Текст книги "Эффект пустоты (СИ)"

Автор книги: Тери Терри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

16

КЕЛЛИ

«Кафе Марбле» в Энгине мы находим как раз к обеду. Это оживленное стильное заведение, клиенты одеты неброско, но очень дорого.

Когда Шэй с Каем проходят в дверь и видят на столах тарелки с едой, я чувствую, как голодна Шэй.

Недовольная официантка подходит и смотрит на них несколько презрительно. Они выглядят неряшливо.

– Столик на двоих? – спрашивает она.

– Мы можем поговорить с Локи? – задает вопрос Шэй.

– Он должен быть здесь, но опаздывает. Вам нужен столик?

Они обмениваются взглядами. Денег у них нет.

– Да, – говорит Кай.

Официантка указывает на столик у входа на кухню и двери в уборную.

– Чем мы будем расплачиваться? – тихо спрашивает Шэй после ухода официантки.

– Сейчас я слишком голоден, чтобы беспокоиться об этом. Надеюсь, Локи появится и захочет угостить нас обедом. Или помоем им посуду.

Они изучают меню.

– По одной порции каждого блюда? – спрашивает Шэй, и Кай хохочет. Когда возвращается официантка с кувшином воды и хлебной корзинкой, хлеб исчезает так быстро, что, появившись следующий раз, она крайне удивлена.

– Можно нам еще хлеба? – спрашивает Шэй.

– Вы собираетесь делать заказ? – интересуется официантка, приподнимая бровь.

– Конечно.

Она приносит вторую корзинку, которая тоже быстро пустеет.

«Может, это Локи, вон там, у двери?» — говорю я. Парень лет двадцати с небольшим – очки в темной оправе, футболка с надписью: «Время относительно» — получает нагоняй от официантки прямо у входа в кафе.

Потом подходит к нам.

– Привет, я Локи, друг Ионы. Шэй и Кай, верно?

– Да – Шэй улыбается; она так рада видеть его, и он смеется в ответ.

– Джесс считает, что вы собираетесь съесть весь хлеб и сбежать. – Он уже хохочет. – Проголодались?

– Немного. Но у нас нет денег.

– Обед за мой счет; очень рекомендую пасту. Потом можете выдвигаться ко мне. – Он называет им адрес, объясняет, как добраться, делает вид, что наклоняется подсказать что-то из меню, и кладет в руку Шэй ключ. – Поспите или примите душ, или и то и другое. Я вернусь вечером.

17

ШЭЙ

В гостиной Локи, как и у Ионы в спальне, полно всякой техники, только ее здесь в тысячу раз больше – повсюду компьютеры, экраны, кабели. Все в полном, но творческом беспорядке. В углу крохотная кухня, возле стены – матрац. Есть еще ванная и спальня; дверь в нее не заперта, и за ней совершенный хаос.

– Примешь душ? – спрашивает Кай, а сам трет глаза.

Я качаю головой.

– Надо бы, но с полным животом лучше лечь спать.

Мы кое-как умудряемся разложить матрац и уже через несколько секунд засыпаем.

– Привет?..

Открываю глаза и вижу Локи. Сажусь. Кай тут же начинает шевелиться. За жалюзи темно – уже ночь.

Зеваю.

– Мы действительно проспали весь день?

– Значит, вам это было нужно, – говорит Локи. – Теперь лучше себя чувствуете?

– Думаю, разберемся, когда проснемся окончательно.

– Нужно обсудить кое-что, но вы не торопитесь. Первым делом мне требуется сбросить все ужасы общепита и капитализма с помощью шестнадцатого уровня «Марсианской резни».

Я встаю. Локи берет меня за руку и ведет к шкафу.

– Такое предложение: полотенца здесь, душ там. У меня есть кое-какая одежда, – он начинает шарить в шкафу, – это прежней подружки. Оставила в спешке. – Локи вручает мне ворох вещей. – Вот. Посмотри, может, что-нибудь подойдет.

Он переводит взгляд на Кая.

– «Ты крупнее меня, но, может быть, я что-нибудь… ага, есть. Примерь это. От старого приятеля.

– Тоже оставил в спешке? – спрашиваю я.

– А разве по-другому бывает? – ухмыляется Локи.

Я принимаю душ, потом идет мыться Кай. Перебираю вещи бывшей подружки Локи; здесь одежда разных размеров, и некоторые вещи подойдут. Выхожу в зал – Локи с мрачной решимостью палит в космических пришельцев.

С телеэкрана на стене передают новости. Появляется карта карантинных зон Шотландии, и у меня перехватывает дыхание – настолько разрослись красные районы. Теперь они протянулись за Керн-гормские горы и окружают Инвернесс.

Когда Кай возвращается из ванной в чужой, маленькой ему одежде, Локи свистит и выключает игру.

Пришло время поговорить.

– Как много ты знаешь? спрашиваю я у Локи.

– Теорию относительности. Как приготовить почти съедобное суфле. Очень много о компьютерах, но чтобы рассказать все, вам придется слушать несколько дней. – Я поднимаю брови, и он ухмыляется. – А, ты имеешь в виду более узкую область? Иона рассказала, что вам нужно на Шетлен-ды, и немного о том, для чего. Там можно найти ключ к тайне, что разразившаяся в Соединенном Королевстве эпидемия – дело рук человеческих. И вы хотите узнать, как ее можно остановить.

– Иона сказала, что побережье охраняется. Мы сможем попасть туда?

– Сможете. Это нелегально и неудобно. Существуют суда, которые за плату перевозят пассажиров, желающих бежать от эпидемии в другие страны Европы. Я нашел одно; оно останавливается на Шетлендах по пути в Норвегию. Но это стоит денег, и немалых. А вы на мели, верно?

Мы с Каем растерянно переглядываемся.

– Да, у нас в карманах ни гроша.

– У меня есть друзья с набитыми карманами.

Придется рассказать им о вас. Если я попрошу, они помогут.

– Кто они?

– Входят в онлайн-группу, в которой состоит Иона. Вот откуда мы знаем друг друга. Она доверяет им, как и я.

Мы с Каем снова переглядываемся.

– Мне хотелось бы, чтобы о нас знали как можно меньше людей, – говорит Кай. – Ради них самих, да и ради нас тоже.

– Понимаю.

– Можно мне поговорить с Ионой? – спрашиваю я.

– Конечно. Я в курсе, что вы были на связи через ее блог, но если хочешь, можешь использовать нашу систему. В том смысле, что ты будешь писать под моим ником. Все зашифровано и защищено. Даже если кто-то перехватит и раскодирует ваш разговор, то не сможет отследить источники.

– Ладно, звучит неплохо.

– Подожди, сначала я.

Его пальцы быстро бегают по клавиатуре, набирая затейливый логин – но не так быстро, чтобы я не смогла увидеть, а значит, и запомнить его.

На экране появляется аватар в форме сердца.

LOL: Вызываю ПАН.

Раздается свистящий звук.

ПАН: Привет, LOL, много сердец разбил за последнее время?

LOL: Увы, нет. Но у меня в доме гости. Очень…

(он смотрит на меня) кудрявые.

ПАН: Кудрявые? Это годится!

LOL: ПАН, это ты?

ПАН: Ура, ты молодчина! LOL занимается вашей проблемой?

LOL: Да, похоже, что да. Он хочет профинансировать нас через группу, в которую вы оба входите. Это безопасно?

ПАН: Это круто, с ними все в порядке.

LOL: Хотелось бы поговорить по-настоящему.

ПАН: Мне тоже. Но лучше не будем. (((ОБНИМАШ-КИ)))

LOL: (((ОБНИМАШКИ)))

Оборачиваюсь к Локи с Каем. Кай, читавший через мое плечо, кивает.

– Да, порядок, давайте так и сделаем, – говорю я.

– Можешь побольше рассказать о том, что нас ждет? – спрашивает Кай.

– Удовольствия вы не получите. Переполненные суда, управляемые людьми, которые за деньги готовы пойти на что угодно.

– Куда они плывут?

– Куда могут. Некоторое время назад они проскальзывали в разные точки на карте Европы довольно успешно; теперь кордоны стали плотнее, и все усложнилось. В некоторых странах высаживать людей им не разрешают. В других беженцев помещают в карантинные лагеря. В нескольких случились вспышки заболевания, и их изолировали – оставили без медицинской помощи и вообще без всякой поддержки. И само плавание связано с риском: вас может арестовать береговая охрана. Некоторые суда погибли в бурном море.

– О боже мой, – вздыхаю я. – Не знала, что все настолько плохо. Если это так, почему люди стремятся уехать?

– Все очень просто: оставаться страшнее. – Локи берет пульт управления, находит круглосуточный новостной канал с последними данными по зонам карантина. Экран заполняется картой.

– Что? Теперь и в Инвернессе тоже? – восклицает Кай.

Да, а значит, Элгин в кольце. Эпидемия распространяется от Инвернесса вверху до Абердина внизу. За последнюю неделю эпидемия сделала стремительный рывок.

– И поэтому люди готовы на любой риск, лишь бы уехать, – заключаю я. – Они в ловушке.

– Точно.

– А как насчет тебя, Локи? Ты хочешь бежать? – спрашиваю я.

– Я? Ни за что! Я, должно быть, какое-то исключение, иначе наверняка уже подхватил бы что-нибудь жуткое, – отвечает он и подмигивает, но за его бравадой прячется страх.

– Едем с нами, – предлагаю я.

Он мотает головой.

– Я не могу бежать. Слишком многие люди, которые слишком много значат для меня, не в состоянии уехать отсюда, – смущенно признается он, потом пожимает плечами. – Но я на всякий случай проверил по Шетлендам всю информацию, которая будет полезна для вас. Однако странно, что по этой теме образовалось что-то вроде информационного вакуума. Чтобы даже это получить, пришлось хакнуть.

Локи включает другой экран и показывает нам свежие спутниковые снимки Шетлендских островов с главным в центре, потом увеличивает изображение.

– Как видите, там, где все полностью уничтожено взрывами и пожарами, образовались обширные выжженные пространства. Но хотя не вся территория пострадала, возвращаться никому не разрешают. На других островах еще оставались люди, но потом их эвакуировали – якобы из-за загрязнения окружающей среды.

– Якобы? Ты полагаешь, есть другая причина? – спрашивает Кай.

– Должно быть что-то еще, раз существуют такие ограничения на доступ в те места. Я хочу сказать, что все имеющееся там на настоящий момент – это временная база ВВС, организованная для наблюдения за морем и международными силами, входящими в состав кордона. – Он регулирует изображение и показывает нам базу. – А еще разные чиновники, команды зачистки и так далее в местечке Саллом-Во, которые занимаются тем, чем занимаются. Но их не так много, как можно подумать, и о них почти ничего не говорят. Нигде – ни официально, ни неофициально.

– Возможно, на фоне всего, что сейчас происходит в Шотландии и Англии, это не кажется таким уж важным, – высказывает предположение Кай.

– Может, это и верно, но лишь отчасти. Весьма любопытно. Там определенно происходило или происходит что-то в высшей степени странное. Надеюсь, вы узнаете, что именно.

– Можно мне еще раз посмотреть на главный остров Шетлендов? – спрашиваю я.

– Конечно. – Локи показывает, как увеличивать и уменьшать картинку на огромном экране, и я беру управление в свои руки.

«Келли, ты видишь место, куда нам нужно?»

Она изучает изображение. «Где это нефтехранилище?»

– Где Саллом-Во? – спрашиваю я у Локи, и он показывает на точку.

«Увеличь ее и сдвинься влево. Да, это здесь, в этой части острова. – Келли придвигается ближе к экрану. – Где-то здесь я выбралась из исследовательского института. И потом пошла вот туда, вверх, где-то там дом Первого».

У Локи имеются и карты Шетлендских островов; я в деталях изучаю их, закрепляя в памяти.

Келли переводит взгляд со спутниковых снимков на карты и обратно.

«Дл, это определенно то место». Она указывает на пятнышко, выдающееся в море, вблизи верхней оконечности острова.

Я увеличиваю изображение. Хотя Саллом-Во совсем близко, этот участок пострадал меньше остальных. Он почти полностью окружен водой, только узкая полоска суши связывает его с островом. Это безжизненная обрывистая коса. И весь пейзаж какой-то зловещий, окрашенный в жуткие красноватые тона.

И вот туда мы направляемся.

18

КЕЛЛИ

Уже пора уходить. Локи настроил, по его словам неотслеживаемую линию связи, чтобы Кай мог позвонить маме: после долгих дебатов они решили, что информация от нее перевешивает риски. Но я могу сказать, что Каю, как и мне, просто хочется услышать ее голос.

