Текст книги "Точка Зеро (СИ)"
Автор книги: Татьяна Рябинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Между двумя старинными домами – вряд ли моложе XV века – был узкий проход, даже не переулок. Глухие стены домов почти смыкались, один человек вполне мог пройти между ними, но двое – точно нет. Куда вел этот лаз, можно было только гадать. Во двор, на другую улицу? Я знала, что в средние века в таких проходах устраивали отхожие места, общие на два дома. Две дверцы в стенах друг против друга, несколько досок, висящих над выгребной ямой. Не дай бог оступиться или поскользнуться – верная смерть, причем нелепая и позорная. Ну и вонь же там стояла! А ведь кто-то же эти ямы и проулки чистил!
Я осторожно заглянула в проход, но он изгибался коленом, и ничего, кроме брусчатки и серых стен, видно не было. Пахло чем-то затхлым. И вдруг я почувствовала совсем другой запах. Да, ту самую вонь отхожих мест. А еще – запах дыма. И конского навоза. И тот особый холодный и сырой запах близкого снега, который ни с чем не спутаешь. Словно так пахнут низкие черные тучи, готовые вот-вот просыпаться белыми хлопьями.
Меня словно затягивало в какую-то черную воронку. Вокруг было темно – так темно, что даже стены домов не столько виднелись, сколько угадывались. Под ногами – густая черная грязь, в которой, при особом невезении, можно утонуть. И опасность – смертельная опасность где-то рядом…
Я вздрогнула и вернулась в серенький, только еще спускающийся вечер Стэмфорда: Тони доставал из кармана басовито жужжащий телефон с выключенным звуком. Я заметила, с каким недоумением он посмотрел на дисплей, и как это недоумение сменилось досадой. По коротким обрывочным репликам понять суть разговора было невозможно, да я и не прислушивалась.
Закончив, Тони тихо сказал пару не самых приличных слов.
– Света, – сказал он, нахмурясь. – Боюсь, я не смогу тебя отвезти. Мне надо прямо сейчас поехать в Линкольн. Автобус до Скайворта еще не скоро, сейчас вызову тебе такси.
– Что-то случилось?
Он стоял, покачиваясь с пяток на носки, и смотрел себе под ноги. Потом поднял голову и сказал:
– Хелен задержала полиция. Не знаю, за что. Ей разрешили звонок, она позвонила мне.
– Почему именно тебе? – удивилась я. – Не родителям, не адвокату?
– Не знаю, Света. Я сам ничего не понимаю. Мы с ней больше трех лет не виделись. Но она просила приехать.
– И ты не мог отказаться?
– А ты бы отказалась?
Я только плечами пожала. В конце концов, Федька не отказался сделать мне липовую справку с работы и выдать себя за моего гражданского супруга, чтобы я могла получить британскую визу. Если бы ему понадобилась помощь, я бы тоже постаралась что-то для него сделать.
– Понимаешь… – он по-прежнему не смотрел на меня. – Мы с ней расстались не только потому, что она пыталась учить меня жизни. Она… начала пить. А когда напивалась, совершенно переставала соображать и попадала во всякие неприятные истории. Наверно, и сейчас то же самое случилось. Я терпел, вытаскивал ее, а потом решил, что с меня хватит.
– И теперь ты чувствуешь себя виноватым и обязанным?
Пожалуй, мне не стоило всего этого говорить, но… Остапа, как говорится, понесло. Видимо, меня слишком уж изгрызло свое собственное, мифическое и иррациональное, чувство вины, если я начала проецировать его и на других.
– С чего мне чувствовать себя виноватым? – поморщился Тони. – Если человек не хочет принимать помощь, его не заставишь.
– Ага, зато когда ее забрали в полицию, твоя помощь понадобилась.
– Света… – Тони смотрел на меня удивленно, и я осеклась.
– Извини, я что-то не то… В общем, извини.
– Ладно, неважно. Не знаю, когда вернусь. Постараюсь побыстрее. Я вызову такси к пабу, где мы были, довезет тебя прямо до Скайхилла.
– Если вам нужно в Скайхилл, мадам, я могу подвезти. Привет, Тони!
Обернувшись, я увидела безумно рыжего мужчину лет пятидесяти, вполне пиратского вида – с лохматой бородой и маленькой серьгой-колечком в левом ухе. Он приветливо улыбался, и от уголков его глаз разбегались лучики морщинок, которые делали его не старше, а почему-то наоборот моложе.
