Текст книги "Шестая организация"

Автор книги: Татьяна Талова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

   Грай замолчал, но мысль все-таки стоило проверить.

   – Покажи ей, – попросил я, вырезав нужный кадр из записи и распечатав его.

   Технарь вернулся вместе с Лин, и ответ мне уже не требовался – я видел реакцию Тамары с экрана.

   – Говорит, эмблема известной группы, – тихо сказал Грай.

   – Парни, какие ж вы молодцы, – Лин скрипнула зубами и от души пнула ножку стула. – Но она все расскажет Крылатым, все! По крайней мере, если спросят... Так что это не наше дело!

   Лин пришла, потому что Тамару как раз должны были увести, – не хотела встречаться с Крылатым лишний раз.

   – А и пусть узнают, – внезапно сказал Грай. – Все равно бы рассказали. Чтобы проверить и узнать все наверняка, нам нужно поднять труп... Я не вижу другого пути! А некромантов такого уровня, насколько я знаю, в Шестерке не имеется... Все равно нужно подряжать специалиста из Крылатых.

Запись 3.

   24. 11. 2089

   Не знаю, стоит ли мне его бояться, да и не думаю об этом.

   Сейчас я думаю только о Тамаре. Наши миры, насколько я понял, разнились не слишком сильно. Возможно, в прошлом они были близнецами – о том говорили схожие легенды и, в особенности, речь. Девяносто пять – это далеко не полное количество языков и наречий, существующих там, и наш язык, вероятнее всего, сформировался тысячи лет назад из подобных им или абсолютно идентичных, по какой-то причине смешавшихся друг с другом, – поэтому нам и знакомы некоторые слова. Кто знает, этот мир пережил столько катастроф, что все сведения о глубоком прошлом, несмотря на исследования, до сих пор изучаются с пометкой "гипотеза".

   И вот Тамара – здесь... Одна из гипотез, идей прошлого, стала фактом! И самое мерзкое, что кто-то из наших уже испробовал ее! Ведь не зря Тамара попала сюда уже с переводчиком и вообще попала... Я не могу воспринимать ее, иначе как игрушку чего-то или кого-то более могущественного. Но с силой, стоящей ее за появлением в нашем мире, станут разбираться Крылатые...

   Кажется, я понимаю, почему Эш и большинство сотрудников их ненавидит. Они отнимают у нас возможность приобщиться к чему-либо выдающемуся, великому. Странно, я ведь всегда считал, что роль исполнителя подходит мне лучше всего... Может, и вправду книги виноваты?..

   Тот тип, пришедший за Тамарой, был угрюм и важен, рослый, светловолосый, с квадратной челюстью и небольшим арсеналом холодного оружия. Удивляюсь, как он не звякал при каждом шаге. Я смотрел за ней по-прежнему, через камеры, и в какой-то момент показалось, что она об этом догадалась – взглянула прямо, серьезно и с чуть заметной обидой. Она не спрашивала о людях, доставивших ее из вампирского квартала.

   Ее не должны судить. Не станут.

   Вместо этого – займутся проблемами перехода. Когда мы попросим выделить Шестерке некроманта, придется объяснить, зачем он нужен. И тогда, вполне вероятно, мы навсегда распрощаемся с этим делом. Потому как они и сами смогут все выяснить. С нашей подачи, но об этом никто не вспомнит.

   Я вот смотрю на Тамару и говорю снова. Возможно, чувствую родство, не знаю. Она ведь тоже умерла, что бы ни говорила Лин. Можно сказать, девочка мертва наполовину – в другом мире. Так что мы похожи. И все равно я не покажусь ей на глаза, не хочу напугать.

   ...А вот к деду стоит сходить. Он не испугается. Давно заметил, что к родным мы обращаемся чаще тогда, когда что-то внутри нас рушится.

   Конец записи.

3. Некромант

     Лиос, похоже, возненавидел всю нашу самодеятельность. Его можно понять, конечно, и уважение к нему не убавилось нисколько, но, отпрашиваясь на день, я был близок к тому, чтобы послать почтенного начальника к демонам. Помогло честное признание в том, что я позорно долго не навещал деда.

