Текст книги "Колония лжи"
Автор книги: Тери Терри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
19
КАЙ
Мы едем и едем, не останавливаясь ни на минуту – на случай расширения границ карантинных зон, – и когда Морк сворачивает наконец к кафе на шоссе М-6, мой желудок уже жалобно стонет от голода.
– Возьму что-нибудь перекусить, – предлагаю я, потому что такова негласная традиция, и все же я понимаю, что деньги Бобби скоро закончатся.
Нагружаем подносы стаканами и тарелками, я расплачиваюсь, и мы садимся. Готовят здесь так вкусно, что даже Морк на какое-то время умолкает.
А еще здесь есть вай-фай. Иона и ее друг, должно быть, беспокоятся обо мне и опасаются худшего. Ввожу пароль, но ничего не могу с собой поделать, пускаюсь на поиски последних видео «Это все ложь».
На экране высвечивается лицо Фрейи.
– Да, я все еще на свободе, и в Лондоне до сих пор чисто. – За спиной у нее Вестминстерское аббатство. Она улыбается в камеру.
Морк заглядывает мне через плечо.
– Какая штучка. Ты из-за нее торопишься в Лондон?
– Да. – Вообще-то так оно и есть, хотя и не в том смысле, который угадывается в тоне Морка.
– Пирог с меня. – Морг поднимается из-за стола, а я, пользуясь моментом, ввожу пароль и подключаюсь к «Встряске».
Картинка на экране повергает меня в отчаяние, и в животе завязывается узел.
Новый пост есть – заголовок без содержания: сайт скомпрометирован.
И больше ничего, все остальное удалено. Последний пост появился несколько часов назад. Что же случилось? Что с Ионой? С ее другом? А если ее накрыли из-за меня? Морк возвращается с двумя тарелками и тут же уминает свой кусок пирога. Я тупо смотрю на экран.
– Не будешь ты, съем я, – предупреждает он. Я молча двигаю тарелку в его сторону. – Что-то не так?
– Беспокоюсь за оставшихся в Шотландии друзей, – честно отвечаю я.
– Положение ухудшается. – Он кивает на экран телевизора. Поступающие сообщения подтверждают, что абердинский грипп проник в Глазго, в связи с чем карантинные зоны предполагается расширить. – Нам лучше поторопиться, пока дороги не совсем еще забиты. Сейчас все устремятся на юг, чтобы случайно не остаться за запретной линией.
Морк оказался прав. Поначалу мы шли на хорошей скорости, но постепенно машин становилось все больше, и автомобильный поток двигался не быстрее черепахи.
Морк включает радио и сыплет проклятиями.
– Дорога перекрыта перед Бирмингемом. Всех разворачивают, пропускают только тех, у кого веские причины ехать дальше на юг.
– И кто же это решает?
– Кто? Армия, конечно.
– Если так пойдет дальше, я до Лондона пешком быстрее доберусь. – Мне тревожно. Может, выйти из машины? Вдруг там действительно армейский пост и они разыскивают меня?
– Говорят, сейчас организуют скоростную полосу – в зависимости от типа транспортного средства. Попробуем проскользнуть.
Мы медленно ползем к Бирмингему. Морк не умолкает, переключается на тему Евросоюза, взвешивает аргументы «за» и «против», но я пропускаю его болтовню мимо ушей. Что делать? Остаться в грузовике и рискнуть или выйти? Но если выйду, то как доберусь до Лондона? Никак не могу решиться и в результате остаюсь на месте, а напряжение нарастает по мере приближения к контрольному пункту. Вытягиваю шею, пытаюсь увидеть, что там происходит и кто проводит проверку.
Мы подъезжаем ближе, и я немного успокаиваюсь. Никаких военных на блокпосте нет, обычные полицейские. Конечно, разыскивать меня могут и они, но предсказание Морка сбывается: полицейские коротко просматривают транспортные документы, бросают взгляд на наши татуировки и машут – проезжайте. Контрольно-пропускной пост остается за спиной, и я позволяю себе расслабиться.
