355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Татьяна Талова » Шестая организация » Текст книги (страница 3)
Шестая организация
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 17:15

Текст книги "Шестая организация"


Автор книги: Татьяна Талова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

   – Да ты что, мы серьезная организация! – ответно возмутился Моэм, показушно одернув воротник не слишком свежей рубашки, желтой, в оранжевых разводах. Второй вопрос шаман проигнорировал, улыбаясь во все зубы.

   – И... – наверное, мыслительные процессы у меня тоже замедлились. – Моэм, при чем тут оперативники? Какой из меня оперативник?!

   – Слушай, ну не будь идиотом! – лифт приехал, Моэм вытолкал меня из кабины. Вне госпиталя, вотчины Лин, он стал раскованней и смелее. – Ты и при жизни отличался такой редкой сообразительностью?

   Я задумался. Не чувствую боли, да. Лин провела несколько экспериментов – бить табуреткой по голове остереглась из-за швов, а вот молотком постучала по разным зонам тела. Я чувствовал удары, но при этом никаких болевых ощущений. Таким же образом у меня сложились отношения с холодом и теплом, здесь эксперимент был только один, в память о нем остался маленький ожог на тыльной стороне ладони – даже во время соприкосновения кожи с пламенем зажигалки я ощущал только тепло.

   – Если мне оторвут ногу, попрыгаю на одной без особых проблем, – высказался я. – Но разве это так уж...

   – Это – только начало. Идем. Мы в складах, если интересно.

   – Про склады – не интересно. А вот что насчет "начала"?

   – У обычного человека, – сказал Моэм, по пути роясь в карманах, – только одна жизнь. У тебя, – видишь, как все вышло, – получились две, – он остановился у ничем не приметной двери и вставил ключ в замочную скважину. – Ну а я...

   Дверь открылась со скрипом.

   – ...попробую увеличить их количество. Заходи. Комната для медитаций.

   По мне, так это больше напоминало психушку для особо буйных – и пол, и стены, и даже потолок обиты войлоком, окна нет, только вентиляционное отверстие вверху. Даже забытая кем-то тряпка на полу вполне может оказаться смирительной рубашкой, оставшейся от прошлого пациента.

   – Присаживайся, чувствуй себя как дома, – улыбнулся Моэм. – Тебе здесь еще сидеть и сидеть.

   Я не спорил. По довольному лицу духовидца было видно – он просто разрывается между тем, чтобы немедленно выложить мне свою великую идею, и таинственным молчанием. Я не стал подсказывать ему решение.

   Свет здесь тоже не включался – вместо него Моэм положил на пол включенный карманный фонарик.

   – Видишь ли, – стараясь казаться деловым, начал шаман. – Ты очень верно выразился – потеря одной ноги не станет для тебя большой проблемой. Скажу даже больше – голова для тебя тоже не слишком важна. Но, во-первых, при виде нежити первая и нормальная реакция – отрубить ей голову. Инстинкт самосохранения и все такое, – Моэм пожал плечами и добавил:

   – Если нет возможности убежать, конечно... А во-вторых, на голове находятся различные важные органы, без которых люди, увы, чаще всего беспомощны.

   – Голову надо беречь, я понял.

   – Как ты мог что-то понять, если я еще ничего не рассказал? – усмехнулся Моэм. – Ты функционируешь за счет духа, который все еще находится внутри твоего тела. Голову желательно беречь, это так, но в случае чего достаточно и какой-нибудь другой части тела, чтобы восстановить тебя, со всеми особенностями характера... Просто чем больше будет потерянных... хм, фрагментов, тем чаще Лин придется связываться с моргом и тем больше вероятность, что дедушка тебя не узнает при новой встрече. Понимаешь меня?

   – Пытаюсь, – признался я. – Но... как это возможно? Я действительно могу умереть только в кислоте?

   – Не совсем, – уклончиво ответил Моэм. – Кислота – это то, в чем ты умрешь обязательно. Дай-ка мне руку.

