Текст книги "Колония лжи"

Автор книги: Тери Терри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

14
КЕЛЛИ

Смотреть, как Кай читает что-то в интернете, мне скоро надоело, и я, покружив по хостелу, отправляюсь на улицу. Ранний вечер. Тихо. Большинство заведений закрыто, кроме старенького, знававшего лучшие дни паба и магазинчика на углу улицы. Выпивохи расслабляются в пабе, в магазине посетители покупают всякую всячину, и нигде, куда бы я ни посмотрела, не видно костюмов биозащиты.

Напоминаю себе не подходить ни к кому близко.

Чуть дальше по улице, к дверям дома, где остановился Кай, подъезжают два фургона. Люди в них одеты в темную неприметную одежду, но по тому, как они носят ее, как выглядят в ней, как держатся, Видно, что она заменяет им форму. Они выходят из машин и двигаются в сторону хостела.

Кто эти люди?

Зачем они здесь?

Встревоженная, я следую за ними и прислушиваюсь.

Вся группа входит через переднюю дверь, и один из них предъявляет женщине за столом документ.

– Где телефон, которым пользуются проживающие? – спрашивает он.

– Здесь. – Она указывает на телефон на стене. – И еще один, параллельный, наверху.

– Отсюда звонили… – он бросает взгляд на часы, – двадцать три минуты назад. Мне нужно знать, кто звонил.

Не тогда ли Кай звонил маме?

Она пожимает плечами.

– Я за ними не слежу.

Неужели пришли за Каем? И я ничего не могу сделать, не могу предупредить. Эта невозможность что-то сказать сводит меня с ума.

Они расходятся и начинают проверять всех живущих на этаже – большинство внимательно изучают. Значит, уже знают, кого ищут и как он выглядит.

Несколько человек остаются внизу, возле двери, остальные поднимаются по лестнице на следующий этаж. Заходят в каждую комнату поочередно и поначалу, как и внизу, только смотрят на лица. Потом начинают спрашивать, видел ли кто-нибудь человека, полчаса назад воспользовавшегося телефоном. Все отвечают одинаково: звонившего никто не видел. Проверяющие раздражены и нервничают, думают, что кто-то лжет.

Поднимаются выше. Здесь, на этом этаже, дверь, что ведет на балкон, где сидит Кай. Я должна что-то сделать, должна остановить их любым способом, должна предупредить брата.

Но сделать я могу только одно.

Кто у них старший? Определить нетрудно – он держится сзади, раздает указания, распоряжается всеми.

Сегодня не его день. Я наливаюсь яростью и гневом – стараться не приходится, этого у меня с избытком, – и уже через несколько секунд я готова взорваться.

Бросаюсь на него.

Охваченный пламенем, он кричит. Несколько его подчиненных, включая тех, которые уже подходили к двери на балкон, бегут к нему, но останавливаются и отступают.

Никто не видит, как из-за приоткрывшейся двери выглядывает на секунду и тут же исчезает Кай.

15
КАЙ

Прислоняюсь к двери с другой стороны.

В ушах жуткие вопли, в горле запах дыма, как от барбекю, но слаще и противнее. Словно кто-то устроил в здании погребальный костер. Снизу раздаются голоса, крики. Просыпается и взвывает пронзительно противопожарная сигнализация.

В животе будто разыгралась буря, и я стараюсь держать ее под контролем. Что видел, надо забыть и сосредоточиться на остальном. Люди внизу – что бы ни случилось с одним из них – представляют опасность. Армия? Полиция? Они не в форме, но стрижка военная, темная одежда напоминает форму.

Зачем они здесь? Тошноту в глубине желудка вытесняет неприятный холодок. Полчаса назад я звонил маме, и вот они уже здесь. Неужели отследили звонок и ищут меня? Даже при том, что я с самого начала допускал такую возможность, мне трудно в это поверить. Да еще так быстро.

Осторожно выглядываю с балкона. Темно, но я все же различаю двух стоящих справа и наблюдающих за задней дверью мужчин. В руке у одного из них какой-то прямоугольный предмет. Рация? Телефон? В хостеле что-то происходит, но эти двое остаются на позиции.

Когда те, внизу, вспомнят, зачем пришли сюда, они наверняка вернутся и проверят эту дверь. Я осторожно беру стул и, стараясь не шуметь, просовываю ножку под дверную ручку. Надолго это их не задержит, но все же.