– Привет, док! Света, это доктор Билл Фитцпатрик, домашний врач Питера. А это мисс Светлана…
– Просто Светлана, – усмехнулась я. – Все равно мою фамилию повторить никто не сможет. Я подруга Люси. Леди Скайворт.
– Очень приятно, мисс Светлана, – кивнул доктор. – Я еду к графине Агнес, заодно завезу вас.
– Спасибо, Билли. А что с графиней? – спросил Тони.
– Упала с садовой лестницы. То ли растянула ногу, то ли вывихнула. Посмотрю. Если что-то серьезное, отвезу в город.
Поцеловав меня на прощанье, Тони отправился туда, где оставил машину, а доктор Фитцпатрик подвел меня к видавшему виды серому внедорожнику.
Всю дорогу мы оживленно болтали. Почему-то я сразу почувствовала к нему расположение и чувствовала себя так свободно, как будто мы были знакомы тысячу лет.
Остановившись у ворот, доктор поинтересовался, вернулись ли уже Питер и Люси и все ли хорошо себя чувствуют в Скайхилле. Я с энтузиазмом донесла на Джонсона, который постоянно держался за поясницу и страшно при этом морщился.
– Это скверно, – нахмурился Фитцпатрик. – У него была серьезная травма позвоночника в молодости. Я говорил, что надо каждый год проходить осмотр, но ему все некогда. Это может для него плохо кончиться. Послезавтра буду в замке на приеме и постараюсь убедить его приехать ко мне в клинику. Хорошо, что вы мне об этом сказали.
Если бы я только могла предположить, какие далеко идущие последствия будут у этой моей ябеды, скорее откусила бы себе язык.
Как сказал мой брат… то есть брат Маргарет, конечно. В общем, как сказал Роджер Даннер, было бы лучше, если б женщины рождались немыми.
Хотя… Если б я промолчала, как знать, что было бы с Джонсоном!
[1] «Curiouser and curiouser!» (англ.) – цитата из книги Л. Кэрролла ««Приключения Алисы в Стране чудес»
24. Шар тревоги
В холле Джонсон озабоченно изучал облицовку камина. Услышав звук открываемой двери, он оторвался от своего занятия, кивнул мне и снова начал рассматривать изразцы.
– Что ты хотел мне сказать? – спросила я, подойдя ближе.
– Это неважно, Эс, – ответил он. Вид у него был совершенно измученный, погасший.
– Ты плохо себя чувствуешь?
– С чего ты взяла? – буркнул он, отвернувшись.
– Ну я же вижу.
– Эс, я не маленький мальчик. У тебя есть за кем следить.
Я осталась тупо моргать, глядя, как он спускается по лестнице в подвал.
Поздравляю, Шарик, ты балбес. А точнее, овца тупая, одна штука. Вот только этого мне еще и не хватало для полного счастья.
Я заглянула в библиотеку, в гостиную, прошла по первому этажу – никого. Даже корги куда-то попрятались. Наверняка у Люськи под боком. Утешают. Выпив чаю в жральне, я поднялась к себе и просидела там до самого обеда, таращась в экран ноутбука.
На Фейсбуке в друзьях у Тони обнаружились Тереза Ли и Хелен д’Ортан. Терри была довольно красивой, на фотографиях она фигурировала в обществе мужчины азиатской внешности, такого же мальчика лет десяти, грудного младенца и огромной лохматой собаки. Хелен выглядела самой обыкновенной, ничем не примечательной. Впрочем, страница ее была заброшена уже года два. Что я хотела там найти, спрашивается? Лайки Тони под ее фоточками?
Я даже не знала, стоит ли переодеваться к обеду, но на всякий случай надела более-менее приличное платье. Выйдя под звон склянок на площадку галереи, задумалась: может, постучаться к Люське?
– Как ты думаешь? – мысленно спросила я Маргарет, обращаясь к ее портрету.
– Не беспокой ее, – услышала я ее голос. – Попробуй понять, что должна чувствовать женщина, узнав, что у нее не будет детей из-за какого-то фамильного проклятья. Особенно, если учесть, что она никогда не верила ни во что подобное.
– Она винит меня?