   Я протянул, ладонью вверх, ожидая каких-нибудь фокусов и фраз вроде "сейчас наши души воспарят в звездные вершины".

   Но нет. В Шестой организации даже духовидцы привыкли к быстрым и грубым решениям.

   Тряпка на полу оказалась не смирительной рубашкой, и Моэм не просто так сел рядом с ней. Узкое лезвие блеснуло в свете фонарика, ткань полетела в сторону, и кисть моей руки, обрубленная чуть выше сустава, шлепнулась на пол.

   Моэм осторожно отложил короткий изогнутый меч, с некоторой брезгливостью поднял ее и демонстративно покрутил в воздухе, держа за указательный палец. В детстве я так же поднимал за хвост и вертел мертвых крыс.

   Меня охватила ярость – я и не подозревал, что способен на такие вспышки. Да плевать, что я сдох, это – моя рука! Я хотел ударить Моэма, но... не мог. Не получалось пошевелиться. Я даже испугался на секунду, что вернулся к первоначальному состоянию, но вовремя вспомнил, с кем имею дело.

   – Не можешь двигаться, – гадостно ухмыльнулся шаман. – И правильно. Шоковая терапия, как доктор прописал, – мне даже интересно стало, а знают ли в Шестой организации об иных методах лечения. Шаману все происходящее определенно нравилось.

   – Лин не позволила отрубать тебе сразу голову, – как ни в чем не бывало, продолжил он, – это изрядно затруднило бы эксперимент, да и сшивать ей потом было бы слишком сложно... Так что в качестве учебного пособия, – он небрежно отшвырнул кисть в сторону, взбесив меня еще больше, – вон тот кусок мяса.

   Мне казалось, она летит и падает очень, очень долго, и я не мог оторвать взгляд. Часть моего тела. Часть меня. Забавно, как все стало материально после смерти.

   – И что? – медленно спросил я. – Мне принести ее обратно? В зубах, как пес?

   – Какая фантазия, – поморщился Моэм. – Что ты чувствуешь?.. Не ухмыляйся и понимай все буквально. Что ты чувствуешь на месте отрубленной руки?

   Крови не было совсем. Пожалуй, только если провести пальцем по ране, останется несколько капель.

   – Пусто, – просто сказал я.

   – Во-о-от, – довольно отозвался Моэм. – Знаешь, как я управляю тобой? Во мне сейчас тоже чего-то не хватает. Сознание делится на части, и одна из них находится в чужом, мертвом теле. Считается, что это дар – так расшвыриваться собой. Мало у кого получается... из живых. С тобой все должно быть гораздо легче, в конце концов, из твоего тела мы сделали всего лишь ловушку, клетку для духа.

   – И?

   – Делись. Делись на части и доставай свою проклятую конечность.

   – Это все?

   – Именно. Я могу ждать сколько угодно долго.

   Я представлял, что моя изуродованная рука становится щупальцем и дотягивается до кисти. Я хотел ее вернуть. Концентрировал внимание на недостающем фрагменте "клетки", а Моэм тихо смеялся, глядя, как неловко при этом дергается культя.

   – Идиот, – внимательные злые глаза за поблескивающими стеклами очков просверливали насквозь. – Твое тело беспомощно, так зачем ты пытаешься двигать им?

   – Само, – глухо ответил я. – Я не понимаю, как...

   – Казалось, ты смирился с мыслью, что умер, – эта фраза показалась мне страшной, но лишь на миг. – Но – нет. Выходит, нет. А значит, не сможешь использовать ни одно из преимуществ своего нового существования. Отрубить тебе руки, ноги, и оставить в запертой комнате – что будешь делать? Звать на помощь, смотреть, вот как сейчас, на части своего тела – до тех пор, пока даже кости не превратятся в труху? Прекрасная вторая смерть!

   – А ты... разве ты не можешь контролировать... и кисть? Одновременно? – спросил я.

   – Нет, – улыбнулся Моэм. – Это ведь просто плоть.

   – Я вспоминаю... – тихо пробормотал я, глядя ему в глаза и стараясь не показать виду, что отрубленная кисть поскребла ногтем обивку пола. – Нас учили, еще в школе, что всем на свете правит любовь. И доброта спасает жизни.