Что дальше?

Под моим балконом есть еще один. Если перебраться туда с левой стороны, балкон закроет меня от тех двоих, а услышать меня они не смогут из-за воя сигнализации.

Если я не упаду. Если внизу нет других, наблюдающих за хостелом из темноты с противоположной стороны.

За спиной у меня дребезжит дверь – кто-то пытается ее открыть. Я опускаю планшет в задний карман джинсов, перебрасываю ногу через перила и начинаю спускаться. Что-то – камешек? – выскакивает из-под ноги и падает вниз. Они точно услышат.

Повисаю на руках, пытаюсь достать ногами до балкона снизу и слышу, как вверху, у меня над головой, с треском ломается ножка стула. И почти в тот же миг распахивается дверь внизу, наружу выплескиваются голоса и звуки.

Я раскачиваюсь и падаю, на балкон этажом ниже под разрезающий ночной воздух громкий вой пожарной сирены. Пригибаюсь, прижимаюсь к стене здания. К сирене в хостеле присоединяются еще две, полицейская и «Скорой помощи».

Те двое, что наблюдают за задней дверью внизу, по-прежнему на посту, но отошли в сторону и теперь присматриваются ко всем, кто из-за пожарной тревоги выходит на улицу.

Вверху, надо мной, шаги по балкону. Если кто-то подойдет к перилам и посмотрит вниз, спрятаться мне будет некуда. Если спрыгну вниз, меня заметят те двое. Пытаюсь открыть балконную дверь внутрь – не получается, закрыта.

Сирены все ближе; мигая огнями, машины – патрульные полицейские и «Скорой помощи» – подъезжают к хостелу.

Шаги надо мной стучат уже у двери; она открывается и закрывается. Пара внизу исчезает в переулке. Полицейские своих избегать не стали бы. Но тогда кто они?

Балкон, на котором я нахожусь, всего в одном пролете до земли. Перелезаю через перила, повисаю и разжимаю пальцы.

Приземление жесткое, шок от удара сковывает ноги, и я на секунду приседаю.

– Вы в порядке? – Чья-то рука помогает мне подняться. Поворачиваюсь и вижу женщину-полицейского.

– Да, спасибо. Просто хотел выбраться оттуда. – Снова слышу крики, чувствую запах горящей плоти, и меня передергивает. Тошнота поднимается к горлу, и на этот раз я не пытаюсь ее сдержать. Отворачиваюсь, и меня рвет.

– Ух ты, это серьезно, – говорит стоящий за утлом парень из хостела.

– Так это правда? – спрашивает другой. – Кто-то действительно загорелся без всякой на то причины? Ты сам видел?

Никакой другой причины для тошноты у меня нет, и я просто киваю.

– Там, у переднего входа, опрашивают свидетелей, – говорит, обращаясь ко мне, полицейская.

– Да, только дайте минутку. Похоже, меня сейчас снова вырвет.

Она торопливо отходит.

– Ты как? – Какая-то девушка достает салфетки из сумочки.

Я вытираю рот, лицо.

– Спасибо. Уже лучше.

– Он и вправду вспыхнул сам по себе, – говорит она. – Так странно.

– Ты тоже видела? А кто вообще эти люди?

Девушка пожимает плечами.

– Искали кого-то. Спрашивали, кто пользовался недавно телефоном. А ты кого-нибудь видел? Ты же был там, когда мы проходили.

Я смотрю на нее – это та девушка, что прошла мимо с парнем сразу после моего звонка маме? Мне тогда показалось, что они не заметили, как я вернулся в кресло.

– Нет, при мне никто телефоном не пользовался.

– А может, это ты звонил, а, Джон? Может, они тебя ищут? – Она улыбается. Хочет показать, что говорит не всерьез? Откуда ей известно мое имя? Скорее всего, спросила про новичка внизу, у дежурной. Вот только мне от ее любопытства немного не по себе. – В любом случае беспокоиться не о чем – они смылись сразу же, как только услышали сирены. Странно, да? Я думала, они сами из полиции.

– Понятия не имею, в чем там дело, – говорю я, но выходит неубедительно – врать у меня всегда получалось плохо.

Полицейская, которая помогла мне встать, машет рукой.

– Надо идти.