Приближаюсь к Каю, чего в последнее время не делала; достаточно близко, чтобы слышать мамин голос.

– Привет, мама!

– Кай! Где ты? С тобой все нормально? И с Шэй?

– Не могу сказать, а так – да и да.

– Во что ты влез?

– Мы делаем только то, что правильно, клянусь тебе.

Небольшая пауза.

– Я тебе верю, но…

– Я не могу разговаривать долго, и у меня к тебе вопрос.

– Какой?

– Есть какой-нибудь прогресс по вопросу происхождения абердинского гриппа?

– Нет. Носитель болезни нам в руки пока не дается. Нам нужны выжившие, пришли ко мне Шэй.

Локи машет руками – безопасное время разговора заканчивается через несколько секунд.

– Мне нужно идти.

– Ich hab dich lieb.

– Я тебя тоже люблю, мама. Никогда об этом не забывай. – Связь прерывается.

«Я тоже ее люблю».

Кай стоит на месте, и в глазах такая боль, что моя злость к нему отступает. Ладонь Шэй проскальзывает ему в руку.

– Готовы отправляться? – спрашивает Локи.

Выходим за ним в заднюю дверь, идем по проулку, несколько секунд ждем. Подъезжает фургон. Локи передает Каю рюкзак, набитый едой и бутылками с водой, потом быстро обнимает его и Шэй. Стучит в дверь фургона, и она открывается.

Внутри множество глаз. Люди немного сдвигаются, дают место Каю и Шэй, хотя это непросто. В микрофургоне стандартного размера уже двое мужчин, три женщины, орущий младенец и столько ерзающих детей, что не сосчитать.

Делаю шаг назад и говорю Шэй: «Я поеду наверху».

19

ШЭЙ

Фургон трясется по ухабам и кренится на выбоинах. Не переставая плачет ребенок, одного из мальчишек рвет. От запаха меня тошнит, и я жалею, что не могу присоединиться к Келли.

Кай отгораживает меня собой от стены фургона. Хотя он так близко, от нехватки воздуха и пространства мне хочется кричать.

Когда мы наконец останавливаемся и дверь открывается, я с облегчением вдыхаю свежий морской воздух и слышу неподалеку шум волн. Фургон спрятался за деревьями в конце узкого переулка. Теперь я могу лучше рассмотреть остальных. Испуганные, слегка испачканные рвотой, в других обстоятельствах они казались бы совершенно обычными людьми, типичными семьями, например из Киллина.

До того, как пришел грипп, так и было.

Нам велят вести себя тихо и двигаться быстро.

К узкому каменистому берегу ведет, петляя, тропинка. Сегодня ветрено, и на море неспокойно. Недалеко от берега на якоре стоит рыбацкое судно приличного размера, и меня ободряет мысль, что не придется так тесниться, как в фургоне.

Нам говорят забираться в шлюпку по четверо, что мы и делаем, наполовину промокнув во время посадки. Вода ледяная. Качаясь на волнах, двигаемся от берега в сторону рыбацкого судна, а потом карабкаемся по одному вверх по лестнице, которая тошнотворно кренится при каждом ударе волны. В темноте собралось уже столько народу, что хотя мы на открытой палубе, дышать снова становится трудно.

– Вот это приключение, – шепчу я Каю.

– К счастью, мне нравится стоять так близко к тебе, хотя насчет остальных я не уверен, – шепчет он в ответ.

У Келли озабоченное лицо. «Здесь столько народа, ты уверена, что это безопасной»

«Уверена», – отвечаю я, но скорее потому, что хочу убедить в этом себя. Келли покидает палубу и устраивается на крыше рубки управления, и я снова испытываю желание присоединиться к ней.

«Тогда и я уверена, – говорит она. – Забирайся ко мне!»

«У меня такое чувство, что лучше этого не делать».

Мы, похоже, последние, кого взяли на борт, и это не может не радовать. Поднимают якорь, и вскоре мы выходим в море. Нам напоминают, что необходимо соблюдать тишину, поскольку звук над водой разносится далеко, а поблизости могут находиться патрули.

В июле так далеко к северу по-настоящему не темнеет, хотя уже очень поздно. Звезды прячутся за облаками, на судне не горят огни, но лица отражают призрачный свет белой ночи. По мере того как удаляется смутная тень, обозначающая берег Шотландии, качка становится сильнее. Какая-то женщина беззвучно рыдает в объятиях мужчины, тот убаюкивает ее. Пассажиры то и дело шикают на детей.