   Теперь пустота ощущалась сильнее, забытое чувство падения вверх – такое бывает за миг до сна. Я смотрел шаману в глаза, зная – Моэм слишком горд и самолюбив, чтобы отвести взгляд, – и в то же время видел не его глаза, а ползущую кисть. Пальцы сгибались, подтягивая ладонь и запястье, медленно и неуклюже – так же я начинал ходить.

   – К чему ты это? – хихикнул Моэм. – Школьная программа не изменилась со времени моего выпуска.

   Кисть застыла на краю светового пятна. Сначала согнулся и выпрямился указательный палец, потом средний, безымянный... Я продолжил говорить, потому что шаман задал вопрос.

   – Я удивляюсь, – произнес я. – Почему тогда моей движущей силой является...

   – Злость? – осведомился Моэм.

   – Злость, – кивнул я. Словно запущенный из рогатки камень, кисть преодолела расстояние в метр и вцепилась Моэму в глотку. Он потерял контроль, и я бросился вперед, повалив шамана на пол. Упершись обрубком ему в грудь, ногой отшвырнул подальше клинок и заворожено смотрел на свои руки – целую и разрубленную. Меня восхищало и пугало виденное. Правая рука существовала... фрагментами! И с каждым из них я чувствовал связь.

   – А вот теперь, – прохрипел Моэм, – я могу управлять и твоей кистью.

   – Давай, – прошипел я, наклоняясь и сдавливая его шею сильнее. – Теперь ты – пробуй.

   Трудно сконцентрироваться, когда умираешь.

   Он хрипел. Руки скребли по полу. Глаза сначала распахнулись широко-широко, а затем стали закатываться, веки дрожали.

   – Пробуй, – повторил я.

   И вдруг очнулся. Разжал пальцы, сел в стороне. Моэм вдохнул прерывисто, с сипом, переворачиваясь на живот. Кисть взобралась на колено проворно, как паук, оттуда – по груди на плечо. Я посмотрел на нее. С детства любил больших пауков. Дед сейчас держит четверых, раньше было штук десять. Я всегда с ними играл. То есть, они-то просто ползали по мне, но было весело.

   – Моэм, – позвал я. – Возвращайся.

   – Уже, – подал голос шаман. – Сволочь...

   – Добился, чего хотел? – равнодушно спросил я, снимая кисть с плеча целой рукой, как когда-то возился с пауками. Жаль, не мог погладить ее, держа на ладони.

   – В целом, – шаман потрогал шею, будто проверяя, осталась ли она на месте. – Признавайся, убить хотел?

   – Нет, – подумав, ответил я. – В какой-то момент хотелось проверить, дотянусь ли до пола большим и указательным пальцем, а об убийстве не думал...

   Я полагал, на этом первый урок закончится, но Моэм и не думал прекращать занятие.

   – Знаешь, в чем опасность для тебя, – вновь начал объяснять он, словно ничего не случилось. – При всех этих фокусах с ползающими конечностями...

   – И прыгающими, – не без гордости добавил я.

   – Да хоть бегающими, – хмыкнул Моэм. – Чтобы убить человека, достаточно его сильно повредить. Ну, с тобой, конечно, надо будет постараться, но все равно – дух без оболочки исчезнет, улетит... Не отвлекайся!

   В данный момент я пытался пододвинуть к себе меч, толкая его пальцами свободно гуляющей по полу кисти.

   – Важно не только уметь разделить ту силу, что живет в тебе, но и в нужный момент собрать в определенном месте. Вот почему тебя можно будет восстановить по одному фрагменту, – Моэм склонил голову на бок и перешел к примерам:

   – Скажем, когда тебя станет разрывать на куски...

   – А такое будет?

   – Понятия не имею, – признался шаман. – Гипотетически, возможно все. Ты попросту не сможешь понять, чем управлять, чтобы сохраниться. Ну а разделиться на тысячи частей одновременно – это никому не под силу. И тогда... – он постучал себя пальцем по лбу. – И тогда нужно будет быстро прикинуть, в какую часть тела лучше всего запихнуть все то, что ты привык считать собой. Понимаешь?

