно выбираться отсюда. Нет, не показалось – он действительно в моей голове.
Алекс уже у двери. Выглядывает в коридор, открывает шире. Следуй за мной, если хочешь жить.
Я встаю. На нас напали? Кто? Издалека доносятся крики. Дым. Кашляя, иду за Алексом и Беатрис к двери. Зачем? Потому что он сказал или потому что у него Беатрис? Не знаю.
Эми! – мысленно кричу я. Ответа нет, и я поворачиваю назад.
Оставь ее, некогда! – говорит Алекс.
Я злюсь.
А потом накатывает страх.
14
Иду за Алексом и Беатрис, спотыкаюсь в дыму.
Что происходит?
Сердитые голоса, крики – ближе и ближе. Тянусь, нащупываю их мысли – их, тех, кто напал на центр. Вокруг волны ненависти, страха и смерти. Они нашли нас и торжествуют. Петля затягивается; толпа и огонь приближаются. Все выжившие должны умереть.
Почему они ненавидят нас?
Мы опасны для них, только если они подойдут ближе. Как они отыскали нас, если местонахождение центра такой секрет, что даже нам не говорят, где мы находимся?
Они не просто хотят убить нас – они хотят сжечь нас. Тела умерших от эпидемии предают огню, чтобы остановить распространение болезни. Они считают, что достигнут той же цели, если сожгут нас заживо. Но не станем ли мы все такими, как Келли, – темными, немыми сущностями, не способными по-настоящему умереть?
Мы мишень для их страха и отвращения. Идти все труднее.
Поспеши! – Алекс бежит с плачущей Беатрис на руках и тащит за собой меня и Елену. Неужели она единственная, откликнувшаяся на его мысленный призыв? Нас так мало. Что же случилось с остальными?
Алекс показывает нам скрытую дверь к секретному выходу, открывает ее, и они проходят, но я остаюсь.
Что со Спайком?
Сейчас не время, отвечает Алекс.
Нет! Без него я не пойду. Если он под замком в госпитальной одиночке, то сам спастись не сможет. Где он?
Алекс с проклятием передает Беатрис Елене, коротко общается с ней и закрывает за ними дверь.
Возможно, нам придется защищаться, говорит он. Ты готова?
Да. Я демонстрирую, как расправилась с солдатами ПОНа, но умалчиваю о данном себе обещании никогда больше так не делать.
Молодец. А теперь – БЕГИ. И делай вот так. Он показывает, как фильтровать угарный газ и прочую дрянь из задымленного воздуха, которым мы дышим. В голове проясняется.
При всем том, что творится вокруг, мне не дает покоя мысль о том, что Алекс тоже выживший. Иначе как он мог разговаривать со мной без слов? Общение с выжившим совсем не то, что общение с невыжившим, например, с Каем. Кай никогда не транслировал свои мысли, это мне приходилось выискивать их.
Итак, Алекс один из нас, вот только мы об этом не знали. Как же такое возможно?
Мы подходим к запасной двери с кнопочной панелью, но электричество отключено, и панель не работает.
Преследователи приближаются, и с каждым их шагом волны ненависти накатывают со все большей силой.
Мы в ловушке.
Я могу открыть дверь, но потребуется какое-то время, и мне нужно сосредоточиться, говорит Алекс. Действуй, воительница.
Он срывает со стены панель, выдирает провода. Дым сгущается, но я вижу, как из-за угла в конце коридора появляются пятеро преследователей.
На них костюмы биологической защиты и кислородные баллоны; в руках огнеметы и другое оружие. Увидев нас, они издают восторженные вопли и бегут. Все происходит как будто при замедленном воспроизведении, при каждом шаге нога словно зависает в воздухе перед тем, как ступить на землю.
Дым и защитные костюмы мешают рассмотреть ауры, но ненависть и страх реют над всем, как развернутые боевые знамена.
Стоять! – мысленно приказываю я, четко и ясно проецируя команду в головы преследователей.
Ошеломленные, они замирают, но только на мгновение. И тогда я бью по их аурам. Первые двое падают на землю, остальные отбегают назад.
Я смотрю на лежащие неподвижно тела. Мертвы. Сердца остановились.
Я не хотела этого. Хотела только… не знаю… сбить их с ног, но что-то во мне среагировало на их ненависть, и получилось то, что получилось. Я замираю, шокированная.
Идем! Дверь открыта. Алекс тянет меня за собой, закрывает дверь и запирает. Не надо было отпускать остальных – теперь они вернутся с подкреплением.
Придется уйти другим путем.
Алекс бежит по коридору, я бегу за ним, и мы оказываемся в комнате, похожей на ту, в которую меня выпустили из госпитальной одиночки.
И снова неработающая кнопочная панель возле двери. Алекс возится с проводами и наконец заставляет дверь открыться.
Спайк лежит на больничной койке.
Спайк!
Ммм? Сонные глаза приоткрываются и тут же закрываются.
Алекс поднимает его на плечо, как мешок с картошкой. Здание содрогается от взрыва.
Сюда! – кричит голос у меня в голове.
Мы бежим.
Я выскакиваю за ним в дверь, бегу по коридору к еще одной двери… Куда она ведет? Во двор?
Еще один шаг…
Еще…
Алекс открывает дверь. Проходит. Я уже у порога, когда за спиной слышится рев, порыв воздуха бьет в затылок..
Оглядываюсь.
Все умещается, должно быть, в долю секунды, но время замедляется настолько, что я успеваю разделить ощущения.
Слепота: красный с золотом огненный шар.
Глухота: гул и шорох.