Идем туда, где ее коллеги записывают показания очевидцев. Девушка смотрит вслед, и я чувствую на себе ее взгляд. Стоит ли надеяться на то, что она никому ничего не скажет, не повторит то, что сказала мне? Скорее всего, нет. Даже если не доложит властям, слова могут разлететься далеко.

Отсюда надо уходить.

Жду, а когда полицейская отворачивается, чтобы поговорить с кем-то, протискиваюсь к другому краю волнующейся толпы и торопливо иду по улице. Скрывшись из виду, прибавляю шагу, сворачиваю за угол – раз и еще раз, и еще, рассчитываю оторваться от возможного преследователя.

И что теперь?

Перед тем как все это началось – неужели там действительно произошло спонтанное самовозгорание? – я смотрел и пересматривал то видео с девушкой-скандинавкой. Оно и теперь не дает покоя: мне до смерти хочется выйти в онлайн. В карусели мыслей лишь одна твердо засела в мозгу: Это все ложь.

Сдерживаю себя изо всех сил, пока не оказываюсь на приличном расстоянии от хостела, и пытаюсь найти вай-фай. На боковой улочке натыкаюсь на скромный паб и, стараясь не привлекать к себе внимания, прошмыгиваю внутрь.

– У вас вай-фай есть? – спрашиваю парня за стойкой.

– Для клиентов.

Принять выпивку желудок еще не готов, так что я заказываю условно съедобный гамбургер и ввожу пароль.

Вот только нужный канал исчез. В растерянности открываю историю, просматриваю, кликаю по ссылке – никакого результата.

Неужели закрыли?

Начинаю другой поиск: выжившие, абердинский грипп, ложь.

Одна ссылка выскакивает: Это по-прежнему все ложь. Может быть, то самое?

Кликаю, и на экране возникает та девушка.

– Привет, это опять я. Все еще выжившая. Если то, что я говорю, неправда, то почему же мои посты удаляют сразу же, стоит только их разместить? С чего бы им так беспокоиться? Может, они просто не хотят, чтобы люди узнали правду? Смотрите, я докажу. Я покажу. – Она улыбается и повязывает на голову шарф. Камера – по всей вероятности, камера телефона – следует за ней по улице.

Люди вокруг снуют во все стороны, и я наконец-то узнаю то место, где она находится, – Пикадилли-Серкус. Площадь не такая оживленная, какой бывает обычно летом, когда ее заполняют туристы, и у многих прохожих на лице маски, отчего кажется, будто смотришь репортаж откуда-то из Японии, где всегда надевают маски, стоит только кому-то простудиться. Эпидемию такие маски, разумеется, не остановят, но ведь Лондон все еще чист?

Девушка-скандинавка останавливается у дверного проема, и камера снова показывает ее лицо крупным планом.

– Видите, где я? Видите, сколько здесь людей, мимо которых я прохожу? – говорит она, понизив голос. – Я – выжившая. Если бы выжившие распространяли инфекцию, все эти люди уже были бы инфицированы и через день бы умерли.

Но они не умрут, потому что это все – ложь.

Почему правительство лжет нам? Не знаю. Может быть, им есть что скрывать?

Я смотрю и смотрю, но новых сюжетов нет. А вскоре исчезает и тот, который я только что посмотрел.

Боюсь даже думать, что она говорит правду. Интересно, знает ли о ней Иона? Надо рассказать ей и о том, что случилось сегодня в хостеле.

Опять захожу на «Встряску» и открываю черновик: «Ты здесь?»

Я снова и снова обновляю страницу. Парень за стойкой смотрит на тарелку, которую я отодвинул сто лет назад. Может, чтобы пользоваться без помех их вай-фаем, надо заказать что-то еще? Беру стакан сока.

Страница наконец обновляется.

Иона: Я здесь. Что случилось?

Кай: Позвонил маме, и минут через двадцать пришлось уходить – в хостел нагрянули какие-то люди, не полицейские.

Иона: ОМГ! Ты цел?

Кай: Да. Но только потому, что мне повезло, а кому-то нет.

Иона: Есть кое-какие новости. Появилась очередная порция слухов об одном учреждении, где держат выживших. Правда это или нет – не знаю. Настрой такой – давайте найдем и все спалим.

Кай: Где оно может находиться? Какие-то догадки имеются?

Иона: Похоже, что где-то в Англии. Я сейчас над этим работаю, пытаюсь выяснить точнее.

Кай: Хочу еще кое о чем тебя спросить. Ты видела канал, который изначально назывался «Это все ложь»?