– Дальше будет порядок, – говорит Морк и вновь оказывается прав: машины постепенно вытягиваются в линию и набирают ход. Мы мчимся в Лондон.
20
КЕЛЛИ
Кай идет по дороге, и Морк сигналит ему вслед – ту-ту. Кай не оборачивается, но поднимает руку. «Не делай ничего, чего не сделал бы я» – такими словами и смехом проводил его Морк, вероятно, имея в виду блондинку с экрана планшета. Возможно, проблемы у Кая и возникнут, но только не в той сфере, на которую намекал Морк. Беда следует за ним по пятам ровно так же, как и я. Может быть, мы одно и то же?
Бывала ли я в Лондоне раньше? С памятью у меня плохо; я ничего не помню и не узнаю. Мы идем по улице, заставленной припаркованными автомобилями, мимо магазинов, кафе, баров. Это не тот Лондон, который я видела по телевизору.
Солнце садится, а брат все тащится по улице. Лицо изможденное, и мне так хочется сказать, что я здесь, что присматриваю за ним. Наконец Кай останавливается в нерешительности у какого-то паба, толкает дверь и входит.
21
КАЙ
Отчаянно хочется выпить, но прежде чем заказать пиво – только одно, впереди еще много дел, – проверяю, работает ли вай-фай.
Еще сильнее, чем выпить, хочется зайти на «Встряску» – а вдруг я ошибся, или мне это привиделось, и на самом деле там все в порядке?
Но, конечно, я знаю, что не привиделось.
Когда-то, еще в Киллине, Иона помогала искать Шэй, и с тех пор в памяти у меня остался номер ее мобильного. Позвонить? Но если ее веб-сайт скомпрометирован, то и телефон могут прослушивать, разве нет? Если у нее все хорошо, мой звонок может принести ей серьезные неприятности.
Но, возможно, есть другой способ.
Я оглядываю паб. Несколько человек сидят небольшими группами, а одна женщина, лет сорока, в одиночестве скучает у стойки, то и дело прикладываясь к большому бокалу с вином. Около нее почти уже пустая бутылка.
Я подхожу к ней и улыбаюсь.
– Послушайте, можете оказать мне любезность? – Женщина смотрит на меня подозрительно. – Нужно позвонить и позвать одного человека, а когда ответят, дать отбой?
– Зачем мне это?
– Я куплю вам выпить. – Дополняю обещание обаятельной – по крайней мере, так мне хочется думать – улыбкой.
– Проверяешь подружку и не хочешь, чтобы она знала, так ведь?
– Вы меня раскусили. Так поможете?
– Конечно, почему бы и нет? Закажи большой. Имя и номер?
– Иона. – Я называю цифры, она тычет пальцем в кнопки своего телефона.
Женщина ждет. Неужели никто не отвечает? Сколько уже гудков?
Но тут она кивает мне.
– Алло? Я могу поговорить с Ионой? – Короткая пауза… отбой.
– Вам ответили?
– Да.
– Какой у нее был голос?
Женщина пожимает плечами.
– Да мы и не поболтали толком. – Она вскидывает бровь. – Знаешь, доверие в отношениях очень многое значит.
– Знаю. Вы правы. И?..
– Она только сказала, это Иона. Голос нормальный, только с шотландским акцентом. Вот и все. Если только ты не хочешь, чтобы я позвонила еще раз и попробовала узнать больше.
– Нет, нет, спасибо. Этого вполне достаточно.
Итак, «Встряска» скомпрометирована, но на телефонные звонки Иона отвечает. Может быть, за ней следят. Может быть, нет. Так или иначе, она цела и невредима, и пусть так оно и остается. Сообщить ей, что я в порядке, это уже большой риск, если она под наблюдением, но, может быть, она все же поймет, что это от меня.
Извини, Иона.
Покупаю женщине в баре большой бокал вина с надеждой, что случайный и короткий звонок из бара не успели засечь и отследить. А если все же засекли, вино поможет ей забыть, как я выгляжу.