Мать укачивает на руках совсем маленькую плачущую девочку. Та кричит все сильнее, и мамаша стискивает и трясет ребенка, но плач не прекращается.

– Простите – шепчет мать окружающим. – Она нездорова, она не успокоится, и… – Поняв, что сказала лишнее, женщина замолкает на полуслове. – Нет, нет, это не то, что вы подумали!

Люди на палубе шарахаются от женщины с ребенком. Девочка снова кричит, и по толпе пробегает гневный ропот.

Чувствую, как все вокруг пропитывается ненавистью и страхом: девочка принесла на борт болезнь, мы все заразимся и умрем.

– Ш-ш-ш-ш! – шипит один из членов команды. Кто-то говорит ему о ребенке, и у матроса от испуга вытягивается лицо.

Женщина прижимает девочку к борту и заслоняет собой. Крик становится глуше, слабеет.

Со своего насеста слетает Келли и, приблизившись к матери с ребенком, подает мне знак.

«Шэй, она сжимает своего ребенка слишком сильно!»

«Что?»

«Девочка не может дышать, сделай что-нибудь!»

Протолкнувшись к матери, трогаю ее за плечо. От прикосновения она вздрагивает.

– Дайте мне, – говорю я. – У меня она перестанет плакать; я умею. – Ободряюще улыбаюсь ей, но женщина пугается, словно я собираюсь выбросить ребенка за борт. Похоже, мать уже думала, что кто-нибудь из пассажиров может пойти на такое, поэтому сжимает девочку еще сильнее.

Я прикасаюсь мысленно, стираю страхи и недоверие к себе. Женщина расслабляется, ребенок умолкает на секунду, но потом кричит с новой силой.

Мать передает девочку мне. Я ничего не знаю о детях – полный ноль. Но принимаюсь баюкать ребенка, вызывая в голове вереницу успокаивающих, мягких и радостных мыслей, и это помогает – малышка умолкает.

Поднимаю глаза и вижу на лицах пассажиров все тот же страх и злость. Отвлекаюсь, и девочка, словно почувствовав через меня исходящую от них угрозу, открывает рот, чтобы закричать снова, но вдох получается судорожным, легкие переполняются, и вместо того, чтобы заплакать, она кашляет.

– У нее не абердинский грипп, она просто простудилась. Отойдите! – говорю я окружающим. Девочка снова кашляет, а потом затихает.

Люди вокруг смущенно шаркают ногами; им стыдно. Я отдаю ребенка матери.

Но очень скоро все забывают про девочку, патрули и эпидемию, от которой бегут, и даже про то, куда мы направляемся. Качка становится все сильнее. Судно переваливается с борта на борт; оно взлетает на гребень волны и проваливается, и так раз за разом.

Теперь мы больше боимся моря, чем чего-то еще.

20

КЕЛЛИ

Иногда я радуюсь тому, какой стала. Очень многие страдают от морской болезни: кого-то рвет за борт, но большинство – на палубу. Даже вдалеке от них я очень довольна, что больше не чувствую запахов.

К рассвету море успокаивается, и это переполненное страданием судно крадется сквозь туман к Шетлендским островам. Обогнув береговой выступ, оно проскальзывает в пещеру.

– Вы, двое. – Один из членов команды показывает на Кая и Шэй. – Вы здесь сходите?

– Да, – отвечает Кай.

– До темноты мы останемся в этой пещере. Скоро вас отвезут на берег.

Команда бросает якорь, потом на воду спускается шлюпка.

– Подожди. – На плечо Шэй ложится чья-то рука; это мать девочки. – Спасибо. За прошлую ночь.

Шэй неловко пожимает плечами.

– Пожалуйста. Надеюсь, вы будете счастливы там, куда едете – в Норвегию, не так ли?

– Да. Вообще-то зависит от моря, так мне кажется, но по плану – в Норвегии. А вы покидаете нас сейчас? Почему?

– У нас тут кое-какие дела.

– Удачи вам.

– Вам пора, – напоминает моряк.

Кай и Шэй спускается по трапу в шлюпку. Остальные машут им, желают удачи, и они машут в ответ. Вода сейчас – как зеркало; после прошлой ночи даже не верится, что это то же самое море.

Шлюпка покидает пещеру, идет вдоль берега. Моряк направляет ее в небольшую бухту.

– Когда будете готовы покинуть эти места, возвращайтесь в ту же пещеру. В ней останавливаются несколько наших судов; не могу сказать, в какие именно дни, это зависит от обстоятельств.

– Как же мы до нее доберемся, не имея лодки?

Моряк неопределенно хмыкает. Кай и Шэй переглядываются.

«Выбрось его за борт и захвати шлюпку».

«Келли!» — Шэй шокирована.

«Пусть добирается вплавь».

«Так нельзя! Она может им понадобиться».

«Она нужна тебе. Кай умеет плавать, а ты нет, судя по переправе через реку».

«Мы где-нибудь найдем другую лодку. Все будет хорошо.

Приблизившись к берегу, моряк заводит шлюпку в небольшой заливчик, весь обрамленный высокими скалами.

– Как же мы заберемся наверх? – спрашивает Шэй.

– Это ваша проблема. А теперь вылезайте.

21

ШЭЙ

Мы стоим на каменистом берегу. Позади мягко плещутся морские волны; впереди высятся скалы. Слева струится водопад. Справа в скалах видна расщелина – вот где можно подняться наверх, на травянистый склон. Слышны только шум моря да крики чаек. Место уединенное, пустынное – красота.

Кай показывает на расщелину, которую я рассматриваю.

– Поднимемся там?

– Да, но не сейчас.

– Что ты задумала?

– Вон там – помыться, – отвечаю, указывая на водопад. – Вот здесь – поесть. – Я обвожу рукой место на берегу, где мы стоим. – Потом добраться до травки и поспать на солнышке.

Кай улыбается.

– Мне нравится ход твоих мыслей.

А Келли хмурится, скрещивает руки на груди.

«Разве мы не должны двигаться дальше?»

– Келли считает, что нам нужно идти.

– Нам требуется отдых, Келли, и немного сна, иначе толку от нас не будет, – говорит Кай.

«Отлично. Тогда я проверю, как обстоят дела». Темным пятном она уносится вверх по скалам.

– Наперегонки! – восклицает Кай и устремляется к водопаду, на ходу сбрасывая рубашку.

Потом мы лежим наверху, на покрытом травой склоне, и тяжело дышим. Подъем был трудным. Пищи и воды у нас почти не осталось; приходится рассчитывать, что продукты найдутся там, куда идем.

Когда дыхание успокаивается, я поворачиваюсь на бок и, опираясь на локоть, склоняюсь над Каем. Целую его; он отвечает поцелуем раз, другой, а затем, как всегда, медлит, замирает, немного отстраняется и смотрит на меня. Зрачки расширены, сердце бьется учащенно, но он удерживает меня на расстоянии вытянутой руки, словно боится того, что может последовать за еще одним поцелуем.

Согревшись на солнцепеке, мы вскоре начинаем дремать. Моя голова лежит на груди Кая, его руки обнимают меня, и я слышу, как под моей щекой стучит его сердце: тук-тук, тук-тук. Он гладит мои волосы.

Мысли путаются, и в полусне я куда-то плыву. Знаю, что нужно поспать, но пока не хочу впадать в забытье, хочу остаться здесь, с Каем, под теплым солнцем, греющим кожу, слушать биение его сердца и музыку моря, звучащую где-то внизу.

Даже не заметив, выхожу из тела и касаюсь мира вокруг – травы, пульсирующей жизнью, насекомых, пауков и тех, кто роет землю, рыб в воде и птиц в воздухе.

И самого острова.

Остров живой – у земли и скал есть память и есть цель. Ему нанесли рану, но он исцелится и будет жить дальше.

Здесь, прямо возле меня, присутствует еще одна жизнь; она отдельная, но тесно связана и переплетена с моей, как эта рука, зарывшаяся в мои волосы.

Мысленно касаюсь сознания Кая. Он тоже почти уснул, но вдруг вздрагивает и пробуждается. Трясет головой, и я понимаю, что ему не нравится мое вторжение.

– Прости, – шепчу я и покидаю его.

Сердце Кая все так же бьется под щекой, а руки обнимают меня, но я чувствую, что меня не пустили, и я одна.