   – С трудом.

   – Делай обратное тому, что ты только что вытворил с кистью, – взмахнул руками Моэм. – Откажись от большей части собственного тела, обрежь всякую связь! Ты можешь жить в одной руке... да что там, в мизинце руки! А все остальное изрежут на куски, сожгут, растворят – но ты останешься живым!

   – Да и зачем такая жизнь? – поразился я.

   – Когда-то ты точно так же думал о своей нынешней жизни, признайся! – рявкнул Моэм, но мигом успокоился. – Все может пригодиться.

   Чувствуя себя виноватым за то нападение, я не стал больше спорить. Вернуть способность управлять собой оказалось гораздо легче, чем отказаться от нее. Моэм начал демонстративно зевать и предлагать мне снова разозлиться – "вдруг опять сработает".

   – Объяснил бы понятнее! – не выдержал я. – Что делать, по пунктам!

   – По пунктам ты, Грэд, работал там, у Яна. А здесь, увы, даже для меня ты – темная комната без дверей и окон. Я никогда не умирал, а потому не знаю, как нужно действовать.

   – Тогда почему уверен в моих способностях?

   – Ну, я же все-таки шаман, – фыркнул Моэм. – Мой дух в полете и все такое. Просто для тела существует больше угроз...

   – Только не говори, что жалеешь, – я покачал головой. – Если что – тоже умирай, будем вместе учиться.

   Моэм не нашел, что ответить.

   Понимая, что в этом упражнении от меня придется долго ждать результатов, шаман перешел к медитациям. Под его шепот я представлял... Ох, что я только не представлял! В голову лезли ненужные мысли, просыпались страхи, накатывало уныние, я не мог сосредоточиться на его словах, вместо этого рисовал картины будущего и вспоминал прошлое. От всего этого становилось жутко, не было никакой надежды, да и надеяться, по сути, стало не на что. Просто не было совсем ничего. Меня не было.

   – Я хочу выйти отсюда, – сказал я.

   – Занятие не прекратится, пока ты не научишься, – железным голосом произнес Моэм.

   И в общем, можно было подняться и просто уйти. Можно было вывести Моэма из себя – мол, мне все равно, сколько здесь сидеть, даже под его контролем, а вот он вряд ли продержится долго без еды и воды. Но мне просто все надоело, я не хотел видеть шамана, но понимал – чем быстрее выполню все его требования, тем быстрее он от меня отвяжется.

   Я вновь закрыл глаза, стараясь расслабиться и выкинуть из головы все посторонние мысли. Я закрыл глаза... и они исчезли. Такое действие, как моргание, стало не просто сложным – нереальным. Я осторожно потянулся вперед, под ногами и руками – мягкий пол, только вот рук... или ног... вроде бы больше, чем я привык. И по два колена... или локтя... на всех конечностях, кроме одной.

   – В тебе все-таки больше человеческого, чем ты думаешь, – задумчиво протянул Моэм. – Разозлился – стал управлять рукой. Надоели занятия – сразу проявил чудеса сообразительности, чтобы их избежать... Только все же для начала выбрал бы голову, она с глазами обычно, а ты ведь через них привык смотреть?

   "Но ведь не должен, – подумал я. – Там все нервы мертвы, так что глаза, в общем-то, не нужны... Именно, что привык".

   Смотреть на мир с мизерной высоты – это слегка одуряет. Чувствуешь себя полным ничтожеством и в то же время все вокруг интересно. Я даже себя как следует разглядеть не мог. Да и двигаться на пяти пальцах было непривычно.

   – Теперь вернись.

   Ага. А как?.. Вместо этого я взобрался, чувствуя себя скалолазом, на лежащее тело, побродил по груди, рассмотрел лицо – вблизи, едва освещенное, оно выглядело еще более жутко, чем недавно в зеркале. От всего происходящего начинала бить дрожь. Просто трясло, хотелось истерически заржать. Наверное, это желание и стало ключевым, толкнуло меня к возвращению.