– Тебя, Тони, Питера, меня, всех Скайвортов и весь белый свет. Не бойся, она успокоится.
– Тони отправился выручать свою бывшую из полиции, – пожаловалась я. – Сегодня определенно не день Бэкхема.
– Я не знаю, кто это, но да, день выдался непростой, – согласилась Маргарет и исчезла. Даже когда я не видела ее, всегда могла понять, рядом она или нет – этот теплый ветерок вряд ли можно было с чем-то перепутать.
С Питером мы встретились в столовой. Он сказал, что Люська к обеду не выйдет, и предложил поесть в жральне у телевизора. Забавная комедия о приключениях офисного клерка, которого по ошибке приняли за главу мафии, избавила нас от неловкости в разговоре. И только после финальных титров Питер заметил, словно мимоходом:
– Знаешь, как бы там ни было, а я рад, что мы родственники. Пусть даже очень дальние. А Люси… она с этим справится, не переживай. Хорошо, что ты все рассказала.
Его слова меня немного успокоили. А вот то, что Тони так и не позвонил, беспокоило все больше и больше. Моя фантастическая мнительность услужливо подпихивала всякие нерадостные картинки. Например, что он как-то вытащил Хелен из участка, ну, не знаю, может, залог заплатил, или как там это в Англии происходит. Отвез домой и остался у нее.
Фу, говорила я себе, ну что за глупости, в конце-то концов?
Ну а что, отвечал мерзкий мозговой глист, старая любовь не ржавеет, так?
А вдруг что-то случилось? Автокатастрофа, например?
Да прекрати ты уже! Сколько можно?!
Звонок раздался, когда я уже легла в постель, накрутив себя до состояния тихой истерики.
– Только выезжаю, – сказал Тони устало. – Ложись, не жди меня. Я еще из Стэмфорда позвонил ее адвокату в Лондон, но он не смог выехать сразу. Пока дождался, пока всякие там формальности. Хелен приехала в гости к друзьям, пили со вчерашнего дня, сегодня пошли в бар за добавкой, она там с кем-то подралась… Хорошо, что адвокат согласился забрать ее в Лондон, а то вернулась бы к своим дружкам, не знаю, чем бы закончилось.
Я не знала, что сказать, и только угукала, обозначая свое присутствие на линии. Помолчав пару секунд, Тони вздохнул:
– Тяжело видеть, во что превратился когда-то близкий человек. Если честно… В тот первый вечер, когда мы с тобой были в пабе, я немного испугался. Ты так лихо пила эль…
– И ты решил, что я тоже алкоголичка? – усмехнулась я.
– Ну… Хорошо, что нет. Ладно, я поехал. Купил тебе тут кое-что. Приходи после завтрака. Целую! Спокойной ночи!
Уснула я почти счастливой, а вот проснулась опять в слезах. Только сон свой на этот раз не помнила. Осталось только тягостное ощущение, похожее на медный привкус крови – как от прикушенной губы. Чай, который принесла Энни, для разнообразия был горячим, но отдавал прелым веником, как будто заварка простояла несколько дней. Сделав глоток, я вылила его в раковину.
Одновременно со звоном склянок кто-то поцарапался в дверь. Почему-то я решила, что это Тони, и бросилась открывать. На пороге стояла Люська – в голубом пеньюаре и комнатных шлепанцах. Непричесанная, с опухшей физиономией. Она вошла и крепко обняла меня.
– Не сердишься? – прошелестело в ухо.
Я только головой покачала.
– Здорово меня переклинило.
– Перестань. Я все понимаю. Просто я не могла рассказать Питеру, а тебе – нет.
– Спасибо, Свет. Это, конечно, все… совершенно абсурдно. И ужасно. И я бы не поверила ничему, но… Все, давай не будем об этом. В конце концов, попробуем действительно ЭКО. Когда это чертово колдунство придумали, про ЭКО еще и не подозревали. Вдруг сработает?
Это звучало так по-дурацки, что я невольно захихикала, Люська – вслед за мной.
– Давай, беги завтракать. А потом приходи, закажем тебе туфли на завтра.
– Без примерки? – удивилась я. – Ты же знаешь…
– Что у тебя кошмарная нога. Знаю. Мы закажем двадцать пар, их привезут, ты все примеришь и выберешь подходящие.
