Текст книги "Шестая организация"
Автор книги: Татьяна Талова
Жанры:
Юмористическая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
– Да ты что, мы серьезная организация! – ответно возмутился Моэм, показушно одернув воротник не слишком свежей рубашки, желтой, в оранжевых разводах. Второй вопрос шаман проигнорировал, улыбаясь во все зубы.
– И... – наверное, мыслительные процессы у меня тоже замедлились. – Моэм, при чем тут оперативники? Какой из меня оперативник?!
– Слушай, ну не будь идиотом! – лифт приехал, Моэм вытолкал меня из кабины. Вне госпиталя, вотчины Лин, он стал раскованней и смелее. – Ты и при жизни отличался такой редкой сообразительностью?
Я задумался. Не чувствую боли, да. Лин провела несколько экспериментов – бить табуреткой по голове остереглась из-за швов, а вот молотком постучала по разным зонам тела. Я чувствовал удары, но при этом никаких болевых ощущений. Таким же образом у меня сложились отношения с холодом и теплом, здесь эксперимент был только один, в память о нем остался маленький ожог на тыльной стороне ладони – даже во время соприкосновения кожи с пламенем зажигалки я ощущал только тепло.
– Если мне оторвут ногу, попрыгаю на одной без особых проблем, – высказался я. – Но разве это так уж...
– Это – только начало. Идем. Мы в складах, если интересно.
– Про склады – не интересно. А вот что насчет "начала"?
– У обычного человека, – сказал Моэм, по пути роясь в карманах, – только одна жизнь. У тебя, – видишь, как все вышло, – получились две, – он остановился у ничем не приметной двери и вставил ключ в замочную скважину. – Ну а я...
Дверь открылась со скрипом.
– ...попробую увеличить их количество. Заходи. Комната для медитаций.
По мне, так это больше напоминало психушку для особо буйных – и пол, и стены, и даже потолок обиты войлоком, окна нет, только вентиляционное отверстие вверху. Даже забытая кем-то тряпка на полу вполне может оказаться смирительной рубашкой, оставшейся от прошлого пациента.
– Присаживайся, чувствуй себя как дома, – улыбнулся Моэм. – Тебе здесь еще сидеть и сидеть.
Я не спорил. По довольному лицу духовидца было видно – он просто разрывается между тем, чтобы немедленно выложить мне свою великую идею, и таинственным молчанием. Я не стал подсказывать ему решение.
Свет здесь тоже не включался – вместо него Моэм положил на пол включенный карманный фонарик.
– Видишь ли, – стараясь казаться деловым, начал шаман. – Ты очень верно выразился – потеря одной ноги не станет для тебя большой проблемой. Скажу даже больше – голова для тебя тоже не слишком важна. Но, во-первых, при виде нежити первая и нормальная реакция – отрубить ей голову. Инстинкт самосохранения и все такое, – Моэм пожал плечами и добавил:
– Если нет возможности убежать, конечно... А во-вторых, на голове находятся различные важные органы, без которых люди, увы, чаще всего беспомощны.
– Голову надо беречь, я понял.
– Как ты мог что-то понять, если я еще ничего не рассказал? – усмехнулся Моэм. – Ты функционируешь за счет духа, который все еще находится внутри твоего тела. Голову желательно беречь, это так, но в случае чего достаточно и какой-нибудь другой части тела, чтобы восстановить тебя, со всеми особенностями характера... Просто чем больше будет потерянных... хм, фрагментов, тем чаще Лин придется связываться с моргом и тем больше вероятность, что дедушка тебя не узнает при новой встрече. Понимаешь меня?
– Пытаюсь, – признался я. – Но... как это возможно? Я действительно могу умереть только в кислоте?
– Не совсем, – уклончиво ответил Моэм. – Кислота – это то, в чем ты умрешь обязательно. Дай-ка мне руку.
Я протянул, ладонью вверх, ожидая каких-нибудь фокусов и фраз вроде "сейчас наши души воспарят в звездные вершины".