   – Ну как? – с интересом спросил Моэм, когда я моргнул. – Как ощущения?

   – Забавно, – улыбнулся я. – Очень...

   Кисть пошевелилась, подчиняясь не то чтобы приказу или мысли, а какому-то рефлексу, сигналу. Шевельнулась, подползла к обрубку.

   – А можно... мне не сразу станут ее пришивать?

   Моэм смотрел на меня с полминуты.

   – Ну ты и... – он не договорил, засмеялся. – Да как хочешь, дело твое!.. Но зачем?

   – Напоминает о пауках, – ответил я. – Чего ржешь-то?

   – Просто странно, какие интересы появляются у людей после смерти...

   Где пауки, там дед, которого я давно не видел. Он – лучший человек из всех, кого я знаю.

   О нем я думал уже наверху, на самой крыше. Это Моэм отвел, утверждая, что там – лучшее место для отдыха, да и вообще "открывается прекрасный вид". А скорее, просто считал, что мне еще рано показываться на люди. Хотя несколько человек мы встретили в лифте и на лестнице – разве что любопытство мелькнуло на их лицах при виде моей покалеченной башки и страшной рожи. С Моэмом никто не заговорил, вероятно, его здесь не слишком любили.

   Он оставил меня на крыше. Я даже слегка удивился – а вдруг кто-то тоже решит подняться?

   Здание организации – это огромная коробка, южной стороной смотрящая на трассы, а северной стремящаяся к центру города. Плоская крыша прогрета солнцем, а по периметру огорожена забором, как сады на окраинах Кааса. Каас... мой родной город. Ничего не видел кроме него, да и то разбирался не очень хорошо. Слишком большой, слишком разный, он не переставал удивлять, только осознал я это поздновато, когда удивление, да и прочие эмоции, порядочно притупились.

   Высокие дома в Каасе строят по окраинам, ставят их, как сторожей, перемежая парками, поэтому с крыши Шестерки видно довольно много всего. Людей, например. Спешащих и не очень, тоже разных. Медпункты и училища. Школы и бары. Даже кладбище, втиснутое в объятья города после того, как в последнюю войну, сотню с лишним лет назад, прошлые захоронения были разграблены врагами. Вымпелы спортивных школ и многолучевые звезды церквей. Библиотеки и оружейные... Что бы сегодня почитать и куда я дел свой пистолет? – этой фразой можно охарактеризовать большинство населения столицы. Рассеянные добрые люди-оборотни – многие с легкостью декламируют любимые стихи и делают ставки в подпольных боях, числятся вольными слушателями в университетах и регулярно посещают тиры. Поразительно низкий уровень преступности, и "все мы под защитой церкви" – этим словам веришь, когда видишь на поясе Его Высокопреосвященства кобуру с револьвером. Религия, которая скорее защита, и военные подразделения, которые скорее культ. Например, Крылатые – элита под покровительством лордов и леди, входящих в совет правления. Например, Шестая организация – уборщики мусора под предводительством Эша и Лиоса, осколки прошлой системы безопасности.

   И я такой же, как большинство. Разве что боями не интересуюсь, стрельба всегда привлекала больше. Такой же, только мертвый – мелочи. Возможно, сейчас пора менять приоритеты... Если они уже не изменились – а я не заметил этого.

   В голову продолжала лезть всякая ерунда. Волосы трепал ветер. Надо либо сбрить их, либо вымыть. Интересно, а будут расти?.. Говорят, ногти могут расти и после смерти, а волосы? Я поскреб щеку – щетины нет. Процесс тоже замедлен, как и заживление ран? Странно, меня до сих пор не слишком увлекали новые способности, а такие бытовые вопросы интересуют, как и прежде.

   Я свесился через перила почти наполовину. Когда-то боялся высоты, сейчас могу прыгнуть вниз и выжить. Необычное состояние правой руки ничуть не трогало, кисть цепко ухватилась за поручень, а обрубок безвольно висел вдоль тела. Просто герой, только в очень извращенном образе.

