Текст книги "Эффект пустоты (СИ)"

Автор книги: Тери Терри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

6

ШЭЙ

На следующее утро я говорю Каю, что поступлю так, как сказала его мама, но не сейчас. Есть две вещи, которые мне перед этим нужно сделать: узнать, все ли в порядке у Ионы и ее семьи, и помочь чем можно здесь, в Киллине.

Согласно картам Би-би-си, которые показывают в выпуске новостей поздно вечером, теперь весь Троссекс в зоне карантина, а это значит, что и ферма Ионы тоже. Несмотря на поздний час, я уже почти решилась позвонить ей, но потом испугалась.

«Ты ничего не узнаешь, пока не позвонишь, – говорит Келли. – Я же тебе сказала прошлым вечером: на карте, которую я видела, внутри красных карантинных зон есть зеленые кружочки».

«А что, если никто не ответит? Что, если… – Я сглатываю. – Что, если случилось самое худшее? Не уверена, что хочу об этом знать».

– Позвони Ионе, – говорит Кай; он словно подслушивал наш с Келли разговор. – Если с ней все в порядке, она наверняка ужасно о тебе волнуется.

Он прав, и его слова заставляют меня наконец сделать это. Мы с Каем на ночь ставили телефоны заряжаться, и я забираю свой наверх, в свою комнату, и закрываю дверь.

Келли, моя тень, взлетела по лестнице и уже раскинулась на кровати.

Сажусь возле нее.

– Ты можешь уйти? Пожалуйста. Дай мне сделать это одной.

Она садится, склоняет голову набок. Выглядит она, как тень в освещенной комнате, и глаза, уставшие за день от огня, дыма и множества красок, отдыхают на ней. Она улыбается.

«Да, конечно, я уйду. И хочешь знать почему. Потому что ты просишь меня. – Она встает и направляется к двери. – Понимаешь, нам нужно ладить. Если ты будешь обращаться со мной нормально, я смогу тебе помочь». Ее темные глаза – это глаза или просто более темные пятна на тени? – смотрят в мои. «Мы можем помочь друг другу». Она поворачивается, меняет форму, просачивается под дверь и исчезает.

Качаю головой. Я сошла с ума, рехнулась. Не тронулась, не сбрендила, не чокнулась – я вышла на высший уровень: у меня полностью и окончательно поехала крыша.

Но теперь я, по крайней мере, одна.

Прежде чем набрать номер, долго смотрю на телефон.

Один гудок… второй… третий…

– Алло?

– Иона?

– О мой бог. Это ты, Шэй?

– Я боялась звонить. Не знала, ответишь ты или нет, и…

– Кай нашел тебя? Почему он мне не сообщил?

– У него разрядился телефон, и у меня тоже. Мы только вчера вернулись в Киллин, а домой попали поздно вечером.

– Ты болела? Не понимаю. Я думала, все, кто заболевает… ну что они…

– Умирают. Так обычно и бывает. И… и… Мама умерла, Иона. – Теперь я плачу, и мне так хочется, чтобы Иона оказалась в этой комнате, а не на том конце телефонной линии. Хочется, чтобы со мною был кто-нибудь, знающий меня и знавший маму, знавший нас одновременно; он поймет, кого я потеряла.

Иона тоже плачет.

– Мне так жаль, так жаль. Я любила твою маму, – с трудом выговаривает она сквозь слезы.

– Знаю, – отвечаю я, всхлипывая, и нам обеим требуется некоторое время, чтобы прийти в себя и продолжить разговор.

– Иона, ты не должна никому рассказывать о том, что сейчас узнаешь. – Понимаю, что мне самой нельзя с ней об этом говорить, но это Иона. Кроме того, ей многое известно. Если ее социальная сеть до сих пор функционирует и источники работают, и если там появляется информация о происходящем, то она будет в курсе.

– Конечно. Обещаю.

– Я переболела этим, но не умерла.

– О мой бог. Ты выжившая?

– У Кая мама доктор-эпидемиолог, она в оперативной группе, изучающей болезнь в Ньюкасле. Она говорит, что нам нужно идти к военным и рассказать им обо мне, и они меня к ней доставят. Что у меня, быть может, ключ к спасению остальных людей.