Иона: Ты имеешь в виду ту девушку из Лондона? Шум из-за нее был большой, но теперь общее мнение такое, что никакая она не выжившая, а просто привлекает к себе внимание или немного не в себе, и видео – фальшивка. И еще, как ей удалось выйти из карантинной зоны, не пройдя сканирования?

Кай: Такое уже бывало. Ведь мы с Шэй тоже выбрались из зоны, когда уехали из Киллина. Но это еще не все. Научных доказательств того, что выжившие являются переносчиками заболевания, до сих пор нет. Так сказала мама, когда я разговаривал с ней по телефону. Имеющиеся свидетельства документально не подтверждены.

Иона: Извини, но, по-моему, ты хватаешься за соломинку. То, что рассказала Шэй насчет эпидемии, следовавшей за вами по пятам, звучало убедительно.

Кай: Знаю.

Пишу, но все равно думаю о той девушке. Я услышал в ее голосе искренность, я не почувствовал фальши. Возможно ли, что она все это придумала? С другой стороны, если она свихнулась, то вполне может быть искренней и верить тому, что говорит. Я качаю головой.

Иона: Что будешь делать?

Кай: Хороший вопрос.

Иона: Если тебе надо где-то отсидеться, все обдумать и спланировать, то есть один друг. Живет неподалеку от Глазго – в Пейсли. Подожди, сейчас посмотрю, можно ли его попросить.

Я жду, потягиваю сок.

Иона: Да, можешь остановиться у него. – Она называет адрес, дает инструкции. – Я полностью ему доверяю.

Мы прощаемся, и я, зевая, выключаю планшет.

Какие планы на вечер? Отправляться к другу Ионы уже поздно – пешком далеко, а поезда ночью не ходят.

Те люди – полиция или кто-то еще – оповестили ли они обо мне других? Объявили ли меня в розыск? Ищут ли меня в Глазго? Вернулись ли они в хостел и поговорили ли с той девушкой, видевшей меня возле телефона? Понять, что к чему, не так трудно. В любом случае возвращаться туда уже нельзя.

Подхожу к барной стойке.

– Здесь поблизости есть отель или что-нибудь, где можно переночевать?

Бармен окидывает меня оценивающим взглядом.

– Кэш имеется?

– Да.

– Над баром комната. Посмотришь?

Я киваю и поднимаюсь за ним по ступенькам. Комнатушка небольшая, но чистая. Звукоизоляция слабая, снизу доносится шум.

– Деньги вперед, – говорит бармен, не спрашивая, как меня зовут.

Я запираю за ним дверь, ложусь и, несмотря на доносящиеся снизу голоса и звуки, засыпаю уже через несколько секунд.

На следующее утро, еще до того как отправиться на поиски кофе, я снова выхожу в интернет. Нахожу ее на другом канале. Улыбка заполняет экран, но потом девушка отступает от экрана.

– Привет, это снова я. Люди задают мне вопросы даже в сети. Некоторые говорят, что я либо лгу, либо сошла с ума и никогда не болела абердинским гриппом. Так вот, это я. – Девушка поднимает удостоверение, на котором написано Фрейя Эриксен.

На карточке она чуть моложе и в школьной форме. Лицо усталое, и глаза не улыбаются. На том канале в Лондоне вид у нее был поживее.

– Я училась в школе в Дареме. Абердинским гриппом заболели все, за исключением нескольких человек, у которых был иммунитет. Я тоже заболела, но выжила. Найдите тех из нашей школы, у кого иммунитет, и спросите у них. Они знают, что я болела. Пока. Чао.

Ищу информацию о ее школе, но о гриппе ничего не нахожу; новых сообщений на школьном веб-сайте не появлялось несколько недель. Сама школа определенно находится внутри карантинной зоны.

Снова иду по улице. Что делать? Наверное, стоило бы пойти к приятелю Ионы, но она же сама сказала, что слухи указывают на Англию, а не на запад, на Глазго.

Иду и ничего не могу с собой поделать, заглядываю едва ли не в каждое кафе с вай-фаем. Сижу как приклеенный, выискиваю посты Фрейи, спешу прочитать их, пока не удалили.

Новые появляются примерно каждый час. Фрейя словно издевается над властями – они не могут угнаться за ней. Но ведь рано или поздно ее в любом случае схватят, так?