Но нет. В Шестой организации даже духовидцы привыкли к быстрым и грубым решениям.
Тряпка на полу оказалась не смирительной рубашкой, и Моэм не просто так сел рядом с ней. Узкое лезвие блеснуло в свете фонарика, ткань полетела в сторону, и кисть моей руки, обрубленная чуть выше сустава, шлепнулась на пол.
Моэм осторожно отложил короткий изогнутый меч, с некоторой брезгливостью поднял ее и демонстративно покрутил в воздухе, держа за указательный палец. В детстве я так же поднимал за хвост и вертел мертвых крыс.
Меня охватила ярость – я и не подозревал, что способен на такие вспышки. Да плевать, что я сдох, это – моя рука! Я хотел ударить Моэма, но... не мог. Не получалось пошевелиться. Я даже испугался на секунду, что вернулся к первоначальному состоянию, но вовремя вспомнил, с кем имею дело.
– Не можешь двигаться, – гадостно ухмыльнулся шаман. – И правильно. Шоковая терапия, как доктор прописал, – мне даже интересно стало, а знают ли в Шестой организации об иных методах лечения. Шаману все происходящее определенно нравилось.
– Лин не позволила отрубать тебе сразу голову, – как ни в чем не бывало, продолжил он, – это изрядно затруднило бы эксперимент, да и сшивать ей потом было бы слишком сложно... Так что в качестве учебного пособия, – он небрежно отшвырнул кисть в сторону, взбесив меня еще больше, – вон тот кусок мяса.
Мне казалось, она летит и падает очень, очень долго, и я не мог оторвать взгляд. Часть моего тела. Часть меня. Забавно, как все стало материально после смерти.
– И что? – медленно спросил я. – Мне принести ее обратно? В зубах, как пес?
– Какая фантазия, – поморщился Моэм. – Что ты чувствуешь?.. Не ухмыляйся и понимай все буквально. Что ты чувствуешь на месте отрубленной руки?
Крови не было совсем. Пожалуй, только если провести пальцем по ране, останется несколько капель.
– Пусто, – просто сказал я.
– Во-о-от, – довольно отозвался Моэм. – Знаешь, как я управляю тобой? Во мне сейчас тоже чего-то не хватает. Сознание делится на части, и одна из них находится в чужом, мертвом теле. Считается, что это дар – так расшвыриваться собой. Мало у кого получается... из живых. С тобой все должно быть гораздо легче, в конце концов, из твоего тела мы сделали всего лишь ловушку, клетку для духа.
– И?
– Делись. Делись на части и доставай свою проклятую конечность.
– Это все?
– Именно. Я могу ждать сколько угодно долго.
Я представлял, что моя изуродованная рука становится щупальцем и дотягивается до кисти. Я хотел ее вернуть. Концентрировал внимание на недостающем фрагменте "клетки", а Моэм тихо смеялся, глядя, как неловко при этом дергается культя.
– Идиот, – внимательные злые глаза за поблескивающими стеклами очков просверливали насквозь. – Твое тело беспомощно, так зачем ты пытаешься двигать им?
– Само, – глухо ответил я. – Я не понимаю, как...
– Казалось, ты смирился с мыслью, что умер, – эта фраза показалась мне страшной, но лишь на миг. – Но – нет. Выходит, нет. А значит, не сможешь использовать ни одно из преимуществ своего нового существования. Отрубить тебе руки, ноги, и оставить в запертой комнате – что будешь делать? Звать на помощь, смотреть, вот как сейчас, на части своего тела – до тех пор, пока даже кости не превратятся в труху? Прекрасная вторая смерть!
– А ты... разве ты не можешь контролировать... и кисть? Одновременно? – спросил я.
– Нет, – улыбнулся Моэм. – Это ведь просто плоть.
– Я вспоминаю... – тихо пробормотал я, глядя ему в глаза и стараясь не показать виду, что отрубленная кисть поскребла ногтем обивку пола. – Нас учили, еще в школе, что всем на свете правит любовь. И доброта спасает жизни.