На всякий случай решаю, что задерживаться здесь не стоит, и выхожу из бара.
22
КЕЛЛИ
Поблуждав по улицам, Кай находит еще один паб с вай-фаем и комнатой наверху. Заведение еще более сомнительное, чем то, в Глазго, и я с ужасом думаю, что бы подумала мама, увидев сына в таком месте.
Заперев за собой комнату, он сразу включает планшет Бобби и приступает к поискам Фрейи. После нескольких попыток находит ее по словам «Ложь, ложь, ложь».
На этот раз она выглядит не лучшим образом: растрепанная и заспанная.
– Даже не знаю, сколько еще смогу продержаться. Думаю, придется уехать из города. Но сейчас для вас – последний взгляд на Лондон. – Фрейя отступает немного в сторону, и за ней открывается вид на мост и большое колесо обозрения, Лондонский Глаз. Близятся сумерки, и это значит, что прошло уже несколько часов.
Экран темнеет.
Кай закрывает планшет, откидывается на спинку стула и ерошит волосы.
– Келли? Ты здесь? Слушай. Сам я Фрейю найти не смогу. Мне нужна твоя помощь. Я останусь здесь до утра. Попробуй отыскать ее, начиная с того места, где она была в последний раз. Если найдешь, попробуй убедить встретиться со мной. Если не согласится встретиться, пусть хотя бы напишет.
Кай несколько раз повторяет адрес электронной почты, чтобы я запомнила его, и говорит, что создал ящик специально для этой цели.
– Я ставлю будильник и буду проверять каждый час.
Конечно, Кай. Я покружу по Лондону, в котором никогда раньше не бывала, отыщу Лондонский Глаз, а потом найду девушку, которая стояла где-то там несколько часов назад. Ерунда. Никаких проблем.
Но, с другой стороны, если не я, то кто?
Мог бы, по крайней мере, показать мне карту.
Я вылетаю из комнаты и какое-то время ношусь по темным улицам, пока не нахожу довольно оживленный район. Здесь много пешеходов, и я стараюсь держаться от них подальше. Некоторые носят медицинские маски.
На автобусной остановке, под навесом, замечаю карту города. Смотрю на нее, но где именно нахожусь, понять не могу. Знакомых названий улиц не вижу. Так можно бродить всю ночь и ничего не найти.
Вместо этого устремляюсь в ночное небо, выше и выше, и вот уже весь город лежит подо мной как на ладони. Так-то лучше.
Фрейя была на мосту – вот река. Должно быть, Темза, так? Тянется внизу темной змеей. Следую вдоль нее до ярко освещенного, напоминающего огромное огненное колесо Лондонского Глаза. Страна под карантином, туристов должно быть немного, но колесо обозрения все равно крутится. В кабинках-капсулах сидят люди, фотографируют, любуются видами. Долго еще оно будет вертеться?
Внизу вокруг колеса толпятся полицейские. Ищут Фрейю?
Где она может быть? Должно быть, ей кто-то помогает, прячет у себя. Хотя если в последний раз она сказала, что собирается покинуть город, то, возможно, уже и никто.
Шэй, когда она бывала где-то поблизости, я могла почувствовать всегда, но ее я знала. Удастся ли таким же образом ощутить другого, незнакомого выжившего?
Как и тогда, когда я искала Шэй на острове, начинаю от Лондонского Глаза и нарезаю постепенно расширяющиеся круги – слушаю, зову ее по имени. Я смогу ее почувствовать, если она ответит? Не знаю. Не знаю даже, слышит ли она меня.
В какой-то момент чувствую кого-то и тут же снижаюсь, но нахожу только кошку. Сажусь рядом с ней на каменную стену. Кошка шипит, распушает хвост и крадучись уходит.
Не получается. Что еще придумать?
Возвращаюсь к исходному пункту, туда, откуда начинала. Колесо обозрения больше не двигается. Уже поздно, но гуляющих еще много.