– Не делай этого. Не говори никому. – Голос Ионы звучит резко.

– Почему?

– О выживших ходят разные слухи. Что они похожи на ведьм или вроде того.

– Прекрасно.

– И что они действительно опасны: умеют разговаривать с мертвыми, могут заставить человека сделать что-нибудь такое, чего он не хочет.

– Где ты такое слышала? – спрашиваю я, автоматически вживаясь в роль скептика «Встряски» и стараясь не задумываться о том, что сказала Иона. Разговаривают с мертвыми? Контролируют людей?

У меня сжимается сердце. Разве не этим я занимаюсь?

– Официально ничего не сообщается, но люди боятся выживших. Выжившей быть опасно.

– Разве это не еще одна причина, чтобы пойти к военным? Пусть они обо всем позаботятся.

 – Я не знаю. Источники сообщают, что военные забирают выживших, и больше их никто не видит. Это хорошо или плохо?

– Подожди минутку. Мама Кая говорит, что военные не смогли найти ни одного выжившего. Они либо исчезают, либо убивают себя.

– И что из этого правда? Мне это совсем не нравится.

– Мне тоже.

– Тебе нужно уехать, Шэй, и спрятаться.

О паранойе Ионы ходят легенды. Если запахло теорией заговора, она тут как тут. Но я тоже встревожена.

– Будь осторожна, – говорит она. – Если потребуется помощь, используй «Встряску»; можешь писать мне там.

Мы разговариваем еще. Семейная ферма Ионы попала в кластер, свободный от абердинского гриппа. Они сами изолировали себя от мира. Заблокировали свои частные дороги; один из ее братьев несет дежурство вместе с соседом; оба вооружились дробовиками. У них есть генераторы, а значит, электричество, и они могут прожить в изоляции сколько нужно.

Проходит довольно много времени, прежде чем мы начинаем прощаться. Но всякий раз появляется тема, на которую нужно поговорить, а за ней другая и третья.

Когда мы все-таки заканчиваем и Иона вешает трубку, я слушаю гудки и смотрю на телефон в своей руке. Потом отключаю его, беру ноутбук и ввожу в поисковую строку: «Выжившие после абердинского гриппа».

И вскоре жалею об этом.

7

КЕЛЛИ

Не может же Шэй все еще разговаривать по телефону? Я наконец устаю ждать и проскальзываю под дверь.

«Шэй?»

Никакой реакции.

Словно прочитав мои мысли, следом входит Кай.

Шэй смотрит на нас, ее щеки мокрые от слез.

С ней все в порядке. Иона и ее семья в порядке.

Кай обнимает Шэй и прижимает к себе.

8

ШЭЙ

Мы подруливаем к парку, когда из него выезжают армейские грузовики. Лиззи стоит, сложив руки на груди, и смотрит им вслед.

– Что происходит? – Испрашивает ее Кай. Они уезжают. Бросают нас, предоставляя самим себе.

Что?

– Это правда. Нам оставили список, так что можно продолжить осмотр еще не проверенных улиц, но помогать нам больше никто не будет. Они покидают зону карантина.

Кай берет меня за руку, тянет прочь от Лиззи, к дороге.

– Надо рассказать им про тебя сейчас. Пусть возьмут с собой.

– Нет. Разве ты не видишь – Лиззи и остальные теперь еще больше нуждаются в нашей помощи. Мы не можем их бросить.

– Поверь, я знаю, что ты чувствуешь. Но что, если в тебе заключен ответ на все происходящее? Что, если ты можешь уберечь остальные поселки и города от того, что случилось в Киллине?

Последний грузовик покидает парк. Кай хочет подойти к дороге, собирается помахать водителю, и я прихожу в ярость. Это моя жизнь, он не имеет права решать за меня.

Я ему не позволю.

– Стой где стоишь!

Он резко, на полушаге, останавливается, но пробует продолжить движение к дороге; я вижу это по усилию на его лице, по напрягшимся мускулам.