Теперь пустота ощущалась сильнее, забытое чувство падения вверх – такое бывает за миг до сна. Я смотрел шаману в глаза, зная – Моэм слишком горд и самолюбив, чтобы отвести взгляд, – и в то же время видел не его глаза, а ползущую кисть. Пальцы сгибались, подтягивая ладонь и запястье, медленно и неуклюже – так же я начинал ходить.
– К чему ты это? – хихикнул Моэм. – Школьная программа не изменилась со времени моего выпуска.
Кисть застыла на краю светового пятна. Сначала согнулся и выпрямился указательный палец, потом средний, безымянный... Я продолжил говорить, потому что шаман задал вопрос.
– Я удивляюсь, – произнес я. – Почему тогда моей движущей силой является...
– Злость? – осведомился Моэм.
– Злость, – кивнул я. Словно запущенный из рогатки камень, кисть преодолела расстояние в метр и вцепилась Моэму в глотку. Он потерял контроль, и я бросился вперед, повалив шамана на пол. Упершись обрубком ему в грудь, ногой отшвырнул подальше клинок и заворожено смотрел на свои руки – целую и разрубленную. Меня восхищало и пугало виденное. Правая рука существовала... фрагментами! И с каждым из них я чувствовал связь.
– А вот теперь, – прохрипел Моэм, – я могу управлять и твоей кистью.
– Давай, – прошипел я, наклоняясь и сдавливая его шею сильнее. – Теперь ты – пробуй.
Трудно сконцентрироваться, когда умираешь.
Он хрипел. Руки скребли по полу. Глаза сначала распахнулись широко-широко, а затем стали закатываться, веки дрожали.
– Пробуй, – повторил я.
И вдруг очнулся. Разжал пальцы, сел в стороне. Моэм вдохнул прерывисто, с сипом, переворачиваясь на живот. Кисть взобралась на колено проворно, как паук, оттуда – по груди на плечо. Я посмотрел на нее. С детства любил больших пауков. Дед сейчас держит четверых, раньше было штук десять. Я всегда с ними играл. То есть, они-то просто ползали по мне, но было весело.
– Моэм, – позвал я. – Возвращайся.
– Уже, – подал голос шаман. – Сволочь...
– Добился, чего хотел? – равнодушно спросил я, снимая кисть с плеча целой рукой, как когда-то возился с пауками. Жаль, не мог погладить ее, держа на ладони.
– В целом, – шаман потрогал шею, будто проверяя, осталась ли она на месте. – Признавайся, убить хотел?
– Нет, – подумав, ответил я. – В какой-то момент хотелось проверить, дотянусь ли до пола большим и указательным пальцем, а об убийстве не думал...
Я полагал, на этом первый урок закончится, но Моэм и не думал прекращать занятие.
– Знаешь, в чем опасность для тебя, – вновь начал объяснять он, словно ничего не случилось. – При всех этих фокусах с ползающими конечностями...
– И прыгающими, – не без гордости добавил я.
– Да хоть бегающими, – хмыкнул Моэм. – Чтобы убить человека, достаточно его сильно повредить. Ну, с тобой, конечно, надо будет постараться, но все равно – дух без оболочки исчезнет, улетит... Не отвлекайся!
В данный момент я пытался пододвинуть к себе меч, толкая его пальцами свободно гуляющей по полу кисти.
– Важно не только уметь разделить ту силу, что живет в тебе, но и в нужный момент собрать в определенном месте. Вот почему тебя можно будет восстановить по одному фрагменту, – Моэм склонил голову на бок и перешел к примерам:
– Скажем, когда тебя станет разрывать на куски...
– А такое будет?
– Понятия не имею, – признался шаман. – Гипотетически, возможно все. Ты попросту не сможешь понять, чем управлять, чтобы сохраниться. Ну а разделиться на тысячи частей одновременно – это никому не под силу. И тогда... – он постучал себя пальцем по лбу. – И тогда нужно будет быстро прикинуть, в какую часть тела лучше всего запихнуть все то, что ты привык считать собой. Понимаешь?