Подлетаю поближе в надежде подслушать что-то полезное, ловлю обрывки разговоров, но люди говорят только о том, чтобы выпить, обсуждают, куда бы пойти. Некоторые целуются. Все какие-то взбудораженные, шумные, как будто малость обалдевшие. Словно знают, что мир движется к пропасти, и отрываются напоследок кто как может.
Может быть, так оно и есть. Может быть, они правы.
Вот только ничто не помогает мне искать Фрейю. А полиция? Если послушать их, может быть, удастся наткнуться на что-то ценное?
В районе колеса полицейских все еще много. Некоторое время я наблюдаю за ними и прихожу к выводу, что в их передвижениях есть определенный порядок. Они проверяют каждого человека, заглядывают в каждый уголок, заходят во все заведения. Ищут Фрейю? Но ведь ее здесь нет? Тогда почему они ведут себя так, словно думают иначе?
Сама я особенно тщательными поисками вблизи колеса не занималась, посчитав, что даже пешком Фрейя успела уйти на несколько километров отсюда. Полицейские же как будто исходят из какого-то другого предположения. Может быть, они знают что-то такое, чего не знаю я?
Сажусь на самый верх Лондонского Глаза и оглядываюсь, пытаюсь нащупать что-нибудь. Неподалеку, у реки, есть местечко, где вибрирует некая концентрация чувств. Скорее всего, еще одна кошка.
Тянусь к ней, стараюсь локализовать ее лучше, но она вдруг исчезает. Странно. Концентрируюсь на том месте, откуда исходила пульсация. Направляюсь к пирсу, возле которого стоит несколько лодок. Приближаюсь, замираю, снова осматриваюсь. Никто не шипит, но что-то здесь есть, что-то вроде мерцания энергии.
Привет, Фрейя. Ты здесь? Я хочу тебе помочь. Пожалуйста, ответь.
Ничего.
Я не чувствую никакого присутствия и… Что это? Едва слышный шум у меня за спиной?
Наверное, крыса.
Не знаю, почему, но мне становится не по себе. Никто, даже самая здоровенная зомби-крыса на свете, ничего не сможет мне сделать, ведь так? Но мне все равно страшно. Будь у меня кожа, по ней бы точно побежали мурашки. На этой лодке определенно есть что-то ужасное, и я уже готова взмыть в небо, как вдруг… Легкий толчок. Кто-то – или что-то – подталкивает меня, пугает, прогоняет.
Я толкаю в ответ. Хватит прятаться, Фрейя.
Замешательство, смущение.
Ну ладно, говорит она, но не вслух, а у меня в голове. Брошенный на палубу брезент шевелится, из-под него выглядывает Фрейя.
23
КАЙ
Дзззз… дззз…
Пытаюсь прогнать сон и выключаю будильник. Снова включаю планшет, проверяю – почтовый ящик пуст.
Келли ушла четыре часа назад.
По крайней мере, четыре часа назад я, думая, что она здесь и слушает меня, отправил ее на поиски Фрейи. Не исключено, что моя сестра к тому времени заняла себя чем-то более интересным и я разговаривал сам с собой.
Волнение, беспокойство, тревога… Сон уходит. На всякий случай еще проверяю канал Фрейи и ничего не нахожу. Я обещал сестре, что пробуду здесь до утра, но больше не могу сидеть без дела и ждать.
Достаю из ящика листок и ручку и пишу записку: Вернусь.
Я выхожу в ночь.
Сначала иду по улице пешком, потом замечаю идущий в нужном направлении автобус и сажусь.
24
КЕЛЛИ
– Эй! А ты что такое? – позабыв об осторожности, спрашивает вслух Фрейя.
Я была выжившей, как ты.
– И что случилось?
От нее идут волны любопытства и ужаса.
Долгая история. Давай для начала постараемся увести тебя отсюда и от полиции.
– В самом деле, давай. Как только я сама об этом не подумала? – говорит она, и в ее мыслях я чувствую боль.
Что-то не так?