После завтрака меня ждал Тони, но я не решилась сказать об этом Люське. В конце концов, не два часа же мы будем заказывать.
– Да, слушай, – сказала Люська, когда мы подошли к лестнице, – там в столовой будет тетка Питера. Или какая-то бабка двоюродная, не знаю. Приехала сегодня рано утром. Я ее пару раз видела, вполне так прикольная. Извини, но твой курорт закончился. Тут все лето сплошной дурдом. Как в гостинице. Ты уж потерпи, ладно?
– А куда деваться? – проворчала я, спускаясь вниз.
В столовой Питер все так же читал газету, а на моем месте сидела… Нет, назвать это крохотное существо старушкой у меня не повернулся бы язык. Судя по сморщенному личику, похожему на печеное яблоко, и куриным лапкам вместо рук, ей было лет двести. Однако одета она была в узкие вишневые джинсы и коричневую майку с розовыми слониками. На ногах розовые мартенсы, в ушах по десятку сережек, а коротко подстриженные и торчащие дыбом волосы отливали всеми цветами радуги. В довершение картины на дряблом плече у нее красовалось тэту: змей Уроборос, свернутый в знак инфинити – двойной бесконечности.
При моем появлении Питер отложил газету и встал.
– Доброе утро, Света. Мэнди, разреши тебе представить. Это подруга Люси, мисс Светлана Захор…
– Просто Светлана. Все равно мою фамилию никто не может повторить правильно.
– Тогда я просто Аманда, – неожиданно звонким, девчоночьим голосом сказала тетка Питера. Или бабка? – Рада знакомству, как поживаете?
– Спасибо, хорошо, а вы?
– Кажется, я заняла ваше место?
– Не страшно.
Я взяла тарелку и пошла к буфетам. Фокси и Пикси станцевали вокруг меня ритуальный ветчинный танец, но как-то без обычной легкости. Похоже, уже не в первый раз за это утро.
– Что собираетесь делать, дамы? – поинтересовался Питер, когда мы закончили завтрак.
– Пойду пройдусь, наверно, – без особой уверенности сказала Аманда.
– А я к Люси. Опустошим интернет-магазины, – хихикнула я.
– А можно мне с вами? – оживилась Аманда. – Я еще не видела Люси. И мне тоже надо бы кое-что заказать для приема.
Мы поднялись наверх. Аманда бросилась обнимать Люську, которая косилась на меня, страдальчески закатив глаза. Впрочем, страдание это было явно притворным. Видно было, что бабулька ей нравится.
Почти час (хорошо хоть, догадалась Тони смску отправить, что приду позже) мы шарили по огромному интернет-магазину, заказали мне девятнадцать пар бежевых и синих туфель, длинные перчатки и сумочку. А еще четыре пары туфель и шелковую шаль для Аманды.
– После обеда должны привезти, – пообещала Люська.
Аманда сказал, что возьмет собак и навестит графиню Агнес, Люська собиралась обсудить с Джонсоном кое-какие вопросы по приему, мне тоже было куда пойти. Но когда мы уже выходили из Люськиного будуара, Аманда вдруг остановилась и сказала, нахмурившись:
– Девочки, а ведь вас что-то очень сильно тревожит, так?
Мы с Люськой переглянулись.
– Ну… да, – сказала Люська, и я тоже кивнула.
– И вы не знаете, что именно.
– Почему? – возразила Люська. – Я знаю. Думаю, что и Света тоже.
– Вы уверены?
Люська открыла рот… и закрыла. Я даже отвечать не стала.
– Под вашими обычными и понятными проблемами лежит что-то такое, что вы не можете себе объяснить. И это вас пугает. Давайте задержимся ненадолго, я научу вас разговаривать со своей тревогой.
– Аманда, – скривилась Люська. – Я знаю, что вы экстрасенс, но я ни во что такое не верю.
– А вам и не нужно ни во что верить, – усмехнулась Аманда. – Давайте присядем.
Мы послушно вернулись обратно в будуар и сели: мы с Люськой на диван, Аманда в кресло.
– Закройте глаза и представьте себе свою тревогу. Смотрите вглубь себя. Когда увидите ее, представьте, что собираете ее руками, лепите из нее шар. Когда слепите, скажете мне, на что он похож и как себя ведет.