– С трудом.
– Делай обратное тому, что ты только что вытворил с кистью, – взмахнул руками Моэм. – Откажись от большей части собственного тела, обрежь всякую связь! Ты можешь жить в одной руке... да что там, в мизинце руки! А все остальное изрежут на куски, сожгут, растворят – но ты останешься живым!
– Да и зачем такая жизнь? – поразился я.
– Когда-то ты точно так же думал о своей нынешней жизни, признайся! – рявкнул Моэм, но мигом успокоился. – Все может пригодиться.
Чувствуя себя виноватым за то нападение, я не стал больше спорить. Вернуть способность управлять собой оказалось гораздо легче, чем отказаться от нее. Моэм начал демонстративно зевать и предлагать мне снова разозлиться – "вдруг опять сработает".
– Объяснил бы понятнее! – не выдержал я. – Что делать, по пунктам!
– По пунктам ты, Грэд, работал там, у Яна. А здесь, увы, даже для меня ты – темная комната без дверей и окон. Я никогда не умирал, а потому не знаю, как нужно действовать.
– Тогда почему уверен в моих способностях?
– Ну, я же все-таки шаман, – фыркнул Моэм. – Мой дух в полете и все такое. Просто для тела существует больше угроз...
– Только не говори, что жалеешь, – я покачал головой. – Если что – тоже умирай, будем вместе учиться.
Моэм не нашел, что ответить.
Понимая, что в этом упражнении от меня придется долго ждать результатов, шаман перешел к медитациям. Под его шепот я представлял... Ох, что я только не представлял! В голову лезли ненужные мысли, просыпались страхи, накатывало уныние, я не мог сосредоточиться на его словах, вместо этого рисовал картины будущего и вспоминал прошлое. От всего этого становилось жутко, не было никакой надежды, да и надеяться, по сути, стало не на что. Просто не было совсем ничего. Меня не было.
– Я хочу выйти отсюда, – сказал я.
– Занятие не прекратится, пока ты не научишься, – железным голосом произнес Моэм.
И в общем, можно было подняться и просто уйти. Можно было вывести Моэма из себя – мол, мне все равно, сколько здесь сидеть, даже под его контролем, а вот он вряд ли продержится долго без еды и воды. Но мне просто все надоело, я не хотел видеть шамана, но понимал – чем быстрее выполню все его требования, тем быстрее он от меня отвяжется.
Я вновь закрыл глаза, стараясь расслабиться и выкинуть из головы все посторонние мысли. Я закрыл глаза... и они исчезли. Такое действие, как моргание, стало не просто сложным – нереальным. Я осторожно потянулся вперед, под ногами и руками – мягкий пол, только вот рук... или ног... вроде бы больше, чем я привык. И по два колена... или локтя... на всех конечностях, кроме одной.
– В тебе все-таки больше человеческого, чем ты думаешь, – задумчиво протянул Моэм. – Разозлился – стал управлять рукой. Надоели занятия – сразу проявил чудеса сообразительности, чтобы их избежать... Только все же для начала выбрал бы голову, она с глазами обычно, а ты ведь через них привык смотреть?
"Но ведь не должен, – подумал я. – Там все нервы мертвы, так что глаза, в общем-то, не нужны... Именно, что привык".
Смотреть на мир с мизерной высоты – это слегка одуряет. Чувствуешь себя полным ничтожеством и в то же время все вокруг интересно. Я даже себя как следует разглядеть не мог. Да и двигаться на пяти пальцах было непривычно.
– Теперь вернись.
Ага. А как?.. Вместо этого я взобрался, чувствуя себя скалолазом, на лежащее тело, побродил по груди, рассмотрел лицо – вблизи, едва освещенное, оно выглядело еще более жутко, чем недавно в зеркале. От всего происходящего начинала бить дрожь. Просто трясло, хотелось истерически заржать. Наверное, это желание и стало ключевым, толкнуло меня к возвращению.