– Лодыжка. У меня сильное растяжение. – Фрейя вытягивает ногу, и, надо сказать, выглядит она не лучшим образом, вся распухла.
Ну так вылечи ее.
Она смеется.
– Как?
Ты выжившая, а значит, умеешь это делать. Вот так.
Пытаюсь показать ей, как это делала Шэй, когда лечила себя – направить сознание внутрь, а не вовне и найти целительные волны.
– Вау. И это сработает?
Должно.
– Ладно, попробую. – В ее светло-серых глазах клубятся темные вихри, и я, как и в случае с Шэй, чувствую, что старается сделать Фрейя. Она полностью ушла в себя, и мне приходится сдерживаться, чтобы не вмешаться.
Наконец ее глаза и мысли возвращаются в нормальное состояние, и она осторожно встает. Потом подпрыгивает на травмированной ноге.
– Ну и здоровский же трюк! Спасибо! И… пока!
Куда пойдешь?
Она с безразличным видом пожимает плечами, но на самом деле с трудом скрывает страх.
– Что-нибудь придумаю.
Там повсюду полиция. Я рассказываю, что творится у Лондонского Глаза.
– Вот черт.
Позволь мне помочь тебе.
– Зачем тебе это?
Еще одна долгая история.
– Я никуда с тобой не пойду, пока не узнаю, что происходит и почему ты здесь. Кем бы ты ни была.
Ладно. Подруга моего брата – выжившая. Она сдалась властям на базе ВВС и сказала, что является носителем.
– Идиотка, – фыркает Фрейя.
Она была уверена в своей правоте. Теперь моему брату – его зовут Кай – нужно найти ее. Но недавно он увидел тебя в интернете и хочет узнать, действительно ли выжившие не являются носителями.
– Не являются. И что?
Он хочет, чтобы ты помогла ему в поисках.
– А что я буду иметь с этого?
Я вздыхаю.
Тебе говорили, что ты невыносима?
Фрейя смеется, но это только бравада (по-моему, подходящее слово?). Ей страшно, но еще страшнее принимать помощь от чужака.
Только для начала я посмотрю, где там полиция, чтобы ты не наткнулась на кого-нибудь случайно.
– Предосторожность не помешает.
Кай и отмутузить может, когда кто-то этого заслуживает.
– Качество потенциально полезное.
А еще мы хотим рассказать всем, как это делаешь ты, правду о выживших.
Секунду она молчит, потом кивает.
– О’кей, скажу так, сейчас ты меня убедила. Давай выбираться отсюда.
Мы можем либо пойти к Каю, либо отправить ему письмо на электронный адрес, чтобы он встретил нас где-нибудь.
– У меня нет телефона. Последний, которым пользовалась, утопила в реке. К тому времени они наверняка его засекли.
Ладно. Похоже, разбираться со всем этим придется нам двоим, тебе и мне. Жди здесь. Я проверю, что там творится.
Вылетаю в ночь. Не думала, что такое возможно, но кажется, полицейских стало больше. Район поисков взят в кольцо, которое постепенно сужается, и в самом его центре мы с Фрейей. Наверное, вначале полицейские, как и я, решили, что она ушла, но потом, когда не нашли ее, вернулись к исходному пункту.
Прямо сейчас несколько человек приближаются к краю пирса, где привязана лодка, в которой прячется Фрейя.
Я возвращаюсь к ней.
У нас проблемы.
Я рассказываю ей, что видела.
– Думаю, придется поиграть в «доджемс».
Что ты имеешь в виду?
– «Автодром». Игра с электрическими автомобильчиками. Если натыкаешься на одного из них, толкаешь посильнее, чтобы он врезался в другого, и бежишь.
Конечно. Легко. Хотя лучше все-таки обойтись без этого, а то может быть слишком шумно, и тогда прибудут другие.
– Ты лишаешь меня удовольствия.
Я посмотрю, где они.
Вылетаю, осматриваюсь и тут же возвращаюсь.
На пирсе, между нами и берегом, двое полицейских. Один идет и проверяет лодки. Другой стоит у входа на пирс, на страже, и смотрит то в одну сторону, то в другую. Как только скажу давай, быстро вылезай из лодки и пригибайся.
– Ладно, уже какой-никакой план.
Я наблюдаю за приближающимся полицейским. Он проверяет лодки на нашей стороне, потом поворачивается к другой.
Давай!
Фрейя быстро вылезает из лодки и, пригнувшись, ныряет в темноту.
Тебе будет легче, если научишься видеть, – говорю я и показываю, что вижу в ее сознании.
Клево, говорит она на этот раз мысленно, а не вслух.
Полицейский смотрит в нашу сторону, потом снова отворачивается, и Фрейя перебегает к следующей лодке.
Но ведь в какой-то момент нам все равно придется пройти мимо них, говорит она. И как мы это сделаем?
Я мысленно пожимаю плечами.
Мы перебираемся к еще одной лодке, потом к еще одной.
Ближе и ближе.
Фрейя не определилась, что делать, и склоняется к тому, чтобы пробежать мимо в надежде, что ее не поймают.
Нет! Просто пригнись пониже, когда будут проходить мимо.
Но я же не невидимая.
Представь, что невидимая, говорю я и показываю ей то, что подсмотрела у Шэй.
Ты меня не видишь, здесь никого нет, ты не видишь меня, здесь ничего…
Фрейя представляет пустой пирс и повторяет снова и снова заклинание. Другой полицейский сходит с лодки, которую проверял, и кивает напарнику. Оба осторожно, по шагу зараз, продвигаются вперед.
Ты меня не видишь, здесь никого нет, ты не видишь меня, здесь ничего…
Они проходят мимо. Проверяют лодку, в которой только что пряталась Фрейя. Я говорю ей, чтобы подождала, пока они отойдут на достаточное расстояние, и снова проектирую образы. Полицейский поворачивается в другую сторону, и Фрейя делает еще несколько шагов и замирает, повторяя заклинание.
Работает! Все работает! – мысленно говорит она.
Да.
Мы уже приближаемся к концу пирса, когда в глаза бьет яркий, слепящий свет.
25
КАЙ
Полицейские повсюду, и они идут к реке. Неужели Фрейю уже схватили?
Кажется, нет. Они сосредоточены и внимательны, как будто преследуют кого-то, а не расслаблены и болтливы, как бывает, когда задача решена и кто-то уже пойман.
Внизу, у самой воды, вспыхивает свет.
– Стой и руки вверх! – кричит кто-то.
Есть и другие, темные, молчаливые фигуры – похоже, они не с полицией? – бесшумно скользящие вниз по склону.
Ночь разрывает громкий выстрел.
Секундой позже с пирса срывается и устремляется прямиком ко мне девушка. В неярком свете мерцают светлые волосы. Она хватает меня за руку.
– Кай?
– Фрейя?
– Бежим!
Мы мчимся по дороге.
– Сюда! – выдыхает она. – Сюда!
Мы протискиваемся между машинами, огибаем грузовики, прячемся и снова вырываемся на дорогу, чудом ускользая от полицейских, которыми, кажется, кишит район.
В кого стреляли? Кто стрелял?
На разговоры не хватает ни воздуха, ни сил. Бежать. Только бежать.
26
КЕЛЛИ
За спиной остались километры, когда они перешли наконец на шаг. Глухие закоулки вдалеке от реки, где все началось. Тишина.
Кай и Фрейя сворачивают на кладбище, находят скамейку и садятся. Я говорю Фрейе, что постою на страже, и закрываю свои мысли.
Прошлой ночью мне поневоле пришлось приблизиться к людям, чтобы помочь сначала Фрейе, а потом ей и Каю. День-другой, и оно появится в Лондоне, а значит, нам нужно уходить.
Они сидят рядом, молчат, смотрят туда, где из-за горизонта встает солнце. Так устали, что даже не могут говорить?
Первой молчание нарушает Фрейя.
– И что теперь?