Грузовик исчезает за поворотом. Внезапно освободившись, Кай едва не падает вперед.

Теперь он приходит в ярость.

– Что ты со мной сделала? Ты велела остаться на месте, и я не смог пошевелиться. Как ты это сделала?

– Как ты мог пойти рассказывать им про меня, если я сказала этого не делать? Это моя жизнь и мой выбор.

– Только если ты в своем уме! Здесь ты ничем не можешь помочь. Ничем. А если уедешь, ты сможешь помочь очень многим.

– Ты не имеешь права принимать за меня решения!

– А ты за меня имеешь? Как ты вообще это сделала?

Как мне ответить, если я сама не знаю? Поворачиваюсь и иду прочь.

9

КЕЛЛИ

Никогда не видела Кая таким злым. Шэй влезла ему в голову и не скрывала этого, словно хотела, чтобы он понял, что именно она сделала. И он понял. Не до конца, но кое-что понял.

Подходят Лиззи и Джейми. Лиззи взмахивает планшеткой.

– Это список непроверенных улиц. Одному из вас надо ехать на грузовике с Джейми, остальные займутся здесь.

– Я поеду, – одновременно произносят Кай и Шэй.

Лиззи смотрит на их расстроенные лица.

– Один из вас поедет, другой останется.

Шэй молча направляется к грузовику, Джейми идет за ней.

– У вас двоих все в порядке? – спрашивает у Кая Лиззи.

– Не знаю.

– У нас и без ссор между своими хватает забот.

– А у тебя все нормально?

Она пожимает плечами.

– Я жива. А это немаловажно. Боюсь, к концу дня не смогу сказать того же о тех, кто остался. – Она делает движение рукой в сторону палатки.

– Некоторые могут выжить.

– Я такого не видала и радуюсь этому.

Он поворачивается к ней, задирает бровь.

– Почему?

– Ты не слыхал? Выжившие меняются. Думаю, они теперь даже не люди.

– Что ты имеешь в виду?

Лиззи дергает плечом.

– Они умеют разговаривать с покойниками, и это сводит их с ума. – Она стучит себя по голове. – Склонны к самоубийству, и даже хуже: могут других людей подталкивать к тому, чтобы они тоже убивали себя. Просто велят, и люди делают это. Лучше сгореть в огне.

Я не отрываясь смотрю на Лиззи. Я выжила, и все же они отправили меня в огонь. Значит, они думали, как она? Вот почему они так сделали?

Ее слова действуют на меня как пощечина. Я в ответ бью ее по лицу; она не чувствует, но мне тем не менее становится легче.

10

ШЭЙ

Джейми останавливает грузовик у первого дома.

Он не стучит, просто открывает дверь, она не заперта. Большинство жителей Киллина не запирали двери, и это облегчает нам работу.

Искоса посмотрев на меня, он вздыхает.

– Похоже, носить сегодня мне придется одному. Делаем так: проверяем каждую комнату. Ты наверху, я внизу. Если кого найдешь, зови.

Нервничая из-за того, что могу увидеть и почувствовать, поднимаюсь по лестнице. Даже моей воображаемой подружки нет: Келли осталась с Каем. Удивляюсь себе, но мне хочется, чтобы она была рядом. В последнее время чувствую себя спокойнее, если Келли неподалеку.

Кай так разозлился. Наверное, бросит меня после сегодняшнего. И Келли с ним уйдет, она же его сестра. Во мне еще тлеет уголек ярости, и я стараюсь уберечь, раздуть его – боюсь, что если он погаснет, то боль и страх потери Кая победят.

И вот я наверху. Первая дверь – в спальню. Она выглядит нежилой, как гостевая комната, и пуста.

Вторая дверь: ванная. Пусто.

Я перевожу дух. Осталась еще одна дверь. Иду к ней и, даже не успев открыть, уже знаю. Они там; их двое. Ко мне пробивается струйка, струйка сдвоенных мыслей.

– Джейми! – зову я. – Поднимайся.

На постели молча и неподвижно лежат двое – мужчина и женщина. Залитые кровью глаза слепо смотрят вверх. У них седые волосы; похоже, это чьи-то бабушка и дедушка. И руки, лежащие между телами… они сцеплены. Пальцы переплетены.