– Ну как? – с интересом спросил Моэм, когда я моргнул. – Как ощущения?
– Забавно, – улыбнулся я. – Очень...
Кисть пошевелилась, подчиняясь не то чтобы приказу или мысли, а какому-то рефлексу, сигналу. Шевельнулась, подползла к обрубку.
– А можно... мне не сразу станут ее пришивать?
Моэм смотрел на меня с полминуты.
– Ну ты и... – он не договорил, засмеялся. – Да как хочешь, дело твое!.. Но зачем?
– Напоминает о пауках, – ответил я. – Чего ржешь-то?
– Просто странно, какие интересы появляются у людей после смерти...
Где пауки, там дед, которого я давно не видел. Он – лучший человек из всех, кого я знаю.
О нем я думал уже наверху, на самой крыше. Это Моэм отвел, утверждая, что там – лучшее место для отдыха, да и вообще "открывается прекрасный вид". А скорее, просто считал, что мне еще рано показываться на люди. Хотя несколько человек мы встретили в лифте и на лестнице – разве что любопытство мелькнуло на их лицах при виде моей покалеченной башки и страшной рожи. С Моэмом никто не заговорил, вероятно, его здесь не слишком любили.
Он оставил меня на крыше. Я даже слегка удивился – а вдруг кто-то тоже решит подняться?
Здание организации – это огромная коробка, южной стороной смотрящая на трассы, а северной стремящаяся к центру города. Плоская крыша прогрета солнцем, а по периметру огорожена забором, как сады на окраинах Кааса. Каас... мой родной город. Ничего не видел кроме него, да и то разбирался не очень хорошо. Слишком большой, слишком разный, он не переставал удивлять, только осознал я это поздновато, когда удивление, да и прочие эмоции, порядочно притупились.
Высокие дома в Каасе строят по окраинам, ставят их, как сторожей, перемежая парками, поэтому с крыши Шестерки видно довольно много всего. Людей, например. Спешащих и не очень, тоже разных. Медпункты и училища. Школы и бары. Даже кладбище, втиснутое в объятья города после того, как в последнюю войну, сотню с лишним лет назад, прошлые захоронения были разграблены врагами. Вымпелы спортивных школ и многолучевые звезды церквей. Библиотеки и оружейные... Что бы сегодня почитать и куда я дел свой пистолет? – этой фразой можно охарактеризовать большинство населения столицы. Рассеянные добрые люди-оборотни – многие с легкостью декламируют любимые стихи и делают ставки в подпольных боях, числятся вольными слушателями в университетах и регулярно посещают тиры. Поразительно низкий уровень преступности, и "все мы под защитой церкви" – этим словам веришь, когда видишь на поясе Его Высокопреосвященства кобуру с револьвером. Религия, которая скорее защита, и военные подразделения, которые скорее культ. Например, Крылатые – элита под покровительством лордов и леди, входящих в совет правления. Например, Шестая организация – уборщики мусора под предводительством Эша и Лиоса, осколки прошлой системы безопасности.
И я такой же, как большинство. Разве что боями не интересуюсь, стрельба всегда привлекала больше. Такой же, только мертвый – мелочи. Возможно, сейчас пора менять приоритеты... Если они уже не изменились – а я не заметил этого.
В голову продолжала лезть всякая ерунда. Волосы трепал ветер. Надо либо сбрить их, либо вымыть. Интересно, а будут расти?.. Говорят, ногти могут расти и после смерти, а волосы? Я поскреб щеку – щетины нет. Процесс тоже замедлен, как и заживление ран? Странно, меня до сих пор не слишком увлекали новые способности, а такие бытовые вопросы интересуют, как и прежде.
Я свесился через перила почти наполовину. Когда-то боялся высоты, сейчас могу прыгнуть вниз и выжить. Необычное состояние правой руки ничуть не трогало, кисть цепко ухватилась за поручень, а обрубок безвольно висел вдоль тела. Просто герой, только в очень извращенном образе.