   Наверняка Моэм привел меня сюда не просто так. Наверняка все это – вид, воспоминания, мысли, – должны пробудить меня для чего-то нового, как-то повлиять. Я не хотел возвращаться.

   Тревога нарастала постепенно. Зачем из меня сделали зомби? Из чистой любви к науке? Лин я, может, и поверю, Моэму и одобрившему идею Эшу – вряд ли.

   – То есть вместо того, чтобы наслаждаться прекрасным зрелищем, ты раздумывал, для чего я тебя сюда затащил? – поразился Моэм, когда вернулся и услышал от меня обо всем этом. – Ну ты и дурак... Я все понимаю, мы с Лин доставили тебе много неприятностей, но... я думал, здесь всем становится легче.

   – Тогда странно, что обошлось без толпы.

   – Да ладно, – Моэм поморщился и с некоторым опасением приблизился к перилам. – Твое состояние – нормальное. Там, – он неопределенно пожал плечами, – все было четко и понятно, порядок и стройные ряды, а тут бардак, и сам ты стал непонятно кем. Но мы ж здесь не звери и не маньяки... Хотя некоторые умело притворяются, – он с еще большей опаской глянул вниз и тут же отошел. – И живем мы неплохо. Да, ты не станешь с гордостью рассказывать о своей работе, но зато здесь – семья...

   – Слушай, хватит, – попросил я. – Я ж ничего против не имею. Мне нужна работа, я привык. С чего тебя вдруг на эти сопли потянуло? Еще какой-то урок, да?

   На мгновение мне показалось, что Моэм шокирован. Но потом он ухмыльнулся вполне знакомо и кивнул.

   – Ну вот, совсем вырос! Философия нема, – он одернул рубашку и поправил очки. – Постоял, подумал, все решил – и к делу. На первые три пункта пять секунд, на дело – все оставшееся время.

   Я так и не понял, почему только ради этих слов он оставлял меня здесь, на крыше. Новое правило я бы выучил и так.

   – Так что, опыт завершен? – спросил я.

   – А что тебе говорила Лин по этому поводу?

   – Что... что я еще тройное сальто делать буду.

   – Будешь, – снова кивнул Моэм. – А если при жизни умел, то будешь делать четверное или какое там еще бывает. Но вообще-то... – он передернул плечами, как мне показалось, не от холода. – Пожалуй, эксперимент закончен. Основам ты научился.

   – Быстро...

   – Мы рассчитывали на срок от двух недель до двух месяцев, – поделился шаман. – И уложились без проблем. Ты молодец.

   Мне было приятно слышать похвалу.

   – Вы тоже. Наверное.

   Духовидец одобрительно хмыкнул.

   – Так... – он перешел на деловой тон. – Что тебя больше интересует, наш быт или работа?

   – Работа. С бытом сам разберусь.

   Ухмылка Моэма стала шире, хотя казалось, куда уж там.

   – Он мне нравится, – голос раздался за левым плечом, внезапно, но я не вздрогнул. Даже не повернулся. Спросил просто:

   – Моэм, кто это?

   И тут случилось немыслимое – Моэм гордо вздернул подбородок и щелкнул каблуками, вмиг вытянувшись по струнке.

   – Глава Шестой организации, Гартман Лиос!

   Позже я стал узнавать Лиоса по шагу – четкому, громкому, стремительному, – но раньше того убедился, что начальник умеет подкрадываться абсолютно неслышно.

   Я обернулся. Лиос оказался полной противоположностью Эша – высокий, сухопарый мужчина с залегшими на лбу морщинами и сединой в коротких каштановых волосах. Кисть забралась по рукаву на плечо, а он только усмехнулся. Пальцами отрубленной руки я сжал ткань водолазки и повторил движение Моэма.

   – Грэд Маррей, направленный руководителем "Хестел и Винки" Яном Хестелом.

   – Да... – он смотрел на меня, но говорил с Моэмом. – Этот – готов к работе.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю