Текст книги "Колония лжи"

Автор книги: Тери Терри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

28
ШЭЙ

С чего начать? Что сказать? Я не знаю. Столько всего случилось с тех пор, как мы с Каем были вместе – кажется, с тех пор прошла тысяча лет, – я стала другой и чувствую возникшую отчужденность, а еще я совершенно опустошена и вместе с тем до предела заряжена. Вспоминаю, как испугался Кай, когда в Киллине я убила готовившегося стрелять в нас солдата. Что он подумает, когда узнает, что я сделала сегодня? Возмутится, отвернется с неприязнью.

Мы уже близко, предупреждает Алекс. Я передаю сообщение Каю, откладывая ответ на потом.

Внутри огромного амбара нас ожидает с десяток автомобилей разных типов и моделей.

Алекс направляет нас к одному из них.

– Куда поедем? – спрашивает Кай.

– Хочешь остаться и подождать военных? Уверен, они уже идут.

– Вопрос логичный, – вмешиваюсь я. – Так куда вы собираетесь нас везти?

– Если хотите, могу назвать координаты: это заброшенный аэродром на границе с Шотландией. Промежуточный пункт на пути к конечному пункту назначения, называть который пока еще рано. Так что давайте поедем на аэродром, а потом уже поговорим. Потом, если пожелаете, сможете уйти, и я даже дам вам машину или отвезу туда, куда вы пожелаете. Но сейчас предлагаю не задерживаться и поскорее отсюда убраться.

Вопреки моим ожиданиям, Кай не возражает против предложения Алекса и, что для меня полный сюрприз, согласно кивает.

Мы с ним устраиваемся на заднем сиденье одной из легковушек, на которые указал Алекс. Кай машет Фрейе, предлагает ей сесть впереди, но девушка качает головой и устраивается в машине с Алексом.

Задняя дверца снова открывается, и кто-то из команды Алекса – видны только поцарапанные руки – опускает мне на колени взъерошенного Чемберлена.

Мяу, мяу, мяаааааааааауу!..

Кот возмущен и негодует, а когда принесший его мужчина садится за руль, злобно шипит.

– Некоторые кошки не понимают, как им повезло. Я Аристотель, – представляется наш водитель и заводит машину.

– Привет. Я Шэй, это Кай, а котика, которого вы спасли, зовут Чемберлен. Спасибо, что принесли его. – Кота бы я не бросила, но он такой здоровенный, что и бежать с ним быстро было бы затруднительно.

– Никаких проблем.

– Далеко до аэродрома? – спрашивает Кай.

– За полсотни километров. По проселочным дорогам это несколько часов. Можете поспать, если хотите.

– И куда потом полетим?

– Это вам у Ксандера надо спросить.

– У Ксандера?

– Да, у того высокого парня с серебристыми волосами, который всеми нами здесь командует. – Наш новый знакомый усмехается, а мне не по себе. Они только что выступили в роли спецназа, понесли потери сами и перестреляли кучу людей, а его это как будто не трогает.

А еще они называют Алекса – который вообще-то Александр – Ксандером.

И Келли – то есть Дженна – знала его как Первого. Алекс – Ксандер – Первый. Один в трех лицах?

– Кем это вами? Можете уточнить? – спрашивает Кай.

– И это вам тоже надо спросить у Ксандера.

Мы с Каем переглядываемся. Я задаю еще несколько вопросов – в том же направлении, но в другом оформлении – и даже осторожно применяю ментальное убеждение, но безуспешно.

Расспрашиваю водителя, а сама думаю: не пытаюсь ли я избежать ответа на вопрос, заданный ранее Каем?

Расскажи мне все. Просьба вполне обоснованная в данных обстоятельствах. У меня самой вопросов накопилось множество, и я хочу получить на них ответы: где он был, что с ним случилось, как он нашел нас. И кто такая Фрейя? Они явно близки, это чувствуется.

Но все это слишком после того другого, что произошло в один этот сегодняшний день, уже переходящий в ночь.

Я вздыхаю, откидываюсь на спинку сиденья, устраиваюсь поудобнее и закрываю глаза. Чемберлен растянулся отчасти на моем колене, отчасти на сиденье, до самой дверцы, и его негромкое урчание напоминает мне, что и я тоже устала.

Кай?

Да?

Поговорить есть о чем, я знаю, но сейчас у меня просто нет на это сил. Давай просто побудем вместе, а? Ты и я.

Секундой позже его рука ложится на мое плечо. Он гладит меня по волосам, и мысли начинают прыгать, хотя память переполнена мучительными видениями и картинами, беспорядочно проносящимися перед внутренним взором, пока я не забываюсь беспокойным сном.

Просыпаюсь внезапно, будто что-то вырывает меня из сна. Дождь, гром – наверное, гроза и разбудила. Едем в темноте, другие машины следуют за нами и едва видны за пеленой дождя. Чемберлен, похоже, простил Аристотеля и дрыхнет на переднем пассажирском сиденье. А может, ему просто не хватило места сзади.

Сознание проясняется, и минувший день напоминает о себе болью разбуженных воспоминаний, жутких образов и пронзительных чувств.

Меня спас Спайк. А потом Келли… Дженна. Кто она? Теперь уже не спросишь – поздно. Обеих нет. Я даже не сознавала, как важна была для меня верная, твердая дружба Спайка; теперь вместо нее пустота и стягивающийся узел боли.

Рядом Кай. Он здесь, где и должен быть, где я так долго желала его видеть. Он здесь, а мне не верится.

Что реально, что нет?

Келли не Келли; она не приходилась Каю сестрой. Она была кем-то, кого звали Дженной, и, по ее словам, именно она распространяла болезнь.

А еще она сказала, что Алекс – мой отец – тот самый Первый доктор, заправлявший всем в подземной лаборатории на Шетлендах, виновник первой смерти Дженны, когда ее «вылечили» огнем.

Правда ли это? Я знаю, что мама и Кай никогда не верили ему. Знаю, что он недоговаривает порой, что-то скрывает. Но способен ли на такое человек, несколько раз спасавший меня и других?

Сердце ускоряет бег и разгоняет кровь, как только я осознаю еще одно последствие откровения Дженны: а где же настоящая Келли? Где сестра Кая? Если Дженна приняла личность Келли за свою, то должна была действительно знать ее. И тогда получается, что настоящая Келли тоже была жертвой экспериментов? Жертвой собственного отца?

На все эти вопросы ответа нет, но есть один вопрос, ответ на который, настоящий ответ, без лжи, можно получить прямо сейчас. Я наклоняюсь и осторожно целую Кая.

Он ворочается. Открывает глаза и смотрит на меня.

Нам нужно сказать друг другу очень многое, но есть только один способ сказать самое главное.

Я целую его снова и снова, надеясь, что Аристотель смотрит на дорогу и ему не до нас.

Здесь и сейчас есть только мы, Кай и я.

29
КАЙ

Многозначительное покашливание Аристотеля – и нас как будто пружиной отталкивает друг от друга.

– Скоро будем на месте, – говорит он.

Щеки у Шэй горят. Я смотрю на нее и не могу насмотреться: настоящая, живая, она здесь, рядом со мной. Ну разве не чудо! Я беру ее руку. После всего случившегося, после всего увиденного и навеки отпечатавшегося в сознании, при всем том, что еще нужно узнать, целовать ее и держать за руку – вот самые ценные, самые важные истины. Тем не менее есть кое-что, что я должен сказать прямо сейчас, пока не забыл.

Нам нужно поговорить.

Да, отвечает она и снова меня целует.

Я отвечаю и тут же мягко, но решительно ее отстраняю. Так не разговаривают.

Разговаривают. Она улыбается и смотрит на меня так, как будто в целом мире больше не на что смотреть.

Перестань. Просто послушай. Дело серьезное.

Хорошо.

Я очень сильно на тебя разозлился, когда ты ушла от нас на острове. Я поверил тебе, а ты усыпила меня, и когда я проснулся, тебя уже не было.

Но ты ведь понимаешь, почему я так сделала?

Ты думала, что поступаешь правильно. Но выжившие не переносят болезнь – здесь ты ошиблась.

Теперь я тоже это знаю, но тогда думала, что эпидемия распространяется из-за меня, что только я виновата в гибели сотен людей. Может быть, я была неправа, но тогда считала, что обязана сдаться властям. Что хорошего, если бы нас обоих не стало?

Не хочу спорить с тобой о том, что уже случилось. Но ты должна пообещать мне кое-что.

Что пообещать?

Что никогда больше меня не бросишь, не исчезнешь, как тогда, не попрощавшись, не обсудив. Если решишь, что надо уйти, скажи об этом прямо, в лицо, объясни почему. Между нами больше не должно быть секретов.

Ты прав. Извини. И, да, обещаю – больше никаких секретов. И никаких фокусов с исчезновением. По ее щекам катятся слезинки, и я хочу поцеловать ее, но как только наклоняюсь, она упирается руками мне в грудь.

Я тоже должна рассказать тебе кое-что.

Давай.

Я пыталась сделать это раньше, но после взрыва все смешалось, и ты, наверное, плохо меня слушал. Меня спасла не Келли. И погибла от бомбы не Келли. Та, кого мы знали как Келли, на самом деле с самого начала не была ею. Это была девушка по имени Дженна. Она присвоила личность Келли.

Я недоверчиво качаю головой. Невозможно. Она все знала. Обо мне, о доме. Знала то, что могла знать только Келли. Есть еще кое-что, о чем я не говорил тебе, но что может многое объяснить.

И что же это?

У нее еще в детстве были воображаемые друзья, а иногда она сама притворялась одним из них. Думаю, после всего случившегося у нее включился защитный механизм психологического приспособления, регрессия.

Шэй молчит, обдумывает сказанное мной, но потом качает головой. Я была близка с ней и уверена на все сто: она не Келли. И тоже должна сказать кое-что еще. Она была носителем возбудителя болезни.

Что? Ты серьезно?

Да. Я винила себя, но оказалось, что причина в ней. Она принесла болезнь и в Абердин, и на Шетленды. Я поняла это недавно, а потом она сама подтвердила это и призналась, что знала уже какое-то время.

Я смотрю на Шэй и не знаю, что сказать. Столько всего и сразу, что это трудно усвоить.

В это тяжело поверить.

Но машина уже начинает притормаживать, а значит, мы подъезжаем, и мне нужно сказать кое-что еще, с чем нельзя тянуть. Я откладываю все в сторону – потом разберемся.

Послушай, есть еще кое-что, о чем мне нужно тебе сказать. Извини.

За что?

Это касается нашего мысленного разговора. Знаешь, я долго сопротивлялся, но теперь понимаю, почему был против. Из-за Алекса.

Шэй смотрит на меня озадаченно. Из-за Алекса? Не понимаю. Что ты имеешь в виду?

По-моему, я рассказывал тебе, что он за человек и как манипулировал нами. Но раньше я не все понимал. Не понимал, например, почему он всегда так меня злит. А дело в том, что он поступал так же, как ты, делал то же, что и ты, но никогда не спрашивал разрешения. Просто залезал мне в голову и говорил, что нужно делать, а я в то время еще не умел ничего и был вынужден подчиняться. Я ненавидел Алекса.

Шэй качает головой. Хочешь сказать, он уже тогда, несколько лет назад, был выжившим?

Да. Еще до того, как женился на моей матери, до рождения Келли.

Я читаю ее мысли как открытую книгу и вижу: она мне не верит.

Этого не может быть, Кай. Болезни не существовало еще несколько месяцев назад, пока она не вырвалась за пределы лаборатории, в которой и была создана. Ты сам знаешь.

Я знаю то, что знаю. Он был одним из вас и был таким в течение многих лет.

Кай, ты ошибаешься. Может быть, он действительно хороший психолог и умелый манипулятор?

Если я не один из вас, это еще не значит, что я не понимаю, какие вы ведете игры в наших головах. Я же знаю.

Еще чего! Злюсь – и чем дальше, тем больше. Наговорила всего и хочет, чтобы я вот так вот запросто поверил ей на слово и безропотно принял. Нет!

Я выталкиваю ее из головы.

30
ШЭЙ

Кай? Кай? – снова зову я, но он делает вид, что не слышит. Усилием воли сдерживаю слезы, подступившие к глазам, отворачиваюсь и смотрю в окно. Довести разговор до конца было бы правильнее вслух, потому что когда Кай в моем разуме, я не могу оставаться вежливой и тактичной – он знает, что я ему не верю.

И точно так же я знала, что он не верит моим словам о Дженне.

Но Кай наверняка ошибается. Иначе быть не может. Ведь то, что он сказал, это сущее безумие.

Или нет? Молчу. Думаю. Даже если Алекс инфицировал себя в своей лаборатории на Шетлендах, это не могло случиться так давно. Использованная в лаборатории технология разрабатывалась в ЦЕРНе позднее, и в то время, о котором говорил Кай, ее еще не существовало.

Машина останавливается. Вокруг темно, льет дождь, и ничего не видно, но, похоже, мы на месте.

Только вот что это за место и где оно находится?

Аристотель берет на руки Чемберлена, и тот снова шипит.

– Пробежим к ангару, тут недалеко. Не отставайте! – говорит наш водитель, открывает дверцу и мчится в темноту.

Я спешу за ним, радуясь бьющим в лицо холодным струям. Кай следует за нами, и я ощущаю его колебания и нерешительность.

До открытой двери рукой подать, несколько метров, но я уже промокла. Ветер швыряет дверь на металлическую стену, подхватывает и с грохотом швыряет снова, пока кто-то не придерживает ее. Алекс, Фрейя и еще несколько человек уже здесь, остальные подходят.

– Плохая новость – погода, – говорит Алекс. – Мы не можем взлететь, пока не уляжется ветер. С другой стороны, они тоже не смогут ударить по нам с воздуха. – Он находит взглядом Кая, потом меня. – А вот теперь можно и поговорить – время есть.

Стулья вдоль стены, стол – что-то наподобие офиса с открытой планировкой. Мы все, включая Фрейю, Елену и Беатрис, садимся вместе, одной группой. Я чувствую, что начинаю паниковать, а Алекс просит принести чай и сэндвичи.

Нет, так не делается. Мне нужно предварительно поговорить наедине с Каем. Пытаюсь окликнуть его мысленно, но он упрямится и не отвечает.

– Кай, – негромко говорю я. – Нам необходимо кое о чем поговорить. Я не все еще тебе сказала. Извини.

– Ну же, садитесь, – обращается к нам Алекс. – Обсудим кое-что.

31
КАЙ

Фрейя и еще двое выживших – Елена и Беатрис – садятся.

– Я лучше постою, – говорю я.

– Как хочешь.

Шэй стоит рядом со мной; кот у нее под ногами. По ее словам, она не все мне сказала. Не успела. Интересно, что это может быть?

– Алекс – или мне называть тебя Ксандером? – кто эти люди, что приехали с тобой?

– Мы члены группы, которая называется «Мультиверсум». Я руководитель группы.

«Мультиверсум»? Бросаю взгляд на Шэй и вижу, что для нее это название имеет смысл.

– Это ведь какая-то коммуна, да? – спрашивает она. – С филиалами по всему свету? Что-то там насчет поклонения истине.

В его глазах удивление.

– Очень хорошо и в основном верно – за исключением части о поклонении истине. На самом деле мы занимаемся поиском истинного знания.

– Это вы делали на Шетлендах, искали истинное знание?

На Шетлендах? Они были на Шетлендах?

– Об этом мне рассказала девушка, которую мы знали как Келли – хотя на самом деле она ею не была, так ведь, Алекс? И за всем этим стоял ты. Ты Первый доктор. Ты создал антиматерию в подземной лаборатории на Шетлендах, и оттуда распространилась эпидемия.

Остальные переглядываются, они шокированы. Она действительно назвала Алекса Первым? Да, я всегда презирал его, но принять вот такое нелегко – неужели он ответственен за все обрушившееся на страну горе и сотни, даже тысячи смертей? Отец моей сестры, человек, с которым мы жили под одной крышей, который многие годы был женат на моей матери?

И до меня вдруг доходит, что он ничего не отрицает.

Я не сомневался, что он имеет какое-то отношение к исчезновению Келли, и вот теперь, когда решил дать ему шанс, поверить, такая новость?

В следующий момент я уже лечу к Алексу, движимый одним желанием: отомстить ему за все, что он сделал Келли. И словно они только и ждали этого, из группы «Мультиверсума» на меня бросаются трое.

Алекс качает головой.

– Кай, ты всегда был склонен принимать поспешные решения, не зная всех фактов.

– Фактов? – подает голос Шэй. – А как вам такие факты: вы проводили эксперименты над людьми, убивали их, вы вызвали эпидемию, которая уже убила миллионы и убьет еще больше.

– Мы не знали, что так случится, и глубоко об этом сожалеем, – отвечает Алекс. Но разве сожаления значат что-то на фоне таких последствий?

– Вы работали совместно с ПОНом? Создавали новое оружие? – спрашивает Шэй.

– У нас были свои цели, но… да, они думали, что мы делаем что-то для них. Сейчас они пытаются скрыть свою роль в том, что случилось, закопав нас всех.

– И в чем же заключались эти ваши цели?

– Мы пытались лечить рак, болезнь, также убивающую миллионы. У всех испытуемых, принимающих участие в шетлендских экспериментах, была последняя стадия рака, и пройти курс они согласились добровольно. Самое главное, у нас получилось. Мы были близки к успеху, когда произошла авария.

– Келли была всего лишь ребенком! – говорю я. – Твоей дочерью. И у нее не было рака. Как ты мог? – Я пытаюсь вырваться, но их трое, и мне с ними не справиться.

– Та девчонка-призрак, о которой ты говоришь, не была твоей сестрой. Разве Шэй тебе не объяснила? Она болела раком, и ее семья дала согласие на участие дочери в эксперименте. С ней мы добились успеха – она выжила после курса инъекции антиматерии, и раковых клеток в ней не осталось.

– Перестань! Довольно лжи – ты прекрасно знаешь, кто она. И ты «вылечил» ее огнем. Келли сожгли заживо, и тебе это прекрасно известно.

Алекс хмурит брови.

– Что еще она тебе рассказала? – Он качает головой. – Как ни грустно об этом говорить, она страдала психическим заболеванием, развившимся, скорее всего, в результате вторичного рака мозга, который был у нее еще до лечения. В конце бедняжка сама не знала, кто она такая, и погибла в пожаре после поломки ускорителя частиц. В том самом пожаре, который уничтожил весь исследовательский центр и большую часть построенных на острове объектов.

– Я не верю тебе. Это была Келли, я знаю свою сестру. И она знала такое, что могла знать только Келли.

Алекс снова качает головой.

– Как обычно, Кай, ты упрям и не желаешь признавать правду. Но хватит. Довольно бессмысленных пререканий – у нас мало времени. – Он переводит взгляд на Шэй, потом, по очереди, на Фрейю, Беатрис, Елену. – Присоединяйтесь к нам. Вступайте в «Мультиверсум». Вместе мы найдем ответы на все вопросы и сможем спасти нашу планету.

Неужели они поверят? Неужели купятся на пустые обещания?

Я снова пытаюсь вырваться.

– Отпустите меня!

– Минутку, Кай. Послушай меня. У тебя были проблемы. Ты не мог принять новые способности Шэй. Ты ищешь причину своих безрассудных реакций на нее, и тебе удобнее обвинить меня, еще одного выжившего, обладающего такими же способностями.

– Что?

– Ты не можешь смириться с тем, что Шэй не такая, как ты, что она превосходит тебя. Но я в этом не виноват. И она не виновата.

Алекс снова пускает в ход этот свой тон, мягкий, увещевательный, и все, что он говорит, звучит так правильно, но я знаю, что он пытается запутать меня, сбить с толку, и хочу только одного: уйти от него, от Шэй, от них всех – чертовски далеко.

Алекс кивает, и меня отпускают. Я поворачиваюсь и иду к двери. Прочь отсюда.

32
ШЭЙ

Ксандер смотрит на меня, и я не могу отвести взгляда. Да, теперь он Ксандер. Алекс – это кто-то, кого я знала до того, как узнала другие, касающиеся его факты. Так получилось, что новое имя помогает мне разделить его на две половинки.

Говорит ли он правду?

Усилием воли отрываю взгляд и увожу в сторону. Кай, я не могу потерять тебя. Но Фрейя уже ушла за ним, и дверь гулко хлопает по железной стене.

– Мне жаль, – говорит Алекс, и я уверена, что ему действительно жаль. – Я знаю, как трудно и больно быть другим, не похожим на остальных. Знаю, трудно и больно терять из-за этого близких. – Я слышу эхо собственной боли, и что-то даже подсказывает мне, кого он имеет в виду, кого потерял. Наверное, надо побежать за Каем, но я не могу оставить Алекса одного.

– Кого вы потеряли? Расскажите мне о ней.

Он смотрит на меня с любопытством – мол, зачем она спрашивает? – слегка склонив набок голову, потом кивает.

– У нее были длинные волнистые волосы и восхитительный шотландский акцент. Она была намного моложе меня. – Он снова останавливает на мне свой взгляд и хмурится. Видит что-то знакомое? В чертах лица? В волосах? – Она жила со своей тетей неподалеку от моего дома в Киллине, то есть дома моей бывшей, матери Кая.

– Ты ведь из Киллина, да, Шэй? – спрашивает Елена.

Я почти вижу, как это происходит, как складываются пазлы в голове Алекса, как они становятся на места, и картина наконец складывается. Киллин. Мама. Я. Интересно, дошло бы до него это, если бы я не спросила о ней? Может, да. Может, нет. Так или иначе, я уже спросила. Несмотря на свое решение никогда и ничего ему не говорить. Должно быть, есть во мне что-то, требовавшее, чтобы он узнал.

В его глазах неподдельное изумление.

– Я всегда замечал, что ты скрываешь что-то, когда смотришь на меня, но мне и в голову не приходило, что… Так ты дочь Мойры? И… моя?

Елена и Беатрис смотрят то на меня, то на него, и растерянность постепенно сменяется удивлением.

– Мойра сама ушла от меня. Взяла и исчезла. Оставила меня с разбитым сердцем. Но о тебе я не знал. Если бы знал, обязательно бы ее отыскал.

– Да. Мама говорила, что вы ни о чем не знаете. – А еще она говорила, что ушла, когда почувствовала некую аномалию. Что она могла почувствовать столько лет назад? Ответ приходит сам собой, и теперь в изумлении уже я. Изо всех сил стараюсь не выдать свои мысли и эмоции. Получается, Кай попал в точку, и Ксандер уже тогда был выжившим?

Как такое возможно? Не знаю, но судя по тому, что сказала и показала мама перед смертью, оно так и есть, и можно только удивляться, что я ничего не заметила раньше.

Надо было поверить Каю, когда он говорил о том же. Но теперь уже поздно.

– Ты всегда знала, что я твой отец? Даже при нашей первой встрече в Эдинбурге? – спрашивает Ксандер.

– Нет, тогда не знала. Мама открылась мне перед самой смертью.

– Ах, Мойра, – вздыхает он, и я вижу боль в его лице и ауре. – Но почему ты раньше не сказала, что я твой отец?

Причин много: мама, Кай, Келли, смерть миллионов.

Но назвать ему хотя бы одну из них я просто не успеваю.