Наверняка Моэм привел меня сюда не просто так. Наверняка все это – вид, воспоминания, мысли, – должны пробудить меня для чего-то нового, как-то повлиять. Я не хотел возвращаться.
Тревога нарастала постепенно. Зачем из меня сделали зомби? Из чистой любви к науке? Лин я, может, и поверю, Моэму и одобрившему идею Эшу – вряд ли.
– То есть вместо того, чтобы наслаждаться прекрасным зрелищем, ты раздумывал, для чего я тебя сюда затащил? – поразился Моэм, когда вернулся и услышал от меня обо всем этом. – Ну ты и дурак... Я все понимаю, мы с Лин доставили тебе много неприятностей, но... я думал, здесь всем становится легче.
– Тогда странно, что обошлось без толпы.
– Да ладно, – Моэм поморщился и с некоторым опасением приблизился к перилам. – Твое состояние – нормальное. Там, – он неопределенно пожал плечами, – все было четко и понятно, порядок и стройные ряды, а тут бардак, и сам ты стал непонятно кем. Но мы ж здесь не звери и не маньяки... Хотя некоторые умело притворяются, – он с еще большей опаской глянул вниз и тут же отошел. – И живем мы неплохо. Да, ты не станешь с гордостью рассказывать о своей работе, но зато здесь – семья...
– Слушай, хватит, – попросил я. – Я ж ничего против не имею. Мне нужна работа, я привык. С чего тебя вдруг на эти сопли потянуло? Еще какой-то урок, да?
На мгновение мне показалось, что Моэм шокирован. Но потом он ухмыльнулся вполне знакомо и кивнул.
– Ну вот, совсем вырос! Философия нема, – он одернул рубашку и поправил очки. – Постоял, подумал, все решил – и к делу. На первые три пункта пять секунд, на дело – все оставшееся время.
Я так и не понял, почему только ради этих слов он оставлял меня здесь, на крыше. Новое правило я бы выучил и так.
– Так что, опыт завершен? – спросил я.
– А что тебе говорила Лин по этому поводу?
– Что... что я еще тройное сальто делать буду.
– Будешь, – снова кивнул Моэм. – А если при жизни умел, то будешь делать четверное или какое там еще бывает. Но вообще-то... – он передернул плечами, как мне показалось, не от холода. – Пожалуй, эксперимент закончен. Основам ты научился.
– Быстро...
– Мы рассчитывали на срок от двух недель до двух месяцев, – поделился шаман. – И уложились без проблем. Ты молодец.
Мне было приятно слышать похвалу.
– Вы тоже. Наверное.
Духовидец одобрительно хмыкнул.
– Так... – он перешел на деловой тон. – Что тебя больше интересует, наш быт или работа?
– Работа. С бытом сам разберусь.
Ухмылка Моэма стала шире, хотя казалось, куда уж там.
– Он мне нравится, – голос раздался за левым плечом, внезапно, но я не вздрогнул. Даже не повернулся. Спросил просто:
– Моэм, кто это?
И тут случилось немыслимое – Моэм гордо вздернул подбородок и щелкнул каблуками, вмиг вытянувшись по струнке.
– Глава Шестой организации, Гартман Лиос!
Позже я стал узнавать Лиоса по шагу – четкому, громкому, стремительному, – но раньше того убедился, что начальник умеет подкрадываться абсолютно неслышно.
Я обернулся. Лиос оказался полной противоположностью Эша – высокий, сухопарый мужчина с залегшими на лбу морщинами и сединой в коротких каштановых волосах. Кисть забралась по рукаву на плечо, а он только усмехнулся. Пальцами отрубленной руки я сжал ткань водолазки и повторил движение Моэма.
– Грэд Маррей, направленный руководителем "Хестел и Винки" Яном Хестелом.
– Да... – он смотрел на меня, но говорил с Моэмом. – Этот – готов к работе.