   Я доехал почти до центра, мимо голых чахлых деревьев, высаженных лет пять назад в рамках программы озеленения столицы, оставил машину во дворе и дальше пошел пешком. Дед не любил, когда я приезжал на машине. На старости лет он хотел видеть вокруг себя только "естественные", как он говорил, вещи... И при этом жил недалеко от центра города, в квартале, наполовину принадлежавшем предприятиям социальной опеки. Соседство с домом престарелых его не угнетало, скорее наоборот – ежедневно копаясь в своих грядках, часто (часто без надобности) подстригая кусты вокруг маленького домика, он ощущал некоторое превосходство над соседями.

   Те самые предприятия социальной опеки поначалу тащили ему в подарок то телевизор, то холодильник, то кухонный комбайн и то и дело звонили нам с отцом – стыдить тем, что у дедушки в доме удобств меньше, чем на какой-нибудь заброшенной ферме. Подарки Мартин Маррей любил – любил величаво махнуть рукой и уйти, заперев дверь изнутри и оставив работников в недоумении, вместе с камерами, газетчиками, телевизорами и конфетти. Потом приезжал я или отец, и объяснял, что у деда к старости появилась блажь – никакой техники, по крайней мере, дома. Имеет право, в конце концов.

   Единственное, что он признавал, так это газовую плиту, и то, потому что опасался пожара во время готовки на очаге и вообще не любил возиться с огнем, и обогреватель зимой – по нашему с отцом настоянию. Еще, после смерти отца, мне удалось подарить ему мобильный телефон, в память которого был забит только один номер – мой, чтобы дед мог звонить в любое время. Больше всего меня испугало тогда, что дед не сопротивлялся подарку, правда, и не пользовался им ни разу. Сейчас я благодарен ему за то, что мне приходилось больше волноваться за него в то время, чем думать о смерти родителя.

   Каас дрожал в холодах и порывах ледяного ветра, несущего колючий снег. Второй или третий, он уже не таял, а милосердно скрывал от глаз подмерзшую осеннюю грязь. Жители бодрились, но не у всех получалось скрыть досаду – поздней осенью столица становилась похожа на огромную свалку при стройке, здания смотрелись кусками арматуры и расколотыми камнями, а парки – метлой дворника, похороненной в завалах щебня и битом кирпиче. Мне было вполне неплохо – успел отвыкнуть от города, а в шапке и с натянутым на нос шарфом, якобы от ветра, я вообще не привлекал внимания. Как будто и не случилось ничего.

   Добравшись до нужного дома, я привычно миновал калитку и первым делом взобрался по лестнице, прислоненной к стене, на чердак – дед наверняка еще не достал обогреватель, зато в кровати четыре резиновых грелки и по всем комнатам раскиданы пледы.

   – Стоять! – гаркнул знакомый голос. С трудом удерживаясь на перекладине, с обогревателем подмышкой, я обернулся.

   – А ну, ворюга, поставил грелку обратно!

   Прямо на меня глядели большие синие глаза и дула двуствольной винтовки. Опять он вышел на улицу в одном свитере.

   – Дед, это я.

   – Кто это – я? – подозрительно спросил Маррей-старший.

   – Сколько раз я говорил, что стоит закрывать ход на чердак?

   – Отвечай на вопрос!

   – Я – это я, Грэд, твой внук.

   – Вре-е-ешь, – протянул Мартин. – Мой внук навещает меня каждую неделю и приносит печенье!

   – А я принес... – Мартин заинтересованно приподнял бровь. – Дед, ну извини, у меня правда было много дел. На новую работу перевели.

   – Спускайся уже... – недовольно проворчал дедушка, отставил винтовку и приветственно распахнул объятия.

   У деда в его девяносто сил на четверых хватит, я едва успел поставить на порог обогреватель.

   – А ты вроде как покрепче стал, да? – радостно улыбнулся он и привычно вгляделся в мое лицо. Без очков, которые дедушка надевает только чтобы разгадать кроссворд в еженедельной газете, такое разглядывание меня не страшило.