Мы перемещаемся от дома к дому. Тела бесцеремонно свалены в кузове автомобиля. У Джейми отсутствующий взгляд, говорящий, что он не здесь; он бросает в кучу тело десятилетней девочки рядом с трупом ее матери. Он где-то далеко: может, на ферме, носит мешки с картошкой.

Теперь, когда я знаю как, мертвых находить легко. Струйки, которые я ощутила, обнаружив первых, похожи на отпечатки ног; я иду по следу мыслей, оставшихся после смерти. Безошибочно привожу Джейми к следующему телу, потом к другому, и он начинает странно на меня поглядывать.

Однако чтобы находить их, я должна снять свою защиту, и меня разрывают боль и ужас их последних видений. Начинаю понимать, почему многие из выживших кончают жизнь самоубийством – если это правда.

А потом вдруг чувствую что-то новое.

Что-то чрезвычайно важное, происходящее прямо сейчас.

Кто-то еще жив.

11

КЕЛЛИ

Приближаются два армейских джипа.

Услышав их, из палатки выходит Лиззи, Кай идет сразу за ней.

– Они что, передумали? – спрашивает Лиззи. – Решили все-таки помочь?

Джипы останавливаются возле нас; внутри военные в костюмах биозащиты. Один из них – тот солдат, который был здесь раньше за старшего, но теперь он подчиняется кому-то еще.

Они выходят из джипа, и этот «кто-то еще» улыбается за визором шлема. Мне эта улыбка не нравится.

– Добрый день. Лейтенант Киркланд-Смит, к вашим услугам. Где Шэй Макаллистер?

12

ШЭЙ

Я объясняю Джейми, что нам нужно вернуться назад, спуститься с холма и повернуть за угол. На этой улице нам нечего делать, возражает он; ее уже проверили. Но я настаиваю, и он едет туда.

Пока мы едем, след боли становится сильнее.

– Останови здесь, – говорю я возле ветхого коттеджа, стоящего особняком в конце улицы. Вокруг него высокая трава, по саду разбросан хлам.

Мы выходим и направляемся к дому. Я медлю у порога, потом стучу в дверь вместо того, чтобы просто толкнуть ее. Затем открываю и захожу.

– Привет!

Джейми странно смотрит на меня, но тут сверху доносится звук какого-то движения. Мы спешим к лестнице.

В доме беспорядок, повсюду запах испорченных продуктов и грязной посуды, которая навалена кучами; на лестнице валяется одежда, и нам приходится через нее перешагивать.

Поднявшись наверх, мы проходим мимо первой двери, потом второй, а вот за третьей в самом конце холла я кого-то чувствую. Шагаю уверенно, и Джейми, уже привыкший к моему поведению, тоже не обращает внимания на остальные комнаты.

Стучу в дверь.

– Алло? Мы можем помочь? – спрашиваю я, потом отворяю.

В углу комнаты парень. Он скорчился, обхватил руками голову и стонет.

– Привет, я Шэй. – Опускаюсь возле него на колени, и он убирает руки от лица.

– Ну, конечно. Кто же это может быть, если не моя Шарона, – напевает он, потом снова стонет.

Это Дункан.

13

КЕЛЛИ

Что-то тут не так.

Я думала, Шэй была не права, когда отказывалась делать то, что хотели мама и Кай: признаться военным, что выжившая, и поехать назад в Ньюкасл с Каем. Но теперь я в этом не уверена.

Есть что-то такое в этих людях..

Лиззи называет им улицу, которую поехали проверять Шэй и Джейми, они не хотят ждать. Отправляются искать ее. Один за главного, двое с ним. Другой – тот, что находился здесь раньше – остается помогать Лиззи и Каю.

Они едут на улицу, где должны быть Джейми с Шэй, и я с ними. Но грузовика там нет.

– Может, ее кто-то предупредил? Мы не можем позволить ей скрыться. Надо было взять больше людей.

У них в джипе оружие очень внушительного вида.

– Она всего лишь девчонка. Ей некуда бежать. Блокпост ей не обойти. Они уже получили инструкции задержать ее, если появится.

– Не забывай, она не просто девчонка. Если разобралась, что к чему, она может быть опасна.

– Так или иначе, но мы поймаем ее.

– Давайте пока вернемся в парк. Может, мы разъехались с ними, и они уже там.

Я взмываю в воздух, высматриваю Шэй и грузовик, на котором она уехала с Джейми.

Никаких следов.

14

ШЭЙ

Мы останавливаемся перед палаткой Лиззи. Помогаю Дункану выбраться из грузовика, потому что, как мне кажется, так нужно. Он толкает меня плечом, говорит, что сам может идти, и шагает следом.

Джейми на грузовике со всем содержимым едет к теннисному корту, к костру.

Ко мне идет солдат, с которым мы разговаривали вчера, когда приехали; Кай шагает рядом с ним. Но ведь военные уехали, разве нет? Быстро перевожу взгляд с одного на другого.

– Вы вернулись, чтобы помочь? – спрашиваю я у военного.

На лице у него появляется виноватое выражение, но он быстро с ним справляется и вздыхает.

– Извини, нет. Я привез группу из ПОНа. Они поехали искать тебя, но скоро вернутся.

Смотрю на Кая, но он выставляет вперед руки в протестующем жесте.

– Должно быть, мама сообщила военным.

– Что такое ПОН?

– Полк особого назначения, – объясняет солдат и пожимает плечами. – Эта аббревиатура – все, что я о них знаю.

В воздухе сгущается темное пятно, и рядом с Каем неожиданно появляется Келли. «Шэй, тебе нужно бежать!» Она излучает тревогу.

«Почему?»

«Те, другие, не похожи на обычных солдат. В них есть что-то нехорошее. У них оружие, и они говорят, что ты можешь быть опасна. Что так или иначе они тебя поймают».

«Что?»

– Простите, что перебиваю, но вы не забыли про умирающего парня – про меня?

Кай поворачивается и отшатывается, увидев, кто стоит неподалеку.

– Дункан? Ты помогаешь Дункану?

– Конечно. – Поддерживая, веду Дункана в палатку; на этот раз он не сопротивляется и опирается на мою руку. По его телу прокатываются волны боли, но он каким-то образом умудряется идти.

– Кто это с тобой? – спрашивает Дункан сквозь стиснутые зубы.

– Кай. Ты с ним уже встречался.

– Того остолопа, что избил меня, я помню, я спрашиваю про нее.

Он кивает в сторону Келли; я ошеломлена. Он тоже может видеть ее?

Но Келли не обращает на него внимания. *Шэй, слушай меня! Тебе нужно спрятаться, пока остальные не вернулись. Я чувствую, они сделают с тобой что-то плохое».

Слышен звук подъезжающего автомобиля, и мы с Дунканом выглядываем из палатки: это армейский джип.

Дункан ругается и сплевывает на землю.

– Я прятался от этих гадов в камуфляже целую неделю. Но чего они хотят от тебя?

Озадаченно пожимаю плечами.

– Тогда зачем ты пошел с нами? Мы тебя не заставляли.

– Из-за тебя.

Я пытаюсь понять его и ничего не говорю.

– На случай, если тебе необходимо бежать, Шэй, – говорит он, делая ударение на моем имени, – я должен тебе кое-что сказать. Мне жаль, что я был таким придурком.

Я поражена и, забыв про Келли и военных, поворачиваюсь к нему. Дункан извиняется? Следующая волна боли едва не сбивает меня с ног; он сгибается, но снова выпрямляется и смотрит на меня так, словно это помогает ему одолеть боль.

– В данных обстоятельствах не стоит об этом беспокоиться, – советую я.

– Да уж, я потихоньку умираю. Могу позволить себе последнее желание?

– Какое?

– Поцелуй. Просто назло тому неандертальцу, который таскается за тобой.

– Он не так уж плох.

– Вот как?

«Шэй, ты должна бежать прямо сейчас. Они идут». Келли боится за меня, я чувствую, как она излучает страх; но она, должно быть, ошибается. Разве они не военные? И ничего дурного они предпринять не могут, это же Соединенное Королевство, здесь такими вещами не занимаются. Они – хорошие ребята, это всем известно.

Иду к двери. Из подъехавшего джипа выходят трое солдат в биозащитных костюмах. Кай разговаривает с одним из них, потом показывает на меня.

Они направляются ко мне, и теперь я это чувствую – опасность. И чем они ближе, тем сильнее ощущение.

Один из них улыбается, но только губами, не глазами.

– Это ты Шэй Макаллистер, выжившая после абердинского гриппа?

– Да, я. – Я пытаюсь спрятать эмоции. – А вы кто?

– Лейтенант Киркланд-Смит. Приятно познакомиться.

Лиззи отступает на шаг.

–Ты выжившая? Ты говорила, что у тебя иммунитет. – Она испуганно отшатывается.

– Ну да. У всех выживших иммунитет.

Дункан по неизвестной причине все еще околачивается возле двери, неподалеку от нас, хотя и мучается от приступов боли – я чувствую ее волны. В подходящий момент, когда все смотрят на меня, он выскальзывает из палатки.

– Что ж, тебя не просто найти, – говорит лейтенант. – Теперь нам хотелось бы отвезти тебя к докторам, занимающимся изучением гриппа; они посмотрят, сможешь ли ты чем-то помочь.

Он лжет, я это чувствую. Но что им на самом деле от меня нужно?

– Конечно, – соглашаюсь я с улыбкой на лице, понимая, что им лучше не возражать.

К лейтенанту подходит Кай.

Я еду с ней.

– Извини, сынок, тебе нельзя.

– Об этом ничего не говорили. Куда вы едете? Разве не к исследовательской группе в Ньюкасле?

– Это закрытая информация. Я не имею права сообщать ее тебе. Теперь прощайтесь, нам надо спешно уезжать.

Ошеломленный, Кай подходит ко мне.

– Прости за недавнее. Мне жаль, что не могу поехать с тобой.

– Но ты же хотел этого, не так ли? Чтобы военные забрали меня.

Он трясет головой.

– Не будь идиоткой. Я хочу быть с тобой.

– Я тоже, – шепчу я, и вся моя злость пропадает. Стараюсь не заплакать. Он обнимает меня и шепчет мне на ухо, что поедет домой, узнает у мамы, куда меня увезли; что он найдет способ увидеться со мной. Когда он отстраняется, я изо всех сил стараюсь не цепляться за него – нужно его отпустить, чтобы он оказался подальше от опасности. Чтобы не участвовал в том, что может случиться дальше.

Усевшись на байк, Кай исчезает за поворотом дороги.

Направляюсь к двери автомобиля, стараюсь идти спокойно и неторопливо. Лейтенант и еще двое поджидают меня; еще один идет сзади, потом останавливается возле других.

«Отвернитесь, отвернитесь, отвернитесь, отвернитесь…» Мысленно представляю себе закат, и все они, помедлив, смотрят на запад.

Делаю один шажок, другой. Это действительно работает!

«Отвернитесь, вы не видите меня; отвернитесь, вы не видите меня; отвернитесь, вы не видите меня; отвернитесь…»

Я срываюсь с места и бегу в конец парка.

Успеваю сделать десять, двадцать шагов, прежде чем они осознают, что я сбежала. Мысленно подсказываю им неправильное направление – представляю себя выбегающей из центральных ворот парка. Они бегут туда, но потом один из них – лейтенант – разворачивается и смотрит в обратную сторону. Пригибаюсь к земле, мечтая стать невидимой. Я не могу пересечь парк – он заметит меня, пока стоит там. Тогда я проскальзываю в госпитальную палатку сзади и ложусь на кровать.

Натягиваю на голову простыню и притворяюсь мертвой.

Меня одолевают последние предсмертные видения тех, кто лежал на этой кровати. Не одного и не двух, а многих и многих.

Я прикрываюсь своим щитом, стараясь не чувствовать и не думать.

Медленно текут секунды. Не слышно ни голосов, ни шума шагов; меня ищут где-то в других местах.

Пока.

«Шэй? – шепчет Келли у меня в голове, и я чуть не подпрыгиваю. Она не уехала с Каем? – Они прочесывают окраины парка и главную улицу, а Лиззи пошла заваривать чай. Теперь выбирайся через центральный вход; может быть, они тебя не заметят».

Выглядываю из-под простыни.

Уже почти стемнело. В госпитальной палатке осталось очень, очень мало живых. Никто из них не в состоянии подать сигнал тревоги, даже если захочет.

Крадучись покидаю палатку, стараюсь держаться в тени и бегу к центральным воротам парка.

«Стой! – говорит Келли. – Один из них возвращается».

Я прячусь за низким ограждением садика возле кафе, расположенного недалеко от выхода из парка. Сумею ли я незаметно проскользнуть?

Вряд ли.

Воображаю шум в другой стороне, ближе к мосту, и отправляю эту мысль ему.

Он отворачивается, а я перелезаю через ограду.

Оказывается, я не одна. Чье-то прерывистое дыхание говорит, что здесь еще кто-то прячется.

– Дункан? – шепчу я.

– Ага.

– Ты почему убежал? – Дыхание у него учащенное, но боль прошла. Долго он не протянет.

– Я могу умереть где угодно, зачем это делать там, где не хочется.

«Ш-ш-ш-ш, – шипит Келли. – Он возвращается».

Я замираю. Шаги приближаются, потом проносятся мимо нас.

– Прости, мне нужно идти, – говорю я.

– Не беспокойся. Мне хорошо.

Я замираю в сомнении, потом подползаю к нему ближе и быстро целую в щеку. Когда мои губы касаются его кожи, я чувствую все: он знает, что вот-вот умрет, но счастлив – счастлив, что я подарила ему эту малость.

«Давай, давай!» — торопит Келли.

Выскальзываю из ворот кафе, но потом натыкаюсь на что-то темное; раздается грохот. Замираю.

Шаги. Быстрые шаги; бегут в моем направлении.

Теперь бегу и я. Прятаться больше нет смысла, я изо всех сил несусь по улице.

«Ныряй!» — вопит Келли; я так и делаю. Раздается громкий треск выстрела, и что-то с визгом пролетает у моей головы. Ухо становится горячим, потом мокрым.

«Они в меня стреляют?»

«Да».

Появляется еще один солдат, он приближается с другой стороны. Я подаюсь назад, пригибаюсь к земле, но тут первый преследователь оказывается прямо передо мной с оружием в руках. Он наводит ствол на меня, и я вижу слабый отблеск холодного металла и радугу внутри ствольного канала – колечки жара и струйки пороховых газов, означающих, что секунду назад в меня из этого оружия стреляли. Из уха мне на шею капает кровь. Я каменею, как статуя; я слишком напутана, чтобы придумать что-нибудь.

Все, что я могу – это сдаться. Оставаясь на месте, медленно выпрямляюсь и поднимаю руки.

Но он продолжает целиться. Оружие держит твердо, он взял меня на мушку. Но это же Соединенное Королевство. Это же армия. Он не может… он не… НЕТ…

Шум – замешательство – размытое движение…

Я грубо отлетаю в сторону. Это Дункан? Потом выстрел – и его тело изгибается, забрызганное кровью. Он падает на землю… Все это происходит за секунду, показавшуюся вечностью.

Чувствую шок – свой и Дункана, и боль, волны боли, заливающие его. Смерть от болезни была близка, но эту боль причинила пуля, разорвавшая ему внутренности.

Наклоняюсь над ним, но боль уже ушла. Вместо нее покой. Тело еще теплое, но его больше нет.

Его последние мгновения и мысли звучат у меня в голове: «Ьег«, беги, беги!» И он не раздумывал, просто среагировал – бросился на меня. И спас.

Он умер.

В горле рождается пронзительный крик; ужас и гнев закипают внутри и выплескиваются на того, кто это сделал.

«Беги, Шэй, беги!» все еще звучат во мне мысли Дункана.

Я вскакиваю и бегу.