Сейчас она возле собора Святого Павла, но уже в другом обличии. Внезапно она, не выключая телефон, кладет его в карман. На экране пробивающийся сквозь ткань слабый свет, слышны полицейские сирены.

С замиранием сердца жду очередного включения, нетерпеливо проверяю снова и снова, но нахожу только через несколько часов и облегченно вздыхаю. Фрейя оторвалась от преследователей и стоит возле моста Миллениум.

Но облегчение тут же сменяется тревогой: что, если они нагрянут с обеих сторон, пока она говорит в камеру на середине моста? Ей не уйти! Она окажется в ловушке!

На экране возникает ее лицо.

– Они едва не сцапали меня у собора, – шепчет Фрейя, – но мне удалось уйти.

Ну вот и дышится уже легче.

В какой-то момент ее даже показывают в новостном выпуске. Лондон охвачен паникой, но никто пока не заболел. Полиция заявляет, что разыскивает ее и хочет допросить, ее изображение появляется на экране, но сообщений о вспышке абердинского гриппа в тех местах, где ее заметили, пока еще не поступало.

Но эта девушка не может быть выжившей. Не может, потому что… Если она выжившая, то где новые случаи заболевания?

Или, может быть, Шэй поняла что-то не так?

Но как же тогда объяснить болезнь и смерть всех тех людей на базе ВВС на Шетлендах после появления там Шэй? Может ли быть какая-то другая причина?

Нет, правдой это быть не может, как бы мне того ни хотелось.

Но все же сомнение грызет изнутри, и просто отбросить его я не могу. Если есть хотя бы малейший шанс в пользу Шэй, его нужно проверить.

Я должен узнать правду.

Как? Что мне делать?

Я больше не могу оставаться Джоном, это слишком рискованно, потому что они могут связать имя со звонком моей матери. Каем я тоже быть не могу. Я хочу найти Шэй, но даже не представляю, с чего начать поиски.

Одна и та же мысль ходит по кругу, и я никак не могу от нее отделаться.

Что, если мы неверно все истолковали? Что, если Шэй вообще не была носителем?

Не могу поверить. Ее рассуждения и выводы представлялись совершенно логичными.

Но и просто отмахнуться от сомнений я тоже не могу.

Мама сказала, что неоспоримых, научно обоснованных доказательств нет. А если причины заболевания неизвестны, то невозможно определить путь передачи возбудителя.

Что, если права Фрейя, а остальные ошибаются?

Выяснить, говорит она правду или нет, можно только одним способом: найти ее. Я знаю от Шэй, каково быть выжившим, а значит, смогу разобраться сам, болела Фрейя или нет. Иона сказала, что выживших, вероятно, увозят в какое-то место в Англии, следовательно, направляясь в Лондон, где находится Фрейя, я двигаюсь в правильном направлении.

И тут меня вдруг осеняет: один верный способ проверить Фрейю все же есть. Она выжившая, если сможет увидеть и услышать Келли.

Надо найти ее.

Я сижу на скамейке в тихом уголке парка. Надеюсь, никто меня не слышит, потому что если кто-то услышит, то подумает, что я тронулся и разговариваю сам с собой.

– Келли, ты здесь? Мы отправляемся в Лондон искать Фрейю. Там я смогу найти ее по последним видео. И там мне потребуется твоя помощь. Ты отправишься к ней и скажешь, где я, чтобы она могла прийти ко мне.

16
КЕЛЛИ

Смотрю на Кая.

Что делать?

Если Фрейя выжившая, сможет ли она увидеть и услышать меня, как могла видеть и слышать Шэй? Кай, похоже, считает, что да, сможет, а вот я в этом не уверена. Впрочем, других выживших, кроме Шэй, я еще не встречала. Вот было бы здорово, если бы меня снова услышали! Мне не было бы так одиноко.

Но я должна быть осторожна, очень осторожна. Она не должна догадаться, что я носитель, а значит, нужно спрятать эту тайну как можно глубже.

17
КАЙ

Как попасть в Лондон?

Ехать под именем Кая или Джона я не могу. По правде говоря, я не знаю даже, ищут ли меня власти или те неизвестные, которые обыскивали хостел и сбежали, как только появилась полиция. Так или иначе, ни одним, ни другим именем пользоваться нельзя, риск слишком велик. Деньги у меня есть – спасибо опять же Бобби, – но хватит их только на ближайшее время.