Удушье: воздух слишком горячий и ядовитый…
Но самое сильное и перекрывающее все остальное —
Боль.
Тело охвачено пламенем.
ЧАСТЬ 4
ПРИВЫКАНИЕ
Компания, которую ты выбрал для себя, говорит о тебе больше, чем семья, в которой ты родился.
Ксандер. Меморандум Мультиверсума
1
КЕЛЛИ
Ножницы и злость – не самое хорошее сочетание. Фрейя кромсает волосы с таким ожесточением, что становится похожей на полоумную пикси с короткими, торчащими во все стороны светлыми пучками.
– Уже слышала!
Извини.
– Поверить не могу! Я стригу волосы! Невероятно. – Мало-помалу злость сменяется чем-то другим. Вижу дрожащую спину – неужели плачет?
– Нет. Не плачу я! – Она расправляет плечи, выпрямляется и встряхивает головой.
На столе рядом с ней еще лежит утренняя газета, из-за которой и случилась эта трансформация. Переднюю страницу украшает фотография Фрейи и заголовок: РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЗА УБИЙСТВО. Как мы и предполагали, в заметке сказано, что она застрелила полицейского, у которого остались жена и четверо детей.
Также там говорится, что она сбежала с места происшествия с сообщником мужского пола, личность которого не установлена. Ни фотографии, ни описания. Может быть, они не знают, что этим сообщником был Кай? Либо так, либо полиция скрывает от прессы кое-какую информацию. При нынешнем количестве камер уличного видеонаблюдения в Лондоне трудно поверить, что ни одна из них не засекла Фрейю с Каем.
Дверь открывается.
– Красная? – бросает Фрейя прежде, чем Кай успевает открыть рот. – Ты взял краску медно-красного оттенка?
– Да. – Он кладет на стол мешочек.
Девушка поворачивается и смотрит на него с таким выражением, будто бросает вызов – ну же, скажи что-нибудь.
Кай стоит, слегка склонив голову набок, потом медленно обходит Фрейю по кругу.
– Ну? – спрашивает она голосом, не обещающим ничего хорошего.
– Тебе идут короткие волосы. Но… Дай-ка ножницы, надо подровнять кое-где. – Фрейя нехотя протягивает ножницы. – Ну вот. Садись. – Кай подталкивает ее к кухонному стулу и приступает к работе: чикает здесь и там, осторожно подправляет там, где можно. Получается вроде бы лучше, но, с другой стороны, Фрейя из тех девушек, которые, даже если побрить их наголо и надеть на голову мешок, все равно будут выглядеть привлекательно.
– Там все чисто, Келли? – спрашивает Кай, и я вылетаю наружу. Дом, который я нашла для них, стоит на отшибе, в нем никто не живет, а значит, нет и сигнализации. Снаружи он выглядит серым, запущенным и нежилым, холодильник пуст, почтовый ящик переполнен, и почта расползлась по дверному коврику. «Очевидно, – сказал Кай, – приходят сюда нечасто, а иначе поставили бы стол или что-то в этом роде». Но, конечно, это не значит, что жильцы не вернутся сюда сегодня. Проверяю дорогу – нет, дорога пустая.
Чисто, сообщаю я, возвратившись, и Фрейя показывает Каю большой палец. Она втирает краску в волосы, он подметает пол и собирает прядки в пакет.
– Мистер Чистюля, – говорит Фрейя.
– Если кто-то придет домой и увидит светлые волосы и коробку из-под красной краски, ему не понадобится много времени, чтобы сложить два и два и понять, как ты теперь выглядишь.
– Ты прав. Извини. – Она смотрит на листок с инструкциями. – Ждать еще двадцать минут.
– Проголодалась? – Кай достает из пакета сэндвичи. – Выбирай – с яйцом и майонезом или с ветчиной? – Фрейя берет с ветчиной и уничтожает с аппетитом, свидетельствующим о том, что в последние дни наедаться ей случалось нечасто.
Кай берет утреннюю газету.
– Остановилась на первой странице?
– Вполне достаточно, – хмурится Фрейя. – Могли бы, по крайней мере, найти фотографию поприличнее. Эта мне совсем не нравится.
– На твоем месте я бы беспокоился об этом в последнюю очередь. – Он переворачивает страницу. – Теперь ты в списке новостей повыше эпидемии. Посмотри здесь. – На развороте цветная карта Соединенного Королевства с выделенными границами карантинной зоны. Вся Шотландия и северная Англия словно залиты красным. Запретный район.
– Выглядит так, словно северная Англия и Уэльс отрезаны от остальной страны. Неужели не понятно, что если так продолжится, их ограждения ничего не остановят?
Фрейя вздыхает и медленно ведет пальцем по границе зоны.
– Разве то, что мы хотим сделать, имеет значение, когда повсюду продолжают умирать люди?
– Да. Должно иметь. Единственная наша надежда – рассказать правду, и чем больше нас будет, тем лучше. Так что приводи себя в порядок и давай уберем здесь все за собой. А потом будем выбираться из Лондона. Посмотрим, удастся ли нам найти ту группу выживших, с которой мы установили контакт, и других тоже.
– Таких, как Шэй.
– Да. Мы сможем поработать вместе, определить, что нужно сделать, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу. Верно? – Кай поднимает руку.
– Верно.
Они шлепают ладонью о ладонь, и Фрейя идет к раковине – сполоснуть волосы. Ругается, бормочет под нос, но вода шумит, и Кай ее не слышит.
– Если болезнь захватит весь мир, на планете останутся только такие, как мы, выжившие, те, у кого есть иммунитет. Им пора бы понять и признать это.
Может быть, кто-то уже понял.