   – Бледный какой-то, – припечатал дед. – Выбрался бы, что ли, в отпуск, а то все с работы на работу... Куда направили-то?

   – Шестая организация, – я прошел за ним в дом, занес обогреватель и винтовку.

   – Да ну? – удивился дедушка.

   – Работа неплохая, платят нормально...

   – И не смей снова оставлять деньги на тумбочке! – прокричал дедушка уже из кухни, пока я стаскивал пальто.

   – Хорошо! – деньги я уже положил на полку в прихожей, придавив старой вазочкой. – А ты не забывай про куртку, когда выходишь на улицу!

   – Да еще лето... – дед уже появился, протягивая мне стакан чая. Полстакана успел вылить в горшок с цветком, пока он отвернулся.

   Мартину даже в голову не пришло требовать, чтобы я снял шапку – он вообще, в отличие от отца и бабушки, довольно наплевательски относился к моему внешнему виду, а манеры и этикет искренне считал никому ненужной шелухой. Это с ним я ходил к татуировщику в пятнадцать лет, кстати говоря, и он единственный назвал меня пижоном, когда я впервые завязал галстук.

   Жилище у Маррея-старшего маленькое и уютное, непохожее на стандартные городские квартиры. Кроме цветов и старого оружия, занимающего отдельный стенд, здесь имеется самодельная мебель, к чему-то (например, к весьма корявому стулу, на который страшно садиться) и я в детстве приложил руку. И на весь дом полагается только одна электрическая лампа – в аквариум для пауков.

   Дедушка гордо прошествовал к стеклянному ящику, занимающему целый угол, и указал на паучье сообщество. Тропические змееловы – любимые дети Мартина после меня. Огромных пауков, – примерно с ладонь взрослого мужчины, – дедушка привез из поездки в Южный союз во время работы над докторской по биологии, отцу тогда было лет пятнадцать. Парочка мохнатых милашек дала потомство, еще пару дед взял у коллеги, у которого жена не пожелала жить в одной квартире с таким богатством. Моя же бабуля отреагировала на живность спокойно, нервы у нее были железные. Ну а когда мне исполнилось то ли три, то ли четыре, а вернее, когда ушла мать, пауки стали моими любимыми игрушками – поскольку у отца хватало забот, я жил у бабушки с дедушкой, а играть с пистолетами мне позволили только в десять. Так что одной из семейных традиций у нас стали прививки от яда редкого тропического паука.

   Восьминогие твари были активны и всеядны, однажды, лет в девять, я нашел дохлого ужа в канаве и, искромсав тупым ножиком, бросил им, чтобы проверить название. Дед ругался, увидев в паутине куски непонятного происхождения, но недолго – свою часть экспериментов с питанием пауков он уже успел поставить.

   – У тебя что, новый? – я привычно снял крышку и потянулся к ближайшему, аккуратно поднял. Тот несколько лениво прогулялся по вытянутой руке, понимая, что я вряд ли его добыча, и замер на плече.

   – Ага, – довольно отозвался дедушка. – Я назвал его Квентин. Эти дураки из организации для стариков наконец-то догадались подарить что-то нужное.

   На стене в рамке уже красовалась газетная вырезка – счастливый дедушка с пауком на ладони, не менее счастливые соцработники и статья с жутким названием "Восемь ног радости!". Дедушка методично выковыривал из печенья изюм и кидал в аквариум, на паутину, но сытые и наглые пауки не спешили реагировать на "добычу".

   Все было как всегда: мы поболтали о пауках, попили чай (я неизменно выливал его в цветы, а печенье пришлось ломать и прятать в карман), чтобы дед не говорил обо мне, я расспрашивал его обо всем подряд. Напоследок он похвастался тем, что его снова пригласили провести курс лекций в университете, и показал недавно приобретенный револьвер 1999 года – сказал, что точно такой был у его отца, моего прадеда. То ли он действительно с детства угадывал, чем меня можно заинтересовать, то ли большинство интересов я унаследовал от него.