Вместо того чтобы ехать к знакомому Ионы, я сажусь на автобус, который идет к шоссе М-74. Оттуда до Лондона можно добраться на попутке.

18
КЕЛЛИ

Кай уже долго стоит на обочине и голосует. Что бы сказала мама, увидев его сейчас? Конечно, она не знает, что я тоже здесь. Если кто-то попытается напасть на моего брата, быстро пожалеет, когда вспыхнет изнутри.

Фургоны и легковушки проносятся мимо. Наконец какой-то грузовик притормаживает и останавливается. Кай подбегает к нему.

Водитель тянется к дальней дверце, открывает.

– Куда направляешься?

– В Лондон или хотя бы в том направлении.

– А назови-ка лучшую футбольную команду?

– Э, «Ньюкасл»?

– Ладно, хорошо уже, что «Селтик» не назвал. Залезай.

Кай забирается в кабину, и грузовик трогается. Едем по магистрали. Шофер представляется Морком. Объясняет, что это кличка и так его все зовут. Морк любитель потрепаться. Поэтому и Кая подобрал – ради компании, чтобы кто-то слушал. За сотню километров он успевает рассказать попутчику о своей дочери и трех внуках, перечисляет все ошибки правительства за последние двадцать лет и излагает свою теорию происхождения абердинского гриппа, занесенного вторгшимися на Землю пришельцами.

Хрипит и трещит радио. Морк подкручивает ручку настройки и делает громче.

– Внимание всем. В Глазго наблюдаются случаи заболевания, похожего на абердинский грипп. Все дороги в город и из него блокированы.

Водитель качает головой.

– Повезло нам. Вовремя убрались, да?

– По-моему, говорили, что карантинные зоны доказали свою надежность.

– Какое-то время так оно и было. В любом случае у меня есть такая вот штука. – Морк протягивает руку, демонстрируя вытатуированную на обратной стороне ладони «I». – В конце концов они меня все же выпустили, но времени это заняло немало.

Кай показывает свою руку с идентичным тату.

– Сейчас такая штука дорого стоит.

– Как это?

– Водителей становится все меньше; никто не хочет рисковать, потому что границы зон непостоянны, подвижны, и на территории зоны можно оказаться совершенно случайно и попасть в ловушку. Если же у тебя иммунитет, ты можешь свободно въезжать в зону и выезжать из нее, а поскольку таких шоферов мало, то и платят им бешеные деньги.

Итак, оно, похоже, вырвалось за границы зоны и нагрянуло в Глазго. Конечно, ведь я там побывала.

Когда мы только попали в зону, я старалась держаться подальше от людей. Правда, старалась. Я не хочу, чтобы люди заболевали, если только они не заслуживают этого. Но потом в хостел нагрянули те, в непонятной форме. Они пришли за Каем и не оставили мне выбора: я послушала их, узнала, чего они хотят, и должна была спасти брата. А для этого пришлось приблизиться к ним. Потом я уже не отходила от Кая, боялась выпустить его из поля зрения и оставить без защиты, если за ним придут.

И вот теперь мы едем в Лондон.

Лондон – большой город, и людей в нем много. Очень много. Я сижу на полу в кабине, прячусь, хотя меня все равно никто не видит. Я катастрофа. Смерть. Если бы люди узнали, они возненавидели бы меня.

Я и сама себя ненавижу.

Кай надеется, что мы найдем Фрейю и она докажет, что выжившие не переносят инфекцию. А потом кого-нибудь наконец осенит, и он поймет, что переносчик – это я.

И вот тогда меня возненавидит Кай. А если мы найдем Шэй, то меня возненавидит и она.

Это несправедливо!

Я не просила этого. Я не хотела становиться такой. Во всем виноват Первый. Мне нужно оставаться сильной и внимательной, чтобы найти доктора и рассчитаться с ним за все. Если Кай отыщет Фрейю и я смогу поговорить с ней, то буду точно знать, что он не забудет о нашей главной цели. Потом я позабочусь о том, чтобы мы как можно быстрее уехали из Лондона, пока никто из них не заметил следующей за нами – мной – эпидемии.

Я поднимаюсь с пола, устраиваюсь на сиденье рядом с Каем и смотрю в окно на проносящиеся мимо сельские пейзажи, слушая рассуждения Морка о похищениях людей инопланетянами.

Кладу руку на плечо Каю. Сестренка и старший брат – в этом деле мы вместе.