Мне все это показалось смешным и глупым, но я решила попробовать. Тревога сидела где-то в солнечном сплетении. Она была черная, густая, липкая – похожая на гудрон. И в шар собираться никак не хотела – расползалась под руками. И все же я ее утрамбовала и скатала – в тяжелый плотный шар, который лежал неподвижно, хотя – я знала это точно! – был живым. Так я и сказала Аманде.
– А мой мягкий и серый, – вступила Люська. – Меховой. Нет, не меховой. Как будто из пыли. Он пульсирует. И пыхтит. Как еж.
– Ваша тревога, Светлана, растет из прошлого, – подумав, сказала Аманда. – Что-то уже произошло, и вы не можете это изменить. Странно. Это случилось недавно, но вы воспринимаете все так, словно это было очень и очень давно. Так давно, что вы все уже забыли. Вас тревожит то, что вы, возможно, поступили неправильно, но еще больше – последствия вашего поступка.
– Бред какой-то! – фыркнула Люська. – Вы уж извините, но…
– А твоя тревога, Люси, направлена в будущее, – повернулась к ней Аманда. – Ты не уверена, что плохое обязательно произойдет, но боишься его. И поэтому пытаешься отрицать. А теперь поговорите со своей тревогой. Перечисляйте людей, которые что-то значат в вашей жизни, и наблюдайте, изменится ли ее поведение. Начните с самых дальних и переходите к самым близким.
Можно подумать, в моей жизни так много значимых людей! Я перечислила двух питерских приятельниц, соседку Марину, Федьку. Шар даже не шевельнулся. Питер и Люська? Шар едва заметно дрогнул. Тони? Шар тяжело качнулся из стороны в сторону и снова замер.
– Когда вы дойдете до того человека, с которым ваша тревога связана наиболее сильно, шар должен лопнуть.
– Нет, – сказала Люська. – Пыхтит, но не лопнул. Всех перечислила, никого не осталось.
– И мой не лопнул, – подтвердила я. – Тоже всех назвала.
– Значит, не всех, – спокойно возразила Аманда. – Скорее всего, это тревога связана с вашими детьми.
– Ноу нас нет детей! – Люська побледнела так, что я за нее испугалась.
– С детьми, которые у вас еще только родятся. Или могли бы родиться.
Сказав это, Аманда поднялась и пошла к двери.
– Не обращай внимания, – тихо сказала Люська каким-то странным, сдавленным голосом, когда шаги в коридоре стихли. – Она, конечно, забавная, но ей уже восемьдесят с хвостиком, сама понимаешь… Иди, твой там уже заждался. К ланчу не опаздывай.
Тони сидел в конторе за компьютером и быстро печатал какой-то текст.
– Все скупили? – спросил он насмешливо, отправив документ на принтер.
– Немного осталось. С нами была Аманда, родственница Питера. Знаешь ее?
– Более-менее, – кивнул Тони. – И что?
– Заморочила нам голову какой-то мутной ерундой.
– Знаешь… я бы не стал так категорично. У нее действительно есть кое-какие способности. Она чувствует чужие тревоги, страхи и умеет с ними разговаривать.
– Да, она пыталась нас с Люси научить разговаривать со своей тревогой.
– Сворачивать ее в шар?
– Тебя тоже учила? – хмыкнула я.
– Нет. Просто слышал, как учила кого-то еще. И сам попробовал потом. И ты знаешь, это помогает. Но вот сейчас как-то не очень… После того случая, с кольцом. Впрочем, ладно, не будем об этом. Пойдем.
Мы вошли в комнату, и Тони достал из холодильника миску клубники. Не той крупной, красивой и почти безвкусной, которую подавали к столу в Скайхилле. Эта была мелкая, страшненькая, но пахла так, что у меня защипало в носу.
– Сладкая, – улыбнулся Тони, глядя, как я принюхиваюсь, блаженно зажмурившись.
– Зашел на рынок в Линкольне, пока ждал адвоката. Женщина с фермы попросила купить – чтобы не везти домой остатки, уже хотела заканчивать торговлю. Удивишься, но вот эта страшная мелочь стоит раза в полтора дороже обычной.
– Потому что вкусная, – простонала я, смакуя клубничину. – Я такую ела только у бабы Клавы в деревне. Тайком, прямо с грядок, немытую. Так вкуснее.
– Извини, я все-таки помыл.