– Хороший вопрос. Может, вернемся к началу? Меня зовут Кай.
– Привет, Кай. Я Фрейя. Рада с тобой познакомиться. – Она протягивают руку, и они здороваются, как будто на приеме в саду. – С твоей сестрой, Келли, я познакомилась раньше.
– Можешь рассказать, что случилось перед тем, как мы побежали? Кто-то в кого-то выстрелил, но кто?
– Не я. У меня нет оружия. Келли нашла меня на пирсе, и мы успешно уходили от полиции, не применяя ни огнестрельное оружие, ни какие-либо другие смертоносные средства.
– А потом?
– А потом в конце пирса появился еще один полицейский, которого мы не заметили.
Очень жаль.
– Келли извиняется, но она сама была занята, потому что следила за другими. – Фрейя переводит дух, сглатывает. – Меня схватили, и я ничего не могла сделать. Но потом прямо перед нами кто-то выстрелил в полицейского.
В ее словах и на лице ужас, но если бы не тот выстрел, мне пришлось бы сжечь полицейского, что напугало бы Фрейю еще сильнее. Эту мысль и образ – объятого пламенем, кричащего от боли человека – я стараюсь спрятать как можно глубже, чтобы Фрейя ничего не заметила, но она все равно не следит за моим состоянием, все ее внимание занято Каем.
– Но кто же все-таки выстрелил? – спрашивает он.
– Мы не знаем, кто они и зачем это сделали, но Келли сказала, что за пирсом прятались двое неизвестных в темных одеждах и что именно женщина поднялась и выстрелила в полицейского.
– Как они выглядели? Это были военные?
Нет, у него были длинные волосы, и она тоже была не из таких.
Фрейя передает мои слова Каю.
– Я, конечно, рада, что не попалась, но это… – Она морщится и качает головой. – Кто же это мог быть?
– Я видел, как несколько человек спускались по откосу; должно быть, кто-то из них и выстрелил. – В своего они бы стрелять не стали, а значит, к полиции отношения не имеют. На военных, если верить Келли, тоже не похожи. И полицейского убили только для того, чтобы ты смогла сбежать.
Ну, нет.
– Что ты говоришь? – хмурится Фрейя.
Они тоже пытались преследовать тебя, когда ты убегала, но отдельно от полиции. А еще они, кажется, следили за полицейскими и избегали встречи с ними.
Фрейя повторяет мои слова и качает головой.
– Если бы не они, я не смогла бы убежать. Но почему та женщина помогла мне? Что им нужно? Даже если она просто хотела спасти меня, я не хочу быть заодно с теми, кто вот так вот убивает людей.
Нам надо поскорее выбираться из Лондона. Тебя ищут, и все, наверное, думают, что это ты застрелила полицейского.
Фрейя передает Каю мои слова и хмурится.
– Нам надо поскорее выбираться из Лондона?
– Что значит нам? – Она поворачивается к моему брату: – Келли рассказала мне кое-что, объяснила, почему ты искал меня, но теперь я хочу услышать это от тебя.
– Для начала я хочу поблагодарить тебя.
– За что?
– Ты доказала то, на что я не смел и надеяться. Выжившие – не носители.
– Так ты мне веришь?
– Конечно. Не каждый способен видеть и слышать Келли. Значит, ты выжившая. Ты ходишь по Лондону, но эпидемия не началась. Здесь никто не заболел.
Фрейя смахивает слезы.
– Теперь нам нужно убедить в этом остальной мир.
– Это задача номер один.
– Даже важнее, чем найти твою подругу?
Кай медлит с ответом.
– Спасем сначала мир, а девушку потом, – отвечает он видоизмененной цитатой[1]1
Имеется в виду строчка Save The World, Get The Girl из одноименной песни исполнителя The King Blues.
[Закрыть], и я не сомневаюсь, что так оно и будет. Может быть, Кай говорит так, потому что понимает: иначе Шэй никогда не будет в безопасности. Но я готова держать пари, что будь Шэй здесь, рядом, он спас бы ее, даже пожертвовав миром. – Ты говорила, что собираешься уехать из города. У тебя были какие-то планы?