   Кажется, он остался доволен встречей, да и мне как-то полегчало. Так что покидал его дом я с чистой совестью и клятвенными заверениями быть через неделю, в крайнем случае, через две.

   – И... дедушка, может, стоит звонить хоть иногда? Ну, или брать трубку, когда звоню я?

   – Ты не звонил.

   – Потому что ты бы не ответил.

   – Потому что стариков нужно навещать, а не звонить им.

   Из нас двоих он однозначно упрямее.

   Распрощавшись с дедом, я решил еще немного прогуляться, прежде чем возвращаться в здание Шестерки.

   Это было довольно странно – ходить по городу, смотреть на женщин, на витрины, на вывески баров и кафе и понимать, что тебе ничего не нужно. Жутковато немного – как будто этому городу, в котором я родился и вырос, я больше не принадлежал. Чтобы не чувствовать себя последним изгоем, зашел в книжный магазин и долго скользил невидящим взглядом по полкам. Молодая продавщица, – симпатичная пухленькая брюнетка, – поинтересовалась, что меня интересует, с довольно приветливой улыбкой. Может, продавцов всех обучают так улыбаться даже при виде крапчатых спинорогов, но мне было приятнее думать, что я выгляжу лучше, чем мне самому кажется.

   Дабы на всякий случай убедить девушку, что бледный и синий я из-за мороза, а книгу ищу не для того, чтобы самокрутки из листов делать, я принялся выбирать книгу всерьез. Сообща мы решили, что для "убивания лишнего времени на работе" пригодится последний "лидер продаж", "книга, потрясшая мир", хоррор "Подлинная история настоящего кровопийцы". Короче, я позволил впарить себе какую-то гадость в аляпистой обложке и заодно получил номер телефона продавщицы. Не выкинул – сам не знаю, почему.

   В общем, вернулся я даже немного позже, чем планировал, и потому, наверное, застал просителя. На важного работодателя парень примерно моего возраста походил мало, и я решил, что он из тех, кто впервые хочет о чем-то договориться с Шестой организацией, не знает ни расценок, ни правил, и вообще отчаянно робеет обращаться в предприятие, заслужившее столь сомнительную репутацию. Иначе отчего бы ему топтаться у входа, не решаясь зайти?

   Хилый, бледный, сутулый и не представляющий никакой опасности, по крайней мере, на первый взгляд, он сжимал в руках черную папку и оглядывался по сторонам.

   – А вы поздновато, – миролюбиво заметил я, взбегая по ступенькам и пряча ключи от машины в карман. – Но Эш, думаю, вас примет. Договаривались о встрече?

   – Можно и так сказать, – голос у него оказался неожиданно глухим. – А вы... – он хотел что-то спросить, но передумал. – А это Шестая организация?

   Я задумчиво посмотрел на большую шестерку в круге, намалеванную на высокой двустворчатой двери.

   – Простите, – сдержанно сказал парень. – Просто я впервые здесь.

   Он огляделся снова, как будто в надежде заметить что-то новое, а потом добавил:

   – А вы работник?

   Я кивнул, с трудом сдерживая желание указать на дверь со словами: "А вот это дверь, смотрите. Ее можно открыть. А это дверная ручка". Следующий вопрос понравился мне еще больше.

   – А сколько будет... двадцать два плюс сто шестьдесят четыре?

   – Сто девяносто... Сто восемьдесят шесть, – посчитал я. Ему что, кто-то наплел, что все мы в Шестерке тупоголовы настолько, что считаем только количество патронов в обойме?

   – Впервые вижу такого бодрого и сообразительного зомби, – поразился парень.

   Проклятье! Я самый везучий человек на свете!

   – Впервые вижу такого вежливого некроманта, – осторожно ответил я, толкая дверь. – А то все "поднимайся, гад!" да "вылазь уже, ждать надоело!"...

   – Это и вправду иногда надоедает... – он автоматически последовал за мной.

   В холле он аккуратно снял линзы и спрятал в маленький пластиковый футляр. Нормальные люди при встрече с работодателем снимают шляпы и шапки, а некроманты – линзы. Да и не было у него шапки.