Скинув босоножки, я забралась с миской на кровать, Тони пристроился рядом. Мы кормили друг друга клубникой, выбирая ягоды побольше и посимпатичнее, а потом просто лежали в обнимку и молчали. И даже ничего эдакого не хотелось – просто вот так лежать на зеленом покрывале, словно на лужайке в пятне яркого солнечного света, вдыхать сладкий клубничный аромат, чувствовать тепло друг друга…
– Вот бы так было всегда, – тихо сказала я.
– А что мешает? – помолчав немного, спросил Тони.
Я напряглась – это не было похоже на шутку или пустую болтовню. Приподнявшись на локте, он смотрел на меня – словно ждал ответа. Но я молчала – и тоже ждала. И в тот самый момент, когда Тони собрался что-то сказать, проснулся мой телефон.
«Не отвечай!» – явственно читалось во взгляде Тони, но я, словно против воли, потянулась к тумбочке, где трубка пела голосом Seal про розу на могиле.
– Не отвлекаю? – сладко поинтересовалась Люська. – Слушай, сейчас звонили из лабаза, обувки ваши привезут не раньше пяти. Питер собирается в деревню по делам, я хочу с ним прокатиться. Поедешь с нами?
– Да нужна я вам там. Не, извини.
– Ну и ладно, – легко согласилась Люська. – Мы до чая вернемся.
– Мне нравится слушать, как ты говоришь с Люси по-русски, – сказал Тони, когда я положила телефон обратно на тумбочку. – У тебя всегда такое интересное выражение лица. И я пытаюсь догадаться, о чем ты говоришь. Но, наверно, это безнадежно.
– Люси с Питером едут в деревню. Звали меня, но я не захотела. Лучше побуду здесь, с тобой.
Тони вздохнул, встал и отнес миску в раковину.
– А мне как раз придется поехать с ними. Надо решить один вопрос по аренде. Если хочешь, можешь все-таки поехать.
Но я решила остаться. Тони и Питер будут заниматься делами, а нам что делать? Мешать им? Или болтаться по деревне? Что-то не было настроения. Звонок Люськи оказался очень некстати. Хотя… Как знать, вдруг как раз наоборот?
В замке продолжалась муравьиная суета. Энни и Салли вместе с двумя незнакомыми девушками приводили в порядок гостевые комнаты. Судя по одинаковой серой униформе, это были горничные, взятые напрокат в Стэмфорде. Навстречу мне по коридору прошел незнакомый мужчина в светлых брюках и черной рубашке, вежливо кивнул и пожелал доброго дня. Люська была права – Скайхилл становился похож на гостиницу. А ведь прием еще только завтра вечером!
Из холла вынесли часть мебели, скатали огромный ковер. Фокси и Пикси считали все это мельтешение веселой игрой и привычно путались у всех под ногами. Я не знала, куда себя пристроить, и уже пожалела, что осталась в замке. Хотелось, чтобы этот и следующий день поскорее прошли, хотя было совершенно очевидно: и после приема мало что изменится. Спокойные дни, когда кроме меня и слуг в доме никого не было, остались позади.
После чая приехал фургончик из магазина, и за примеркой я не заметила, как пробежал целый час. Из девятнадцати пар в финал вышли всего две, но я остановилась на бежевых, которые можно было носить с любым платьем. Люська свирепо пресекла мою робкую попытку расплатиться картой, и я в очередной раз почувствовала себя бедной родственницей.
Разумеется, запланированной прогулки верхом не получилось.
– Если женщина собралась примерять туфли, на планах смело можно ставить крест, – сказал Тони, и мы отправились в парк. Впрочем, там тоже было полно народу: рабочие тянули провода, развешивали на деревьях гирлянды, ставили на лужайке столики и зонтики для завтрашнего чая.
Переодевшись к обеду, я спустилась в холл, где неожиданно оказалась целая толпа народу – человек пятнадцать. Аманда, одетая в лиловое шелковое платье, беседовала с тем самым мужчиной, который встретился мне днем в коридоре. На меня посматривали с любопытством, но не более того.
– Что это за сборище? – тихо спросила я подошедшего Тони.
– Это только начало, – усмехнулся он. – Начали съезжаться гости. Увидишь, что будет завтра. Бал арендаторов, который дают весной, – это так… местное собрание. А вот летом… Гвоздь сезона. В этом году все чуть не сорвалось из-за поездки Питера в Париж, но ему удалось вернуться раньше.