Фрейя вздыхает.
– Со мной вышла на связь группа выживших, и они хотели, чтобы я присоединилась к ним. Но я, сказать по правде, не уверена, что сама хочу этого.
– Почему?
– По-моему, они сами толком не знают, что намерены делать. Просто прятаться? Или попытаются что-то предпринять, докопаться до правды о выживших? Говорят они путано, а на деле только скрываются от властей.
Она пожимает плечами, и я чувствую за ее словами беспокойство и неприязнь. Ей не нравится сама мысль быть частью группы, которая решает, что все они должны делать. Она привыкла сама принимать решения.
Верно, кивает Фрейя, перехватывая мою мысль.
– Может, нам стоит посмотреть на них, – говорит Кай. – Может, кому-то нужно подсказать им, что делать.
– Предлагаешь себя?
– Я? Ха! Ну, нет. Я думал о тебе. Что-то мне подсказывает, что командовать ты умеешь.
Она фыркает.
– Только когда люди не делают то, что дóлжно.
– А по-моему, смысл есть. Найдем их, посмотрим, что они за люди, какие у них цели, и, может быть, сумеем помочь друг другу. Или у тебя другие планы?
Фрейя качает головой.
– Пожалуй, нет. Меня ты не убедил, но, наверное, прав: нам надо взглянуть на них.
– Нам?
– Да, нам. Но только на этот раз. Есть, правда, одна проблема. Я обещала, что никому не скажу, где их искать. И что нам с этим делать?
– А не показывать обещала?
– Вроде бы нет. – Тем не менее ей не по себе. Она же никому не должна была рассказывать о группе.
Молчи, мысленно бросает мне Фрейя.
– Значит, ты можешь отвести меня к ним. Договорились? – Кай протягивает руку, но есть кое-кто еще, о ком эти двое позабыли, и мне уже надоело, что меня никто не желает слушать.
Минуточку. Я тоже кое-чего хочу.
Фрейя озвучивает мое заявление.
– И чего же ты хочешь, Келли? – спрашивает Кай.
Первый, тот, кто все это начал. Мы должны найти его.
Фрейя повторяет за мной и хмурится.
– Не понимаю. Кто такой Первый?
– Врач, на котором лежит ответственность за эпидемию, – объясняет Кай. – Возбудитель создали в лаборатории, и он распространился оттуда.
Фрейя в шоке.
– Что? Ты серьезно?
– Боюсь, что да. – Кай рассказывает ей о Шетлендах, о случившемся в подземной лаборатории, о том, что произошло со мной.
– Так Келли хочет найти этого Первого? И что потом? Что вы с ним сделаете, если найдете?
Ей никто не отвечает. Я прячу свои мысли глубоко-глубоко, так, чтобы она не увидела их. Я заражу его и буду смотреть, как он умирает. Или же сначала отдам его Каю – может, мы узнаем что-то полезное.
Думаю, Фрейя и сама в состоянии догадаться, что ничего хорошего его не ждет. Она, конечно, против насилия, ведь ей же не понравилось, что кто-то стрелял в полицейского, а раз так, то может уйти? Уйти, даже если кто-то виноват в стольких смертях?
Но прежде чем Фрейя успевает что-то сказать, Кай качает головой.
– Пусть это будет частью нашего трехстороннего договора. Как и Келли, я тоже хочу найти его. Он может знать, как остановить эпидемию. – Последнее предложение Кай добавляет после короткой паузы, будто это только что пришло ему в голову. Он протягивает руку: – Договорились?
Фрейя все еще сомневается. Потом протягивает свою, а я скрепляю рукопожатие.
– Договорились. Будем как Три Мушкетера.
– Они не знают, с кем связались. – Кай становится в позу – подбоченясь и выбросив руку с воображаемой шпагой. Фрейя прижимает к груди ладонь и, притворившись раненой, со стоном падает на землю.
Один за всех, и все за одного.