   Глаза некроманта частично заменяют его рекомендательное письмо – в радужке имеются так называемые "расколы", по которым можно с ходу определить, какой силы некромант. Обычно "расколы" либо очень светлые по сравнению с цветом глаз, либо очень темные, но бывают и исключения. У Цое такой есть, едва заметный, лишь в правом глазу – пара тонких черточек черного цвета на светло-серой радужке.

   Если верить первым упоминаниям о некромантах, такой отличительный признак сопровождал их дар всегда – и пару веков за него сжигали и колесовали. Много позже, когда некромантия сначала стала заработком, а потом профессией и наукой, ученые пытались выяснить, как способность поднимать мертвецов из могил и подчинять своей воле влияет на цвет глаз. И даже выяснили, когда привлекли астрологов, – "раскол" назвали "отпечатком загробного мира", связали с планетой Ириктус и спутником Тускана, опубликовали с десяток малопонятных работ и вызвали целую волну псевдонаучной мути с названиями вроде "Некромантия – дар свыше или проклятье?", "Планеты и живые мертвецы – за нас или против?". Сами некроманты объясняли, что из-за "раскола" у них в определенные моменты происходит что-то вроде двойного видения, разделения, расфокусировки зрения на формы жизни и формы нежизни.

   – Ты неправильный мертвец, – "раскол" у пришедшего занимал большую часть радужки на левом глазу и половину на правом, и был очень бледным, светло-голубым, отчего казалось, что его глаза затянуты бельмами. – В тебе живет дух.

   Теперь пришла его очередь мысленно ругаться, я полагаю.

   – Живой труп... Это невозможно.

   Он говорил спокойно, словно бы каждым словом лишь отмечая непреложную истину.

   – Так было, – ответил я.

   Некромант задумчиво, все так же спокойно и даже мечтательно выругался.

   Вахтер Карл, до того незамеченный, прервал его плавную речь.

   – Вы довольно быстро, – пробормотал он. – Мы ждали вас к утру.

   – Собрался незамедлительно.

   Если представить, что Беате позвонили утром, то решение Крылатые приняли действительно быстро. Но почему, проклятье, не подождать до утра и не отправить кого-то послабее? Нам бы хватило и половины, если выражаться фигурально!

   – Это была моя личная инициатива, – непонятно зачем добавил некромант. – Где я могу поговорить с руководителями?

   – Я провожу, – сказал я.

   Карл поспешно кивнул, он явно был не в восторге от прихода Крылатого.

   – Почему вы стояли у входа? – спросил я. Просто стало интересно. Фактически Крылатый мог явиться в любое время суток и распахнуть дверь пинком.

   – Думал, увидел звезду, – просто ответил некромант. – Падающую. А оказалось – окурок.

   И кто же у нас может курить на крыше, ожидая Крылатых?..

   – Меня зовут Марк, – представился он, помолчав.

   – Грэд. Но... вряд ли свое следующее знакомство вы завяжете столь же легко.

   – Я тоже так считаю, – хмыкнул Крылатый. – Но я здесь ненадолго.

   В приемной никого не было – рабочий день Цое уже закончился. Я кивнул на дверь в кабинет и успел развернуться, когда Марк меня остановил.

   – До свиданья, – вежливо сказал он. – Вы не попрощались.

   Наверное, нужно было ответить, но я снова кивнул. Не то чтобы он был мне неприятен, просто... я мертвец, а он некромант.

   Способности духовидцев и некромантов разнятся принципиально – грубо говоря, первые специализируются по живым существам, вторые по мертвым. Теоретически и живые, и мертвые могут сопротивляться шаманам и некромантам, но здесь уже все зависит от таланта и профессионализма специалиста. Обычный покойник для шамана абсолютно бесполезен – дух не вернется в тело, следовательно, духовидец ничего не узнает. Некроманту же присутствие духа вообще мешает, а вот покопаться в остатках прошлой жизни, отпечатках личности и памяти некогда живого существа – запросто. Насколько я понимаю, со мной, не живым и не мертвым в полном смысле этого слова, дело обстоит сложнее и для тех, и для других. Вот например, Моэм еще во время нашего последнего занятия не смог мной управлять, потому что я стал сопротивляться его силе, а этот... Я попросту не знал, что он способен со мной сделать.

   Мы все стояли друг напротив друга, оба слегка удивленные и растерянные.

   – Вы... Ты пытаешься что-то мне внушить? – дошло до меня.

   – Ага, – отозвался Марк как ни в чем ни бывало.

   – Ну, удачи, – буркнул я и развернулся. Ушел, не вполне вписавшись в дверной косяк, но самостоятельно, что не могло не радовать.

   У лифта я задумался, куда идти? Кто бы ни был на крыше, наверняка уже вернулся... Решив, что в госпитале я и так пропадаю непозволительно часто, и Лин с Максом уже успел надоесть, я направился в комнату отдыха. Из знакомых там оказался только развалившийся в кресле капитан Нэль, дремавший с книгой на морде Руди, Гейл с ноутбуком на коленях, да режущиеся в разноцветные "южные" шашки Альтаир с Риком. Партнеров для игры требовалось, вообще-то, пять, но игроков это не смущало: они воевали каждый за два цвета, а последним набором шашек двигали по очереди. Как они позже собирались высчитывать, кто победил, для меня осталось загадкой.

   Как я успел заметить, люди и в нерабочее время держались командами, не специально – так выходило само по себе. Вот и сейчас все знакомцы скучковались вокруг одного столика, занимая несколько кресел и небольшой диван. Альтаир заметил меня и вяло махнул рукой, дожидаясь хода Рика. Чувствуя спиной любопытные, но не раздражающие взгляды, я пробрался к своим.

   Нэль оторвался от созерцания потолка и убрал ноги с подлокотника кресла, давая мне пройти. Я впервые видел его настолько помятым и расхлябанным.

   – Сыграешь зелеными? – поинтересовался Альтаир, бросив недовольный взгляд на Гейл. Девушка уселась на диване, вытянув ноги и мешая ему развалиться по примеру капитана, и уставилась в экран, никак не реагируя на тяжкие вздохи.

   – Неохота... А малышу спать не пора? – я занял последнее свободной кресло и, дотянувшись до Рика, взъерошил ему волосы.

   Мальчишка вспыхнул мгновенно, открыл рот для грозной отповеди, но Нэль скосил на него глаза и устало сказал:

   – Я не хочу слышать это в третий раз за вечер.

   – Все и так оценили твой богатый словарный запас, – сочувственно добавил Альтаир.

   Рик засопел, передвигая шашки. Гейл мельком глянула на доску и доверительно сообщила Альтаиру, что если он не дойдет сейчас до угла своими красными, то навсегда останется в ее памяти последним балбесом. Подобная угроза возымела силу – Альтаир задумался и замолчал.

   Нэль с мученическим видом разминал шею, а на мой невысказанный вопрос ответил только:

   – Сорок. Вчера.

   – Вам? – удивился я. Выглядел капитан лет на десять-пятнадцать моложе (на пятнадцать – в обычном состоянии, на десять – в тот вечер).

   – Другу... Гейл, что ты там ищешь?

   – Я читаю, – откликнулась девушка.

   – До чего дошла... – поцокал языком капитан, достал откуда-то из-за спины книгу, дотянулся до Руди и аккуратно положил ему на голову в раскрытом виде. Тот не проснулся даже под двумя книгами. Гейл наблюдала за всем этим со снисхождением.

   – Вот, – довольно сказал Нэль. – Вот как надо, с ноутом на башке так сладко не спится... А если пожар? – он удрученно покачал головой и взглянул на меня. – Ну, и что из себя представляет некромант?

   – Тормозной какой-то, – ответил я и встряхнул головой. – Как вы нас увидели?

   – А это не мы, – пожал плечами Нэль. – Макс заходил, сказал, что ты там у дверей треплешься с засланным Крылатым...

   – Он на крыше был? – странно, Макс вроде не курит.

   – Не-а, с камер наблюдения увидел...

   – Пойду я.

   Нэль недоуменно приподнял брови, но спрашивать ничего не стал, Гейл и остальные тоже промолчали. Попрощавшись, я почти бегом направился к лифту – минус первый уровень или плюс третий? В последнее время Лин слишком часто покидает госпиталь раньше, чем обычно, и отчего-то мне думалось, что в комнате я ее не обнаружу.

   Выйдя на плюс третьем, я нашел лестницу на крышу и поднялся. Не прогадал.

   – Зачем Максу-то соврала? – спросил я, приблизившись к одинокой фигурке, застывшей возле перил.

   – Да задолбало под присмотром ходить, – просто ответила Лин, даже не глядя на меня. – Грэд, я ж стреляю отлично, и по роже в случае чего могу съездить...

   – Сравнила тоже, – я едва не добавил "дура", вовремя осекся. – К тому же Макс в госпитале почти со стенами сливается, сразу и не заметишь...

   – Все равно бесит.

   Проклятье, она стояла здесь все то время, пока я болтал с некромантом и сослуживцами! В джинсах, майке и рубашке, развевающейся флагом за спиной... Нет, и вправду дура. Я стянул свитер и молча сунул ей в руки. Она смотрела на него с полминуты и догадалась надеть. Бросив взгляд на шрамы, коротко поинтересовалась:

   – Как?

   – Вроде ничего.

   Швы уже не расползались при любом неудачном движении, мне периодически делали снимки поврежденных органов, но даже после тренировки с Максом все осталось в нормальном состоянии.

   – Быстрее, чем я думала... – пробормотала Лин. – Не зря потратила последний "сок лотоса"...

   – И что мне теперь, в морозильнике ночевать? – невесело усмехнулся я.

   – Вот еще, – нахмурилась врач. – Если наша догадка подтвердится, а она подтвердится, Эш будет требовать премию с верхов. В худшем случае, для тебя и Кертеса, в лучшем – для всех, кого сможет вписать в бланк. Вот и организуем тебе нужное количество раствора.

   Существовала вероятность того, что "неопознанный" все же окажется обычным человеком, просто с забавной татуировкой, но Лин ее не допускала. Уверен, у нее в голове уже сложилось с пару десятков планов дальнейшего развития событий. У меня пока что был один, не слишком привлекательный: догадка подтвердится, и дело всецело уйдет в руки Крылатых. Сначала я предполагал, что вместо некроманта мы получим приказ не возвращаться к этому вопросу, но потом пришел к выводу, что копание в могилах по-прежнему подрывает репутацию серьезных учреждений. Да, некроманты иногда работают в лабораториях, время от времени проверяют место, скажем, для новой постройки (после войны еще долго находили трупы в самых неожиданных местах столицы), участвуют в расследованиях убийств, изредка занимаются так называемыми "неупокоенными" (часто просто похороненными с нарушением правил техники безопасности, редко причины бывают другими). Почему, обнаруживая трупы, сразу не пытаются обратиться к некроманту и узнать от самого несчастного, как и где найти его родственников? Ничего, кроме страха перед загробным миром, я тут не вижу.

   Лин достала из кармана джинсов помятую пачку сигарет и зажигалку.

   – А еще доктор... Лин, почему ты так ненавидишь Крылатых?

   – Не ненавижу, – поморщилась девушка. – Просто они мне неприятны. Их система вербовки...

   – А что не так? – я пожал плечами. – Им нужны лучшие, вот и стараются...

   – Моэм не согласился уйти к ним, когда позвали... – Лин почесала кончик носа. – У шаманов дар обычно еще в детстве как-то проявляется, а ему уже тридцатник стукнул, когда с духами говорить начал... До того дважды пытался устроиться к Крылатым, хоть кем... А тогда сами прибежали, пригласили... Он – довольно злобная и гордая скотина, и я такая же.

   – Я не о Моэме спрашивал. И не ври. Тебя еще чуть ли не в мединституте приглашали... И после него раз пять.

   – Откуда знаешь?

   – От Макса. А он – от Эша, должно быть. Он тобой гордится, вот и рассказывает всем подряд.

   Лин хмыкнула и улыбнулась. Согласилась, что врет, но и не рассказала ничего.

   – Дело твое, можешь молчать, только давай вернемся вниз. Вдруг там некромант... ворует твои идеи или еще что?

   Девушка кивнула и выкинула сигарету. До минус первого уровня доехали в молчании. Там Лин задумчиво упомянула каких-то собачек, которых надо бы проверить. На мой непонимающий взгляд она ответила все так же неясно:

   – Боюсь я за них, когда рядом некромант...

   И целеустремленно прошагала мимо дверей больничного сектора.

   – Какие собаки? – требовательно спросил я по пути.

   – Да обычные собаки, сторожевые... Не встречал? По ночам мы их часто выпускаем в лабиринт, погулять.

   Что за псы, которые живут в здании и свободно гуляют по уровню, Лин рассказывала урывками. В лабиринте минус первого уровня она ориентировалась прекрасно, но двигалась осторожно, сначала выглядывая из-за стены и только потом шагая. Мне ничего не оставалось, как следовать за ней.

   – В общем-то, это необязательно, выгуливать их, просто так привычнее... Да и жалко их бывает, как посмотришь... Круглыми сутками в запертом секторе...

   Припомнив план эвакуации, я определил, что "запертый" – это, скорее всего, двадцать второй сектор, к которому от больницы топать через весь лабиринт.

   – Утром их Цое обратно загоняет... Но, вообще-то, они безобидные, на своих не бросаются.

   – Цое? – удивился я. Представить себе, что эта женщина возится с живностью, было крайне сложно.

   – Ха, ты ее недооцениваешь! – фыркнула Лин. – К тому же, ей ведь не надо с ними ничего особенного делать, просто приказать вернуться и дверь запереть.

   – Лин! – дошло до меня, наконец. – Так это они того...

   – Даже в большей степени, чем ты. Чего ты удивляешься, я ведь рассказывала.

   Она действительно пару раз говорила что-то про прежние эксперименты со смертью, но я всегда относил это к шуткам.

   – Нет, я бы, конечно, все равно попыталась сделать то, что сделала с тобой... – осторожно произнесла Лин. – Но, проклятье, неужели ты и вправду думал, что схожих попыток раньше не предпринималось?.. – кажется, она даже обиделась немного.

   – И как? Что с ними, получилось... как со мной?

   – Нет... Ты лучше. У них никогда не получалось удержать дух в теле, вероятно, потому что Моэму все же сложно общаться со зверьем... Или потому что ты больше хотел жить. У нас получились обыкновенные зомби, только поднятые без некромантии, своеобразные бессмертные сторожа, неразумные, но легко подчиняющиеся приказам Цое... И вот поэтому я сейчас за них боюсь.

   – Напрасно, – раздался голос позади нас.

   – Ты не заметил его?! – шепотом возмутилась Лин. – Должен же был оглядываться!

   – Я оборачивался несколько раз! – прошипел я, заставив ее остаться за моей спиной.

   – Я был очень осторожен, – сдержанно отозвался Марк.

   Ночь, лабиринт, некромант и мертвые псы где-то неподалеку. Прекрасно.

   Марк стоял шагах в десяти от нас, у поворота, который мы только что миновали. Опасно стоял, спрятав руки в широких рукавах, – неизвестно, что он там держал.

   – Я бы не стал покушаться на результаты чужого эксперимента, – ровно произнес Марк. – Хоть подобным опытом вы и подменили мою работу.

   – Вспомнишь, когда вы вообще не понадобитесь, – неприязненно буркнула Лин. – Какого...

   – С какой целью вы явились сюда в неурочный час? – перебил я ее.

   – Почуял мертвецов, – некромант едва заметно пожал плечами и сделал несколько шагов в нашу сторону. Двигался он практически бесшумно. – Не безупречных, но вполне способных к самостоятельному существованию и программированию со стороны некроманта, – он помолчал немного. – Простое любопытство... Ведь отчеты о подобных экспериментах Крылатые так и не получили.

   Последние слова прозвучали зловеще, хотя лицо некроманта оставалось по-прежнему каменным. Лин рассерженно сопела за спиной.