– Ас кем разговаривает Аманда? Ты его знаешь?
– Думаю, ты его тоже знаешь. То есть могла о нем слышать. Это герцог Бэдфорд.
– Ничего себе!
Тут по лестнице спустились Питер и Люська. Всех не знакомых между собой быстренько друг другу представили, после чего Джонсон торжественно объявил, что обед подан.
Люська подошла к герцогу – ясное дело, он Почетный гость, хотя обед и не официальный. Питер предложил руку мне. А вот это уже было неожиданным, поскольку хозяин должен вести к столу Первую даму. Одно дело, когда мы обедали втроем или вчетвером, но при таком собрании народу, где большинство женщины? Неужели то, что я подруга хозяйки и иностранка, ставило меня по рангу выше других дам? Ведь я не только не аристократка, но еще и не замужем. И по возрасту едва ли не младше всех.
– Здесь нет ни одной титулованной дамы, – пояснил Питер в ответ на мое высказанное недоумение, когда мы уже сидели за столом. – А иностранцы всегда в приоритете. Так что да, ты – Почетная гостья. Хотя кому-то это может и не понравиться. Но тебе-то не все ли равно? Кстати, нам все равно приходится нарушать этикет. Джонсон, конечно, в ужасе, но что поделаешь.
– В смысле? – не поняла я.
– За этим столом помещается ровно тридцать человек. Когда он целиком заполнен, мы с Люси сидим в торцах. Почетный гость справа от нее, а справа от меня – Почетная гостья. Но когда за столом меньше народу, Люси, разумеется, не может сидеть в торце. Поэтому сидим либо так, как сейчас, либо мы с ней в центре стола лицом к окну, а Почетный гость – напротив. Хотя это тоже неправильно, это рассадка для официальных мужских приемов.
– Извини, Питер, – смущенно сказала я. – Но в этом надо родиться и вырасти. Я, конечно, читала Дебретта, но, если честно, мало что поняла и запомнила.
– Если бы тебе это было нужно, запомнила бы. Утешься, у нас есть Джонсон, а на официальных обедах на столе стоят именные карточки.
Я посмотрела на Тони, который сидел в самом конце стола, и меня словно царапнуло. Смутная неловкость – что я вдруг оказалась рядом с хозяином дома, а он… Наверно, обычное чувство женщины, общественный статус которой внезапно оказался выше, чем статус ее мужчины. Точно так же Маргарет смотрела на сидящего на самом непочетном месте Мартина. А ведь если бы его происхождение было известно…Тогда бы он, наверно, сидел справа от хозяйки, роль которой играла Миртл – жена наследника.
Кстати, Джонсон, объясняя мне уклад Скайхилла, пояснил и положение Тони. В частности, будучи служащим высшего ранга, он имел право обедать за хозяйским столом – равно как и личный секретарь хозяина или бухгалтер, но эти должности были давно упразднены. Так повелось еще со времен средневековья. Однако существовал один нюанс: этим правом Тони мог пользоваться только в присутствии хозяина и при наличии других гостей. Впрочем, как личный друг Питера он присутствовал и на частных трапезах – если, конечно, Питер и Люська не желали побыть тет-а-тет. А в мой первый вечер после приезда просто не хотел нам мешать.
Поздно ночью я никак не могла уснуть. Обычно мне было так спокойно и уютно рядом с Тони, что я засыпала почти мгновенно, но только не сейчас. Две мысли мучили меня попеременно.
Что хотел сказать Тони перед тем, как позвонила Люська? Как понимать его фразу: «А что мешает?»? Ничего не мешает тому, чтобы мы были вместе всегда? Или все-таки это был вопрос: что же именно мешает этому?
А вторая… А ведь Аманда была права. Я тревожилась из-за того, что уже произошло и что я не могла изменить. Мы были у ювелира меньше месяца назад, но мне казалось, что это было в прошлой жизни. В прошлой жизни, которую я забыла… Как связана эта тревога с ребенком, которого я могла родить – или которого еще рожу?
Почему-то я не сомневалась, что девочка, которая мне приснилась, должна была быть нашей с Тони дочерью. Мэгги… Но почему она вдруг превратилась в куклу? И что снилось мне этой ночью – когда я проснулась в слезах?..